Purpose for your flame

      Сердце билось в ушах барабанным боем, рука едва приглушала заполошное дыхание, пока пальцы лихорадочно стучали в экран телефона. Прижимаясь спиной к железной стенке мусорного бака в каком-то глухом переулке, Эни мысленно прощалась с друзьями, тетей, паучком в кафе Маффет…       — Где эта су-!       Она сильнее забилась в угол, надеясь, что преследователи не заметят, как часть разномастного хлама сдвинулась. После секунды промедления — ощущалось как вечность — Эни нажала кнопку “отправить” и с мучительной надеждой уставилась на телефон, молясь всем богам, чтобы чертов скелет не дрых и не торчал у Гриллби.       …Пожалуй, стоит объяснить, как она оказалась там, где оказалась.       Итак, с тех пор, как Эни прочла выкладки подруги по славному положению монстров (страшнее любых хоррор-фильмов), прошло несколько дней. Несколько действительно отвратительных дней. О, Эни замечательно проводила время, метафорически разрываясь на части. Для начала — она не могла обсудить с кем-то свое “новое” знание, кроме как с Несс: Андайн явно была в бешенстве от их “условий” жизни, у Альфис был свой завал в лаборатории, Папирус… Эни не могла найти в себе силы спрашивать о таком дерьме эту булочку с корицей. На мгновение ее посетила идея обратиться к тому, кто точно в курсе всей этой воняющей пародии на справедливость. Ториэль. Но, опять же, если бы Королева хотела, то давным-давно уже рассказала Эни что-нибудь. И впрягла в общее дело на благо монстров, ведь девушка находится в явно зависимом положении от ее благосклонности. Более того — обучение магии давно перешло за порог “жизненно необходимого”, ведь теперь и Гриллби был вовлечен. Так что, Ториэль отпадала. Да и было откровенно боязно говорить о чем-то таком с самой Королевой, пусть большую часть своего пиетета Эни обменяла на вкус пирогов. Был еще вариант потормошить Санса… Ладно, такого варианта не было. Эни полагала, что тот пошлет ее в тот же момент, как только девушка заикнется о своих мыслях. Да, точно пошлет. Или скаламбурит, что в случае Санса равносильно посыланию нахер.       Посему оставалась только Агнесс. Но та сама едва представляла, что можно сделать. Хотя и скинула пару сайтов и ссылок на соцсети активных “борцов” за права монстров. И Эни с надеждой схватилась за эти сайты и ссылки, тратя на их изучение несколько часов… только чтобы разочароваться. То есть, некоторые из них собирали “гуманитарную” помощь и посылал ее монстрам, но Эни буквально живет в доме с Королевой, ей проще купить и подарить пару одеял первым прохожим монстрам, чем почтой отсылать в соседний штат, где арендован склад.       Другой сайт был чем-то вроде благотворительного фонда. И пусть Эни с подозрением смотрела на их обещания, все равно скинула на счет часть своей заначки. Соцсети же пестрели редкими фотками монстров, кучей теорий заговоров, восторгами, ненавистью, призывами к миру и к крестовым походам против “нечести”. И, как неудивительно, не было ни одного аккаунта монстров, ни одного ответа под вопрошающими постами. Эни нашла лишь один канал какой-то прессы из Эботт-сити, выступающей в качестве “спикера” от лица монстров. Конечно. “Ограничение на использование Интернет-ресурсов…”. На этом девушка решила закончить свое увлекательное чтение. И нет, дело было вовсе не в том, что ее зрение размыло от слез.       И снова: Эни оказалась тотально бесполезной. Все это просто съедало изнутри. Она садилась есть, и думала о том, что монстры имеют в своем распоряжении всего пару “разрешенных” магазинов. Она ложилась спать, и думала, что весь этот дом и даже ее постель — вырванная с потом и слезами от неповоротливой махины правительства уступка. Крошечная и жалкая. Она шла на практику, смотрела на людей, свободных в каждом своем действии, и не могла не думать. Прошло всего несколько дней с момента ее “открытия”, но Эни уже ощущала себя бумажной фигуркой, которую сдует первый порыв ветра. Или которая вспыхнет бенгальским огнем от любой искры.       Следуя неизбежности закона Мерфи, именно это с ней и произошло. Доведенная до крайности жужжащими круглые сутки мыслями “чтоделатьчтоделатьчтоделать”, Эни неслась через заснеженный парк — граница территорий, симпатичная ограда, клетка! — олицетворением возмущения, взметая снег, как конфетти. Когда произошло это. Краем глаза она увидела группу людей. Но ведь люди все реже заходили так глубоко?       Повернув голову, Эни стала свидетелем, как двое парней и девушка подталкивали в сторону “человеческой части” города монстра. Раздался резкий, словны выцарапанный крик металла по стеклу, смех, и после этого все, что она видела — красный. Со скрипом ботинок Эни развернулась на месте и двинулась в их сторону. Последняя функционирующая клетка мозга панически умоляла свалить, но после секунды борьбы подкинула дельную мысль. Девушка натянула завалявшуюся в кармане после работы медицинскую маску и накинула на голову капюшон, пряча волосы.       Привычный страх даже не успел сделать свой первый вздох, как тяжелая волна злобы вспыхнула и раздула ее душу с шипением змеи. Снова, это происходило снова! С Папирусом и Сансом, с тем маленьким монстром…       — Эй! Какого черта вы делаете?! — голос взвился дрожащей от сдерживаемых нервов лентой в воздух.       Все четверо обернулись к ней, краткое напряжение покинуло их плечи от увиденного, и один из них, потеряв к ней интерес, насмешливо пнул пытавшегося сбежать монстра — невысокую птице-рептилию с большой снежинкой над клювом. Он пошатнулся от удара, вцепился крыльями в снег и высоко запищал. Неприятный, страшный звук напуганного существа.       Серые глаза неотрывно смотрели на съежившегося монстра. Почему? Почти оглушенная от мешанины чувств, Эни медленно подняла взгляд на обидчика. Почему? Тот что-то сказал, махнул рукой в другую сторону, усмехнулся. Прижал к себе смеющуюся девушку, расслабленно отвернулся. Почему он ведет себя так, будто это нормально?       Чертов кусок дерьма.       Быстрее, чем ее мозг обработал мысль, она бросилось вперед — дикая, злая. Магия взвилась палящим валом в теле, оплетая мышцы, и в следующее мгновение Эни дернула придурка за ворот и метнула кулак в сторону шокированного лица.       Хруст.       Парень схватился за нос, между стиснутых пальцев потекла кровь, рядом стоящая девушка высоко завизжала. Напугано. Другой двинулся в ее сторону, выкрикивая негодование:       — Блять! Что ты творишь?!       Что? Нет-нет, что она, действительно, творит?! Дымка ярости рассеялась так же внезапно, как и появилась, и Эни в шоке отступила на пару шагов. Заметив, что монстр как можно быстрее понесся с места стычки, она решила последовать его примеру и, видя, как чуть оправившийся мужчина впился в нее зверским взглядом, со скоростью паники развернулась и дала стрекача. Мозг лихорадочно искал пути отступления. Она услышала топот за спиной.       Не оглядываясь, Эни пересекла парк и стала петлять по улицам города, врезаясь в прохожих и углы зданий. На одном из поворотов она обернулась, замечая преследование в виде двух парней, один из которых смотрелся чрезвычайно зверски с размазанной по лицу кровью и опухшим носом. Кажется, свою подружку они бросили где-то по пути.       Бум!       Эни с матами перевернулась через возникшее на пути мусорное ведро, еле отскребла себя от земли и снова побежала вперед, со страхом осознавая, что феерично просрала свой отрыв, заработанный за счет курсирующей в организме магии. Улицы давно стали незнакомы, людей вокруг становилась все меньше, а преследователи сдаваться не собирались.       Поворот, поворот, еще один.       — Стой, тварь! — донеслось сзади, и Эни удвоила усилия, игнорируя начинающие подкашиваться ноги.       Хотя без тренировок Андайн она бы даже столько не пробегала, так что стоит обязательно поблагодарить подругу… Если она выживет, конечно.       Завернув еще пару раз, Эни с ужасам осознала, что все. Добегалась. Тупик.       “Срань, срань, чертова срань, боже мой!” — из-за поворота слышались крики, бежать некуда. Потому она сделала единственное, что ей оставалось: рыбкой нырнула глубже во двор здания, заползла в небольшой изогнутый буквой “г” закуток, где стоял мусорный бак, и забилась в самую темную щель, как мышь. Как большая, дрожащая и ужасно желающая жить мышь.       Сердце подпрыгнуло в горле, все замерло. Пыль в воздухе, горячая кровь в венах, заполошная пульсация души. Слушая, как мужчины также остановились в начале тупика, Эни начала прощаться с жизнью или, как минимум, с почками, отчаянно сожалея о том, что вместо огня у нее не было магии полета. Или невидимости. Или теле-       “БОЖЕ МОЙ, ВОТ ОНО!”, — она почти задохнулась в приступе внезапного озарения. Дрожащие руки вытянули из кармана штанов телефон, находя контакт “Кальций и фосфор старший”. Печатая паническое “САНС!!!”, Эни почти рыдала от душащей ее шершавыми ладонями надежды.       “Пожалуйста, пожалуйста, ответь! Я все прощу, только ответь, придурок!”, — Эни несколько секунд молилась на равнодушный экран и, когда натянутые нервы подошли к черте невозврата, занесла палец над значком звонка, как вдруг раздалась спасительная вибрация.       Кальций и фосфор старший: кт это       Он ответил! Эни ликовала и почти плакала от облегчения.       Вы: Это Эни! И МНЕ НУЖНА ПОМОЩЬ!       Кальций и фосфор старший: ясн       Кальций и фосфор старший: откд у тбя мой номер       Вы: О, Папирус дал мне его       Вы: САНС, СЕРЬЕЗНО, Я В ЗАДНИЦЕ, ЭТО ВОПРОС ЖИЗНИ И СМЕРТИ!!!!       Голоса уже слышались совсем рядом, Эни вжалась в тень так сильно, как могла, истерично потея и матеря скелета в мыслях. В задницу как некстати впилось что-то острое.       Кальций и фосфор старший: ок       Вы: САНС!       Она очень медленно и глубоко вдохнула, стараясь дышать как можно тише. Сдержала крик негодования и заскользила пальцами по клавиатуре, печатая так быстро, как могла, безбожно сокращая слова.       Вы: Можешь телепртся по коорд?!?!       Он молчал. Этот вонючий кусок мудака молчал и-!       — Я что-то слышал. Выходи, сука, думала, что сможешь сбежать?! — раздалось рядом. Совсем-совсем рядом! Эни почти чувствовала движение затхлого воздуха вокруг приближающихся тел. Паника подняла свою уродливую голову, крик пузырился в горле, и ее храбрая душа совершенно трусливо умоляла бежать без оглядки куда-угодно.       “Нет-нет-нет!!!”, — сердце заикалось в груди и ушах, заглушая любые звуки. Выхода нет! Девушка подтянула колени, готовясь вскочить с места и прорываться с боем. Телефон в сведенной судорогой страха руке завибрировал.       Кальций и фосфор старший: где ты       Кальций и фосфор старший: фото       Не тратя ни секунду на размышления, она навела камеру на скрытую за баком часть тупика и отправила фото в чат. В следующее мгновение произошло сразу несколько вещей: кто-то сильно ударил ногой по баку с противоположной стороны, Эни взвизгнула от страха, выдавая себя, и перед ней из ниоткуда материализовался Санс. Он схватил девушку за предплечье и, прежде чем она закончила кричать, Эни словно нырнула в ледяную прорубь, а через миг она оказалась в уютной гостиной скеле-братьев.       В уютной, теплой, приятно пахнущей и совершенно замечательной гостиной.       “Спасена…”. С опьяняющим облегчением девушка рухнула спиной назад — прямо на мягкий ковер, подрагивающими руками стаскивая с лица маску. Капюшон слетел в какой-то момент погони, и вьющиеся локоны разметались во все стороны безумным ворохом.       — С-Санс, не думала, что скажу это: ты — мой герой… — она выдохнула в потолок, испытывая в этот момент столько благодарности к этому засранцу, что душу раздуло от желания вскочить с места и стиснуть скелет в объятиях. Останавливало только то, что он явно не оценит ее жест.       — мгм, — смазано промычал скелет. Потратив пару секунд на наслаждением тем, что ее лицо и почки сегодня, все же, не встретились с чужими кулаками, Эни медленно села и, наконец, посмотрела на все еще стоящего рядом монстра. И едва сдержала искрящийся на губах смешок.       На нем были привычные шорты, белая мятая футболка и один розовый тапок. Интересно, какова судьба второго? Но больше всего ее взволновало то, что, судя по отпечатку ткани на сонном лице, Санс пошел спасать ее задницу прямо из кровати, не особо заморачиваясь переодеванием.       “Оооооу”, — Эни не могла сдержать растягивающую губы улыбку, ощущая новый прилив благодарности. Однако ее внимание резко переключилось на лицо скелета, как только она осмыслила увиденное. На его правой щеке была пара полос, как у человека, спящего лицом в подушку несколько часов подряд. Но… Он же скелет! Как можно помять кость?! С другой стороны: оба брата обладали живой мимикой, что также невозможно с учетом, ну… Костей.       Чувствуя себя немного пьяной от плещущегося чуть ли не в ушах после погони адреналина, Эни вскочила на ноги. Почти не дыша, подобралась к сонно мигающему глазницами скелету. Казалось, Санс практически спал стоя. И вот, он прикрыл глазницы в бесконечно долгом моргании. Идеальный момент!       Дурея от собственной смелости и надеясь выйти без последствий после задуманного, Эни быстро подкралась на вибрирующих от возбуждения ногах вплотную к ничего не подозревающему монстру и ткнула пальцем в интересующую ее щеку. “Как странно!”, — она не успела проанализировать свои ощущения, как его глазницы резко распахнулись, огоньки в них сжались до точек, расслабленные до этого в маленькой улыбке зубы дернулись и перетекли в знакомую напряженную ухмылку.       — что ты делаешь? — Санс отступил на шаг, смотря на Эни так, будто она утопила котенка на его глазах.       Но он не закричал и не напал. И Эни почувствовала себя безнаказанной. И снова шагнула вперед, целясь в скелетную щеку — мимо! Осознав ее подлые намерения, Санс ускользнул в последнюю секунду, переместившись на десяток сантиметров правее в странном, зыбком размытии.       — ну, как бы трогательно это ни было, держи свои руки при себе, ок? — он почесал затылок и метнул острый взгляд в сторону ее вытянутой руки: явный намек, что Эни стоит воздержаться от дальнейших попыток.       И если бы это был кто-то другой, кроме очевидно опасного скелета-недотроги, она бы рискнула снова. Но эй, даже со всем этим адреналином Эни хотела жить, ладно? Что все еще не остановило ее от вопроса:       — У тебя следы подушки на лице. Как вообще…?       Санс нахмурился и потер фалангами лицо. И Эни с шоком наблюдала, как полосы медленно исчезали с кости. Она снова неосознанно шагнула вперед, но, очевидно, больше монстр ее любопытство терпеть не собирался. Или он проснулся окончательно, что более вероятно.       — еще шаг и отправлю тебя обратно, — низко прохрипел скелет. Неприкрытая угроза.       Что ж, Эни не собиралась больше испытывать его терпение. Разве что чуть-чуть.       — Ладно, извини-извини. Я просто хотела подарить тебе, — веселье пузырилось в груди, и девушка прыгнула в сторону скелета с распахнутыми руками, забыв все свои предыдущие мысли. — Благодарственные объятия!       К сожалению, Санса это совсем не впечатлило. С постным выражением лица он перенесся на полметра в сторону, разводя руками в жесте “ничего личного”, и Эни со всей грацией подстреленной лани пролетела мимо, готовясь встретить лицом пол. Но внезапно ощутила резкий рывок за волосы.       — Ай, черт, черт!       — дерьмо!       Схватившись за ноющий скальп, Эни попыталась подняться, но осталась на месте после рокочущего “замри на месте, приятель”. Хорошо-хорошо, что опять не так? Медленно, мучительно медленно девушка попыталась обернуться, снова чувствуя рывки на затылке под аккомпанемент шипения скелета. В поле зрения появилась яростно трясущаяся костлявая рука. Запутавшаяся в ее волосах. Ух, ё…       — отпусти меня, немедленно, — почерневшие провалы глазниц и подрагивающая по углам ухмылка не давала усомниться в том, что его “благосклонность” к Эни на сегодня исчерпана. То есть вообще. Совсем.       — Я не мо– АЙ, придурок, не дергай рукой! Какого черта ты схватил меня за волосы?! — извернувшись под немыслимым углом, Эни смогла сесть лицом к скелету. Очень близко стоящему к ней скелету, стоит сказать. Хотя Санс честно отклонялся от нее всем телом, балансируя на своем тапке и нервно (или гневно) потея.       — я не хватал! твой мех разлетелся во все стороны и зацепился сам! — он снова дернул рукой, и Эни, завизжав, схватила тупицу за запястье прежде, чем он вырвет у нее клок волос.       — Стой, черт, просто стой! Я сейчас распутаю, — хотя с такого ракурса было тяжело ясно рассмотреть его конечность, но то, что она видела, совершенно не внушало оптимизма. Вьющиеся волосы распушились во все стороны и обмотались вокруг скелетной ладони, особо сильно увязнув в местах перехода и крепления дергающихся фаланг.       “Вот срань. Наверняка это весьма неприятно. И у меня плохие новости”, — фыркнула про себя девушка, сказав вслух:       — Устраивайся поудобнее: мы тут надолго.       Тишина. Очень подозрительная тишина. Эни медленно подняла взгляд на скелета. Санс молча пилил ее осуждением отсутствующих зрачков. И молчал. Секунды тянулись как жвачка, прежде чем он, наконец, разморозился из своего ступора и махнул свободной рукой в сторону кухни. Через пару секунд оттуда выплыли окутанные голубым свечением ножницы, и Эни в ужасе забыла, как дышать. Черт возьми, только через ее труп!       Она, конечно, выразила свое несогласие его варварским намерениям вслух. Истошным воплем. А потом, не отпуская извивающегося запястья, дернула монстра за ногу, лишая Санса того крошечного равновесия, которым он обладал. Со странной смесью гудения, шипения и крика он рухнул на пол, но, к самодовольству вовремя повернувшей голову девушки, ножницы тоже встретились с матушкой-землей.       Раздался низкий, вибрирующий угрозой голос, и Эни остро осознала, что у нее мало времени для написания завещания спасения ситуации.       — ладно, приятель, позволь мне выразиться предельно ясно: я не собираюсь торчать тут-       — Если собирался дрыхнуть — можешь продолжить здесь, но я не позволю тебе даже поднести чертовы ножницы к моим волосам! Конечно, мы можем устроить грязную драку на полу. Или! Ты можешь успокоиться и дать мне немного времени, чтобы распутать этот кошмар.       Эни использовала один из своих лучших “уверенных” взглядов. И через минуту Санс завозился на ковре, подкладывая свободную руку под череп, и, к облегчению сидящей на иголках девушки, устало вздохнул. Она победила? Или победила его лень? Почему-то больше верится в последнее, как бы Эни не хотела себе польстить. Костлявая кисть в ее хватке ослабла. Да, победа! Впрочем, времени на празднование не было: стоило поскорей спасать ее горячо любимые патлы.       Усиленно не замечая внимательный взгляд скелета, Эни аккуратно перехватила его руку за запястье — прохладное и жесткое — и начала тормошить опутавшие кости волосы. Часть благополучно соскользнула, открывая лучший обзор на основные проблемные места. Ладно-ладно, она должна справиться довольно быстро. Но явно не одной рукой! Шепнув “подержи так” Эни отпустила скелетную конечность — благо, Санс не стал ворчать и держал ту на весу — и с облегчением принялась за дело. Локон, фаланга, узелок вокруг мизинца, застрявшая прядка у основания указательного пальца.       Стараясь работать как можно быстрей, Эни все же не могла не пялится. И не размышлять. Скелетная рука — впервые так близко под ее любопытным вниманием — была гладкой, менее угловатой, чем человеческая, и, кажется, там не хватало нескольких костей запястья. Пересчитав про себя, Эни убедилась, что так и есть — часть маленьких человеческих косточек у монстра-скелета была заменена более крупными, слитыми аналогами. Хотя те же фаланги были весьма похожи, за исключение толщины.       А еще эти кости заметно отличались на ощупь от того короткого опыта, который Эни заработала, ткнув Санса в щеку. Та, кажется, слегка промялась под давлением подушечки ее пальца. Как замерзший пластилин. Ощущение был чем-то похоже на прикосновение к местам, где у людей наиболее поверхностно располагались кости. Скулы, ключицы, колени. Не особо мягко, но явно мягче его рук.       За всей этой цепочкой размышлений, процесс “освобождения” почти подошел к концу. Оставалось еще несколько особо упорных захватчиков. И еще кое-что. Эни посмотрела на затихшего на полу скелета. Да, нужно было сделать еще кое-что.       — Спасибо, — тихо сказала девушка, дергая несколько прядок, зажатых у основания ладони монстра. — Без тебя я бы оказалась в большой беде, — и сейчас, когда запал погони и восторг от побега улегся, она сполна “насладилась” тревожными мыслями о том, что было бы, если бы Санс не ответил так быстро и не пришел ей на помощь.       Он молчал, словно не услышав ее слова, и Эни подумала, что тот и не собирается говорить что-то, но низкий голос прервал затянувшуюся тишину:       — что там произошло?       Скосив взгляд на скелета, Эни с облегчением заметила, что тот пилит внимательным взглядом не ее, а потолок. Итак, что отвечать? Особенно в свете их недавнего разговора? После пары минут колебаний она решилась рассказать правду.       — Меня преследовали двое парней.       — почему?       — Нууу, — румянец стыда растекся по шее и куснул уши. — Это может, а может и не быть, связано с тем, что одному из них я сломала нос, — закончила Эни смущенным шепотом.       — ты… что? — не надо смотреть на ее так шокировано! — зачем? — и осуждающе тоже!       Не видя смысла уже что-то скрывать, она рассказала про произошедшее в парке. Вообще, в этом парке происходит слишком уж много страстей на ее вкус. Может кто-нибудь опечатает это место, а? А то ведь снова какой-нибудь несчастный нарвется на кучу проблем, как тот монстр.       — сноудрейк, — устало поправил ее разглагольствования Санс, зажимая свободной рукой переносицу. Вид у него был недовольный, да… Эни постаралась ускориться (и сбежать).       — ты — крайне тупой человек, — вот спасибо! — нападения на людей может принести нам только проблемы, — раздраженно сверкнул глазами скелет, и девушка замерла от услышанного. Проблемы? Какие, к черту, проблемы, когда вся их жизнь итак идет по программе “сдохни или умри”?!       — Так я должна была оставить его там? — выплюнула она, возможно, излишне резко. Обиженно, ядовито. И, не дожидаясь ответа, продолжила, надеясь донести свою точку зрения: — Санс, нападения монстров на людей вызовет проблемы. Но я, сюрприз-сюрприз, и сама человек.       Вот! Звучало совершенно логично, правда? Так что он может засунуть свое осуждение куда подальше и заткнуться. Она уже собиралась озвучить эту мысль, но…       — да, — белые огоньки встретились с ее глазами, и Эни замерла, ощущая себя странно читаемой. Почти прозрачной. И уставилась в ответ из чистого упрямства. И вредности.       В тот момент у Санса было странное, далекое выражение лица, будто он смотрел на нее, но… не совсем. И голос его звучал намного тише, когда он пробормотал:       — да, ты — человек.       Санс длинно выдохнул и снова уставился в потолок. Разговор исчерпал себя, закончившись на неопределенной (хорошей? плохой?) ноте. Эни это не слишком понравилось. Но, в любом случае, она закончила.       — Вот и все! — девушка аккуратно подхватила волосы, избегая пострадавшей конечности монстра, и откинула взъерошенную гриву назад.       — наконец, я словно был связан по рукам и ногам, — с кряхтением Санс поднялся на ноги, тряхнув вновь свободной рукой. — обычно это связано с моей неспособностью связно доносить мысль, но в этот раз все оказалось несколько запутанней, — казалось, с его вновь обретенной свободой к нему вернулись и каламбуры.       — Санс! — удивленный смех сбежал от девушки, подкосив на полпути к вертикальному положению. Когда она, наконец, выпрямилась, скелет уже стремительно удалялся прочь. Гм, сбегал, да.       — хех, что ж, ты знаешь, где выход. до связи, — он усмехнулся, махнув рукой, и пошел в сторону лестницы на второй этаж.       И, стряхнув с мыслей нестерпимое déjà vu, Эни окликнула монстра прежде, чем он скрылся из виду. Санс замер и обернулся, слегка склонив голову набок. Ожидая.       — Я… Правда, спасибо, — прозвучали слова. Тяжелые и звонкие, словно камни, танцующим пересчетом упавшие на дно колодца.       Вина, надежда, смущение и, конечно, горячая благодарность лежали в их основе. Пели в душе, сжимали сердце и умоляли сделать что-нибудь, но донести всю весомость сказанного до скелета. Это казалось таким важным: доказать свою искренность именно ему. Быть может от того, что Эни не сомневалась, что остальные примут ее словам намного легче. А Санс. Он был сложным. И Эни хотела, чтобы этот сложный монстр, наконец, поверил ей.              Острые огоньки всмотрелись в ее лицо. Или, возможно, эти проницательные глаза снова заглянули в нервно гудящую душу, находя там что-то новое. Эни не знала. Не могла даже попытаться представить — вечно ухмыляющееся лицо монстра казалось непроницаемой маской веселого равнодушия. Но вдруг что-то изменилось. Совсем немного, едва заметно, как-то в общем, а не в конкретных деталях — его лицо словно преобразилось на одно краткое мгновение. Эни ни в жизнь не смогла бы сказать, что именно изменилось. Что отличает фальшь от искренности? У людей — крошечные морщинки, маленькие движения мимики, свет в глазах, интонации. У монстров? У скелета? Эни не знала. Не могла знать — такое всегда доступно лишь тем, кто провел годы рядом, запоминая каждую привычку, деталь, жест. Да, Эни не знала.       Но она была точно уверена, что сейчас что-то было по-другому. Она видела кучу его фальшивых гримас, неприкрытую неприязнь, насмешку и в то же время: привязанность к брату, веселье от хороших шуток. И почти всегда Санс улыбался. И сейчас он тоже улыбнулся ей. Но как будто впервые по-настоящему искренне. И это было так неожиданно, так ошеломляюще и даже почти красиво, что Эни могла только пялиться и не забывать дышать.

***

      Последние дни перед Новым годом шли тем быстрее, чем сильнее Эни пыталась их растянуть. Она надеялась провести как можно больше времени с Андайн и Альфис, но у обеих случился какой-то кошмарный завал дел. Маленькая ученая почти не вылезала из Лаборатории, и когда Эни заглянула к ней с пакетом снеков и газировки, то пришла в священный ужас от вида подруги. Та выглядела так, будто не спала неделю и жила только на кофе и быстрозавариваемой лапше. На вопросы: “что происходит” и “может ли она чем-то помочь” Альфис ответила несчастным стоном и взглядом, близким к слезам. И фразой: “У-у м-меня нет р-разрешения”. Таким образом Эни оставалось только закупать еду и перетаскивать несколько коробок. Это было быстро и несложно, но хнычущая благодарности подруга утверждала обратное.       Как выяснилось чуть позже, на бедную ящерку свалилась куча бумажной работы с дедлайном “еще вчера”. И, судя по появляющейся дома только для готовки Ториэль и исчезнувшей с горизонта Андайн — бюрократическая бомба задела не только Лабораторию. Даже Фриск куда-то периодически исчезали. Хотя в остальное время маленький посол был привязан к ее ноге, потому что, ну… Без мамы-козы в их большом доме было очень и очень пусто.       Единогласным решением они согласились приклеиться к последнему свободному монстру в окружении. И Папирус был абсолютно счастлив их видеть. Настолько, что Эни на секунду стало неловко от чужой радости, прежде чем она осознала, что бедный скелет тоже остался один — видимо, что бы ни происходило у монстров сейчас, но их Талисмана это не коснулось. А вот его брата, мелькающего то рядом с Королевой, то в Лаборатории — еще как. Впоследствии, за время, проведенное у Папируса — а это почти круглые сутки несколько дней подряд — они почти не видели старшего скелета.       А сейчас… Что ж. Посмотрев на осветившегося радостью друга, на возбужденно подпрыгивающего на носочках ребенка, на повисшее между ними чувство “заброшенности”, Эни с жаркой вспышкой в груди назначила первый день их одиночества — днем Независимого Веселья! И, как выяснилось позже, днем Отчаянной Кулинарии (или о.к. для краткости).       Папирус — святая простота — решил снова сделать для всех спагетти дружбы, и девушка, встретившись паническим взглядом с такими же напряженными глазами ребенка, метнулась на кухню подстреленной птицей. Бешенный огонь вырывался из-под сковороды, взмывая до потолка, и в этот раз Эни была не при чем! Гм. Настолько мягко и тактично, что ее голос больше походил на сладкие уговоры ребенка, она постаралась объяснить, что людям, коих больше число в доме на данный момент, категорически нежелательно есть такое количество углей. И соли. И блесток. Появившиеся рядом Фриск энергично кивали на каждое слово.       — ОДНАКО, ТОГДА В ЭТОЙ ПАСТЕ НЕ БУДЕТ ТОЙ СТРАСТИ И ОГНЯ ДРУЖБЫ, КОТОРЫЕ МЫ РАЗДЕЛЯЕМ! ОНА БУДЕТ, В ЛУЧШЕМ СЛУЧАЕ, — он замялся, выражение крайнего отвращения появилось на его лице. — УДОВЛЕТВОРИТЕЛЬНОЙ!       Нет, дорогой, она будет съедобной. Хотя бы. Если Бог не покинет их…       После долгих разговоров и обменов аргументами, Папирусу пришлось сдаться. Сразу после того, как Эни пообещала купить для него пищевые блестки.       — ОТСУТСТВИЕ СИЯНИЯ НАШЕЙ СТРАСТИ — НАСТОЯЩАЯ ПОТЕРЯ! НО Я, ВЕЛИКОЛЕПНЫЙ ПАСТОДОРЕ, МОГУ ПРИНЯТЬ, ЧТО ВАШИ ЧЕЛОВЕЧЕСКИЕ ТЕЛА НЕДОСТАТОЧНО МОГУЩЕСТВЕННЫ, В ОТЛИЧИЕ ОТ МОЕГО НЕВЕРОЯТНО СПОРТИВНОГО, И НЕ МОГУТ ВЫДЕРЖАТЬ ВСЕ ЭТО ВЕЛИКОЛЕПИЕ!       Спасибо, Папирус… Итак, первая попытка перевести “спагетти дружбы” из категории “оружие массового поражения” в категорию “попытка готовки пятилетнего малыша” прошла… Ну, почти успешно. Содержимое кастрюли выглядело как переварено-подгоревшая каша из теста и томатов, но! По крайней мере она была в меру соленой! И без блесток, к рыдающему счастью двух человек.       Конечно, за несколько дней впечатляющего прогресса достичь трудно, поэтому они втроем постановили, что прогресс был, и уже это — успех. Который они снова отпраздновали тарелкой пасты…       Помимо макаронной эпопеи Эни тратила все свободное время — за вычетом занятий с Гриллби и сборов отчетных документов для колледжа на практике — на блуждание по парку. Глупо? Вероятно. Опасно? Уже менее вероятно. Продуктивно? Ну… Не особо. Как она отмечала раньше: растянувшийся длинной змеей парк был не особо популярным, и люди гуляли, в основном, по его окраине со стороны “человеческих” районов. Монстров же там не было вовсе.       За исключением Раби, конечно. Тот, стоит сказать, на волнение девушки о том, что здесь часто задирают монстров, лишь понимающе улыбнулся и предложил Доброженое. Да, как бы она не волновалась, но отважный монстр все также стоял со своей тележкой в самом центре парка, на середине между двумя мирами. И чем больше Эни смотрела — по-настоящему смотрела — тем сильнее понимала, что это далеко не просто метафора. На стороне людей были торговый центр, кинотеатры, парикмахерские, автосалоны, продуктовые лавки, сувенирные магазины, больница, детские сады, школы, институты, офисные здания, ратуша и… Целая жизнь. На стороне монстров — их личные улочки, спальные районы с несколькими магазинами на самых окраинах, Лаборатория и, в самом центре, тяжеловесное широкое здание с табличкой “Посольство Монстров Эботт-сити”.       Раньше Эни не заходила так далеко, ее пути строились вокруг простой и понятной повседневной жизни. Но теперь она двигалась по знакомым улицам и шла дальше. Она встречала все больше разных монстров, сталкивалась с редкими людьми, чувствуя облегчение каждый раз, когда замечала их в разноцветных потоках прохожих, и шла дальше. Проходила вдоль невидимой линии территории, смотря на пустые, покинутые в спешке дома, закрытые магазины и лавки. И спешила обратно. Потому что смотреть на это было тяжело. И потому что она все равно не могла ничего поделать с чужим страхом и желанием сбежать. Она и со своими то не всегда справляется.       И тогда Эни решила делать то, что могла: курсировала по парку, как барракуда, болтала с Раби и готовила прочувствованную речь для тети. Большую, наполненную витиеватыми фразами и сносками из законов (спасибо, Несс) речь. Потому что, если не тетя Кэт, то никто из ее знакомых не смог бы придумать что-то дельное. Что-то стоящее, что-то, что может сделать жизнь монстров чуточку лучше.       За всеми этими событиями время пролетело слишком быстро.       День отъезда настал.       Собрав небольшую сумку с самым необходимым, перепроверив документы для колледжа и приведя себя в порядок, Эни последний раз в этом году окинула взглядом комнату. Свою комнату. В доме, который стала считать своим так естественно и незаметно, что в пору, действительно, подозревать магию пирогов Ториэль.       Телефон пискнул напоминалкой и затих. Пора. Эни тихо спускалась вниз, готовясь сначала отвести Фриск в дом скелетов — она не собиралась оставлять ребенка одного, даже такого умного — и чуть не слетела с последней ступеньки.       — Р-ребята?! — заикнувшийся голос перешел в писк, пока девушка пыталась подобрать челюсть с пола.       — О, Форест, ты не спешила, — вяло произнесла Андайн, поднимая с дивана руку в приветствии. Выглядела Экс-Капитан весьма паршиво.       — П-привет, Эни, — едва слышно выдохнула сидящая рядом Альфис. А вот она выглядела условно живой.       Когда девушка услышала голоса скеле-братьев и Ториэль, то с опаской перевела взгляд. Да. Папирус вел себя, как обычно, но Санс… Санс, за неимением лучшего слова, смотрелся весьма пожевано: итак всегда небрежный наряд изрядно помялся, под глазницами прописались глубокие серые тени. И стоило ему чуть махнуть рукой, как скелет откинул голову на спинку дивана, мгновенно отключаясь. Эни не могла винить его: парень выглядел так, будто сон ему жизненно необходим. Гм. Поправка: не только ему — всем им. Только Ториэль, казалось, вышла из их “форс мажора” с грацией истинной правительницы: нежно-розовое шелковое платье изящно струилось вокруг мягкого тела, улыбка излучала тепло, а мех ухоженно блестел на свету. Лишь в утомленном прикрытии век и потемневших глазах отражалась тень усталости.       — Что происходит? — спросила Эни, подходя к этой иллюстрации к хроническому недосыпу.       — Ах, дитя, мы здесь, чтобы проводить тебя. Я подготовила пирог в дорогу.       — О, и М-Маффет передала с-свои л-лучшие пончики, — Альфис достала из ниоткуда аккуратный картонный пакет.       Эни скептично хмыкнула, забирая сладость:       — Неужели бесплатно?       — ХА! Размечталась, панк, я за них заплатила. С тебя сотня.       — Сотня долларов?! — Эни задохнулась, смотря на пакет пончиков так, словно тот оскорбил ее мать.       — Сотня кругов по “большому” маршруту после того, как вернешься!       Пожалуй, Эни предпочла бы заплатить деньгами. Яростно смеющаяся Андайн не дала ей возможности вставить хоть слово. Или начать умолять. И, пока брюнетка пыталась разжалобить подругу, к ней подобралась пошатывающаяся Альфис и попросила телефон. Увидев недоумение на лице девушки, ученая также попросила чип, который подарила ей на Рождество.       — С-со всем э-этим я п-п-полностью забыла про твой и-инвентарь. И-изв- — прежде чем она успела выдавить свое извинение, Эни с визгом обняла ее и метнулась обратно в комнату, находя маленькую подарочную коробочку.       Через десяток минут, проведенных в “прощальном” чаепитии, она получила назад свой телефон и краткую инструкцию к использованию. На рабочем столе смартфона появилось приложение, похожее на обычную картонную коробку. И с бешено бьющимся сердцем Эни попробовала положить в одну ячейку открытого приложения пакет пончиков. Сладость просто исчезла из рук, а в первом слоте из десяти появилась картинка фиолетового пакета. Это. Было. Нереально круто! Эни едва не задушила ученую в объятиях. А потом нажала на картинку пончиков, открывая маленькое окошко:       “Пончики Маффет.       Описание: Вкусные пончики, приготовленные с любовью к деньгам. Дает +15 НР”       О, это было невероятно! Но что такое НР? На ее любопытство Ториэль мягко выдохнула и сказала, что объяснит это на следующем занятии. И, видя ее усталую материнскую фигуру, Эни ощутила себя эгоистичным бревном и смущенно кивнула. Потом, когда у них будет время, она расспросит Королеву об этом.       Но, говоря о времени, ей уже пора — рейсовый автобус ждать не будет. Убрав в свой инвентарь пирог Ториэль (и он должен сохраниться теплым!), а также сумку, оставив в карманах лишь билет, телефон и документы, Эни поспешила обуться и натянуть куртку.       Уже выйдя за порог и ощутив, как глаза запекло от сжимающей грудь тоски, она развернулась и посмотрела на стоящих за спиной монстров. Разлука будет недолгой, но Эни уже скучала. Она постаралась улыбнуться как можно радостней.       — Спасибо вам. Я даже не ожидала, что вы так все соберетесь и… Вау, я правда не хочу уезжать, хах. Но я вернусь домой как можно скорей! — она тараторила и неловко мяла руки, глядя на всех них.       — О, Эни, мы будем ждать, — Ториэль шагнула вперед с открытыми объятиями, и девушка не в силах была противиться резко возросшей в душе нужде. Она нырнула вперед, чувствуя нежный мех под щекой и теплые ладони на спине.       С тихим вскриком к ее ноге прижалось маленькое тело — Фриск. Эни отлипла от комфортной фигуры Королевы и сложила ладони в слова: “Скоро увидимся, маленький учитель”. Гордая улыбка на лице ребенка делала что-то очень смешное с ее сердцем.       Стоило им отойти, как громким вихрем на нее обрушилась Андайн, держащая подмышкой красную Альфис, и сжала в яростных тисках. А после, с влажным “НЬЕХЕЕЕЕ”, вокруг них аккуратно обвились длинные скелетные руки. Над головой Эни услышала громкое “ШМЫГ”.       — Папирус, ты плачешь? — о, нет, дорогое солнце, только не это. Она не думает,что ее сердце сможет выдержать вид плачущего милого скелета.       — НЬЕХ, КОНЕЧНО НЕТ! ВЕЛИКИЙ ПАПИРУС НЕ ПЛАЧЕТ ПРИ ПРОЩАНИИ, ЧЕЛОВЕК! ОН ЛИШЬ ПРИТВОРЯЕТСЯ, ЧТОБЫ ТЕБЕ НЕ БЫЛО ТАК НЕКОМФОРТНО ВЫРАЖАТЬ СВОИ ЧУВСТВА! — бахвалился Папирус. Из уважения к его гордости, Эни постаралась не пялиться на оранжевую пудру на переносице скелета. И на такие же оранжевые капельки, собравшиеся на его глазницах. Ох.       “Папирус, ради всего святого, нельзя же быть таким милым”, — мысленно выла девушка, отводя взгляд. Большой, страшный (субъективно!), сильный монстр-скелет плачет из-за недельного расставания. Нет, это было слишком для ее слабого сердца!       Распутавшись из объятий, Эни улыбнулась каждому из них и заметила прилипшего к дверному косяку Санса. Неизвестно, в какой момент он проснулся, но вот он тут — стоит так обособленно, что ей захотелось втянуть этого ворчуна в самые жаркие объятия на свете. Но Эни только подошла ближе, смягчаясь при виде чужой усталости, и протянула руку.       — По тебе я тоже буду скучать, костяная задница, — она смотрела, как он усмехнулся, опустил взгляд на ее ладонь и протянул свою в ответ.       — хех, ты преувеличиваешь свою одинокость, — раздались крики “САААНС!”, смех Королевы, и прохладные кости коснулись кожи в рукопожатии.       Раздался звук пердежа. С самодовольной ухмылкой скелет поднял руку, демонстрируя подушку-пердушку. Эни ничего не могла с собой поделать, но искренне рассмеялась при виде этой детской ерунды.       С тяжелым сердцем она попрощалась со всеми и двинулась в путь. Возможно, Эни обернулась раз или два. Или три. Гм. В конце концов, дом и ее друзья скрылись из виду. И вскоре она прошла через районы монстров, заглянув по пути к Гриллби и пообещав вернуться через неделю (и получив щедрый пакет еды в четвертую ячейку инвентаря). Она шла по оживленным улицам и смотрела по сторонам так, будто хотела навсегда запомнить все, что видели ее глаза. Эни не знала большинства видов монстров, которых видела, пусть они с Ториэль и заполняли этот пробел в ее знаниях. Да, Эни не знала многих из них, а лично — практически никого, и все же. Что-то было в этом месте, в эти улочках и лицах, что в какой-то момент крепко сплелось со словом “дом” в ее подсознании. Она чувствовала себя комфортно здесь. Свободно, как бы это ни звучало. Эни не хотела уходить.       Но иногда нам приходится делать то, что нужно. И через час она сидела на своем месте в автобусе, возвращаясь в родной город и смотря на исчезающий в окне Эботт-сити. Эни возвращалась домой, но чувства ее были полностью противоположными.

***

      Тетя Кэт или Катарина Фаррелл была женщиной совершенно особенной. Она обладала красотой, не данной от природы, но выращенной, выпестованной ее твердым характером и острым умом. Угловатое, словно высеченное из камня лицо с острыми скулами и подбородком обрамляли подстриженные под боб иссиня-черные прямые волосы. Тонкие губы, окрашенный в темно-бордовый, редко носили улыбки, стальные серые глаза препарировали каждого, кто смотрит в них дольше одной секунды, а тонкие выщипанные брови могли уничтожить одним насмешливым движением любого, кто встанет у этой женщины на пути. Предпочитающая деловые костюмы, простые и практичные вещи, сухие строки договоров — Катарина олицетворяла собой образец бизнес-леди. Что являлось абсолютно ошибочным первым впечатлением, ведь в бизнесе она не разбиралась совершенно. Но любила пудрить людям мозги и смотреть, как те извиваются под кинжалами ее глаз.       Да, Катарина Фаррелл была женщиной совершенно особенной. Кроме того, она любила коллекционировать вещи. А именно — людей. Мужчин. Мужей. Она собирала их как красивые марки, обирала до нитки, а после оставляла за спиной в рыдающем беспорядке. И каждое новое обручальное кольцо, сданное в ломбард, Катарина праздновала бутылкой французского ликера. Чем слаще — тем лучше. Она истово верила, что только бешеная доза сахара может скрасить этот темный, прогнивший мир. И деньги. Огромная куча денег. Ее жизненные принципы строились вокруг одной идеи: если бюджет, который ты потратила на себя, меньше бюджета небольшой страны, то это — карманные расходы.       И среди всех этих неоспоримых достоинств ее личности, у Катарины был один чудовищный минус: она свято любила свою семью. Возможно, не так свято, как деньги, но очень близко.       И именно на эту постыдную слабость Эни рассчитывала изо всех сил. Сидя в маленьком, но смущающе шикарном кафе в ожидании, она едва удержалась от порыва подорваться с места и вытянуться стрункой при виде вошедшей в заведение женщины. Сбросившая в руки водителя шикарную белоснежную шубу и отославшая мужчину прочь движением пальца, Катарина подняла фамильные серые глаза на племянницу. — Здравствуй, Эния.