Калейдоскоп

Без Дика Лионель с Эмилем имели все шансы заплутать в длинных коридорах. И пусть старший старший Савиньяк когда-то практически жил здесь, но облазить всю твердыню Окделл он не успел, да и с определенного момента они больше мотались с сеньором по другим местам. Так что общие коридоры Лионелю были знакомы, а вот разного рода ходы — нет. Дик же, вынужденный приспосабливаться к перепадам настроения герцогини Окделл, ориентировался куда лучше. Он же и открыл один из ходов, который тут же закрылся за спинами беглецов. И непонятно было, то ли так искусно была сделана дверь, то ли Дик договорился со стихией. — Знать бы, что им надо и как долго они собираются нас преследовать, — выдохнул Лионель, хмурясь. Удивительно, но полумрак не давил здесь так, как в кабинете. — Это можно, Дик уселся прямо на лестницу, приложил ладонь к серой каменной стене и протянул вторую руку. — Я наверно, не смогу устроить такой вот сеанс прослушивания для двоих, поскольку не умею, — смущенно добавил он. — И не надо, Ли поделится, — Эмиль, несмотря на всю ситуацию, выглядел бодрее, чем недавно. Шансы вылечить Арно были не такими уж минимальными, плюс неожиданное обретение еще одного брата поднимало настроение. — Держи, — Лионель передал свечу близнецу и ухватился за протянутую ладонь. Несколько минут ничего не происходило, потом они услышали короткую ругань. Отряды карлионцев прочесывали коридоры, обсуждая, куда мог деться «отродье эгмонтовское вместе с союзниками». Перспективы побега не радовали никого из подданных Мирабеллы — они понимали, что это ребенок герцог не имел толком никого и ничего за спиной, а вот граф Савиньяк и граф Лэкдеми — с ними стоило считаться. Дик и Лионель внимательно слушали планы перехвата их по одному из трактов. Не так уж и много дорог вело из Надора, в теории перекрыть их карлионцам труда не составит. — Если только этот маленький ызарг не отведет дорогу, как это делал его отец, — неожиданно услышали Дик с Лионелем. Маленький герцог только головой покачал, может, он и должен был уметь подобное, но на практике он точно не сумеет, поскольку в первый раз об этом слышал. А Лионель только сейчас вспомнил, как они с герцогом мотались по достаточно обширной провинции, порой за сутки оказываясь то на краю Надора, то возвращаясь в ее центр. Он тогда не задумывался о том, что это какое-то родовое умение, сама земля откликалась на призыв взрослого обученного Повелителя. — Их в любом случае надо остановить, пока не выбрались. Иначе, сами знаете, что будет с нашей герцогиней, монастырь, в лучшем случае, с ней не станут церемониться, — разговаривали преследователи между собой на талиг, не на надорском диалекте. Звуки бега дали понять, что преследователи направились дальше. Дик отпустил связь, больше им все равно слушать было нечего. — Можно из этого хода выбраться из замка? — Лионель прикидывал, как им отсюда все-таки унести ноги без погони и прочих моментов приключенческих романов. — Да, вполне. Я так и уходил от герцогини на тот холм, где мы встретились — подобными ходами, — кивнул Дик, поднимаясь на ноги. От общения с камнями и подобного рода подслушивания он почему-то совсем не уставал. Дик списывал это на то, что по энергии подобные действия не отнимали много сил из-за фамильного замка, а вот польза была, порой, достаточно большая. Часто Дику благодаря этому умению удавалось избегать достаточно неприятного наказания. На улицу трое братьев выбрались спустя совсем непродолжительное время. Эмиль тут же затушил свечу, которую Дик спрятал в том же ходе, из которого они вышли. Им едва ли кто-нибудь снова воспользуется в ближайшее время. До гостиницы они добрались без происшествий и неожиданных столкновений — похоже, отряды герцогини были заняты еще поисками непосредственно по замку. — Едва ли они успели организовать ловушку, но поедем не основным трактом, — решил Лионель, когда они покидали гостиницу. Общим решением Дик ехал сейчас в седле с кем-то из старших братьев. Можно было, конечно, купить ему своего коня, но у них не хватало на это времени, пришлось обойтись тем, что было. А вот одежду Дику купили — все-таки дорога требовала хоть каких вещей, а не домашних штанов и рубашки. Плюс погода могла поменяться в любой момент, поэтому были прихвачены теплый плащ и некоторые другие детали гардероба. Уложить их в небольшую сумку опытным Лионелю и Эмилю труда не составило. Дик огорченно вздыхал, что не смог создать цветок до отъезда. Растение можно было брать любое, не обязательно надорское, но вот все же выправить его так, чтобы оно помогло, это было самым сложным делом. Дик не понимал, почему у него не получалось создавать так легко, как отцу подобные цветы, списывал на недостаточность тренировок и полное отсутствие теоретической подготовки — в Надоре по силе Повелителя больше не было ни одной книги. — С этим разберемся, — Лионель понимал беспокойство Дика по поводу цветка, но сейчас его голова была забита тем, как не встретиться с отрядами герцогини Мирабеллы. Двое против, минимум, двадцати в каждой из групп все-таки было маловато. Покидали Надор без лишней спешки, чтобы не слишком привлекать внимания. Можно было и вовсе выехать ночью, но Лионель не стал рисковать. И без того впереди предстояла непростая дорога — сначала в Олларию, там смена коней и оттуда в Сэ. Дик оказался на удивление спокойным путешественником. Его сажали перед собой, чтобы удержать при необходимости, едва ли он был хоть сколько нибудь хорошим седоком. Правда, Дик странно замер, потом закусил губу и решительно сопел всю дорогу, не собираясь признаваться в том, что боится лошадей. Не слишком-то хорошо его обучали верховой езде после гибели отца, пару раз случалось и так, что конь срывался на бег куда глаза глядят не то после укуса насекомого, не то еще по какой-то причине. И юный всадник каким-то чудом с него не падал, не угодил в болото, не нашел другой гибели. «Умеет же судьба преподносить сюрпризы», — заметил Эмиль, когда они выбрались из надорского тракта на общий и ускорились, чтобы точно не попасть в засаду. Вариантов такого развития событий было, как минимум, три. «Я до сих пор не понимаю, почему бы моему бывшему эру не отправить письмо, хотя бы об опекунстве, не говоря уже обо всем остальном», — проворчал Лионель, придерживая дремлющего Дика, приходилось контролировать, чтобы он ненароком не соскользнул. «Возможно, были причины. Сам же упоминал, что Надор — оплот людей, ратующих за порядки четырехсотлетней давности», — едва не фыркнул Эмиль, но не стал позволять себе лишних звуков, чтобы не разбудить ребенка. — «Меня больше интересует — где погоня?» Лионель только кивнул в ответ, хмурясь. Если карлионцы были так преданы лично герцогине Окделл, то они должны были из кожи вон вывернуться, чтобы не отпустить их за пределы провинции. Что-то пришло в голову Мирабелле другое? Вот только что? Очень уж легко она подпустила их в кабинет Эгмонта и к его завещанию. Попутно продемонстрировала, как воспитывала будущего герцога — окриками и откровенным подавлением. Удивительно, что при таком прессе у Дика все еще имелся характер. Могла ли Мирабелла отступиться, с целью вырастить Айрис Окделл как свое послушное орудие? Девочку-то Эгмонт по завещанию оставлял с матерью, правда «до первого неподобающего поступка». Подробностей герцог Окделл по судьбе дочери, в случае того, если Мирабелла что-то выкинет, не оставил. «Предполагаю, что герцогиня Окделл отозвала их, но почему — непонятно. В Сэ теперь придется оставлять кэналлийцев Росио на всякий случай», — Лионель слушал интуицию, а она подсказывала, что подобное — спасение Дика из ее рук — Мирабелла Окделл вряд ли спустит. У нее точно были свои планы касательно воспитания мальчика и поди разбери — какие именно. В это самое время Мирабелла отправляла письмо графу Штанлеру. Отряды были ею отозваны — раз уж не удалось перехватить Ричарда и его треклятых братьев в замке, погоня была бессмысленной. Ребенок еще не был вымотан так, чтобы не выдержать скачку, а в седле его Эгмонт все же научил держаться, так, что все попытки подстроить его гибель во время уроков верховой езды успешно провалились. Чем старше становился Дик, тем сильнее Мирабелла его ненавидела и опасалась. Официально она объясняла это противоестественностью рождения, предательством мужа, который не должен был прибегать к такому мерзкому способу передать Надор своему прямому потомку. Но в глубине души, она понимала, что дело было в чем-то другом. Впрочем, Мирабелла не пыталась искать причину ненависти. Ей было достаточно того, что она есть. И Айрис толком не настраивалась против Ричарда, что раздражало герцогиню. Пошла же дочь характером в Эгмонта, который как решил, что ему нужен маршал Арно, так ухитрился мало того, что этого добиться, так еще и сдружился с Арлеттой. И уж что Эгмонт там сделал с помощью собственной силы, но та умудрилась родить еще одного сына, хотя после близнецов все лекари давали прогнозы что у нее не будет детей — Мирабелла выяснила это, когда собирала информацию про треклятой троице. Как они сосуществовали друг с другом герцогиня Окделл решительно не понимала. И теперь Арлетта получит Ричарда, ребенка Эгмонта, который еще приходился ей молочным сыном. Она, вопреки правилам, сама кормила всех родных детей и одного сына мужа. Мирабеллу передергивало от отвращения. Неизвестно теперь было, что предпримут Савиньяки, когда у них на руках козырь — живой герцог Окделл. Из засады убить их едва ли представлялось возможным и Мирабелла это хорошо понимала. Но у нее оставалась надежда на графа Штанцлера, его ум и уникальные способности. Надор не должен достаться Савиньякам и тем более, Ворону, с которым они контактировали весьма близко. И для этого все средства хороши.