Дети Долгого Лета (продолжение фанфика "Дорнийская жена")

- Дай-ка сюда, - голос Джейме. – Я сам. Не трогайте ее. Она посмотрела на потолок кареты, качавшийся над головой. Теперь в крыше зияла прореха, сквозь которое глядело на Бриенну синее небо, чистое, фарфорово-беззаботное, будто и не замечавшее блуд, кровь и грязь, что творили люди под ним. Прошло уже несколько дней пути, а в груди у Бриенны все еще что-то болело при каждом вдохе и выдохе. И при каждом ударе колеса о камень. Карета ехала неуклюже: колеса ее тоже немало пострадали. Охали при каждом повороте и болтались, кое-как закрепленные подручными средствами. В отряде Гериона был человек, называвший себя лекарем, но старик ласково называл его «мясником». Осмотрев Бриенну после битвы, мясник Ринд объявил, что у нее сломано ребро и только чудом оно не воткнулось в легкое или в сердце, и что для заживления требуется ждать, да крепко обматывать ее широкими бинтами. Джейме вместе с какими-то воинами Ланнистера нарезал бинты из парусины и всякой подручной дребедени. А Бриенну, замотанную, точно в корсет, крепкими руками Ринда и Джейме, уложили на узкую постель и велели с нее не вставать. Карету поставили на колеса и впрягли в нее несколько лошадей. Так они потянулись прочь по дороге демонов, медленно, в каком-то сумрачном сосредоточении. Поздним вечером Ринд дал ей снадобье, после которого она уснула сном крепким, беспробудным и мрачным. Проснулась от голодного писка детей, а еще от голоса Джейме. В раздражении он продолжал: - Оставьте нас. Я уже сам приловчился заматывать эти тряпки… - Ты нашел ее? – она разлепила сухие губы. – Она всегда шла за нами… Джейме заглянул в ее лицо сверху вниз, нервно повел плечом и поглядел куда-то в сторону. - О чем твоя жена толкует? – проворчал мясник. - Неважно. - Кошка, - Бриенна села на локтях. – С нами были кошка и двое котят. Мясник улыбнулся, от чего сетка шрамов на его широком плоском лице пошла волнами, наливаясь кровью и словно бы зажив собственной жизнью: - Котята при нем, я видел. А на что они тебе? У тебя двое своих! - А разве я не видел там, под одной повозкой… - начал было молодой, смешливый голос в углу кареты, и Джейме его перебил: - Наверное, убежала и спряталась подальше. Бриенна легла, встревоженно моргая. Джейме умел лгать, как и все из его семьи. Только вот с нею у него не очень-то выходило. - Наверное, - тихо сказала она, не в силах вернуться мыслями к погибшей Царапке. – Скорее всего… Карета остановилась, мужчины вышли, а Джейме принялся возиться с Бриенной, уговаривая ее потерпеть. Он туго перемотал ее под грудью, потом помог сесть. Дети лежали в маленьких свертках из тряпья, которыми устлали корзины, тихонько хныкали. - Мне пора их кормить. - Ладно. - Ты уже говорил с ним? - Нет. - Возможно, самое время. - Я не буду говорить с дядей Герионом без тебя, Бриенна. Она поглядела исподлобья, пока он осторожно брал малышей и передавал ей по одному, держа эти свертки как величайшую драгоценность. При взгляде на детей лицо Джейме всегда светлело и становилось почти беззащитно, и Бриенна думала: вот в такого я должна была влюбиться. Но правда была в том, что она полюбила Джейме Ланнистера таким, какой есть, и, возможно, в самый темный час, отмеренный ему на земле, но изменить этого, как выразился Тайлер, вернуть потраченную цену – было нельзя. Невозможно… Дети принялись есть, а Джейме сидел на полу, привалившись спиной к стене кареты. - Это очень больно? – вдруг спросил он. - Что? - Ну вот… - он обвел рукой вокруг нее, и она догадалась. - О боги, Джейме! Ты был отцом трех детей! И ты ничего об этом не знаешь?! - Откуда мне знать, - проворчал он, ухмыльнувшись. – Меня не подпускали столь близко. Впрочем, сестра частенько жаловалась на то и на се, и вроде как… Я так понял, что бывает больно. А у тебя… у нас сразу двое. - Это не больнее, чем сломанное ребро, - сказала Бриенна. – Я бы сказала, и совсем не болезненно, а, порой, даже приятно. Думаю, вы с сестрой тоже не доставляли матери много хлопот. - Мы были чудесными малышами, - хмыкнул он. – Если верить слугам. Тирион, вот кто был исчадьем. Все плакал и плакал… Он уставился куда-то далеко, погрузившись в воспоминания. - Знаешь, в юности я мало о ней думал. Почти и не вспоминал. - О ком ты? - О моей матери. Все казалось, что это… как-то неважно, уже прожито. Может, был некий стыд, учитывая, как сильно мы с сестрой… Как сильно мы ее… Может быть, предали. Предали ее надежды вырастить нас… Не такими. Однажды она мне приснилась. Не знаю, отчего так совпало. Я тогда встретил тебя. - «Встретил». Хорошее слово. Будто мы были представлены друг другу, знаешь… на балу. - Ну, имел счастье тебя узнать. Поближе. И не знаю уж, был бы я так очарован тобою, если бы встретил тебя на каком-то скучнейшем балу, одетую в шелк и меха, говорящую милые пустяки или вовсе держащую губки бантиком… Это не твое, Бриенна. Давай признаем раз и навсегда – не совсем твое. Она сморщилась. Один из детей оторвался от груди, поглядел на ее снизу вверх с лукавым обожанием - и улыбнулся. Она тоже улыбнулась, и тут живот малютки издал такой треск, что Джейме захохотал. Бриенна покраснела. - Вот это буря, это ветер! Истинный воин, дядюшка верно заметил, право же слово! - Прекрати, - велела она, не зная, как его осадить. – Ты что, никогда не слышал, как дети портят воздух? - Извини, - сказал Джейме, продолжая хихикать. – Но, справедливости ради: ты тоже вряд ли, когда слышала такие божественные звуки. Сейчас успокоюсь. Тебе нельзя смеяться. - Я и не собиралась! Это лишь ты, как мальчишка… Ухмыляясь, он поднял с пола котенка. Тот едва слышно пищал, и писк скорее напоминал плач. Бриенна нахмурилась. Потом поглядела на стол, где, после торопливых сборов, свалили всю уцелевшую в битве утварь. - Подай мне вон тот сосуд, - велела она мужу. Джейме, удивленно сопя, поднялся, но исполнил приказ беспрекословно. После нескольких нетерпеливых указаний, он отыскал нужный предмет. Это был кувшин для кормления, оставленный красной ведьмой. Пока Джейме переодевал и укладывал детей, Бриенна нацедила молока. Джейме повернулся: и застыл в изумлении. - Что ты делаешь? - То, что должна. - Нет, ты серьезно? Дикость какая-то… Он замолчал в досаде. Лицо его было злым и печальным. Бриенна опустила глаза: - Надеюсь, им не повредит человеческое молоко. - Боги! Да что с тобой! Котята пили с жадностью, отпихивали друг друга от носика кувшина. Джейме тряхнул головой, что-то сквозь зубы пробубнил, но более не решился ей возражать. Так прошло несколько дней, пока повозка тащилась вдоль длинного обрыва, замедляя путь всему отряду. В один из долгих, полных закатного света вечеров дорога расширилась и ушла между скал. Там и встали на большой привал под сенью кривых сосен. Бриенна слышала, как трещат костры и лопается жир на тушах, насаженных на вертела. Слышала она и скрип этих вертелов, и разговоры мужчин, и плеск вина, налитого в кубки. Джейме сидел с нею рядом и пытался развлечь ее какими-то пустяковыми шутками, но она чувствовала, как он напрягся, как ему было не по себе от каждого звука приближавшихся к карете шагов. Наконец, она не выдержала: - Выйди к ним. Раздели с ними трапезу. - Нет, - упрямо сказал он. – Я останусь с тобой. - Мне ничего не грозит, раз уж до сих пор жива, - резонно возразила она. - Никуда не пойду, - уперся он. Бриенна только устало вздохнула. Дети поели, немного похныкали и повертелись, и уснули. Джейме, сидевший на полу, положил голову рядом с ее рукой на узкой постели и замер. Она погладила его грязные, свалявшиеся в дороге волосы, пальцами очень осторожно разделяя пряди. - Я знаю, что мы для тебя… Он перебил ее с неожиданной, страстной торопливостью: - Нет, не знаешь. Ты даже не представляешь, как сильно. Она улыбнулась, глядя в потолок. - Когда они только появились, мне доставляло удовольствие быть с ними, - медленно проговорила она. – Словно бы… Я не знаю, Джейме. Словно они как будто… Успокаивают. Ничего больше не имело значения. Джейме шевельнулся, поднял голову и пристально посмотрел ей в лицо: - Верно? Я думал, это только лишь я… - Нет, нет. Все так и было. Он робко засмеялся и погладил ее руку. - Может быть, это волшебные дети? - А может, самые обыкновенные. Просто… дети. Твои. И мои. - Я все еще привыкаю к мысли о том… В дверь постучали. Джейме суетливо подскочил, открыл, оглянулся на Бриенну, которая начала подниматься на локтях, сделал жест золотой рукой: лежи – и вышел. Она прислушивалась к разговору, но ничего толком разобрать не смогла. Вскоре дверь отворилась и вошел Джейме. Вид у него был слегка виноватый, но при том воинственный. - Что? – спросила она. - Ничего. Пустяки. - Ты словно бы испуган. - Глупости, Бриенна. Ей не понравился его тон, однако возражать сил не было. Джейме накормил ее ужином и дал воды, хлопоча, словно нянька, повторяя какие-то лекарские советы мясника Ринда и стараясь выглядеть весело, непринужденно. Он все поправлял подушки, сооруженные из тряпья и ниток под ее головой, когда дверь опять распахнулась. С улицы внесло густой запах дыма и пряностей. Свет от костров на миг погас, закрытый массивной фигурой, и в карету вдвинулся человек в рубиново-золотом длиннополом кафтане: - Значит, не желаешь побеседовать с дядюшкой, - добродушно проворчал Герион, проходя к столу и усаживаясь безо всяких церемоний. – Я так и подумал. Джейме выпрямился. Бриенна тоже сделала движение, чтобы сесть, но муж удержал ее за плечо: - Я велел передать тебе, дядя Гери… - Знаю, знаю, - проговорил Герион, бесцельно отставляя в сторону кувшины и кубки, - знаю. Он поднял голову и улыбнулся: - Будь по-твоему, Джейме. Мы побеседуем вместе с твоей женой. Бриенна подобралась, услышав это. Джейме же встал так, чтобы загородить ее, однако Герион только взмахнул рукой, каждый палец которой унизан был перстнем или кольцом: - Оставь это рыцарство для иных приемов. Мы ведь уже почти знакомы. Итак? Бриенна Мартелл, если не ошибаюсь. Регент-принцесса Дорна. Дочь Сельвина Тарта и наследница Закатного острова. Она открыла рот, чтобы ответить, и тут Герион повернулся, глядя ей прямо в лицо: - Ты была совсем малышкой, девочка. Верно, не помнишь меня? - Н-нет, я… - Нет, не помнишь. Корабль остановился на две или три ночи, а затем мы пересекли Узкое море. Твой отец, впрочем, устроил достойный прием, несмотря на траур, в котором он пребывал... Я взял тебя на руки и спросил, умеешь ли петь. Было тебе года четыре, едва ли больше. Волосы были украшены веночком из синих цветов, под стать твоим глазам. И ты была очень мила, хоть и отменно застенчива. Еще в ту пору я заметил, что лорд Сельвин очень любил тебя, Бриенна. Далее наши пути разошлись. А, вот и вино. В карету юркнул слуга. Звякнул серебряный поднос с плетеными бутылками и украшенными камнями кубками. Другой сквайр внес большие тарелки с фруктами и жареным мясом. Пока угощение расставляли на столе, Джейме, все еще в легком раздражении (Бриенна знала это в нём – растерянность его всегда была смешана с раздражением и даже злостью, он не любил подолгу пребывать в замешательстве), уселся напротив своего родственника. Он негромко, весомо проговорил: - Бриенна кормит грудью и не будет пить вина. - Ей и не предлагаем. Астен, принеси напиток для леди. И тех сладостей, что… Ну, ты знаешь, с орехами, изюмом и прочим… И этой, как ее? Любят все девицы. Розовой водой. Он пощелкал пальцами, и Астен, тонко-смуглый, услужливый юноша, подобострастно кивнув, убежал. Старик повернулся к Джейме: - Ну, а ты, мой золотой лев? Джейме удивленно поднял голову. Герион налил в два кубка и протянул один племяннику. - Дядя Герион, мне очень жаль, что это случилось… Прими мои самые… Джейме поперхнулся и смолк. Герион поднял кубок, осушил его в два глотка, вытер губы и уставился за окно. - Не так все должно было завершиться. Нет, вовсе не так. Все молчали, подбирая слова, но Гериону ответ был не нужен: - Я избаловал его. Все это моя вина. Теперь мой сын мертв и дочь… потеряна. - Это правда, насчет Ланны? – громко и быстро спросила Бриенна. - Что?.. Старик поглядел на нее, будто впервые видел. Глаза его затуманились, он выглядел потерянным и беспомощным. Стали видны годы, проведенные в скитаниях, о которых ей успел сообщить Джейме, впрочем, то были лишь его домыслы. Джейме представлял своего дядюшку едва ли не последним героем в роду, благородным искателем подвига. Однако, думала она, слушая эти разглагольствования, все куда сложнее, грязнее и запутанней. Герион, будто узнав ее мысли, сказал: - О нет, нет, нет. Устроенное безликим было лишь представлением, чтобы охладить его пыл. Так я хотел сделать его… Привести его к мысли, что… Впрочем, правда в том, что дитя не выжило. Учитывая, что они брат с сестрой, пусть лишь по крови, а не по утробе, я не склонен делать изумленный вид, девочка моя. Так бывает. Ланнистеры… всегда платят долги, говорили там, в Утесе Кастерли, и плата за нечестивый выбор бывает весьма велика. Кое-кому везет, - он посмотрел на Джейме долгим, пронзительным взором. – Но не моим детям. Нет. - Значит, она жива? - Жива. И укрыта от его поисков. - Теперь их уже не будет, - резко заметила Бриенна. - Нет, теперь… Нет. - Почему?.. - Мне нужно еще вина, - невпопад проворчал старик. – Джейме, наливай же. Она всегда так прямодушна? - Всегда, - грубо отрезал Джейме, впрочем, подчинившись приказу. – За это любима мною, и всем сердцем. - Какие пышные речи, - Герион поднес кубок к губам, ухмыльнулся и вновь осушил его одним махом. – Но я верю тебе. Ты мало способен ко лжи, скорее, к мимолетной хитрости, которая тотчас и расползется, лопнет от малейшего прикосновения, будто истлевшая тетива. Твой брат был способен на большее. - Он и теперь имеет к тому огромный талант. - Не сомневаюсь. Я всегда им восхищался, маленьким бесом... А, в Пекло эти воспоминания. - Он любил тебя. Восхищался тобою. - Мне ли не знать. Я дал слово твоему отцу, что удержу его от побега со мною вместе. Мальчишка. Калека, но умнее всех, кого я знал, а к тому времени знал я немало мудрейших людей Вестероса, включая… Нет, Джейме. С вами ему было нехорошо. Возможно, и следовало бы забрать его с собой… - Возможно, - Джейме наклонил голову. – Мало кто был счастлив в Утесе Кастерли. - Что верно, то верно. Логово львов, но прогнившее. Мы все искали свой путь, чтобы выбраться на волю. - Погляди только, куда этот путь завел тебя, - тихо заметил Джейме. Герион изумленно хмыкнул, а потом загоготал: - Погляди только, куда завели ТЕБЯ! Джейме, хоть и сдерживался, но тоже через минуту расхохотался. Они принялись хлопать друг друга по плечу, перебирать имена и вспоминать каких-то людей, которых Бриенна совсем не знала и шутить о том, что давно миновало, а потому было ей неведомо. Наконец, успокоившись, утирая выступившие слезы, они вновь разлили вино. Принесли угощение для Бриенны, но она отказалась. Дождавшись паузы в разговоре, сказала (и вышло слегка сварливо, но как уж получилось): - Лорд Герион, все-таки вы не сказали, почему. Старик посмотрел на нее покрасневшими глазами, медленно поставил кубок на стол: - А ты упряма, девочка. - Еще упрямее, чем полагаете, - огрызнулась она. - Хорошо. Хорошо. После всего, что случилось… И, наверное, боги хотели бы, чтобы я облегчил душу. Перед кем иным? И не подумал бы. Но вы Ланнистеры. Он еще что-то бормотал, и Бриенна уже испугалась, что старика сразило собственное крепкое вино, и Джейме начал встревоженно наклоняться к дядюшке, пытаясь разобрать его бубнеж, как вдруг Герион выпрямился, вскинул голову и сказал голосом совершенно ровным, сильным и ясным: - Он был хорошим парнем, несмотря ни на что. А я был ему плохим отцом. Здесь Тайлер прав. И он заговорил, все так же четко выговаривая каждое слово, не меняясь в лице, не рыдая, не улыбаясь, со спокойной рассудительностью приговоренного к казни. Бриенна и Джейме вначале слушали его, переглядываясь, поднимая брови и едва заметно кривясь в особенно странных моментах, но вскоре Бриенна устала и откинулась на подушку, и слушала старика, уставившись на звездную прореху в крыше. Он обладал даром всех Ланнистеров - превосходным красноречием, и, приправленное болезненной искренностью, оно производило на таких, как Бриенна, сильное впечатление. Она знала это за собой, и все же поддалась, жадно слушая, пытаясь представить все, о чем он повел рассказ. Она увидела, как Герион Ланнистер пересекает Узкое море и отправляется к морю Дымному, где попадает в засады и сражается с армией дикарей. Увидела, как его спасают другие обитатели Валирии, увозят, израненного, в свои стойбища, и как женщины, чьи лица обезображены каменной болезнью, ухаживают за ним, отгоняя смерть от полутрупа. Она увидела, как он вновь собирает команду, и вновь уходит, в погоне за фамильным мечом, который становится его путеводной звездой и единственной осмысленной целью. Разум его воспален, а кожа опалена солнцем, но он не заразился страшной хворью, потому и считает себя особенным, избранным, настоящим львом, явление которого предсказывали колдуны в этих бедных и диких деревнях, разбросанных по берегам некогда богатейших заливов. Она видела внутренним взором, как он встречается с женщинами там и тут, и оставляет их позади, покуда не встречает ту, единственную, дочь вождя из племени, что живет далеко на востоке. Они носят украшения из литого золота, и золота слишком много. Тяжелое, искусно обработанное, оно повсюду: на навершиях шлемов и обухах чеканов – острых топоров, на факелах, светильниках, на гребнях у женщин и на погремушках у детей… И чаще всего это свернувшийся, словно бы дремлющий в неге лев, а потому он принимает встречу за некий знак судьбы. Она увидела, как он увозит скуластую, тихую девушку с медовыми волосами и глазами, меняющими цвет от зеленого к серому, в зависимости от того, грустна она или улыбается, увозит на запад, вознамерившись прекратить свои поиски. Она увидела, как он держит на руках их сына, дает себе слово отныне стать хорошим отцом, как они вместе бредут по дороге: он, она и годовалый мальчик, очень хорошенький, совсем голый, с ножками, утопающими в степной пыли. Как они приводят в порядок заброшенную виллу в теплых землях, нанимая за золото отряды воинов и слуг. Как растут их сады и полнятся закрома, и подрастает маленький мальчик с зелеными глазами. Открылись ей и другие картины: приезд вождя за дочерью-беглянкой, короткий спор, в котором мелькает вдруг валирийская сталь. Ночь раздумий, пока он слушает их дыхание во вне, и, наконец, ее лицо, скрытое темным покрывалом, когда ее, рыдающую, сажают на огромную рыжую кобылицу. Она представила, и очень ясно, растущего без матери ребенка, его насмешливый и быстрый ум. Его отъезды, порой напоминающие побеги. Проигранные в кости отцовские сокровища, кредиторы, носящиеся за Тайлером по всему Эссосу. Сын Гериона рано понял, что имеет много талантов, одним из которых был талант быстро учиться, хорошему или плохому – неважно. И потому, вступив в банду шулеров, вскоре стал первым из них. Теперь уже он разъезжал по Эссосу в поисках должников. Где-то в одной из таких поездок он, кувыркаясь по всем самым пышным и самым ужасным борделям Браавоса, и встретил Ланну. Дальше представить было легко. Тайлер жил в двух состояниях: бесконечного кутежа или жуткой нищеты, когда его обыгрывали или, что чаще, обманывали и грабили. Он водил дружбу с самыми отвратительными бандитами, с самым жалким сбродом и с самыми искушенными потаскухами Вольных городов. Его возвращения к отцу превращались в бесконечные споры, свары, расставания, требования и жалобы, разъедающие те остатки любви, что еще меж ними оставались. И, наконец, последний побег. На этот раз он спрятался лучше всего. Герион получил вести о нем лишь от Эшлина, когда стало ясно, что ставки Тайлера в этой игре возросли многократно. «Тут появились... Ланнистеры», - мрачно промолвил Герион, налив себе вина. - Значит, это были вы, лорд Герион? – Бриенна вдруг вспомнила ночь перед боем в яме Дазнака. – Вы шли за нами там, в ночных переулках? - Мой человек, - бросил Герион не то самодовольно, не то нетерпеливо. – Не я лично. Впрочем… Какая разница? Я чувствовал себя обязанным присмотреть. - Или убедиться, - с храброй горечью вставил Джейме, в ответ получив от старика неодобрительно поднятую бровь. И быструю, ободряющую ухмылку от Бриенны. Несмотря на это, она решила, что лучше сменить тему: - Но почему… как вы… Я имею в виду, тот бой… Попытка оказалась не столь удачной, как Бриенна надеялась. Джейме издал какой-то смущенный звук, и Бриенна замолчала. - А потому что у него одна рука, - совершенно бесцеремонно сообщил Герион, показав на племянника. – Думаешь, было бы справедливо? - Еще неизвестно, чем бы дело окончилось, - гневно фыркнул Джейме. - О, поверь. Ты плохо знал Тайлера. В конце концов, это Я его обучил сражаться. Кроме всего прочего, ты когда-нибудь спрашивал себя, был ли то первый его бой в яме Дазнака и не пытался ли я выкупить его в прежние бои? Да Пекло меня разрази, если нет. Джейме качнул головой, но дальше, наверное, спорить счел глупым. Бриенна была ему благодарна. - Вот и все, что было и что мы натворили. Думаю, потерял я его раньше, чем этот проклятый меч сделал свое дело. Определенно да, подумала Бриенна. - Вы совсем не знали о Ланне? - Зато знал кое-что о близнецах Ланнистерах из Королевской Гавани, - со злобой проговорил старик. – Это взбесило меня. Казалось, он сделал все назло мне, чтобы доставить еще больше страдания, чтобы наказать. Известие, что мой сын, мой собственный сын… Мы с Киваном и Тигом всегда были в тени Тайвина и хотели покинуть ее, и, утешая себя, я всегда полагал, что уж его-то просчеты и его расплата за них будут пострашнее моих. Тайлер унизил не себя, а меня. Запятнал этой мерзостью имя, которое я, единственный теперь, надеялся сохранить чистым по эту сторону Узкого моря. Джейме побледнел и выпрямился, и Бриенна отвела от него смятенный взгляд. Герион, вздохнув, сунул нос в кубок, сморщился: - Покуда не стали доходить эти мерзкие слухи? Я даже не думал о ней. Впрочем, я посылал им в бордель немного денег. Когда мог и когда… мог вспомнить. - Понятно. - Что? Думаешь, сколько еще златовласых бастардов тут разбросано по всем землям? Сколько бы ни было, сын у меня один. Я узаконил его, дал ему свое имя, и… Что? Что вы все вообразили? Джейме хмыкнул, хотя и без веселья. Бриенна потерла закрытые веки ладонями: - Думаю, что вы совершили множество ошибок, лорд Ланнистер. Иные из них попросту ужасны, непоправимы и причинят вам еще много боли. Я не хочу вас судить. Вы спасли моего мужа и меня. Возможно, из родственных чувств, но… Нет. Есть вещи, о которых нельзя говорить «да, но». И все, что до слова «но» - вовсе не лошадиное дерьмо. Выслушав ее, Герион выразительно цокнул языком, повернулся к Джейме и ткнул в кувшин с вином: - Что-нибудь осталось? Чего же ты ждешь? - Заведите себе виночерпия, дядюшка, - проворчал Джейме, наклоняя кувшин над кубком. – Однорукий в таком деле не помощник. - Меня все устраивает в нашей компании. Ты знаешь, что такое светлый ум? Встречал ли прежде в женщинах? И знаешь ли ему цену? - Я не… Ох. Ну, разумеется. - Нет, - грустно сказал старик. – Не знаешь. Я вижу по твоему глупенькому лицу, мой маленький Джейме. Не совершай же моих ошибок: никогда не отнимай ее от себя и не позволь этого никому сделать. Дети проснулись и начали, кряхтя, заводить свою извечную песню, требование ужина. Оживился при этих звуках и лорд Герион. Он наклонился к корзинкам и принялся рассматривать сыновей Бриенны с самым неделикатным любопытством. - Оба мальчишки. Ну надо же. Одно лицо, словно бы… Упрямое и наивное в этом упрямстве. Да, одно, и это твое лицо, Джейме. - Знаю. - Ходят слухи, будто отцом мог быть тот слизняк, кровавый принц Мартелл. Даже смешно и подумать. - Я убил его прежде, чем он мог бы претендовать на отцовство, - скучающим тоном сообщил Джейме. – Прежде, чем даже мысль о таковом посетила бы кого-то из нас. Думаю, слухи до Эссоса тоже дошли? - Думаю, тебе придется немало сделать, чтобы убедить твоего брата отказаться от идеи выдать их за отродье Мартелла. - Они мои, - поднимаясь во весь рост, резко сказал Джейме. - Мне пора их кормить, - примирительно проговорила Бриенна. – Довольно споров, милорды. Оба мужчины поглядели на нее с изумлением, к которому, впрочем, примешалось некое уважительное сомнение. Джейме подал ей малыша, а, когда выпрямился, оба увидели, что старик держит в руках второго. Бриенна, задержав дыхание, протянула руку: - Отдайте. Герион тотчас отдал ей мальчика, на лице его читалось уязвленное самолюбие и в то же время самодовольство: - Ты достойная мать этим двоим. Этот, - он кивнул на мальчика, которого только что держал. – Вылитый Герольд. Справедливейший из королей Утеса. - Мы еще не давали имен, - начал было Джейме. - Ну, - старик усмехнулся, - может, вам недоставало меня. - Возможно, мы примем к сведению, - вежливо пробормотала Бриенна, перекладывая детей ближе к груди. - А этот, – старик ткнул пальцем в другого, - Эдвин. Последний славный король Тарта. - Мне придется кормить их, так что… - Джейме? Проводишь меня до шатра? С этими словами старик, пьяно шатаясь, выбрался из кареты. Джейме задержался, но, поймав взгляд Бриенны, выскочил за Герионом следом и прикрыл за собою дверь. - Несносные, - сказала она, когда дети начали есть. – Ланнистеры. И вечно столько бед в этом семействе… И почему, скажите на милость, «Эдвин»? Мальчик приоткрыл один глаз и покосился на нее, будто услышал собственное имя и решил на него откликнуться. - Ну уж, в самом-то деле! «Герольд»? Это имя Джейме даже не предлагал. Тут второй ребенок оторвался от груди, поглядел на нее снизу вверх, сморщил нос и фыркнул. - Ладно, - сказала она негромко. – Мы обсудим все позже, ладно? Теперь ешьте. А потом придется поужинать и мне. После вас я всегда ужасно голодная. Кто же знал, что так бывает, а, Эдвин?.. Джейме вернулся, когда она уложила детей и начала умываться. Он сел на пол и долго разглядывал спящих малышей, а потом пробормотал: - Герольд. Эдвин. Встреча королей с запада и с востока… - Джейме. И ты туда же? - Мне начинает нравится его предложение. - Лишь потому, что он твой родственник, наверное. - Нет, ну почему же. Причина не в нем. А детей уже слишком долго не нарекали, это было нехорошо. Тут дядя Гери прав. - Сильно ли твой дядя Гери пьян? - Скорее, в сильном горе. Но… держится. Что мы, Ланнистеры, умеем, так это держать лицо. Она села, протирая ключицы мокрым полотенцем. - Может, и к лучшему, что вы побеседовали наедине, - сказала Бриенна, наконец. – Ты был нужен ему. Не мы с тобою, а лишь ты. Джейме посмотрел на нее искоса: - Светлый ум. А ведь и в этом старик прав. Странно другое. Что я помню его вовсе не стариком… - Прошло больше двадцати лет. - Верно. Верно, и все же… Тут Джейме насупился и уставился перед собой. - Что-то еще? Что он сказал тебе? – насторожилась она. - Обещай, что не станешь сердиться. - Прежде, чем обещать такое, я должна… - Я знаю, что это тебе не понравится, Бриенна. - Тогда и клятв с меня не бери. - Не стану. И он умолк. Бриенна шумно вздохнула: - Скажешь, когда будешь готов. А пока помоги мне лечь, с этими бинтами все так неудобно. Джейме торопливо вскочил и принялся вокруг нее крутиться и, когда голова ее коснулась подушки, уставившись ей в глаза, сказал: - На время, покуда мы обременены твоей раной, покуда дети еще так малы, он… Думает, так будет лучше. - Думает - что? Тут ее муж набрал в грудь воздуха и храбро выпалил: - Мой дядя… Лорд Герион предлагает нам остаться с ним. В его владениях. В земле Долгого Лета.