Ненависть уходит с рассветом

      Если весь мир театр, то Сукуна только что ёбнулся со сцены.       Вообще излишняя драматичность больше свойственна Годжо. Но как из происходящего не раздувать трагедию, если?..       Красивый, пиздец. Член у его брата. Реально красивый.       Сукуна шумно выдыхает и поднимается на ноги. Мечется глазами по комнате в попытке хоть за что-нибудь зацепиться и отвлечься. Голоса за дверью затихают, видимо, Юджи ушёл в свою комнату.       Компьютерное кресло резко становится неудобным и тесным, когда Сукуна в него садится. Открытый ноутбук, рандомный анпакинг видос, совершенно не помогающий переключиться с. С другой стороны — как распаковка безделушек с Амазона поможет не париться по поводу почти-отсоса?       Итадори два года чесал его кинки, чтобы вконец расколупать до кровищи. До мяса, до костей.       Настолько расхуярил там всё, что Сукуна почти согласился взять у него в рот.       Ну реально, если судить здраво, Рёмен это почти сделал. И сделал бы, если бы не мать.       Пиз-дец.       Сукуна прикрывает лоб пальцами и упирается взглядом в стол. Видео на фоне было коротеньким и подошло к концу. Включать что-то новое и бесполезное нет желания.       Рёмен, будто замедленно, отводит руку от лица. Не только кресло сейчас тесное. Трусы. До сих пор, блять. И мокрые. Напоминают влажной липкостью о произошедшем пиздеце. И член — стоит и напоминает.       Как вообще?.. Это ведь ненормально. Сукуне лечить голову надо, а не приспускать штаны, открывать новую инкогнито-вкладку в браузере и включать гей-инцест-порно.       Голову лечить, несомненно, надо, но позже. Когда разберётся с проблемой ниже пояса.

***

      Пара дней, и Сукуна успокоился. Вдох-выдох, как дышать помнит, значит реально успокоился.       Ну почти отсосал, но не отсосал же.       Ничего не было.       Ни-че-го. Совершенно.       Разговаривать с братом Сукуна не хочет, не видит смысла и стремается. Игнорирует долгие взгляды Юджи, его обкусанные губы и пальцы, нервно теребящие всё, что попадётся под руку.       Итадори хочет обсудить произошедшее, всем видом своим это показывает, но Сукуне поебать маленько.       Ладно, не «поебать» и не «маленько». Юджи визуально, будто сжимается, будто уже и сам не рад тому импульсивно дерзкому поступку.       У Сукуны сердце ядом обливается, в брюшную полость перетекающим. Он сам незаметно, искоса, смотрит на брата, не может игнорировать его жалостливый вид. Не может стереть-соскоблить-счистить из памяти то самое.       Игнор по отношению к младшему — нечто привычное и такое простое. А сейчас всё слишком непросто.       Юджи-Юджи-Юджи. В голове только он, по извилинам перетекает.       Юджи-Юджи-Юджи. Юджи уже поперёк горла.       Сукуна сглатывает и вертится перед зеркалом в собственной комнате, пытаясь подобрать удачный ракурс.       Признать собственную ориентацию было сложно. Но лучше быть геем, чем мечтать отсосать у родного брата.       Стратегия по отстранению от убийственных мыслей банальна, проста и точно такая же, как в самом начале. Лишь с небольшими изменениями.       Глупо будет искать голубого дружка в школе или на ближайшей вписке. Сукуна, конечно, себе признался, но подниматься на сцену в актовом зале и орать с неё, объявляя о своем переходе на гейскую сторону, он не намерен.       Лучшим решением будет создать профиль в приложении для борьбы с недотрахом.       Времени у Сукуны полно. Годжо и Гето шляются где-то вдвоём по заброшкам и узким, почти непроходимым тропинкам в тёмных парках, куда даже закладчики заходить опасаются, предпочитая более оживлённые места для своих порошковых нычек. Пацаны скрываются от глаз лишних, но оно и понятно, Сукуна делал бы также. Только пока не с кем.       Не с братом же.       Наверное, следовало бы готовиться к экзаменам. Наверное, стоило бы решить, куда поступать по окончании школы. Наверное, ведь остался лишь месяц.       Но времени у Сукуны полно, поэтому он нажимает на иконку со скрепкой, прикрепляет только что сделанное фото с чётким напряженным прессом и отправляет его анонимному пидорасу из Тиндера.       Пара часов общения, а они ещё не перешли к взаимному обмену членами — почти рекорд. Некоторые хуйцы свои скидывают вместо приветствия. Сукуна уж точно не румяная стыдливая барышня, краснеющая от слова «пенис», но получить с нихуя членом, пусть даже пиксельным, в рожу — такое себе. Хотя это даже забавно, и не будь Рёмен в ситуации: «забудь почти-отсос брату или сдохни от стыда» — развлекался бы также.       Походу, херня-идея — пытаться найти себе парня в интернете в сжатые сроки. В ответку летит почти ожидаемый член. Среднего размера не кривой, можно даже сказать — красивый. Но у Юджи красивее. И, блядь, эти застиранные трусы, покрытые катышками, стрёмно обкусанные заусенцы и мятая школьная форма на противоположном конце дивана. Всё это попадает на фото, лишь раздражая и никак не возбуждая.       Сукуна вздыхает и сворачивает приложение, даже не утруждая себя ответом.       Он сам не очень понимает, что ищет. Если трахнуться разочек и разойтись — тогда какой смысл доёбываться до потаскано-белых трусов? Если это попытка в отношения — тогда почему стоит ограничение по срокам?       Из-за Юджи всё всегда так непросто.       Из-за Юджи.       И с Юджи.       Всегда так непросто.       И всегда слишком.       Юджи поперек горла, а Сукуна давится, задыхается, хрипит, бьётся в конвульсиях, но сдохнуть никак не может, пытаясь мысли о брате в себе похоронить.       Даже Тиндер этот блядский не помогает.

***

      Спасибо, Юджи.       Спасибо, мелкое чмо, чтоб тебя черти ебали.       Сукуна, шипя под нос раздражённое «бля-а-ать», падает в кровать. Пиздюк опять наябедничал родителям. Уже в который раз.       Они с младшим столько времени поддерживали взаимный игнор, и Рёмену казалось, что всех всё устраивает. Видимо, нет. Этот правильный, идеальный, гордость мамочки и папочки, Юджи такой уёбок.       Устроил для матери настоящий обзор на последние сторис с тусы, которую закатил Годжо. Потом ещё и твиттер Сукуны показал.       Ну пригрозил Рёмен обоссать однокласснику ебало за гнилой базар, и что? Не обоссал же. Это была шутка, кто виноват, что сопляк не в состоянии отличить шутку от реальной угрозы?       Да и в целом — что такого? Сукуне шестнадцать, и он мудак. Неужели он не может устраивать разборки в интернете и за его пределами? В его возрасте это норма, и вокруг все такие же уёбки.       Все, кроме, конечно же, Юджи. У этого милого славного ребёнка в соцсетях фотки с друзьями и их довольными ёблами (за исключением того придурка, освоившего три эмоции), с бейсбольной командой и даже с родителями. Бля, какой адекватный четырнадцатилетка вообще постит фото с родителями?       Ну и в реальной жизни Юджи кулаками не машет, школу не прогуливает, уроки делает, маме помогает. Просто сокровище, а не ребёнок. Не то, что Сукуна.       Рёмен злобно стучит пальцами по экрану, отменяя вечерние посиделки на заброшенном стадионе с друзьями.       Две недели. Две, блять, недели из-за мелкой твари, влезшей не в свои дела, Рёмен вынужден высиживать дома с людьми, которые, шутки ради, оказались его семьёй. Вот эта шутка затянувшаяся и не смешная. А про «обоссать чьё-то ебало» — вполне. Мелкий просто не шарит за юмор.       Заебал, ну реально. Сукуна держится из последних сил, чтобы не сорваться и не отпиздить сопляка.       Итадори постоянно сливает родителям инфу о том, когда и где Рёмен прогуливает учёбу, пиздит что-то про Годжо, который, якобы, оказывает на брата плохое влияние. До ситуации с вечеринкой и социальными сетями рассказал, как Сукуна отжимает деньги у одноклассников. Повезло, что насчёт этого мать ему не поверила. Повезло лишь благодаря её наивности. Что дальше?       А дальше Итадори сам себя похоронит. Закроет глазки, пиздливый рот, наденет костюм с накрахмаленной до скрипа рубашкой и послушно ляжет в гроб. Как хороший мальчик. Отпизженный до потёкшего ебала хороший мальчик.       Можно подумать, что это всё пустая риторика, но Сукуна действительно в шаге от.       Когда-нибудь Итадори точно закономерно огребёт, ведь терпение не бывает бесконечным.

***

— Ты же не обижаешься? — Валите уже, — Сукуна неопределенно машет рукой, благословляя своих друзей на поход домой к Годжо вдвоём.       Свечку держать Сукуна не намерен, поэтому навязывать свою компанию не собирается.       Остаётся в одиночестве и не обижается. Правда, на друзей у Рёмена ноль обид, омрачают лишь собственные мысли.       Сукуна отклоняется назад, вытягиваясь на подоконнике и затылком прижимается к стеклу. Провожает друзей взглядом до поворота. Идти домой нет желания. Листать бесконечные анкеты мужиков из Тиндера заебало, не менее бесконечную ленту со смешными видосами — тоже. Стоило бы начать подготовку к экзаменам, мать уже пару недель ноет по этому поводу, не может остановиться. Скоро и отчим подключится.       Сукуна понимает, что находится на волоске от полного краха с ситуацией по учёбе, но делать с этим ничего не собирается.       Юджи ещё. Перестал стрелять печалью из глаз, перестал всматриваться долго так, намекающе. Скорее почти вышел из поля зрения, испарился, тоже предпочёл игнорировать. Сукуна ведь этого и хотел, но тогда почему в кишках так погано?       Почему опять они поменялись местами, и уже Рёмен пытается словить глаза-рассветы своими? А когда не удаётся — ощущает лишь сковывающую панику, боль в солнечном сплетении и тошноту за кадыком.       Сукуна хочет-не-хочет натыкаться на брата каждую минуту. Он не следит, но тело будто само знает, куда пойти, чтобы привести себя к Юджи, по дороге сведя с ума.       Рёмен откидывает голову вбок, упираясь щекой в оконную коробку, и сверлит взглядом Итадори, того блондинчика и Фушигуро, стоящих у дверей в мужскую раздевалку.       У Юджи недавно закончилась тренировка, а Сукуна просто хочет-не-хочет видеть брата каждую свободную минуту.       Юджи стоит лицом, Сукуна ловит его взгляд своим. На секунду, на мгновение. Но этой секунды-мгновения хватает, чтобы внутри всё оборвалось и рассыпалось битым стеклом по грудной клетке, когда Итадори отводит глаза.       Домой идти хочется ещё меньше, да и Сукуна не может. Принимается рассматривать спину раздражающего дружка Юджи, чтобы хоть как-то отвлечься от рассекающего сердце в кровь чувства. Чтобы отвлечься от Юджи.       Шальная идея картечью. Шальная идея звоном по ушам. Шальная идея отвлекает, а Сукуна растягивается в ухмылке.       Что, если?..       Что, если вернуться к тому, откуда начал, но взглянув на ситуацию под другим углом?       Да, наверное это поможет. Поможет вывести Юджи на эмоции и успокоиться самому.       Сукуна выпрямляется.       Спрыгивает с подоконника.       Тихо, почти неслышно движется к брату. Всё с той же ублюдской ухмылочкой, играющей на губах.       Игнорирует этих двух. Наклоняется к Итадори. Змеёй шипит в ухо: — Знаешь, я подумал, что мне твоя подружка с карешкой нахуй не сдалась. А вот друг твой этот, Фушигуро, кажется, ничё такой, пожалуй, его трахну.       Ядом капает по мочке уха. И ухмыляется-ухмыляется-ухмыляется. Едва сдерживается, чтобы пальцем не подцепить отвисшую челюсть брата и вернуть в исходное положение. Не ждёт ответа, игриво подмигивает, дерзко хлопает ладонью по плечу. Взглядом, лишенным интереса, скользит по замолкшим тем двоим. Они-то Сукуну не слышали. А вот пальцы Итадори уже в кулаки сворачиваются. Миленько.       Но Сукуна здесь за провокацией, не за дракой. Поэтому поспешно ретируется, напоследок одаривая Юджи ещё одной колкой усмешкой.       Теперь и домой можно, скучно не будет.

***

      Догоняет. Он его догоняет. Уже у самого дома, не давая Сукуне провернуть ключ, цепляет за капюшон и оттягивает назад. К себе. К себе лицом разворачивает.       Купает в рассвете.       Нет, не стоит путать тёплые всплески с обжигающим пепелящим заревом. Не стоит путать со смертельной воронкой, в которую Юджи погружает Сукуну, заставляя идти ко дну.       Таким взглядом Итадори подталкивает к капитуляции. Но Сукуна сдаваться не намерен. — Я совершенно тебя не понимаю, Сукуна. Что, блять, творится в твоей башке?       Юджи убирает руку, и взгляд его меняется. Потерянный какой-то, без той крышесносной ярости. В смятение Сукуну приводит. Настолько, что издевательски вскинутая бровь расслабляется и на место возвращается. — Тебе и не нужно понимать, — замешательство быстро проходит, и Сукуна зло косится. Это Юджи захотел нюни распустить. У Рёмена нет желания болтать по душам, обсуждать насущные проблемы и чувства. — Но я могу повторить то, что сказал тебе в школе, хочешь?       У Сукуны только одно желание — веселиться. Засунуть в жопу эти душащие чувства, эти давящие мысли и просто веселиться. Откатить всё назад, к моменту, когда существовали лишь взаимная ненависть, ярость и возбуждение. Этого хватит, большего Сукуне не нужно. — Зачем? Я прекрасно расслышал, — Итадори вздыхает и отступает на шаг назад, — даже не буду говорить ничего по поводу Мегуми, ты ведь всё равно меня не слушаешь. Просто ответь — зачем ты так?       Не нравится. Сукуне не нравится, что Юджи движениями своими стену выстраивает, дистанцию увеличивает, расстояние меж ними в бесконечность обращает. Он делает шаг навстречу к младшему. И ещё один, оказываясь вплотную. Хочет ответить, ответа не зная, но сталкивается губами с ладонью брата. — Не нужно так близко, Сукуна, — ладонь соскальзывает с губ. Юджи серьёзен. И впервые за все их конфликты запрещает себя касаться.       Ещё пара шагов назад со стороны брата. Рёмен сглатывает растерянность с кислотой, но злость оставляет на поверхности. — Не нужно так близко? Не похоже, что тебя ебала в прошлый раз дальность твоего члена от моих губ? — сплёвывает с досадой, — и зачем я что? — Ты серьёзно не понимаешь? — Юджи стыдливо бегает глазами, не зная, куда ими впиться, лишь бы не в Рёмена, — я хотел поговорить с тобой по поводу произошедшего, ты прекрасно это замечал… — Что, блять, когда?.. — Помолчи и не перебивай. Ты прекрасно это понимал, но делал вид, что не замечаешь. Даже не пытался пойти мне навстречу, игнорировал мои взгляды, попытки подойти к тебе и начать разговор. Ты просто сбегал, Сукуна, как и всегда. Но, видимо, ты вернулся в норму, раз снова начал вести себя, как мудак, — Юджи делает глубокий вдох и продолжает, — но знаешь, мне надоело. Я единственный из нас двоих, кто хочет что-то обсуждать. Ты же предпочитаешь игнорировать. Проблема ведь исчезнет сама собой, если её не замечать, верно? — Юджи горько закусывает свою нижнюю губу, а по ощущениям — сонную артерию Сукуны. — А разве у нас есть какая-то проблема? — лицо деревенеет, несмотря на яростную смесь чувств.       Что Юджи хочет? Сукуна не понимает. Сукуна злится. Растерянность со злостью ядовитой смесью под кожу вводятся. — А по-твоему проблемы нет? — Итадори невесело хмыкает и скрещивает руки, — мы постоянно дерёмся, наши отношения хуже некуда, и при этом мы хотим друг друга, даже не отрицай. Я планировал обсудить это с тобой, понять, куда ты хочешь двигаться дальше, понять, как мы можем уладить ситуацию. Но ты… — Что я? Только я виноват? — бесит, что брат так далеко. Рёмен подходит ближе, оставляя расстояние между ними минимальным. — Сукуна. Нет, не только ты, — в этот раз Итадори не дёргается, не отходит, смотрит старшему в глаза. Без страха, без сомнений, — не только ты, но мне правда надоело. Я не хочу больше пытаться разбираться в том, что с тобой происходит, что у нас происходит, не хочу сам ебать себе голову этим. Хочу прекратить. Давай, как раньше, пару лет назад — снова не замечать друг друга, не разговаривать и всё такое. Давай так, будто мы не братья, будто мы даже не знакомы, хорошо? Я уже не могу, мне до смерти всё это надоело…       Сукуна застывает, позволяя пустоте поглощать себя заживо.       Нет.       Нет-нет-нет, это определенно не то, чего Сукуна хотел.       Почему ощущения сейчас такие, будто его бросают? Так вот, что чувствуют в подобные моменты другие…       Сукуна пустоту смаргивает, а панике позволяет мягко под кадыком устроиться.       Вот он стоит без флёра своей лютой невъебенности. Брошенный, даже не будучи в отношениях. Стоит и смотрит в медные глаза, искрящиеся тоской с налётом равнодушия.       Нет, Сукуна там не утонет.       Он скользнет вниз, к искривленным горечью губам.       Нет, он их не поцелует.       Сукуна ведь просто адреналиновый наркоман, идущий на поводу у своей аддикции.       Его начинает трясти от злости, от поджидающей в своём укрытии паники.       В такой ситуации ударить брата — это слишком?       Но как быть услышанным, если тебя никогда не слушали? Сукуна не знает других способов. Сукуна не хочет оставлять это вот так. Сукуна сам, блять, не знает, чего хочет. Но всё не должно закончиться подобным образом.       Он решает действовать около. Не удар в ебло, но близко. Хватает Юджи за воротник куртки, притягивает к себе. Свирепо шипит в лицо, дыханием горячим обдавая: — Схерали ты один всё тут решаешь? — пальцы дрожат, паника вуалью кроет. — Один? У тебя было много времени, чтобы помочь мне в решении, просто ты…       Не даёт брату договорить. Глаза бешеные щурит, а пальцы на вороте яростней сходятся. И тут же от себя отталкивает, силу максимальную в толчок вкладывая.       Юджи, пошатываясь, теряет равновесие и врезается спиной в забор. В угол, в то место, где колья сходятся с калиткой.       Глухой звук Сукуна почти игнорирует. А вот резкий, нетипичный, сиплый вдох сквозь зубы…       Итадори инстинктивно наклоняется вперёд и падает на колени. Брови сходятся на переносице, губы плотно сжимаются.       Сначала Сукуна ничего не понимает.       Ведь.       Они столько раз пиздили друг друга. Столько раз, однако такой гримасы боли Сукуна не наблюдал на лице брата никогда. Паника съёбывает из своего укрытия, освобождая место страху.       Рёмен тупо смотрит, как ему, по крайней мере, кажется. На самом деле же подбегает к Итадори и опускается рядом на корточки.       Тело действует само по себе. Вопреки страху. — Юджи… ты… давай я помогу встать?       Собственный голос дрожит, как и пальцы минуту назад. Итадори очень поверхностно дышит и держится за бок, даже не пытается выпрямится. Лишь поднимает глаза на брата. — Пиздец, щас больно, не могу разогнуться, — прерывисто болезненный шёпот колотит по ушам. — Всё нормально будет, вставай, — Сукуна обхватывает младшего за плечо и другой рукой поддерживает за локоть. Юджи сдавленно стонет и цепляется за рукав куртки старшего. — я отведу тебя в дом и вызову скорую.       Страшно. Очень страшно, но почему-то все лишним мысли из головы съебнули, а Сукуна действует так, как считает интуитивно правильно. Хладнокровно и без тени сомнений. Не паникуя и страх свой подальше запихивая. Чтобы Юджи не обнаружил. — Хорошо, только медленнее, умоляю, очень больно, — Итадори наваливается на брата, не предпринимая попыток разогнуться и резко втягивает в воздух.       Юджи, походу, даже не боится. Ведёт себя спокойно, без нервов. Наверное, ещё не до конца осознал. У него только боль на первом плане, не эмоции. — Тише-тише, не спеши, дыши ровно.       Сукуна не понимает, кого он успокаивает — себя или брата. Кого учит дышать — тоже не понимает.       Кажется, сейчас он и сам забыл, как делается этот ебаный вдох-выдох.