Демон сидящий

Одри лежала головой в изножье кровати, уперев ноги в обитое искуственной кожей изголовье. Вспомнив о старой детской привычке — рисовать пальцами очертания облаков — прищурила левый глаз и выводила пальцем в воздухе контуры цветов, окружавших сидящего на картине демона. Но очень скоро рука затекла и Одри, устроив её вдоль тела, теперь просто рассматривала расположенную над кроватью картину. Такой странный выбор для спальни, в которой принято вывешивать что-то более спокойное… И в тоже время, Одри понимала, почему выбор мог пасть на подобную картину. Несмотря на кристалообразные растения, кажущиеся опасно-угловатыми при первом взгляде, общее настроение от изображения было тоскливым и одновременно умиротворяющим. Главным образом это особенное спокойствие создавалось благодаря закату слева. Светло-розовое небо, кое-где окраплённое голубыми пятнами, у самого горизонта становилось ярко-жёлтым, почти белым… А красное поле, уходящее вдаль, на секунду показалось ей бесконечным. Оно вдруг напомнило ей о том, что она чересчур старательно избегала весь этот день. Подобное поле, хотя и не красное, но столь же бесконечное, она видела всего день назад за домом Итана. Оскар, когда описывал ей любимое место во время гипноза, упоминал, что конца его полю не видно. Одри тогда подумала, что это лишь метафора травмированного сознания. Но парнишка оказался прав… Она вышла туда, обойдя дом слева. Заворожённо глядела на траву и мелкие цветы, элегантно сгибающиеся под порывами ветра. Некоторые из них закручивались вокруг неё, но затем вместе с другими уплывали вперёд, оставляя после себя единственный след — прогибающиеся растения. И простояла бы она там ещё много часов, если бы Давид не пришёл и не позвал обратно. Хм, Давид… Что-то в демоне, изображённом на картине, напоминало его. Возможно, что всё дело в кудрявых волосах… И такое «банальное» сходство тоже имело место быть. Любая ремарка подобного рода — будь она простой или сложной — могла сказать многое о человеке, авторе этой самой ремарки, и о его памяти. Одри знала множество людей с тёмными кудрявыми волосами, но самое яркое впечатление после себя оставил Давид. И с большой долей вероятности она теперь всегда будет вспоминать его, когда в следующий раз столкнётся с кем-то кудрявым… Будь это персонаж картины или реальный человек. Удивительное свойство памяти, всегда искать связь между известным и неизвестным. Всматриваясь в лицо демона, Одри поняла, что ей ещё напоминало в нём Давид. Сомнение во взгляде, некая внутренняя борьба… Кажется, именно это она уловила в мужчине, когда застала его на кухне, спорящим с Кассиэлем. И после, когда слушала рассказ об отце. Борьба с ожиданиями родителей и своеобразным наследием, как ей это знакомо. Интересно, как его рука… Конечно, он сказал, что не задело. Но я точно видела, как он поморщился, закрывая дверь машины. Невзирая на поздний час, Одри решила найти Давида и, если необходимо, помочь ему. К тому же, это было поводом выйти из комнаты, где стены начинали медленно давить на неё. Иной раз казалось, что вот-вот и из тёмного угла покажется жуткое улыбающееся лицо Итана. А затем он выставит вперёд руку с зажатым в ней пистолетом и на этот раз никого рядом не окажется, чтобы защитить её… Одри резво встала с кровати. Её приятно радовал факт того, что она нашла благовидный предлог, чтобы покинуть комнату. Она накинула поверх майки и брюк лёгкую чёрную рубашку и вышла в коридор, плотно закрыв за собой дверь. Мелькнула немного странная мысль: пусть остальные думают, будто она отсыпается после стресса. Но в следующую секунду девушка сама себя одёрнула, напомнив, что они и так знали о её передвижениях. Всем про всех всё известно. Хм… Если и не в плане каких-либо тайн, то о передвижениях это точно можно было сказать. Хотя, конечно, сомнительно, что Микаэль не пробил меня по какой-нибудь базе данных или не подключил Фелонию для этого… Ладно, будем продолжать играть в вежливость. Одри медленно шла по тёмному коридору, боясь лишний раз наступить на особенно скрепучую половицу, тем самым перебудив весь дом. Она освещала путь крохотным лучом фонарика, встроенного в телефон. Остановившись у громадных окон, выходящих в сад, Одри запоздало поняла, что не очень представляла, где искать Давида. Идиотка! А комнаты своей у него, что? Нет? Мысленно дав себе подзатыльник за подобный глупый просчёт, Одри развернулась и пошла в сторону спален. Поместье сохраняло свои спокойствие и тишину. Она остановилась у нужной двери, но не решилась оповестить о своём приходе. А вдруг… Вдруг его комната настолько же пугающе пуста, как и у Рафаила? Как же я не люблю пустые пространства, лишнее напоминание о родительском доме. Одри раздумывала над тем, что делать дальше всего секунду, а затем всё же постучала в дверь. Будь что будет. Звук вышел тихим, лишь предпологаемый человек с другой стороны должен был услышать. И он услышал. Всего пара мгновений, дверь тихо открылась и она увидела Давида. Точнее, только тёмный его силуэт. Свет из комнаты резко ударил по глазам и Одри зажмурилась. — О, ведьмочка, не ожидал, — по его голосу было понятно, что Давид улыбался. — Ты ко мне? Одри приоткрыла один глаз и, приставив ко лбу ладонь на манер козырька, ответила: — Если ты не против. — Знаешь же, что нет, — мгновенно послышался ответ и Давид отошёл в сторону, пропуская ночную гостью внутрь. Она остановилась посередине и, услышав как позади закрылась дверь, медленно выпрямилась. Пару секунд потребовалось для того, чтобы привыкнуть к неяркому свету нескольких ламп. Модернистская люстра, расположенная под самым потолком, не горела. И вот Одри уже могла нормально смотреть на всё, что вокруг. Давид, всё это время стоявший у двери, незаметно улыбнулся каким-то своим мыслям и прошёл к письменному столу, стоявшему слева от окна. Расстёгнутая рубашка, которую он быстро накинул на себя перед тем как открыть дверь, развевалась позади будто маленький плащ. Одри проследовала за Давидом и, остановившись чуть позади, заглянула через мужское плечо на стол. — Плечо беспокоит? — спросила девушка. Она кивком головы указала на открытую пачку марлевых салфеток, несколько красных ваток разбросанных тут и там, а также один бинт, размотанный по всему столу, и различные пузырьки с обеззараживающими средствами. — Есть такое дело, — честно признался мужчина. — А говорил, — с некоторым укором в голосе сказала девушка, — что не задело, — она села рядом и, взяв конец бинта в руку, принялась наматывать его на карандаш, в таком виде будет удобнее накладывать после. — Так я правду сказал, — признался Давид, сняв рубашку и повесив её на спинку стула. Одри на секунду задержала дыхание. Обвела глазами изящную линию мужских плеч, затем поднявшись чуть выше по изгибу шеи, встретилась с хитрым взглядом и довольной ухмылкой. — Мою гордость не задело, — спокойно добавил собеседник, не сводя глаз с девушки. Она же несколько раз глуповато моргнула, будто не понимала, что произошло, и резко перевела взгляд на его больное плечо. Как странно… Ранение он получил только вчера, но оно не выглядит таким уж серьёзным… — Ты… — она запнулась. Проявленная ранее напористость сама собой подразумевала то, что разрешения помочь обработать рану Одри не спрашивала. И всё же, она решила, что стоит вернуться к некоторым условностям. Хотя и казалось, что эти самые условности медленно расстворялись между ними. — Я бы хотела помочь тебе с плечом, — сказала девушка достаточно строго, прочистив горло, чтобы голос случайно не просел. — Валяй, — Давид махнул здоровой рукой, тем самым дав отмажку на любые действия. Он облокотился на спинку стула и расслабил повреждённое плечо. Натянуто улыбнувшись, как бы благодаря, Одри смочила чистую ватку йодом и склонилась над мужчиной. Увидев рану вблизи, она ещё больше удивилась. Ей показалось ещё тогда, в доме Итана, что пуля прошла насквозь, но перед ней сейчас предстала только глубокая царапина. И выглядело всё так, будто не чуть меньше суток прошло, а несколько дней. Но из раны до сих пор сочилась сукровица. Одри аккуратно обрабатывала кожу йодом, ожидая, возможно, что Давид как-то подаст знак, если она сделает ему больно. Но мужчина молчал. Чтобы лишний раз не смущать её, он отвернулся в противоположную сторону. И Одри была ему за это благодарна. — Тебе крупно повезло. — Ты так считаешь? — Давид повернулся к ней лицом и взглянул снизу вверх, скептически вскинув правую бровь. Он, по всей видимости, говорил о чём-то совершенно другом. Одри зависла над ним с использованной ваткой в руке, которую собиралась отложить на стол. Она устремила на мужчину тяжёлый взгляд, тем самым показывая, что подобные споры ей были не по душе. — Полностью с тобой согласен, — тут же отозвался Давид, активно закивав. — Подержи, пожалуйста, — она приложила чистую марлевую салфетку к царапине и, дождавшись, когда мужчина перехватит материю с другой стороны, потянулась за бинтом левой рукой. Пальцы правой руки чуть съехали и нечайно задели мужскую кисть. Одри этого не заметила, слишком увлечённая поисками ранее скрученного бинта. Он, кажется, куда-то успел закатиться. — Я ведь так и привыкнуть могу, — весело прокомментировал ситуацию Давид, — знаешь, к заботе и всему такому, — он едва ощутимо огладил ладонь Одри пальцами левой, по легенде, больной руки. Она это почувствовала и даже заметила движение боковым зрением, но не повернулась и продолжила рыться в завалах на столе. Опять же, всем про всех всё известно. Но мы такие вежливые, что напрямую не спросим. А может, и спросим… — Привыкай, я тут надолго, — ответила Одри, не задумываясь. Слова звучали как что-то само собой разумеющееся. Она, наконец, нашла бинт, накрученный на тонкий карандаш. Он закатился за стопку книг и застрял в узком пространстве между столом и стеной. Сев слева от Давида, поправила марлевую салфетку. Странно, конечно, было использовать эластичный бинт для подобного, но иного в комнате не нашлось. С другой стороны, он отлично подходил для фиксации раневых повязок… Сделав очередной виток, Одри подняла глаза и обнаружила, что Давид всё это время внимательно следил за её действиями. — Что-то не так? — Всё так. — Я продолжу? — Угу. После ещё одного витка, Одри всё же попыталась завести разговор в нужную ей сторону. Но на успех не надеялась. Она достаточно быстро поняла, что Давид был способен молниеносно считывать эмоции и предугадывать действия собеседника. И всё же, попробовать стоило. — Как там Фелония? Разобралась со всем? Проблем не было? — начала издалека. — Разобралась, — последовал короткий ответ. Было видно, что Давид не хотел долго останавливаться на этой теме. Может, ему, так же, как и Одри, было неприятно вспоминать о случившемся... А может, не хотел лишний раз ворошить только её воспоминания. Особой эмпатией к окружающим ни он, ни кто либо другой в Астрее не отличались. Поэтому ожидать каких-то скорбных лиц по кончине Итана не стоило. Одри на мгновение застыла с наполовину раскрученным бинтом в руках. Она и не заметила, как склонилась совсем близко к Давиду. А тот был не против. Он всё также внимательно наблюдал за ней. Их лица теперь были совсем близко. И девушка перешла на шёпот, толком не понимая для чего. — У тебя был такой голос тогда, — продолжила Одри, — будто и не твой вовсе. Потусторонний, низкий… — она чуть нахмурилась, в попытке подобрать ещё более точное описание. — Страшный? — подсказал Давид, как бы между прочим. — Может для кого-то, но не для меня. — Успокоила, — он тоже говорил тихо. Изобразив наигранный вздох облегчения, добавил: — А я уж засомневался. Какая из тебя ведьма, если ты нечистую силу боишься? — Нечистая сила, — медленно повторила Одри, слабо улыбнувшись в ответ. Был ли это намёк или он просто так сказал подобное для сильного эффекта? — Намекаешь на вашу истинную природу, м? Я же не глупая, сам говорил. Телепортация из одного места в другое в считанные секунды, — начала перечислять девушка, вернувшись к работе с больным плечом. — В друзьях у вас волки… — она сделала последний виток и зафиксировала свободный конец бинта специальной клипсой. — И раны на вас заживают с поразительной скоростью. Повисла короткая пауза. — Мы скорее просто сила, не нечистая. — Но кто вы? — теперь она была совсем близко к нему, готовая уловить любое неосторожное движение, которое бы выдало Давида. — Всему своё время, — прошептал мужчина на французском. — И когда же придёт моё время? — Одри не растерялась и мгновенно перешла на французский. Благо, конкретно эти лекции в университете она не пропускала, хоть и длились они всего год. — Скоро, — Давид заговорщически подмигнул. — Да неужели? — скептически спросила она. — Будь уверена. Они вновь оказались окружены ночной тишиной. Давид больше не собирался ничего говорить на эту тему. Но выглядел он чертовски довольным собой. Одри же решила больше не пытаться, потому что велик был риск оказаться в невыгодном для себя положении. Всё же, она исчерпала на данный момент все свои аргументы. Они смотрели друг другу в глаза, не моргая. Одри боялась, что если сделает малейшее движение, то всё моментально разрушится. Чем конкретно было это всё — не до конца ясно. Давид, кажется, принял выжидающую позицию. Ему было интересно: рискнёт или нет. И губы его так близко. Только нужно податься вперёд, рискнуть. Он же сам говорил, что… Но Одри не рискнула. На неё разом навалились самые разные обстоятельства… Впереди судебное разбирательство и возможное возвращение лицензии… Я могу очень скоро уйти отсюда навсегда. Нужно ли всё усложнять? Она прикрыла глаза и, с тяжёлым вздохом, немного отодвинулась от Давида. Это ясный знак. Было тяжело — могло ли быть иначе? — но она знала, что завтра утром будет благодарна себе за подобную осмотрительность. Послышался скрип ножек стула о пол, Давид встал из-за стола. Через секунду Одри почувствовала как он почти невесомо поцеловав её в лоб. Будто в награду за проявленную осторожность. И не было в этом жесте ничего, кроме теплоты и заботы. Она почувствовала, как по телу разлилось что-то тёплое, за чем хотелось потянуться вверх, но вовремя себя остановила. Одри уловила лёгкий порыв ветра совсем рядом со своим лицом и открыла глаза, это Давид надел рубашку. — Спасибо, — поблагодарил он, застёгивая крохотные пуговицы. — Сам я на это трачу гораздо больше времени, — поняв, вероятно, что прозвучало это так, будто он часто попадает в подобные ситуации, Давид добавил: — Редко, конечно, но случается. — Рада помочь. Она заворожённо наблюдала за его пальцами, ловко застёгивающими пуговицу за пуговицей. Так быстро… Но поймав себя на этом, сразу же попыталась отвлечься на разглядывание пространства вокруг. Несмотря на страх обнаружить пустую комнату, который она испытала перед тем как постучаться, Одри почти сразу же об этом позабыла. Возможно, потому что комната Давида выглядела как самая обычная, человеческая. Немного беспорядка, само собой… Она бы очень удивилась, увидев здесь идеальную чистоту. Давид был молниеносный, похожий на ураган. На полках высокого шкафа стояло несколько книг с рецептами, бесчисленное количество юридических справочников, местами ветхих, и пара крохотных фарфоровых глобусов. Она ждала, может, что все стены будут завешаны грамотами, вырезками из газет и благодарственными письмами, восхваляющими успешного адвоката — но и этого не было. Два тёмно-синих пиджака, ношеная майка и тёмные брюки свисали с ветвей напольной вешалки. Рядом на полу лежала верёвочная праща. Верёвочная праща… Чего? — Увлекаешься антиквариатом? — удивилась девушка, подойдя к находке и присев на корточки рядом. Давид, смахнув последнуюю использованную ватку в мусорное ведро, резко оглянулся. И Одри увидела в нём то самое сомнение, наполнявшее взгляд демона на картине в её комнате. — Что-то вроде, — нехотя ответил мужчина. — Осталось после одного дела, всё хотел испробовать когда-то, — он подошёл к Одри и протянул ладонь, помогая подняться. — Но никак руки не дойдут. — Подходящей цели не нашлось? — Можно сказать и так. Давид отвёл Одри подальше от обнаруженной пращи. Вновь расположившись вместе с девушкой за столом, он занял место у стены, а Одри теперь сидела спиной к двери и напольной вешалке. Давид не отпустил её руки. Мягко прошёлся большим пальцем по тыльной стороне ладони, очертив каждую костяшку. Они разговорились о чём-то… Она не особо старалась запомнить о чём конкретно. Кажется, об его самых успешных судебных делах, а может, о любимых рецептах… С Давидом просто было интересно общаться. И девушка с радостью отметила, что эта заинтересованность была взаимной. А то, что тайну своей личности он не спешил раскрыть… Что ж, она свой собственный скелет в шкафу тоже прятала всё это время. — Пойду, наверное, — в какой-то момент сказала Одри, нехотя поднявшись. Она бы осталась здесь на всю ночь с большим удовольствием, но не хотела стеснять Давида. И к этому добавилось желание оказаться одной, чтобы всё хорошо обдумать. — Я провожу, — мгновенно вызвался собеседник и весело ей подмигнул. — За тобой же глаз да глаз нужен. Одри сопротивляться не стала. На вопрос, куда делась предыдущая нянька подевался предыдущий сопровождающий, Кассиэль, получила ответ, что никто не ожидал от неё полуночных шатаний, после таких событий особенно. Поэтому и отправились все спать. Ну, почти все. Они шли к комнате Одри в молчании, но далеко не неловком, а наоборот — комфортном. Оказалось, бывает и такое. Открыв перед девушкой дверь, Давид подождал пока она переступит порог комнаты и только тогда сказал: — Приятных снов, — он поцеловал тыльную сторону её ладони, затем проведя носом от кисти и чуть вверх. — И тебе, — тихо отозвалась Одри, смущённо улыбнувшись. Она закрыла дверь и прислушалась. Шаги Давида быстро затихли. Он был молчалив сегодня, с другой стороны — не было ничего удивительного, в такой-то поздний час... Присев на кровать и зевнув, Одри вдруг поняла, что за время проведённое с Давидом, она ни разу не вспомнила об Итане и всём, что связано с их расследованием. Неплохо… Вновь зевнув, девушка решила не тратить время зря и, пока сон не ушёл, быстро переоделась в пижаму. Одри оставила зажжённым лишь небольшой ночник на прикроватной тумбочке и залезла под пуховое одеяло. Она заранее переложила подушки в изножье кровати, чтобы было удобно продолжить рассматривать картину на стене. Света от ночника было для этого достаточно. В полумраке комнаты демон ещё больше напоминал ей Давида.