Que Sera

Слабый ветерок приносил с собой запах горячего сахара и смех. Радостные восклицания и праздные разговоры были похожи на мираж; они кружились вдоль большей части города, но их не получалось привязать к какому-то одному месту. Они потревожили и вынесли на поверхность сознания детские воспоминания, мельчайшие детали о которых Феникс думал, что уже позабыл. Сезонный фестиваль был чем-то, где Феникс уже давно не был. Когда он наткнулся на это место, его инстинктивной реакцией было выяснить, свободен ли Эджворт. Он был свободен, и у него не было веской причины, чтобы придумывать себе оправдание, чтобы не прийти. Со временем, Феникс заметил, что они стали менее разборчивы в том, что делают вместе. Пока это было вдали от работы, и это не включало ничего скандального, они оба были в игре. Планирование изначально было словно защитное одеяло, чтобы избежать неловкости. Теперь оно ушло на второй план. Простое упоминание о свободе было всем, что им было нужно. Несчастные случаи были данностью, когда они были вместе. Независимо от результата, это было лучше, чем совсем ничего не делать. Это предоставило ему шанс увидеть Эджворта в ином свете. Они могли проводить время вместе, когда их нервы не были на пределе, и ничья жизнь не висела на волоске. Эджворт мог быть невыносим, и Феникс мог подтвердить это, но его идея проводить время вместе вне зала суда была гениальной. Просто быть вместе было достаточно. Что было странно, учитывая то, что обычно они тратили половину времени на то, чтобы заставить другого лезть на стену, а за оставшееся время пытались решить любую проблему, с которой, в результате, столкнулись. В тот момент Феникс решил, что не было смысла думать об этом слишком много. Прогуливаться по улицам и открывать для себя новые достопримечательности, само по себе, было удовлетворением. Фестивалю не хватало стоящего оформления. Продавцы прилавков с едой обосновались там, где им вздумалось вдоль второстепенных артерий города. Игры, с шансами хуже, чем в казино, появлялись на каждом углу. Призы в виде рыбы, электроники и гигантских плюшевых игрушек манили на каждом шагу. Также были демонстранты и актёры. (Никто из них не был так же талантлив, как его дочь, конечно же). Но они всё ещё были по-своему хороши. — Теперь, когда я думаю об этом… — пробормотал Феникс. — Нам, наверное, стоит взять что-нибудь для Трюс, чтобы она не чувствовала себя обделённой. — Например? — Насколько ты хорош в бросании колец? — продолжил Феникс, глядя на стойку. — Я думаю, будет легче заплатить человеку, управляющему игрой. — сказал Эджворт. — Самые простые игры, как правило, имеют самые худшие шансы. Они остановились, чтобы посмотреть, как кольца других никогда не достигали своих целей. Ни одно из них не зацепилось за горлышко установленных бутылок. Они сворачивали в последнюю минуту, или отскакивали от краёв, падая за прилавок. — Хрм, может быть тогда присмотрим что-то другое. Попытки сыграть в несколько игр доказали, что сегодня им не везло. В соревновании, где нужно было лопнуть шарики, дротики были слишком тупыми. Так что, если бы они и достигли своей цели, они оказались бы бесполезны. Переворачивание резиновых уточек маленькими рыболовными крючками оказалось более продуктивно, но они не смогли найти ни одну, которая бы отвечала за большой приз. Проигрыши не лишили их удовольствия от игр. Там всегда была надежда, крошечная вера в то, что в следующий раз будет по-другому. Видеть, как другие несут свои призы, воодушевляло их на то, чтобы продолжать попытки. Наступил вечер, дневное тепло ушло. Индивидуальные предприниматели включали по одному свои лампы. Бумажные фонарики покачивались, начали мигать яркие неоновые огни. Ночной воздух был освежающим, а прогулка привела их в ботанический сад. Траву уже множество раз топтали посетители. Они бродили между цветочных клумб, следуя по пути развешенных гирлянд. Запахи сладкой и жирной еды смешались с ароматом цветов. Это было невероятно сладко. Они нашли каменную скамейку, окружённую изгородью, и остановились там, чтобы отдохнуть. Решением их проблемы было купить для Трюси конфет. Проблема их решения была в том, что они не знали, какие именно им стоит ей преподнести. Или, возможно, их натура сладкоежек соблазняла их покупать все подряд. Их руки были полны сладостей, которые никто из них не пробовал с тех пор, как они были в возрасте Трюси. Феникс предположил, что «только немножко» попробовать не навредит. Таким образом, когда они открыли сахарную вату, то оставили розовые части. Их языки посинели от краски, тающей у них во рту. Эджворт поднял вопрос пользы яблок для здоровья. Ну и что, если их окунуть в пять разных слоёв шоколада и карамели? Неважно, были ли на поверхности кусочки ирисок. Яблоко в карамели всё ещё оставалось яблоком, так что они попробовали и его. Когда они закончили, то заметили, что жареное пончики хорошо идут с фанел-кейк, а масляный попкорн даёт им ту необходимую соль, в которой они нуждались. — Мыуфафны. — сказал Феникс, с полным ртом пончиков. — Сначала прожуй. — предложил Эджворт. — Затем пробуй сказать. — Мы ужасны. — повторил Феникс. — Ты такой мелодраматичный, Райт. — сказал он, закатывая глаза. — Хватит жрать пончики. Эджворт взял один, размазав по носу глазурь. — Ты это слышал? — Ха? — Феникс отряхнулся от вызванного сахаром оцепенения. Эджворт нахмурился, и оторвал взгляд от высоких живых изгородей. — Неважно. — У тебя еда на носу. — сказал Феникс. — Хочешь, помогу убрать? — Я вполне способен— и тут он вспомнил, что его руки были жирными и занятыми пончиком. — Пожалуйста. Эджворт сморщился, закрывая глаза. Салфеткой Феникс убрал остатки глазури. Когда он опустил её, их лица оказались ближе, чем когда-либо. Этих глаз было достаточно, чтобы убедить Феникса сделать предложение. Хотя в то время он и был болен, Феникс всё ещё мог утонуть в них, потеряться. — Райт. — Да? — Я— голос Эджворта сломался, что было для него необычно. Он отвернулся, будто испытывал к себе отвращение. — Я не знаю, что сказать. — Все в порядке. — Феникс пожал плечами. — Нет, это не так. Я хочу донести об этом, но— — Подумай о том, как выразить эту мысль проще. — сказал Феникс. Он не знал «что» это было, но решил, что совет не повредит. — Сможешь сделать это? — Я постараюсь. Феникс затих, давая Эджворту время, чтобы собраться с мыслями. Дневная какофония уличных музыкантов и плейлистов из колонок стала чем-то приглушённым. Теперь он ощущал эту тишину, и то, как она усилила тихий шум вокруг них; смятые обёртки и упаковки, а его дыхание было слабым шёпотом. То, как свет падал на волосы мужчины, казалось, будто заставляло его светиться. Даже когда концентрация на его лице портила всё, Феникс все равно думал, что он восхитительный. Внезапно, Феникс обнаружил, что больше не обращает внимания на вечерний холод. — В-в оригинальной версии Стального Самура, Уилл Пауэрс избегал того, чтобы показывать лицо публике. Причиной Пауэрс обозначил то, что он не хотел, чтобы фанаты… разочаровались в том, что было под маской. — Хорошо, я понимаю. — А-а недавно, Пауэрс изменил своё отношение к этому. Он почувствовал, что это важно знать, за неимением лучшего термина, настоящего самурая: персону, которой был человек, и-и который несовершенен. Кто-то за пределами воина справедливости. Если он Стальной Самурай, делает ли это меня Злобным Магистратом? — подумал Феникс. Но он не стал перебивать, и позволил Эджворту продолжать говорить. — Вот почему… Именно с тобой я хотел проводить больше времени. Феникс был ошеломлён. Он не мог поверить в то, что Эджворт соберётся и скажет что-то подобное. Каждый раз, когда Феникс поднимал этот вопрос, мужчина просто ходил вокруг да около с ответом. — Чтобы мы смогли узнать друг друга лучше вне кризисного режима? — Не только это. Это потому, что я осознал, что— Они услышали что-то, прежде чем это увидели. Резкий свист предмета, прорезавшего воздух, заставил их рефлекторно пригнуться. — Что это было? — Дротик. — ответил он. — Полагаю, он случайно прилетел сюда от игры с шариками. Феникс посмотрел туда, куда указал Эджворт. Дротик застрял глубоко в коре дерева. Позже, дерево погибнет от силы отравленного наконечника, но Феникс об этом не узнает. — Блин, эта штука чудом промахнулась. — сказал он. — Наверное, дротик мог выколоть мне глаз. — Возможно. — угрюмо согласился Эджворт. Он начал собирать их еду. — Нам нужно уйти отсюда подальше. — Да, сказал он, помогая выбросить мусор. — В любом случае, что ты там говорил раньше? — Н-ничего. В любом случае, там не было ничего важного…