Ненависть уходит с рассветом

      Камера пыток.       Именно так Сукуна представляет себе место, которое другие назвали бы домом. Пытка эта, конечно, больше ментальная. И не особо длительная. Но нахождение наедине с Итадори несколько дней подряд без возможности смыться вполне можно приравнять к душевным истязаниям. Естественно, дружеские пивные посиделки Сукуны не остались без внимания. Очередной вынос мозга со стороны левого мужика, который уже лет семнадцать является мужем матери. Рёмен смутно помнит, что там вообще происходило (перепил, с кем не бывает), но по напряженно похоронному молчанию за завтраком можно было догадаться — ничего хорошего. Тёмно-жёлтые патчи под глазами матери, чтобы скрыть отёчность и красноту с утра — весомый аргумент, к которому стоит прислушаться, вдавить жопу в стул и не рыпаться. На отчима похуй, но мама… Сукуна просто не выносит женские слёзы. Да. Только по этой причине он принял решение завалить ебало и сидеть тихо, пока не выпустят на свободу.       Юджи легко находиться дома и заниматься своими делами. Он, конечно, ныл первый день о том, какой Сукуна мудак, и именно из-за него не получается посещать важные перед игрой тренировки, но быстро слился (заебал со своим бейсболом, если честно). Любые жалобы отлично бьются на осколки об насмешливое «Ну поплачь».       Но Итадори и правда легко. Рёмен не в курсах о полной ситуации, однако мельком что-то слышал о друзьях сопляка. Этот патлатый, Фушигуро или как его… короче, он много подрабатывает. Типа, мать больная или сестра, хуй пойми, но времени свободного почти нет. Да и душный он, не любитель пошляться и поизучать живописную местность токийских окраин. Вот они и сидят иногда, играют онлайн в херню всякую, если время позволяет. А с девкой этой, с Нобарой пиздюк ходит куда-то. По кафешкам-хуешкам, на кино у матери бабки клянчит. Но у неё, видимо, и свои подружки есть, раз не всё время тратит на Итадори. Не сказать, что Сукуне крайне интересно, но бля… походу всё-таки интересно: влюблен ли мелкий чмошник в эту пафосно быдловатую девицу? Пока все попытки узнать наверняка заканчивались провалами.       Сукуна даже немного завидует. В его клубе конченных уродов дела обстоят иначе. Они, как дикие звери — зализывают друг другу раны после битвы с суровой реальностью. Но даже в этом зверинце лучше, чем дома.       Годжо из них единственный, у кого семья относительно адекватная. Точнее только мать, батя вроде за хлебом съебнул. Скорее бунтует пацан. Ну и учиться не особо желает, предпочитая проводить время в сомнительных компаниях. Хулиганская эстетика, все дела. Романтик хуев, короче. Но в целом, они действительно хорошо сдружились. Сатору, хоть и легкомысленный, однако положиться на него всегда можно. Столько раз впрягался, если возникали проблемы.       У Гето ситуация частично похожа на ситуацию Сукуны. Частично только потому, что он тоже не хочет возвращаться домой. Мать с отцом интересно проводят вечера — романтично напиваются в хлам, иногда поколачивая друг друга, а заодно и сына. Вот оно счастье — жить в полной семье. И если бате ещё можно ответку зарядить, то что делать с матерью — не понятно.       Сукуну хотя бы не пиздят, а всё равно гондоном вырос, по словам бати Итадори. Это единственное, в чём Сукуна с ним солидарен.       Хорошо, что дни заточения в домашней клетке подходят к концу уже завтра. Сложно оставаться наедине с тем уёбком, которого каждое утро видишь в зеркале. Сложно захлёбываться в своих же слабостях. Мысли странные в голову лезут, воспоминания детские. Внезапные стояки на брата, к счастью, Сукуна больше не ловил, но они ведь и не пиздились. Рёмен мужественно старался сидеть в своей комнате, пытаясь держаться и не провоцировать сопляка.       А хотелось. Ну реально, пиздец, как хотелось.

***

      Бля, чё мелкий так шумит? Мешает заниматься важным делом: разглядыванием сторис белобрысого. Сукуна раздраженно застывает пальцем на экране, чтобы притормозить очередную. Отлично, заебись проводят время, с девчонкой какой-то. Именно тогда, когда Рёмен в заточении. Не особо обидно, скорее бесит запрет на выход из дома. Сукуна вглядывается в лицо девушки. Типаж, как любит Сугуру: длинные тёмные волосы, большая грудь, высокие чёткие скулы. И развлекаются они втроём. Что Годжо задумал? Благотворительность точно не в его духе. Перетрахал половину школы, а всё равно морозится, когда просишь с кем-то познакомить. Вряд ли это подружка Гето. Сукуна в принципе никогда не видел его в компании девушек, только слышал краткую и сухую информацию о том, какие нравятся. Причем выдал Сугуру это лишь под давлением Годжо и пары бутылок пиваса. Хуй пойми, чё происходит, но закрадывается мысль, что Сатору решил помочь другу лишиться девственности посредством тройничка. И братана поддержать и поебаться. Гениально (по нескромному мнению Годжо, естественно) и вполне в его стиле.       Ломать голову над идеями, приходящими в не самую умную башку, не хочется, а вот мелкий реально шумит. Сукуна отбрасывает телефон и встаёт с кровати с чёткой потребностью прописать словесных пиздюлей младшему.

***

— Хули ты шумишь? — Сукуна суёт голову в приоткрытую дверь в комнату брата.       Итадори не отвлекается от монитора и походу даже не слышит. Сидит, откинувшись в кресле, нацепил наушники и что-то орёт в микрофон своему уёбищному дружочку с рожей-кирпичом. Понятно, звать бесполезно.       Сукуна подходит к брату и бесцеремонно срывает наушники. — Чё ты делаешь?! — Итадори совершенно точно недоволен, но больше охуел от внезапности. — Заебал, давай тише. — Мешаю тебе заниматься серьёзными вещами? — Юджи усмехается и возвращается к игре, быстро теряя интерес к брату. Но наушники не надевает, видимо ждёт, когда Сукуна свалит. — Боишься не услышать, как мать возвращается домой и даёт тебе пизды за то, что куришь в комнате?       Мелкий сам нарывается. Стены этого дома немые свидетели — ну не собирался Сукуна лезть в драку, правда не собирался. Хватает мелкого за шкирку, отрывая от компа, и тащит по комнате. Запечатывает спиной в ублюдские обои с ромбами. — Самый смелый? Давно по ебалу не прилетало? — шипит, зажимая всем телом и стягивая пальцы на линии челюсти.       В глазах Юджи нет страха. Он скорее пытается заглянуть Сукуне за спину и увидеть, что происходит на экране. Судя по недовольному цоканью — всё плохо. — Из-за тебя проиграли, — переводит взгляд на Рёмена и отмахивается от его пальцев. — Ну пожалуйся своему парню на это. — Сукуна убирает руку, но продолжает сверлить брата зрачками-лазерами. — О бо-о-оже. У тебя какой-то нездоровый интерес к моей личной жизни, не думаешь? — Юджи поджимает губы и качает головой.       Да блять, нет у Сукуны никакого интереса. Пиздюк слишком много на себя берёт. Но отчего-то Рёмен на секунду зависает в поиске ответа. — Раз нечего ответить, может отойдёшь и свалишь к себе? — Итадори издевательски вскидывает брови и пытается оттолкнуть брата, упираясь ладонью ему в грудь.       А Сукуна… а Сукуна, блять в прострации. Какого-то хуя замирает, пока Юджи пепелит его взглядом. Все ответы резко вытесняются из головы абсурдной пустотой. Сердце хуярит в истерике, пытается оставить вмятины на рёбрах.       Пиздец.       Сукуна скидывает ладонь брата со своей груди. И всё ещё не находя ответа, тупо пялится.       Происходящее бесит, но Рёмен толком не понимает, от чего заводится — от своей реакции или взгляда Юджи.       Пусть будет второе.       Въебать сопляку хочется. Схватить за волосы по-дурацки торчащие и впечатать мордой в стену. Поставить такой сочный фингал под глазом, который ещё недели две заживать будет.       Бля.       Глаза… невероятно глубокие, карие, с красными вкраплениями, злые, бесноватые и до ужаса нахальные. Сукуна не может выйти из ступора, постепенно в них утопая. Красиво, пиздец, хочется смотреть туда вечность.       А?       Прическа у сопляка хуйня, короче. Выдрать бы эти космы.       Рёмен едва находит силы прекратить залипать, шипит под нос невнятное: «Просто будь тише» и сваливает нахер, подальше от нездорового гипноза, оставляя Юджи в тотальном ахуе.

***

      Небо чистое и голубое. Ветер гоняет редкие облака, а в воздухе завис запах скошенной травы. Небольшое зелёное поле, где высокий клевер перемешан с кустиками осоки. Лучи солнца лениво тёплыми пятнами ложатся на спины, покатые холмы и редкие деревья.       Сукуне восемь, но он уже воображает себя мастером игры. Совершенно серьёзное выражение лица, сильно сдвинутая на лоб белая бейсболка. Бита, сжатая маленькими пальчиками так, будто от удара зависит исход матча примерно мирового уровня. Рёмен пристально смотрит на брата. У Юджи в глазах пляшут озорные искорки. Он стоит чуть поодаль, привычно лохматый, в футболке с забавно закатанными рукавами и измазанной следами предыдущих «битв». Во взгляде запал и стремление учиться у старшего.       Юджи бросает мячик со всей своей детской силы. Видно, как мелкий старается и вкладывается в подачу на максимум. Усердно сдвинутые к переносице брови и сосредоточенной прищур выглядят скорее по-комичному забавно, но Сукуна не смеётся, он настроен всерьёз.       Мячик отлетает не так далеко, как хотелось бы, но ведь это настоящая большая игра, поэтому Сукуна рвано отбивает его. Младший наблюдает за траекторией и срывается с места, пытаясь догнать и поймать мяч. Маленькие ножки тонут в густой траве, клевер цепляется к сандалиям, но Юджи, движимый чистым энтузиазмом, бежит, невзирая ни на что. Счастливая улыбка тянется от уха до уха, когда в руках мелкого оказывается мячик. Итадори поворачивается к брату и трясёт своей ручонкой, демонстрируя добытый трофей.       Солнце ласково мажет по их лицам, обводя своими лучами беззаботные улыбки. Лёгкий ветерок скользит меж рисовых полей. А Сукуна по-настоящему счастлив.

***

      Закат масляными розовато-оранжевыми оттенками растекается по небу. Тени тянутся по полю, и уже немного хочется спать. Сукуна обеспокоено следит за Юджи: запыхался, счастливый, но хромает. Пытается не показывать, как сильно саднит разбитая коленка.       В какой-то момент Рёмен не доглядел, а младший в пылу игры запутался в траве и собственных ногах и грохнулся. Они продолжили играть, ведь Юджи не подавал вида и скрывал, что ему больно. Однако сейчас по шаткой походке можно заметить — мелкий терпел ради того, чтобы не останавливать игру.       На лице Итадори до сих пор горит улыбка, но глаза всё же иногда прячутся под взъерошенной чёлкой, когда шаг становится слишком болезненным.       Сукуна бредёт рядом, придерживая брата за руку, с серьёзным и слегка тревожным выражением лица. За игру на пустыре им точно достанется. И в большей степени именно Рёмену. Но собственная рука невольно крепче сжимает малюсенькую ладонь, а Юджи доверительно жмётся к брату.       Сукуна знает, что накосячил и втайне готовится принять на себя удар. Возможно даже в прямом смысле, если потребуется.       На открытой веранде небольшого дома их уже ждёт отчим. Руки скрещены на груди, поджатые губы и суровый взгляд мгновенно выдают его настроение и не предвещают ничего хорошего.       Юджи робко кусает губы и крепче сжимает ладонь брата. Сукуна, не видя смысла скрывать, выпускает руку Итадори из своей и делает шаг вперёд. Отчим всё равно уже заметил разбитую коленку и запылённые локти мелкого. Мужчина подзывает Рёмена ближе, и через секунду по вечернему воздуху разносится громкий хлопок — тяжёлая рука находит своего адресата.       Юджи напуган, но не знает, как помочь, а Сукуна сжимает зубы и держится, не подавая виду.       Отчим скрывается за дверью, а на пороге появляется мать, услышавшая звук, который сложно с чем-то перепутать. Она взволнованно подбегает к детям, отправляет Юджи домой, заверяя, что подлечит его травмированную коленку, крепко и успокаивающе обнимает Сукуну.       За небольшой промежуток времени мир, такой тёплый и уютный, оставленный там, на пустыре, сжимается до холодного и тревожного ожидания скандала.

***

      Это был первый и единственный раз, когда отчим ударил Сукуну.

***

      Ни малейших сомнений нет, что Сукуна хуёвый старший брат. Вряд ли, конечно, стоит игнорировать случаи очевидного насилия, но каменный стояк — это уже перебор. Вообще ни в тему и никуда не упёрся Сукуне. А, нет, упёрся же. В тесные школьные брюки. Школьные брюки, джинсы, спортивки, джоггеры, без разницы. Хуй упирается в любые штаны каждый раз, когда они с Юджи пытаются растерзать друг друга. Боже, какой же позор.       Рвущийся из штанов хер — несомненно перебор. Но сейчас-то что? Случаи со стояком можно списать на гормоны и с натяжкой (с натяжкой ха-ха, блять) на возбуждение от драки (не у всех же классические фетиши). А на что тогда списывать ситуацию со ступором и тахикардией? У Сукуны инфаркт в девятнадцать? Сомнительно. Бля, замереть и стоять, как вмазанный, залипая в глаза младшего брата — хуйня полная. И ведь не расскажешь никому. Минимум — начнутся подъёбки, максимум — советы полечиться в психиатрическом стационаре. Зная друзей Сукуны — вероятнее первое. Лицезреть истерично смеющегося, захлебывающегося соплями Годжо и хихикающего в кулак Гето — не перспектива мечты, так что лучше молчать и не отсвечивать.       На самом деле ведь ничего не произошло. Сукуна сидел взаперти пять дней и вполне закономерно начал сходить с ума. Завтра он условно-досрочно освободится (спасибо маме, которая уговорила отчима не запирать детей на всю неделю), встретится с друзьями, проветрит мозги, и всё наладится.       А Итадори нужно просто игнорировать. Никаких левых мыслей, никаких стояков, никаких глаз-рассветов.

***

— Сукуна, милый, подними голову.       Рёмен жмурится и чуть прикрывает глаза от палящего солнца. Послушно смотрит на мать стоящую напротив и сжимающую фотоаппарат. Щелчок. Их с Юджи фотографируют на фоне сияющего океана, измазанных с ног до головы песком, но жутко довольных своей грандиозной архитектурной постройкой. Небольшой и немного кривоватый песочный замок, однако Сукуна искренне радуется, глядя, как Юджи прокапывает пальцем в одной из стен окошко. Мелкий беззаботно лыбится и что-то лепечет, восхищаясь их общей работой. — Сукуна, отойди, — отчим выходит из моря и нависает горой над детьми. — Дорогая, сфотографируй меня с Юджи, смотри, какой он замок забабахал.       Рёмен закусывает щёку от обиды, но ничего не говорит и встаёт. Идёт к искрящейся воде. Шагает вдоль берега, наблюдая за прибрежной пеной. Тёплые волны скользят, ласково обнимая босые ноги. Открытые шлёпки собирают на себя песок. Солнышко слегка припекает белую кепку. День такой тёплый, на небе ни тучки, такой ничем не испортить.       Но вообще-то этот замок они строили вместе.       Глаза немного щиплет. Наверное, просто вода солёная попала. Зубы почти до боли стискивают изнанку щеки. Сукуна задирает голову и часто-часто моргает.

***

      На протяжении двух недель Сукуна с переменным успехом игнорирует Итадори. Филигранно избегает дома, посещая камеру пыток лишь для того, чтобы заночевать. Сторонится в школе, радуясь разнице в расписаниях. Однако они всё равно сталкиваются за завтраком, по пути в ванную, на выходе из дома. Каждый раз Сукуна отводит взгляд, боясь повторения прошлого помутнения. И каждый раз ловит укол в грудную клетку, осознавая, что чего-то ему не хватает. Странное беспокойство зудит, натягивается шерстяной верёвкой в кишках, только сильнее запутывая и без того непонятные чувства Сукуны.       Ну теперь-то что не так?       Рёмен старается не попадаться на глаза брату. Придумывает сверх конченные маршруты по дому и до школы. Иногда это выглядит настолько тупо, будто он, наоборот, ищет встречи с Юджи с единственной целью — тут же её избежать. И каждый раз, абсолютно каждый, блять, ёбаное сердце жмётся к глотке так, что хер потом успокоишь.       Ходьба по минному полю под пристальным взглядом тёмно-медных глаз. Поле, на котором мин больше, чем безопасного пространства. Сколько ещё это будет продолжаться?       Напряжение внутри лишь растет. Что делать, если любые взаимодействия-не-взаимодействия вызывают дискомфорт? Что лучше — тянущий штаны хер во время драк, который Итадори сто процентов однажды заметит, ступор и погружение в ебучие гипно-глаза-рассветы или тревожное беспокойство в моменты тотального игнора?       Итадори как-будто начинает что-то догонять. Ну или у Сукуны блядская паранойя, раз по его мнению Юджи — экстрасенс. Но мелкий реально смотрит немного странно, иногда насмешливо лыбится. Ебалом просит пластической хирургии, настойчиво ждёт кулака, который сотрёт вызывающую усмешку.       А у Юджи ведь такая пиздатая усмешка.       Блять. Блять-блять-блять.       Нет, Сукуне просто кажется. Он видит то, чего нет.       Тут проблема не только в брате. Гето и Годжо тоже в последнее время ебут друг другу мозг, заодно иногда пристраиваясь и к извилинам Сукуны.       Дело не только в Юджи, однозначно.

***

      Последние пару недель эти два шизика определенно странные. Сукуна, сидя между Годжо и Гето на скамейке в парке недалеко от школы, переводит взгляд с одного на другого.       Сугуру с головой в телефоне, и играет в лютую дичь, типа, три в ряд. Невероятно интересная стратегическая игра для заебавшихся от жизни. В такую залипают офисные клерки в метро, добираясь до места работы, с единственной целью — убить время и заткнуть мерзкий голос в голове, умоляющий прикончить себя. Гето вроде не выглядит, как заебавшийся офисный сотрудник, но поведение похожее.       Сатору уже минут тридцать не может отъебаться от мобилы и перестать судорожно свайпать влево по экрану анкеты в приложении для знакомств. Даже не смотрит фотки, просто двигает пальцем на автомате.       И оба молчат. Нахуя вообще собрались-то?       Рёмену совершенно не нравится играть роль живой изгороди, отделяющей придурков друг от друга. Он резко встаёт и разворачивается к друзьям, заставляя обоих оторваться от увлекательных занятий. — Ну и чё происходит? — сканирует взглядом. — Да пиздец вообще, нормальных во всём Токио походу нет, — Годжо поворачивает экран телефона, показывая фотку объективно симпатичной девицы. — Ща, погоди, у меня тут новый рекорд — Гето даже не поднимает голову, уткнувшись в телефон, чем изрядно подбешивает.       Друзья ведут себя странно с того момента, как Сукуне было позволено выйти на свободу. Напряжение тянется леской, стягивая внутренности и не позволяя расслабиться. Хотя по отдельности они вполне обычно общаются с Рёменом.       Сукуна не интересовался результатом той встречи, фотки с которой постил Сатору. Раз друзья сами ничего не рассказали, значит не произошло ничего особенного. Или всё-таки?.. Ну а схуяли они такие пришибленные?       Сукуна вздыхает и задаёт в лоб застрявший в горле вопрос: — Чё у вас тогда случилось? — Когда? — Годжо невинно хлопает ресницами, но по побелевшим кончикам пальцев, сжавших телефон заметно, как он начинает нервничать.       Гето даже не поднимает голову, однако его напряжение также очевидно. — Когда вы тусили с девкой какой-то, пока я был заперт с пиздюком. — Сукуна перекрещивает руки и пристально смотрит на дрожащий указательный палец белобрысого, отбивающий нечёткий ритм по задней крышке смартфона. — А, да ничего особенного, посидели, выпили, разошлись… как-то так.       Как-то так? Тогда чё глазки забегали, Сатору? Сукуна поджимает губы и переводит взгляд на Гето, который резко подскочил с лавочки и убрал руки в карманы вместе с телефоном. — Мне пора… мать написала, сказала, что батя заболел, и надо срочно метнуться в аптеку.       Ну да, Сугуру же невероятно сильно всегда беспокоится о своих родственниках. Сукуна чуть наклоняет голову и задумчиво пялится в спину торопливо уходящему от разговора другу. Быстро же Гето подорвался и съебнул. — Ничего особенного? — скептически вскидывает бровь, возвращаясь к Годжо. — А, ну да! — Сатору излишне много жестикулирует и нервно лыбится, — Сугуру не говорил тебе, но у него реально мать заболела, ну знаешь, зима, вирусы всякие. — Батя. — Что? — Гето сказал, что у него заболел батя. — А, да? Блин, перепутал, — Годжо продолжает давить лыбу и хлопает ладонью по лавке справа от себя, — бля-я-я, иди посмотри, я такой стикерпак с тобой заебашил!..       Сукуна понимает, что белобрысый лишь пытается отвлечь внимание от чего-то серьёзного, но всё же садится рядом и смотрит в экран на собственную криво вырезанную фотку, где он уткнулся носом в парту и, не глядя, показывает средний палец. — Я ещё скринов с того видоса наделал, так что там есть стикеры, где у тебя ебало в крови, скажи, круто? — Годжо тараторит на х2 скорости. — Ага, очень круто. — Сукуна равнодушно следит, как Сатору перемещает пальцы, рандомно тыкая по стикерам, чтобы их увеличить.       У этих двоих определенно что-то происходит. Сукуне не хочется лезть, но поведение друзей напрягает.

***

      Гето избегает Годжо. Годжо избегает Гето. Сукуна мечется меж двух придурков и избегает Итадори. Бег по замкнутой кривой, марафон по пересечённой местности с препятствиями.       Заебало. Этот вид спорта дыхалка не вывозит.       Хочется собрать всех в кучу и закопать где-нибудь в шизолесу, а самому прилечь рядом.       Так не может долго продолжаться, но в голове ноль идей, что делать с упёртым Гето и избегающим даже намёков на серьёзный разговор Годжо. И с братом тоже хуй пойми, как выкручиваться. Сторониться его уже невыносимо, но страх нарваться на стояк или того хуже — словить триггер на медных глазах, вновь путаясь в собственных мыслях и чувствах, до сих пор присутствует.       Сукуна осуждает поведение друзей и их неспособность поговорить друг с другом, но при этом ведёт себя абсолютно также. За одним исключением — им с Итадори обсуждать нечего.       Может стоит прекратить трястись испуганной мышью и вести себя как обычно, а в случае чего принять любой исход событий?       Объективно — Сукуне запредельно скучно без их стычек, драк и словесных перепалок. Буквально ломает без подъёбок и лёгкого, бодрящего, как кофе с утра, мордобоя. Сукуна не лучше законченного нарика, разменявшего жизнь на дозу и пустившего по вене героин.       Хочется медный рассвет в глазах окрасить кровавой яростью. Увидеть отражение собственной ненависти в ненависти аналогичной. Рекурсия гнева, застывшая и переходящая от радужки к радужке. Ненависть зеркалящая ненависть. Блять, да, это действительно то, чего не хватает. То, без чего тяжело жить и легко сойти с ума.       Да, боль Итадори для Сукуны — сератонин. Вопросы?