Скворцова, ты невыносима уже.

-Как же ты могла, Ксюша? Надрывно произносит Тихомиров, смотря на Нечаеву влажными глазами. -Я же тебе доверял… Я советовался с тобой, а ты… Нечаева оборачивается и видит разочарованные глаза подопечных. Любимые бабы больше не смотрят на нее как прежде, они смотрят на нее как на кусок дерьма — наверное, будь их воля, они бы отошли от нее как можно дальше, словно одно касание может заразить их неведомой болезнью, от которой нельзя будет спастись. Нечаева ощущает, как ее начинает потряхивать. Она сжала руки в кулаки, ища глазами Скворцову. Но ее нигде нет — ни в кабинете Тихомирова, ни в своем кабинете, ни вообще в министерстве. Что же за… Нечаева в холодном поту резко садится на кровати. Дурацкий сон снова настал ее. Только в те разы первым обвинителем была Соня. -Ксения Борисовна, доброе утро Раздался мягкий голос Скворцовой где-то совсем рядом. Думая, что она еще спит, Нечаева плюхнулась обратно на диван, смотря в потолок. -Ксения Борисовна, как вы? Снова голос и снова совсем-совсем рядом, словно Соня была прямо здесь, в ее квартире на Патриарших. Ну бред же. Нечаева опустила голову, смотря на свой обеденный стол, и ее брови тут же поползли вверх. -Скворцова? И давно ты у меня тут сидишь? -Со вчерашнего вечера, если быть точными Сказала девушка, вытирая салфеткой рот и доедая рисовую кашу. Нечаева наконец сфокусировала взгляд на Соне и даже открыла рот от удивления. -С каких пор ты воруешь у людей одежду, Скворцова? На Софье была ее белая рубашка — та самая, которую она уже давно не носила, потому что похудела слишком сильно и она висела на Ксении Борисовне как мешок. А Соне она чертовски шла — открывала ее мягкие ключицы с ямочками, куда можно было бы налить маленькое озеро с рыбками в лучших японских традициях. Рубашка облегала ее худое тело, просвечивая черный бюст с пушапом, и маленькие недлинные руки. -Вы вчера пролили на мою блузку вино. Я не смогла ее отстирать… Соня повернула голову на Нечаеву. -Подожди-ка, а почему я голая? Мы что, переспали? Едва не крикнула Нечаева, ощущая, как на ее грудь дует кондиционерный ветер. Соня едва заметно залилась краской. -Нет. Ответила Скворцова резче, чем планировала. К сожалению… К сожалению. Стареешь, Нечаева. Зайчонок сама пришла к тебе домой, а ты ее даже не трахнула. -Ингеборга сказала, что нельзя спать в одежде. Она стискивает все органы и вам лучше спать без нее. -Так ты меня еще и раздела? Она тебя еще и раздела! Точно стареешь. -Уж лучше я, чем Тихомиров. Спокойно сказала девушка, кивая Ксении на тарелку горячей каши с ягодами на столе. -А вы ничего не помните? Да, кажется хорошенько вас гвоздем прибило. Идите завтракать. Сказала девушка, а Нечаева развела руками. -Ну отлично! Может мне сразу с тобой переспать, а? А что, у меня же все такое же, как у тебя. Совсем никаких отличий Возмущенно бурчала Нечаева, откидывая в сторону одеяло и представая перед Соней совершенно обнаженной. Соня широко распахнула глаза. Снова? Ей хватило возбуждения, когда она ее раздевала. Чуть не умерла от стыда и оргазма одновременно. А теперь Нечаева была перед ней голой по своему личному желанию. Ну, почти. В помещении повисла немая сцена. Скворцова пялилась на Нечаеву, Нечаева пялилась на Скворцову, а затем быстро подошла к ней, хватая за воротник блузки. — А ну снимай. Живо, Скворцова. Соня, растерянно утыкаясь взглядом ниже живота Ксении Борисовны, начала рассеянно стягивать с себя рубашку. Да, она определенно не так представляла себе это утро. Нечаева, которая не любила медлительность, однако сейчас Соне совсем не помогала. С хитрой ухмылкой она смотрела на то, как Скворцова раздевается, мысленно ликуя. А давненько уже она это представляла. Стянув с себя блузку, Соня протянула ее женщине, слегка склонив голову. -Вот… Держите. Она у вас очень удобная кстати. Носите ее почаще. -Скворцова, а что бы ты подумала, если бы я тебя сейчас засосала? Спросила Ксения Борисовна, неспешно облизывая свои губы и жадно скользя взглядом по почти голому телу подчиненной. Она обожала эти игры. У себя дома, когда никто точно не ворвется к ней, не увидит ее, Нечаева играла как никогда. До конца. Проверяя напарницу по игре по всем критериям, словно вела отбор кандидаток на полет в космос. -Ну… Нечаева упала на колени Скворцовой, расставив ноги и тут же притягивая ее к себе за щеки, жадно впиваясь губами в ее губы. Она не оставила Соне ни одного шанса — ни выбраться, ни проигнорировать поцелуй зайчонок не могла. Нет, ведь она тоже любит играть… Ксения Борисовна не просто ласкала губы бывшей практикантки — она запустила в ее рот свой наглый язык, полностью блокируя ее тело своим, заставляя девушку откинуться на спинку пластикового стула из Икеи. Соня не могла дышать. Поцелуй Нечаевой выбил из ее легких весь воздух. Она не ощущала ничего — в любовных романах такие моменты описывали как «тогда все ее тело сразу же разгорячилось, она страстно отвечала на поцелуи», но со Скворцовой все было совсем не так. Писатели явно ничего не смыслят в любви. У Скворцовой словно вся земля ушла из-под ног. Получив поцелуй, который снился ей в самых горячих снах, она была похожа скорее на неловкого пингвина, чем голодную львицу. Девушка совсем всё забыла — куда надо класть руки, и надо ли вообще, как шевелить губами и вообще шевелиться. Она поверить не могла, что это происходит. Целуется с начальницей, серьёзно? А Нечаевой это нравилось. Нравилось наблюдать, как зайчонок немеет, как она, словно мягкая подушка, тает в её руках, а самое главное — как она не сопротивляется. Они уже достаточно наигрались в обычные кошки-мышки. Пора перейти на следующий уровень. Нечаева уже знала, что скажет ей после. Всегда знала. Ведь хотела засосать ее еще тогда, когда Дударь валялся на полу у ее ног. Хотя нет, еще раньше… Когда Дударь почти долбил ее в коридоре министерства в конце корпоратива. Или, подождите… Да в прочем не важно. Она спишет потом на травму головы, на сонный паралич или на что-нибудь еще, и будет жить дальше. Как раньше. Ничего не меняя. Но внимательно наблюдая за Скворцовой, делая ставки на то, что же она будет делать дальше. Нечаева отстранилась от Скворцовой также резко, как и подалась к ней, быстро сходя с ее колен и натягивая на себя блузку, закрывая ей свою грудь и бедра. -Так, так, что тут у нас? Каша? не очень люблю каши, но это лучше, чем ничего. Как ни в чем не бывало Нечаева начала поглощать завтрак, предварительно забрав из тумбочки пачку своих таблеток. Соня сидела все в том же положении, широко распахнув глаза и смотря прямо перед собой, ощущая себя совсем странно. Что теперь? Они встречаются? Они пара? Они. Что? Что черт возьми нахрен происходит? Может ей это все снится? Да фиг, она не спала и пяти часов, потому что на Нечаевском полу совсем неудобно. Точно, это галлюцинации от недосыпа. И Нечаева совсем не сидела на мне голая! Решив для себя, что это все действительно было неправдой, Соня едва заметно дернула головой и встала, наливая себе и Ксении Борисовне чай. -Спасибо, Скворцова, но я кофе пью С надменной усмешкой сказала Нечаева. -Вам нельзя кофе вместе с таблетками Серьезно сказала Соня, ставя перед женщиной кружку. Ксения Борисовна удивленно вскинула брови. -А ты мне, прости, кто? Я что-то пропустила и ты мне мамочкой стала? или женушкой? Нет, зайчонок, такого не было. Кофе мне налей Строго сказала женщина, доедая кашу и делая затяжку джула, который лежал рядом. Соня, которая так долго прорабатывала умение говорить «нет», послушно отошла к плите и начала заливать в турку необходимые ингредиенты. Готова за ее одобрение душу дьяволу продать, Скворцова? Может если она попросит, ты и из окна спрыгнешь? Нечаева закинула в рот две таблетки фенибута, запивая их чаем, а затем слегка развернулась в сторону Сони, смотря ей прямо в спину и думая о чем-то своем. Скворцова, ощущая на себе взгляд начальницы, едва могла собрать в кучу мысли. Она едва попала водой из фильтра в турку, затем едва не засыпала туда же чай, вместо молотого кофе. Совсем растерялась, бедняжка. Соня тихо выругалась, а по ее коже побежали мурашки — то ли от холодного потока воздуха из кондиционера, то ли от отвратительной неопределенности, которая теперь будет заполнять собой все мысли девушки, скорее всего вызывая проблемы со сном. То ли от этого чертового взгляда в мою спину! Соня медленно повернулась на Нечаеву, а та, словно предугадывая действие девушки, повернулась прямо перед собой, доставая телефон из цветочной вазы и начиная листать видео в тиктоке, положив ноги на соседний стул и ожидая кофе. -Скворцова, скажи, а ты всегда такая медлительная, м? Спросила начальница, не отрываясь от экрана. Соня сжала руки в кулаки и ничего не ответила. Она, все-таки, человек, а не официантка, которой деньги платят за то, чтобы терпеть обиды. Вроде бы… -Кстати, а что вчера все-таки было? Я вообще плохо соображаю. Сказала Нечаева, откинув голову назад и выдыхая вверх клубок дыма. Соня сделала глубокий вдох и выдох, кивая и начиная быстро говорить. -Мы с вами пошли в кабинет Ильи Владимировича, чтобы посмотреть, есть ли там что-нибудь, что намекнуло бы о том, где он. Я зашла в кабинет, а вы не смогли. Что-то мешало вам, но Луч вас отвлекла и вы зашли. В этот момент из дверного косяка упал большой гвоздь и вонзился прямо в вашу голову. Крови было столько, что… Соня вздрогнула и сжала край кухонного гарнитура. Ее вчерашние глубокие царапины от енота снова закровились и она повернулась к Ксении Борисовне спиной, подставляя руки под воду. Нечаева закатила глаза, вставая с места и подошла к Соне, вжимая ее бедрами в кухонную тумбу и хватая за руки. Скворцова спиной ощущала грудь Ксении Борисовны, которую совсем не закрывала блузка, из-за чего ее собственная грудь начала предательски ныть. -Ты о себе совсем нихрена не заботишься? Не учили раны обрабатывать? Нечаева промыла раны девушки, резко поворачивая ее на себя, встала на носочки и достала из шкафа бинты со средствами для обработки. Скворцова смотрела на сосредоточенное лицо начальницы и едва удержалась от улыбки. Ее карие глаза сейчас контролировали словно все. И напряженный живот Сони, и ее выступающую грудь, и бинты. Нечаева была расслабленно-спокойна, но Соня понимала, что это ненадолго. Настроение Нечаевой никак нельзя было предсказать. Сейчас она тебя засасывает, а потом посылает к черту. Она залила перекисью раны и Скворцова тихо зашипела, закинув голову назад, прямо на плечо Нечаевой. Ксения Борисовна хлопнула коленом по ее ягодицам. -Терпи. Сказала она прямо в ухо Сони, а затем, закончив обработку ее рук, тут же подошла к плите и слила горячий кофе в свою любимую кружку с лягушкой, которая уже явно повидала жизнь. А точнее, три переезда, двоих мужчин, четырех женщин и один грандиозный психоз. Именно тогда на кружке появились сколы, покрывшиеся чайным налетом уже на второй день. Скворцова посмотрела на перебинтованные руки и осмелилась спросить: -Вы хорошо бинтуете… Было много практики где-то? Нечаева сделала пару глотков блаженного напитка и повернула на Соню голову. -Да. Я частенько в универе резала одногруппникам вены, а потом бинтовала. Жаль первые не смогли выжить из-за большой кровопотери Сказала женщина серьезно, делая новую затяжку джула. Соня вжалась в кухонную тумбу, смотря на женщины с жутким выражением лица. -Шучу, Скворцова! просто не знаю, что отвечать на твои тупые вопросы. Соня покачала головой и отвернулась от Нечаевой, складывая руки на груди. -Может быть я могу взять хотя бы одну из ваших блузок? Мне не в чем идти на работу… Сказала она так, словно просила у женщины денег на вокзале, будучи сиротой. Нечаева закатила глаза и махнула на небольшой шкаф. -Ну возьми что-нибудь. Только не делай такое лицо больше, а. Тебе как будто на руку на ступили и ты вместо крика вот-вот заплачешь Нечаева встала, вскинув руки. -Я в душ. Она ушла, оставив после себя холодную изморось на душе Скворцовой, запах новой лаймовой заправки джула и корицу. Соня проводила женщину взглядом и вжалась в кухонный гарнитур. Она ощущала себя одновременно отвратительно и счастливо. По-дурацки и прекрасно. Кошки скребли на душе, а в животе летали бабочки. Словно у нее было раздвоение личности. *** Нечаева молча зашла в Министерство, с привычным недовольством направляясь в свой кабинет. Скворцовой она сказала зайти через пару минут, чтобы избежать всевозможных пересудов. Хотя их все равно не избежать. Ничто не могло бы укрыться от внимательных глаз Ингеборги. Вот и сейчас она подметила, что что-то в Нечаевой изменилось… Пока не могла понять что, она все-таки не сотрудник ФСБ, а просто любопытная Варвара. От взгляда Инги не укрылась и новая рубашка Скворцовой. У нее такой не было! да и по фасону она на ней сидит не так, как все другие… И аромат какой-то странный, где-то она уже такой чувствовала. Инга вскочила со стула и тут же перехватила Соню, не давая ей дойти до своего кабинета. -А ну колись, дорогая. Ты ночевала у Нечаевой? Соня ни на секунду не смутилась, аккуратно выдергивая свою руку из руки женщины и поправляя очки. -Нет конечно, что за бред. Я вчера ушла домой. Я же не мазохистка. Она никогда еще так искусно не врала. Взрослеет. Дабы избежать дальнейших расспросов, Скворцова быстро скользнула в свой кабинет, но едва за ней закрылась дверь, по всему коридору министерства раздался грозный голос Нечаевой. -СКВОРЦОВА! КО МНЕ, ЖИВО! Соня, распахнув глаза, сделала разворот на 360 градусов и пулей рванула в кабинет начальницы, тут же размышляя о том, что именно она натворила. В телеграфе новая статья? Тихомиров начал говорить не по ее речи? Или с речью что-то не так? Скворцова мысленно готовила ответы, стараясь предугадать все, что только можно, чтобы не попасть в просак. Нечаева сидела за рабочим столом, быстро печатая что-то в компьютере, клацая по клавишам с большим напряжением. Нечаева постучала пальцами по внушительной папке, не отрываясь от экрана. -Завтра Тихомиров идет на Кабмин. Придумай, чем ему там в уши надуть. Свободна. Сказала Нечаева. Соня прикрыла рот, не сдержав зевок, и кивнула, ничего не отвечая. Поразительно, как быстро Ксения Борисовна переключилась из режима горячей мамочки в режим злой фурии. По ней явно плачет театральный. Соня взяла папку и острые ее края впились прямо в забинтованные руки Скворцовой. Она едва заметно нахмурилась, но схватила поудобнее и потащила к себе. Нечаева подняла взгляд на Соню, пялясь в ее спину, и наблюдая за ее действиями. Совпадение с Ксюшей Нечаевой на 4 курсе ВШЭ — 100 процентов. Скворцова закопалась в работу с головой. Она не выходила из кабинета даже чтобы налить себе чай, не реагировала на провокации Луча и Скотча, и даже не шла курить в туалет. Ей хотелось выполнить эту работу особенно хорошо, хотелось доказать Нечаевой, что она не заслуженно внесла ее в свой список безразличия. Уж она то должна вызывать хоть какие-то эмоции! Соня подняла голову только когда услышала скрип своей двери — старые петли уже давно нуждались в смазке, а потому услужливо сообщали Скворцовой о всех посетителях. -Да, да, Инга, сейчас пойдем до кафешки, секунду. -Она уже ушла минут как 30, Скворцова. Сказала Нечаева. Она забралась на стол Сони, отодвинув в сторону папку и делая затяжку джула. Скворцова поправила очки, не меняя положения и смотря прямо на ягодицы начальницы. -А что, уже обед? -Если ты не слышишь смеха баб в коридоре — значит да. Все ушли. Нечаева выдула вверх дым и положила ногу на ногу. -Ну хватит уже пялиться. И в кого ты такая ненасытная? мало того, что пялилась на меня без одежды, два раза, так еще и в одежде пялишься. Ты извращенка, скажи честно? Опять разговор про секс? Видимо хочет загнать меня в краску. Ну ну. -Да, Ксения Борисовна. А что, какие-то проблемы? Не любите подчиненных — извращенок? Нечаева удивленно вскинула брови, поворачивая на женщину голову. -А ты, я смотрю, осмелела. Что же на тебя повлияло? Атмосфера кабинета? Я бы тут все святой окропила. -Но вы бы тогда не смогли зайти в кабинет Усмехнулась Соня, откидываясь на спинку кресла, слегка отклоняясь и поправляя воротник блузки. -Святая вода и геи — несовместимые вещи. Нечаева возмущенно открыла рот, полностью разворачиваясь на Соню. -А с чего ты взяла, что я — лесбиянка? У меня мужчины вообще-то тоже были. -Ага, двадцать лет назад. Ухмыльнулась Скворцова, расстегивая верхнюю пуговицу блузки. Нечаева схватила ее за волосы, прижимая ее голову к столу. -А ну-ка прекрати меня дразнить, зайчонок. А то получишь. -Получу что? Улыбнулась девушка. Нечаева сняла с нее очки и дернула Соню на себя, заставляя издать стон и сесть на стол рядом. -Кучу заданий и бумаг и не выйдешь из министерства неделю. Прорычала женщина, а Скворцова кивнула. -О, ну и отлично. буду жужжать у вас над ухом. И вы меня сама выгоните отсюда домой. -СКВОРЦОВА, ДА ТЫ СОВСЕМ УЖЕ ОБНАГЛЕЛА? -Еще не совсем, Ксения Борисовна Она тут же встала с места и уселась к Нечаевой на колени. Под возмущенный взгляд начальницы она впилась в ее губы и заставила ее слиться в поцелуе. В этот раз кошкой была Соня — она прошлась языком по рту женщины, ощущая, как сильно стучат их сердца. Пару секунд в кабинете не было слышно ничего, кроме чмоканий губ, а затем Нечаева, словно ошпаренная кипятком, оттолкнула Скворцову и вылетела из ее кабинета, сильно вытирая губы. Она волком глянула на подчиненную и громко хлопнула дверью, с глухим стуком опускаясь на пол своего кабинета. В ее глазах сразу начали формироваться слезы, стремившиеся сплошным потоком вниз. Нечаевой хотелось скрыться, спрятаться куда-нибудь, где никто никогда ее больше не найдет, уехать на свой необитаемый остров, который выклянчивал у нее зарплату за зарплатой. Сделать все, лишь бы не чувствовать почти забытую страсть, игнорируемое долгое время возбуждение и… Что это еще за хрень? Слово, которое Нечаева никогда не могла произнести, начиналось на Л… Но думать об этом она, естественно, не собиралась. Влюбиться в Скворцову? да тоже самое, что полюбить кота — бесполезно, но мило. Нет, пора уже валить. Нечаева закинула в себя две таблетки фенибута и начала собирать свои вещи по всему кабинету, едва не задыхаясь от истеричных слез и застывших в горле несказанных слов. Нет, было бы слишком сломать Скворцовой жизнь. Ей еще детей растить с каким-нибудь Дударем, ей еще в кресло замминистра садится. Она не могла загубить ее. Игра зашла слишком далеко, так не должно было быть! Соня должна была шарахаться от нее по стенкам, должна была огрубеть, стать жестче к ней и перестать обращать внимания на ее похвалу. А потом Нечаева бы уволила ее за какое-нибудь мало-мальское отступление и все! Жить себе спокойно! Так было всегда. Все пять раз схема была отработана! не было никаких форс-мажоров. Нет, все. Если что-то идет не так — значит это надо прекратить. А не ждать у моря погоды. Нечаева всегда придерживалась такого принципа. Ей легче было бросить и закопать, чем разбираться. Так всегда было в вопросах, касающихся любви. Ну не дано мне любить и все тут. Хоть в лепешку разбейся. Пора сматываться отсюда к чертовой матери