Que Sera

Феникс понимал, что ощущает тепло и лёгкое чувство бреда из-за лихорадки. Его лоб горел, его кожа была ярко красной. Красной, как её волосы, как её движущиеся губы, когда она напомнила ему принять лекарство от простуды. Отдалённая часть разума Феникса, та, что была рациональной, знала, что это была медсестра, которая просит его принять таблетки. Но вкус яда легко ощущался на его языке, вместе со сладостью клея на письме. Как конверт и сообщение, адресованные ей. Это были фрагменты хайку и тёка, которые он изучил. Лучший способ ответить на поэму была другая поэма, в конце концов. С этой тщательной вёрсткой и буквально каллиграфией, он написал ей любовное письмо, которое лежало в конверте, словно в оболочке. Обо-лоч-ка. Облачаться. Обвенчаться. Тайно обвенчаться: тайно убежать, по любви. Феникс повторил слова, растягивая слоги словно хлебное тесто. Получились дыры, слёзы, и в дополнение к слезам в его голосе появились слёзы на глазах. Это предложение вертелось у него на языке, будто намекая. Феникс понятия не имел, что это значило, но принял это за последствия лихорадки. Прошу, давай убежим вместе. Он повторял это про себя до тех пор, пока кто-то не поднёс стакан к его губам и не заставил его выпить воды. Она была такой холодной, будто бы он снова упал в Орлиную реку. Такими были и графитовые глаза с тёмными кругами под ними, которые внимательно следили за ним с другой стороны комнаты. Ясность мыслей вернулась, когда лихорадка спала. Он стал просто безрассудным человеком, который пережил ещё одно столкновение со смертью. Феникс разобрался с тем, что было реальным и что ему снилось, прежде чем он вошёл в зал суда. Многогранное дело, сгибающееся и разгибающееся под влиянием клинка Шитишито. Горящий мост в храме Хазакура. Айрис. Во второй раз в своей жизни Феникс поклялся себе ни с кем не встречаться. И быть безрассудным, хотя он не был уверен, как долго это продлится. Как многие указывали ему, у него была склонность думать о своих действиях только в тот момент, когда он оказывался о отделении неотложной помощи. Хотя эти обещания со временем ослабнут — нет смысла это отрицать —Феникс всё ещё ощущал некую настороженность во время их игры в покер. Пока что, Феникс был в выигрыше. В казино он бы заработал гораздо больше, чем получает в неделю как юрист. У Зака Грамари дела шли не так хорошо. Феникс не блефовал, играя в азартные игры вне здания суда, так что было странно думать о том, что у него был какой-то скрытый талант к покеру. — Я поставлю, скажем, пятьсот. — объявил Феникс, отделяя своих фишки. Давай посмотрим, повлияет ли этот блеф на что-нибудь. Грамари ничего не сказал, но сделал свою ставку. И снова Фениксу повезло. Это не может быть просто моя удача, не так ли?  — задумался Феникс, забирая свой выигрыш. — В чем подвох? Он использует свои магические навыки чтобы как-то подтасовывать колоду? Он собирается обвинить меня в шулерстве? Охранник выступал в роли их дилера. С тихим шелестом им раздали новые карты. По наитию, Феникс не проверил свои. Вместо этого он продолжал пристально изучать взглядом Грамари, выискивая лицевые тики, которые могли бы выдать его руку. Выражение его лица оставалось нейтральным, но пока Грамари раскладывал свои карты веером, его глаза сосредоточились на одной из них, ближе к краю. Важная или губительная карта? — Вот моя ставка. — взмахнув рукой, Феникс выложил четверть своих фишек. Даже если он проиграет эту ставку, Грамари останется позади. — Вы даже не проверили свои карты. — Я не пытаюсь здесь хвастаться. Просто сделайте мне одолжение. Когда карты были открыты, рука Грамари была старше. Ладно, либо здесь происходит что-то подозрительное, либо судьба хочет, чтобы я победил в этой игре. Шулерство было опасным обвинением; Даже если Грамари был невиновен, он всё ещё выглядел так, словно для него не составит большого труда убить кого-нибудь. Феникс предпочёл бы избегать плохой стороны этого мужчины, но он не был уверен, как ему выбраться из этой ситуации.  В его работе, когда вещи кажутся простыми, на самом деле на дне царит полный беспорядок. Давление будет расти до нестерпимого уровня, а затем всё взорвётся, если не учесть всего. Звонок его телефона разрушил напряжение. Заглавная тема Стального Самурая отскочила от стен следственного изолятора. Феникс подпрыгнул, пытаясь сбросить звонок. И он бы это сделал, если бы не имя, высветившееся на экране дисплея. Эджворт? Он звонит мне только по неотложным делам! — Не могли бы вы? — спросил Грамари, невозмутимо подняв бровь. — Извините, — поднялся Феникс, царапая стулом по бетону. — Что бы там ни было, это очень важно. Охранник держал дверь открытой достаточно долго, чтобы Феникс вышел в коридор. Сердце билось в такт рингтона, Феникс ответил на звонок. Он поднёс трясущийся телефон к уху и спросил: — Эджворт? Что случилось? Ты в порядке? — И так ты приветствуешь каждого, когда тебе звонят? — Кто ранен? Я сейчас в следственном изоляторе, если вдруг кому-то понадобится адвокат. — Всё в порядке, Райт. — рявкнул он тоном, далеко не подразумевающим обратное. — Ха? Тогда почему ты звонишь мне? Эджворт страдальчески вздохнул. Феникс представил, что это сопровождалось элегантным, если не усталым, покачиванием головы. Можно подумать, что Эджворт оценит то, что люди беспокоятся о нём. — Окольным путём ты уже затронул эту тему. Мы видимся только во времена правового кризиса. — Ты преувеличиваешь. — ответил Феникс. Он подошёл, чтобы прислониться к стене из шлакоблоков, играясь с узлом своего галстука. — Я имею ввиду, это было единожды, в том же самом месте, и эм, да, ты прав. — Нет, я Майлз Эджворт. Феникс даже онемел. Что так сильно повлияло на Эджворта, что он позволил себе каламбур с собственным именем? Феникс гадал, почему Эджворт солгал ему о своём душевном состоянии. Всё было не в порядке в мире, где он хотел поговорить вне работы и шутил ужасные шутки. — У нас прямо сейчас непринуждённая дискуссия? — Именно поэтому я и позвонил тебе. Только послушай его слова, в которых была некая напряжённая нотка, которая держала разговор на грани естественности. Что если Эджворта держат на мушке, пока он на телефоне, и его похититель заставил его сказать что-нибудь? — Райт, я хочу принять предложение, которое ты сделал, когда был болен. — Эм, что я сделал, когда был болен? — спросил Феникс, с чувство ужаса, наполняющим его желудок. — Ну знаешь, я был как в тумане и почти не соображал ничего, верно? — Это неважно. — отмахнулся он, будто это не имело значения. — Что я сказал? — спросил Феникс, оттягивая свой воротник. Даже высокие ставки в покере не заставляли его так сильно потеть как сейчас. Основание его шеи вдруг зачесалось, и он поднял руку, чтобы вытереть лоб.   — Убежать и оставить залы суда позади на время. Вместе. Сбежать вместе. Он попросил Эджворта о внезапной свадьбе, пока бредил от лихорадки, и месяцы спустя выяснилось, что он обдумывал это предложение. — Я был болен, когда просил об этом. — вспоминал Феникс. — Я без понятия, о чём говорил. — Ты дал мне сияющий камень и сказал, что это позволит мне заглянуть в сердца других людей, сразу после этого. Достаточно сказать, что это было очевидно. — Эм, извини, но у меня нет, кхм, сейчас интереса в свадьбе прямо сейчас. — сказал Феникс, стараясь как можно меньше разочаровать его. — И в свиданиях, раз уж на то пошло. Пройдёт время, прежде чем он будет готов отдать кому-то своё измученное сердце. Чем старше он становится, тем сложнее у него получается верить в людей. В какой-то момент, доверие к людям пришло к нему естественным образом. Немногие нарушали это доверие, но те, кто это делал, делали это просто чудовищно. — Клянусь, только половина того, о чём кто-либо говорит, достигает твоего мозга. — рыкнул Эджворт. — Где в этом разговоре я спрашивал о подобном? Поговорка гласит, что каждый день ты узнаешь что-то новое. Феникс узнал, что Эджворт может направлять ощущение своего взгляда прямо через телефон. Образ его нахмуренного лица возник прямо в черепе Феникса, к его визуальному неудовольствию. — Разве это не в подтексте совместного побега? — Это было о метафорическом побеге, не буквальном. — Хорошо. Ты уже достаточно постарался. — В смысле? Разве того факта, что мы видимся только тогда, когда кого-то держат в заложниках или ведут под суд за убийство, не достаточно? — Нет. — говорит Феникс. — Потому что я на восемьдесят процентов уверен, что кто-то прямо сейчас держит тебя на мушке.   — Если говорить проще, я находился в правовом аду последние несколько недель. — сказал Эджворт. — Я просто хочу провести время вдали от суда и запутанных расследований. А теперь, давай не будем ходить вокруг да около, Райт. Да или нет? В его словах чувствовалась искренняя усталость. Это не сделало Феникса менее сконфуженным или подозрительным. Ему нужно было сохранять осторожность, чтобы избежать очередного жизнеугрожающего опыта и всего в таком роде. Тусоваться с сущностью, которая могла быть подражателем Эджворта было опасно. Было безопаснее встретится в людном месте — так ниже шанс быть убитым самым ужасным способом. — Да. — говорит Феникс. Даже если это и был доппельгангер, Феникс знал, что должен провести расследование с настоящим Эджвортом. — Я, несколько, в процессе работы прямо сейчас, но мы могли бы встретиться завтра и что-нибудь придумать. — Тогда решено. Увидимся завтра. Эджворт повесил трубку. — Инопланетяне, наверное? — вслух рассуждал Феникс. Феникс прокручивал в голове весь разговор, постоянно задерживаясь на новых странных аспектах, которые находил. Обнаруживая их, он сталкивался со всеми странными, нелепыми возможностями, которыми было вдохновлено его предложение. Концепция двойника беспокоила его больше всего. С момента его встречи с Фурио Тигре, он начал беспокоиться о подражателях. Может ли звонивший быть каким-нибудь Зл Йамом для его Ски Нефа? О боже, Эджворт появится на следующий день с неудачным загаром и в яркой гавайской рубашке лимонно-розового цвета? Никто не поверил бы ему, когда он бы сказал, что этот человек не Эджворт, потому что на нём всё ещё был бы его шейный платок. Но они даже не обозначили место и время. Эджворт просто закончил разговор! Настолько погруженный в свои размышления, Феникс даже не заметил, как принял подряд двадцать неудачных решений в покере до тех пор, пока не стало слишком поздно. Так было во многом из того, что случалось с ним на работе. Грамари полностью опередил его, как результат рассеянной игры Феникса. Феникс наблюдал, как его последние фишки оттолкнули в сторону Грамари. Вот тебе и мой клиент. — подумал Феникс. — Странно, я, вроде как, представлял себя более разочарованным, чем сейчас. Думаю, судьба не хочет, чтобы я так часто выигрывал. Понимая, что боль придёт позже — например, когда ему нужно будет платить за аренду — Феникс стряхнул эти мысли вместе с тем, как пожал плечами. — Я рад, что это были не настоящие деньги. — прокомментировал Феникс для Грамари. — В любом случае, спасибо, что рассматривали меня как вариант. — Тот звонок отвлёк тебя, поставил в невыгодное положение. — отметил другой мужчина. Его запястье дрогнуло, и карты стали организованно соскальзывать обратно в их коробку. — Это, должно быть, было чем-то важным. — Невыгодное положение — это всё, что есть у другой стороны. — сказал Феникс, не доверяя себе, чтобы правдоподобно солгать об этом. Грамари на это разразился лающим смехом, даже фишки подпрыгнули на столе. Они с лёгкостью перекатывались между его ладонями в перчатках, собираясь в стопки по цветам. — Вы лучший адвокат. — сказал Грамари. — Я всё ещё желаю нанять вас. — Я по-честному проиграл. Оставьте другого парня. Если всё пойдёт не по плану в суде, вы всё ещё можете мне позвонить. Феникс вытащил из своего нагрудного кармана одну из визиток, которые Майя и Перл разработали для него. На них было его имя, карандашный рисунок магатамы, и огненная птица на лицевой стороне. Важная информация, такая как расположение офиса и номер телефона была втиснута мелкими буквами где-то внизу. — У вас есть дети? — спросил Грамари. — Не-а, я просто забочусь о них время от времени. Пока Грамари перемешивал его карту с остальными, Феникс думал о множестве своих встреч как с трюками, так и с настоящей магией: Большой Цирк Бэрри, его магатама, призыв духов. Чудесный исход определённого дела должен был тоже вписаться в эту категорию. Я думаю, с меня достаточно магии на десять жизней вперёд. — решил он. Водянистое солнце обогрело его кожу, когда он покинул следственный изолятор. Феникс перепроверил расписание общественного транспорта, а затем четыре отчаянных сообщения, которые Эджворт прислал после их предварительного звонка. Теперь у него было некоторое понимание насчёт их встречи завтра. Когда Феникс шёл к автобусной остановке, пугающие мурашки расползлись по его рукам, несмотря на вечернее тепло. Феникс нутром чувствовал, будто бы только что увернулся пули. Чего он не узнает, так это того, что он вместо этого наступил на мину.