Не отпускай мою руку

POV Анна Первое мое желание — убежать. Как обычно, как я делала это уже много раз. Самое простое решение, приходящее на ум. Но почему-то я сижу на его кухне за столом, пока он, стоя ко мне спиной, заваривает чай. — Черный, зеленый? — спрашивает он, чуть повернув голову в мою сторону. — Зеленый, пожалуйста, — вежливо отвечаю я. Кухня небольшая, но светлая и уютная. Она не оставляет впечатления, что здесь живет одинокий мужчина, и тут мне в душу закрадываются сомнения: а вдруг он не одинокий? Все поверхности идеально чистые, в раковине нет ни одной грязной кружки, а в воздухе витает запах недавно приготовленной еды. Может, у него есть девушка или даже… жена? — К сожалению, у меня только в пакетиках, — он извиняюще смотрит на меня и ставит на стол две кружки с чаем. — Ничего, — качаю головой, не смея взглянуть на него, и обхватываю руками горячую кружку. — Вы… живете один? — А ты видишь тут кого-то еще? — с доброй насмешкой произносит учитель, усаживаясь на стул напротив меня. — Я просто подумала… вдруг… — мне слишком стыдно высказывать свои опасения. — Нет, Аня, я живу один, — разделяя слова отвечает он, а потом вдруг вздыхает, запуская руку в волосы и ероша их. Теперь ясно, почему у него вечно растрепанный вид. Я украдкой рассматриваю Илью Андреевича, ведь мне крайне непривычно видеть его таким… домашним. Футболка обтягивает плечи, почти полностью открывая рельефные мужские руки. У меня никогда не было фетиша на руки, но почему-то сейчас они словно притягивали мой любопытный взгляд. — Ну что, — неловко прерывает он молчание, прочистив горло. — Чем займемся? — М-м. Историей? — предполагаю я, хотя, признаться честно, это последнее, чем мне сейчас хотелось бы заниматься. — Ты серьезно? — с усмешкой спрашивает он, сверкнув на меня зелеными глазами. — Хочешь учиться? — Нет, — признаюсь я, смущенно опустив взгляд на столешницу, но тут же одергиваю себя и смотрю прямо ему в глаза. — Я могу пойти домой. — Ты хочешь пойти домой? — снова вопрос, и меня пронзает внимательный взгляд, словно выворачивая душу наизнанку. Хочу ли я пойти домой? Конечно, я бы не отказалась сейчас оказаться в своей кровати с книгой в руках, но… Но. Невольно вспоминается наш поцелуй в школе на факультативе, мои щеки вспыхивают, а желудок скручивается в тугой комок. Врожденное любопытство не дает мне просто взять и уйти, мне слишком интересно, что будет, если я останусь. К тому же, если совсем откровенно, мне любопытно узнать, как живет этот человек. — Кажется, не хочешь, — его глаза победно блестят, а я лишь вздергиваю брови. — Будет странно, если я приду домой слишком рано, — решаю пойти другим путем. — Отцу будет интересно, почему мой репетитор не захотел со мной заниматься. — Репетитор хочет с тобой заниматься, но не историей, — бубнит себе под нос Илья Андреевич, но я слышу, и это заставляет меня опять вспыхнуть. Господи, ну как можно подобное говорить своей ученице? Он бы еще напрямую предложил мне прыгнуть к нему в кровать и сразу раздетой. О боже… — Пожалуй, я все же пойду, — я поднимаюсь со стула, уже делая шаг в сторону прихожей, как моя рука оказывается в мягком плену его пальцев. — Аня, я не то имел в виду, — быстро говорит он, и в его голосе явно слышится неловкость и сожаление. — Останься. Игнорирую его просьбу и поворачиваюсь, пристально глядя на свою плененную руку. Он это замечает и тут же разжимает пальцы. — Прости, — извиняется он. — Давай посмотрим фильм или еще что. Невинный просмотр фильма с учителем истории, который старше меня на… не знаю, сколько ему лет. В любом случае, это все ужасно неправильно, так не должно быть, и я совершенно ни в коем случае не могу согласиться. — Хорошо, — выдаю я, пожимая плечами. — Давайте посмотрим фильм. Его губы растягиваются в улыбке, он поднимается со стула и подходит ко мне, гораздо ближе, чем следовало бы. Моя макушка чуть выше его плеча, почти на уровне, и я опять чувствую себя маленьким зверьком. На одно маленькое мгновение его пальцы снова касаются моих рук, скользя от локтя к запястью и задерживаясь на кончиках моих пальцев. — И, Аня, — тихо говорит он, проникновенно заглядывая мне в глаза. — Мне неловко, когда ты обращаешься ко мне на «вы». — А как же мне обращаться к моему учителю, — с едва скрываемой иронией спрашиваю я, невинно хлопая ресницами. — Ну да, да, конечно! — восклицает он, театрально поднимая руки над головой. — Я же просто учитель, — и ответная ироническая усмешка в мой адрес. Что ж, один-один, Илья Андреевич. Я закатываю глаза, и не могу подавить улыбки. Мне уже начинает нравиться наша игра. — Пошли кино смотреть, — бордо произносит он и, проходя мимо, небрежно треплет меня по волосам, приводя меня в бешенство подобной дерзостью. — Нельзя так с девушкой обращаться, — недовольно бурчу я, с уязвленным видом приглаживая прическу. — Да? А как можно? — не останавливаясь спрашивает Илья Андреевич со смехом. — Аккуратно, — отвечаю я. — Учту, — коротко бросает он, заходя в большую комнату и зажигая свет. — Не хоромы, но живем, — он обводит рукой зал. Несмотря на то, что в моей квартире гораздо больше мебели и ремонт, очевидно, дороже, мне нравится интерьер. Светло-серые обои на стенах, огромный диван, тоже серый, но темнее. В дальнем углу — полки, уставленные книгами, рядом стоит кресло и кофейный столик. Представляю Илью Андреевича в очках, сидящего в этом кресле с книжкой в руках и потягивающего кофе. Данная картина вызывает улыбку. — Что? — заметив, как я стою в дверях, спрашивает парень. Я качаю головой, все еще улыбаясь. Читающий историк никак не выходит из головы. — Падай, — он хлопает рукой по дивану рядом с собой. Он правда думает, что я сяду бок о бок с ним? Может, еще и обняться решил? Чуть поколебавшись, сажусь на другой край дивана, сдержанно сложив руки на коленях. Так будет лучше. Смерив меня насмешливым взглядом, он оставляет без комментариев мое поведение и принимается выбирать фильм. — Не знаю, что тебе нравится, — нерешительно произносит он после нескольких минут поисков. — Мне не важно, — пожимаю плечами. — Я редко смотрю фильмы, так что почти ничего не видела. — Брось, Гарри Поттера смотрела? — снова качаю головой. — Да ладно! Это же классика. Он включает первый фильм и приглушает свет, оставляя только два настенных светильника. Ерзаю на диване, устраиваясь поудобнее. Экран телевизора хоть и большой, но с моего ракурса картинка чуть искажается, потому что я сижу с самого краю, но я не собираюсь двигаться ближе к Илье Андреевичу. Нам лучше соблюдать дистанцию. — Так и будешь там сидеть? — спрашивает он, и его глаза задорно поблескивают в полумраке комнаты. — Да, мне неплохо. — Как хочешь, — и отворачивается к экрану, вальяжно развалившись на диване и закинув руки за голову. Я никогда не любила фэнтези, но этот фильм довольно неплох. С первого кадра меня увлекает сюжет, и я уже не могу оторвать глаз от экрана. Интересно, что же будет дальше с этим мальчиком? Прочитает ли он письма, которые ему приходят? И почему вообще эти Дурсли относятся к нему так ужасно, он ведь всего лишь маленький мальчик! — Банан будешь? — доносится голос слева, и я перевожу взгляд на Илью Андреевича. Он держит в руках банан, протягивая его мне, будто уверен, что я непременно соглашусь. Во-первых, откуда он его достал? Насколько я помню, рядом не было никакой тарелки с фруктами. И, во-вторых, учитывая, насколько обществом опошлено поедание девушками бананов, он действительно думает, что я возьму это в рот при нем? Ну да, будет смотреть, как я ем банан и представлять, что на месте банана… вовсе не банан. — Нет, спасибо, — отказываюсь я, возвращаясь к просмотру фильма. Какое-то время Илья Андреевич продолжает смотреть на меня, переводя взгляд с меня на фрукт, а потом встает и куда-то уходит. Может, в туалет захотел? Размышляю, стоит ли остановить фильм, чтобы подождать его возвращения, и в конце концов, тянусь к пульту, нажимая на паузу. Конечно, он много раз видел его, но излишняя вежливость не позволяет мне продолжать просмотр без него. — О, спасибо, — улыбается возникший в дверях историк с тарелкой в руках, и спешит занять свое место перед экраном. Он ставит тарелку на маленький столик перед диваном, и только тогда я вижу на ней порезанный аккуратными пластиками банан. Значит, он ходил на кухню, чтобы порезать для меня банан? Значит, он понял, о чем я подумала, когда он его предложил… Рядом с тарелкой он ставил баночку йогурта, и я не сразу понимаю, для чего. — Налетай, — невозмутимо говорит он и протягивает мне вилку. — Банан с йогуртом пробовала? — Нет, — выдыхаю я на автомате, растерянно моргая. — Макаешь и ешь, давай. Пару секунд я пребываю в шоке. Точнее будет сказать в приятном удивлении. И я даже не могу отказаться. Сама не замечаю, как начинаю улыбаться, принимая вилку из его рук и придвигаясь ближе к столику. Обмакиваю кусочек банана в йогурт и толкаю в рот, неспешно прожевывая. — Вкусно? — спрашивает Илья Андреевич, искоса за мной наблюдая. Я киваю. Некрасиво говорить с набитым ртом. Илья Андреевич улыбается и тоже отправляет в рот кусочек банана. Теперь мы сидим совсем рядом друг с другом, и, честно скажу, меня эта близость совершенно не тяготит. POV Илья Скоро Аннушка совсем расслабляется рядом со мной, закидывает ноги на диван, сложив их по-турецки и откидывается к спинке. Крайне забавно наблюдать, как она смотрит фильм. Пытается быть сдержанной, но то и дело напряженно вздыхает, прижимает руки к груди, а потом расслабленно выдыхает, когда очередная опасность на пути героев оказывается позади. Ее глаза широко распахнуты, губы чуть приоткрыты, она не отрывается от экрана, полностью поглощенная фильмом. Господи, как же я рад, что именно она вошла сегодня в двери моей квартиры. Я рад, что она вообще вошла, а не убежала, как всегда. Мне нравится наблюдать, как она увлекается чем-то настолько, что не замечает происходящего вокруг. Впервые вижу ее такой. На уроках она обычно серьезная, слушает вполуха, рисует на полях тетради. Сейчас же она иногда даже хихикает, но потом, словно опомнившись, прикрывает рот кончиками пальцев, продолжая улыбаться. Ближе к концу фильма замечаю, что она подозрительно притихла и, взглянув на девушку, с удивлением обнаруживаю, что она спит, чуть свесив голову набок. В этот момент мое сердце странно, очень странно пропускает один удар. Я умиленно улыбаюсь и тянусь к ней, чтобы убрать со щеки упавшую прядь волос, но рука замирает на полпути. Если я к ней прикоснусь, она проснется. А если проснется, то посмотрит на время и тут же убежит домой. А мне не хотелось ее отпускать. Я осторожно придвигаюсь чуть ближе, закидывая руку на спинку дивана, и тут же, в аккурат совпадая с моими расчетами, ее голова падает на мое плечо. Так-то лучше. Когда она проснется, она точно будет злиться, смерит меня осуждающим взглядом, возможно, отругает, и, конечно, сразу же уйдет с намерением никогда больше не возвращаться, но это все будет потом. А сейчас, пока она мирно спит на моем плече, есть только мы и убаюкивающее, окутывающее теплым одеялом спокойствие, витающее в этой комнате.