Скворцова, ты невыносима уже.

Нечаева кинула на свой рабочий стол заключение психиатра, затем схватила со стола антистресс — маятники и скинула на пол, начиная их топтать. Новостей было две. Первая — фенибут пить больше не надо. Отлично, можно сэкономить деньги и поменять задолбавший распорядок дня. Вторая — теперь известно, что именно с ней происходит. Биполярное расстройство. Особенность болезни заключается в смене двух фаз ― мании и депрессии. От того, в какой фазе пребывает больной в настоящий момент, зависят его поведение, мышление, либидо и трудоспособность. А также взаимодействие с окружающими людьми. Это многое объясняет. Нечаева всегда хотела любви. Маленькая Ксюша любила обнимать мягкие игрушки, могла легко подружиться с любым ребёнком на площадке и всегда была невероятно умна. Именно из-за последнего факта многие её не любили. В детском саду мальчики не давали ей играть в машинки, в школе — девочки почти с ней не дружили. Нечаева всегда всем говорила, что это из-за того, что девочкам нужны были «тупые подружки», чтобы кадрить недалёких мальчиков. Пыталась себя успокоить. Но в университете всё изменилось. Любви, конечно, не прибавилось, но она больше не была той самой одиночкой на первой парте — теперь за её мозги ей платили: просили написать курсовую, реферат, а двое даже уговорили защитить за них диплом. Но ни один, сука, ни один человек не полюбил её. Так, чтобы по-настоящему, чтобы такой, какой она есть. Не её грудь, ноги или рот, не её силу и власть, а её всю, от головы до пяток, с её ранами и интересами. Поэтому она закрылась. Поэтому не пускала в свой мир никого, поэтому стала воплощением пассивной агрессии и сарказма. Поэтому и стала замминистра, обменяв все свои интересы (и душу) на депутатское кресло. Ведь какая разница — не любит тебя парень из соседнего подъезда или весь город. Постоянный стресс к болезни и привёл. Сначала алкоголь, курение, бесчисленные приёмы у психотерапевта. Потом — агрессия, быстрая смена настроения и нерациональность действий. Порой Нечаева даже думала, что может перевернуть страну и возглавить её, обрубив львиную долю регионов. Она выстраивала такие планы в своей квартире, разложив большие карты и атласы и вооружившись черным перманентным маркером. Чтобы не стереть, чтобы не выветрить чертежи и не отказаться от своих слов и действий. Нечаева спрятала карты и заключение психиатра в далекий угол своего стола. Подальше от чьих-либо глаз. Потому что если хоть кто-нибудь узнает про ее болезнь, ее уволят. Больные в чиновниках не задерживаются, их съедает бессердечная машина власти. И плевать всем будет, на сколько хорошо ты работал. И даже связи тебя не спасут, ведь чиновник должен быть предсказуем. а человек с биполярным расстройством непредсказуем даже для самого себя. Ну и что, что это можно свести на нет. Сюсюкаются обычно те, кому не все равно. Мамы там, папы. Сестры старшие. Бабушки. А когда ты один… Всем выгоднее будет закрыть тебя в психушку. Уход в депрессию Тихомирова сыграл Нечаевой на руку. Можно было не приезжать на работу и не скрывать свою болезнь изо всех сил, пытаясь поддерживать образ сильной и спокойной. Ксения Борисовна все больше лежала на диване, куря джул, пила свой любимый крепкий виски и боролась с навязчивыми идеями депрессивной стадии. Она по очереди ненавидела всех сотрудников министерства, потом вспоминала, за что на самом деле их ценит, потом разыгрывала новый сценарий переделки страны, начинала плакать от одиночества и заканчивала порочный круг мыслями о своем необитаемом острове, который существовал лишь на бумаге, но ей так отчаянно хотелось верить в лучшее. Тем временем Скворцова принялась доделывать ее дела. Она носилась как угорелая, пытаясь не дать Тихомирову сойти с ума и дать слабину, позволив снять себя с поста. Она писала одну речь за другой, назначала съемки и интервью, вытаскивала его из дома и заставляла говорить. Показать, что он в порядке, что он не сломлен. Даже несмотря на то, что они оставили Викентьева в плену. Даже несмотря на то, что его правая рука стала вести себя как-то странно. После тех двух поцелуев Скворцова и Нечаева почти не общались. Ничего, кроме рабочих кивков головы, мозговых штурмов на заданную Тихомировым тему. Они обе чувствовали себя некомфортно, обе не знали, как они к этому пришли и как из этого теперь выходить. Но больше всего Соня не понимала — что это было вообще? Разве может взрослый, адекватный человек-начальник забраться на нее и поцеловать? Да, у них конечно были искры, но… Это необъяснимо. Пока что. В Министерстве действовало негласное правило. Нет начальства на работе — нет и подчиненных. Ну а зачем приходить? не не, инициатива наказуема — всегда говорили Луч и Скотч. Но сегодня Соне пришлось появиться на пороге Министерства — надо было разгрести почту и найти письмо-приглашение на конференцию. Дурацкая бумажная волокита. Скворцова поправила очки, смотря на спящего министерского охранника, и тяжело вздохнула. Она коснулась рукой его плеча и слегка растормошила. Мужчина резко выпрямился в кресле, смотря сонным взглядом по сторонам. Увидев Скворцову, он вскинул брови. -Софья Андреевна, вы чего? Никого нет, можете и не подниматься. -Я есть. Мне нужно поработать с бумагами. Удивленный охранник протянул ей ключ от их крыла министерства и чуть усмехнулся. -Вы на Ксению Борисовну похожи. Она частенько приходила, когда никого не было. Соня лишь кивнула, направляясь к лифту. Не то, чтобы сравнение с Нечаевой было ей неприятно, но… оно нелепо звучало на фоне их общения сейчас. Точнее не общения. Соня поспешила в лифт, помотав головой и отгоняя различные мысли, пытаясь переключиться на дело. Речь, речь, речь, Скворцова! Надо думать о речи на конференцию, а не о Нечаевой. От размышлений Соню отвлекло сообщение. Она достала телефон и просмотрела уведомления — пару новостей из пабликов, и сообщение на Ватсапп от Тихомирова. Соня просмотрела его через окошко уведомлений, не заходя в приложение. Начальник немногословно написал: «Приглашение последний раз было у Ксюши на столе. Проверь.» Соня кивнула, убирая телефон в карман. -Ну что ж, пошаримся, Евгений Александрович… Раз вы разрешаете. Скворцова поднялась на этаж и окинула взглядом пустой коридор. Моргающая лампочка в одном из плафонов заставила Соню едва заметно улыбнуться. Она вспомнила, как героически вывела Ксению Борисовну из удущающей темноты, как ее теплая рука обвила ее талию, боясь выпустить единственный путь к спасению из рук. Соня поправила давящий на горло воротник блузки и расстегнула пуговицу, прерывая звенящую тишину стуком своих каблуков. Кажется в этих стенах еще не было так спокойно. Соня прошествовала мимо своего кабинета, отметив про себя, что надо будет потом прибраться, а затем остановилась около кабинета Тихомирова. Врожденное любопытство щекотало в груди, ее так и подмывало проникнуть внутрь, узнать какой-нибудь секретик, чтобы влиться в тайную мистерию руководства. Она слегка дернула дверь его кабинета, но та, оказавшись закрытой, даже не подалась вперед. Хотя у Сони и был в руках ключ ото всех кабинетов, если она войдет, открыв его сама, это уже будет взлом. Поэтому Соня развернулась и пошла в кабинет Нечаевой, спокойно открывая его с первого раза подобранным ключом. Скворцова проникла в кабинет быстрым ужиком, не в силах сделать вдох. Она еще никогда не была в кабинете начальницы одна… Ну, не считая той ночи, когда они с Ингой были совсем в хлам, а кабинет Нечаевой оказался единственным не запертым. Если не знать, кому принадлежит этот кабинет, можно было бы посчитать, что здесь работает какой-то творческий человек — со своим хаотичным порядком и большим столом, полностью устеленным бумагами. Горами бумаг. Соня, словно мышка, тихо подошла к столу Ксении Борисовны. Она отодвинула ее кресло и плюхнулась в него, слегка откидываясь назад, желая почувствовать себя начальницей. Однако перед ее глазами были не картины одной из линии судьбы, а прошлое… Сколько раз она приходила в этот кабинет, в совершенно разном состоянии. Злой, милой, влюбленной и сосредоточенной… Садилась порой на этот стол бедрами, ловила комплимент от Нечаевой, адресованный костюму или идее. Какая-то ностальгия неоправданно накрыла ее, как будто она увольнялась или в жизни их министерства что-то менялось. Как будто она чувствовала, что вот-вот что-то должно произойти. Соня тут же подалась к столу — чтобы не думать о чем-нибудь плохом и быстро забрать приглашение, все-таки Тихомиров ее ждет. Соня начала перебирать бумажки на столе, не рискуя сильно менять их местоположение. Ведь Ксения Борисовна точно заметит сдвиг и точно первым делом подумает на нее. Листая одно постановление за другим, перебирая приглашение за приглашением, Соня не заметила, как просидела в Нечаевском кабинете более 40 минут. Ощутив ноющую боль в спине, она откинулась назад и шумно выдохнула, делая затяжку джула. На ее столе было все, кроме нужного. Где же эта чертова картонка… Скворцова потянулась вверх и подалась к ее ящикам. По логике, если ты не можешь найти приглашение на столе, оно может быть под столом или в нем. Скворцова резко потянула на себя ящик из красного дерева и едва не выронила его содержимое. Она крепко ухватила его, фиксируя в стандартном положении, и начала одной рукой перебирать. Однако в ящике почти не было никаких документов. Только огромная карта России, пачка черных маркеров, и что-то на больничном бланке. Что это? Справка? Любопытство Сони не позволило ей пройти мимо. Она развернула справку перед собой, скользя глазами по буквам. Прочитав первый раз она замерла от шока. Нет, нет, этого не может быть. Может быть ей показалось? Скворцова начала читать заново, сильнее сжимая бумагу и вглядываясь в каждое написанное слово, словно она могла изменить содержимое одним взглядом. Три выделенные буквы БАР никуда не делись, сколько бы она не вглядывалась. -Так она… У нее же болезнь. С биполярным расстройством нельзя быть на госслужбе… Почти прошептала Соня, ощущая, как внутри нее вспыхивает огонь, а на плечи с тяжестью воодружаются ангел и демон. Внутри девушки началась борьба — демон вкрадчиво говорил о «возможности занять ее место», о том, что Нечаеву нужно сдать в психушку и будь что будет. А ангел тихо шептал то, что находило отклик там, в самом центре души — «Ты не можешь оставить ее. Ей нужна твоя помощь. Ты нужна ей. Сохрани ее секрет, и поверь, это вернется к тебе бумерангом». Скворцова шумно выдохнула, начиная кусать дужку очков. Она прокрутилась в кресле, а затем встала, кивая самой себе. Она уже сделала выбор. Сделала его уже давно, еще когда узнала правду про Ильюшу. Еще когда ей говорили про Ксению Борисовну всякое. И отступать от выбора Скворцова не собиралась. Она оказалась около квартиры Нечаевой через 40 минут. Едва только она занесла кулак над черной массивной дверью Ксении Борисовны чтобы постучать, начальница сама открыла ее с другой стороны, смотря на Соню серьезным и испуганным? взглядом. -Чего тебе, Скворцова? Нечаева начала переминаться с ноги на ногу. От нее пахло допитым виски и дымом. Она стояла, ухватившись за ручку двери и пытаясь вглядеться в лицо подчиненной, облизывая свою губу. Соня мягко улыбнулась, протягивая Ксении букет черно-белых роз. -Я помочь хочу. Ксения Борисовна медленно перевела взгляд на цветы и смутилась, делая шаг назад. Она была в черном спортивном топике, открывающем вид на ее красивые руки, а потому покрылась мурашками от холодного подъездного ветра. Соня зашла в ее квартиру, закрывая за собой дверь и окидывая взглядом обвешанные бумагами стены. Она протянула ей пакет из Пятерочки, набитый продуктами. Спелое манго, одинаковые йогурты со злаками, с заботой выбранные из огромных магазинных коробок лучшие красные яблоки, огромная банка ореховой пасты, коробка эклеров с разными вкусами и новая заправка для джула. О, ну и суши конечно. Соня, конечно, не знала, на сколько она может доверять суши из обычного магазина, но тратить время на посещение японских ресторанов не хотелось. В конце концов, Нечаева могла в любую секунду решиться на что-нибудь ужасное. Ксения Борисовна без слов шмыгнула в пакет, словно ища что-то конкретное. Соня стянула с себя пальто, затем тяжело вздохнула, еще раз окинув взглядом квартиру. -Что у вас тут? Скворцова сняла один листок, где было подробно расписано разделение страны. Соня серьезно нахмурилась, поднимая на Нечаеву взгляд. -Да так, пустяк, Скворцова. не обращай внимания. Соня видела, что она сохраняла самообладание из последних сил, а потому поджала губы. -Я все знаю, Ксения Борисовна. И про БАР, и про… Ну в общем про все. Нечаева впилась глазами в Скворцову. Она смотрела на нее серьезно, так, как смотрят родители на детей, когда те вот-вот провинятся. Ксения Борисовна начала медленно идти на нее, словно хищница, заманивающая в свой плен, словно паук, готовый вот-вот опутать свою жертву. Соня видела в ее глазах отчаяние, которое смешалось с легким безумием и, кажется, слезами. Она что, плакала? -Тогда зачем пришла? Если хочешь сдать меня в психушку — можешь набирать прямо сейчас. Усмехнулась женщина. Свою упертость она, конечно, никуда не дела. Уже хорошо. -Не хочу. Я хочу вас поддержать, Ксения Борисовна. Нечаева опешила. Не ожидала такого поворота событий. Кому-то есть до неё дело? Кому-то не всё равно на то, что она чувствует и что с ней происходит? Это что-то новенькое уже. Нечаева попыталась отбиться, проверяя, не шутит ли Соня. -Мне не нужна поддержка, Скворцова, всё нормально. Скворцова раскинула руки и захватила Ксению Борисовну в свои объятия. Тёплые, словно одеяло зимой. Приятные, словно тебя осыпали тысячей комплиментов. Поддерживающие, словно скала, на которую можно упасть пластом и не бояться оказаться в воде. Нечаева едва ощутимо поникла в ее руках. Как давно ее никто не обнимал… По всему телу Нечаевой растеклось давно забытое чувство. Приятнее, чем секс после долгого перерыва. Лучше, чем съесть любимую еду после диеты. Теплее, чем согревающее пламя свечей. Кажется… -А я ведь сбежать хотела Сказала Нечаева глухо, опускаясь вместе с Соней на теплый пол, укрытый простынью из исписанных листов. Соня кивала, внимательно слушая Ксению Борисовну и гладя ее вверх и вниз по спине. -Зачем сбежать? -Потому что не могу уже. Жить в этом лицемерии, зависти и сумасшествии. -Но вы же зачем-то пошли работать в Министерство. Долгая пауза. Нечаева смотрела в одну точку. То ли пыталась найти ответ в глубине души, то ли уже давно думала о чем-то другом. Соня перехватила ее, садясь сзади и обнимая со спины. Нечаева медленно положила руку на ее руку. -Зайчонок, я пошла туда работать, потому что с самого начала знала, что буду там единственным умным человеком. Точно такой же, как и ты. Сказала начальница и Соня покрылась мурашками от того, что давно уже не слышала этого обращения. Как же я скучала… Скворцова сильнее обняла Нечаеву, заставляя ее едва ли не перестать дышать. -Ох, прошу прощения, Ксения Борисовна. Сказала девушка, осознав силу сжатия и слегка расслабляя руки. Нечаева медленно покачала головой, хватая ее за руки и возвращая их в то же положение. -Прекрати извиняться. Никто не заслужил того, чтобы ты перед ним вымаливала какое-то прощение. Даже я. -Вы слишком строги к себе, Ксения Борисовна. На вас, на самом деле, много чего держится. Я бы даже сказала… Всё. Вы как никто заслуживаете к себе хорошее отношение. -Ты многого не знаешь, зайчонок. -Не важно. Ничто не изменит моего мнения. Нечаева слегка развернулась, чтобы посмотреть Скворцовой в глаза. Затем усмехнулась, хватая из кармана джул и выдыхая вверх дым. -Ты ничего не знаешь. То, что мы оставили в плену Викентьева — меньшее из зол. Потому что он правда всех уже достал. Я, например, переводила часть денег на свой счет. А знаешь, откуда я их брала? Начала говорить Ксения Борисовна. Ей хотелось обнажиться перед ней, вывернуть перед ней всю свою суть и посмотреть, как стремительно она от нее убежит. Ведь все всегда убегали. До психиатрии доходило даже пару раз. -Не знаю и не хочу знать. Мне все равно, что вы делаете! Я знаю и вижу только то, что знаю. Больше мне не надо. Нечаева схватила ее за руки, заставляя замолчать. Она стиснула ее руки с особой силой, даже не поправляя непослушные пряди волос, которые упали на губы и половину лица. -Нет, ты послушай! Я купила остров. Необитаемый! С вулканическим песком, в 6 часах езды до людей. Я купила его на деньги со сдачи 3 этажей Министерства в аренду! Я почти сбежала, я бы оставила и Тихомирова, и тебя здесь, а сама бы сбежала и больше никогда бы не работала. Говорила Нечаева громче, чтобы Скворцова точно поняла, что именно она говорит. -Но вы же не сбежали. Чуть улыбнулась девушка, выкручивая руки и спасая их из плена рук женщины, снова ее обнимая. -Я не сбежала, потому что мой остров затопило. Сказала Нечаева прямо в плечо Сони. Скворцова улыбнулась шире. -Значит так было нужно. Чтобы вы остались,и были здесь и сейчас. Может быть, в жизни есть другой сценарий. И вам предначертано не растерять талант на каком-то острове, а направить его в лучшее русло, оказавшись там, где вы по-настоящему заслуживаете. -И где же, например? -Возможно в Правительстве. И в моих объятиях. Сказала Соня, полностью обвивая Нечаеву в свои объятия. -Ты мазохистка, зайчонок. Ей богу. Соня тоже об этом думала. Она могла бы влюбиться в кого угодно во всем мире — в мальчика-ботаника из ВШЭ, чтобы нарожать с ним детей на радость родителям и положить свою жизнь на благо семьи. Скворцова могла бы встретить какого-нибудь плохого парня, попытаться спасти его от зависимостей и погрязнуть в них вместе с ним, в лучшем случае закончив жизнь в наркоцентре. Но нет же. Влюбилась по уши в женщину. В свою начальницу с травмой отверженной. В Нечаеву с психическим отклонением. И теперь пытается ей помочь. Да уж, за такое мама по голове не погладит… Но ей плевать. Они сошлись словно две половины одной картины. Травма на травму, характер на характер. Обе слишком умные, обе рискующие, обе могли бы пойти по головам, но обрели слабое место в виде человека рядом. Скворцова спасла ее от смерти, вечной жизни в четырех стенах психиатрической клиники и противной горечи в душе от гребанного одиночества. А Нечаева спасла Соню от потери себя, напрасно потраченного времени и от ощущения, что тебя полюбят, только если ты будешь хорошей во всем. *** Спустя пару месяцев -Соня смешная и милая. Вы бы видели, с каким серьезным лицом она говорила мне про то, что нельзя смешивать таблетки и кофе! Я чуть со смеху не лопнула. Произнесла Ксюша с улыбкой, кладя в рот кусок брокколи. Затем едва заметно скривилась, быстро проглатывая овощ. -Фу, господи, как вы это жрете? Сказала она, морщась и поворачивая голову на сидящую рядом Скворцову. Соня, с распущенным каскадом русых длинных волос, нежно улыбнулась, смотря на Нечаеву. -Это очень вкусно, а самое главное — полезно. Но если не хочешь, я заберу себе. Сказала девушка, выхватывая вилкой из тарелки Нечаевой кусок овоща и сразу кладя в рот -Мммммм… Протянули Соня и Кира и переглянулись, не сдержав смеха. Тихомиров кивнул с легкой улыбкой и горячо прошептал: -Я тоже уже от этих брокколи схожу с ума! Худеющая дочь — горе в семье. -Ты худеешь? Спросила Соня с удивлением, окинув девушку взглядом. Нечаева пихнула Скворцову в бок. -Зайчонок, а ты с какой целью на нее пялишься? Соня, поправив очки, ответила в тон: -С целью оценить, на сколько ей необходима диета. Заключаю — она ей вообще не нужна. -А, а то я уж подумала… Протянула Нечаева, поворачивая голову Сони на себя и слегка ревниво впиваясь в ее губы. Кира захлопала в ладоши, произнеся в воздух радостное «наконец-то», а Тихомиров смущенно отвернулся, под шумок наливая себе еще виски и быстро выпивая, пока не видит дочь.