Дети Долгого Лета (продолжение фанфика "Дорнийская жена")

Ребенок лежал в канаве и, будь Бриенна невнимательнее, так и остался бы там. Тайлеру и дела не было до таких пустяков. Ребенка вообще можно было принять за дохлого щенка шакала, или за степную кошку, или еще кого: груда желтого от гноя тряпья и какие-то облепленные мухами кустики шерсти там, где должна была быть голова. Однако Бриенна первая уловила звук, идущий от него, и почудилось ей в нем нечто человеческое. Она остановила повозку, спрыгнула, охнув: острые булыжники ударили по подошвам сапог - и пошла на плач. Догнал ее Тайлер, когда она наклонилась, придерживая живот, вытянув шею. Высоко в небе пустельга зашлась рассерженным криком. - Не трогай, - сказал Тайлер, увидев, что Бриенна протягивает руку к хрипло вякавшему свертку. – Гляди. И он носком сапога поддел торчавшую из груды тряпья красную ленту. - И что? Говори яснее, – буркнула Бриенна, думая о том, что сейчас его помощь ох, как понадобится, так что грубить ему не следовало бы, но какой же несносный тип… - Приматывают к заразным умирающим. Или к мертвым, - будничным тоном сообщил Тайлер, отвернулся и побрел по склону наверх. Лошадка его щипала траву, но он начал отгонять ее от заразной канавы. – Не трогай ничего и иди сюда. Еще не хватало тебя потерять! Бриенна не смогла бы сказать в точности, к кому – к лошади или к ней - обращал Тайлер свои слова. Они проехали уже несколько зараженных поселений. Места эти отличались особенной угрюмостью, а по ночам пылали погребальными кострами и разражались громогласными стенаниями, в коих Тайлер, сведущий в местных обычаях, определил молитвы Огненному богу. Бриенна знала от своего отца, что в детстве перенесла алую хворь, чему свидетельством было несколько рябых шрамов, которые, впрочем, на ее конопатом лице не особенно выделялись… Однако, из страха за нерожденное дитя, она слушалась Тайлера и объезжала похоронные процессии, сворачивая с дороги каждый раз, как появлялись закутанные в красное жрецы, поющие тонкими голосами дети или когда крестьяне волокли на подводах тела своих родных. Слушалась она его и в том, чтобы пить из колодцев лишь после половины дня пути от таких вот городишек или деревень, а также в том, чтобы не покупать у зараженных еду (не сказать, правда, что еды было вдосталь – мор здесь всегда шагал рука об руку с голодом). Хуже страха за дитя был ее внезапный ужас при мысли о том, что алая хворь, идущая с востока, может волною накрыть и караваны, спешившие в Миэрин. Как ни силилась она вспомнить, не могла бы сказать и под пыткой, подверглись ли когда-либо моровому поветрию земли Ланнистеров, а следовательно – выжил ли Джейме, перенеся хворь, или благополучно избежал заразы. Она перебирала в памяти все разговоры, ненавидя себя за то, что никогда даже не интересовалась его судьбою до встречи с нею – а в особенности до взросления. Маленький Джейме вообще не существовал для нее, был частью собственной семьи. К тому же семью эту она терпеть не могла, и… Какая же я себялюбивая, глухая, тупая идиотка, ругала себя Бриенна. Она мысленно возвращалась к придворной болтовне, к словам Тириона, что катались, будто речные жемчужинки, одно за одним, шутки, прибаутки, байки о Ланнистерах, Старках, Тиррелах… О Ланнистерах. И Бриенна вновь и вновь пыталась вспомнить, были ли в тех словах упоминания болезней. И, не найдя в глубинах памяти никаких сведений, она приходила в тупое и скверное отчаяние. Ей представлялось, совершенно отчетливо, до странности ясно, что в эти минуты, покуда она гадает, страшиться ли ей за него или нет, Джейме УЖЕ умирает где-то там, вдали от нее, покрывшись коростой и гноем. Казалось, что он зовет ее в предсмертном стоне, когда язвы покрывают не только тело, но и гортань, и в этом стоне столько боли, столько отчаяния… Тайлер, в один из дней долгого пути заметив ее тоску и тревогу, сказал: - Не беспокойся. В караванах много жрецов, лекарей и провожатых. Они свои богатства хорошо сторожат. Они никогда не пойдут дорогой алой хвори. - Я не знаю, болел ли Джейме алой хворью… - вырвалось у нее, и она прикусила язык. Какой прок вообще обсуждать ее страхи с бессердечным Тайлером? Во всей этой истории наемника волновало лишь золото. Тайлер поглядел прямо перед собой и быстро проговорил, словно не успев даже обдумать: - Болел. Бриенна застыла: - Что?.. Он повернул голову и безмятежно улыбнулся: - Полагаю, все на том берегу ее перенесли, м? Она идет волною, на исходе зимы. А зим там, у вас, куда как больше. Только и всего. Он лжет, сказал голос Джейме внутри нее. Однако она не знала, как добиться правды. Тайлер Златолюбивый умел всякий разговор обернуть таким образом, чтобы выставить ее туповатой и недалекой, а себя – честнейшим из людей. - Тебе что-то известно? – предприняла она новую попытку. – Кажется, ты кое-что знаешь о Ланнистерах… Но на ее расспросы он только смеялся, шутил, пожимал плечами и, в самом деле, вскоре Бриенна почувствовала себя донельзя глупо. Однако теперь, наблюдая, как он деловито отводит лошадь и что-то ворчит себе под нос, она подумала: хватит с меня. Он здесь вовсе не главный. Она поглядела на сверток, сердце ее сжималось от жалости. А кулаки – от злости. Кто мог выбросить дитя, пусть и больное, словно груду мусора в придорожной канаве? Присев, она осторожно перевернула сверток. На нее посмотрел один темно-лиловый, пустой от страдания глаз. Она откинула край тряпки и увидела, что ребенок покрыт заживающими струпьями. Поднимать его было тяжело, главным образом потому что мешал ей собственный живот. Однако она дотащила ношу до повозки и, стараясь не обращать внимания на возмущенный бубнеж Тайлера, положила дитя на свернутый пестрый платок. У ручья, который им встретился через милю пути, Бриенна размотала тряпки, чтобы вымыть бедолагу, и тут обнаружила, что ребенок был девочкой лет трех или около того. У нее были темно-русые, тугими колечками вьющиеся волосы и глаза темно-синего цвета: чернильные глаза, в которых почти не было видно белков. Девочка хныкала и едва шевелилась. Бриенна напоила ее водой. Пил найденыш жадно, долго, захлебываясь, а потом эти странные глаза закрылись, и она замерла. Бриенна прижала ухо к маленькой груди. Сердце стучало пойманной птичкой. С розовой кожи слезали гнойные струпья, размоченные водой, отпадали длинными лоскутами, это было и странно, и отвратительно. На всякий случай Бриенна положила дитя на бок, думая, что прикосновение жестких досок может причинять боль ее изъеденной болезнью спине. Тут над ухом у нее вновь раздался противный голос. - Зачем? – в который раз поинтересовался Тайлер. – Зачем ты ее взяла? Бриенна протянула к нему раскрытую ладонь, но смотрела на спящую девочку. - Что? – задребезжал Тайлер. - Дай мне кинжал. Нож. Что угодно. - Наконец-то дельная мысль, - обрадовался он. – Видишь, она больна. И, скорее всего, при смерти. Время облегчить ее страда… Бриенна сунула кинжал под обрывок красной материи, которым обмотали запястье несчастной, и разрезала. Она швырнула ленту в дорожную пыль. Тайлер скорчил гримасу: - Какая же ты дура, Бриенна Мартелл. - Тарт. - Это неважно. Просто изумительная идиотка! Она вернула кинжал с кривой усмешкой: - Очень ошибаешься, если полагаешь, будто такие слова меня заденут. - Позволь угадаю. Ты их слышала сотню раз? - Возможно, поболее. - Так говорившие были чертовски правы! – взорвался Тайлер. Тут девочка проснулась и разрыдалась. Бриенне пришлось гладить ее кудряшки и утешать ее, а потом вытирать слезы краем платка, а потом укутывать ее в чистую тайлерову рубашку и говорить всякие глупости, которые она сказала бы Леди Царапке. Вот только Царапки больше нет, подумала она с горечью. Как ни странно, ребенок от ее слов утешился. Всхлипывая, девчушка лежала на дне повозки и рассеянно таращилась на Бриенну. - Ты, может быть, голодна?.. Ответа не было. Бриенна достала из сумки хлеб и кусочки вяленых овощей, которые в этих краях изготавливали, высушивая на летнем солнце репу, морковь, тыкву и всякую всячину. Она забрала у негодующе пыхтевшего Тайлера медную миску, в которой они, бывало, разогревали еду у костра, налила в нее воды и набросала туда овощи. Подумав, раскрошила хлеба. Девочка немного поела, опять закрыла глаза и замерла. Рот ее был приоткрыт, на остром маленьком подбородке сох кусок хлебного мякиша. Бриенна протянула руку, чтобы вытереть лицо ребенка, услышала шумный вздох Тайлера и руку тотчас спрятала, устыдившись чего-то, сама не понимая, чего. - Может, идет на поправку, - промямлила Бриенна, лишь бы нечто сказать. Тайлер вскочил в седло, всем видом своим выражая, как ему наплевать. - Тайлер, - позвала Бриенна. - Хватит. Если бы знал, с кем спутаюсь, вообще бы в это не полез. - Она всего лишь ребенок! Тайлер!.. Бриенна запоздало поняла, что, ускоряя шаг, идет рядом с его лошадью. Он двинулся вперед по дороге, не дожидаясь спутницы. Бриенна схватила было поводья, но Златолюбивый смахнул ее руку: - Убери! - Куда ты? Ты нас здесь оставишь? - Вас? Кого – вас?! - Это дитя, должно быть, идет на… Он тронул бока лошади, та пошла быстрее. Бриенна остановилась, провожая взглядом его спину и покрытый пылью зеленый плащ. Вся его фигура выражала брезгливое осуждение. Когда Бриенна вернулась к повозке, ребенок все еще спал, но, к ее приятному изумлению, свернулся калачиком. Она накрыла девочку шерстяной попоной. Солнце клонилось к холмам, обещая прохладную ночь. На берегах оставленного позади ручья, в камышовых зарослях покрикивали выпи и низко пели лягушки. Повозка тронулась, поскрипывая расшатавшимися без кузни колесами. Когда Бриенна нагнала Тайлера, выкатилась похожая на белый бутон зимняя луна и уставилась на путников бесстрастным своим ликом. По холмам разливался серебряный свет. - Что мы будем с нею делать? – спросил Тайлер, первым не выдержав молчания. Бриенна не знала, что ему отвечать. - Я прежде был схож с тобою, - сказал он негромко. – Когда-то… Давно. С тех пор понял одно. В моих дорогах любое бремя не только тяжело, но и опасно. - Я УЖЕ несу бремя, - сказала Бриенна. Он повернулся и грустно скривил рот: - Вот, и я о том. - Чем она нам помешает? Тайлер сморщился: - Отвечай-ка. Наверняка знаешь, заразна она или нет? - Не знаю. - Тогда зачем подобрала? Затем же, подумала она, зачем Джейме взял с собою кошку. Не мог не взять, вот и все. Вспомнилась ей вдруг девочка в Водных Садах, Джолен Дейн. И то, как Джейме, не раздумывая, пришел ей на помощь. И то, как она, Бриенна, размышляла, не будет ли его рыцарство еще одной ловушкой, ошибкой, дорнийским капканом, чтобы помешать ей в ее безнадежном деле: победе и бегстве. Под утро въехали в городишко, гудевший от псалмов во славу Огненного Бога. Вдоль сточных канав лежали укутанные в белые простыни тела несчастных. Красные ленточки трепал зловонный ветер. Собаки бегали меж мертвецами, выли и дрались. В единственной таверне, к изумлению путников, царило веселье. Лилось рекою вино, слышались взрывы смеха. Вскоре Тайлер, вернувшись к Бриенне, укрывшейся в своей тележке под пологом, сообщил: - Купец, проезжающий здесь, празднует выздоровление старшего сына. Говорит, он всю дорогу возносил молитвы Рглору, а теперь вот уверовал в исцеление. Красные жрицы так и вьются, а он раскидывает монеты, не считая. С ним гуляет вся его челядь. Девочка, которую Бриенна кормила хлебом и поила водой, задрожала, когда снаружи раздались очередные громогласные и нестройные вопли. Она прижалась к боку Бриенны и спрятала свое лицо в складках ее кафтана. - Не бойся, - Бриенна понизила голос, глазами показывая Тайлеру, чтобы задернул полог. – Нас тут никто не потревожит. - Может быть, - сказал Тайлер. – Им не до нас. Но лучше все же пойти под крышу. Он долго не возвращался, а, когда вернулся, сунул голову в тележку, к задремавшим в объятии Бриенне и девочке: - Идемте. Дали место в хлеву. Все лучше, чем так! Спорить с ним у Бриенны не было сил. Ребенок не отлипал, вцепившись в ее одежду мертвой хваткой. Бриенна донесла ее до кучи соломы, укрыла плащом Тайлера и села рядом. Тайлер притащил откуда-то масляный светильник и долго возился, распрягая лошадей. Наконец, он бухнулся на стог, подняв в воздух облачко соломенной пыли. - Отличные ребята, - сказал он, обращаясь к скрытому во тьме потолку. – Просто… Зевок. - Просто отличные. Он похлопал себя по груди. Бриенна услышала звяканье монет. - Ты не красная жрица, - прошептала она, прикрыв глаза ладонью. Девочка спала, ткнувшись лицом ей в подмышку. Лежать на спине было неудобно, мускулы ныли, хотелось опорожнить пузырь и попить, но она боялась шевельнуться. – За что они тебе заплатили? - За приятные слова, - буркнул Тайлер. – В отличие от некоторых косноязычных баб, я владею искусством красиво поздравить высокого человека. И я приглянулся его жене. Одной из них, той, что… Бриенна хмыкнула: - Не сомневаюсь. - …Мать выздоравливающего мальчика. Вот так, дорогая моя Бриенна Мартелл, она же Тарт. Со мною не пропадешь. Она решила, что отвечать на это хвастовство нет смысла. Некоторое время Тайлер лежал молча, а потом тихо сказал: - Подвинь ее ко мне. Сама встань и сходи вон туда, к порогу. Я оставил кувшины воды, тот, что медный – для умывания, а с чеканным серебром – для питья. Ей бы насторожиться было в тот миг, как его голос стал так монотонно-ласков, но Бриенна, наверное, слишком устала. Она повиновалась деловитым приказам. Когда вернулась, увидела, что девочка и Тайлер крепко спят. Уснула, пристроившись рядом, и она: на всякий случай положив руку поперек мягкого животика ребенка. А проснувшись, обнаружила под своей ладонью пустоту. Со двора доносился голос Тайлера. Оживленный, глубокий, так и лился ручьем. И вдруг раздалось едва слышное хныканье. Не думая ни о чем, Бриенна вскочила и понеслась к солнечному прямоугольнику, и очутилась под яркими лучами. Рубашка на ее груди распахнулась, она запоздало подхватила завязки. Она была босиком, волосы встрепаны, одной рукой оперлась на коновязь. Очень вовремя, потому что от резкого подъема живот ее прямо-таки разрывало судорогой. Только теперь, тяжело дыша и согнувшись вперед, она увидела, что Тайлер стоит напротив какого-то мужика в темных одеждах. Тот держал девочку за руку. Она была раздета донага, лишь тонкая белая полоска ткани была обвязана вокруг животика. Девочка увидела Бриенну и зарыдала. - А, вот и ты, - повернувшись к Бриенне, приветливо сказал Тайлер. – Вот и она! Он повернулся к собеседнику. Мужчина оглядел Бриенну хмурыми лилово-серыми глазами, пожевал губами так, что дернулась рыжеватая бороденка. На щеке у него был шрам от старой татуировки, нечто вроде руны чернильного цвета. - Бриенна, душа моя, это Саяпи, отец малышки… Тайлер щелкнул пальцами, показывая, что запамятовал. Мужчина буркнул какое-то имя. - В общем, он безумно счастлив, что с нею все хорошо! По виду мужчины менее всего можно было предположить, что он счастлив, и безумно. Он угрюмо разглядывал Бриенну и Тайлера (тут его можно понять: странная компания - мелькнуло у нее в голове), но руку девочки не отпускал. Та стояла, всхлипывая, перебирая в пыли маленькими босыми ножками и не сводя заплаканного взгляда с Бриенны. - Вы оставили свою дочь в канаве? – спросила Бриенна, выпрямляясь, затягивая ворот своей рубахи и стараясь звучать как можно суше. - Ну, милая моя, ну, что… - нервно засмеялся Тайлер. Мужчина смерил ее презрительным взором. Ответил с сильным акцентом и с сильным отвращением, словно Бриенна являла собою какое-то особенно возмутительное и непристойное зрелище: - Думал, она умирает. Многие теперь умирают. - Вы оставили ее, - упрямо повторила Бриенна. - Я уже заплатил твоему мужу за спасение. - И я очень благодарен, - Тайлер замахал руками. Он повернулся всем телом к Бриенне, и лицо его выразило некую непроизнесенную тираду, главным в которой было: «Заткнись». Хлопнула дверь таверны, из нее выскользнуло несколько женских фигур. Закутанные в алые одежды, они окружили Саяпи и заговорили на чужом гортанном языке. В груди у Бриенны похолодело. - Что вы будете с нею делать? Одна из женщин схватила девочку за руку и потянула прочь. Саяпи заложил ладони за выложенный серебром пояс и расправил плечи. - Что вы делаете?! Куда вы… - Она непослушная, - сказал Саяпи, обращаясь к Тайлеру. – Твоя жена. А? - Ох, и весьма. Порой прямо сладу нет, - виновато захихикал тот. - Так приучи ее к порядку. - Что вы собираетесь делать? Ребенок хныкал, ее повели, уговаривая, тянули за собой, как козочку перед забоем. - Что… Одна из женщин обернулась и поглядела на Бриенну долгим, внимательным взором. - Многие в эти дни продают дочерей хозяевам борделей, - холодно сообщил Саяпи. – Я так не поступаю, хотя у меня их семеро, считая выжившую: и я мог бы безбедно прожить до следующего урожая. Если ты принимаешь меня за такого человека, женщина, то наносишь моей семье оскорбление. Он повернулся на каблуках и зашагал к крыльцу таверны. Красные жрицы окружили девочку, и ее маленькое, в свежих шрамах от корост тело скрылось в алом мареве: качались подолы их платьев и плащи, и закрывали дитя от Бриенны. Она дернулась, чтобы побежать к ним, отобрать малышку: и едва не полетела кубарем. Тайлер вытащил меч из ножен, преградив ей путь. - Пропусти! - Думай о своих детях, женщина, не о чужих! – крикнула вдруг одна из ведьм, а затем кто-то поднял вновь зарыдавшую девочку на руки. Они уходили все дальше и дальше, и миновали раскрытые ворота. Бриенна пихнула Тайлер в грудь: - Пусти меня! В этот момент Тайлер, все еще с обнаженным мечом в руке, поднял левую руку и замахнулся, сморщившись. Кто-то из зевак, следивших за перепалкой из темных углов заставленного сараями и конюшнями двора, одобрительно загоготал. Остальные цокали языками, что-то ободряющее бубнили. Невольно закрыв лицо от будущего удара, Бриенна попятилась, ее захлестнуло смятение, от которого все вокруг, и без того казавшееся каким-то вязко-мрачным сном, стало еще более нереальным. Голова у нее кружилась, к горлу подступила тошнота. Тайлер надвинулся на нее, навис, закрывая своим телом от веселящейся по углам черни: - Успокойся, - сквозь зубы. – Затихни! Уймись, не то я правда решусь тебя воспитать у них у всех на глазах. Этого хочешь? Видит Неведомый, я не хочу!.. Она не помнила, как вернулась в хлев, где принялась запихивать вещи в седельную сумку. Тайлер шел следом за нею и голос его звучал будто издалека. Словно голову мою сунули в эту лохань с водой, подумала Бриенна, дрожа от нахлынувших воспоминаний – не воспоминаний даже, а ощущений, таких же отчетливых, как тогда, в Дорне. Она не слышала обращенных к ней слов и потому, когда Тайлер схватил ее за плечо, поворачивая к себе, не думая ни о чем, замахнулась в ответ. Перед ее глазами мелькнуло бледное, перекошенное лицо молодого Джейме Ланнистера. - Хорошо, хорошо, хорошо, - затараторил он. – Хочешь ударить? Ударь! Только, прошу, прекратим этот спор, раз и навсегда! Она отпихнула Златолюбивого, с невозможным страхом понимая, что пыталась – или мечтала, но мечтала страстно - совершить с ним нечто ужасное. По щекам покатились злые слезы. Тайлер сделал какое-то движение, чтобы обнять ее или удержать, но Бриенна, вложив всю силу, толкнула его от себя. Он пошатнулся и шлепнулся на спину, и лошадь его беспокойно, тихонько заржала. - Не смей меня трогать, - процедила Бриенна, таращась на него сверху вниз, видя, как он трясет головой и пытается сесть в пыли и соломенном прахе. – Не смей прикасаться, ты слышишь?! Он молча кивнул и поднялся, наконец, делая вид, что просто споткнулся, а теперь поправляет свои ремни. Бриенна отвернулась. Выехали вечером, и несколько миль провели в молчании, ледяном и тряском, будто северные болота. Лошади резво шли меж поросших соснами и бересклетом холмов. Тайлер, как и всегда, не выдержал первым: - Что тебе за дело до этого дитя? Неужели мало того, кто в утробе? И не о нем ли должна быть вся твоя забота? Бриенне не хотелось ему отвечать, но она сказала: - Ты меня обхитрил, обманул, Тайлер. Все это приготовил заранее. Уходил, чтобы разведать, и вернулся, уже зная, что продашь девочку. - Я ее не продавал. - Именно так и поступил. Златолюбивый. Она видела, что спина его, прямая в высоком седле, дрогнула от этого слова, произнесенного ею, словно оскорбление. - И ты вообще не ведаешь, отец ли он ей в самом деле. - Я все разведал прежде, чем мы ударили по рукам. - Конечно, - сказала она. – Как же теперь мне не верить твоим словам. - Не хочешь – не верь. Любой иной мужик в том городе купил бы живую девочку совсем для других дел. А нашу, если ты вдруг не заметила, забрали красные жрицы. Это лучшая участь для всех, кто теперь путешествует, не имея при том… - Видишь ли, Тайлер, бастард из борделя, - перебив его, самым сладким и спокойным тоном проговорила Бриенна. - Я ЗНАЮ, что делают красные жрицы с маленькими девочками. - Что? Прости?.. Бриенна решила, что рассказывать ему о судьбе Ширен Баратеон это уж слишком. И без того ее мутило с самого утра. - Я знаю, - тихо повторила она. - Ничего ты не знаешь, - вдруг взвился он. – Приперлась сюда за каким-то дьяволом, приехала из-за моря, да еще учишь нас, кто мы такие и что нам тут делать! Если тебе угодно, это я ЗНАЮ, кто ты такая. И, поверь, чем дальше думаю об этом, тем меньше нахожу резонов – ТЕБЕ - нас учить. - Что же ты знаешь? Он секунду молчал, потом бухнул (и тут Бриенна поняла, что молчал не из сострадания, а собираясь с мыслями): - Убийца трех высоких лордов из Домов Баратеонов и Мартеллов. Все были милостивы к тебе, подпустив слишком близко и обманувшись тем, как ты скромна нравом и некрасива с виду. Вот что мне рассказывали. Пораженная, Бриенна только и нашлась, что промямлить: - Я не убивала Ренли и… и… Манфри Мартелла, я… И ты не смеешь, не можешь… А что касается Станниса, то я… - Да мне все равно, - объявил Тайлер. – Знаю одно. За тобою и твоим любовником тянется кровавый след, в нем много и детской крови. Так что не вздумай больше учить меня благородству. - Тебя нельзя ему научить, ведь ты вообще не ведаешь, что это такое. - Как и шлюха Ланнистеров, обесчещенная одним из них по поводу того, что ее нарекли рыцарем. В насмешку над всеми рыцарями всех ваших бесчестных королевств! И вновь прежде, чем сообразила, что отвечать на глупости - глупо, она уже забормотала: - Это неправда и не так! Он посвятил меня в рыцари прежде, чем… Чем он… чем мы… - Оставь подробности при себе. Ты ничем не лучше меня, вот и все, и не имеешь права меня… Последние слова Тайлер почти заорал сиплым от спора голосом. Бриенна с раздражением ждала, когда он прочистит горло от дорожной пыли и вновь примется излагать ей самые гнусные сплетни, собранные им и его дружком по самым поганым трактирам Эссоса, но Тайлер все кашлял и кашлял. В конце концов ей показалось, что он начал задыхаться. Подведя повозку к нему, Бриенна протянула флягу с теплой водой. Тайлер согнулся вперед, прижимая руку к груди, и лишь сердито отмахнулся. Когда он все-таки начал пить, запрокинув голову, булькая и фыркая, а потом опять стал покашливать, Бриенна предложила: - Ежели не в то горло попало… Могу ударить по спине. - Я в этом не сомневаюсь, - сказал Тайлер, вытерев губы. – Отдубасить меня ты вовсе не прочь. Ох, Неведомый. Я изумлен лишь тому, что ты еще жива. Как этот твой лорд Ланнистер не прибил тебя на месте? И даже руку на тебя не поднимал?.. - Никогда, - возмутилась Бриенна. - Вероятно, самого благодушного нрава человек. Или глухой, как полено. Других объяснений не нахожу. - Мы любим друг друга. Это объяснение тебе непонятно? Тайлер фыркнул и закашлялся вновь, прикрыв рот и стараясь унять смех. - О любви мне известно уж побольше, чем страшной, глупой и беременной бабе без мужа. Тайлер еще долго и сипло ругал ее всякими словами, но Бриенна велела себе просто не слушать. К тому же голос его охрип, и он порой вновь начинал кашлять и пить воду, ругаясь также на то, что это вода, а не вино, а вина они не купили, хотя могли бы купить, если бы тупая баба не устроила самую безобразную свару посреди чужого городишки, откуда пришлось уносить ноги – и так далее, и тому подобное. Под это унылое ворчание Бриенна задремала, устроившись на полу повозки, слушала его сквозь сон. Иногда она просыпалась от того, что Тайлер вновь кашлял, и засыпала, сердясь на него и на его злой, дурацкий язык и скверный ум, который все никак не мог успокоиться и терзал охрипшую глотку все новыми и новыми излияниями. Суть их сводилась к тому, чтобы побольнее Бриенну оскорбить, но это уже стало привычно и даже скучно, решила она. Сон отвоевал ее от яви, когда Тайлер подхватил поводья ее лошади и повел рядом с собой, как часто делал в ночи. Утром поспит, подумала Бриенна. Поспит и успокоится, а то и вовсе голос потеряет, вот будет радости-то, тихая дорога с молчаливым спутником… Когда она проснулась, солнце пробивалось сквозь полог. Тележка стояла неподвижно. Где-то рядом скрипели цикады. Бриенна выглянула и едва не вывалилась, вскрикнув от неожиданности: повозка накренилась, наполовину сойдя с дороги. Колесо ее застыло над травой. Лошадка, почувствовавшая это, стояла неподвижно и с покорным видом щипала траву на обочине. Лошадь Тайлера брела по степному разнотравью, отпущенные поводья волочились по земле. Бриенна, выругавшись, придерживая живот, выбралась с другой стороны и огляделась. Никого. - Тайлер!.. Тишина. Высоко в небе кружили хищные птицы, покрикивая перед охотой, будто переговариваясь короткими фразами. Бриенна схватила свою лошадь за узду и потащила к дороге, приговаривая: - Ну же. Идем. Идем. Ты едва меня не разбила. Давай. Идем. Ребенок проснулся и пнул изнутри. Она остановилась, пережидая. Потом опять потянула за уздцы. - Тайлер, чтоб тебя! Бриенна зацокала губами, подзывая его лошадь, и та подошла. Тогда Бриенна и увидела, что седло съехало на бок, ремни ослабли. Ей стало жутко. Она бессмысленно вертелась на месте, прижимала ладонь к глазам: и вдруг заметила посреди дороги, впереди себя, красную лужицу, над которой гудели жирные мухи. От нее тянулся к траве темный след. В конце его лежал Тайлер. Словно бы прилег вздремнуть, накрывшись своим плащом и свернувшись, спрятав голову. Он вздрогнул всем телом, когда Бриенна из всех сил (и в самом настоящем ужасе) гаркнула его имя. Вскочил, ошарашенный, с красным, будто обваренным, лицом, уставился на свою спутницу мутными ото сна глазами. - Что с тобой? - Ничего. При… прилег отдохнуть. - Какого Пекла?! - Мне нужно немного поспать, только и всего… Он закашлялся, ссутулившись и пряча от нее глаза. Выплюнул тягучую, темную струю и вытер рот трясущейся рукой. Голос внутри нее сказал, почти равнодушно: с ним что-то не так. Бриенна, впрочем, подумала, мельком, в панике, но все же отчетливо: я знала это с момента, как проснулась. Возможно, и раньше. Возможно. - Посмотри на меня. Тайлер поглядел на нее из-под мокрых от слез ресниц, сделал шаг назад. Зашелся кашлем и прижал руку ко рту. Потом глаза его вытаращились, и, сквозь его расставленные пальцы, прямо Бриенне в лицо, полетели, переливаясь в ярком солнечном свете, ошметки крови и гноя. Ей казалось, что все длилось невозможно долго, каждое движение вскоре начало отдаваться болью во всем теле: сначала вела Тайлера, ноги которого заплетались и подгибались, как у пьянчуги, к повозке. Затем заталкивала его внутрь, он падал, наваливался всем весом на ее измученные плечи, его рвало то кровью, то чем-то черным, и вскоре вся повозка оказалась испачкана проклятой хворью. Потом двинулись, однако скоро обнаружилось, что колесо, налетевшее ночью на камень, ямку или просто сошедшее с оси, держится на честном слове и вот-вот упадет. Бриенне пришлось забрать у Тайлера меч. Она отковыряла тяжелый булыжник и принялась с остервенением бить по оси. Живот начало разрывать от этих суетливых усилий и волнами идущих судорог. Тронулись снова. Лошади испуганно фыркали, метались по дороге, норовя свалить всю процессию на обочину. В пути их сопровождал ужасный скрип. Повозка шаталась из стороны в сторону. Тайлер стонал и хныкал, а потом затих. Это хуже стонов, думала Бриенна. Думать о том, что случится далее, она не решалась. Судя по солнцу, что повисло в белесом небе, наступил полдень. Вокруг не было ни души. Тайлер выпил все запасы воды, а точнее, выплюнул или выблевал. Бриенне хотелось пить, ноги у нее гудели. Ребенок притих, будто испугался близкой беды. Так они проковыляли несколько самых скверных миль – в каком-то мареве и мороке, и вдруг, когда дорога повернула между холмами, а вдали блеснула серебром река (Бриенна малодушно обрадовалась, обрадовалась, словно дитя), раздался надтреснутый, разломанный короткими вдохами, голос Тайлера: - Бриенна. Оставь меня. Она обернулась, но видела лишь истертые почти до дыр подошвы его сапог. Остальное было прикрыто пологом. - Бриенна! - Замолчи, - велела она, дрожа от плохого предчувствия. - Оставь здесь, обвяжи мою руку красной лентой. - У меня нет красной ленты, - огрызнулась она. Раздались какие-то странные, мокрые и глухие звуки. Это Тайлер пытался смеяться. - Плевать на ленту. Меня… Никто не подымет… Нет милосердных дам, кроме тебя… Нет и подобных тебе в твоей… глупости. Оставь, прошу. Меч забери. Не хочу, чтобы труп мой ограбили. Бриенна. Делай, как… я прошу. Слушайся меня, это… Это будет разумно. - Ничего разумного, учитывая, что я не знаю пути к каравану Джейме, - сказала она бесстрастно, хотя внутри ее раскачивался, как маятник, тяжелый, грязный и подлый страх. – Я понятия не имею, куда мне идти. - Спра… вишься. Всегда… справляешься. Со всем… Со всем. Отыщешь… Ты… Из тех, кто… Он поперхнулся словами и затих. Голос Джейме внутри нее сообщил ей приятным, рассудительным тоном, от которого по коже побежали ледяные мурашки: а ведь чертов ублюдок прав. Как был прав насчет девочки, верно? Послушай его. Послушай, сделай, что говорит. Брось его, он покойник, та самая тяжесть в дороге, которой тебе вовсе не надо бы… Пожалуйста, хватит, - взмолилась она, обращаясь неизвестно, к кому. Я и без того не знаю, что мне теперь делать! Ты держишь меч. Останови его страдания, покуда не захлебнулся собственным гноем, зачем обрекать его на еще два дня мучений? Или дольше? Кто знает, как долго продержится? Похороним его с почестями, коих бастард, конечно, не заслужил, похороним здесь, под ивами и тополями. Скорее всего, он будет очень рад окончанию последней пытки. Он будет благодарен, если только умеет быть таковым. У реки Бриенна намочила тряпки и вытерла пылающую кожу Тайлера. На шее и груди у бедолаги уже вздувались красные бугорки, будто хворь желала вылезти наружу. Тайлер лежал на спине и глядел на нее беспомощным и оттого юным, молящим взором. В глотке несчастного что-то свистело и булькало. Из носа текла струйка сукровицы. Взмокшие от пота волосы потемнели, приклеились к покрытому бисеринами влаги лбу. Глаза, обведенные чернотой, словно углем у бордельной шлюхи, теперь прояснились и лихорадочно блестели. - Почему не сказал? – буркнула она, лишь бы что-то сказать. - Что? – выдавил он. - Что ты не болел алой хворью. Я ни за что бы не взяла ту девочку, я… Ах, ну в Пекло все, подумала Бриенна. - А ты никогда не спрашивала, - он улыбнулся, показав ей окрашенные кровью зубы. – Беспокоилась лишь о нем… Она опустила руки и некоторое время взирала на него, не зная, что ответить. - Лишь о нем, - мечтательно пробормотал Тайлер. – Какая преданность. Очень… очень… - Хватит пустой болтовни, - оборвала она его бредовые речи. Впрочем, наемник более ничего сказать и не мог. Он закашлялся, и, когда она сунула чистый платок к его лицу, а потом отняла, то увидела, что платок насквозь пропитался красным. Бриенна отступила, выронив кровавую тряпку в траву. Меч лежал в ногах у больного, и она обхватила рукоять, потянула из ножен. Валирийская сталь тихонько звякнула и умолкла. Где-то в зарослях тростника зазвенела птичка, тотчас другая откликнулась резвой, нежной трелью с ветвей серебряного тополя. Ветер прижал траву и отпустил, закачались белые и голубые цветы. От реки пахло прохладой, темно-золотой водой, жирным черным илом. Тайлер словно почувствовал нечто. Повернул голову и во все глаза уставился на Бриенну, сжимавшую его меч. - Убила трех высоких лордов и еще одного… четвертого, - проговорил он, разлепив свои тонкие, искусанные губы. – И еще… четвертого. Давай. Ну? Давай же.