Не отпускай мою руку

POV Анна На следующий урок я чуть было не опоздала. Со звонком влетела в класс, не обращая внимания на заинтересованные, даже несколько недоуменные взгляды одноклассников, заняла свое место, и только теперь смогла выдохнуть. Из головы никак не выходил Илья Андреевич со своим треклятым свиданием, а я даже не знала, какой сейчас урок. Оглядевшись, поняла, что литература. Отлично. Обсуждали жизнь и творчество Леонида Николаевича Андреева, работы которого я изучала только в кратком содержании, а потому меня ни капли не занимал урок. Я все думала и думала, что мне делать, как себя вести? Может, стоит обратиться к директору? Но я тут же отмела эту идею, ведь глубоко внутри, настолько глубоко, что я сама не могла себе в этом признаться, жила частичка меня, которой было интересно, как же развернется вся эта история. Нет, это немыслимо, чтобы учитель, взрослый состоявшийся мужчина испытывал подобный интерес к своей ученице. Это неправильно, аморально, и я никак не должна в этом участвовать. А может, если я все же соглашусь на свидание, он увидит, что я — лишь незрелая школьница, и потеряет интерес? Возможно, и правда стоит согласиться. Мои мысли, как улей жужжащих пчёл, роились в моей голове, отчего вскоре начал болеть висок. Я отчаянно пыталась сконцентрироваться на занятиях, но ни второй урок литературы, ни дальнейшая математика не смогли отвлечь меня от размышлений об учителе истории. К такому трудно относиться с привычным мне равнодушием и спокойствием, это выбивало из колеи. После уроков, уже возле гардероба, меня догнали одноклассницы. — Эй, Аня, подожди! — я остановилась, делая глубокий вдох и принимая самое непринужденное выражение лица, на какое была способна в данный момент. Маша и Света, две неразлучных подружки, подхватили меня под руки и отвели в сторону. Господи, почему они все так пренебрежительно относятся к чужому личному пространству? — Рассказывай, — улыбнулась Маша с напускным дружелюбием, от которого кровь стыла в жилах. — Что? — я перевела взгляд с одной девушки на другую. Света накручивала на палец локон осветленных волос, недобро поблескивая глазами. — Что хотел историк? — поясняет Маша, и они заговорщически переглядываются. Не нравится мне это, совсем не нравится. Мысли о том, что произошло в кабинете, заставляли мое сердце забиться с новой силой, запуская очередную волну внутренней дрожи. Нужно вести себя естественно, нельзя, чтобы они узнали. Я не могла объяснить, почему, но была в этом абсолютно уверена: если они узнают, у меня будут неприятности. — Он… — я замялась, яростно придумывая причину, по которой учитель мог оставить меня после уроков. — Он хотел обсудить план подготовки к экзаменам… Первое, что пришло на ум и показалось мне разумным объяснением. Главное — не выдать своего волнения. Не показать свою панику, захлестывающую меня с головой. — Да ну? — усмехнулась Света, приподнимая одну бровь. — А почему же он не обсудил это со всеми, кто хочет сдавать историю? В этот момент я проклинала все. И эту школу, и этих назойливых любопытных одноклассниц, которым почему-то до всего есть дело, и, в первую очередь, историка, который так безжалостно подставил меня, не подумав о том, как я буду выглядеть в глазах остальных. Я уже чувствовала, как тону. — Чего обсуждаете? — меня привел в чувство знакомый грубый голос и рука, тяжело опустившаяся на мое плечо. Но я была рада такому спасению. — Да так… — Маша тут же отступила на пару шагов, смерив неприязненным взглядом Станиславу. — Спрашивали, что говорил историк нашей Ане. — А, — изрекла Стася, растягивая губы в уже ставшей для меня привычной улыбке. — И что он говорил? Повернув голову, я заглядываю девушке в глаза, передавая немой сигнал о помощи, который она моментально улавливает. Понятия не имею, как ей это удалось, но она меня поняла. И пришла на помощь. — По поводу наших с тобой уроков? — как само собой разумеющееся предполагает она, будто уже знала об этом. — Ага, говорил, какая ты неблагодарная ученица, — подыгрываю я, локтем тыкая Стасе под ребра. Она ухмыляется. — Ну да, врет он все, — отмахивается девушка и тянет меня за собой в сторону гардероба. — Ну бывайте! — бросает она одноклассницам, так и оставшимся стоять столбами, недоуменно переглядываясь. — А нам с Аней еще уроки учить… Ее рука все еще лежит на моем плече, когда мы, забрав куртки, двигаемся к выходу из школы. Отойдя на приличное расстояние и убедившись, что рядом никого нет, я решаю заговорить. — Спасибо, — благодарю я Станиславу, тяжело вздыхая. — Уже второй раз ты меня выручаешь. Я в долгу. — Поэтому ты бы согласилась заниматься со мной, даже без сегодняшней сцены в классе, да? — угадывает она мои мысли. Я не отвечаю, пиная носком ботинка камешки на асфальте. В прошлой школе у меня не было ни друзей, ни врагов, меня особо не замечали, все привыкли к тому, что я сама по себе и не пытались вторгаться в мою жизнь. У меня никогда не возникало конфликтов с одноклассниками, поэтому подобные ситуации для меня новы и непривычны, и я порой не знаю, как себя вести. Если бы можно было просто проигнорировать и уйти — я бы так и поступила. — Так и что в итоге вы обсуждали с Илюхой? — Стася подкуривает сигарету и выпускает изо рта облако сероватого дыма. — Явно ведь не мне косточки перемывали. — Ага, — соглашаюсь я, уже не имея сил выкручиваться и что-то придумывать. — Это долгая история… Я даже не обращаю внимания на то, как неформально она называет нашего учителя, уже поняла, что для этой девушки правила не писаны. И, признаюсь честно, мне это начинает нравиться. POV Илья Да, я не придумал ничего лучше, как прямо заявить о своих намерениях. Ну, почти прямо. Но то, как она отреагировала на мои слова, не заставляло усомниться в правильности принятого решения. Не хотелось бы выражаться подобным образом, но Аннушка уже в игре, осознает она это или нет. У меня почти не было сомнений в том, что она согласится. Не сразу, сначала она будет долго думать, взвешивать все «за» и «против», возможно, даже выпишет их в блокнот в два столбика, но, в конце концов, любопытство возьмет верх, и она согласится. До последнего я ругал себя, сомневался, но, когда увидел ее поражение (а она даже не пыталась его скрыть), понял — я все сделал правильно. Насколько, конечно, мы можем рассуждать о правильности при сложившихся то обстоятельствах. Что меня сейчас беспокоило помимо предстоящего свидания с Аннушкой, так это ее новоиспеченная дружба с сорвиголовой школы — Троцкой. Ее имя не раз всплывало на совещаниях, о ней отзывались как о будущей преступнице, она даже состояла на учете, пока по неизвестным мне причинам это дело не замяли. И я боялся, как бы она раньше времени не испортила мою Анну, ведь ей может конкретно сорвать крышу, окажись она под пагубным влиянием. Правда, почему-то мне казалось, что скорее Станислава попадет под влияние Ани и засядет за учебники, нежели Аня пойдет по клубам и свяжется с дурной компанией. Очень надеюсь, что окажусь прав на этот счет. Придя домой, я сел за составление плана подготовки к ЕГЭ и расписания факультативов. Утром прислали утвержденное и подписанное расписание уроков, теперь нужно было согласовать дополнительные занятия с остальными учителями, чтобы не перегружать учеников двумя факультативами в день. Очень жаль современных школьников, с каждым годом нагрузки становятся больше, и у них совсем не остается времени на то, чтобы понять, а кем они, черт возьми, вообще хотят стать. Большинство из них даже не предполагают, куда и на кого поступать, с чем они хотят связать свою жизнь, чем хотят заниматься. Кроме, разумеется, моей Аннушки. У нее, я уверен, есть план, и составлен он давно, и в мельчайших подробностях описывает ее дальнейшую судьбу. Правда, теперь его придется переписать и внести некоторые коррективы в виде, например, свидания с учителем истории. Я усмехаюсь собственным мыслям. Ну надо же, кто бы мог подумать, что, достигнув двадцатипятилетнего возраста, буду увлечен семнадцатилетней школьницей. Да еще и своей ученицей. И все же у жизни есть чувство юмора, правда, весьма своеобразное.