Калейдоскоп

Арно посмотрел на фиолетовые тучи, стремительно сгущающиеся, едва они с Клаусом выехали из Олларии. - Надеюсь, ты не боишься промокнуть? Я думаю, что мы доедем до нужного постоялого двора до грозы, но если нет... - Я не боюсь гроз, эр Арно, - нахмурился Клаус. Сеньор сразу стал называть его на "ты" и по имени, пренебрегая церемониями. И Клаус пока не знал, хорошо это или плохо... Он осторожничал. К тому же беспокоился... - А вот Питер... - он остановился, не договорив и ругая себя. Ну вот зачем разоткровенничался? Сеньор так действует? - Дик тоже боится, - Савиньяк легкомысленно пожал плечами и хлопнул себя по лбу. - Прости, надеюсь, ты сохранишь это в тайне. В общем, будь уверен, за твоим братом присмотрят со знанием дела. А у нас впереди увлекательное приключение. Клаус только удивленно покачал головой. Предвкушающая улыбка сеньора ему не нравилась. Не доберутся они до грозы никуда, вот чует его сердце... Клаус постарался собраться. Он не мог сейчас обнять Питера, как дела это прежде. Но волноваться за него не переставал. И оговорка собственного сеньора ничуть не помогала. "Если герцог Окделл сам не переносит грозы, ему точно будет не до Питера", - Клаус отметил развесистую молнию, полыхнувшую по облаку. Астрап передает весточку кому-то из остальных. Так, во всяком случае, говорили, когда сам Клаус был ребенком. Внутри привычно мучительно заныло. Он помнил их дом в Васспарде, отца, вечно занятого, но всегда приходившего к ним по вечерам и расспрашивающего, как прошел день. Клаус усилием воли отогнал подступившие к глазам слезы. Они все потеряли близких. И теперь оставалось жить ради тех, кто ушел... И расклеиваться сейчас он не имел права. Его сеньор продолжал сохранять беспечный вид. И Клаус не знал, как на это реагировать. Про эра Арно, нынешнего графа Лэкдеми, он знал совсем немного. Несмотря на то, что они с Питером жили в Сэ, лично со своим будущим эром они встретились только вот на церемонии Фабианова дня. И Клаус пока так не мог решить, как же все-таки ему к нему относиться. Эр ни разу не появлялся в родном доме. Это настораживало. Неужели ему было все равно, что с его семьей? С друзьями? Не похоже, вроде бы, юноша помнил, что тот совершенно искренне обнимался с эром Питера, герцогом Окделлом, с графом Савиньяком и явно был рад их видеть. Он не мог притворяться. Только не он. Эмоции были бы иными, Клаус немного знал о таких масках, пусть и не освоил их в полной мере. "Рано делать выводы, - решил для себя юноша и хмыкнул, когда до него донесся звук грома. Гроза обещала быть нешуточной. - Вот доберемся до места службы, тогда можно будет узнать его лучше. И оттуда сразу Питти письмо напишу". *** Небо все больше темнело. Дик затворил ставни и решительно влез под полог кровати. - Ох, юноша, что ж мне с вами делать, - усмехнулся Рокэ, привлекая его к себе поближе и позволяя устроиться у себя на плече. На самом деле... ему это нравилось. Только в такие моменты Алва и чувствовал себя прежним - когда Ричард жался к нему в поисках защиты, как напуганный впечатлительный птенец. Перед лицом грозы Алва все еще был сильнее... - Любите, эр Рокэ, - вздохнул Ричард, вздрагивая от первого раската грома. Рокэ не удержался от легкой улыбки. Он любил Дика, наверно только поэтому смог все-таки выжить - обещал, что вернется к нему. И сейчас, прижимая к себе молодого мужчину, жмурящегося от пока еще далеких раскатов грома, он чувствовал себя счастливым. Утром снова Рокэ накроет хандра и злость на самого себя - он, соберано Кэналлоа, никогда таким не был. Но Рокэ не выбирал последствия. После Излома они накрыли сами, приходилось о них узнавать на собственном непростом опыте. Все это время с ним рядом был Ричард. И Рокэ ценил это, хотя, может, и практически никогда не говорил вслух. Дик снова вздрогнул всем телом, и Рокэ ласково подул в макушку, крепче прижимая к себе и сам закутывая в одеяло их обоих. - Скоро все закончится, - шепнул Рокэ на ухо любимому. - И ты снова станешь сильнее меня. Дик снова засопел и отчаянно ухватился за Рокэ обеими руками. Грохнуло неожиданно сильно, Рокэ с некоторым удивлением посмотрел на полог кровати. Нет, он никуда, разумеется, не делся, хотя на несколько секунд показалось, что на них готова была рухнуть крыша. Но нет, все обошлось. - Я тебя никому не отдам, - откликнулся Дик, чувствуя себя лучше от ласковых поглаживаний и уверенных слов. Рокэ давно не пел, но сейчас сделал исключение. Нехитрая колыбельная отвлекала от того кошмара, что происходил снаружи. *** - Питер, к вам нужно вызвать лекаря, - нахмурился Дик, отнимая ладонь от горячего лба своего оруженосца. Ричард забеспокоился, когда юноша не вышел к завтраку, и, как оказалось, был прав. - Не стоит... - юный Придд опустил глаза, кусая нижнюю губу. Лихорадочный румянец недостаточно хорошо скрывал смущение. - Это пройдет, я не болен. Просто... ночью была гроза, - он едва заметно вздрогнул на этих словах и чуть сжался под одеялом. Дик недоуменно захлопал глазами. Если его оруженосец забыл закрыть ставни и простудился, то он все равно болен, не так ли? Так причем тут... Дика внезапно осенило. Он тепло улыбнулся. - Вы перенервничали ночью? - напрямую спросил он. Питер, не поднимая взгляда, кивнул. Дик мог представить, как ему стыдно признаваться в такой впечатлительности. Нет, в самом деле мог. - Я спрошу у герцога Алвы, что он давал мне в таких случаях, - мягко произнес Ричард и, не удержавшись, ласково погладил своего оруженосца по голове. Питер взглянул на него изумленно. И Дик понимал. Он тоже не ожидал, что самый младший Придд окажется настолько же чувствительным, как его сеньор. - Все в порядке, передо мной вам точно стыдиться нечего. - Простите, - тихо прошептал Питер, цепляясь за одеяло и чувствуя, как у него горят уши. Было страшно неловко и очень хотелось спрятаться, под кровать, а лучше к Клаусу под бок. Но брат уже уехал со своим сеньором. А он только задерживал своего эра. - Не волнуйтесь так, - Дик снова погладил юношу по голове. - Я и сам боюсь грозы, - он непроизвольно передернул плечами, вспоминая, как провел ночь под теплым боком любимого человека, прячась от страхов, которые не желали его оставлять. А его оруженосец был вынужден прятаться под одеялом в одиночку, поскольку Арно с Клаусом покинули Олларию еще накануне. Питер ошеломленно моргнул. До него только начинало доходить, что его эр тоже был человеком. И он, как и все, тоже испытывал чувства. Любил, беспокоился, тревожился, боялся... Это было странно осознавать. Эр смотрел на него с теплом и пониманием. Питер тихо выдохнул, чувствуя, как его начинает отпускать. Липкий ком страха начал, наконец, исчезать. И это удивило, такое, на памяти Питера, было впервые без брата.