Сад тысячи роз

«За все хорошее приходится платить». Это выражение говорит, что самые значимые и ценные достижения, отношения или жизненный опыт часто требуют усилий, терпения, преданности, а иногда даже боли или лишений. Она напоминает нам, что самые ценные вещи в жизни не достаются легко; они закаляются в борьбе и ценятся тем больше, что за них заплачено. Наверное именно поэтому Джунейд сидит в кабинете доктора Левента для допроса. Не официального конечно. Наступила пора расплачиваться за счастье. Джунейд знал что эта поездка может им дорого обойтись. Могучий страж моральных и семейных ценностей доктор Левент Алканлы не спустит ему с рук счастливый отпуск с женой. Стоило им с Зейнеп вернуться с поездки как его сразу же настоятельно любезно позвали в гости. Во время самого отпуска он звонил им каждый день. Явно чувствовалось науськивание госпожи Мерьем, иногда ему казалось что он слышал ее шепот подсказывающий что спрашивать. Зейнеп например изначально категорически отказалась ехать в дом доктора. Горечь обиды у нее еще не прошла. — Зейнеп, ты не можешь отправить меня туда одного, они сожрут меня заживо, — аргументировал Джунейд. — Мы должны пойти вместе, как и прежде иначе они что-то заподозрят и поймут все не так. Зейнеп все же пошла с ним, однако она была жутко нервозной. — Мне кажется она, все поймет Джунейд, — призналась она в машине когда подъезжали к дому доктора заламывая пальцы. Кольцо, естественно она сняла, дома она носила его и постоянно на него смотрела и любовно поглаживала. Она нашла какую-то цепочку и повесила себе на шею, не желая расставаться. Ему это естественно льстило сверх меры. Они так же договорились вообще никому не рассказывать об этом пока они не подадут соответствующие документы. — Не переживай, мы не задержимся там, а пока главное, что бы твоя мама не расколола тебя, — сказал ей Джунейд заворачивая на улицу, где жил доктор. Само собой разумеется их встречала госпожа Мерьем, она посмотрела на них таким пристальным взглядом, что его сердце на секунду упало в пятки, вдруг она догадалась? На воре шапка ведь горит. Но он быстро взял себя в руки, ему нечего стыдится, он целовался с собственной женой в конце концов. Госпожа Мерьем весьма любезно поздоровалась с ними и сразу сообщив ему что доктор ожидает его в кабинете увела Зейнеп за руку с собой. Напоследок все же жена кинула на него молящий взгляд не затягивать с визитом. И вот доктор Левент вежливый и сверх мерно дружелюбный наливает ему чай. — Я слышал, ты стал реже посещать доктора Текин, — наконец сказал доктор когда с любезностями было покончено. — Она так посчитала нужным, — уклончиво ответил Джунейд отпив чай. — Значит ли это что терапия дала результаты? Джунейд через силу сдержал улыбку, он не ожидал что доктор так быстро перейдет к допросу. — Можно и так сказать, — Джунейд не собирался облегчать ему этот разговор, не чувствуя обязанным перед ним оправдываться. — Джунейд, я видел вас с Зейнеп, и поэтому я не могу не спросить. Насколько далеко вы зашли? — спросил Левент перестав ходить вокруг да около. На долю секунды Джунейда парализовало от ужаса. Не мог доктор видеть их в парке. Этот особняк очень хорошо охранялся, еще они не подходили близко к ограждению, а проникнуть на территорию рощи доктор никак не смог бы без его ведома. — И где же вы нас видели доктор? — иронично спросил Джунейд стараясь держать лицо. — В тот вечер когда вы тут были и сообщили о поездке, я хотел вас вернуть обратно что бы не расставаться на мрачной ноте. — Ах, это, не припоминаю доктор чтобы мы с Зейнеп делали что— либо неприличное, — произнёс Джунейд с облегчением, выгнув бровь. — Но ты излечился от своей болезни, я видел что ты, взял ее за руку, а это значит что вы можете сделать ваш брак полноценным, ты ведь сознаёшь последствия ваших действий. Джунейд, она пока учится в школе в конце концов. Не стоит портить ей будущее ради мимолетного удовольствия. Кажется доктор не понял, но только что он перешел черту, он никогда не относился к Зейнеп и к их браку поверхностно. Он не женился на ней по зову похоти. Убеждения Джунейда о плотской любви были сформированы его верой, убеждениями и учением его религиозной традиции. Для него плотская любовь — интимная, физическая любовь — была не просто физическим актом, но глубоким выражением духовного единства и преданности. Это рассматривалось им как священная связь, созданная Всевышним, которая отражала более глубокую связь между мужем и женой. Это суждение включало в себя уважение, почет и понимание того, что такая любовь является одновременно даром и ответственностью. — Знаете доктор, я мог бы много чего сейчас сказать вам, однако я не понимаю почему я должен, — произнёс Джунейд прохладным тоном. — Разве вы отец Зейнеп? Или ее родственник? Я могу понять переживания госпожи Мерьем, но почему я должен оправдываться перед вами, особенно в вещах которые не очень-то вас и касаются и где обелятся мне незачем. Даже мой собственный дядя который вырастил меня, не позволяет себе подобного. Я конечно знал что вы не высокого обо мне мнения, но это переходит все границы. Думаю нам с Зейнеп пора возвращаться домой. — Нет, подожди Джунейд не уходи, — быстро сказал он увидев что Джунейд встал. — Ты прав, я пересек черту, прошу прощения. И да я не родственник Зейнеп, чтобы так печься о ней, но она для меня как Мира. Пойми меня тоже, я как увидел вас тогда вместе и еще вы уехали то чуть с ума не сошел от переживаний. Еще Мерьем места себе не находила со страха. — А что потом доктор? — Когда потом? — не понял доктор. — Когда Зейнеп исполнится, восемнадцать я вмиг стану порядочным человеком для вас? Ей уже семнадцать. Сколько вы собираетесь ее беречь от меня? А знаете еще что доктор? Если бы мой дядя не увидел бы Зейнеп и не посчитал ее подходящей, она вообще не покинула бы малую родину. Как и задумывалось ее выдали бы за того старика. Откройте уже глаза, нет худа без добра. — Ты прав Джунейд, еще раз приношу свои извинения. Ты конечно прав, твои намерения насчет Зейнеп всегда были добропорядочными, и благодаря тебе она добилась многого. Соглашусь с тобой, без тебя нам не удалось бы устроить Зейнеп в школу. Я понимаю что потворствуя Зейнеп ты сильно рискуешь. Вы оба молоды Джунейд и сильные чувства туманят рассудок искажая реальность. Что ты, что она легко можете сбиться с пути кинувшись в омут семейной жизни. Но вы не встречаетесь, а женаты, в браке ошибки чаще всего губительны. Я не говорю, что вы не должны развивать ваши отношения. В конце концов это естественно. Однако Зейнеп слишком молода для материнства, а ты только недавно добился хороших результатов в терапии. В браке основная нагрузка по уходу за ребёнком ложится на плечи матери, я боюсь за вас. — То есть как я понял вы, боитесь что мы с Зейнеп сразу заведем детей и я запру ее дома с младенцем без помощи и поддержки? — спросил Джунейд в ответ на страстную тираду доктора. — Не совсем так, Джунейд, — сказал доктор устало. — Родительство это сочетание радости, усталости, жертвенности и роста. Для многих стать родителем — один из самых преобразующих жизненных опытов, наполненный моментами глубокой любви, но также и проблемами, которые проверяют на терпение, стойкость и понимание. Вы оба, особенно Зейнеп должны сформироваться как личности. Многие родители, особенно в первые годы жизни ребенка, борются с потерей собственной личности. Жизнь становится настолько поглощенной потребностями ребенка, что родители часто чувствуют, что потеряли связь с тем, кем они были до того, как стали матерью или отцом. Смена идентичности может привести к чувству изоляции или ощущению, что они потеряли себя в этом процессе. Если человек так и никем не сформировался это может создать нездоровую любовь, родитель может гиппер фиксироваться на ребенке. Тогда несчастны будут все. Джунейд на мгновение смутился. Кажется это были не попытки помешать сблизится им с Зейнеп и вмешиваться в их личные дела, таким способом доктор пытался уберечь их. Несмотря на то что ему не нравилось обсуждать Зейнеп с Левентом он признавал они оба не готовы стать родителями. Родительство — это путь, которое толкало человека к пределам своих возможностей, но в то же время давала глубокие уроки любви, терпения и смирения. Возможно это и случилось его матерью. Прежде чем стать женой его отца и стать матерью, она была девушкой. Возможно у его матери совсем как у Зейнеп были мечты и цели которым не удалось сбыться. Какова вероятность, что материнство сломало ее? Возложив на нее ответственность как за мать будущего муршида ей заявили что смысл ее бытия в рождении сына. Уничтожив и принизив ее как человека. Джунейд плохо помнил отца, однако воспоминаний о матери у него было гораздо больше что означало что он был всегда только с ней. Гибель его матери навечно останется величайшей болью и потерей в его жизни. Возможно получи она должную поддержку от собственного мужа и соответствующую медицинскую помощь своевременно, она не отчаялась бы и решилась остаться и его жизнь была бы другой, но он этого никогда не узнает. — Я понял, что вы пытаетесь мне сказать, — терпеливо произнес Джунейд. — Можете не беспокоиться Зейнеп окончит школу без препятствий. Но всё же нам с Зейнеп действительно пора. Хорошего вам вечера. Джунейд вышел из кабинета и доктор последовал за ним. — Я сейчас скажу Мире позвать Зейнеп, — сказал доктор и пошел на второй этаж. Джунейд подошёл к вешалке чтобы снять свое зимнее пальто как Зейнеп с матерью вместе спустились со второго этажа. Мира шла сзади низ и как-то не добро на него поглядывала, что удивило его. — Джунейд, мама хочет поговорить с тобой если ты не возражаешь, — сказала Зейнеп подойдя к нему ближе. — Конечно, — изумлённо ответил он. Было как минимум интересно что ему хотела сказать тёща, Джунейд лишь надеялся что она не заговорит о разводе. С разрешения доктора Левента они вернулись в кабинет и госпожа Мерьем аккуратно прикрыла за ними дверь. — Я хочу начать беседу с извинений эфенди, — начала госпожа Мерьем встав напротив него. — В тот вечер я ударила не только свою дочь, но и вашу супругу, извините меня за это. Обескураженный Джунейд только и кивнул в знак согласия. Что-что, а извинений он и правда не ожидал услышать. — Я поговорила с дочерью и она была права, я была не добра к тебе и несправедлива, — продолжила тёща глядя где-то в область его левого плеча. — Глупо отрицать истину, вы любите друг друга. Я наблюдала за тобой эфенди, — говорит она, теперь глядя ему в лицо. — Я молилась и просила Всевышнего о руководстве. Брак — это священные узы, завет перед Всевышним. К этому нельзя относиться легкомысленно. Джунейд кивает, его лицо искренне. — Я понимаю, госпожа Мерьем. Я обещаю любить ее, почитать ее и идти с Зейнеп в вере каждый день нашей жизни. Я знаю, что это не всегда будет легко, но я твердо намерен построить с ней семью, которая будет чтить Всевышнего. Госпожа Мерьем еще мгновение изучала его, затем сделала глубокий вдох. — Я вижу, что вы искренни эфенди, — говорит она. — И я верю, что Вы сделаете все возможное, чтобы сдержать эти обещания. Я верю, что у Всевышнего есть план, и я вижу, что вы являетесь его частью. Наступает пауза, а затем тёща добавляет: — Я принимаю вас как человека, который будет стоять рядом с моей дочерью. Пусть Аллах ведет вас обоих. Простые, но глубокие слова несли в себе груз ее веры и надежды за их будущее. Джунейд почувствовал прилив облегчения и благодарности. Он знал, как важно ее согласие, что оно исходило из глубокой любви и преданности. Стоило им вернуться домой, первое, что он спросил Зейнеп это как она смогла убедить мать дать им благословение. — Это было не сложно, — ответила она усмехнувшись, вешая свое зимнее пальто на крючок вешалки. — Ну для начала я рассказала как ты заступился за меня перед своей семьёй, но что ее окончательно покорило так это то, что ты помогаешь делать мне уроки. Клянусь, она несколько минут не могла заговорить. Вот и все. Джунейд не мог сдвинуться с места и проронить хоть слово, моргая по-совиному лишь смотря как Зейнеп нагибается что бы снять теплые сапоги. Женщина, которая написала на него заявление в полицию, не переносила его в течение многих месяцев и всячески пыталась расстроить его брак сдалась, только потому что он помогал делать Зейнеп уроки. Когда он отмер Зейнеп уже была на втором этаже. — А почему Мира смотрела на меня как на врага народа? — спросил он зайдя за ней в спальню. — Ну… Мира расстроилась что ты помогаешь мне с уроками, она сказала что это жульничество, — сказала Зейнеп вытаскивая булавку из платка. — Но я же не делаю за тебя задания я приношу тебе книги и мы просто разбираем их вместе. — Попробуй ей это объяснить, точнее я пыталась, но она не захотела слушать. Ты не переживай она быстро отойдет. Возвращение домой после отпуска в особняке ощущалось по-другому. Ничего вокруг не изменилось, но изменились они. Джунейд словно физически ощутил как они перешли на новый уровень в отношениях. В том числе он окончательно перебрался в их спальню. Изначально Джунейд полагал что их совместные ночевки были кратковременным явлением щедрости Зейнеп. Изумлению не было границ когда Зейнеп после ночной молитвы зашла к нему в библиотеку и спросила сколько его еще ждать. Оказалось, она подумала что он ушел за своим одеялом. Джунейд не веря в свое счастье, покорно взял свое покрывало и лег с левой стороны от нее. Следующим же утром она сложила диван и заставила его перенести письменный стол обратно в библиотеку, возвращая комнате ее первозданное назначение. Совместный сон, раскрыл их отношения с новой стороны. Спать в одной постели с женой это оказывается совершенно иная, сокровенная связь. Это тепло общего пространства, комфорт от осознания того, что она рядом с ним, и простое синхронное дыхание. Даже в тишине возникало чувство единения — узы доверия, любви и покоя. В том, как они неосознанно тянулись друг к другу в ночи, в мягкости ее присутствия и невысказанной близости, которая углубляла их отношения без единого слова. Джунейд обнаружил что Зейнеп любит засыпать лежа на животе, завернувшись в одеяло словно в кокон. Но в глубоком сне ей становилось жарко и она обязательно раскрывалась, одеяло оказывалось скомканным где-то у изножья кровати. Сколько бы он Зейнеп не накрывал обратно, она всегда скидывала одеяло, а под утро когда грань между глубокой ночью и ранним утором становилась призрачной и было особенно холодно тянулась к нему как единственному источнику тепла. Джунейд всегда безотказно раскрывал для нее свои объятия делясь теплом и вдыхая ее аромат возвращался ко сну. Первое время он ни о чем не мог думать кроме как о поцелуях с Зейнеп. Она была состирана с ним и как у них появлялся момент они самозабвенно пока легкие не горели от нехватки кислорода, целовались, целовались и целовались… Их губы встречались в нежном, неуверенном поцелуе, мягком и затяжном. Постепенно их поцелуи становились глубже, все более страстными и выразительными. Словно руководствуясь негласным приглашением, их языки начинали нежно исследовать друг друга. Все начиналось с легких, игривых прикосновений, нерешительных, но нетерпеливых, которые вызывали дрожь возбуждения у обоих. С каждым разом им становилось все комфортнее, они все больше прислушивались к ритмам и ощущениям друг друга. Их языки переплетались и двигались вместе, исследуя эту новую связь. В их поцелуе ощущалась смесь сладости и желания, нежности и тоски по близости, которая казалась одновременно новой и глубоко знакомой. Ощущения обострялись, каждое мягкое поглаживание, каждая теплая, влажная ласка словно искра, разжигала в них еще большую страсть. Они теряли себя в этой ново обретенной близости, наслаждались вкусом друг друга и теплом, которое струилось между ними. Их руки находили друг друга, пальцы переплетались, притягивая друг друга ближе, словно пытаясь раствориться друг в друге. Они общались без слов — только на языке губ, языков и нежного дыхания, разделяемого в близости их объятий. Поцелуи для них были не просто физическим актом, а глубоким выражением любви и доверия. В этот простой, но очень страстный момент они открывали для себя более глубокий уровень связи, выходящий за рамки слов, танец эмоций, чувств и души, от которого у обоих захватывало дух и хотелось большего. Исследовательский энтузиазм чуть не довел их до неприятностей. Джунейд и Зейнеп были у себя дома в гостиной, было где-то середина апреля. В тишине дома, где вечерний свет мягко проникал сквозь занавески, Джунейд, глядя на жену, ощутил глубокий, всепоглощающий прилив любви и желания. Зейнеп сидела близко держа в руках книгу по биологии, их глаза встретились со смесью тепла и предвкушения, словно она ощущала интенсивность его эмоций. Комната словно сжалась вокруг них, увлекая их в свой собственный мир, где больше ничего не существует. Не говоря ни слова, Джунейд приблизился ближе, его взгляд устремился на нее, а дыхание участилось. На мгновение между ними возникло электрическое напряжение, сердцебиение замерло, когда кажется, что время замедлилось. Затем, не в силах больше сопротивляться притяжению, Джунейд сократил оставшееся расстояние и нежно взял лицо Зейнеп в свои руки, большими пальцами мягко касаясь ее щек. Его прикосновения были нежными и в то же время тверды, полны желания. Джунейд наклонился к ней, и их губы встретились в глубоком, страстном поцелуе, одновременно яростном и нежном. Поцелуй был наполнен интенсивностью, которая говорила обо всем, что он чувствовал, — о его любви, желании, потребности быть рядом с ней. Его губы прижимались к ее губам с нарастающим голодом, и она отвечала ему с не меньшим рвением. Руки Зейнеп легли ему на грудь, она чувствовала под ладонями сильное, ровное биение сердца мужа. Их поцелуй становился еще глубже, и Джунейд слегка наклонил ее голову, запустив пальцы в ее волосы, а его губы раздвинули губы Зейнеп, позволяя языкам встретиться в медленном чувственном танце. Каждое движение было обдуманным и в то же время наполненным страстью — их рты исследовали, пробовали и смаковали друг друга, как будто все происходило в первый раз. Джунейд притянул Зейнеп ближе, его руки обвивали ее талию, его тело прижималось к ее телу, словно пытаясь устранить любое пространство между ними. Руки Зейнеп скользили к его плечам, цеплялись за ткань рубашки, притягивали его еще ближе, приковывая к себе. Мир вокруг них таял, не было ни звука, ни взгляда, только ощущение друг друга, тепло сплетенных тел и ритм их совместного дыхания. Поцелуй становился все более настойчивым, наполненным оголенными, невысказанными эмоциями, от которых у обоих перехватывало дыхание. Джунейд целовал ее так, словно хотел запомнить каждый изгиб губ Зейнеп, каждый тихий вздох и дрожь, которые она издавала в ответ. Ему все мало, разум и здравый смысл испаряется когда Джунейд осознаёт что Зейнеп сидит полубоком на его коленях. Ведомый слепым желанием он силой дернул молнию платья на спине Зейнеп. Молнию кажется заедает и язычок не спускается ниже середины спины. Отстранившись на долю секунды он хватает платье за горловину спереди и тянет ее вниз. Плотная ткань не поддавалась и открывала лишь участок кожи пониже ключиц. Изящество ее ключиц заворожило его с первого взгляда, острые и хрупкие словно косточки птички. Внимание Джунейда приковывает к себе яремная впадина, онприкасается губами к месту так словно может сломать ее. Плотная материя спущенная до середины ее рук сковывает движения Зейнеп и ей оставалось лишь откинуть голову назад отдавшись в его власть полностью. Джунейд словил ее затылок рукой и возвращается к ее шее, облизывая ее ключицы широкими мазками. Солоноватый вкус ее кожи заставляет кровь Джунейда кипеть. Зейнеп в нетерпении извивается на его коленях шумно и часто дыша, а Джунейд в порыве безумного вожделения засасывает ее кожу в изгибе шеи. Распалённая от страсти Зейнеп не в силах терпеть более эту пытку завела руку за свою спину стараясь расстегнуть платье полностью, как они услышали громкий стук в дверь. Оба застывают словно воришки на месте преступления. Супруги грузно дыша переглянулись в недоумении застывая в одной позе. Когда стук в дверь повторился до них доходит что кто-то очень хочет их видеть и судя по звуку это срочно. На секунду проскальзывает шальная мысль что благословение госпожи Мерьем была уловкой и она с той прокуроршей только и ждали когда он оступится. Зейнеп плавно слезает с его колен и уходит вглубь гостиной. Вид что у одной что у второго был однозначен. Любой кто на них взглянул бы сразу, понял чем они занимались. Оба взлохмаченные, с перекошенной одеждой, Зейнеп вообще можно было посчитать за полураздетую еще и с расцветающим засосом на шее. С припухшими и блестящими от слюны губами, со сверкающими от страсти глазами. Пойманные с поличным. Зейнеп подходит обратно к дивану и поправляет подушки на диване старясь придать дому пристойный вид, хотя на самой платье все еще расстегнутое. — Иди на верх Зейнеп, — мягко говорит ей Джунейд полушёпотом. — Да иду я подождите, — уже громко в сторону двери когда стук повторяется. Зейнеп улыбнувшись ему, быстро чмокает его в щеку и на цыпочках убегает наверх спальню. Стараясь не выглядеть столь самодовольным он поправил на себе одежду, и пригладив волосы пошел открывать дверь. Лучше бы там кто-то умирал и это объясняло такую настойчивость.