Три месяца из жизни Буратино и Пьеро. Сказка для взрослых

- Буратино, вставай. На работу опоздаешь. Буратино, который до этого спал как бревно, завозился в постели, пытаясь понять, на каком свете он находится. Время - 6.30 утра. Будильник был заведен на шесть, но он проспал звонок, потому что спал мертвецким сном после того, как вернулся с ночного вызова в три часа утра. Он и его напарник всю ночь выясняли, что произошло со злосчастным молодым человеком, тело которого нашли вчера поздно вечером на козырьке подъезда жилого дома. Его заметили жильцы третьего этажа, потому что крыша подъезда хорошо освещалась уличным фонарем. Буратино и второй следователь ходили по квартирам и опрашивали жильцов. Им рассказали, что погибший жил в этом доме на последнем этаже. По показаниям соседей он жил один, и никакого беспокойства от него не было. Дверь в его квартиру была не заперта. В кухне на столе они нашли записку, прижатую кофейной кружкой. Очень короткую, всего из двух предложений: «Прощайте. Я больше не могу жить один в темноте».  Все это похоже на самоубийство - человек мучился от одиночества. Но может быть и подстава. Буратино приезжал на этот вызов как дежурный следователь. Выяснять, было ли это самоубийство, убийство или несчастный случай, будет другой следователь, которому он сегодня передаст все материалы. Мальвина, жена, уже полностью готова выходить из дома. Как всегда, она безупречно одета, накрашена и причёсана. Она рано поседела и подкрашивала волосы в платиновый цвет с голубоватым оттенком. Контраст молодого красивого лица и этих пепельно-синих волос делал её внешность необычной и запоминающейся.  Она была удивительная красавица, изящная, умная и успешная. Буратино уже в который раз подумал, что она запросто могла бы найти себе спутника жизни гораздо породистей и успешнее, чем он сам. Но они прожили вместе 20 лет, имеют двоих уже взрослых детей - мальчика и девочку. Все знакомые считают их звёздной парой. Они не ссорятся. У них редко бывают разногласия. В основном это потому, что после отъезда в колледж детей их жизни протекают параллельно. Они почти не пересекаются. У каждого своя компания, и каждый живёт сам по себе.  - Буратино, ты помнишь, что мы сегодня идем в университет на встречу выпускников? Там надо быть в 6 часов вечера.  В голосе жены звучат твёрдые металлические нотки. Она была на удивление организована. Буратино иногда казалось, что в её способности расписывать в своей жизни все по минутам и следовать этому графику, есть что-то нечеловеческое. По крайней мере, сам он таким не был. Он планировал свою жизнь, но не расписывал все как сценарий к фильму, где учитывается каждая секунда экранного времени. Наверное, благодаря этой своей способности Мальвина была одним из самых высокооплачиваемых адвокатов в городе. Она не проигрывала дел в суде уже лет 10. Сегодня она в хорошем настроении. Она говорит Буратино, что будет рада увидеть своих одногруппников по лоерской школе, которых не видела уже целый год - с последней встречи выпускников в прошлом году.  Буратино не любит эти встречи. Он чувствует себя неловко. Большинство его однокурсников работают по специальности. Они не зря четыре года учились в университете, а он - зря. Ему так кажется. Он - полицейский с никому ненужным дипломом о высшем образовании по кинезиологии. В переводе на понятный для всех язык, он - недоделанный специалист по лечебной и реабилитационной физкультуре. Чтобы работать по специальности, он должен был закончить магистратуру и сдать экзамены на получение лицензии для практики. Но он не пошёл в магистратуру. Они с Мальвиной поженились на последнем курсе, и почти сразу появились дети. Чтобы содержать семью, после окончания университета Буратино поступил в полицейскую академию, которую закончил досрочно, и стал патрульным полицейским. Ему хорошо платили, и денег им хватало. Мальвина была с детьми и параллельно работала над получением адвокатской степени и лицензии. Буратино думал, что когда Мальвина сможет работать, то он тоже пойдёт учиться и станет, наконец, работать с людьми в медицине и в спорте, а не в полиции. Буратино был спортсмен. В школе и в студенчестве он занимался спортивным плаванием. В университете у него была спортивная стипендия. Это было то, что он по-настоящему любил, и поначалу ничего кроме спорта ему было не интересно. Он долго не мог выбрать, по какой специальности учиться. Сначала он хотел быть тренером по плаванию и работать с подростками, но на третьем курсе его планы поменялись. Это тогда он выбрал свою специальность - лечебную и реабилитационную физкультуру. Ему всегда было интересно, как работает человеческое тело. Он хотел работать с людьми, помогая использовать ресурсы своего тела для улучшения здоровья и восстановления после травм и болезней. Но время шло, а он так и остался в полицейском управлении своего города. У него много друзей. Он душа компании, балагур, хороший товарищ и просто свой такой парень. Он был, собственно, только на одной встрече выпускников, через шесть лет после окончания. И пошёл он потому, что хотел увидеть одного своего приятеля, которого он не видел с третьего курса. Но тот не пришел на эту встречу. Он был из Нью Йорка, и, видимо, приезжать сюда у него не было ни времени, ни желания. Больше Буратино не ходил. Он видел, что его карьера полицейского как-то отдаляет от него людей. Даже те, с кем он раньше дружил, чувствовали себя рядом с ним неловко. Он ещё умудрился придти в чёрной полицейской форме, потому что не было времени заехать после работы домой и переодеться. Весь вечер он чувствовал себя не в своей тарелке и рано ушел.  Теперь он уже не патрульный. Он - следователь. Он шесть лет был патрульным, а потом учился на следователя. И, как следователь, он больше не носит форму. Было время, когда он немного скучал за формой, потому что привык. Он даже считал, что ему идёт такой чёрный прикид – и уважение внушает и стройнит. Недаром стриптизеры наряжаются полицейскими. Впрочем, то, что он больше не носит форму, - это к лучшему. Люди сторонились его, когда он был в форме. «Зачем я туда иду? - тоскливо думает Буратино. - Лучше бы я вечером пошёл с друзьями в спортивный бар выпить пива и посмотреть какую-нибудь игру».  Но он обещал Мальвине, что придёт. Время от времени она желала появляться на публике в сопровождении мужа. Отказать ей в этом не было никакой возможности. День прошёл как обычно. Он оформлял протоколы, разговаривал с экспертами, писал отчет, носил вещественные улики в хранилище и в конце концов передал дело следователю, который будет им заниматься. За целый день он ни разу не присел и не поел, потому что все время был занят. К вечеру он устал, и ему ещё меньше хотелось идти на эту встречу выпускников. Но он пошёл. Может быть за это и была с ним Мальвина - за то, что он всегда держал свое слово. На него можно было положиться. В общем, пошёл, но всё-таки опоздал. И в зале уже много людей. Кого-то он узнает сразу, а на кого-то надо долго смотреть, чтобы понять, кто они были 20 лет назад. Люди здороваются с ним, он здоровается с людьми, и при этом чувствует себя совершенно лишним. Он видит, как Мальвина с энтузиазмом общается с целой компанией каких-то своих знакомых. Почти никого из них он не знает.  Хочется есть. Он подходит к банкетному столу и убеждается, что кроме сладкого там ничего нет. «Можно ли наесться пирожными? - с тоской думает Буратино. - Вот бы корочку хлеба и колбаски». Но этого никто не предлагает. Он попросил налить себе белого вина. Убедился, что оно дешёвое и кислое. Пить не стал. И тут взгляд его упал на двух стоявших у окна людей. Пожилая женщина, в которой он узнал их профессора по философии, разговаривает с высоким худощавым брюнетом, который стоит к Буратино спиной. Они мило беседуют и тоже мало интересуются другими людьми.  «А ведь это наверное он, - думает Буратино. - Хотя через двадцать лет и со спины черта с два поймёшь». Он и хотел, и не хотел, чтобы высокий брюнет оказался тем самым его другом, которого он не видел с третьего курса. Буратино вздохнул и направился к паре, стоящей у окна. Когда он подошел поближе, пожилая профессорша почему-то очень обрадовалась и с энтузиазмом сказала:  - Здравствуй, Буратино. Как хорошо, что ты пришел в этот раз. Мы так давно тебя не видели. Её собеседник вздрогнул и обернулся, и тогда Буратино сразу узнал его. Это был Пьеро.  «Соизволил. Препожаловал. Нью-Йоркский небожитель. Проездом из заграницы заграницу через наше захолустье», - с раздражением думает Буратино. Но он подходит к ним и здоровается. Они обмениваются несколькими репликами про последние новости. Пожилая профессорша говорит, что студенты - все такие же разгильдяи, а университет по-прежнему не имеет бюджета, чтобы покупать все, что нужно для науки. Буратино рассказывает, что его дети уже студенты, но не в этом университете и даже не в этом городе. И, как сделал бы каждый гордый отец на его месте, он сообщает, что его сын Карло выиграл конкурс на стажировку в NASA по киберзащите и этим летом поедет в Хьюстон. Пожилая профессорша нежно смотрит на Буратино как на произведение рук своих. А потом она собирается и уходит, а к ним подходит Мальвина. Она сообщает, что уезжает с приятелями в клуб Aspen. - Будь добр, Буратино, - говорит она, - не забудь покормить кота и поменять наполнитель в его туалетной коробке.  Буратино никогда не был в клубе Aspen. Он знал, что это - один из самых дорогих и элитных клубов в городе, и считал, что ему нечего там делать. Может быть, поначалу его и приглашали, а потом перестали, потому, что он всё равно не ходил. Буратино немного досадно, что Мальвина давала ему распоряжения про кормежку и туалет кота в присутствии человека, которого он не видел двадцать лет.  Перечислив все поручения, Мальвина прощается и уходит, а Пьеро и Буратино остаются стоять у окна.  - Надолго к нам на Дикий Запад? - спрашивает Буратино, чтобы что-то спросить. Ему неловко - он не знает, о чем разговаривать с человеком, с которым он последний раз виделся больше двадцати лет назад. И что у него может быть общего с «небожителем» - преуспевающим нью-йоркским адвокатом, который наверное купается в деньгах и живет за тысячу световых лет от их Мухосранска?  - Буратино, о чем ты? - Пьеро смотрит на него в замешательстве. - Я живу и работаю здесь. Буратино очень удивлен и несколько глупо переспрашивает: - Разве ты не уехал домой, в Нью Йорк, после выпуска? - Нет, Буратино, я не уехал. Я живу и работаю здесь, - повторяет Пьеро. - В университете. Он разводит руками, как бы показывая, что он работает здесь.  Оказывается, все это время они жили в одном городе. - Почему, Пьеро? Ты же из Нью Йорка, и у тебя вся семья там. Буратино видит, как радостное оживление на лице Пьеро сменяется грустью. Он тихо говорит в ответ: - Ах, Буратино, у меня уже очень давно никого нет. «Вот это я спросил, - думает Буратино. - Ладно. Поменяем тему». - Извини. А что ты делаешь в университете? Юриспруденцию преподаешь?  - Я преподаю разные курсы по философии и этику. Так, по мере своих скромных сил обучаю детей думать и отличать добро от зла. Буратино криво ухмыляется.  - Я тоже, как полицейский, по мере своих скромных сил учу людей отличать добро от зла.  Пьеро с опаской смотрит на него.  - Наверное, ты делаешь это как-то не так как я, - говорит он.  «Да где уж нам, долбакам»,- думает Буратино.  И тут он понимает, что здесь что-то не сходится.  - Пьеро, а почему ты преподаешь курсы по философии? Юристам, вроде как, надо право преподавать.  - Буратино, я не преподаю право. Я работаю на факультете социальных наук. Я - философ.  - Подожди, - прерывает его Буратино, - Ты же хотел быть юристом. Ты что не пошел в юридическую школу? Почему? LSAT не сдал? - Сдал. - Что, плохо сдал?  - 97 процентиль.  - Ничего не понимаю. 97 процентиль это значит, что только 3 процента сдававших людей имели баллы выше, чем у тебя. Тогда почему? Тебя не взяли, куда ты хотел? - Взяли. Меня взяли сразу на несколько очень хороших программ, но я отказался. Я понял, что не хочу быть юристом - что это не мое.  - Ты же хотел! - Да. Но потом я понял, что не хочу работать в юриспруденции. Не хочу быть ни адвокатом по уголовным или корпоративным делам, ни защитником, ни прокурором, ни судьей.  Буратино слушает и злится. «Был примадонной, примадонной и остался, - думает он. - Хочу - не хочу. Кто бы мне дал делать только то, что я хочу. Мне надо семью кормить».  Судя по тому что Пьеро один, и у него на руке нет кольца, семьи у него нет. «Еще бы, - думает Буратино. - Откуда будет семья у человека, который делает только то, что хочет?» - Тогда зачем ты на это учился в колледже?  - Я хотел быть юристом по правам человека и работать в ООН. Я хотел изучать правовую этику. А потом я понял, что этику и права человека можно изучать и без юриспруденции. А еще я люблю работать со студентами.  - И вместо юридической школы пошел в аспирантуру?  - Да. По философии. По направлению - этика. А там еще увлекся вопросами творчества и связью этики и творчества.  - А почему не вернулся в Нью Йорк?  Пьеро пожимает плечами и отвечает коротко, без подробностей:  - Здесь учился, здесь и остался.  «Чудеса», - думает Буратино. Он пытается переварить то, что он сейчас узнал. Впрочем, он не особенно удивлен. Пьеро всегда был странным. Одни эти его ахи чего стоят: «Ах, Буратино!» Ну да Бог с ним. - Я очень рад тебя видеть, Буратино, - говорит Пьеро и приветливо улыбается ему. Буратино говорит, что это взаимно, что он тоже рад видеть Пьеро. Но он не улыбается.  - Мы не виделись больше двадцати лет, - говорит Пьеро. - Почему ты не приходил на встречи выпускников? Как ты живешь?  Буратино чувствует, что этот интерес к нему не праздный, а очень искренний. Он начинает думать, как ответить на этот вопрос. Как он жил эти двадцать лет? И что главное в его жизни сейчас? О чем стоит рассказать? А потом вдруг спонтанно начинает говорить о том, что очень болезненно для него сейчас: - Да вот, дети выросли и уехали из дома учиться. Домой приезжают только изредка. И возвращаться сюда не собираются. Почти их не видим. Общаемся виртуально. Грустно это.  Он достает из кармана телефон и находит фотографию, которая была сделана четыре года назад - когда они ездили на море все вместе в последний раз. На фотографии - он, Мальвина, Карло и Алиса. Фотография очень хорошая, солнечная и радостная. Буратино передает телефон Пьеро. Тот с интересом рассматривает фотографию.  - Вот мои - Алиса и Карло. И на службе я следующее звание получил. Произвели меня в капитаны. Я уже давно не патрульный полицейский, а следователь и чертов бюрократ.  - А как Мальвина? - спрашивает Пьеро. - Мальвина… да хорошо. Лучше всех. Она, как всегда, прошибает лбом бетонные стены и пинком открывает любые двери. Вот ты не стал юристом, а она стала. Работает адвокатом в крупной лоерской конторе, зарабатывает бешеные деньги. А я, по сравнению с ней, просто погулять вышел. Пьеро слушает, улыбается, и кивает Буратино: - Я очень рад за тебя. У тебя в жизни всё, как должно быть. Семья, дети, хорошая работа. Ты молодец.  «Он всегда это делал, - возмущается Буратино про себя. - Вдруг начинал меня хвалить, как воспитатель в детском саду. Я молодец! Кто дал ему право оценивать меня? Надо перевести разговор на него». - А как ты, Пьеро?  - Я? Хорошо. В прошлом году получил должность профессора. Хожу на работу каждый день. Как все. Пишу. Чаще статьи, а иногда стихи или пьесы. В прошлом году написал пьесу для студенческого театра. Им понравилось. Они поставили. И даже меня консультантом приглашали.  Он замолкает, видимо не зная, что еще сказать. Пауза затягивается. - А как здоровье? - спрашивает Буратино, чтобы что-то спросить. - Чувствуешь уже, что возраст одолевает? А я тут недавно ходил к врачу, потому что у меня болит колено. Травма у меня была. Так вот врач сказал: «Что же вы удивляетесь? Ведь гарантия на вас истекла ещё 10 лет назад». Мы посмеялись, мазь он мне какую-то выписал, а колено так и болит. Пьеро грустно улыбается ему.  - Ах, Буратино, а я в прошлом году руку сломал. И она до сих пор болит, и на погоду, и просто так.  И, как бы жалуюсь, он вытягивает правую руку вперёд. Буратино смотрит на эту его руку. Рука - длинная, изящная, с тонкими длинными пальцами. На запястье - браслет из черной кожи, похожий на напульсник рок гитариста. И вдруг Буратино становится жарко. Он думает, что зря не оставил пиджак в машине. Но на нем кобура скрытого ношения, и пиджак прикрывает ее. Оставлять это в машине он не хотел. Без пиджака было бы не так жарко. В западном Техасе, где он живет, в середине мая уже очень жарко. - Перелом руки - это плохо. Наверное тебе это очень мешает?  - Ты забыл, Буратино. Я - левша. Поэтому, перелом правой руки не так страшен для меня, как перелом левой. «Подумаешь, левша! - возмущается про себя Буратино. - Буду я ещё такие мелочи двадцать лет помнить». Но вслух ничего не говорит. - Буратино, а как зовут твоего кота? - спрашивает Пьеро. - И какой он породы? Буратино вспоминает, что Пьеро любил животных.  - Зовут его Флаффик. Мальвина назвала. Потому что пушистый. Я зову его просто Кот. У нас с ним настоящая мужская дружба. Породы у него никакой нет. Старый он у нас, и у него диабет. Тратим бешеные деньги на ветеринаров. Мальвина считает, что его пора усыпить, а я не могу. И ей не дам, - он заканчивает свою тираду с неожиданной злостью. Пьеро удивляется его реакции, а потом смотрит по сторонам и говорит: - Смотри, Буратино, люди начинают расходиться. А мы почти не успели поговорить. Давай еще поболтаем! Завтра - суббота, и еще не поздно. Хочешь, зайдем ко мне попить кофе? Я здесь близко живу. Буратино не хочет идти с Пьеро, но еще больше он не хочет один идти домой в пустую квартиру. В колледже они часто вместе пили кофе, но сегодня он устал, не выспался, и он очень голодный. Возможно, что его злость - это от голода. А может быть и нет. Гордость не позволяет Буратино сказать, что он очень голоден. Он вспоминает, что Пьеро мог забывать есть по нескольку дней. Особенно, если он чем-то увлекался. В бытность их дружбы в студенчестве, Буратино следил, чтобы Пьеро ел. Они вместе ходили в столовую. Интересно, кто за ним следит сейчас? - Ну пойдём, - говорит Буратино и вздыхает. - Все равно Мальвина вернётся из своего клуба только к утру. Они выходят из зала в коридор, а оттуда - на улицу. Вечер сегодня очень теплый. Майский. Листья на деревьях нежно-зеленого цвета, как это бывает только в мае, пока они еще не успели покрыться пылью. Пр дороге они разговаривают о жизни и украдкой разглядывают друг друга. Оба пытаются понять, как они изменились за двадцать лет. Буратино не знает, каким его видит Пьеро. Как полицейский, он обязан быть в хорошей физической форме. Сейчас его два вида спорта - бокс и бег. А еще он любит стрельбу. Поэтому он имеет спортивный вид и не имеет лишнего веса. Пьеро, как и тогда, давно, носит длинные волосы. Только теперь в его голове - седина. Он как-то красиво поседел. В его прямых угольно-черных волосах две широкие серебряные пряди. Буратино не знает, была ли это естественная седина, или произведение парикмахерского искусства. Ему кажется, что народ, работающий в университете, какие-нибудь философы или филологи, - это богема. Это тебе не полицейские. Тут надо за имиджем следить. Длинная челка закрывает один серый глаз почти полностью. В общем, как и раньше, Пьеро изящен и красив. Просто он стал старше. Но так как Буратино и сам не помолодел, то его это не смущает. Покинув пределы университетского кампуса, они проходят еще пять или шесть кварталов. Пьеро живет в центре города старом доме на четвёртом этаже без лифта. Они поднимаются по лестнице. Буратино замечает, что Пьеро не помешала бы физическая подготовка - как-то он медленно и тяжело поднимается на четвёртый этаж. Они устроиваются на кухне. Пьеро делает кофе и занимается каким-то особым, только ему доступным, видом кофейного творчества. Он добавляет в кофе какие-то специи, делает пенку сверху, и на пенке что-то рисует, просыпая какао через трафарет. Буратино плохо понимает в специях. Он только знает, что не любит корицу. Но сейчас этот запах кофе и специй пробуждает что-то в его памяти, о чем он не думал очень давно. Буратино вспоминает, что когда они дружили в студенчестве, Пьеро не пил столовский кофе, а делал кофе у себя в комнате. У него был электрический чайник, французский пресс для кофе и хороший кофе. Они часто вместе пили кофе в комнате Пьеро. Бывало, что на вкусный запах прибегали соседи, и тогда кофе делался и для них. Как-то раз они поили кофе все общежитие, пока кофе не кончился.  И вот их кофе готов. Пьеро приносит его в больших белых чашках с блюдцами. Он ставит чашки на стол и сам садится. Буратино засовывает нос в облачко белой пенки и делает глоток. И горячий, сладкий, изумительно вкусный напиток, обволакивает рот. Он пьет и с удивлением замечает, что чувство голода сразу притупилось. Параллельно ему приходит в голову, что он уже очень давно не пил кофе. В основном, он пьет воду или энергетические напитки. Иногда, в ночных патрулях, чтобы не заснуть, он накачивался кофеином и чем там ещё в этих напитках до того, что крышу сносило. В последнее время в этом нет необходимости. Пьеро улыбается ему, и Буратино чувствует, что он очень искренне рад, что Буратино зашел к нему. «Чему он так радуется? - недоумевает Буратино. - Просто светится от счастья. Странно». - Буратино! Расскажи мне еще что-нибудь про себя. Как ты живешь? Ты еще плаваешь или бросил? - спрашивает Пьеро.  Он встает и идет окну. Буратино видит на подоконнике вазочку с печеньем. - Как я живу? - переспрашивает Буратино и ставит чашку с кофе на стол. А потом отвечает на заданный вопрос, медленно и очень отчетливо выговаривая каждое слово: - Для того, кого предал самый любимый человек на свете, я живу очень хорошо.  Услышав его слова, Пьеро, который с печеньем шел к столу, застывает на месте и смотрит на Буратино широко раскрытыми глазами. У него остановившийся взгляд.  - Я живу прекрасно, - продолжает Буратино, - для того, кого уничтожил самый нежный и чуткий человек из всех, кого я знал.  В ответ на это Пьеро дергается, как будто его ударили в солнечное сплетение. Вазочка с печеньем падает у него из рук и вдребезги разбивается об пол. - В моей жизни было два предателя, - говорит Буратино. - Моя мать, которая бросила нас с отцом, когда мне было два года, и ты.  Пьеро ахает, его узкие плечи начинают дрожать, и в глазах появляются слезы. Его губы шевелятся, точно он хочет что-то сказать, но Буратино не дает ему.  - Я рад, - говорит Буратино, - что двадцать лет спустя у меня появилась возможность сказать это тебе. А теперь я пойду. Рыдать будешь без меня. Он встает и поворачивается, чтобы идти к двери.  А-Ах! И Пьеро падает на колени прямо в осколки стекла. Его вскрик от боли заставляет Буратино обернуться.  - Буратино, Буратино! Пожалуйста, подожди, не уходи! Позволь мне попросить у тебя прощения! Пьеро протягивает руки к Буратино, будто хочет удержать его. Слезы градом текут по его бледному лицу. Он задыхается и всхлипывает. А еще Буратино видит, как его джинсы на коленях начинают промокать кровью.  В один момент Буратино меняет свои планы. Он бросается к Пьеро, поднимает его с пола и сажает на стул, подальше от того места, где на полу стекло.  Теперь он сам стоит на коленях перед этим стулом и рассматривает места травмы. Ткань на коленях прорезана стеклом, и осколки торчат прямо из тела. То, что сейчас произошло, Буратино не планировал. Из него вдруг выплеснулось что-то, что сидело глубоко внутри больше двадцати лет. Все эти годы он мало вспоминал о Пьеро и их юности. Ему хватало забот в семье и на работе, чтобы тосковать о любви, потерянной двадцать лет назад.  - Так, - говорит Буратино, методично изучая порезы, - сейчас я выну все осколки и все это обработаю. Он достает из внутреннего кармана пиджака АМП-3, индивидуальную аптечку полицейского, в его собственной комплектации. Из опыта он знает, какие компоненты этой аптечки обязательно должны быть. Его аптечка очень компактная и почти плоская. Ее удобно носить с собой.  - Буратино, это неважно, - шепчет Пьеро. - Пожалуйста, послушай меня. Я должен рассказать тебе, что тогда произошло.  Буратино перебивает его: - Пьеро, не мешай мне. В ответ на это Пьеро послушно замолкает. - Я думаю, что этим джинсам пришел конец, - говорит Буратино. - Будут шорты.  Он достает из аптечки атравматические ножницы с круглыми концами и примеривается, как обрезать штанины. Пьеро, не отрываясь, смотрит как Буратино осторожно отрезает по кругу сначала одну штанину, а потом вторую. Его губы шевелятся, как будто он что-то беззвучно говорит, и слезы медленно катятся по его лицу. Наверное, со стороны кажется, что полицейский в штатском оказывает первую помощь пострадавшему. Только на самом деле пострадали здесь двое, один - сейчас, а второй - двадцать лет назад. Буратино видит эти слезы и спрашивает: - Пьеро, тебе очень больно? Могу дать обезболивающее. Пьеро молча мотает головой.  Тогда Буратино достает из аптечки пинцет, плоский флакон с хирургическим йодом повидон и гемостатическую салфетку, которую режет на две части. Он  протирает йодом пинцет и один за одним ловко вытаскивает все осколки. Он действует быстро и умело. Сказывается многолетний опыт, когда ему приходилось оказывать первую помощь пострадавшим, до того как приехали парамедики. Потом он обрабатывает повидоном края порезов, но не сами порезы, и прижимает кровоточащие места на коленях гемостатическими салфетками.  - Пьеро, помоги мне. Прижми сам, посильнее, и держи. Давление нужно, чтобы кровь остановилась.  Пьеро прижимает салфетки. Он морщится, и видно, что ему больно, но он терпит. А Буратино начинает готовить повязки. Проблема в том, что в его карманной аптечке перевязочного материала только на одну полноценную повязку. Конечно, у него есть более серьезная аптечка в машине, но машина осталась возле университета.  Придется перевязочный пакет разрезать пополам, но тогда он не закроет раны полностью и герметично. Бинтов у него нет. «Будем делать то, что есть», - думает Буратино. Он режет накладную повязку с липким краем пополам. Потом он убирает руки Пьеро с колен и накладывает половинки повязки на раны.  После этого он встает на ноги. Битое стекло хрустит под его ботинками. - Все. Стекла больше нет. Крови больше нет. Советую завтра сходить в травмпункт. Если тебе больше ничего не нужно, я пойду, - говорит Буратино. Пьеро приходит в отчаяние. - Буратино, пожалуйста, выслушай меня.  - Я не хочу тебя слушать, - говорит Буратино. - Ты прогнал меня как собаку.  Пьеро ахает и прижимает руки к груди. - Буратино, Буратино! Пожалей меня! Позволь мне сказать всего несколько слов. Я двадцать лет этого ждал! Буратино молчит, но не уходит. Пьеро принимает его молчание за знак согласия. Он быстро вытирает слезы тыльной стороной ладони и начинает лихорадочно говорить. - Я хочу попросить у тебя прощения! Тогда в колледже я разорвал наши отношения потому, что я испугался. Ты помнишь, как Арлекин с дружками устроили погром в моей комнате, а потом напали на нас в центре кампуса? И мы вызывали полицию? Конечно Буратино это помнил. Как они вернулись в общежитие после студенческого концерта и нашли комнату Пьеро в руинах. Кто-то разломал, разбил, растоптал  все, что там было. Они долго не решались войти в комнату. Пьеро плакал. Его гитару, разбитую и разломанную на куски, кто-то положил на кучу мусора в центре комнаты. - Я боялся, что если мы будем вместе, то на нас все время будут нападать. И тебе придется защищать меня … нас… Я тогда понял, что моя жизнь будет очень … сложной. Я ушел, потому что я любил тебя. Я хотел тебя защитить. Но я был не прав. Я принял решение один. Я не спросил твоего согласия. Наверное, потому что я знал, что ты не отступишься. Я предал тебя… нас… Потом он продолжает очень тихо: - Буратино, что мне сделать, чтобы ты простил меня?  Буратино молчит. Пьеро, который до этого смотрел на него с мольбой и надеждой, опускает глаза и смотрит в пол.  - Знай, Буратино, что даже если ты сможешь простить меня, я сам себя никогда не прощу. Ты прав. Я - трус и негодяй.  Пьеро выглядит таким жалким и потерянным в его криво обрезанных выше колена джинсах. Он дрожит, у него посинели губы, и колени опять кровоточат. Буратино думает, что без бинтов им не обойтись. А еще ему становится жалко Пьеро. Обида и злость больше не фонтанируют в нем. Он уже не уверен, что имел право так разговаривать с Пьеро - что бы не произошло между ними в прошлом. Он же бил его своими словами наотмашь, безжалостно и жестоко, как в уличной драке. Оказывается, что словами можно избить в кровь.  Имел ли он право так разговаривать с Пьеро? Буратино помнит, как ему было плохо, когда они расстались. Как внезапно померк солнечный свет, и перестало быть интересно с друзьями. Он на несколько недель выпал из жизни. Он не ездил на соревнования. Он почти не ел. Гордость не позволяла ему умолять Пьеро, не бросать его. Недели за две до их разрыва, Пьеро как-то резко отдалился. Они перестали видеться каждый день. Его то не было в комнате, когда Буратино заходил, а то он был, но говорил, что ему надо заниматься. А потом, Пьеро сказал ему, что если Буратино интересуют девочки, то они не могут быть вместе. Это был конец.  Голубоглазая красавица Мальвина окружала его нежным вниманием, а Пьеро совсем исчез из его жизни. Он внезапно уехал домой, когда у него тяжело заболела мать. Весной, после зимних каникул, Буратино кое-как пришел в себя и понял, что рядом с ним теперь - Мальвина. Она была тоже вполне в его вкусе - тоненькая, изящная, умная. Они стали встречаться. А потом жизнь закрутилась, и новые заботы полностью вытеснили из его головы мысли о Пьеро и об их потерянной любви. А Пьеро, как он узнал сейчас, мучается от того, что он сделал, с тех самых пор. Теперь Пьеро уже не плачет, а горестно жалуется ему: - Я уже тогда понимал, что поступил неправильно и жестоко. Мне было так больно, будто я ножом откромсал себе пол-сердца. А потом мне пришлось надолго уехать домой, потому что заболела и умерла мама. В университете я взял академический отпуск, и меня не было полгода. Я хотел поговорить с тобой перед отъездом, но не нашел тебя. А потом я вернулся на кампус, но ты уже был с Мальвиной. Я решил, что это - судьба, и что так и должно быть. Ах, Буратино! Тогда я понял, что мне никогда не увидеть счастья. - Прости меня, Пьеро, - говорит Буратино. - Я готов отбить себе руки за то, что так отхлестал тебя. - Буратино, тебе стало легче? - спрашивает Пьеро. Вот оно, одно из чудес их любви: чуткий Пьеро часто лучше понимал Буратино, чем он сам понимал себя.  - Ты имел полное право сказать мне все это, - говорит Пьеро. - А упал я сам. Ты ни в чем не виноват. Если бы я знал тогда, какую боль я причинил тебе, я бы не смог уйти. Я бы на коленях просил у тебя прощения до тех пор, пока мы бы не помирились.  Буратино молчит. Он не знает, как на это реагировать. Перед его глазами оживают события двадцатилетней давности, и он внезапно находит ответ на свой вопрос - почему Пьеро остался здесь и не уехал домой в Нью Йорк. Неужели он двадцать лет ждал этой возможности попросить прощения?  - А еще, я знаю, почему ты такой злой сегодня, - говорит Пьеро и вдруг начинает улыбаться. - Ты такой злой, потому что ты очень голодный. Когда ты последний раз ел? Буратино потрясен. - Как ты можешь это знать? - спрашивает он. В ответ Пьеро тихо смеется, и вместе с этим происходит еще одно чудо - от его улыбки и смеха в кухне словно становится светлее. Смех Пьеро, мелодичный и звонкий, рассыпается по всей кухне и проникает в самое сердце Буратино. Его бледное лицо, с глазами опухшими от слез и покрасневшим носом, вдруг словно освещается изнутри и становится отчаянно красивым. Буратино не может оторвать от него глаз. Еще в бытность их любви в студенчестве Буратино спрашивал себя, действительно ли Пьеро был необыкновенно красив, или это он, Буратино, видел его таким? Что он был гениально красив именно для него, а другие люди ничего этого не видели?  - Я помню, - просто говорит Пьеро. - Раздражение - это твоя реакция на голод. Я вижу, что с годами это не изменилось. Так сколько ты не ел? Давай найдем тебе что-нибудь поесть.  Буратино вздыхает. - С утра. Но с едой придется подождать. Нам нужны бинты, чтобы перевязать тебя. У тебя есть аптечка? Пьеро кивает.  - Где она?  - В ванной комнате. В шкафчике под раковиной.  - А бинты там есть? - Не помню. Наверное, должны быть. Пьеро хочет встать, но Буратино удерживает его, положив ему на плечо свою руку.  - Не вставай. Кровит. Подожди, пока мы все забинтуем. Где ванная?  - От кухни налево, - отвечает Пьеро. В ванной комнате Буратино открывает дверцу шкафчика под раковиной и там находит аптечку, а в ней - упаковку стерильных бинтов. Он возвращается в кухню и быстро бинтует сначала одно колено, а потом второе. Это он тоже делает профессионально, используя расходящийся вариант черепашьей повязки.  - Все, - говорит Буратино. - Можешь попробовать встать.  Пьеро опирается на стол обеими руками и встает.  - Очень больно? - спрашивает Буратино. - Да нет. Я вполне могу двигаться. Как ты ловко меня бинтовал! Ты будешь есть бутерброды с сыром? А еще я могу сделать омлет с зеленью. Буратино искренне удивлен. Пьеро, которого он знал, был неспособен отрезать себе кусок хлеба и вообще забывал есть. Зато он умел делать кофе как никто, а Буратино отвечал за их кормежку.  - Ну и вид у меня! - говорит Пьеро, разглядывая свои обкромсанные джинсы и забинтованные колени. - Как в первом классе.  Он начинает доставать из холодильника разные продукты. Буратино смотрит, как он это делает, и вдруг начинает видеть то, что произошло между ними тогда, давно, совершенно в другом свете.  - Пьеро, что ты наделал? Ты что тогда в голове повредился? - спрашивает Буратино. - Я знаю, что Арлекин с его бандой напугали тебя до полусмерти, когда разнесли твою комнату. Но мы же вместе с тобой как-то это пережили! Помнишь, я спал в твоей комнате на полу на походном матрасе, потому что один ты не мог спать? И ел ты только из моих рук. Потом мы разъехались на лето по домам, а когда вернулись на кампус в августе, то вроде бы все было хорошо. А осенью была еще одна стычка с Арлекином. Это тогда ты решил уйти, а меня передать Мальвине?  Пьеро строит у стола. На его лице больше нет улыбки, и он забыл закрыть дверцу холодильника. Буратино видит, что он очень волнуется. Его руки беспорядочно перебирают продукты на столе, как будто он не знает, зачем он их достал. Он не смотрит на Буратино. Когда он начинает говорить, Буратино слышит в его голосе надлом. Его звонкий серебряный тенор сейчас звучит глухо и хрипло. - Буратино, ты должен знать правду. Я тогда понял, что в моей жизни всегда будут Арлекины. То, что ты воспринял как случайное происшествие, я увидел началом травли, которая будет продолжаться всю жизнь. Я хотел защитить тебя от этого. И я знал, что могу защитить тебя только одним - не быть с тобой. Буратино слушает его молча. Он ничего не говорит, потому что хочет услышать все до конца. - Вспомни, тогда в ноябре они напали на тебя, а не на меня. Мне кажется, что я бы не побоялся умереть за свою любовь. Но разве я имел право рисковать тобой? Твоей жизнью? Время было другое, Буратино. Для таких как я, время было темное. Что я мог дать тебе вместе со своей любовью? Унижения, оскорбления и издевательства? А ведь ты не такой как я.  Пьеро говорит очень тихо. Его голова опущена, и он смотрит в стол. Глядя на него, Буратино почему-то выхватывает две детали, которые даже не находятся рядом в пространстве - опущенные уголки губ и забинтованные колени. Как следователь, Буратино умеет не втягиваться в чужие драмы, оставаясь холодным, безучастным и объективным. Это нужно, чтобы вести следствие, но еще больше это нужно для того, чтобы его самого не раздавило под тяжестью всех трагедий, с которыми он имеет дело. Он чувствует, что его профессиональный навык не работает сейчас. Ощущение трагедии нарастает. И это уже во второй раз за одни сутки. Первый раз был, когда он читал записку самоубийцы. Буратино встает и закрывает дверцу холодильника. Пьеро рассеянно следит за ним глазами. - Буратино, ты знаешь такую фразу: лучше умереть стоя, чем жить на коленях?  Буратино удивлен. Он не понимает, зачем Пьеро это говорит. - Пьеро, к чему этот антифашисткий пафос? Какое отношение это имеет к нам?  - Буратино, это так романтично - быть гордым, верным себе, умереть стоя, но не сдаться. Но так можно жить, только если ты совсем один. А подставлять под удары своих близких - это совсем не романтично.  Теперь Пьеро печально смотрит на него, видимо собираясь с мыслями. - Друг мой! Я не разум потерял. Я долго думал и решил, что мы не должны быть вместе. Даже тогда мы привлекали слишком много внимания. Я - очень явный, и для меня нет другого пути. А твой путь - вместе со всеми. Я хотел, чтобы ты был счастлив. Я надеялся, что если я уйду из твоей жизни, то ты со временем забудешь меня и встретишь новую любовь. И у тебя все будет хорошо! - А у тебя? - мстительно спрашивает Буратино. Все это он помнил, хотя много лет не думал об этом. - Как ты жил эти двадцать лет, Пьеро?  - Жил… - отвечает Пьеро.  - Почему ты остался один? - спрашивает Буратино. - Как такое может быть, что ты за столько лет никого не встретил?  - Я пытался. Я не хотел быть один, - очень тихо говорит Пьеро. - Два раза мне казалось, что я встретил правильного человека. Но из этого ничего не вышло.  - Почему? Пьеро отвечает ему не сразу, а когда он начинает говорить, Буратино слышит в его голосе отчаянную решимость: - Наверное потому что они были не ты, Буратино! А может быть, потому что мое сердце разбилось на тысячу осколков и умерло, когда я ушел от тебя.  Его взгляд падает на стол. - Друг мой, прости меня. Я забыл, что я должен резать хлеб и сыр. Сейчас я нарежу.  Пьеро режет хлеб и сыр. Буратино делает себе бутерброд и заглатывает его целиком, почти не жуя, как удав. Голодные спазмы в желудке начинают затихать. Он делает еще один бутерброд, но теперь уже не чувствует необходимости есть очень быстро. Он кусает от своего бутерброда, как все нормальные люди, и запивает кофе. Напряжение начинает проходить. Буратино ест и вспоминает их последний разговор. И вдруг он понимает, как он ошибся тогда. Как он смог вот так взять и уйти? Он ничего не понял и не стал ничего выяснять. Буратино кладет недоеденный бутерброд на тарелку. - Пьеро! Какой же я был идиот, - говорит он. - Как это я пошел у тебя на поводу? Я услышал в твоих словах совсем не то, что ты говорил. Ты сказал мне: «Ах, Буратино! Я буду любить тебя всегда, но мы не будем больше встречаться»,  - Буратино имитирует интонации Пьеро. - Я тогда услышал только вторую часть того, что ты сказал - «не хочу больше встречаться»! А должен был услышать первую - «я буду любить тебя всегда». А за день до этого кто-то целовался со мной на пожарной лестнице до потери сознания. Я должен был сложить два и два, но почему-то не смог. Пьеро перестал резать. Он стоит с ножом в руке и слушает Буратино, затаив дыхание. Из его глаз опять медленно текут слезы, которые он не вытирает.  - Я тогда подумал, что ты больше не любишь меня. Что ты не хочешь быть со мной, потому что я тебе не пара. Что ты, конечно, найдешь для себя человека гораздо лучше меня, умнее, образованнее, красивее. Пьеро! Я ведь тогда просто тонул в своих комплексах. В глубине души, я считал, что меня не за что любить. Что если меня не любила и бросила моя собственная мать, значит я хуже других, хуже всех. Эти мои мысли вышибли у меня из головы весь здравый смысл. Я был ошарашен. Если бы я тогда не поддался самоедству, я бы все понял и не дал бы тебе сделать то, что ты сделал! «Ах, Буратино! Я буду любить тебя всегда, а теперь убирайся!» Я бы надавал тебе по ушам, и зацеловал бы до исступления, и выбил бы всю дурь из твоей головы.  Буратино переводит дух. Он слишком долго говорил на одном дыхании. И все-таки он еще не все сказал, что хотел. - Ты сочинил плохой конец для нашей сказки, Пьеро. Черт бы с твоим сочинительством дурного толка! Сочиняй на бумаге, а не в жизни. И вообще, как ты посмел сочинять наш роман без меня? Ведь я - такой же его автор, как и ты! А еще этику преподаешь. Слышишь? Нельзя манипулировать близкими людьми.  Пьеро больше не плачет. Он слушает Буратино как под гипнозом. Он стоит у стола и по-прежнему держит в руке большой нож, которым он ничего не режет. - Ах, Буратино, какой ты стал … Взрослый, умный, сильный. Как ты хорошо говоришь… Я всегда знал, что из львенка вырастет лев.  В его лучистом взгляде и в голосе столько восхищения и отчаянной нежности, что Буратино вдруг перестает сомневаться. Он нутром и всей кожей чувствует, что Пьеро любил его и любит. Этот взгляд и этот голос вдруг переносят его в прошлое. Никто никогда так не смотрел на него. Только Пьеро. А еще он замечает на стене фотографию в рамке. На фотографии совсем юные Буратино и Пьеро в кафе едят мороженое и смотрят друг на друга. Он уже не помнит, кто их сфотографировал, но помнит этот день. Вот он - этот влюбленный взгляд, который он только что видел в настоящем, а вот - такой же взгляд из их прошлого.  Буратино забывает о еде.  Можно ли утонуть в глазах любимого человека? Буратино точно знает, что можно. Он смотрит в серые глаза Пьеро, и в одно мгновение вся его жизнь перестаёт существовать. Сердце пропускает удар, а потом начинает колотиться, как будто с цепи сорвалось. Он внезапно узнает в этом немолодом, абсолютно чужом для него человеке, о котором он не вспоминал двадцать лет, Пьеро. Его Пьеро! Его первую любовь, его трогательного и нежного друга, его звезду - вдохновенного поэта и музыканта, который сочинял, играл и пел для него. Самого дорогого и близкого человека на свете. Как во сне, Буратино встает, обходит вокруг стола и подходит к тому месту, где стоит Пьеро. Он подошел так близко, что видит свое отражение в его глазах. Пьеро удивлённо и как-то беззащитно смотрит на него. Буратино забирает из его рук нож и кладет на стол. С ним происходит что-то странное. Перед его глазами, как кадры из кинофильма, бегут картинки из прошлого. Их сотни. Они перетекают одна в другую и наслаиваются друг на друга. Вот они готовятся к зачетам за «их» столом у окна в библиотеке. У Пьеро все пальцы в цветных чернилах, потому что он делает конспекты цветными ручками. Следующим кадром Буратино видит, как они целуются за последним рядом книжных полок в библиотеке, куда никто не ходил кроме них. Перед тем как вернуться в читальный зал, Буратино целует перемазанные чернилами пальцы. Вот они смотрят кино в комнате у Пьеро на огромном мониторе его компьютера. А вот они собирают обломки этого монитора в мешок для мусора после погрома. Вот Пьеро сидит на подоконнике в своей комнате в общежитии, обняв руками колени, и смотрит в окно. Он болен и не ходит на занятия, и Буратино приносит ему еду из столовой. Вот Пьеро на сцене поет балладу о юности, которую он посвятил Буратино. Вот Пьеро репетирует с мальчишками из их студенческой рок группы Последний Герой. Вот Буратино одевает ему на руки напульсники, которые он купил, чтобы у Пьеро не болели руки от долгой игры на гитаре. Вот Пьеро сидит на трибунах, а Буратино наматывает километры в бассейне на тренировке. А вот они целуются на пожарной лестнице общежития, в котором живет Пьеро. Таких картинок особенно много. Это было их любимое место. За выступом здания их никто не мог увидеть, зато им был виден весь кампус сверху.  Отдельные картинки сливаются в блюр, а звуки - в нечленораздельный шум. И вдруг мелькание этих пятен превращается в фейерверк. Ослепительное счастье вырвалось наружу неизвестно откуда и накрыло его как волной. Он словно ослеп, а может быть, наоборот, он прозрел или вышел из комы, которой была его жизнь в последнее время. Буратино смотрит в серые глаза Пьеро. Он больше ничего не видит кроме этих глаз - его мозг вымарал из поля зрения все остальное. Наверное он все-таки ослеп и чтобы понять, что происходит, он должен все ощупать руками. Нет, не руками, а губами. Буратино закрывает ставшие бесполезными глаза и целует Пьеро, обхватив ладонями его лицо. Тот ахает и отвечает на поцелуй.  Сколько времени они целовались? Буратино не знает. Чувство времени куда-то ушло. Может быть целую вечность, а может быть двадцать минут, по минуте за каждый год из тех лет, когда они не были вместе. С каждым прикосновением он все больше и больше узнавал человека, без которого когда-то не представлял свою жизнь. Буратино остановился, потому что почувствовал странный соленый привкус во рту. Он обнаружил, что все это время его глаза были закрыты. Пьеро больше не отвечает ему. Открыв глаза, Буратино видит, что он снова плачет. Это соль и горечь его слез Буратино чувствует сейчас во рту. Избегая его взгляда, Пьеро шепчет:  - Буратино, зачем? Ведь ты сейчас уйдешь! Мы не можем. Я не могу. У тебя семья.  «Не можем. Не должны. Незачем ворошить прошлое», - Буратино думает, что он целый вечер рассказывал Пьеро о том, какая у него замечательная жизнь. Как они с Мальвиной были и есть звёздная пара. Как им все завидуют. Но ведь, на самом деле, Мальвина давно не любит его. Он просто не существует для нее. Дети выросли, и он им больше не нужен как раньше. Он, в сущности, абсолютно один, но почему-то не осознавал этого до сегодняшнего дня. Сейчас он объяснит все это Пьеро. Но это можно и потом. А сейчас … Он чувствует, что ему до боли необходимо вернуть их любовь. Как два конца перерубленного провода, его «тогда» и его «сейчас» надо спаять. И этим замкнется цепь, и произойдет что-то восхитительное, для чего у Буратино нет слов. Слова для этого потом найдёт Пьеро, а у Буратино есть слова для другого: - Пьеро, у тебя спальня есть? Где ты спишь? - спрашивает Буратино, и в его глазах пляшут весёлые черти. Пьеро всплескивает руками и, ничего не говоря, ведёт его в одну из комнат. Они сидят на кровати. На улице стемнело, но в комнате не совсем темно - через окно проникает тусклый рассеянный свет уличных фонарей. - Буратино, - шепчет Пьеро, - ты помнишь хоть что-нибудь, как это - быть с мальчиком? Постарайся не покалечить меня. Хотя, наверное, это и неважно. Память Буратино выделывает странные трюки. Он вспоминает какими-то вспышками то, о чем он не думал много-много лет.  Пьеро смущенно и тихо говорит ему: - Друг мой, у меня нет презервативов.  Буратино, который пытается вспомнить, что и как надо делать, отвечает ему: - У меня тоже нет. Не страшно. Что-нибудь придумаем.  Он вспоминает, что Пьеро каждый раз смущался и забавно краснел, когда они говорили о сексе. Это было мило и трогательно, и Буратино любил поддразнивать Пьеро, чтобы увидеть, как его щеки заливает нежным румянцем. Вот и сейчас он начинает резвиться. Жаль, что темно, и он не увидит, как Пьеро покраснеет. - Насколько я помню, мы всегда были изобретательны. И никто никого не покалечит.  В ответ он слышит тихий чувственный ах.  А дальше он делает то, что, видимо, неосознанно хотел сделать еще на банкете, когда он услышал про перелом руки. Он бережно берет правую руку Пьеро в свою, переплетает их пальцы и целует тыльную сторону его ладони. Пьеро закрывает глаза. Это Буратино увидел даже в темноте. Это было что-то, что они делали, когда встречались. Они держались за руки. Это было проявлением их любви и нежности друг к другу.   Когда Пьеро первый раз взял его за руку, Буратино показалось это очень странным. За руки держатся только в детском саду. Но прикосновение Пьеро было таким нежным и доверчивым, что он понял, что совсем не против снова оказаться в детском саду. И с этого момента они стали держаться за руки. Они держались за руки в кино. Пьеро брал его за руку, когда Буратино волновался или злился. Они держались за руки под партой, если сидели в классе за одном столом. Буратино держал за руку Пьеро, когда тот не мог спать, пока он не засыпал.  А потом все происходит, как и должно произойти, как это было у них раньше - вдохновенно, изобретательно, с полным растворением друг в друге. Но сегодня как-то очень быстро.