Дети Долгого Лета (продолжение фанфика "Дорнийская жена")

Бриенна считала монеты по одной, вынимая их из кошелька Тайлера, выкладывала осторожно и каждый раз делала паузу. Ждала, что старуха ее остановит. Но та топталась и вздыхала в нетерпении, а под конец, разозлившись, протянула сухую ладонь: - Ну, довольно жадничать. Отсыпь еще сверх этого, и прекрасная вилла будет твоей. Принесу молока, сушеного мяса и козьего сыра в придачу. Оглядев комнату, Бриенна вздохнула. Грязный, убогий домишко на самом краю кривой улочки в Гоян Дроэ. Город и в лучшие дни лежал в руинах, а теперь, в самом сердце хоровода алой хвори, совершенно потерял всякую видимость приличного поселения. Люди копошились в канавах, где, вместе с мусором и тряпками, мокли трупы погибших. Ройнарские храмы и поместья превратили в мерзкие таверны, где устраивали бордели и азартные игрища для выживших. Если по улице не полз закутанный в белое полутруп, то шатался мертвецки пьяный счастливчик. Найденная ею старуха, как ей сказали, ведала опустевшими после хвори домами. Она отдавала их для постоя, предварительно опустошив не только дом для сдачи, но кошельки путешественников. В поместье у гадкой ведьмы, куда пришлось идти договариваться, Бриенна увидела груды шелков, монет, мечей, кубков, щитов, а еще множество одетых в разномастные доспехи молодых мужчин. И поняла, что дело у старухи ладилось, и что, может, вовсе не старуха за всем этим стояла, а была лишь той, кто предъявит счет да посчитает золото. А еще Бриенна прекрасно сознавала, что заплаканное и усталое лицо и выпирающий из-под грязного платья живот выдадут в ней легкую жертву. Так и случилось. Неважно, сказала она себе в который раз. Это уже неважно… Но монеты считала долго. Их было не так много, как она полагала, в своем наивном доверии Тайлеру. И росло ее отчаяние, набухало, словно ком в горле. Забрав почти все золото, старуха и стражники, наконец, удалились. Комната, грязная и большая, с каменной кроватью, прикрытой рваньем, с холодным очагом, глядела на Бриенну с немым упреком. Окна выходили на берег заросшего илом канала, вдоль которого на сожжение волокли мертвецов. Бриенна подошла к окну, подняла обе руки и захлопнула скрипнувшие в негодовании деревянные ставни. С тихим шорохом осыпалась краска. Стало темно, будто наступила ночь. Свет пробивался тонкими полосками: и тотчас умирал. За спиной у Бриенны зашевелился на полу комок из плащей и тряпок, и она, обернувшись, с напускной веселостью произнесла: - Ну, Тайлер. Вот мы и под крышей. Пока Бриенна перетаскивала его в кровать, он что-то бессвязно бормотал. Когда она подтолкнула сверток из рубах ему под голову, Тайлер вдруг открыл глаза и сказал: - Ты все же вернулась ко мне, сестрица. Он помолчал, изучая ее внимательным и нежным взором, и, едва шевеля потрескавшимися от солнца и пыли губами, добавил: - Возлюбленная сестра моя. Бриенна отшатнулась, почти оттолкнула его. Из зеленых глаз лилось безумие, чистое, наивное, и этим пугающее. Мгновение спустя она устыдилась и, взяв себя в руки, хоть и не без содрогания, положила ладонь на пылающий лоб: - Хочешь воды, Тайлер? Он закрыл глаза и, вместо ответа, судорожно cглотнул. Ему было больно, она это понимала, больно, а порой и страшно. Но, поскольку она так и не смогла поднять меч на умиравшего без всякой защиты человека, ей пришлось расплачиваться за свое малодушие. Со временем его гнойники начали заживать, но жар не спадал, и, видимо, сыпь цвела где-то внутри, потому что какое-то время он не мог ни пить, ни есть, его тошнило, и он кричал от страшной боли, в какую бы позу Бриенна не пыталась его уложить. Сколько раз он при этом умудрился испачкать штаны и обмочиться, она не хотела даже вспоминать. Наконец, когда повозка их, растрепанная от всей этой страшной возни и суеты, наполовину сломанная, с угрюмой и истощенной лошадью, пристегнутой уздой к боковине, с другой – едва хромавшей – в упряжи - миновала Бархатные холмы, он начал глотать воду и жидкую пищу. Хвала всем Богам! Теперь он сражался лишь с жаром, который не отпускал, и сам с собою: от слабости его тело истончилось, да и разум пришёл в полнейшую негодность. Бриенну он вообще не узнавал, а в бреду нес такое, что она не раз обещала себе все-таки одолеть сострадание и прикончить бедолагу. В Гоян Дроэ она немного воспряла духом. Потому что рассчитывала найти ночлег и переждать, когда болезнь отступит. Останавливаться, конечно же, было неразумно, но еще страшнее было бы идти и идти, надрывая себе спину и рискуя тем, что однажды, когда она в сотый раз будет бежать от воды к повозке и обратно, или поднимать Тайлера на руках – ее ребенок просто выкатится из утробы. Упадет ей под ноги, кровавым сгустком, ненужной никому ношей. Да и останется в пыли, посреди чужих холмов, пустых земель. Нет, нет, нет: мысль об этом стала невыносима. Теперь, когда Тайлер замолк, не мучал ее больше своей болтовней, она проводила дни напролет сама с собою. Ей стало чудиться, что она слышит стук сердца ребенка (конечно, это была просто иллюзия), и она часто воображала, как он выглядит. Почему-то в ее мыслях он был ужасно мал, размером с яблоко, но при этом имел все черты новорожденного дитя. Это ее и пугало, и смешило. Казалось очень странным нести внутри себя такую нелепость. А в другие моменты ее переполняла нежность, такая тягучая, почти болезненная, разливавшаяся по сердцу, как мед. Она посидела еще немного рядом с молчащим Тайлером. Дыхание его выровнялось: он задремал. Что-то все еще противно свистело у него в груди или в глотке. Трудно было сказать, идет он на поправку или же слишком ослабел для борьбы, а потом предпочтет сдаться. Бриенна поднялась и начала раскладывать на столе мехи с водой и сумки с провизией. Потом она опять села на кровать, осторожно потрясла Тайлера за плечо и сказала: - Вот, выпей. Он повернул к ней измученное лицо: - Снова ты… Большая корова. Никогда еще эти слова так Бриенну не радовали, ведь он узнал ее в первый раз за дюжину дней. - Да, это я. Пожалуйста, попей, тебе станет легче. - Не станет. - Прекрати упрямиться, Тайлер. Она толкнула горловину фляжки к его губам. Вода тонкой струйкой бежала по золотистой густой бороде. Все же он немного проглотил. Издав полный горести вздох, прикрыл глаза и застыл. - Эй? Тебе лучше? Молчание. Она опять потрогала его щеку. Пылает. - Я приготовлю нам суп, - сказала Бриенна дрожащим от отчаяния голосом. – Разожгу здесь огонь. Ты поправишься. Ты уже выглядишь… гораздо лучше. Тайлер что-то забормотал, ей пришлось наклониться, чтобы услышать. С губ его потекли путанные, странные слова: - Хотели упрятать ее от меня. Хотели… нас разлучить. Однако я знаю, что она меня ждет. Золотые косы. Золотые. Золотые. Красивые. - Кого? О ком ты? - Сестра. Жена. Я… уже и не знаю, как ее называть. Ребенок, которого ждет, мой, это я точно знаю. Ланна, пресветлое дитя. Ее разлучили со мною, дабы я… Дабы мне… Это сделал он, я знаю, чей это приказ. Он сморщился и хныкнул: - Откуда мне было знать? Просил… прощения, множество раз, но грех не мой, а отца. - Чьего отца? Тайлер судорожно вздохнул. - Тайлер?.. Он вдруг открыл глаза и посмотрел на нее с ясным негодованием безумца. Схватив ее руку, сжав так, что она едва не вскрикнула от боли, он зашипел, разбрызгивая загустевшую в болезни слюну: - Опасайся его больше всего на свете. Никогда… Слышишь? Никогда не попадайся ему. Больше всего бойся его улыбки. Если улыбнется тебе, то ты… Тогда… Нет. Он не всесилен. Он не бог, каким мне в детстве казался. Он идет за мною. Он придет… Но я… Мы убежим, скроемся. Я знаю, как это сделать. Золото, что дадут мне, позволит его обхитрить. А я получу очень много! Ему и не снилось столько. Ведь кое-кто очень хочет мне заплатить! Тайлер захихикал, мелким и страшным смехом: - Он забыл, что я не только сын наложницы, шлюхи, рабыни, как он всегда говорил… Он не помнил даже имени, даже имени ее! Но вот в чем он просчитался. Я его сын. Я также несу и его кровь. И в ней его кровь. Золото… О, проклятая кровь. Проклятая и благословенная! - Тайлер! – она, наконец, выдернула запястье из его цепких пальцев. – О ком ты толкуешь?! Он улыбнулся, тепло, искренне, почти отечески. И закрыл глаза: - О смеющемся льве Ланнистеров. К полуночи Бриенна, наконец, управилась с огнем и готовкой. В котелке, пристроенном над очагом, булькал суп, распространяя по затхлому помещению запах уюта и сытости. Она наломала хлебных сухарей и набросала в варево стебельки пажитника. Тайлер долго отказывался от еды, вопя и причитая, что, дескать, смеющийся лев желает его отравить, но в конце концов, едва ли не силой, Бриенне удалось его покормить. Он вновь задремал, бормоча проклятия и обещания всяких кар на голову своего отца. Бриенна села у стола. Она долго и аккуратно мешала ложкой, чтобы суп немного остыл, и вскоре поняла, что глядит в полутьму вокруг мокрыми от слез глазами. То были слезы усталости, безнадеги. Она застряла здесь с полубезумным сыном Ланнистеров: кем бы те ни были, и какие бы тайны не хранили. И нет, не с тем из Ланнистеров, единственным, кого она хотела бы сейчас возле себя видеть. За окнами что-то скрипело, ухало, кто-то ходил, спотыкаясь, слышалась пьяная песня. Ей было страшно выглядывать, у нее ныла спина, болели руки, как будто она перетаскала груду мраморных плит. Наконец, она заставила себя доесть и легла, пристроившись на самом краю постели. Тайлер что-то бубнил во сне, от его тела исходили волны мокрого жара. Ночь была беспокойной, и она долго не могла уснуть, вслушиваясь в шум за окнами. Ей казалось, что кто-то ходит вокруг дома, слышалось бряцанье стали. Когда Бриенна все-таки погрузилась в дремоту, за спиной у нее Тайлер часто задышал, и вдруг она ощутила на своей груди его руку. Горячие губы прижались к уху: - Мы снова вместе, Ланна… Замерев, она не могла пошевелиться, уже не понимая, сон это или явь. Тайлер прижался всем телом, и она почувствовала, как между бедер проталкивается его колено. - Ну же, обними меня! В голосе его слышалась капризная мольба. Тут ее охватило такое отчаяние и такая злость, что она соскочила с кровати, едва не упав. - Прекрати это!.. Ее волосы, растрепавшись, упали на лицо, закрывая один глаз. Стыд накатил горячей волной, когда Бриенна поняла, что у нее между ног увлажнилось от всей это возни, от его ласк, от его голоса, который так был похож на голос Джейме. - Оставь меня в покое, - прошипела она, и Тайлер, будто нечто сообразив, неловко откинулся на спину и закрыл глаза. – Ты слышишь? Не смей ко мне прикасаться! Он молчал, потом медленно поднял руку и прикрыл веки, выставив торчащий из прорехи, тощий, как обглоданная кость, локоть. - Что ты делаешь?! - Не знаю. - Не трогай меня, не то я… Не то… - Убей. Ты давно собиралась, - прошелестел он. - А вот теперь ты правда ходишь по тонкому льду! Тайлер лишь шумно и хрипло сопел. - Не знаю, что мне привиделось, - наконец, виновато сказал он. – Странный сон. Она всплеснула руками. Но ответить было нечего. Никто не казнит человека за сказанное в бреду, правда? Нет, но ты могла бы, проговорил Джейме в ее мыслях. Он нечестивец, уже признался во множестве грехов. Да, подумала она. В прелюбодеянии с сестрой, или, по крайней мере… Вот, то-то и оно, - наставительно сообщил Джейме в ее голове. Бриенна не знала, пора ли уже расхохотаться полоумным, злым смехом. Она принесла валирийские мечи, вспомнив вдруг, как Джейме некогда положил меч между ней и собой. Тайлер лежал неподвижно, вытянувшись в струну. Но он не спал: ребра его неровно и быстро поднимались. - Попробуй только еще раз, - бормотала Бриенна, кладя мечи на постель, - и будешь казнен. - Я уже наказан этой дорогой с тобой, корова, - слабым голосом откликнулся наемник. Опасно оставлять его рядом, и тем более - рядом с оружием, подумала она, пристраиваясь боком на краю постели. Сердце еще долго колотилось у нее где-то в горле, она глотала соленые слезы негодования, таращась в темноту, вдыхая кислый и острый запах нечистых тел и жилья. Тайлер, если и слышал ее всхлипы, ничего более не произнес. Под утро ей приснился смеющийся лев, тот самый, из подвала, где она сражалась с чудовищем. Он повернул к Бриенне свою золотую морду, расправил крылья и улыбнулся, показав ей зубы, обагренные кровью. Она знала, что это ее кровь. Что-то глухо стукнуло, разбудив ее. Бриенна открыла глаза. Было светло. На нее с оскорбленным недоумением глядел незнакомец. Глядел, лежа на полу, и… Кроме лица, ничего у него не было. Темное сияние вокруг копны мокрых волос, а там, дальше - лишь пустота. Она села на постели, в груди завибрировал и умер крик. - Тихо, - сказал кто-то над ее ухом. – Вставай. Собирай вещи. Соображай быстрее! Она повернулась, чтобы ответить, хотя и сама не знала, что именно. Тайлер стоял у кровати, прижимая меч к шее другого чужака. Ладонью он закрывал ему рот. Тот поднял обе руки, хрипя, пытаясь высвободиться. Тайлер провел мечом в сторону и, согнув колено, легонько пнул пленника в спину. Покатилась по полу вторая отрубленная голова и застыла, обдавая комнату липким запахом смерти. - Что здесь… - начала Бриенна. - Гоян Дроэ, - проворчал Тайлер, наклоняясь к обезглавленному телу и деловито ощупывая его. – Чего ты вообще ждала, царского приема? Тут только Бриенна поняла, что видела эти лица в свите мерзкой старухи. Тайлер фыркнул, будто прочел ее мысли: - Должно быть, бродили вокруг, выжидая, когда уснем. А потом полезли в дом, чтобы убить нас и забрать все, что останется. Звякнуло золото. Тайлер что-то прятал в отвороте рубахи. Дрожал от слабости и приложенных усилий, был ужасно бледен, кожа его блестела от пота. Но на губах играла веселая улыбочка. Бриенна вздрогнула от узнавания: и этот Ланнистер занят не раскаянием или страхом, а лишь самим собой. - Ты?.. - Да, я. - Как ты узнал? - Наверное, не такой растяпа, как ты. Не могла дверь подпереть чем тяжелым? - Я не думала… - А когда ты вообще думала? Не наступай в лужу. Ее мутило, и она, махнув рукой, бросилась к очагу. Опорожнив желудок на остывшие угли, медленно выпрямилась и оглядела, наконец, побоище. Двое у постели лишились головы, еще один лежал у порога, заколотый в живот, с вываленной на грязный пол требухой. - Давай же. Уходим, и поскорее! – Тайлер прикрикнул, чтобы вывести ее из оцепенения. – Комната так себе, грязновато, а они прям с уборкой не стараются. И он рассмеялся, довольный своей шуткой. Выехали в блеклом речном тумане, оглядываясь и стараясь не шуметь. - Другие придут за этими, чтобы проверить, - объяснил ей Тайлер. – Наверняка увиденному не обрадуются. - Ведь я отдала им все золото. - Ну, конечно. Я так и полагал. На тебя очень похоже… Он раздраженно покашлял, а потом, смягчившись, словно желая ее утешить, сказал: - Тебя не виню. Выбор оставили небольшой. Ты просто не знаешь здешних людей. Бриенна молчала, лишь торопливо подстегивая лошадь, что несла ее повозку по пустым улочкам мерзкого городишки. Тайлер, ехавший рядом в седле, ссутулился. - Тебе лучше, - робко сказала она, когда улица повернула и превратилась в разбитую, пустынную дорогу. - Наверное, - беспечно откликнулся Златолюбивый. – Я чувствую, что смерть моя еще не сегодня. Слов благодарности она не ждала, он и не произнес. Но вместо этого сказал: - Было умно положить на постели мечи. Хоть и не быстро, но учишься, Бриенна Тарт. Я проснулся, когда один из них тянулся к ним. По счастью, ему повезло: если б я замешкался или меч не был бы такой остроты, он, наверное, бегал бы по всему дому, как курица с наполовину отрубленной башкой. Вот шуму-то было. И еще кое-что… Она повернулась, почему-то решив, что Тайлер вспомнит обо всей ночи, предшествовавшей мечам, и попросит прощения. Но он широко улыбнулся в ответ на ее вопросительный взгляд: - Я все же вернул себе часть золота, что ты так беспечно потратила! Считай, мы почти в расчете. Заночевали в лесу, укрыв повозку нарубленными ветками. По дорогам Золотых полей полз туман, скрывая все и смягчая краски и звуки. Несколько дней и ночей после Гоян Дроэ Бриенна почти беспробудно спала, убаюканная ровным ходом колес в мягкой пыли. Тайлер, силы к которому возвратились быстрее, чем ждали – может, вместе с золотом, кто знает, сонно думала она – вел ее лошадку под уздцы. И благородно помалкивал, давая ей отдохнуть после долгой луны кошмара. Поселения теперь они обходили стороной, боясь новых неприятностей, а если уж приходилось что-то покупать, предпочитали редкие в здешних краях хутора с небольшими подворьями. Наемник постепенно выздоровел и окреп, и стал относиться к своей спутнице без прежнего заносчивого хамства. Бриенна это заметила, но решила ничего не говорить. Он стал почти ласков с ней, следил, чтобы она подольше спала или побольше съела, и она, убаюканная этой заботой, решила, что это его способ выказать благодарность. Впрочем, какая разница? С новым Тайлером было куда как приятнее путешествовать, думала она. Чем ближе к устью больших рек они спускались, тем теплее становился ветер. В заброшенных садах старых ройнарских поместий собирали ежевику и шиповник, а у крестьян покупали козий сыр, покрытый душистой дымной корочкой. Ужинали под весенним небом, звездным, густо-светлым, как продырявленный плащ. - Скоро, - однажды сказал ей Тайлер, когда она укладывалась на траве, сонно разглядывая искры, что плясали над догорающим костром. – Скоро ты увидишься с ним, обещаю. В желудке у нее была приятная тяжесть от съеденного кролика, а от слов наемника по сердцу разлилось тепло надежды. - Откуда тебе известно? Он стоял к ней спиной, подставляя лицо закатным лучам. В речках, разлившихся между холмами, пели лягушки и кричали выпи. - Глупенькая Бриенна Тарт, - Тайлер обернулся с покровительственной усмешкой. – Разве не видишь, что мы давно идем по следу каравана? Нет, она не видела, но вскоре стала замечать следы. Дорога была утоптана множеством ног, в ней залегли глубокие колеи от повозок. Там и тут встречались большие кострища и ямы от вкопанных и снятых шатров. Однажды они увидели брошенные в пыли колодки, а в другом месте – сломанные кандалы. Иногда попадались высохшие пятна чего-то темно-красного, ей не хотелось думать, что это. И множество объедков и следов, какие оставляет за собой человеческая процессия. - Скоро, - говорила она себе перед тем, как уснуть. – Скоро. В самом деле, однажды дорога миновала курган, поросший можжевеловыми зарослями, и открыла высокий берег реки и лежащий на нем город. Плоские крыши, башенки, некогда золоченые, а теперь ободранные или крытые деревянными настилами купола ройнарских храмов. Река, покрытая кораблями и плоскими плотами, что гонят древесину вниз, к морю. - Валисар, - сообщил ей Тайлер, кивнув на раскинувшиеся вокруг сады. – Думаю, они остановились здесь, чтобы купить еще бойцов и погрузиться на корабли. Сердце у Бриенны отчаянно забилось, ребенок в животе повернулся и как следует пнул - так, что она едва не вскрикнула. - На рассвете пойду туда и все разузнаю, - Тайлер улыбнулся. – Сумеешь ли ждать меня в укромном месте? Бриенна ответила без раздумья: - Нет. - Нет? – поднял бровь Златолюбивый. – Ты и прежде была неосмотрительна. - Нет, - повторила она. – Я с тобой. Он открыл рот, чтобы начать спор, потом передумал и качнул головой: - Ладно. Дело твое. Только позволь мне привести тебя в нужный вид. - Что?! - Мне придется проникнуть в невольничий двор, - нахмурился Тайлер. – Как, по-твоему, объяснить твое появление? - Не знаю. Ты должен что-то придумать. - Вот и придумываю. Утром он разбудил ее, спавшую под жасминовым кустом, тряся за плечо. Бриенна вскочила, собирая рассыпавшиеся ото сна волосы, и Тайлер подал ей кувшин с водой. Пока она жадно пила, он достал из седельной сумки мужские рубашку и бриджи, сафьяновые туфли, какие носили в здешних краях и длинный темно-синий плащ из толстого бархата. - Переоденься. - Зачем? Но она взяла одежду, отошла подальше в кусты и слушала, как он быстро заговорил: - Эшлин ждет нас там, во дворе. Это совсем недалеко. Нам нужно войти под видом его знакомых, торговца с… - Что? - С товаром, - сказал Тайлер. Она выпрямилась, затягивая пояс на брюках под своим животом: - С чем?.. Тайлер оглянулся, увидел ее в новом платье и ухмыльнулся: - Не с чем, а с кем. Она растерянно обвела взглядом его сияющее в утренних лучах лицо. Он заговорил тихо, вкрадчиво: - Скоро. Совсем скоро, Бриенна. Ты его там увидишь. Но ты должна молчать и слушаться, хорошо? Ты понимаешь? Она прикусила губу. - Понимаешь же? Бриенна начала топтаться, думая, не стоит ли ей послать его в Пекло и добраться до каравана самой. Однако, Тайлер ей до сих пор помогал, и особенно в последние дни, и вообще стал так любезен и так добр, что… - Скоро. Уже совсем скоро я исполню данное тебе обещание. Он развел руки и улыбнулся, всем своим видом показывая, что беспокоиться ей больше не о чем. Они долго шагали пустынными улочками окраин, потом так же долго спускались по узкому предместью к речному порту. У нее заболели все мышцы и живот начало сводить судорогой. Когда она сказала об этом наемнику, он только поморщился: - Скоро, - повторил он каким-то монотонным, не своим, голосом. – Совсем скоро. Потерпи еще немного, и мы все уладим. Обещаю тебе. - А Эшлин? - Он нас ждет. - Он прислал тебе весть? Ты его видел? А Джейме? Они повернули, и очутились в толпе торговцев, готовивших товар к утреннему базару. В нос ударили запахи каленых каштанов и жареной рыбы. - Эй, куда тебе такую бабу? – крикнула бойкая торговка, стоявшая у прилавка с вареными моллюсками. – Ух, здоровущая, и еще внутри, небось, с десяток! Тайлер захохотал, остановился что-то подцепил из кипящего котелка и кинул себе в рот. - Немного недосолила, - сообщил он заговорщицким тоном. - А ты руки-то куда попало не суй! – возмутилась та в ответ. И так, переругиваясь и перешучиваясь с речным сбродом, Тайлер вел Бриенну все вниз и вниз, по узким улочкам и хлипким мосткам, мимо кипевшей вокруг торговой суеты. Наконец, они вошли в каменный двор, выложенный вековой брусчаткой. Над двором высились серебряные чинары в рваных платьях. Здесь было тихо, чисто, безмолвно. Прошли по длинному переходу под стеной, и на входе во внутренний дворик два стражника преградили им путь. - Я с товаром, - сказал им Тайлер, даже не обернувшись на Бриенну. Что-то звякнуло впереди, и она, вытянув шею, заметила двух мужчин, тренировавшихся с мечами. Оголенные по пояс, высокие, с очень смуглой кожей, покрытой множеством шрамов. - Это не тот товар, - сказал стражник, с ленивым любопытством покосившись на Бриенну. - Пропусти, - раздался знакомый голос. Она едва не вскрикнула: Эшлин! Но вовремя сдержалась. Лоратиец выступил из тени, одетый в пышные одежды – тяжелый кафтан с фалдами, расшитыми золотом и камнями, сапоги, выложенные блестящими тонкими шнурами, и с огромным, явно фальшивым рубиновым ожерельем на выпяченной от гордости груди. Да, если бы не это странно юное лицо, которое трудно было запомнить, но потом еще труднее забыть – она вряд ли бы узнала Безликого. Может, он притворяет кем-то еще, подумала она, и имя не его вовсе… Тут Эшлин взмахнул рукой, и стражники расступились. К ним через двор уже спешили какие-то люди, возбужденно переговариваясь и размахивая руками в кичливой, жеманной эсосской манере. - Друг мой, - возопил шедший посреди толпы пестро одетых господ мужчина с раздвоенной черной бородой. В ней Бриенна увидела нитки жемчуга, до смешного искусно вдетые в кучерявые густые пряди. – Ну, наконец-то обещанное! Эшлин обернулся и отвесил изысканный поклон: - Господин Мазздо, человек всегда держит обещания. - Да откуда мне знать, всегда или нет, это было первым, - приблизившись к гостям, Мазздо Лозалатар ткнул закованным в золотые кольца пальцем Эшлину в грудь. – Умница! Но тотчас потерял всякий интерес к лоратийцу и снизу вверх уставился на Бриенну. Черные масляные глазки, обведенные по местной моде углем и киноварью, таращились с нескрываемым восхищением. - Боги, - вымолвил Мазздо. – Ты ещё лучше, чем мне говорили. - Я не… - растерянно начала она, но тут выступил вперед Тайлер. - Она очень устала с дороги, - сказал он. – И, сам видишь, в тяжести… - О, - простонал Мазздо в полном восторге, - В тяжести, я вижу, да, да, это… Это просто… Невероятно! Как удалось ее сберечь? - А, долгая история. И она желала бы видеть своего… Ну, ты понимаешь. Бриенна, начавшая было закипать от пустых и гадких разговоров, чудовищным усилием заставила себя успокоиться. - Да, понимаю, - Мазздо не глядя протянул руку в сторону, и кто-то подал ему чашу с разноцветным изюмом. – Однорукий сейчас в клетке, наказан, видишь ли. - Правда? – ненатурально удивился Тайлер. - Да, опять устроил драку. Дерзил. - Хотел бежать? - Ну, теперь не захочет, - вставил Эшлин, и по двору покатился веселый гогот. – Она ведь пришла. Он мечтал ее видеть, и мы ее доставили! Мазздо кинул в рот изюминку. Неторопливым шагом обошел Бриенну, которая поворачивалась, не желая спускать с него взгляда, пока Тайлер не схватил ее за плечо, заставив остановиться. - Я клянусь вам, я еще никогда не встречал никого подобного, - заявил работорговец со смесью благоговения и изумления. – Клянусь вам всем, о, возлюбленные друзья и драгоценнейшие собратья. Никогда. Никогда. Нигде. Ты красавица, ты ведь знаешь это? Драгоценная, прекрасная, превосходная, невероятная… Я одену тебя в жемчужные доспехи! Бриенна так растерялась от происходящего, и так была раздосадована этой поганой болтовней, что не сразу сообразила, к кому Мазздо обращается. Вокруг зацокали языками, закивали, начали болтать на смеси гискарского и валирийского. - Послушайте, - заговорила она, когда все замолчали. – Я хочу видеть Джейме Ланнистера. Мазздо прыснул, будто перед ним кобыла станцевала ярмарочный трюк. Он вытянул вверх руку с зажатой изюминкой и сказал: - Поймай. Зубами! Бриенна подняла руку и, слишком поздно поняв, что делает, выбила чашу у него из ладоней: - Хватит! Я сказала, я хочу видеть Джей… Мазздо без всяких раздумий ударил ее в лицо. Тотчас же ее, будто подчинившись какой-то лишь им известной схеме или команде, толкнули в спину. Она полетела животом вперед. В последний момент успела кое-как прикрыться, упала боком, ободрав бедро и ударив колени. Ее схватили за волосы и поволокли вперед, браня и пиная, под завывания Лозалатара, сводившиеся к мольбам бить ее по голове, но ни за что не трогать живот. Он почти рыдал, причитал на все лады, хотя и останавливать все происходящее явно не собирался. - Тайлер! – с отчаянием крикнула Бриенна, поняв, что наемник, как и его безликий друг, в одночасье куда-то исчезли. Словно испарились. Распахнулись резные двери. Ее швырнули со ступенек, и она кубарем покатилась вниз, под все тот же скулеж Лозалатара. Ее окружили темнота и сырость. Бриенна, глотая слезы и проклятья, начала подниматься, держась за стены, всхлипывая от внезапности всего, что случилось, от боли и от собственного предательского ужаса. Послышались шаги, чьи-то веселые, беспечные голоса, лязг замков и оружия. Впереди и вокруг замелькали факела, и она, на мгновение оцепенев, увидела самую страшную картину в своей жизни. Да, она повидала немало, это правда. Но почему-то эти длинные ряды решеток, за которыми, в неверном желтом свете, проступили, будто из преисподней, сотни и сотни бледно-серых, безмолвных мужских лиц – показались ей чем-то тоскливо ужасным. Ожившим ночным кошмаром они глядели, как Бриенна мечется в проходе между решетками. И молчали. Откуда-то явились стражники. Выскочил из-под локтя ловкий, спокойно-веселый Тайлер: - Ну вот, все в порядке. Да? Ты в порядке? Не ушиблась? Зачем ты дерзила господину Мазздо? - Ты сошел с ума?! - Идем. Все, все, все. Успокойся. Хватит, Бриенна. Вот, держи. И он сунул ей шелковый платок. Она отшатнулась. Тайлер перехватил платок и сам вытер ее мокрое лицо: - Не сильно-то и ударили. Ничего не заметно, честно. - Не трогай меня… - Идем, - терпеливо повторил он, поглядывая ей за спину. – Сейчас я все улажу. Идем, уже скоро. Он потащил ее за локоть, и шли они долго, поворачивали и снова топали вперед. Потом стражник отпер какую-то узкую решетку и втолкнул Бриенну в темноту. - Тайлер! – крикнула она, задрожав. Повернулась слишком поздно: на скрежет замка. Тайлер встал за прутьями по ту сторону, рядом с ним появился Эшлин, и оба теперь разглядывали Бриенну с радостным, нежным и немного ребяческим вниманием. - Что вы делаете?! Тайлер! В Пекло тебя, что ты делаешь?! Она схватилась за стальную решетку и потрясла, надеясь, что замки здесь недостаточно крепки. Разумеется, зря. - Зачем? Зачем?! За что?! Подождав, когда ее вопль уляжется, а дыхание выровняется, Тайлер сказал: - Просто выполнил данное тебе обещание, Бриенна Тарт. - Выпусти, выпусти, ты не можешь, нет, нет, - завизжала она. – Что с тобой, Тайлер!.. Тут Эшлин сморщил нос, верхняя губа его поднялась, и он издал самый противный звук, какой только может издать человек: - Хрю! Бриенна, осатанев, бросилась на решетку, вжимая лицо, скаля зубы в бессильной ярости: - Вы не смеете, не смеете, отродья, лгуны… - Эй, - сказал Тайлер негромко. – Эй, послушай-ка. Обернись. Прекрати орать, как свинья на убое, прекрати меня проклинать. Обернись. Бриенна так и сделала, хотя ее к этому мигу начала сотрясать мучительно-крупная дрожь. Громко клацали зубы, в груди у нее рождался и пропадал не то гневный вопль, не то обиженный стон. Снаружи подняли факел, позволяя свету упасть в самый дальний закуток невольничьей клети. С лицом, скорее напоминающим кусок сырого мяса, у стены лежал Джейме Ланнистер. Он лежал на боку. Был бос, полураздет, связан, оборван и избит, и его рот был затянут веревочным кляпом. От всего этого шума он, наверное, очнулся, потому что он поднял на Бриенну глаза, полные усталого, покорного страдания, черные от расширенных зрачков и почти пустые. Смотрел он очень долго, так долго, что, казалось ей, прошла целая вечность. Потом, все в той же бесконечной тишине, она увидела, как-то сразу поняла, что в конце концов Джейме ее узнал. А потом он заплакал, беззвучно и горько.