Не отпускай мою руку

Российская национальная библиотека находилась в самом центре Санкт-Петербурга и принимала сотни посетителей ежедневно. Туда шли как туристы, чтобы просто поглазеть на огромное одиннадцатиэтажное здание, вмещающее в себя невообразимое количество книг, так и обычные любители посидеть в библиотеке. К тому же, в библиотеке, рассчитанной на две тысячи мест, не было проблемой найти укромный безлюдный уголок, где можно в тишине сконцентрироваться на чтении или даже важном исследовательском проекте. Один из многочисленных читальных залов представлял собой комнату, где рядами выстроились книжные полки, дотягиваясь почти до самого потолка, столы словно разбрелись по помещению в поисках наиболее тихого места и застыли: возле окна, в дальнем углу под прикрытием одного из старинных шкафов, между стеллажами, в центре на потертом круглом ковре. Пожалуй, этот зал был наиболее уютным из всех, имеющихся в этой библиотеке, и, что самое главное, он был наименее многолюдным. За самым дальним от двери и неприметным столиком сидела девушка. Подперев одной рукой подбородок, а другой придерживая страницы раскрытой перед ней книги, она читала. Глаза быстро бегали по строчкам, ресницы трепетали, а на губах застыла легкая, едва заметная улыбка Моны Лизы. Перевернув страничку, девушка быстрым привычным движением заправила за ухо выбившуюся прядь непослушных каштановых волос, откидывая всю копну назад, обнажив стройную белую шею. Стояла тишина, нарушаемая лишь редким шорохом страниц других посетителей этого зала, спрятавшихся где-то за стеллажами, ничто не тревожило покой юной читательницы, как вдруг… — Прошу прощения, девушка, — прямо над ее ухом раздался шепот, заставивший ее плечи дрогнуть. — Я присяду? Девушка вскинула голову и посмотрела на нарушителя ее мирного чтения. Им оказался молодой человек с темными вьющимися волосами и яркими зелеными глазами, которые задорно блестели за стеклами современных стильных очков. На его губах играла кривоватая улыбка, которую можно было бы назвать «заигрывающей». Растерянным взглядом девушка обвела пустующий зал, приметив аж четыре свободных столика, и снова взглянула на парня, вальяжно усевшегося на соседний стул за ее столиком. — Вообще-то… — начала было девушка, но была бестактно перебита нарушителем. — Как вас зовут? — спросил он, наклоняясь вперед и опираясь на локти. — Анна, — выдохнула девушка, стремительно поднимаясь и хватая книгу. — Как Каренина? — последовал вопрос, и девушка замерла, прожигая парня ледяным оценивающим взглядом. Ее бровь дернулась, изгибаясь. — Надеюсь, что нет, — холодно отозвалась она. — Прошу простить. И она устремилась к выходу, гордо выпрямив спину и вздернув подбородок. Внешне девушка выглядела спокойной и невозмутимой, однако внутри нее бушевала стихия. Какая стихия — она сама не могла понять, ощущая лишь мощный порыв ярости, такой, что аж щеки покрылись румянцем. Как можно было так бесцеремонно нарушить ее покой?! Да еще — где? В библиотеке! Она посещала эту библиотеку, именно этот зал, каждый божий день лета, а теперь её убежище было раскрыто, гнездо разрушено, и она, словно обезумевшая птица, мчалась подальше, уже без надежды на возвращение. — Девушка, подождите! — раздался позади голос и характерное топанье, но Анна лишь ускорила шаг, принявшись быстро сбегать по ступенькам. — Да постойте же! — она уже шла через фойе, заполненное туристами, как вдруг резкий рывок за руку остановил ее, разворачивая на сто восемьдесят градусов. — Что вы себе позволяете! — возмутилась девушка, отдергивая руку, за которую ее так грубо схватили. Кожу саднило от неприятного прикосновения. — Извините, Анна, — молодой человек запыхался и теперь тяжело дышал. — Но мы перепутали книги. Только теперь она обратила внимание, что держит в руках не «Мастера и Маргариту», заданную ей для прочтения на лето, а «Историю мира XX века», по-видимому, принадлежащую этому незнакомцу. — Ох, прошу прощения, — вымолвила Анна, опуская взгляд в пол и неловко, как ей показалось, протягивая книгу ее владельцу. — Я торопилась. — Я заметил, — сверкнув глазами, улыбнулся парень, вручая ей Булгакова. — Что ж, спасибо, что вернули мою книгу, — девушка вежливо улыбнулась и уже развернулась, чтобы уйти, как ее рука снова оказалась в плену. — Постойте… Анна, может сходим куда-нибудь вместе? — молодой человек снова заискивающе улыбнулся. — Чай, кофе… — Я спешу, — отрезала девушка, снова натянув на лицо вежливую улыбку. — Тогда… — настаивал парень. — Может, в другой день? — К сожалению, у меня очень плотный график, — в голосе Анны уже слышались нотки стали, а чаша ее терпения норовила вот-вот переполниться. — Тогда дайте мне свой номер, — парень все еще сжимал в руке тонкое запястье девушки, сверля ее требовательным и одновременно умоляющим взглядом. Из груди девушки вырвался судорожный вздох, но на лице не дрогнул ни единый мускул. — Записывайте. И она продиктовала ему номер. Правда, не свой. Точнее, она продиктовала ему свой номер, но как бы случайно изменила в нем последние две цифры, при этом даже не испытав чувство стыда. И, пока парень старательно вбивал ее имя в контакты, она поспешно ретировалась. Когда молодой человек поднял глаза, чтобы еще раз ослепительно улыбнуться своей новой знакомой, он заметил лишь мелькнувшую между спинами туристов копну каштановых волос, а затем, выбежав на крыльцо, увидел удаляющуюся и лавирующую между людьми фигуру. Дойдя до конца площади, перед тем как свернуть за угол, к метро, она обернулась. Это был лишь миг, она была очень далеко, но почему-то парень знал, что девушка улыбается, и тоже усмехнулся. Достав телефон, он набрал недавно приобретенный номер, и через несколько гудков, из динамика донесся мужской голос. — Алло? По-прежнему улыбаясь и качая головой, парень сбросил вызов и с силой сжал телефон в руке. Он предполагал, что так будет. — Коза, — сквозь улыбку произнес он, закурил сигарету и, спрыгнув с парапета, зашагал по площади, в противоположную от ушедшей девушки сторону.

Two months later…

POV Илья Очень незаметно пролетело лето, и наступила осень, а это значит — опять работа. Не сказать, что я любил свою работу — кто ее любит? Но я и не ненавидел ее. Скажем так, мне нравилось, меня все устраивало. Я работал в частной школе, не самой престижной, но достаточно дорогой, чтобы отсеивать нежелающих заниматься учебой бездарей. Ну а за все же проникших в школу богатеньких бездарей не приходилось переживать: родители в любом случае купят им место в этом мире. А вот свой предмет, историю, я любил всей душой. Помню, в ВУЗе я даже сдружился со своим преподавателем истории, мне нравилось обсуждать с ним разные вопросы, касательные темы, а ему нравилась моя заинтересованность предметом. За баночкой пива он помогал мне писать дипломную работу, вот так я закончил исторический факультет с красным дипломом и решил, что хочу, подобно моему любимому преподу Льву Никитичу, разжигать в сердцах молодых людей страсть к истории. Пройдя дополнительные курсы преподавания, я устроился в эту школу, куда меня с распростертыми объятиями приняли, так как предыдущий учитель ушел с рабочего места, а учебный год вот-вот должен был начаться. Итак, сейчас начинается мой второй рабочий год. Так как классного руководства у меня не было, идти на линейку было необязательным, поэтому, игнорируя первое сентября, я прихожу второго и, минуя вахту, поднимаюсь в свой уже успевший стать родным кабинет номер триста три. Да, за лето тут ничего не изменилось, даже цветы не завяли — спасибо вахтерше, которая их поливала. Раскладываю на столе тетради, учебники и на всякий случай пробегаюсь глазами по плану сегодняшнего урока. Надобности в этом нет, поскольку сегодня по плану — составление плана на ближайшую четверть вместе с учениками. Нужно выяснить, кто будет сдавать историю на ЕГЭ, чтобы в дальнейшем составить план факультативных занятий. Планы, планы, планы. Сплошные планы. Усмехаюсь самому себе и смотрю на часы: скоро придет одиннадцатый «Б», а точнее, его гуманитарная половина. С технарями мы встретимся после большой перемены, на четвертом уроке. Школьные коридоры постепенно заполнялись учениками и вместе с тем шумом. Их голоса раздаются сначала в отдалении, затем ближе и ближе по коридору, неминуемо приближаясь к моему кабинету, расположенном в самом конце. Вот уже совсем близко, и… Раздается стук в дверь, а затем она открывается, и в проем просовывается голова одной из бывших десятиклассниц. — Здравствуйте, Илья Андреевич, можно? — Здравствуйте, конечно, — я улыбаюсь хлынувшим в уже нараспашку открывшуюся дверь школьникам… А если быть точнее, школьницам. Они здороваются, улыбаются, весело щебечут друг с другом, постоянно смеются. Конечно, некоторые не виделись целое лето, им есть, что обсудить и чем друг с другом поделиться. Большинство девочек с прическами и красивым макияжем, в нарядных блузках, на каблуках. Я терпеливо наблюдаю, как они рассаживаются по местам, ими же выбранными, не переставая общаться и обмениваться новостями. Внезапно мой взгляд привлекает одна девушка. Новенькая, ее не было раньше в этом классе. В параллели тоже. К голове приливает кровь, и я не могу оторвать от нее глаз. Волнистые каштановые волосы перекинуты на одно плечо, искристые голубые глаза бегают по классу, выискивая свободное место, и находят. Третья парта возле окна. Она усаживается, аккуратно раскладывая на парте учебник и принадлежности для письма, склоняется, чтобы повесить кожаный рюкзак на крючок, волосы падают ей на лицо, и когда она поднимается, одним легким изящным движением откидывает их назад. И в момент, когда она выпрямляется, наши взгляды пересекаются. Это она. Это определенно она, та девушка из библиотеки, с которой я пытался познакомиться два месяца назад. Я узнал ее, и теперь мне хочется одного — со всех ног сбежать отсюда, вон из класса, вон из этой треклятой школы, подальше от этих ледяных глаз, пронзающих острыми льдинками мое сердце. Она же хмурится и переводит взгляд на свои руки, сложенные на парте. Если и узнала, то виду не подает. Из состояния острой неловкости меня вырывает звонок на урок. Я с трудом отрываю взгляд от Аннушки, так старательно меня игнорирующей, и обвожу глазами притихший класс. Девять девчонок. Увлекательный будет год.