Дети Долгого Лета (продолжение фанфика "Дорнийская жена")

Ей на голову набросили белую ткань, завязали веревку на шее, толкали, кричали, но все, что она слышала, был рев Джейме – яростный, неистовый. - Отпустите! Оставьте ее в покое! И она решила, что он ее видит. А вот Бриенна вертела головой и видела лишь молочно-серую мглу перед глазами. Кто-то что-то проговорил, Джейме тотчас взорвался в ответ: - Мы ничего не сделали! Раздался звук удара, и он замолчал, Бриенна услышала мокрые, долгие шлепки – и поняла, что он сплевывает кровь на пол. - Молчи, нечестивый, - проговорил кто-то, - благодари своих богов, что жив, мы могли бы убить вас, но отведем тебя и твою шлюху к суду, запрем вас в клетку… Животные! Изверги! Вы изувечили всех, и даже детей, словно на бойне! Неподдельное возмущение было в этом голосе, и в животе у Бриенны что-то перевернулось. - Да кто вам вообще позволяет сюда являться и творить такие дела! Думаешь, здесь одни дикари, думаешь, ты лучше нас?! И снова звонкий, оскорбительный звук оплеухи. Джейме глухо заворчал, но ответами не удостаивал, и тогда Бриенна пропищала, чувствуя, как при каждом слове к ее губам липнет и отлетает горячая ткань: - Прошу вас, выслушайте. Мы пришли сюда, когда все уже было… - Еще слово, и я ногами выбью из тебя твою ношу, - провозгласил кто-то над ее ухом. Бриенна замерла, невольно прижав руки к животу. - Свяжите их и ведите! Стража! - Джейме! – крикнула она, когда, пихая в спину и тыча чем-то острым в шею, ее повлекли из комнаты. – Джейме!.. Он не отвечал. Не то закрыли ему рот, не то избили, не то убили – она не видела ничего. Ее тащили куда-то, и ноги ее попадали то на каменный пол, то на ковер, а связанные за спиной руки начали ныть, распухая. Потом ее оглушил стрекот цикад, и ночной ветерок забрался под платье. Всей кожей она чувствовала присутствие вокруг множества людей, их горячее дыхание, их пахнущие чужими благовониями одежды, и запах крови – он словно прилип ко всему вокруг. Глотая слезы, она опять попыталась: - Джейме! Вокруг галдели голоса, гортанные, хриплые, возбужденные, но слова текли мимо, не достигая ее разума. Да и разума-то в ней осталось не больше, чем в овце, которую тащат к мяснику на убой. - Джейме! Шорох шелковых плащей, звон оружия, кто-то цокнул языком и сказал: - Что за мечи!.. Отличные мечи, словно пара, словно муж и жена! - Джейме!.. Заговорили на валирийском, засмеялись коротко, злобно. Кто-то закашлялся и сплюнул, ее взяли за плечи и развернули, направив вперед. - Я ничего не вижу, снимите это с меня! - Замолчи. - Я ничего не… Джейме! Нет, она больше не слышала его голос. Она шла, окруженная стражниками, могла слышать стук их щитов, перезвон кольчуг, шорох их подошв о камешки на дороге. - Иди вперед, - скомандовали за ее спиной. – Шевелись, тупая ты баба! Бриенна почувствовала, как ее взяли за локоть и повлекли, заставляя ступать быстрее. Когда она спотыкалась, ее мучитель крепко хватал ее, дергал вверх, заставляя держаться прямо. Мостовая под ее ступнями побежала вниз. Несколько раз Бриенна едва не упала, но всякий раз тот, кто вел ее, удерживал от падения. Она повела плечами, проверяя крепость веревок, а заодно и крепость хватки стражника. Тот хмыкнул, но ничего не сказал, однако, как она поняла, догадался о ее хитрости. Сжал пальцы сильнее, ускорил шаги. Человек превращается в зверя в такие минуты, подумала она смятенно. Не остается ничего, кроме желания сбежать или сопротивляться. Дева, Мать, дайте мне сил, дайте лишь малейшую каплю благоразумия, чтобы я могла удержаться на этом краю… Джейме. О, Джейме. Ей представилось, как он лежит там, в луже свежей крови, и деловитые, вездесущие мухи садятся на красивое неподвижное лицо. По спине ее прошел холодок, она попыталась отогнать видение. Но вся картина была такой ясной, такой цельной, такой… Невозможно реальной. - Что с ним? Скажи мне хотя бы это, - заговорила она, вдруг поняв, что вокруг стало тише. – Больше ничего не говори, и я не стану спрашивать. Молю, скажи, не молчи! Я не знаю, понимаешь ли меня, я не… Он сжал ее локоть так, что Бриенна испугалась услышать хруст собственной кости - и с силой тряхнул. Позади них раздались быстрые, тяжелые шаги. Ее спутник что-то проворчал на валирийском, потом громко сказал на общем наречии: - Оставил меня с бабой. В ответ хмыкнули: - Боишься? Связанную, на сносях? - Она огромная, словно слониха, - загоготал стражник. – И не умолкает! - Этого у нее не отнять, - процедил человек за плечом Бриенны. Голос показался ей знакомым, но она подумала – нет, я не поддамся ударам паники. И без того внутри нее все тряслось, а к горлу подкатывала тошнота. Она зажмурилась, сдерживая слезы. – Когда не надо, открывает свой глупый рот, когда надо, слова путного не добьешься. Я отведу ее. Ступай, помоги братьям. Чертов Цареубийца там бьется, как взбешенная гиена. Бриенна выдохнула громко, почти со стоном – и вздрогнула, а оба стражника рассмеялись, вероятно, заметив это. Но ей было все равно: известие о том, что Джейме жив и все еще борется, принесло волну горячего облегчения, легкомысленно-пьяного счастья. Ноги ее подогнулись от слабости. - Пошли, - дернул ее за другой локоть второй стражник. – Идем, быстрее же. И он зашагал так стремительно, что Бриенна почти бежала. - Куда мы идем? – не выдержала она. – Что вы задумали? - Лучше бы спросить, что ВЫ задумали, - проворчал ее спутник, - но зачем? Вы двое после себя всегда оставляете земли, усеянные мертвыми. Правда? А теперь ускорь шаги, шлюха. Бриенна похолодела. Кто-то толкнул ее в плечо, и стражник прогавкал несколько слов на чужом языке. Неподалеку женщина засмеялась фарфоровым смехом. Раздался треск пламени, затявкали псы, зарычала пума, зазвенели бубенцы, а потом заиграла свирель. Они спустились в людный квартал, один из тех, полный борделей и таверн, что видели по дороге на виллу. Внезапно Бриенну рванули в сторону, она охнула, ударившись о стену, ее пихнули в плечо, развернули и поволокли по мостовой. Она упала и ободрала колено. Страж поднял ее рывком, легко, словно пустотелую куклу: - Я же просил быстрее! И теперь держи рот свой накрепко закрытым. Ни слова о Ланнистере. Я могу передумать. Поверь мне, тебе не понравится, если передумаю… Скрипнули дверные петли, Бриенну втолкнули внутрь, и внутри была темнота. Она начала поворачиваться, и тут на ее шею легли чужие руки. - Стой. Не шевелись. Эта петля затянется, если я захочу. А коли ослабнет, так тоже по моей милости… Она почувствовала, что ее прижали спиной к шершавой стене. Между нею, стоящей со связанными руками, и человеком, что нависал над ней, а она как-то всем существом своим ощущала – что он выше ее ростом, и больше, и ей было по-настоящему страшно, потому что она узнала его голос – между ними был ее живот, выставленный беззащитно и бестрепетно. И это было хуже всего. Капюшон, которым закрыли ее лицо, заскользил вверх, она вскрикнула, когда, грубо содранный, он упал на пол. Она стояла в узком пространстве между двумя стенами соседних домов. Над нею темнел верхний этаж одного из строений, а от улицы кривой и жаркий проулок отделяла железная калитка. Бриенне потребовалось всего миг или два, чтобы увидеть это все и понять, а затем она посмотрела в лицо перед собой. Черный глаз пересекал красный шрам, кривой, как маленькая молния. Ничуть не изменился, подумала она, в коротком оцепенении глядя в лицо Теора Гаргалена. Все еще по-своему красив. Все еще неописуемо огромен: широк в плечах и высоченного роста, такого, что Бриенна сама себе казалась маленькой и беспомощной. Все еще немыслимо ненавистен. Он улыбнулся, наслаждаясь тем, как на ее лице отразилось это пугливое смятение – знакомое ему по сценам в Водных Садах, и приятное ему, о, это несомненно. Потом развернул ее к себе спиной и принялся развязывать Бриенне руки. Когда он вновь повернул ее к себе, Бриенна, наконец, нашла слова торжественного приветствия. - Сир Гаргален, - она услышала свой полушепот, сиплый, усталый и все же полный яда. – Клятвопреступник и палач Гаргален. Вместо ответа он охватил ее шею одной рукой, весьма непринужденно и даже без особого усилия: и начал поднимать Бриенну, вжав ее спиной в стену. Она вцепилась пальцами в его широкое, словно из стали отлитое запястье, попыталась сделать вдох – и ничего не вышло. Ноги ее болтались в воздухе, что-то булькнуло в гортани, а глаза застилало красноватой пеленой. Сквозь эту пелену, сквозь мутные слезы, она видела тупое и спокойное лицо дорнийца. Глаз не могла отвести. Это было лицо ее смерти. - Еще хоть слово, - прошипел Гаргален, дернув щекой, - и выдавлю твоего бастарда вместе с мочой и дерьмом, да и с последним вздохом в твоем горле. Мне продолжать? Бриенна мотала головой и даже что-то примирительное пыталась промычать - но безуспешно. Он разжал пальцы так же быстро и легко, как сжал. Бриенна упала к его ногам, хватая ртом воздух. - Готова? Идем дальше? Обещаешь молчать? - Что вы здесь делаете? Почему ты все еще жив, эхом мелькнула мысль, и тотчас пропала. - То, что мне приказывают. Но не теперь. Вставай. Нам нужно спешить. - Куда? Зачем? Кто приказывает? Он поставил ее на ноги и даже отряхнул ее подол. - Я делаю то, что сам решил, - тихо сказал он. – Еще не поняла, тупица? Я спасаю тебя. Гаргален схватил ее запястье и повлек за собой. Они прошли переулок и выскочили с другой его стороны – и очутились на тихой и темной улице. Ни единого огонька вокруг, лишь прикрытые ставнями окна. Бриенна какое-то время двигалась молча, но мысли ее лихорадочно метались, и, наконец, она не выдержала: - Ты знал, что будет. Знал, что будем там. Ты их привел? Ты привел стражу. Он обернулся, в темноте мелькнула полоска зубов. Гаргален улыбался: - Ты мне всегда казалась умнее, чем хотела притвориться, леди Мартелл. - Я не притворялась. - Да? В таком случае, ты просто наивная придворная шлюшка. Еще несколько узких темных проулков. Шум веселых кварталов остался позади, словно по другую сторону жизни. - Ты сказал о приказе… Ты… Ох. И осознание вдруг пришло к ней - совершенно ясное, будто ночную тьму прорезал луч солнца. - Это ты их убил. Он остановился так резко, что Бриенна едва не врезалась в него. Обернулся, глядя сверху вниз: - Не надо было вам сюда приходить, ни тебе, ни ему. - Кто приказал? - Тот единственный, кого тебе следовало опасаться. Тот, кто раньше всех догадался о Ланнистере в Солнечном Копье. Вот только благодари меня: я пытал тебя так легко, что ни Мартелл, ни он не получили твоих признаний. Та чушь, что ты им наплела, была словно мед для ушей принца. Но мы-то с тобою знаем правду. Полагаю, ОН тоже ее знал. Ты никогда ему не нравилась. Он всегда говорил мне, все повторял, что из-за тебя в Дорн придут одни лишь беды. И в чем же был неправ? - Лорд Гарденер?.. Вместо ответа Гаргален вновь ринулся вперед, увлекая Бриенну за собой. - Зачем ты слушал его? - Я не слушал его. - Зачем ты выполняешь его приказы? - Сейчас не выполняю. - Откуда мне знать, что это не ловушка? Он хмыкнул, не поворачиваясь к ней: - У тебя есть выбор? - Теор! При звуках собственного имени он замер, словно Бриенна применила какое-то заклинание. Пальцы его разжались. - Теор. Почему ты это делаешь? - Отдаю долг. Ты могла лишить меня жизни или изувечить, вместо того пощадила. - Мы должны вернуться и помочь Джейме. Если все, что говоришь – правда, мы расскажем всем и мы поможем ему, и тебе, и… - Замолчи. - Мы поможем тебе. Ты не стал бы этого делать. Тебя заставили… ЧТО он хранит против тебя, что ты пришел сюда, с ним, покинул свой дом, покинул Дорн, изменил всем своим клятвам и помогаешь в таком ужасном деле? Теор! Теор, повернись, посмотри на меня! Он послушал ее: повернулся и, схватив Бриенну за плечи, шваркнул ее об стену. Навис над нею, губы его почти касались ее мокрого лба. Обе его руки охватили запястья пленницы и прижали их к каменной кладке. Она вздрагивала, но не от страха, скорее – от гнева. - «Теор». Вот ты как запела. - Все верно сказал. Я не казнила тебя, - сквозь зубы проговорила Бриенна, глядя в сверкавшие из-под длинных ресниц глаза. – И не дала это сделать Джейме и юному Дондарриону. И ты ничего не сделаешь мне, раз уж… До сих пор не сделал, подумала она, но проглотила эти последние слова. Ноздри Гаргалена раздувались от ярости, он сжимал пальцы все сильнее, не сводя с нее глаз. Шрам, мелькнуло у нее в мыслях. Этот шрам. Поперек его глаза, там, где я провела кончиком фруктового ножа… - Откуда ты знаешь, что я сделаю? - Просто знаю. Отпусти, мне больно! - Ты так много знаешь… Я тоже. Знаю каждую точку на твоем жирном теле, что запоет от моих ударов и заставит тебя захлебнуться собственной блевотиной. Учился, знаешь ли. И смотрел, а не только играл с тобою, как с побитой комнатной собачонкой. О, нет, они – играли, а я учился, я знал, что мне все это сгодится. Ежели ударить тебя сюда, ты визжишь, словно девка, надетая на чей-то член, но в твоем голосе только боль и обида. А ежели сюда… Он несильно ткнул кулаком под ее ребро. - Сколько же в тебе ненависти, - прошептала она. – Что он с тобою сотворил, Теор? Что?.. - Ты говоришь, будто меня заставляли все это делать. Принудили, как тебя принуждали лизать сапоги Мартелла. Ты, видно, забыла лица своих служанок, этих ничтожных шлюх… - А ты не забыл, - перебив, выдавила Бриенна. – Ты помнишь. Их звали Динна и Фрея. Они были безоружны, ничего никому не сделали, кроме добра, и ты это знал, и… Они не дают тебе покоя, Теор. - Прекрати так меня называть! – зарычал Гаргален. В этот момент раздались шаги. Некто остановился невдалеке, затем рассмеялся: - Эй, брат. Любишь, толстеньких, с животом? Не смею мешать! Только собак не будите своими криками, не то лай будет стоять до самого утра! Гаргален отпустил одну руку Бриенны, сунул ладонь к ее бедру и начал собирать платье, оголяя ее ногу. Она открыла рот, чтобы позвать на помощь, и тут же на ее губах оказалась ладонь палача. Человек, смотревший на них, посмеивался и что-то беззлобно ворчал. Гаргален медленно отвел руку с ее лица, взгляд его пронзал, заставляя волоски на шее Бриенны вставать дыбом. Она, не спуская с него глаз, подалась вперед и коснулась губами его рта. В горле поднялся и застрял ком тошноты. Пальцы ее мучителя все продолжали комкать и собирать тонкую ткань платья. Бриенна слышала шаркающие шаги – зевака побрел прочь. Теор Гаргален отпрянул было, но она приникла ртом к его горячей, воняющей потом и погоней, шее. - Погоди… Постой, - услышала она свой умоляющий шепот. – Не оставь у него сомнений. Гаргален хмыкнул, и тогда Бриенна сунула руку к его паху. Пальцы ее втолкнулись в пустое пространство между полами длинного кафтана. Детородный орган его не восстал, было мягко, и это ее до странности успокоило, но и раздосадовало. Все в нем говорило о ненависти и желании, но, подумала она мельком и с холодным любопытством – да ведь это и в самом деле было лишь желанием раздавить ненавистную ему леди Мартелл, будто насекомое. Она завозилась, лихорадочно соображая, как воспользоваться замешательством, обвив руками бычью шею, покрывая поцелуями его щеку и шею. Осторожно сдвинула ноги, так, чтобы ее бедро оказалось между его стальных бедер. - Я помогу, - как можно нежнее проворковала она. – Не беспокойся, я все сделаю… - Что ты… - начал он, но в голосе вместо раздражения было лишь невинное, почти детское недоумение, - Что ты делаешь… - Ш-ш… Сейчас. Мы все исправим… Она выгнулась, слегка подавшись вперед, уперев свою налитую грудь в его живот. Руки она сцепила, словно обод в повозке, над его плечами, думая – у меня всего несколько мгновений. Нельзя с этим тянуть. Теперь? Да, пожалуй. Бриенна, теперь. И мысленный приказ прокатился к ее мускулам, обжигающей мгновенной волной - как в настоящем бою. Она согнула колено и ударила снизу вверх. Гаргален вскрикнул: по этому сдавленному и беззащитному крику она поняла, что удар получился весьма чувствителен. Хоть бы я изувечила твой проклятущий член и раздавила яйца, подумала Бриенна в припадке радостного гнева. Не давая себе и ему опомниться, она сжала руки еще сильнее, Гаргален дернулся, поздно сообразив, что попал в ловушку. Бриенна ударила коленом еще раз, и он завизжал, согнулся, пытаясь себя уберечь. Она расцепила объятие, скользнула в сторону и, схватив его за волосы, со всей силы швырнула лицом о стену. Раздался хруст, тошнотворно-ломкий и мокрый, с каким ломается нос или даже скула. Гаргален всхлипнул и замолчал. Бриенна, все еще держа его за волосы, отогнула его голову - и увидела, что, в своем гневе, и впрямь разбила ему лицо. Кожа на лбу была рассечена, нос, скорее всего, сломан, и меж ободранных, раздвинутых в безмолвном вопле губ она видела обломки зубов. - Сука, - прорычал он, размахивая руками, силясь прийти в себя. Кровь заливала ему глаза, он ослеп. – Сука, убью!.. Она сцепила руки в замок и, когда он начал выпрямляться, ударила его по затылку. С мокрым выдохом он упал, наконец, на колени, ткнулся в забрызганные кровью камни стены. Пальцы его царапали по ним, огромное тело трясло в судороге. Но вот одна рука его сумела поймать край платья. Он дернул ее к себе, Бриенна отскочила, в панике понимая – голыми руками его не убить, и, чем дольше времени она проведет сейчас здесь, с ним, вымещая ярость или пытаясь лишить его если не жизни, так хоть сознания – тем больше шансов, что она, Бриенна, сама найдет здесь свою мучительную смерть. Раздался треск рвущейся ткани. Бриенна отвернулась и побежала. Не разбирала дороги, сворачивала наугад, молясь всем богам, новым, старым, милосердным и жестоким, чтобы ее не занесло в тупик. Позади нее топали, плевались кровью, осыпали ее проклятиями. Иногда она, превозмогая ужас, оборачивалась, и все мгновения отпечатались в ее памяти, бесконечный жарко-темный кошмар: вот он остановился, сплевывая кровь, опершись о стену вытянутой, длинной, как древко копья, рукой. На белой штукатурке отпечатался кровавый след от ладони. В другой миг она обернулась и увидела, что улица пуста: и вдруг он с гортанным воплем появился из-за угла, неукротимое и бешеное чудовище. Она добежала до людной ночной улицы, на которой раскачивались цветные фонарики. Какой-то пентошиец преградил ей дорогу, зацокал языком, что-то заговорил. Бриенна схватила его за грудки, развернулась назад и швырнула его от себя. Он сбил Гаргалена с ног, оба покатились по скользкой от нечистот мостовой. Бриенна рванулась, расталкивая толпу плечами, а потом влетела в украшенные золочеными птицами ворота. Во дворе большого дома, что плыл через тьму, подобно кораблю, сияя праздничными огнями, дымились жаровни, гремела музыка и танцевали раздетые девицы. Она распихала их и устремилась на высокое крыльцо, думая – хоть бы потеряться там, внутри, и найти выход с другой стороны. Ее начали хватать за плечи и тянуть в круг танцующих, обдавая запахами кислого вина и дурманных трав. Внутри было жарко, тесно, пестро. Мельком она видела голые спины и задницы, люди совокуплялись, потеряв всякий стыд, хохотали, поднимали кубки, девки трясли грудями, а мужчины хлопали их по ляжкам. Она свернула в еще один коридор, и наткнулась на парочку – связанный, с закрытым платком ртом, купец стоял на коленях, а над ним возвышалась толстая, в золотой парче и черной кожаной броне, бабища. Эта леди тыкала ему в лицо сложенным в несколько раз кнутом. На лицах их отразилось обиженное недоумение, дама что-то крикнула зычным басом. Бриенна отпихнула ее с дороги и побежала к лестнице. Тут шум позади нее усилился, она оглянулась. Гаргален продирался к ней через толпу окруживших его, тонких и томных юношей. Один из них обхватил его шею руками в браслетах и проворковал, почти по-матерински нежно: - Куда так спешим? Что же с тобою случилось?.. Ну-ка, погляди на меня! Словно потеряв волю от этих нежных слов, Теор повернул голову и уставился на мальчишку. Юноша отвел с разбитого лица Гаргалена прядь темных от крови волос. - Ах, это ты, малыш! Бедняжка так и застыл, трепеща от узнавания и изумления. Гаргален очнулся, повел плечами и вдруг с утробным ревом шваркнул бедного евнуха о косяк. Остальные с визгом прижались к стенам. Их накрашенные лица выражались восторг и ужас одновременно. - Шлюха! – крикнул Гаргален, заметив Бриенну, что взбиралась по лестнице. – Стой, шлюха! Приказ она не исполнила, а лишь быстрее понеслась наверх. Разъяренного гостя вновь окружила толпа проституток всех мастей и полов и, принимая за пьяного дебошира, принялась увещевать, а он прорывался вперед, и, судя по визгам и ругательствам, не без рукоприкладства. Бриенна преодолела несколько лестничных пролетов, не чувствуя ничего, кроме бесконечного страха: я совершила ошибку, попытавшись тут спрятаться. Он догонит, догонит и убьет… Кто-то преградил ей дорогу. Это был человек в меховом облачении, бородатый и светлокожий, с пьяной улыбкой на покрытом шрамами и татуировками лице. Одной рукой он обнимал совсем юную, рыжую девчонку в тонком, прозрачном платьице цвета лазури, другой орудовал в собственных штанах. Бриенна раскрыла рот и не смогла выдавить ничего, кроме: - Пропустите… Молю! Может, лицо ее было в тот миг так отчаянно, что отдавало настоящим безумием. Бордельные гости расступились, она понеслась по длинной галерее, и вдруг какая-то женщина, увидев ее, заорала: - Ну, наконец-то! Где тебя носило?! Что с платьем? Ах, к Рглору все. Быстрее, тупица! Бриенна не успела ответить, как цепкие пальцы охватили ее плечо. Распахнулась дверь и ее втолкнули внутрь, звякнули петли, тяжелое дерево загрохотало – и все умолкло. Шум от погони и драк исчез, словно его обрубили острым топором. В комнате, где она очутилась, стояла полутьма. Свечи догорали на низких столиках, уставленных бутылями с вином и кубками. Один кубок кто-то в пылу попойки уронил, и он валялся на ковре. На большом подносе белел остов обглоданной птицы – индюка или павлина. Пахло благовониями, случкой, воском, подгнивающим спелым виноградом. Бриенна прижалась спиною к двери и постаралась перевести дыхание. Перед глазами ее, в безумном танце, в ритм со сбитым дыханием, которое рвало ее грудь и отдавалось острой болью под ребрами, прыгали цветные узоры, которыми кто-то расписал стену над кроватью. Среди этих узоров совокуплялись фигурки мужчин, женщин, обезьян, оленей, шакалов… В постели, среди шелка и вытканных красным, розовым, пурпурным, покрывал, среди высоких подушек, кто-то зашевелился и пьяно забормотал. Поднялась рыжая голова. - Вот и ты. Наконец-то. Ох, что за… Право же, когда я просил привести высокую бабу со светлыми косами, такой красоты не ждал! Да погляди на себя! И этот животик! Черт меня побери, ты прекрасна, милая. Вылитая о… Он умолк, словно поперхнулся. Бриенна быстро поглядела на брошенные в изножье кровати одежды. Меховой плащ. Длинный топор, украшенный рунами. Рубашка из некрашеного льна. - на. Это… Э-э… Б… Брие… Тишина. Круглые голубые глаза Тормунда стали еще круглее - и потемнели. Голос его окреп, теряя всякие ноты пьяного умиления: - Бриенна?.. Протрезвел за один миг, подумала она со смесью горечи, тревоги и странного, девического стыда. Полог, расшитый стеклянным побрякушками по левую сторону кровати, который Бриенна приняла за штору на окне, вдруг раздвинулся. В комнату ввалился жирный детина, совершенно голый, с болтавшимся меж ног огромным, наполовину стоявшим членом. Голова его была выбрита на висках, лишь посредине ее белые волосы были собраны в толстую косу, украшенную разноцветными перьями. В ручищах у толстяка был арбалет, который он нес нежно, словно дитя, положив на левое предплечье. Бриенну он оглядел мельком, без всякого интереса - и заревел в полном восторге: - А, нашли-таки тебе бабу?.. Ты ж гляди, какой! Тормунд! Легенький, что твой младенец! Бриенна, сделавшая было шаг к Тормунду, попятилась и прижалась спиной к двери. В следующее мгновение двери за ней не оказалось: а была лишь распахнувшая объятия пустота. Она пошатнулась от неожиданности, и на ее шее сомкнулись липкие от крови руки. - Сука, - прошипел Гаргален, - ты, подлая, мерзкая, грязная су… - Пригнись, - гаркнул Тормунд. Взлетело покрывало, которое он отбросил от себя, что-то со свистом рассекло горячий воздух - через миг Бриенна отклонилась в сторону, и хватка на ее шее ослабла. Разинув рот, она обернулась, слыша собственный хнычущий, почти шепчущий, какой-то старушечий от нехватки воздуха, голос: - Нет! Нет, нет, нет!.. Из глаза Гаргалена торчал, серебристо сияя, арбалетный болт. Он попятился, уронив обе руки вдоль тела. Другой глаз его взирал на Бриенну с величайшим, оттого почти смехотворным, упреком. Потом он натолкнулся спиной на деревянные перила галереи, постоял так, словно в раздумчивости, начал крениться назад. Дерево хрустнуло, вокруг завыли и завизжали, и перила, не выдержав веса Теора Гаргалена, выломало наружу. Он полетел вниз. Бриенна подскочила к краю и увидела, что тело его лежит, раскинувшись, на белом мраморе, которым вымощен был один из внутренних двориков борделя. Кровь собралась алой лужицей вокруг глаза. Красивое лицо застыло, выпачканные красным ладони так и лежали, беззащитно раскрытые. Из уголка рта бежала тонкая струйка крови. Вокруг упавшего собиралась толпа, опасливо и растеряно переговариваясь, слышался чей-то нервный смех и чьи-то ругательства. - Нет, - проговорила Бриенна одними губами. Его нельзя убивать, подумала она, поражаясь двум вещам в этой ночи – собственному облегчению и даже радости при виде поверженного врага и собственной – к нему - жалости. Его нельзя убивать, только ОН знал все… Кто-то схватил ее за руку и дернул назад, в комнату. Она увидела Тормунда, полностью одетого, пристегивавшего топор к поясу, услышала его приказы, но все было словно в каком-то тумане, в жарком и бессмысленном мареве долгого сна. - Уводите ее. Через другой ход, вниз – пока - не надо бы. Анзель, быстрее, быстрее, соображай уже! Надевай штаны. Вот. Держи. Жирный приятель Тормунда отбросил арбалет на кровать и схватил поданный ему меховой плащ. - Накрой ее, наденьте капюшон. Живее, говорю тебе! - А неплохо стреляет, а? - По мне, так слабоват против кого побольше. - Этот-то здоровый пёс какой. Кто он? - Пьянь какая-нибудь, - проворчал Тормунд без всякой злобы. – Здешнее мужичье любит над шлюхами покуражиться. - А кровь видел? - Да мне плевать, чего его сюда принесло. Неудачный у парня выдался вечерок, только и делов… - Что вы… - промямлила Бриенна, силясь понять причину их легкомысленного спокойствия. - Не бойся, мы с тобою, милая, - с неожиданной, какой-то деловитой и рассудительной, нежностью повернулся к ней Тормунд. – Не бросим тебя. Вот так. Иди сюда. Иди. Анзель и ребята тебя проведут. - Куда?! - На корабль. Там безопасно. Будь со мною, не теряй духа, миледи сир… Анзель хмыкнул, слушая этот воркующий поток, лившийся с губ его командира. Бриенна покорно стояла, пока застегивали на ней плащ, и так же покорно пошла прочь из комнаты – за пологом она попала в другую, наполненную все теми же полупустыми бутылками, кубками, разбросанными меховыми одеждами. И оружием. Копья, мечи, колчаны, щиты. Кольчуги и латы. У низкой скамеечки девица, стоя на коленях, мотала головою вверх и вниз, что показалось Бриенне вдруг очень забавным зрелищем – в свете всего остального, конечно же. Огненно-рыжий парень сидел, запрокинув лицо, закатив глаза: ноги расставлены, пальцы, унизанные серебряными перстнями, вплетены в густые волосы девки. - Заканчивайте, - бросил им Тормунд, подхватывая с пола и со столов какие-то вещи. – Уходим. И Бриенну потянули по лабиринту коридоров и комнат. За спиной у отряда северян поднимался какой-то новый шум, из растерянного он стал угрожающим и даже разъяренным – ропот, вопли, ругательства на всех языках заморских земель, мужские голоса, женские, евнухи, дети, подростки. Словно бы весь народ Пентоса ужаснулся и поразился ее сегодняшним преступлениям – и желал, наконец, добраться до беглянки, чтобы свершить правосудие. Ей стало холодно, и она подумала о тяжелом плаще с благодарностью, хотя дрожь колотила ее и под ним, трясло так сильно, что она с трудом передвигала ноги. В какой-то момент ее обхватили за плечи и она, покосившись, увидела Тормунда. Отчего-то ей стало легче, хотя тошнота и накатывала, волна за волной, а губы ее прыгали, силясь сложиться в слова – и бессильные. - Продержись еще немного, милая, - совершенно спокойно, будто продолжая какую-то светскую беседу, говорил ей Тормунд, - и все будет хорошо. Все, все, все будет хорошо, Бриенна.