Три месяца из жизни Буратино и Пьеро. Сказка для взрослых

В воскресенье с утра они одеваются в старенькую одежду. Пьеро завязывает на голове бандану, чтобы волосы не мешали, и пыль в них не набилась. Сегодня Буратино видит два серых глаза одновременно, а не один, когда он смотрит на Пьеро. Чтобы вытереть пыль с лопастей люстры-вентилятора они ставят Пьеро на лестницу, которую Буратино держит снизу, чтобы он не свалился. После этого они пылесосят, стирают, моют, и чистят все подряд.  Пьеро разбирается со своими бумагами. Сначала он раскладывал то, что лежало на его столе в кабинете, а потом он собирал по всей квартире блокноты и вырванные из них листки с записями, а также какие-то клочки бумаги, на которых было что-то написано. Буратино тоже находит с десяток таких обрывков с какими-то набросками. Пьеро хочет все это выбросить, но Буратино не дает ему и уносит бумажки к себе. Ему кажется чуть ли не святотатством выбросить что-то, что сочинил Пьеро.  На одном из листков он находит целое стихотворение и читает: Сон Пьеро Как ты, как все другие люди Я так хотел бы ночью спать, А вместо этого опять Мои стихи меня разбудят.  В холодных лунных миражах  Блуждать я буду до рассвета, И рифмы лунного поэта Зажгутся в звездных витражах. Я сам мираж, как этот ясный Холодный белый звездный свет, Бреду дорогою напрасной, Ей нет конца так много лет. Его всегда это удивляло и удивляет и сейчас - то, что Пьеро сочиняет. Буратино всегда знал, что Пьеро устроен как-то не так как он сам. Он мечтатель и выдумщик. Он творит как дышит. Он спонтанно создает образы и истории своей поэзией, прозой и музыкой. В его стихах Буратино не все понятно, и не все нравится. Больше всего ему нравится, когда Пьеро сам читает ему вслух. Тогда его вдохновение передается Буратино, и он слышит музыку в стихах. А еще больше ему нравится, когда Пьеро пишет песни на свои стихи и поет ему под гитару. Он сочиняет простые, но очень красивые мелодии для своих песен.  В последнее время работа с пьесой в театре вывела его восприятие творчества Пьеро на новый уровень. Это то, что Буратино в колледже не видел. Шептун - это уже не проба пера, а масштабное, законченное произведение, реализованное на сцене. Они убирают до обеда. Буратино борется с пылью в гостиной на книжных стеллажах. Пьеро в кухне сражается с холодильником.  Наверху одного из стеллажей Буратино находит плакат, свернутый в рулон и покрытый толстым слоем пыли. Он вытирает пыль и из любопытства разворачивает рулон, чтобы посмотреть, что там. И на мгновение ему кажется, что он перенесся в прошлое. У него в руках рекламный постер Последнего Героя. Эти постеры были сделаны незадолго до того, как Пьеро и Буратино расстались в колледже. У него тоже был такой постер. Он снял его со стены и куда-то убрал подальше, когда они расстались. А потом потерял. Буратино смотрит на фотографию. Она - как окно в прошлое. Он видит совсем молодые лица. Ребята-музыканты сфотографированы на сцене со своими инструментами. Они одеты в одинаковые черные футболки с названием группы. Пьеро стоит справа с краю - тонкие руки держат гитару, и в глазах - звезды. Буратино смотрит на его лицо, и в нем самом вдруг просыпается ощущение юности - странное состояние беспричинной радости и ожидания чего-то, для чего нет слов. Он некоторое время смотрит на постер, а может быть он смотрит в прошлое. Потом он сворачивает плакат в рулон и кладет на место.  Уборка продолжается. Буратино закончил вытирать последний стеллаж. Он идет в кухню и там плюхается на стул рядом с холодильником. Пьеро очень радуется, что он пришел.  - Смотри, Буратино, я почти закончил!  - Господи, сколько у тебя вещей, - говорит Буратино. - Я задолбался вытирать пыль со всех полок, книг, предметов и вещичек. Нам надо модифицировать твои стеллажи и забрать это все под стекло. Сделать стеклянные дверцы. Как ты на это смотришь?  Пьеро вытирает тряпкой последнюю кляксу от соуса в холодильнике и закрывает дверцу. Он спрашивает с энтузиазмом: - Буратино, ты сам будешь делать? Или купим? - Посмотрим. Мне надо подумать. Я не умею работать со стеклом. С одной стороны, неплохо было бы научиться. А с другой стороны, я думаю, что это очень сложно. Нужны специальные инструменты и большие стеклянные панели правильного размера. Резать стекло сам я точно не стану. Мы все разобьем и еще руки себе поотрезаем. Но я могу попробовать сделать дверцы, в смысле дверные рамы, а стекло закажем.  Пьеро наблюдает, как Буратино думает вслух. А потом подходит и целует его.  Буратино сажает его на табуретку рядом с собой и обнимает за плечи. - Я придумал! Знаешь, что мы сделаем?  Буратино очень доволен свои планом. Пьеро отрицательно качает головой. - Мы купим готовые дверцы со стеклом в одном из ремонтных магазинов. А я их прилажу и навешу. Наверное так будет лучше всего - и быстрее и меньше травм, моральных и физических. В любом случае, это все будет после того, как мы закончим Шептуна.  Пьеро нежно смотрит на него.  - Поцелуй меня, Буратино, - говорит он. - А убирать кто будет дальше, если мы сейчас начнём целоваться?  - Мне надоело убирать, - говорит Пьеро. - К тому же нам нужен перерыв на обед. Поцелуй меня и пойдём в кафе. Сегодня готовить нет сил. Только переодеться надо, а то мы все чумазые.  Буратино притягивает его к себе. Глаза Пьеро закрыты. Буратино нежно целует его в закрытые веки глаз и отпускает. Пьеро открывает глаза.  - Это что, все? - разочаровано спрашивает он. Буратино смеется.  - Пьеро, я знаю, что для тебя моя столярная деятельность - это эротика. Пьеро начинает краснеть. - Будет тебе продолжение, - говорит Буратино. - Вечером. Пойдем мыться и одеваться.  Пьеро вздыхает. Буратино идет в душ мыться, а Пьеро идет в спальню за чистыми вещами. Потом они поменяются. Они приходят в кафе, и девушка-официантка сообщает им, что до конца ланча осталось пятнадцать минут, и что кухня больше не берет заказы на ланч. В ответ на это, Буратино ангельски улыбается ей и говорит: - Но мы же не совсем опоздали? Есть еще пятнадцать минут, правда? - и опять улыбается. - Может быть вы спросите у кухни? Мы с удовольствием закажем то, что у них осталось. Мы очень голодные. Девушка смотрит на него и тоже начинает улыбаться.  - Хорошо, - говорит она. - Я сейчас спрошу. Она уходит. - Буратино, какая ты дрянь! - говорит Пьеро. Буратино смеется. Он доволен произведенным впечатлением. - Пьеро, знаешь, как я был популярен у девиц, пока не связался с тобой? - Наверное, знаю, - говорит Пьеро. Видно, что ему не смешно.  - Ну из-за чего ты расстроился? Я же пошутил, - говорит Буратино. - Я знаю.  Девушка-официантка возвращается и говорит им, что остался суп и две пиццы. И что если они готовы это есть, то она сейчас принесет. - И кофе, если можно, - добавляет Пьеро. Она уходит. - Пьеро, пока я вытирал пыль с твоих стеллажей, я нашел постер вашей группы. Когда я его увидел, я как будто окунулся в прошлое. Это такой раритет! На нем еще ваши автографы. Давай его где-нибудь повесим.  - Давай, Буратино! Если ты хочешь.  - А ты что-нибудь про них знаешь? Про других мальчишек? - Наш вокалист поет и танцует на Бродвее, как он и хотел. Я виделся с ним, когда был в Нью Йорке последний раз.  Пьеро достает телефон и что-то набирает. Потом он показывает Буратино много фотографий с этим человеком из разных шоу.  - Я видел его в «Отверженных». Он был очень вдохновенным и трогательным Мариусом.  Буратино смотрел «Отверженных». В их город приезжала бродвейская труппа на гастроли, которая привозила этот мюзикл. Он ходил с Мальвиной и с детьми. Это было много лет назад. Он смутно помнит историю и совершенно не помнит, кого из персонажей звали Мариус. Буратино разглядывает фотографии. Человек на фотографиях выглядит как и положено выглядеть звезде - не отсюда. Не из их мира. Небожитель.  - А другие? - Наш ударник живет и работает в Японии. Он преподает маримбы в университете в Токио. Оказывается, там это очень популярно. А наш клавишник создал свою группу. Он играет и пишет христианский рок. Они концертируют и ездят по всему миру. Если хочешь, сходим на их концерт, когда они будут где-нибудь по близости.  Буратино смеется. - Нет. Мы лучше на настоящий рок концерт сходим. Слушай, а ты не жалеешь, что не стал музыкантом?  - Нет, Буратино. Мне кажется, что я на своем месте.  Мысли Буратино почему-то возвращаются к уборке их бедлама. - Пьеро, я в книгах нашел твоё хрустальное яблоко, которое ты потерял. Я поставил его рядом с фотографией с того концерта.  - Спасибо, друг мой! Я очень рад.  - А еще я рассматривал фотографии на полках. Ты что напечатал и выставил все, что мы когда-либо снимали? Буратино смеется, и Пьеро начинает улыбаться ему.   - Ты же знаешь, как я люблю твои фотографии. Особенно, черно-белые.  - Пьеро, а зачем они все стоят у тебя на полках и собирают пыль? Может их по альбомам разложить? Я два часа там пыль вытирал. Как-то хочется выходные проводить по-другому. И потом, нужно место и для новых фотографий! - Прости меня, Буратино. Конечно, ты прав. Но ты же сказал, что у нас будут стеклянные дверцы? Значит, не будет столько пыли. Но, если ты хочешь, можно и убрать их в альбомы. Теперь это уже не важно.  Им приносят суп, и Буратино начинает есть.  - Что неважно, Пьеро? - спрашивает он с набитым ртом. Пьеро почему-то не ест. Он о чем-то думает, и у него грустный вид. Буратино это совсем не нравится. - Ешь, давай! А то нас сейчас выставят. Ланч-то у них уже кончился. Какая муха тебя укусила?  - Ах, Буратино. Ты знаешь, когда мы расстались… - То есть, когда ты меня прогнал для моей-же пользы, - мстительно говорит Буратино. - Да… Тогда. Тебе было легче, чем мне. - Да что ты говоришь?! - Понимаешь, ты был обижен, ты злился, ты ненавидел меня и старался оставить это все в прошлом. Это дало тебе силы начать новую жизнь с кем-то другим. Буратино хмыкает, но не возражает. - А я потерял тебя совсем по-другому. То, что было со мной, больше напоминало вдовство - когда внезапный уход любимого человека оставляет огромную дыру в жизни оставшегося. Я чувствовал себя так, как будто ты погиб по моей вине.  Буратино, который до этого зверски хотел есть, вдруг перестает ощущать голод. Он продолжает есть по инерции, почти не чувствуя вкуса еды. Пьеро лихорадочно рассказывает ему: - Овдовевший человек не может сразу, а часто и по прошествии очень долгого времени, отпустить ушедшего. Все напоминает о нем. Ты стал мне настолько близким, что я не мог тебя отпустить. Когда умерла мама, я так тосковал. Я никогда никого не терял до этого, а в тот год я потерял сразу двоих близких людей. Пока я был с отцом, мне было как-то легче. А потом, я вернулся в университет и остался один. Я так хотел рассказать тебе, но мне казалось, что я не имею права вернуться в твою жизнь. Даже в качестве друга или приятеля.  Вы с Мальвиной собирались пожениться, и я боялся помешать тебе строить новую жизнь. И ничего не изменилось с тех пор, как я принял свое решение.  Пьеро несколько секунд молчит. Буратино ждет, что он скажет дальше. Он больше не ест. У него в руке пустая ложка.  - Это тогда я напечатал все фотографии, какие у меня были, - говорит Пьеро. - В тот последний год, я уже не жил в общежитии на кампусе. После всех неприятностей отец снимал мне квартиру в городе, а на кампус я ездил на автобусе. Я развесил эти фотографии по всей квартире. И я уставил этими фотографиями все полки и свой стол. Пьеро еще несколько секунд молчит. Буратино кладет ложку на стол.  - Мне нужно было видеть тебя, нас, вместе. Тогда со мной что-то произошло. Я вдруг стал спонтанно сочинять истории про нашу с тобой жизнь - какой она могла бы быть. Я разговаривал с тобой, и в моих мыслях ты отвечал мне. Я помню, как ты сказал мне, что мама очень любила меня. И что мне очень повезло, что она была в моей жизни, даже если мне сейчас так больно. А вот у тебя никогда не было мамы. И даже фотографии нет. И ты не знаешь, похож ты на неё или нет.  Буратино потрясен. Он не знает, как на это реагировать. Он просто смотрит и слушает. Конечно Пьеро фантазер. Но то, что он слышит, находится за гранью того, что, как ему кажется, можно выдумать. Пьеро продолжает рассказывать. Буратино думает, что еду придется взять домой, потому что здесь есть он не сможет. - Эти истории рождались у меня в голове, как ответы на какие-то жизненные ситуации, которые на самом деле происходили со мной. Как-то я стоял в очереди в банке и вдруг услышал твой голос: «Пьеро, - он имитирует интонации Буратино, - а ты принес чек, который надо обналичить? Проверь. А то ты вечно все забываешь. Сейчас достоишься в очереди, а чека - и нет!» И я достал бумажник, чтобы проверить, что чек я принес. А потом, я сказал тебе, что я не настолько сумасшедший, чтобы пойти в банк и не взять чек. А ты засмеялся.  Пьеро улыбается, а Буратино начинает казаться, что Пьеро читает ему сцену из только что написанной трагедии. Он хочет обнять Пьеро и прижать его к себе.  Девушка-официантка приносит их пиццы и кофе. Буратино машинально говорит спасибо. Он больше не улыбается ей. Девушка разочарованно смотрит на него, а потом объясняет, что кухня закрылась, но они могут не торопиться, а спокойно кушать. Их только двое в кафе. Остальные посетители давно ушли, а новых не будут пускать до пяти часов. Когда она уходит, Пьеро продолжает рассказывать: - Я мог просочинять от одной до десятка историй за день. Иногда, они мне снились.  Буратино спрашивает: - Пьеро, а ты их не записывал? Я бы очень хотел их прочитать.  - Они были частью моей жизни, меня самого… А кто же записывает жизнь? Разве только какие-нибудь сумасшедшие блогеры. - Может, ты что-то еще помнишь? Расскажи мне! - Ладно. Вот одна из относительно недавних. В прошлом году я вел занятия в разных корпусах на кампусе. И я все время бегал из одного здания университета в другое. Это было очень неудобно. Я все время что-то терял или забывал из-за этого. В тот день я забыл где-то куртку, а когда вышел на улицу, подул такой холодный ветер, что я сразу очень замерз. И вдруг я услышал твой голос.  Буратино слушает. Ему кажется, что он персонаж в пьесе. Впрочем, судя по всему, так оно и есть.  - Ты сказал мне: «Пьеро, горе мое, как ты еще голову не потерял, а только куртку». А я ответил тебе: «Буратино, у меня уже очень давно нет ни головы, ни сердца. Голову я потерял сам, а сердце я отдал тебе. Друг мой, где ты его хранишь?» Буратино чувствует, как к горлу подступает ком, и ему становится трудно дышать. Он старается успокоиться. И в то же время, он хочет, чтобы Пьеро рассказал ему еще что-нибудь.  - Еще, - говорит Буратино.  - Ну хорошо. Вот одна… Ты помнишь фотографию, где мы с тобой в кафе едим мороженое?  - Да. И что? - Представь себе, что мы с тобой пришли в кафе. И ты сказал, что тебе надоело то мороженое, которое ты всегда берешь - роки роуд. Что ты хочешь попробовать что-нибудь другое. И мы стали читать и обсуждать меню. И тут я сказал глупость. Помнишь, ты часто говорил мне, что тебе все равно, что есть? Что ты - как первобытный ящер, и что ты ешь все, что видишь?  Буратино кивает. - Я сказал, что если тебе все равно, давай уже, заказывай что-нибудь побыстрее, а то мы в кино опоздаем. А ты обиделся и сказал мне, что ты никогда не считаешь времени, если мне что-то надо. Я расстроился и попросил у тебя прощения. А потом ты почему-то заказал мороженое манго с клубникой и ореховой и вафельной крошкой.  Буратино пытается себе представить, что это за вкус такой - манго с клубникой и еще и с ореховой и вафельной крошкой. Почему-то он не может себе представить такой вкус. Клубнику отдельно - пожалуйста. Манго отдельно - пожалуйста. А манго с клубникой, да еще и ореховой и вафельной крошкой … Его мозг отказывается это представлять. Слишком сложно. - В моих историях я часто делал что-то, что тебя обижало, а потом я просил у тебя прощения. И ты всегда меня прощал. Я спонтанно просочинял несчетное количество этих ссор и примирений. Наверное, это было потому, что я очень хотел, чтобы это произошло на самом деле. Чтобы я смог по-настоящему попросить прощения.  Пьеро на секунду останавливается, чтобы восстановить сбившееся дыхание. Буратино видит, насколько это все мучительно для него.  - Я не надеялся, что наши отношения можно возобновить. Я не стал бы делать ничего, чтобы втянуть тебя в свою жизнь. Я просто хотел знать, что у тебя все хорошо. Что твоя жизнь сложилась как надо, и что моя жертва не была напрасной. Я хотел услышать это от тебя. А еще я надеялся, что ты простишь меня. Хотя, в глубине души, мне казалось, что такое предательство невозможно простить. Я думал, что ты поэтому не приходишь на встречи выпускников.  - Пьеро, ты так мучился чувством вины, что сочинял другую реальность, где не было нашего разрыва? Пьеро молчит. - Пьеро, я должен сказать тебе правду, - говорит Буратино. - Все эти годы, я почти не вспоминал о тебе. Я был уверен, что ты вернулся в Нью Йорк. Когда я один раз пришел на встречу выпускников, а тебя не было, мне стало грустно. Я подумал, что ни для тебя, ни для меня все это ничего не значило и не значит. А из этого следует, что надо закрыть эту дверь в прошлое и жить дальше и не оглядываться. Я пришёл после работы в полицейской форме, и люди шарахались от меня. Поэтому я больше не приходил. Чувствовал себя неловко. Я не знал, что ты приходил каждый год. Я не знал, что мы двадцать лет жили в одном городе. И я не знал, почему ты не пришел в тот год. Я ничего не знал.  То, что Буратино хочет сказать дальше, он не произносит: «Прости меня, Пьеро, за то, что я забыл о тебе». Они смотрят друг другу в глаза. Буратино знает, что Пьеро понял его без слов, потому что он берет Буратино за руку, и они переплетают пальцы.  - Друг мой, не мучайся! Тебе кажется, что ты в чем-то виноват, потому что ты сочувствуешь мне, и тебе больно за меня. Ты ни в чем не виноват! Виноват здесь только я сам. Все это - последствия моих действий. Буратино, когда я увидел тебя там, на встрече выпускников, я подумал, что сошел с ума, и мои фантазии окончательно заместили реальность. Ведь я столько лет ждал, что ты придешь, а тебя все не было. Я почти потерял надежду. А когда я понял, что я вижу тебя на самом деле, я стал так волноваться, что мне стоило огромных усилий держать себя в руках. Я вдруг так остро ощутил потерю любви, и боль от этого, и свою вину, что я готов был упасть на колени и умолять тебя о прощении прямо там. А когда ты переехал ко мне, я несколько дней просыпался ночью и смотрел на тебя. И даже осторожно трогал, чтобы убедиться, что это не мираж.  - А когда я снова увидел тебя, вся моя обида разом всплыла на поверхность, - говорит Буратино. - Я понял, что я ничего не забыл. И это никуда не ушло. За двадцать лет. Ты помнишь свои колени, Пьеро? Никогда не знал, что словами можно изрезать в кровь.  - Я заслужил это и больше того, - говорит Пьеро. - Нет. Я не имел никакого права так разговаривать с тобой. Наверное чтобы простить тебя, мне надо было, чтобы ты почувствовал мою боль. Я же просто садист, - говорит Буратино. - Никогда не знал этого за собой. - Нет, - смеется Пьеро. - Но ты обидчивый и гордый. - Понятно. И злопамятный. Анекдот, Пьеро! Я не злопамятный. Я просто злой, и память у меня хорошая, - говорит Буратино. Пьеро улыбается его шутке. - А еще я часто вспоминал, как ты смешил меня, когда мне было плохо, и мое настроение менялось. Удивительно, что в моих историях ты всегда говорил с юмором, а ведь я не умею сочинять шутки.  - Да уж, юмор - это не про тебя. Ты больше специалист по лирике и трагедии, - смеется Буратино.  Пьеро вспоминает что-то еще: - А еще, у тебя настоящий итальянский темперамент.  - Что это значит? - Ты можешь этого и сам не знать или не признавать за собой, но ты чувствительный и нежный человек. Недаром музыка так сильно влияет на тебя. Недаром тебя так ранит то, что ты видишь, как следователь. - Ты хоть понимаешь, что это из-за тебя? - говорит Буратино. - Что это ты вызываешь у меня такие сильные чувства, что я не могу держать себя в руках? Ты просто свел меня с ума. Ты еще помнишь наш поход в китайский буфет? Это же было настоящее помрачение рассудка. Я стал слышать, как с нами разговаривает Вселенная. Я не понимаю, откуда это берется. Даже ты должен видеть, что за пределами наших отношений, я рациональный и расчетливый человек. Даже слишком. Я - следователь.  - Да, это так. И это очень хорошо. Должен же хотя бы один из нас двоих иметь голову на плечах? Видит Бог, что это не я. - Глупости. Ты гораздо умнее меня. - Вот это - точно глупости! - говорит Пьеро. Потом Буратино думает, что Пьеро прав. Что сильные эмоции, и нежность, есть в нем не только по отношению к Пьеро, но и по отношению к детям, к Мальвине, как он недавно понял, и даже к коту. «Он прав. Это есть во мне. Как он умудряется так понимать и чувствовать меня?» - думает Буратино. Но он хочет дослушать про альтернативную реальность в жизни Пьеро.  - Так что там твои истории, Пьеро? Расскажи мне еще что-нибудь! - Я был очень счастлив в этих историях, - говорит Пьеро. - В них у меня была любовь и смысл в жизни. Ты знаешь, когда я куда-то ездил, ты всегда был рядом со мной. Мы же всегда мечтали вместе путешествовать. - Кроме Барселоны мы хотели поехать в Италию и искать места, где жили наши предки. И просто посмотреть, - говорит Буратино. - Я ездил в Италию на конференции несколько раз. Там ежегодно проходит одна конференция, которая мне нравится - по философии науки. - Философии науки? Это же не твоя тема. Разве ты не занимаешься философией творчества? - Буратино ничего не понимает.  Пьеро смеется.  - Да, творчество - это моя основная тема. Но философия науки мне тоже очень интересна. На самом деле, здесь нет никакого противоречия. Ведь наука - это тоже творчество. Я тебе расскажу потом. У меня есть публикации, и я сейчас работаю над одним проектом. Мне кажется, что тебе тоже будет интересно. Хочешь, в следующем году поедем вместе? - Очень хочу. Возьму отпуск на работе. Только мне надо очень заранее знать, когда это будет. Так что там было в Италии? - Эта конференция проходит в разные годы в разных городах. Я был и в Риме, и во Флоренции, и в Милане, и даже на Сицилии. В свободное время я ходил по городу. Я очень это люблю - просто ходить и смотреть по сторонам. И впитывать в себя другую культуру - людей, архитектуру, природу, историю.  - И что? - спрашивает Буратино. - Ты ходил вместе со мной.  Заинтригованный Буратино спрашивает:  - И что я делал? - Мы с тобой обсуждали все, что мы видели. И ты говорил мне, что надо сфотографировать и как. Из нас двоих, фотограф - это ты. Наверное, это идет оттуда. Ты говорил мне, что вот это или то мы обязательно напечатаем и повесим где-нибудь.  Буратино вдруг отчетливо представляет себе их вдвоем где-нибудь в Италии. Стоящих перед Колизеем, что ли? И чувствует, как вся душа его наполняется светом, и радостью, и предвкушением приключений. Вот оно то, о чем он говорил несколько минут назад - что это Пьеро вызывает в нем эмоции, которых без него и вовсе нет.  - То есть ты бродил с фотоаппаратом … - В основном, с телефоном. Но у меня очень хорошая камера. У меня их там три. - Не перебивай меня! Так ты бродил с телефоном по чужому городу, в чужой стране и бормотал себе под нос «наш» диалог?  - Да, - просто говорит Пьеро. - И был совершенно счастлив. - Горе ты мое, - говорит Буратино и берет Пьеро за руку. - Нам нужен психиатр - на случай если психоз перейдет в острую форму, и срочно понадобится лекарственная помощь. Пьеро смеется. - Буратино! Эти истории совсем не были галлюцинациями. Наверное, это был мой способ выразить свою любовь. Мне так не хватало тебя. Мне было так одиноко. А в моих историях я не был одиноким. И я не был трусом и негодяем, который убил свою любовь и искалечил любимого человека. Я был счастлив, и ты был счастлив рядом со мной. Вот как сейчас! - Значит, в твоих историях мы прожили вместе целую жизнь? - Да. Как-то так, - говорит Пьеро.  - Как все-таки жаль, что ты их не записал. Записал бы для меня! - Буратино, я не знал, что когда-то смогу поделиться этим с тобой. Я бы записал. - Пьеро, а ты понимаешь, что то, что ты делаешь - это все равно, что писать сценарии для телевидения! Для телевизионных шоу. Если ты можешь сочинять по десять историй в день, отталкиваясь от реальной жизни, ты можешь быть Голливудским сценаристом. Знаешь сколько денег ты мог бы заработать? Пьеро тихо смеется. - Ты думаешь, что из моего горя получилась бы веселая комедия на несколько сезонов? Буратино хмурится.  - Не надо горя. И нет у нас больше никакого горя. Слышишь? Пиши о счастье. Я думаю, что это ты тоже можешь. Вот закончил Шептуна, а теперь начинай писать что-нибудь новое и позитивное. Пьеро улыбается и говорит ему:  - Ладно! Давать сочинять о хорошем. Буратино, представь себе, что ты в Италии, и ешь свою пиццу! Не будем сегодня считать калории. У нас день читинга.  - Смотри, как ты умеешь захватить аудиторию, - говорит Буратино. - Я уже представил себе нас в Италии и про еду забыл. Придется есть все холодное.  - Ничего, кофе еще теплый, - говорит Пьеро. - Только, у них не кофе, а помои. *** В конце дня, в их квартире стало заметно чище. Но у Пьеро болит рука, а у Буратино - колено.  - Мы с тобой - два инвалида, - говорит Пьеро.  - Нет, просто два старых хрыча, - говорит Буратино.  - Неправда, - звонко говорит Пьеро. - У нас с тобой все еще впереди!