Ненависть уходит с рассветом

      Кровавые сопли.       Нет, не метафорически. Буквально, блять, брызжут на белую рубашку, которая, кстати, выбилась и теперь нихуя не заправлена — аккуратно и правильно, как обязывает школьный регламент. Следовало, наверное, застегнуть куртку, на чёрном следы крови не так заметны. Лицо всё ноет, кулак у Юджи пиздецки тяжелый. Нос прохрустелся даже. Ничего, теперь очередь Сукуны месить брата. Боль туманит зрение, пока Рёмен продолжает беспорядочно обращать чужое лицо в кисель. Пальцы Итадори до синяков кольцом сжимаются вокруг запястий, намереваясь их вывернуть. Юджи дёргается, отчаянно пытаясь вырваться и оказаться в прежнем положении — когда он сидел на Рёмене сверху, плевался ненавистью и чесал кулаки о раздражающий, надменно вздёрнутый нос. Но Сукуна больше не позволит пиздюку подобной вольности, особенно если уж получилось сменить позиции.       Кровь продолжает литься из лопнувших капилляров, пачкая школьные рубашки — свою и брата (ну и лох, тоже не застегнулся). Капает на покрытую мелкими снежинками брусчатку, аккуратно выложенную тропинкой к стоянке для велосипедов. Лицо наливается теплом, прокатывая боль волной по лицевым мышцам. Однако гнев ощущается в разы сильнее. Настоящая буря внутри вен.       Удар за ударом, нос Итадори также характерно хрустит. В ушах рёв, но не потому что половина школы собралась на заднем дворике, и кричит, заглушая самих братьев и наблюдая за дракой. Вроде кто-то даже на мобилу снимает. Похуй. Куда важнее — поставить сопляка на место. Обстановка по бокам исчезает слепыми пятнами. Сукуна смотрит в тоннель, в конце которого лишь ебло Юджи, залитое кровью.       Итадори, осознав, что не может остановить ярость кулаков, выпускает запястья и резко, почти инстинктивно бьёт в ухо. На секунду мир глохнет, но звук почти сразу же возвращается хаотичным оглушающим звоном. — Уёбок мелкий, — Сукуна шипит сквозь зубы, пытается заехать ответно в челюсть, но чьи-то пальцы хватают за бицепсы и рьяно оттягивают назад. — Ну всё, перестань, там уже учителя всполошились, — от горячего шёпота Годжо кровь только сильнее закипает, а жилка в области виска нервно дрожит.       Сукуна настойчиво пытается вырваться из хватки друга, чтобы снова втащить мелкому, но Сатору держит крепко. Подёргавшись ещё немного, уже чисто ради приличия, Рёмен устало оседает, плюхаясь задницей на промёрзлую землю и наваливаясь на друга. Искоса смотрит на Итадори, до сих пор лежащего на спине и раскинувшего руки в стороны. Ща ещё снежного ангела заебашит, клоун, блять.       К Юджи тоже подбегают друзья и помогают сесть. Косматый уёбок смотрит исподлобья, типа, убить взглядом хочет или чё? Нахуй пусть сходит. Подружка с карешкой (кстати, норм такая киса) обеспокоено ощупывает потёкшее лицо Итадори и также злобно косится на Рёмена.       Сукуна ухмыляется и нисколько не стесняется открыто пялиться в ответ. Кровь уже подсыхает, обволакивая корочкой потрескавшиеся на морозе губы. Тяжёлое дыхание вроде приходит в норму, а стук сердца больше не оглушает. Не считая разбитого ебала, всё отлично. Всё, кроме одного момента. Шальные глаза с ненавистью впиваются в брата. Сукуна правда ненавидит Юджи. За это особенно.       Рёмен отряхивается и встаёт. Отмахивается от клещом прицепившегося Годжо. Сморкается куда-то в сторону, затем сплевывая багряный металл на девственно чистый тоненький слой снега. Не дожидаясь Итадори, под гневные вопли училки, подоспевшей лишь к финальному занавесу, шагает обратно в школу.       Да-да, снова к этому старому мудозвону в дешманском костюме и с табличкой «директор» на письменном столе. Ведь драться на территории школы возмутительно и, какого-то хуя, запрещено.

***

      Мелкие снежинки тальком зависают на коротеньких ресничках радостно жмурящегося Юджи. Сукуна присел на корточки, чтобы лучше разглядеть структурированные льдинки. Младший весело размахивает руками, растирая снег по поверхности земли. Делает снежного ангела, являясь его живым воплощением. Смеётся, звонко так, заливисто. Сукуна не удерживается и тоже хихикает. Тычет указательным пальцем в мягкие детские щёки, от чего Юджи открывает глаза, озаряя почти ночь рассветом, и смотрит. Немного наивный, но до одури счастливый.       Вечер, зимой темнеет рано. Но в глазах Юджи плещется рассвет. Гипноз какой-то, потому что Сукуна с трудом отводит взгляд и плюхается рядом. Тоже торопливо двигает руками, создавая снежные крылья, которые обязательно должны пересечься с крыльями Итадори.       Юджи сгребает рыхлый снег в маленький кулачок, окутанный варежкой и шутливо кидает в старшего брата. Попадает в лицо, но Рёмен не злится, до смешного нелепо отплевывается и пружиной отскакивает, поднимаясь на ноги. Портит своего ангела. Тоже собирает снег в жалкое подобие комка и швыряет в Итадори. Не мстит, хочет веселиться и дальше. Но Юджи только мотает головой, стряхивая с лица холодные хлопья. Не хочет вставать, не хочет повредить своего идеального ангела. Рёмен улыбается, понимая брата без слов, и снова падает в снег.       Голос матери где-то вдалеке. Зовёт домой, ужинать.       Сукуна смотрит на Юджи, нехотя поднимается и помогает младшему тоже встать. Настолько снежная зима в Японии редкость. Даже жаль покидать безупречных ангелов, отдавая их на растерзание затяжному снегопаду. Но братья бегут к маме, оставляя белые крылья сломанными.

***

      Сотряс походу. Схуяли вообще вспомнил это? Сукуна морщится и прикусывает щёку изнутри. Сколько им тогда было? Итадори лет пять вроде, значит Сукуне семь. Их отношения уже давно не такие. Детство кончилось. Взаимные ласковые улыбки и заливистый смех потухли. На смену пришли претензии и сводящая с ума ненависть.       Рёмен не помнит, почему так сложилось, что привело. Нет, помнит, но предпочитает не думать. Шлёт нахуй тупую рефлексию и неженок, которые за неё топят.       Переводит взгляд на брата. Юджи также прижимает к разбитому лицу пакет со льдом, полученный в медпункте. Сидит рядом на скамейке перед кабинетом директора и, скрючившись, пялит на свои кроссы. Дыру в них прожечь пытается, видимо. Что ж, удачи, родители без вопросов купят новые. — Я больше не собираюсь вестись на твои провокации, — Юджи первый подаёт признаки жизни. — Да что ты? — Сукуна опирается локтём в колено, прижимая ладонью упаковку с замороженными кубиками к щеке, и скалится, — понял, что в следующий раз не вывезешь? — Нет, просто мне похер на твои выебоны, — лицо Итадори непроницаемо, на старшего даже не смотрит. — Настолько похуй, что почти сломал мне нос? — очередной хищный оскал, — я просто сказал, что трахну твою подружку. А, или… — лицо принимает наиграно задумчивый вид, — или ты сам на неё запал?       Сукуна с наслаждением наблюдает, как пальцы Юджи гневно скручиваются. Венка на шее лихорадочно дёргается. Поворачивает наконец голову. Взглядом-скальпелем препарирует Сукуну. Дурманит своей чистой яростью. Как приятно, бля.       Рёмен всматривается в глаза-рассветы. Багряные вкрапления в радужке оттенка меди цепляют взгляд, утягивают в омут к бесам, мечтающим позабавиться. Даже у Юджи есть свои личные бесы, но, к его сожалению, Сукуне на них плевать. Он скорее превосходный маляр, старательно закрашивающий этот бесовской рассвет кроваво-красным. — Я не обязан отвечать, — Итадори вздыхает, но глаз не отводит, — но кому вообще понравится такое отношение к подруге? — Мне насрать, кому понравится, главное, чтобы тебе не нравилось, — Сукуна почти игриво хмыкает, — в любом случае, я своих слов на ветер не бросаю, — продолжает движение по граням провокации. — Ага, только кто тебе сказал, что Нобара мечтает оказаться в твоих объятиях? — На моём члене, ты хотел сказать?       Юджи и правда не ведётся, хотя заметно, насколько тяжело ему даётся совладать с желанием пройтись ещё раз кулаком по наглой физиономии старшего. Сукуна с явным удовольствием наблюдает за каждой сменяющейся эмоцией на лице брата. — Очевидно, нас сейчас отстранят от уроков. Но я не хочу, чтобы меня исключили из бейсбольной команды, — самообладание одерживает верх, Итадори говорит почти спокойно. — Так что сделай одолжение, завали ебало.       Ну в этом и смысл. Выговоров и предупреждений было уже достаточно. В принципе, Сукуна и без отстранения мог прогуливать уроки, сколько вздумается. Но так ведь интересней — утянуть за собой в бездну брата. — Как же похуй, не представляешь, — Рёмен паскудно усмехается и встаёт, — ладно, счастливо оставаться, дожидайся мамочку с папочкой.       Сукуна разворачивается, чтобы уйти, оставив Итадори одного сидеть и ждать приговора. Ясно, что никто их не отчислит, по крайней мере Сукуну. Перед самым выпуском делать подобное глупо, проще повременить и дать возможность агрессивному и непутёвому ученику покинуть стены школы самостоятельно, чем поднимать шум и заморачиваться с отчислением. — Ну и куда ты? — Домой. Нет желания проводить время со всякими уёбышами, — кидает не глядя, уходя по коридору, и машет рукой. — Чё сказал?! — Юджи почти забывает о своих излишне самоуверенных словах не заводиться и подскакивает со скамейки. — Уёбыш ты, — Рёмен с ухмылкой поворачивает голову, одаривает последним взглядом младшего, — ещё и глухой походу.       Не нуждается в получении ответа, скидывает пакет с талым льдом в ближайшую урну и скрывается за поворотом, оставляя разозлённого и побитого Итадори в одиночестве. Какая разница, родители всё равно будут орать, а мелкому, как обычно, достанется меньше. Скандалу однозначно быть. Нахуя ждать, если можно своими силами перенести время и место встречи?

***

      Не такое уж Сукуна и бессердечное хуйло. Ну покинул брата, оставил одного выслушивать первые упрёки родителей. Но на скандал-то явился. Не горел от желания, конечно, однако без него данная вечеринка не состоялась бы. Типа специальный приглашённый гость, все дела.       Но никаких шариков, весёлой музыки и торжественных речей. Тухлый банкет: недовольные ёбла, остывший ужин, даже игристое отсутствует. Зато присутствует отчим (вместо тамады или клоуна, сам ещё не определился) — разъярённый и злой. Превышая все приемлемые децибелы, орёт, разбрызгивая слюни в стороны.       Хочется заехать ему по ебалу. Бесит. Останавливает только растерянный взгляд матери. Ей и так сложно определиться со стороной баррикад. Хотя выбор вроде бы прост: любимый муж с примерным, послушным сыном. И демоверсия ребёнка. Бракованная, с багами. Выбор вроде бы прост, только он не в пользу Сукуны.       Рёмен недовольно ковыряется зубочисткой в зубах и исподлобья пялится на отчима. Когда он уже заткнётся? Итадори-то ни слова не сказал. Хотя неудивительно. Идеальный сын, к тому же не приёмный. Сукуна ухмыляется собственным мыслям. Вроде обычно старшие шутят над пиздюками, заявляя, что тех усыновили. В их случае наоборот. Если Юджи выбесить до космического уровня, то можно разблокировать скрытую подъёбку. Впрочем, сейчас уже не обидно. Плюс, Итадори сам до этого не додумался, Сукуна подсказал, чисто случайно, по собственной тупости, но всё же. И объективно — Рёмен не приёмный, мать-то у них общая. К сожалению. Быть братом запредельно идеального уебана — задачка со звёздочкой. Сукуна такие всегда пропускал, хотя скорее по причине общей позиции похуй-плюс-поебать на домашние задания.       Отчим всё орёт. Не прекращает гневную тираду о том, какого долбоёба воспитали, и что нужно брать пример с Юджи. Ну конечно, Итадори всё делает лучше Сукуны, старается. Но особенно старается каждый раз смачно отхватывать по ебалу.       А ещё, кстати, это Юджи у нас бедненький, ему ведь едва нос не раскрошили. И плевать, что Сукуне тоже. Рёмен даже никак на это не реагирует, бесполезно. Лишь закидывает ногу на ногу и под столом намерено подпинывает младшего, заезжая стопой по коленной чашечке. Возмущённый взгляд не то что бы как-то спасает ситуацию, но выслушивать яростные вопли становится веселей.       Мать чё-то там мямлит. А, типа, выпускной класс, нужно взяться за голову, а не пытаться выбить козырное место на скамье отчисленных. Не похуй ли? Никого уже не отчислят, смысл этим пугать?       Мать мямлит, липовый батя орёт. Так всегда, и Сукуна давно привык. Постепенно становится скучно. Откладывает зубочистку в сторону. Ещё разок пинает Итадори по коленке. Кажется, мелкий засранец потерял бдительность, раз так вздрагивает. Рёмен вздыхает и уныло залипает в секундную стрелку на часах над кухонным столом. Равнодушно отсчитывает каждое мгновение затяжного словесного террора.       Отчим вроде прекращает. Хлопает кулаком по столу, заставляя выйти из транса. Сукуна моргает и всматривается в перекошенное от злости лицо. — Вы оба под домашним арестом, — отчим уже не кричит, но гнев сочится из каждого слова. Взгляд скользит от Сукуны к Итадори и обратно.       Странно, что сопляка тоже наказали. Видимо, его сегодняшние удары приравняли к тяжким телесным. Ну ладно, посидят вместе, к счастью, в раздельных камерах.       Рёмен откидывается назад, упираясь затылком в стену. Смотрит вслед Итадори и отчиму, уходящим из кухни. Да неужели. Следит за матерью, расчехляющей аптечку. Видимо решила позаботиться об уделанном в кашу лице старшего сына. Она садится напротив и ставит контейнер с лекарствами на обеденный стол. Обхватывает лицо Рёмена ладонями, заставляя посмотреть на себя. — Зачем ты так с Юджи? Вы ведь раньше хорошо ладили, — женщина вскрывает тюбик и аккуратно, почти нежно обмазывает щёки какой-то вонючей мазью. Кажется, так быстрее должно зажить. — Отец, конечно, зря кричит, но он ведь прав, просто таким способом пытается до тебя достучаться.       Ранки немного щиплют. Сукуна морщится, то ли от боли, то ли от слов. — Мам… забей, — вздыхает и прикрывает глаза, лишь бы не видеть лицо матери, — и он мне не отец.       Женщина не хочет спорить, тоже только вздыхает и лепит лейкопластыри на места, которые можно прикрыть. — Ладно, я пойду, — дождавшись, когда мама закончит со своими манипуляциями, Сукуна встаёт. — Хорошо, но пожалуйста… — Я подумаю, мам.       Мать знает, что Рёмен ни секунды не потратит, чтобы поразмыслить над своим поведением. Знает, и всё равно надеется. Надеется на чудо, но Сукуна упорно продолжает гордо носить звание «самого непутёвого сына».

***

      Юджи вламывается в дом и с разбегу, даже не разуваясь, врезается в Сукуну. — Смотри, смотри, у меня все пятёрки! — тычет школьным табелем и как-то нелепо пританцовывает. — Кому не похуй, — слишком ледяной тон для девятилетки. Слишком запрещённые слова, пока мать не слышит.       Взглядом морозит брата к полу, отворачивается, уходит. А Юджи так и остаётся стоять в коридоре. Растрёпанный, с потухшим в глазах рассветом, с выступающими из-под нижних век слёзками.       Девятилетнему Сукуне его не жаль.       Самого бы кто пожалел.       Некому.

***

      Эти сны на грани с кошмарами уже заебали. Подсознание и раньше их выдавало. Лет с тринадцати примерно, просто не так часто, как в последнее время. Неужели совесть проснулась? Нихуя, Сукуна давно накачал её транками и заботливо укрыл тёплым одеялом в стиле пэчворк. Дрыхнет сладенько, обитает в забвении. И не ебёт голову бессознательным.       Рёмен сладко потягивается и садится в постели.       Чё там родители сказали? Сидеть дома под домашним арестом? Ну вот пусть Итадори и сидит.       Сукуна поднимается, проверяет уведомления в телефоне и быстренько набирает сообщение Годжо. Они с Гето, по-любому, пойдут в школу, но вряд ли останутся до конца занятий. Сатору уж точно. Напиздится с одноклассниками, соберёт все сплетни, а потом разноется о вечной скуке и начнёт подначивать Сугуру смыться с последних уроков. Если так и будет (а так и будет, Сукуна уверен), значит можно где-то словиться, прибухнуть или хотя бы просто нормально провести время, не боясь умереть со скуки в компании раздражающего пиздюка.       Заебись план на день, получается. Режим дня — залог успеха и качественного сна? Ну значит Сукуна движется в верном направлении.

***

— Видос классный получился, в инсту залил, в сторис со ссылкой на пост, столько лайков, — Годжо крутит телефон в руках и ухмыляется. — Нахуй ты снимал? — Сукуна переводит взгляд на Гето, понимая, что ничего толкового от белобрысого не услышит. Сугуру лишь неопределенно вскидывает брови и пожимает плечами. — Потому что могу? — усмехается, — Да ладно, ты там хорошо получился, ну если не считать кровищу из носа. Столько девчонок твой юз хотели выцепить. Аж завидно. Я так-то посимпатичнее буду.       Как и думал, никакой объективной причины. Годжо просто делает, что хочет, как и всегда. Впрочем, вряд ли из-за видео возникнут проблемы, в школе их уже отчитали, да и родители в курсе.       Сатору бесит, пиздец. Выходками своими. Однако в целом, он парень ровный, хотя это не отменяет иногда возникающего желания вырубить придурка нахрен. Шумный, язык километровый, ещё и видосы конфликтные снимает, а потом постит в инсту. Лайфстайл блоггер из трущоб, бля. По-любому подсуетился и в какой-то момент всучил мобилу Гето, чтобы, как герой, «спасти» друга из передряги. Положить конец месиву, посветить смазливой мордахой и покрасоваться перед камерой. Поехавший, короче. Наверное, даже более отбитый, чем Сукуна. Хорошо, что есть Сугуру с критическим мышлением, который немного стабилизирует их ёбнутый броманс. Не даёт увязнуть по уши в какой-нибудь лютой поебени.       Хотя тоже ну такое. Гето обычно себе на уме и чуть менее отъявленный ублюдок, чем Рёмен или Сатору. Иногда даже задвигает что-то про своё обострённое чувство справедливости. Однако Сукуна склонен называть это фашистской темой, просто в нестандартном понимании. Идеология о сильных и слабых на бытовом, приземлённом уровне, или около того. Классический пацан с района со своим пацанским кодексом. Искренне верит, что есть правильные люди, а есть мусор. Короче, со своим обострённым чувством справедливости Гето не стремается стоять на шухере, пока Сукуна и Годжо хуярят очередного додика, выбивая бабки на карманные расходы. Видимо, его порядочность спит в такие моменты. Ярлыки уже развешены, а происходящее закономерно и «по понятиям». Достойны только те, кто прошёл его личный «отбор» и вместе с ним убивает время на вершине иерархии. Несмотря на такие «приколы», сам Сугуру обычно не быкует; только когда накидается. В общем, такой же мутный тип, как и все в этой мудацкой компании.       Можно, конечно, задать глупый вопрос — что Сукуна забыл в клубе конченных и поехавших? Но ответ очевиден — он его создатель. — Бля, Годжо, закрой хлебальник, — Рёмен закатывает глаза на выпад, откидывается на спинку стула, исписанного всякой нецензурной хренью, и всё же задаёт интересующий вопрос, — …надеюсь, ты поделился с какой-нибудь? Желательно симпатичной.       Сатору прыскает со смеха, прикрывает рот рукой и пялится на Сукуну. — Я похож на долбоёба? Просто немного побеседовал с каждой, доказав своим остроумием, что они ошиблись с выбором, и я гораздо лучше тебя. — Вообще-то похож, — Сукуна игнорирует вторую часть тирады и срывает колечко с пивной банки, заранее подготовленной для вечерних посиделок с друзьями, — ну и хер с тобой, будто я без тебя себе бабу не найду. — А вообще стоит, — Гето вклинивается в беседу, — ты какой-то агрессивный в последнее время. Дрочка уже не спасает?       Сатору долго крутится, пытаясь удобно устроиться на пластиковом сидении в центральной секции заброшенного футбольного стадиона, но не находит ничего лучше, чем растянуться, уложив голову на колени Гето и закинув ноги на Сукуну. — Нахуй сходи, — Рёмен сбрасывает с себя длинные конечности и переводит недовольный взгляд на Сугуру, — и ты тоже. — Да ладно, я просто спросил, — Гето отпивает немного из своей банки, — но ты реально стал чаще срываться на мелкого. Ещё из-за хуйни всякой. — Ага-ага, — Годжо, осознав, что его жалостливые глазки не действуют на Сукуну, всё-таки прижимает свою жопу к плоской поверхности и вмешивается в разговор, — чё вчера-то случилось? Я не понял даже.       Сукуна обречённо вздыхает. Годжо и не надо понимать. Но не отстанут же. — Да выбесил. Стоял, пялил со своими друзьями-утырками на меня, ну я и сказал, что подружку его выебу, — Рёмен переводит глаза наверх, пытаясь вспомнить, — эту, как её… Нобара, вроде. С карешкой которая, короче. — А, понял, — Годжо активно кивает башкой, упирается локтём в колено Сугуру, впечатывая ладонь в щёку, и делает явно заинтересованное лицо, — И чё? Ты же вроде первый ему ебанул. — Да ничё. Ну спизданул он что-то, не помню уже, но мы ведь и раньше дрались.       Сукуна явно морозится и избегает конкретики. Игнорирует очевидное любопытство друзей: вопросы иглой под кожу от Сатору и наводящий прицел недоверчивых взглядов Сугуру.       Ну да, агрессивнее стал в последнее время, чаще шпыняет пиздюка. Провоцирует на конфликты с мордобоем по окончании. Только о причинах никому не скажет.       Вряд ли друзьям стоит знать, как у Сукуны крепко стоит на разбитое ебало младшего брата.