Калейдоскоп

Когда Эгмонт очнулся, голова раскалывалась просто отчаянно. Давно он так не напивался… С тех пор, как решил, что Арно его предал. Арно… Память услужливо подкинула знакомую колыбельную и крепкие объятия. Нет, этого не может быть… Рудольф не мог так его подставить… Эгмонт застонал. Вернее, попытался, горло пересохло совершенно. Рядом что-то зашуршало, и в губы ткнулось твердое, но внутри была вода. И сейчас мир Эгмонта сузился до этого факта, потому что ничто другое не было столь желанно… После того, как его напоили уже второй раз, герцог Окделл все же решился открыть глаза, чтобы взглянуть на своего благодетеля. И им был тот, кого Эгмонт и боялся увидеть. — Долго я спал? — смог прохрипеть Окделл. — Полтора дня, — ответил Арно-старший, пристально глядя на бывшего резонатора. — Я нашел мои письма. Ты так ни одно и не вскрыл, но трогательно, что ты хранил их прямо в покоях, да еще в отдельной шкатулке. Эгмонт предпочел закрыть глаза обратно. Захотелось снова напиться. И провалиться сквозь землю. — Думал, решусь открыть, если не упьюсь до смерти, — хмыкнул Повелитель Скал. — Только ты появился раньше. — И столь ранняя смерть тебе теперь не грозит, — Арно отчетливо усмехнулся. — Даже не знаю, радоваться ли этому… — Эгмонт снова взглянул на своего «спасителя». — Зачем ты остался? Хочешь извинений? — Если тебе от этого будет легче, — отвел глаза Савиньяк. — Ты же не думаешь, что я столько лет ждал извинений? — Эгмонт закрыл было глаза, готовясь принять удар, но Арно продолжил. — Я ждал, что ты объяснишь, в чем я был не прав, где допустил оплошность, так отвратившую тебя. И… ты наконец объяснил. Надеюсь, мы еще в силах это исправить? — Исправить? — Эгмонт закрыл лицо руками, чувствуя, как начинает нервно смеяться. В этом весь Арно — нет непоправимых потерь, нет безвыходных ситуаций, все обязательно наладится… Даже если это просто невозможно! — Арно, у тебя жена и трое детей! Хотя нет, постой, у тебя четверо! — Эгмонт икнул, давя подступающую истерику. — Ну, тихо… — Савиньяк прижал к себе бывшего резонатора, укачивая его, как ребенка. — Надо тебя вымыть и накормить… И тогда ты обязательно мне расскажешь, что ты имеешь в виду. Эгмонт нервно икнул, не в силах сопротивляться. А Арно лишь подумал, что на то, чтобы собрать его заново, понадобится много времени… *** Эгмонт и сам бы не сказал, сколько прошло времени, чтобы его хоть немного отпустило. Со стороны он, должно быть, выглядел жутко, норовя не то плакать, не то нервно смеяться в теплое плечо Арно. — Я имел в виду, что на одной из наших встреч я тебе подлил кое-что… интересное, — говорить оказалось сложно, но он сам все это устроил. — Ты же помнишь… Катершванцы нас все равно упорно пытались загнать в комнату, пообщаться. Ну вот мы и договорились… до рождения Дикона, — Эгмонт до крови прокусил губу, давя нервный хохот. Он пошел на это сознательно, понимая, что несмотря ни на что, все еще любил Арно. От Мирабеллы Карлион он успешно отбрыкался, заявив бабушке, что она может на ней жениться сама, если так хочет, а ему такая и даром не нужна. К счастью, ее скоро выдали замуж, и бабушка не возвращалась к этому вопросу. А потом Эгмонт додумался… до вот такого. Он вычитал, что потомки Повелителей могут по любви сами дать роду наследника. В лоб Арно о таком сказать… да Эгмонт бы лучше язык себе откусил. И вот теперь, спустя много лет, приходилось краснеть, сопеть и мучительно подбирать слова. И он ничуть не удивится, если Арно встанет и отправится обратно в Сэ. — Та ночь… была, скажем так, плодотворной, правда, ты о ней не помнишь, снадобье было достаточно крепким, — Эгмонт прикрыл глаза, трусливо опасаясь смотреть в глаза Арно. — Потом у меня появился Дик, — он понимал, что признание было путанным и бессвязным, но вот выходило такое… Уши горели так, что Эгмонту хотелось еще и спрятать голову под подушку. — Ну и вот… это я и имел в виду, говоря о четверых. Теперь твоя очередь обижаться, и ты в своем праве, — тихо закончил он свою неловкую исповедь. — Погоди, как… Как это вообще возможно? — шокированно спросил Арно, даже не думая отпускать бывшего резонатора. — Ты же… Эмон, ты же мужчина! Я думал, что в ту ночь просто еще больше разочаровал тебя, — не скрывая стыда, признался Арно. Он и правда наутро ничего не помнил, но друзья рассказали, с кем он провел ночь. Арно десятки раз извинялся в письмах… которые никто не читал. — Вот… возможно, спасибо Литу, — хрипло выдохнул Эгмонт. — Во-первых, все было по любви, во-вторых, перед этим я спускался к его алтарю, чтобы попросить благословения, как было написано в книге, — он позволил себе уткнуться носом в плечо Арно, уши у него пылали только так. — И он меня услышал… А та ночь была самой лучшей в моей жизни. После нее я с личной жизнью завязал… Дика надо было растить, да и не хотелось… я же знал, как могло быть, — тихо шмыгнул он носом. От стыда очень хотелось провалиться под кровать. Но Эгмонт, положа руку на сердце, ловил себя на мысли, что ни о чем не жалел. Да, Арно наверняка сейчас обидится… но он не мог тогда поступить иначе. Но, вопреки ожиданиям, Эгмонта обняли только крепче. — Прости… — тихо произнес Арно. — Прости, что я твоей любви явно недостоин. Он криво усмехнулся. Признание отозвалось болью в сердце. Ведь Эгмонт, получается, всю жизнь любил лишь его одного… А Арно женился всего через год после того, как Эгмонт его оставил. Не забыл, но… хотел забыть. А Арлетта казалась такой умной и понимающей, такой… самодостаточной. Той, кто не будет требовать от мужа стать для нее всем. Впрочем, Арлетта такой и осталась. И Арно любил и ценил ее. Но если бы он только подождал… Больше тридцати лет… Арно нервно хихикнул. Как ни посмотри, а ситуация та еще. Он начинал понимать Эгмонта. — Наоборот, — Эгмонт смущенно вздохнул, продолжая неловко сопеть. — Ты совершенно точно достоин лучшего, чем мог тебе дать я. А твоя графиня, насколько я ее видел, способна на многое. Интересная эреа, — Эгмонт поежился, вспомнив Мирабеллу, и виновато ткнулся носом в плечо своему резонатору. «Бывшему» уже не получалось подумать. — Во всех событиях больше всего виноват я. Если бы мне хватило выдержки поговорить… — Эгмонт виновато вздохнул. Прошлого было не изменить, это он прекрасно понимал. Но вот что-то сделать с будущим, это им все-таки было по силам — Летта замечательная, — горько улыбнулся Савиньяк. — И я ее по-своему люблю. Но… она — не ты, — признал Арно, склонив голову перед своим поражением. — Она была с тобой все эти годы, — тихо вздохнул Эгмонт, уткнувшись носом в плечо Арно. — И я… не могу, не посмею отбирать тебя у нее. Хотя мне и хочется, как ты там сказал? Постараться все исправить, — невесело вздохнул он. — Получится ли? Эгмонт не скрывал неуверенности в собственных словах. Их разделили чужие интриги, причинив немалую боль. — У нас обязательно получится, — уверенно заявил Арно, хотя он совершенно не представлял, как. Просто… как и раньше, он должен был верить за двоих. Уж это он умел. *** Дик вздохнул, стараясь не слишком сильно ерзать, чтобы не разбудить Арно. Ли и Миль на вечерней тренировке постарались загонять младшую пару резонаторов, так что Арно, несмотря на всю свою обычную энергию, засопел, едва успев пожелать спокойных снов. А вот у Дика заснуть не получалось. Они были в Сэ уже несколько дней. Дик беспокоился об отце, который так спешно отослал мальчишек, но все же не мог не признать, им здесь было… хорошо. Эреа Арлетта сразу уверила, что больше Дика с его резонатором никто не разлучит. И делить одну комнату на двоих здесь казалось нормальным, это ни у кого не вызывало недовольства. А старшие братья Арно и вовсе приняли Дика как своего младшего, на равных обнимая их и рассказывая, как делать самые удивительные вещи. Конечно, стихия у Дика была другой, но Дик понимал то, что говорили Эмиль и Лионель, и это было удивительное чувство. За которое их еще и хвалили! Было здорово. Но… Дик не мог не переживать за отца. И не мог не сравнивать. К нему здесь относились так хорошо… В то время, как Эгмонт Окделл смотрел на Арно-младшего с молчаливым осуждением. И Дик не понимал, за что. Да и Арно не понимал, просто прятал свою растерянность за оптимистичной улыбкой. «Мне и тебя достаточно» — утешал он, когда Ричард пытался извиняться. И все же… им ведь придется вернуться в Надор, пусть и на время. И несмотря на то, что Дик тосковал по отцу и скучал по дому, от этой мысли становилось больно. Дик обожал отца… только вот и Арно юный Окделл успел полюбить и успел узнать, что все может быть совсем по-другому. Хотелось вернуться… но вместе с тем возвращаться вместе с резонатором отчаянно не хотелось. Потому что Арно такого не заслуживал. И ведь скажи такое, Арно наверняка сам же кинется утешать своего незадачливого резонатора.