Три месяца из жизни Буратино и Пьеро. Сказка для взрослых

Когда Пьеро вечером приходит домой, Буратино выходит в коридор его встречать. Он услышал щелчок замка, когда открылась входная дверь. Пьеро входит в квартиру и, увидев его, вдруг застывает на месте с ключами и компьютерной сумкой в руках, которую он собирался положить на тумбочку под вешалкой. Он взволнованно смотрит на Буратино и не двигается с места. - Что случилось? Ты что забыл, что я теперь здесь живу? - спрашивает Буратино. Пьеро несколько раз моргает, как будто хочет проснуться, а потом кладет ключи и свою сумку на тумбочку и говорит ему: - Буратино, для меня так непривычно видеть здесь тебя. Знаешь, сколько раз мне снилось что-то подобное? Мне сейчас показалось, что я сплю, а когда я проснусь, ты исчезнешь. Он быстро делает шаг вперед и обнимает Буратино, судорожно прижимаясь к нему.  Буратино, руки которого прижаты к бокам этим объятием, терпеливо говорит: - Да тут я, тут.  Потом он высвобождает одну руку и гладит Пьеро по волосам.  - Вот тебе есть, к кому приходить, а мне есть, кого встречать. Оба в плюсе.  И смеется. Пьеро отпускает его и тоже улыбается. Он снимает уличные ботинки и оставляет их у двери.  - Пьеро, иди мой руки. Ты у нас сегодня - человек рабочий. А я сегодня - человек праздный. Сейчас будем работника кормить. Хорошо, что жрачка со вчерашнего дня осталась. Пьеро улыбается, кивает ему и идет мыть руки, а Буратино идет в кухню и достает из холодильника остатки вчерашнего ужина. Вся еда отправляется греться в микроволновку. Когда Пьеро приходит, в кухне уже вкусно пахнет, и тарелки поставлены на стол. Пьеро стоит в дверях и смотрит в кухню.  - Что ты опять застыл? Не стой столбом. Садись. Что ты делал сегодня? Ешь. Буратино наливает воду в чайник для чая и кофе.  Пьеро садится за стол. Он ест и рассказывает Буратино про свой день: - Что я делал? Я со студентами целый день возился, в промежутках между лекциями. Все время кому-то нужна была моя помощь. То с курсовыми, то с домашними заданиями, то с регистрацией на курсы на следующий семестр. Когда последний ушел, я не стал ждать, пока придёт кто-нибудь еще, и быстренько слинял оттуда. А что ты делал? - Я постирал, машину свозил в техосмотр и получил талон. Потом я съездил в ремонтный магазин посмотреть материалы для нашего шкафа. А потом я вернулся сюда и заснул. Проснулся от того, что задыхаюсь. Оказалось, что кот улегся мне на грудь и тоже заснул. А он большой и тяжелый.  Кот ходит вокруг них и ждет, пока на него обратят внимание. Буратино ест и одновременно левой рукой гладит кота. А Пьеро ест и гладит кота правой рукой. Кот очень доволен. - Пьеро, ты знаешь, что твоя стиральная машина жрет носки? Когда я достал белье из сушки и хотел сложить, я нашел два распаренных носка. Куда делись два других носка из каждой пары, я понятия не имею. Я там все проверил и ничего не нашел. Будут теперь два одиноких носка.  Пьеро смеется.  - Буратино, у нас и в колледже была такая машина. Помнишь, ты ругался, что носки пропадают, и иногда ходил в двух разных носках, когда не было других чистых! А еще бывало, что откуда-то брались лишние носки!  - Да… Эти носки - это тайна, покрытая мраком. А еще я сегодня вспомнил, как мы с тобой стали дружить. Наверное, это - старость. В старости люди не помнят, что было вчера, и до бесконечности вспоминают, что было двадцать лет назад.  - Что ты, Буратино! Эти явления в сорок лет не начинаются. Он улыбается.  - Я тоже сегодня думал про нас все время, по крайней мере тогда, когда меня не рвали на части все нуждавшиеся во мне. И что ты вспомнил? Буратино смеется.  - А всего лишь самый позорный эпизод своей жизни. На первом курсе. Когда мне подсыпали какой-то наркоты в питье. Я стал буянить, и тогда парни привязали меня к стулу и рот скотчем заклеили. Идиоты. А ты меня у них отбил и скотч содрал, чтобы я мог дышать.  Буратино снова смеется, но Пьеро не смеется вместе с ним и даже не улыбается. - Буратино, я помню это очень хорошо. Ты знаешь, как я испугался за тебя?  - Ну ладно. Все обошлось. А я вот помню, как ты, один из всех, отчаянно бросился защищать меня от парней. А из них каждый был в два раза больше тебя самого. Я тогда плохо соображал, но все равно понял, что ты рисковый. Хоть и хрупкий, и на девочку похож.  - Я тогда не думал ни о чем, кроме того, что ты сейчас задохнешься.  Буратино машет на него рукой.  - Ну ладно тебе! Меня лопатой не убьешь. А вот что было дальше. Вечером твой отец сказал, чтобы ты дал мне уголь и поил водой. Я спал в твоей постели, а ты сидел со мной всю ночь на полу. А утром ты рассказал мне историю про Глена Гульда, и я подумал, что с тобой интересно. А вечером ты принес мне еды из столовой, когда я умирал от голода у себя в комнате, но мне было так стыдно, что я не хотел выходить из комнаты. - Это тогда ты поссорился с Арлекином, - печально говорит Пьеро.  - Да. Это было грустно.  - Наверное, ты хотел, чтобы я заменил тебе Арлекина?  - Нет, Пьеро, я и тогда знал, что одного человека нельзя заменить другим. Просто я подумал, что мы с тобой могли бы подружиться.  - Да, - продолжает вспоминать Пьеро. - И через несколько дней после этого мы случайно встретились в библиотеке и стали вместе готовиться к зачетам. А потом мы пошли ужинать в столовую, и ты помог мне найти еду, которую я мог есть. И ругал меня, что я плохо ем. Ты помнишь?  Буратино пытается вспомнить, о чем он говорит. До Пьеро Буратино библиотеки не любил. А потом библиотека стала для них местом, где они практически жили. В библиотеке они вместе занимались, слушали музыку и смотрели кино в наушниках, а иногда Буратино там даже засыпал, положив голову на руки. Они разговаривали шепотом, чтобы не мешать другим студентам заниматься. А еще Буратино обнаружил, что в дальних рядах книжных стеллажей почти никогда никого нет. И там они могли подолгу целоваться, не боясь, что кто-то наткнется на них. «Сейчас такого больше нет, - думает Буратино. - Теперь везде видео камеры и системы электронного слежения».  Он собирается мыть посуду.  - Пьеро, а почему у тебя нет посудомоечной машины? Я уже сто лет посуду руками не мыл.  Пока он это говорит, ему приходит в голову мысль, что он вообще очень давно не мыл посуду. Никак. Это потому, что он ел в последнее время только из ресторанных контейнеров и коробок с замороженной едой. И ел он всегда один. Но он не хочет говорить об этом. Незачем настроение портить себе и другим. - Давай поставим.  - Давай!  - Надо найти небольшую, а то в этой кухне места мало.  Пьеро смотрит на него влюбленными глазами. Буратино млеет. Он вдруг думает, что когда они расстались, он тосковал по этому взгляду, возможно, больше всего. Ему так хотелось и так не хватало, чтобы кто-то смотрел на него вот так - с любовью и восхищением.  - Пьеро, ты сказал, что мы вечером будем смотреть кино.  - Да. Мне нужно пересмотреть один фильм для моего курса. Я должен выбрать, какие кусочки показывать в классе. Будешь смотреть со мной или спать пойдешь? Завтра рабочий день.  Буратино ужасно интересно, что Пьеро делает в университете. Он думает, что он сам бы с удовольствием пошел бы слушать курс Пьеро. - Спать? Ты что с ума сошел? Никуда я не пойду. А попкорн будет? - спрашивает Буратино.  Как они любили вместе смотреть кино! Если они шли в кинотеатр, то всегда садились на задних рядах, где можно было и смотреть, и целоваться, и держаться за руки. А еще они смотрели фильмы в комнате у Пьеро на его огромном компьютерном мониторе. Он вспоминает, как Пьеро всегда притаскивал откуда-то попкорн, когда они смотрели кино в его комнате.  Они сидят рядом на диване в гостиной.  - Я сейчас посмотрю, - говорит Пьеро. - Я для студентов покупаю, чтобы кино в классе смотреть. Если есть, я сделаю в микроволновке. Он морщится, вставая с дивана, и идет на кухню.  «Болят порезы», - думает Буратино. Он слышит, как Пьеро в кухне открывает и закрывает шкафы, а потом он слышит гудение работающей микроволновки.  «Все как тогда, - думает Буратино. - Я опять у Пьеро в комнате буду есть попкорн и смотреть фильм, который он принес». Пьеро возвращается с большой миской попкорна и бутылкой кока-колы для Буратино. - А тебе?  - Я это не пью. Я просто воды попью.  - Я тоже не пью. Только в кино. А в кино я уже сто лет не ходил. Так что за фильм мы будем смотреть? Погоди, не говори мне. Я сам угадаю. Мы будем смотреть какой-нибудь артхаус. Что-нибудь высоко-художественное и заумное. А потом ты будешь это обсуждать со студентами. Пьеро загадочно смотрит на него и улыбается. - Не угадал, Инспектор! Мы будем смотреть боевик.  - Боевик?! Ты же раньше никогда не смотрел боевики.  - Ну это не совсем обычный боевик. Это исторический фильм про вторую мировую войну, но он имеет много элементов боевика.  Пьеро протягивает ему футляр с диском. Фильм называется Неповиновение. Он читает на футляре, что это фильм про еврейских партизан времен Второй Мировой войны. Он поворачивается к Пьеро. Он очень удивлен. - Что это, Пьеро? И к какому курсу тебе это надо? Ты же не историк. Или я что-то не догоняю? - Этот мой курс называется Холокост и права человека.  Буратино не ожидает такой ответ. Он удивлен. Ему и в голову не приходило, что Пьеро может вести такой курс. Ему кажется, что курсы по философии должны быть каким-то абстрактным поиском смысла жизни. А еще он думает, что вести курс про холокост - это ужасный негатив, травма и потрясение раз за разом.  - Я ищу новый материал для этого курса. Я сейчас веду его первый раз за три года. Я его дорабатываю и обновляю, - говорит Пьеро.  - А почему именно ты его ведешь?  - Я попросил, чтобы мне его дали. До меня его вел другой профессор. А он взял мой курс по философии культуры. - Пьеро, помнишь, ты сказал мне, что, по мере своих сил, учишь детей думать и отличать добро от зла? Ты имел в виду этот курс?  - Да, в том числе и этот. Ты, наверное, думаешь, зачем мне это нужно? Буратино задумчиво смотрит на него и медленно говорит: - Как раз зачем это нужно, я понимаю. Забывающие свою историю обречены на её повторение. Не помню, кто это сказал.  - Джордж Сантаяна, - между делом сообщает Пьеро. - Ах, Буратино, ты конечно прав на счёт истории. Но для меня это имеет очень личное значение.  Дальше Пьеро говорит очень тихо, почти шепотом. Буратино знает, что этот шепот появляется тогда, он когда Пьеро говорит о чем-то, что тяжело для него.  - Сейчас другое время, хотя и сейчас может быть плохо. Но раньше быть таким как я было похоже на жизнь в еврейском гетто во время немецкой оккупации. Все равно, что носить желтую шестиконечную звезду, нашитую на одежде. Терпеть оскорбления и издевательства. Это очень … обидно. Ведь я никому ничего не сделал.  - Обидно? - переспрашивает Буратино. - Это совсем не то слово, которое я бы здесь употребил. Если использовать только цензурные слова, то это - зверство, гнусность, садизм и еще просто тупость и неприятие всех кто не такой как ты сам. Кажется, это называется ксенофобия. Буратино вдруг осознает, что и он был бы частью этого гетто и носил желтую звезду, если бы он остался с Пьеро тогда, давно. Как бы сложились их жизни? Возможно, что он мог бы защищать и поддерживать Пьеро. А может быть в результате того, что они были парой, Пьеро был бы мишенью еще в большей степени. О том, что он сам стал бы мишенью, Буратино старается не думать.  Буратино также понимает, что они совершенно по разному видели те нападки на них в колледже. Буратино казалось, что это были события единичные, вызванные личной неприязнью одного отморозка. Он думал, что этот эпизод надо просто забыть, и что такого больше не будет. Просто не может быть. А Пьеро видел эти события как начало травли, которая будет продолжаться всю жизнь. «Я знал, что в моей жизни всегда будут Арлекины», - сказал ему Пьеро. «Как он знал, тогда, когда ушел от меня, что с нами будет… - думает Буратино. - Как он любил меня, если смог это сделать. Вот он считает, что из нас двоих защитник - это я. А настоящий защитник - это он». Пьеро продолжает рассказывать ему про свой курс: - Я не показываю фильмы целиком. Это не нужно, и на это нет времени. Но я показываю фрагменты, а потом мы их обсуждаем.  - Пьеро, все эти фильмы про холокост вынимают душу. Это же страшно морально тяжело. Как ты это делаешь?  - Да. Есть сцены из этих фильмов, к которым я за многие годы так и не привык. Вот в Списке Шиндлера есть эпизод, почти в самом конце, когда Шиндлер с семьей собирается бежать из Германии. Ему говорит лидер еврейской общины, что ему не нужно бежать. Что он - не нацистский преступник, а герой, спасший сотни жизней. А Шиндлер говорит, что он - не герой, а негодяй, потому что он он много делал для себя. Он говорит: «Вот за деньги на эту машину я мог спасти двести душ, а за этот золотой значок - пять». В этом месте я всегда начинаю рыдать. И еще там, где показывают его могилу в Израиле, и как потомки спасенных им людей приносят камешки на могилу, и холм, который вырос из этих камешков. Представляю, как студенты думают, что их профессор - психопат. Хотя многие тоже плачут.  - А почему именно этот фильм - про еврейских партизан в Белоруссии? Я этот фильм не видел. Список Шиндлера видел. Жизнь Прекрасна видел. Про Анну Франк видел. А этот не видел.  - Этот фильм поставлен по книге, а книга написана об истории трех братьев, которые спасли больше двух тысяч людей тем, что увели их глубоко в непроходимые белорусские леса. Там образовали лагерь. Среди них были не только партизаны, но и женщины, дети и старики. Тувия Бельски, старший из братьев, стал лидером их общины. Его играет Джеймс Бонд.  - Как это? - Ну не Джеймс Бонд, конечно, а актер, играющий Бонда в последней реинкарнации Бондианы - Дэниэл Крейг. За съемки в Неповиновении Крейгу предложили очень маленький, по его стандартам, гонорар, но он все равно согласился сниматься. Его имя и сама идея того, что Джеймс Бонд - партизан, сражающийся с фашистами, привлекли к фильму большую аудиторию.  Буратино задумчиво говорит: - Из-за Крейга этот фильм, наверное, посмотрело много молодых людей. Это очень важно, чтобы у молодежи был интерес к истории, и чтобы хоть что-то знали. Буратино не любит боевики и детективы. Подростком - любил, а сейчас- нет. Он видит столько насилия и разного рода другой чернухи на работе, что смотреть про это в кино он не хочет. Но Бондиана - это особый случай. Что-то есть очень симпатичное в образе Бонда. Это его британское джентельменство что ли? В общем, он не против Бондианы, и Крейг, последний Джеймс Бонд, ему нравился.  - Мне нужно найти кусочки, которые показать в классе. Но я смотрел его давно, и уже плохо помню. Поэтому мне нужно пересмотреть его.  - Ну давай, включай.  Запустив фильм, Пьеро почему-то крутится возле дивана, но не садится. Буратино сначала не может понять, что он делает, а потом вспоминает, что Пьеро любит смотреть кино, сидя на полу и опираясь спиной на что-нибудь. И раньше, когда они смотрели кино в комнате у Пьеро, Буратино сидел на кровати, а Пьеро сидел рядом с кроватью на полу, согнув ноги в коленях и положив на них руки, а на руки - голову. А сейчас ему трудно так сесть, потому что болят колени. Буратино, ничего не спрашивая, протягивает руку. Пьеро благодарно смотрит на него и тихо говорит: - Буратино… Ты помнишь!  Опираясь на его руку, Пьеро садится на пол рядом с диваном в ту самую позу, которую Буратино сейчас вспомнил.  Буратино смотрит фильм, хрустит попкорном и пьет кока-колу. А Пьеро смотрит и делает пометки в блокноте. Когда фильм кончается, Пьеро откладывает в сторону блокнот и поворачивается к Буратино. - Понимаешь, это неважно, кого сегодня считают «неправильным». Кого сегодня призывают уничтожать. Важно бороться с тем, про что ты сказал. С ксенофобией, боязнью чужих. Потому что именно это вызывает бессмысленную жестокость в отношении беззащитных людей, единственное преступление которых в том, что они не похожи на основную массу.  - Пьеро, значит твой курс - это прививка от ксенофобии? Пьеро улыбается ему и кивает головой, а потом, помолчав, добавляет: - Вот ты сказал, что вести такой курс - это очень морально тяжело. Ты прав, друг мой. И быть студентом в таком курсе очень тяжело. Я хочу включить этот фильм в свой курс, потому что его фокус - не смерть и не ужасы холокоста, а жизнь. В нечеловеческих условиях эти люди смогли сохранить гуманизм. У них был не карательный отряд, а сообщество, в котором были и школа, и больница, и молельный дом. Все работали. Каждый делал свое дело. И в этом океане горя и лишений они продолжали оставаться людьми. Они заботились друг о друге, поддерживали друг друга, и даже женились и рожали детей. Жизнь не остановилась. Это фильм о жизни, Буратино. Он дает надежду. Ты знаешь, что государственный гимн Израиля называется Хатиква? Это значит - надежда. Буратино думает о своих впечатлениях о фильме и вообще о том, как надо преподавать историю. А потом говорит: - Пьеро, мне кажется, что даже самые лучшие фильмы об этом - однобоки. У фильма всегда есть какой-то фокус. Фильм как бы заточен на показ жизни нескольких людей и нескольких конкретных ситуаций. А ведь масштаб этих событий исчисляется миллионами.  - Как ты прав, Буратино! Это так и есть. И это конечно неправильно. Но лучше так, чем никак. Уж с точки зрения преподавания таких курсов как мой, точно лучше так, чем никак. Хотя художественные достоинства и даже историческая достоверность многих этих фильмов весьма сомнительны. Буратино думает: «Действительно, вот задача! Как преподавать такой материал? Рассматривать только факты? Это скучно и не передает ощущение трагедии. Смотреть фильмы? Тогда не будет исторической достоверности. Наверное, нужна какая-то правильная комбинация того и другого». И как ответ на его мысли, Пьеро говорит: - И мы не только фильмы смотрим. В первую очередь мы изучаем реальные события геноцида в разных странах и в разное время. Мы ездим в Музей Холокоста и Прав Человека в Далласе. Там регулярно бывают лекции по новым фактам, установленным исследователями геноцида в разных странах.  Буратино вздыхает. - Это в этот курс ты меня пригласил придти, чтобы обсуждать роль полиции в тоталитарном обществе?  Пьеро кивает.  - Ты хочешь, чтобы я внес элемент реальности в твой курс? - смеется Буратино.  - Если хочешь, я могу парадную форму надеть для пущей убедительности.  Пьеро очень радуется. А Буратино больше не хочет говорить на душераздирающие темы, а хочет балагурить и резвиться. - Старый козел в парадной форме. Вот зрелище! Пьеро, который все это время сидел на полу, опираясь спиной на диван, и смотрел на Буратино снизу вверх, хочет подняться. Буратино подставляет руку, и тот, опираясь на нее, встает и садится рядом с ним. - Буратино, ты - не старый козел в форме. Ты - страж порядка. Ты - воин, защищающий всех, кому нужна защита. Ты - человек, у которого очень тяжелая работа. Который каждый день борется с мраком и грязью нашего общества.  Буратино вспоминает что-то, что он недавно сказал Мальвине. - Вот-вот, Пьеро. Я - ассенизатор. Я откачиваю и вывожу нечистоты. Как ты не чувствуешь, что от меня воняет канализаций? Пьеро поражен этой его фразой. У него в глазах появляются слезы. Он обнимает Буратино. - Друг мой! Я так люблю тебя! Я - один из тех, кого ты защищаешь. От тебя не пахнет канализацией. От тебя пахнет мужеством. И ты - не старый козел. Ты совсем не старый! Ты сильный, смелый и … очень красивый. Пьеро начинает краснеть. Буратино млеет. Он не помнит, когда ему в последний раз кто-то говорил комплименты. Потом он вздыхает. Приятно, конечно, но это же не больше чем комплимент. Он прекрасно знает, что красивым его назвать сложно.  - Пьеро, ну что за чушь? Из нас двоих красив только ты. Ты что не видишь, как на тебя люди смотрят? Я так очень хорошо вижу и ревную. Я раньше был пегий, а теперь еще и седой.  Но он видит, что Пьеро не просто так сказал ему комплимент. «Неужели, он на самом деле считает меня красивым? Чудеса!» - думает Буратино.  - Нет, нет! Ты очень красивый.  Пьеро встает на ноги и протягивает ему руку. - Пойдем! - Куда? - Пойдем! Ничего не понимающий Буратино пожимает плечами и встает с дивана. Они вместе выходят из комнаты в коридор перед входной дверью. Пьеро подводит его к зеркалу.  - Буратино, посмотри, какие у тебя яркие голубые глаза! Как будто смотришь в солнечный день на небо через морское стеклышко! Не то что у меня. Одна серость.  Они смотрят друг на друга в зеркало. Пьеро протягивает руку и прикасается к щеке Буратино в зеркале. Буратино видит, как блестят его глаза. Как две звезды. Или как два чистых, прозрачных родничка, в которых отражаются звезды. Или как два алмаза в черном шелке ресниц. «Здравствуй, жопа, Новый год! - думает Буратино. - Кажется, я начал писать стихи. Скоро совсем рехнусь». - Ну ладно. Мы с тобой - два красавца. Так когда ты хочешь, чтобы я пришёл? У меня будет выходной в следующую пятницу.  Пьеро мысленно что-то высчитывает, а потом говорит: - Буратино! Следующая пятница - это очень хорошо. Класс начинается в 11 утра. Сможешь к одиннадцати придти?  - Приду, - говорит Буратино. - Уж не знаю, какая от меня будет польза, но раз обещал, приду.  Пьеро притягивает его к себе и целует.  - Спасибо, друг мой! - Рано еще благодарить, - ворчит Буратино. - Вот если будет прок какой-то от моего визита, тогда поблагодаришь. А пока - не за что.  Пьеро больше ничего не говорит и еще раз целует его.  - Так, - говорит Буратино. - Пора перемещаться в спальню. Пьеро закрывает глаза.