Не отпускай мою руку

POV Анна На следующий после вечеринки день, когда я вернулась с занятий по живописи, обнаружила у себя в телефоне непрочитанное сообщение, что было странным, ведь обычно мне никто не пишет. Увидев имя отправителя, я едва смогла подавить невольную улыбку. Слава Троцкой. Ну, конечно, кто еще мог придумать себе такой ужасный ник. «Пупсик, позанимаешься со мной уроками? Мне скучно одной», — гласило сообщение, на которое я даже думала не отвечать. Однако, немного поразмыслив, я набрала ответ. «Я, кажется, просила меня так не называть». Откладываю телефон, но он тут же вибрирует, оповещая о новом сообщении. «Думала, ты умерла там, че так долго?» Следом пришло еще одно. «А по поводу занятий… Спасибо, что согласилась». С чего это она решила, что я согласна? Нет, это ни в какие рамки уже не вписывается. Обуреваемая возмущением, я принимаюсь печатать ответ. «Я своего согласия не давала, к тому же, у меня не так много свободного времени, так что, прошу прощения, но нет». Отправив, уже не закрываю переписку. «Брось, твои условия?» Ах, мои условия? Ну ладно. Закусываю губу, придумывая, какие бы условия мне выдвинуть, но в голову ничего не лезет. На самом деле, я могла бы позаниматься со Стасей, тем более что я у нее в долгу за вчерашнее спасение. Не желая так просто сдаваться, я все же решаю поязвить. «Выполни задание по истории, и я, может быть, подумаю». «По рукам, пупсик», — она точно надо мной издевается. «И перестань меня так называть, я в любой момент могу передумать!» Никогда не думала, что смогу вот так вот запросто вести диалог с подобной личностью, как Станислава. Она очень грубая, прямолинейная и наглая, к тому же курит и, наверняка, выпивает. Мне не следует даже пытаться установить с ней контакт, однако, контакт уже установлен, и я не могу вернуть все назад. Да и чего уж греха таить, мне самой интересно, к чему может привести наше общение. Но я и предположить не могла, что она, предоставив выполненную домашнюю работу историку, Илье Андреевичу, перед всем классом объявит, что теперь я буду заниматься с ней уроками. А я ведь даже не обещала, что буду, я сказала, что подумаю над этим! Спасибо хотя бы на том, что не назвала меня «пупсик» перед одноклассницами. Вот был бы позор. А вот, что учитель истории, повторюсь, Илья Андреевич, попросит меня задержаться, я предположить как раз могла, но не думала, что он продержится целую неделю, не попытавшись выцепить меня где-то в коридоре. Поэтому я с абсолютно спокойным выражением лица стою возле учительского стола, в ожидании, когда все покинут кабинет. Проходя мимо, Станислава задержала на мне долгий взгляд и затем, подмигнув на прощание (нужно будет потом ткнуть ей в глаз), покидает класс, прикрыв за собой дверь. Я остаюсь один на один с Ильей Андреевичем, который почему-то не спешит начать диалог. Что ж, если хочу поскорее от него отделаться… — Вы что-то хотели, Илья Андреевич? — нарочито вежливо интересуюсь я, поворачиваясь к нему лицом и глядя сверху вниз. — Да… Анна, присядь, — он жестом пригласил меня занять первую парту напротив его стола, но я, проигнорировав это, присела за другой стол. Главное — держаться холодно и отстраненно. Чтобы у него и мысли не возникло, что я могу быть в нем заинтересована. — В общем… — начинает он, не глядя на меня. — Я хотел поговорить о том, что было летом. Ого. Я не ожидала, что он вот так запросто, без предисловий, заведет разговор об этом. — А что было летом, Илья Андреевич? — я приподнимаю бровь, в упор глядя на учителя, стараясь никак не выдать свое непонятно откуда взявшееся волнение. И почему сердце так стучит, норовя вот-вот покинуть грудную клетку? — Ты меня отшила, — просто говорит он, заглядывая мне в глаза. — И теперь мне неудобно видеть тебя на своих уроках. Да и в школе. Вот это признание, не ждала, правда, застал врасплох. Я делаю глубокий вдох, прилагая все усилия, чтобы не отвести взгляд. — Вы предлагаете мне снова сменить школу? — никак не могу сдержать рвущуюся из моих уст иронию. — Извините, но переходить в новую школу каждую неделю несколько энергозатратно. — Нет, мое предложение почти не изменилось с лета, — заметив мое непонимание, он добавляет: — Я предлагаю встретиться вне школы. Сходить куда-нибудь. — Школьная экскурсия в музей? Заманчиво, — холодно отзываюсь я, намеренно не понимая намека. Может, он все же сочтет мою непонятливость за отказ и сдастся? — Не школьная экскурсия, — видимо, не сдастся. — Только ты и я, вдвоем. А в музей или куда-то еще, мне не важно. Его голос звучит тихо, но уверенно, и под таким давлением я легко могу растерять всю свою уверенность. Чувствую легкую дрожь в руках, распространяющуюся откуда-то изнутри. Сравнивая эту ситуацию с летней, я могу с твердостью сказать: что-то точно изменилось. И я не могу понять, что именно. — Илья Андреевич, — добавить в голос чуточку стали, чтобы не было слышно дрожи. — Вы, кажется, забываетесь. Вы — мой учитель. Эти слова действуют на него отрезвляюще, как пощечина. Он быстро моргает, сжимает челюсти, поигрывая желваками, а потом тяжело вздыхает, снова поднимая на меня пронзительные зеленые глаза. — Я знаю, Анна, — с усилием произносит он, будто борясь с самим собой. — Я знаю, но я ничего не могу с собой поделать… — И вам не страшно? — воспользовавшись неожиданной перестановкой сил, перехожу в наступление. — Не боитесь, что этот разговор не останется между нами? — Я поставил на кон все, — выдыхает он, полностью обезоруживая меня парой жалких слов. И я готова к капитуляции. Молча отрыв и закрыв рот, я смотрю на него. Ну же, Анна, скажи что-нибудь! Молчание — признак поражения, в данном случае так точно. Он же хмурится, чуть прищуриваясь, а затем краешек его губ дергается в подобие улыбки. — Ты такая красивая, — низким тихим голосом произносит он, тем самым приводя меня в чувства. Я вскакиваю, закидывая на плечо рюкзак, и бросаюсь к двери. Конечно, он тут же меня останавливает, схватив за руку чуть выше запястья, и разворачивает, подходя чуть ближе. В пустом кабинете наедине с высоким взрослым мужчиной я ощущаю себя совсем маленькой. Маленьким кроликом, загнанным в угол хитрой кровожадной лисой. И лиса подступает все ближе, не оставляя ни шанса на спасение, пригнувшись к земле, готовая в любой момент совершить решающий прыжок. — Просто подумай над этим, хорошо? Одно свидание, — он стоит так близко, что я уже чувствую его запах. Чуть сладковатый, хвойный с примесью сигаретного дыма. — Отпустите, — я стараюсь сохранять спокойствие, но самообладание неостановимо от меня ускользает, по крупицам, как песок, пропущенный сквозь пальцы. И он отпускает. Скользнув рукой ниже по запястью, по ладони, и чуть задержавшись на кончиках моих пальцев, оставляя лишь странное ощущение на коже, похожее на воспоминание. Я стремглав вылетаю из кабинета, напрочь забыв закрыть за собой дверь, несусь по коридору к лестнице, ничего не видя на своем пути. Сердце бешено стучит в груди, отдаваясь шумом в ушах, перед глазами — лицо историка, просящего, почти умоляющего подумать над свиданием. Буду ли я об этом думать? Разумеется, нет! А разве у меня есть выбор? Разве смогу я выкинуть это из головы? Разумеется, нет.