Цербер Министерства магии

Драко пришёл в себя, когда на Дорсет уже опустилась ночь. Он лежал на песке, обнимая себя заледеневшими руками. Твёрдые крупицы были повсюду: под одеждой, на зубах, в волосах, в глазах… Он поднялся, сплёвывая песок и дрожа от холода. Волны бились о берег. Малфой хотел бы отдаться им: просто зайти в ледяные воды Ла-Манша и позволить им унести себя: пережевать, разбить о дно, заполнить лёгкие и лишить кислорода. Он остался стоять перед ними, смотря в тёмную бездну, и так и не решился зайти только по одной-единственной причине. Гарри Поттер. Если Драко уйдёт, то привязка убьёт Цербера. И кто знает, насколько мучительной будет эта смерть. Он не мог этого сделать. Ненавидя и себя, и Поттера, и весь мир впридачу, Драко в отчаянии пнул песок. Поплёлся к разлому в скале, спрятался там от холодного ветра, прислонился к стене и сполз по ней на землю. Укрытый от шторма, просидел так до самого рассвета, пока сквозь тучи не начал пробиваться тусклый серый свет. Лёгкие обжигало льдом. Он замерзал и много думал. О том, что теперь делать. О том, какой будет жизнь без Тео. О том, где похоронить брата. О том, как там Поттер. Нужно было возвращаться. Устроить Нотту достойную службу и успокоить мать — Нарцисса наверняка билась в истерике, гадая, где её сын. И Панси… как там Панси? Драко не мог их оставить. Не сейчас. Может, позже, когда ему удастся разрушить их с Поттером связь и позволить Церберу спокойно жить. Без него. Апатия разрушала. Совсем не хотелось вылезать из разлома в скале, видеть искажённые горем лица, слушать успокаивающие речи. Не хотелось вообще ничего. Добивало, что он не мог позволить себе приятную слабость — слишком большая ответственность за семью лежала на плечах. Малфой аппарировал в Мэнор. Было невыносимо гладить рыдающую мать по голове, смотреть в красные от слёз глаза подруги, слышать тихие перешептывания домовиков, готовящихся к самому ужасному дню. Раздавая указания к похоронам, Драко бродил по поместью бледным призраком. Он ничего не ел, почти не спал и постоянно чувствовал в груди тупую ноющую боль, как будто его ежесекундно били по рёбрам ногами. Даже пытки под Круцио казались не такими мучительными, как эти дни, в которые он делал вид, что живёт или, точнее, существует. На третий день после смерти брата Драко не выдержал гнетущей атмосферы дома и сбежал в магловский бар. Ему хотелось что-то сделать со своей жизнью. Вновь окунуться во время, когда Тео был жив. Они часто так сбегали вместе — прятались в обычных магловских клубах, распивая спиртное и смеясь до слёз. В такие моменты парни представляли, что обхитрили Тёмного Лорда и хотя бы до рассвета будут свободными. Он почувствовал себя снова семнадцатилетним. Всё так же, как тогда, когда они сделали это впервые, а потом повторяли снова и снова. В последний раз — примерно полтора года назад. Неоновый свет, полумрак, громкая музыка. Дым от сигарет и кальянов разъедает глаза. Парни разделялись, Малфой присаживался за высокий стул у барной стойки, заказывал апероль и ждал. Прямо как сейчас. Обычно они делали ставки: сколько Драко просидит за стойкой один, пока кто-то не подсядет рядом и не угостит следующим коктейлем. У них даже был собственный рекорд — сорок пять секунд — который парни постоянно стремились побить. Нотт обычно устраивался где-то неподалёку, наблюдая, чтобы до брата не доебался кто-то слишком напористый (такое пару раз случалось, после чего они и выработали личную стратегию). Сегодня время ожидания составило пять минут тридцать три секунды. Драко хмыкнул: негусто, но бывало и дольше. Он ещё в форме. На стойку облокотился молодой парень — лет девятнадцать-двадцать на вид. Тёмные волосы шторками обрамляли лицо, красивые голубые глаза в неоновом свете отливали розовым. Пухлые нежные губы, серьга с крестом в левом ухе, рваные джинсы и однотонный розовый свитшот. Хорошенький. Ещё мальчишка, но взгляд дерзкий. Открыто показывает, как Драко ему понравился. — Привет, — улыбнулся он, — я Оливер. Чёрт, как ему шло это имя. Оливер много болтал — ледяной принц быстро смекнул, что мальчишка попался на крючок в три пятнадцать. Некоторым жертвам язык нужно было развязывать, пробираться через тернии недоверия, подбирать ключи, но сегодня… Оливер был просто подарком судьбы, чтобы Драко мог отвлечься от истязающей агонии. Жизнь ещё покажет парню (причём довольно скоро — прямо сегодня), что нельзя вот так вешаться на красивых незнакомцев. Они выпили по коктейлю и перешли на напитки покрепче. В этот момент обычно появлялся Тео и врывался в общение так, будто видел Малфоя впервые. Парни пустили пламенный Б-52 через соломинку, потом опрокинули ещё четыре шота по рекомендации бармена. Оливер смеялся над шутками Драко и расплывался по барной стойке. Готов. — Поехали ко мне? — прошептал на ухо Малфой и получил согласный кивок. Мышеловка захлопнулась. Проще простого. Что угодно, лишь бы не думать о смерти. Они вышли из клуба, прошлись по улице и Драко сделал вид, будто ловит такси. Аппарировал, утягивая за собой магла. — Чёрт, даже не помню, как мы доехали. Кажется, последний шот был лишним, — хихикал Оливер перед входом в родовое поместье. — Это твой дом? Ого! Драко повёл шатающегося парня внутрь. В малой гостиной разжёг камин одним движением руки, справедливо предполагая, что пьяный магл даже не заметит, и достал из бара бутылку виски, разливая напиток по хрустальным тамблерам. — Я уже в стельку, — смеялся Оливер, делая глоток. Драко опустился рядом с ним на диван и провёл пальцами по мягким тёмными волосам, откидывая пряди со лба. Мальчишка потёрся о его руку, как кот. — Какой ты красивый. Мягкие губы потянулись к нему, воруя долгий мокрый поцелуй. Драко опустился к податливой шее и вырвал тягучий стон. Не сказать, чтобы он хоть что-то почувствовал — делал это скорей на автомате, помня, как подобные вечера помогали забыться раньше. Оливер плавился в его руках, как мороженое под июльским солнцем. Уже можно. Малфой встал и повёл парня за собой из гостиной, прихватывая с собой бутылку виски. Они спустились по лестнице в подземелье — по пути Оливер постоянно хихикал и жался разгорячённым телом к ледяному принцу. — Куда мы идём? Выглядит, как логово маньяка. Парень даже не подозревал, насколько это уместная шутка. Они прошли в небольшое помещение с каменными стенами, дверь за спинами закрылась. Драко щёлкнул наручниками в изголовье кровати, наблюдая, как обнажённое тело послушно растекается по изумрудным шёлковым простыням. Иногда Тео оставался наверху в эти моменты, глотая огневиски с горла бутылки, а иногда они приходили сюда вместе — Нотт забирал с собой из клуба какую-нибудь девчонку, и они делили комнату на четверых. Сегодня брата здесь не было. И никогда больше не будет. Обычно Драко вбивался в подаливый рот, наблюдая, как партнёр давится членом и смаргивает слёзы от боли в гортани. Делал надрезы на коже, слизывая капли крови, размазывая алые капли пальцами по груди. Потом перестёгивал наручники, переворачивая на живот. Вырывал всхлипы, грубо трахая сзади. Железо звенело о кованое изголовье, впивалось в запястья до кровоподтёков. Парень под ним стонал, но не от наслаждения, а от боли. Плакал, кричал, умолял притормозить, но Драко игнорировал мольбы. Терпеть их не мог. С рычанием вбивался в тело, вымещая злость и внутренне ненавидя себя за то, что делает. Он никогда не получал никакого удовольствия от садисткой пытки — принимал это залпом и зажмурившись, как горькое зелье от нервов. Пока сперма и кровь смешивались на члене, а любовники дрожали, ледяной принц отключал голову и ждал, пока злость и тревога успокоятся в груди. Всегда работало, правда, ненадолго — до следующего раза. Потом это вошло в привычку. Так происходило обычно и Малфой думал, что с точностью повторится и сегодня. Грубый секс, бесчувственное вымещение злости на тупом магле, приятное облегчение после. Но стоило рукам сомкнуться не бледной шее и придушить парня, взглянуть в пьяные закатывающиеся глаза через ниспадающие шторки волос, как Драко словно переломало пополам. Он больше не хотел этого. Не хотел издеваться над магловскими мальчишками, истязать их и в полуобморочном состоянии выбрасывать на улицу. Не хотел видеть, как они плачут. Он вспомнил зелёные глаза Поттера и магическую пульсацию, которая захватывала всё пространство каждый раз, когда Цербер входил в комнату. Перед ним хотелось упасть на колени и молиться. Драко подумал, что Поттер бы не простил, узнав, что после твёрдого и уверенного «мой», сказанного между стонами под дождём, Малфой решил оторваться, выебав первого попавшегося незнакомца. Однако — и это было хуже всего — он и сам не смог бы простить себе такого предательства. Потому что блядское «твой» эхом звучало в ответ. Он больше не принадлежал себе — он принадлежал Гарри Поттеру. Он не имел права делить постель ни с кем, даже если это было просто грязной привычкой, помогающей облегчить страдания. Неожиданно Драко понял, что тело под ним трепыхается. Всё это время, зависая в своих мыслях, он душил парня. В ужасе разжал пальцы. Оливер задохнулся воздухом и закашлялся. Лицо покраснело, белки глаз стали розовыми — видно было даже в полумраке комнаты. Магл заметался по кровати, стуча наручниками об изголовье, пытаясь отползти от Драко. Смотрел так, будто видел перед собой безумца, готового его убить. Они все так смотрели. Поистине пожирательским поступком Драко хотел заполнить чёрную дыру в груди, но она так и осталась зиять червоточиной с тремя рядами острых зубов. Стало только хуже. Он почувствовал себя грязным ублюдком, который едва не предал самое святое, что у него осталось. Малфой встал, пока Оливер дрожал и рыдал на кровати, смутно понимая, с кем пошёл в мрачное подземелье. Отстегнул наручники, скользя взглядом по синякам и стёсанной коже на запястьях. Приказал одеться и вытащил дрожащего мальчишку из подземелья. Тот совершенно не понимал, какого чёрта его сначала обещали сладко трахнуть, потом едва не убили, а потом пощадили. Драко не собирался ничего объяснять — хотел поскорее со всем разобраться, пока не совершил очередную ошибку. Ужасную, непростительную, как Авада Кедавра. Гарри Поттер бы по стенке его размазал за такой пиздец. И впервые за все годы Малфою стало страшно, что Гарри узнает. Ещё более пугающей была мысль, что Гарри не простит, больше никогда не заговорит с ним, вычеркнет из своей жизни. Невыносимо. Он слишком любил его. Так сильно, что готов был отказаться и от старых тёмных привычек, и от этого ненавистного поместья, где каждая дверная ручка напоминала о его грехах, и от всего хранилища темномагических артефактов в придачу. Рассвет занимался за большими окнами мрачного Мэнора. Драко провёл Оливера к выходу, как вдруг дорогу им преградила Панси в одной ночной рубашке. Она с презрением и вызовом глядела на друга и с ужасом и жалостью — на магла, который еле стоял на ногах и дрожал всем телом. — Что ты творишь? — прошипела девушка сквозь зубы, оглядывая парня, которого Драко придерживал за предплечье. Задержалась на синих отметинах пальцев на шее, и в глазах засверкали молнии. — Ничего не было, — озлобленно бросил Малфой. Он знал, о чём подумала Панси. Не было сил оправдываться и доказывать, но он всё-таки попытался. Ради неё. — Меня-то не пытайся наебать, грязная змея! — разумеется, девушка не поверила. — Вот так ты переживаешь своё горе? Уподобляешься Пожирателям, которые оскверняли твой дом? Опять взялся за старое? Она лупила словами, как пощёчинами. Пару раз Паркинсон становилась невольной свидетельницей их с Тео развлечений, и, хоть и была слизеринкой, не могла вынести этого, упорно читала морали и даже устраивала парням бойкот. Никогда не срабатывало. У братьев были они сами, а у неё не было никого. Панси всегда приползала обратно, прощая им любое дерьмо. И всё-таки Драко знал, как сильно она ненавидела их «развлечения». — Как ты смеешь? — не унималась девушка, испытывая терпение друга. Оно уже было на исходе. — Тео умер, а ты… Ты отрава. Для всех, кто с тобой рядом. Николь была права — если бы не ты, Тео был бы жив! Он мог бы вынести любые обвинения в собственной ничтожности, но только не это. Удар ниже пояса. Стерва знала, куда бить, чтобы было больнее. — ЗАТКНИСЬ! — взорвался ледяной принц, и окна за спиной Панси с хлопком взорвались, осыпая спину волной осколков. Паркинсон пригнулась и закрыла голову руками. Оливер хрипло вскрикнул, в ужасе уставившись на блондина. Холодный ветер ворвался в поместье, растрепал шторы и раскидал битые стёкла по блестящему полу. Малфой тяжело дышал, сжимая челюсти и едва удерживаясь от того, чтобы отшвырнуть подругу магией. Чёрное сердце отдавало пульсацией в висках. Ярость рвала его изнутри, требуя отыграться за боль на ком или на чём угодно. Он не позволит говорить в этом доме о Тео в таком тоне. — Ты больной! — закричала Панси, выпрямляясь и оглядываясь на выбитые окна. На щеке и голых руках проступили капли крови. — Я сказал. Уйди. С моей. Дороги, — отчеканил Драко, отпуская Оливера и делая шаг вперёд. Стекло захрустело под ботинками. Паркинсон не послушалась. Она кинулась на друга, как бешеная кошка, заваливая на спину. Покрывала градом из ударов: сжатыми кулаками, хлёсткими пощёчинами, пинками голых коленей. Они боролись на полу, поднимая бурю из осколков, впивающихся в тела. Драко перевернул её и навис сверху, прижимая руки к полу. Голые ноги бились о воздух, девушка тяжело дышала и остервенело кричала, лёжа спиной на битом стекле. Оливер потянул Драко за ворот свитера назад, пытаясь оттащить. Дёргал за плечи, вырывал руки и, наконец, смог силой поднять брыкающегося Малфоя с пола. — Псих! — не унималась Панси, отползая назад и брызгая ядом. — Ты ничем не лучше их всех! Твои выходки убили его! Этот ваш омерзительный образ жизни, это… — Закрой рот! — вырывался из рук мальчишки Малфой. Светлая чёлка прилипла ко лбу, левая скула горела от удара, а на рёбрах, судя по ощущениям, будет здоровенный синяк. Панси вскочила на ноги и снова бросилась на Драко. Отчаяние пылало в груди, пока она с кулаками кидалась на Малфоя, а тот перехватывал её запястья и отталкивал от себя, как бешеного соплохвоста. Он оттянул чёрные короткие волосы, и те взметнулись в воздухе, открывая измученное слезами лицо в тусклом утреннем свете. Драко не хотел причинять девушке боль, но она сама бросалась на амбразуру. На шум прибежала Нарцисса и попыталась разнять кидающихся друг на друга детей, призывала их прекратить. Панси скользила по полу, едва не падая — осколки порезали босые ступни, мрамор покрылся кровавыми следами. Холодный ветер звенел в ушах. — Ненавижу! Всех вас ненавижу! — задыхалась от рыданий девушка, пока Нарцисса тянула её подальше от взбешённого Драко. На спине сквозь порванную рубашку проступали пятна крови. Малфой зарычал, вытолкал ошарашенного Оливера на улицу и трансгрессировал в подворотню у клуба, где они познакомились. Наложил Обливиэйт и пропал навсегда. Он бы хотел навесить забвение и на себя самого, вот только грязь с души всё равно не смыть. Вернувшись домой, обнаружил в холле Мэнора только толпу домовиков, убирающих беспорядок. Они испуганно уставились на хозяина, притормозив работу. Драко фыркнул и на весь день закрылся в своей комнате, разбрасывая мебель и крича в подушку. Червоточина в груди стала больше. Они не говорили о случившемся. На следующий день мать подсунула ему списки приглашённых на похороны, и Драко вычеркнул больше половины имён. Она говорила, что так нельзя, но он только рычал в ответ, напоминая, кто здесь принимает решения. — Если бы только Люциус был здесь, — попыталась вставить тихое слово Нарцисса, и Драко тут же оборвал её. — Люциуса здесь нет. Он гниёт в Азкабане и долго там не протянет. Делай, как я сказал. — Драко, не смей говорить так с матерью, — кошкой шипела Панси, подтянув к себе колени на диване перед камином и обнимая исхудавшее тело руками с десятком мелких заживающих порезов. — Или что? — огрызался Малфой. — Хочешь со мной поспорить? Паркинсон прятала глаза в пол, опасаясь его угроз. Неизвестно, что сказала ей Нарцисса, но больше Панси не рисковала увидеть друга в гневе. Только однажды она постучала к нему в комнату и, натягивая на кисти длинные рукава свитера, обрела смелость, взывая к остаткам разума. — Нам всем сейчас тяжело. Ты нужен нам, Драко. Нарциссе, мне… Помоги нам! Раздели это с нами. Хватит прятаться в своей норе, как рак-отшельник! — Я буду прятаться столько, сколько потребуется. Уходи, — бросил Малфой. — Прошу тебя… — Ради всего святого, Панси, убирайся с глаз, пока не вышвырнул тебя отсюда! Тебе мало досталось? — так осточертела эта опека и постоянное желание сделать его «нормальным», что он сходил с ума каждый раз, видя эти грустные глаза. Невозможно. Только Тео мог бы понять его. Только брат разделял эту боль, ведь в его груди чернела такая же дрянь. — Если тебе так легче, можешь срываться на мне, сколько влезет! Только не делай… того, что делаешь. Это ведь не ты. Это всё их дурное влияние, — не унималась девушка. — Драко, пожалуйста. Ты нужен нам, а мы нужны тебе. Мы должны быть вместе, объединиться, чтобы… — Чтобы что? — он не выдержал и налетел на подругу, хватая её за плечи и встряхивая, как куклу. Слёзы опять текли по щекам. Заебало. — Чтобы мы сели вместе на диване, как вы сидите с Нарциссой, и принялись плакаться, какие мы несчастные? Чтобы мы дружно жалели себя? Как это поможет Тео? Это вернёт его к жизни, а? Хоть одна твоя блядская слезинка заставит его дышать? — Ты невыносим! Ненавижу, когда ты такой! Ведёшь себя, как… — она кричала и плевалась ему в лицо, давясь всхлипами. — Как кто? Как Пожиратель смерти? Отлично! Называй вещи своими именами. Паркинсон вылетела из комнаты и больше его не беспокоила. Малфоя тошнило от всеобщей грусти и трясло от гнева. Тео ненавидел, когда люди вокруг него страдали. Вся его жизнь была положена на то, чтобы окружающие улыбались, так какого чёрта теперь все вокруг ревут, как суки? Все в поместье переживали горе по-своему, и этим отравляли друг друга. Грёбаное «если бы Люциус был здесь» не выходило у Драко из головы. Если бы отец был здесь, он бы гаркнул на них, одним словом приказывая рассосаться по углам и не отсвечивать до самых похорон. Но Люциуса не было, а у Драко не хватало стержня, чтобы заставить мать не смотреть на него вот такими глазами. Как будто он сам был при смерти, и все ринулись его спасать. Мерзко. По ночам, зарывшись в одеяло, он сворачивался в клубок и мечтал, чтобы всё поскорее закончилось. Больше всего на свете хотелось, чтобы рядом были горячие руки, которые бы обняли, успокоили, растопили ледяную глыбу в груди. Он хотел бы вцепиться заледеневшими пальцами в чёрную футболку Поттера и вдыхать запах кожи, амбры и табака, пока боль растекается по венам. Но он не мог ему написать. Не мог смотреть в зелёные глаза после всего. Чувствовал себя грязным и виноватым. Перед Тео. Перед семьёй. Перед Поттером. Перед всеми. Начал понимать, как Гарри умудрился проклясть сам себя. Утром тридцатого ноября в столовой Нарцисса заявила, что завтра в Мэнор транспортируют тело Тео. За завтраком никто не ел. Панси молча ковырялась вилкой в омлете, Нарцисса с пустым взглядом пила чёрный чай. К похоронам и поминальному обеду всё было готово, и мать подсунула последний список приглашённых. Драко прошёлся по фамилиям, снова вычеркивая больше половины. Остановился на Забини. Странно, что его имя было в списке. Подумав, Малфой поставил рядом галочку. Будет даже интересно посмотреть, хватит ли у этой мрази смелости заявиться сюда. Если да, то Драко выскажет ему всё, что думает — после похорон, естественно. Отличный шанс, чтобы навсегда отрезать любые контакты с Забини. Рука с пером замерла над фамилией Поттера. Он так и не написал ему, хотя иногда обнаруживал себя оглаживающим кнопки на мобильном. Пытался выдавить хоть слово, но так и не смог. И всё-таки поставил галочку, надеясь, что Поттер придёт и сможет заткнуть червоточину в груди. Это было эгоистично — он знал, ему было гадко от своей слабости. Однако рядом с Гарри хотелось быть слабым. Как будто Поттер был единственным на всей земле, способным спасти его. И верившим, что Драко больше, чем Пожиратель смерти, вымещающий злость на пьяных магловских мальчишках. Ему так чертовски хотелось его увидеть. Позже тем же днём Драко всё-таки смог написать сообщение, больше похожее на крик о помощи. М: Похороны завтра в полдень. Мэнор. Он много всего вложил в эти слова, и главным было: «Приходи, пожалуйста. Приходи и забери меня, или я лягу рядом с ним в склеп и больше никогда не встану». В день похорон небо затянуло серым. Пошёл снег. Малфой долго не мог найти в себе силы спуститься вниз. Он собирался с мыслями, с ненавистью глядя в зеркало. Когда, наконец, вышел в сад к склепу, Поттер был уже там. Говорил о чём-то с Паркинсон, и Драко заскрипел зубами, представляя, что эта чертовка могла наплести Церберу. Впрочем, пусть выставляет его злодеем — плевать. Он был так счастлив видеть Поттера, что едва не упал ему в руки и не разрыдался. Гарри был единственным облегчением, которое могло успокоить ледяную бурю. Цербер и сам выглядел разбитым, каким-то непривычно несобранным, будто одно неосторожное движение удерживает национального героя от того, чтобы развалиться на части. Однако само его присутствие здесь придавало сил, и Драко подумал, что всё-таки сможет пережить неприятную процессию. Пока Поттер рядом, он справится с чем угодно. Вот только смотреть в глаза было стрёмно, как будто Цербер мог прочитать все грязные мысли и узнать, какая Малфой на самом деле сволочь. Клеймо Пожирателя смерти рядом со святым спасителем магической Британии — это не просто метка на руке. Это его сущность, отвратительные привычки и прошлое, которое ничем не смыть. Драко предпочитал избегать изумрудных омутов. Забини всё-таки нашёл в себе наглость явиться. Хотелось разорвать его на части, но принц не мог осквернить память брата таким образом. Позже. Не сейчас. Сначала они отнесут гроб в склеп и запечатают, а потом уже… Только вот никакого «потом» не произошло. Блейз был в своём репертуаре: устроил эту сцену с таблетками, и Драко на секунду закрыло. Он будто выключился. Очнулся только когда Поттер уже стоял перед гробом с яростью в глазах и пылающими сферами над ладонями, а Забини направлял на него палочку. Левитирующий гроб покачивался между ними, ловя снежинки. В этот момент Драко так возненавидел обоих, что с трудом удержался от Авады — вместо смертельного заклятия выстроил между парнями ледяную стену и приказал убираться. Мэнор встал на его сторону, чувствуя ненависть хозяина к чужим на своей земле. Этот защитный механизм не нужно было призывать — он действовал сам по себе, как сигнализация на громкие звуки и резкие движения. Забини, хорошо разбирающийся в работе чар родового поместья Малфоев, тут же ретировался, боясь быть погребённым заживо, а вот Поттер остался сверлить его взглядом. Драко был так зол, и в то же время так разбит, что мысленно просто умолял Цербера свалить и не испытывать терпение. Его терзали противоречивые чувства. Обида от того, что Поттер уподобился низшему существу и внёс хаос в день прощания с самым дорогим для Малфоя человеком. Ярость и гнев по той же причине. Ненависть на самого себя, что поставил галочку напротив фамилии Забини и вообще позволил всему этому случиться. Стыд от того, кем он был на самом деле. Мысли о том, что Поттер может быть его единственным спасением, растворились в холодном воздухе под снегопадом. Он мечтал, чтобы все просто ушли и оставили его в покое. Дали спокойно отпустить брата и забиться в угол, жалея о том, что сам ещё дышит. А потом Гарри взял из гроба таблетки и кинул одну себе в рот. Поднял голову, ловя снежинки языком. Драко в ужасе смотрел, как круглое радужное орудие убийства исчезает за захлопнувшимися губами, а дракон на кадыке хлопает крыльями. Влажный язык пошло прошёлся по зубам. Тёмные волосы липли к вискам и к шраму в виде молнии на лбу, за стёклами очков плясало зелёное пламя. Слишком красивый в своём яростном безумии. И Цербер исчез, как мираж в пустыне, к которому путник подошёл слишком близко. Это было выше его сил. Яркие картинки выстрелами пронзали голову: Поттер закидывается таблетками, Поттер снюхивает пыль со стола, Поттер умирает на его руках в агонии передоза. Вряд ли такое когда-то произойдёт, но сознание слишком легко приняло подачку, которую закинул Гарри, и принялось изводить Драко. Малфой стряхнул с себя оцепенение, отодвинул пугающие картинки на задворки сознания, подошёл к гробу и пустым взглядом уставился на мёртвого брата. Всё потом. Сейчас есть только Тео. Да, Тео бы посмеялся. Даже не так — ржал бы в голос, увидев, какое представление устроили на его похоронах. Ещё бы ставки делал, кто победит. Пожалуй, ему это понравилось бы куда больше, чем грустные ебальники и тяжеловесные речи присутствующих. Драко не мог принять действительность все последние дни, с того самого момента, как увидел Тео на полу в туалете «Тахикардии». Теперь реальность обрушилась на голову бетонной плитой, кроша черепную коробку. Ни одной слезы, ни одного всхлипа. Только пустой взгляд на окаменевшее тело и навечно закрытые глаза. Воспоминания о проведённых бок о бок годах убивали. Он скучал. Он хотел упасть перед гробом на колени и скулить. И он не мог себе этого позволить. Тео бы обозвал его слабохарактерной соплёй и фыркнул, откидывая кудрявую чёлку со лба. Был бы полностью прав. Драко поцеловал его в лоб. Словно мраморный. Как будто это был не его брат, а фарфоровая кукла, муляж. Отрицание пробило током, и Малфой отступил назад, каким-то чудом не падая на спину. — Пусть небо носит тебя на руках. С этими словами крышка гроба плавно закрылась. Снежинки падали на чёрное лакированное дерево. Серебряные лианы обвили короб, переплетаясь и навсегда запечатывая тело внутри. Домовики подняли гроб магией и отлевитировали в склеп. Драко, Нарцисса и Панси смотрели, как он скрывается в углублении в серой стене, как со скрежетом закрывается бетонная крышка с фамильным гербом. Вот и всё. Кое-как дожив до конца процесса, Драко сбежал с поминального обеда, который Нарцисса с эльфами готовила последние дни. Спрятался у себя и забился в угол под окном, подтягивая колени к груди. Его трясло. Он вспоминал боль, едва не убившую его, когда мерзкий голос Тёмного Лорда у стен Хогвартса кричал, что Гарри Поттер мёртв. Она и сейчас была такой же реальной, подпитываемой страшными картинками. Драко понял, что не переживёт ни одной смерти больше. Это ломало его сильнее, чем все пытки Реддла вместе взятые. «Ты отрава. Для всех, кто с тобой рядом. Николь была права — если бы не ты, Тео был бы жив!» Слова Панси стояли в ушах. «Ты отрава». Он отравил Тео. Отравил Гарри. Отравлял всех, кто находился рядом. Он не мог позволить, чтобы Цербер стал одним из тех, кто добивается его внимания изощрёнными методами, ведущими к печальным последствиям. Поэтому, сидя на полу под окном, за которым шёл снег, он поклялся себе остановить распространение смертельного вируса под названием Драко Малфой.

* * *

Законопроект Поттера окончательно приняли в третьем чтении, Драко мысленно его поздравил. Всё Министерство в тот день гудело, ведь это был не просто очередной закон, а первый большой след, оставленный будущим Министром Поттером. Все говорили, что он далеко пойдёт и это только начало. Даже не подозревали, насколько правы. С этого законопроекта началась их новая история. Драко даже представить не мог, что горячее рукопожатие в косом переулке приведет к этой точке. Что они станут не просто подельниками, а любовниками, друзьями, семьёй. Что он захочет отдать Поттеру всю свою жизнь добровольно, а не в обмен на золото из хранилищ Гринготтса. Гарри пришёл под дверь его кабинета. Он стоял там, требуя впустить, но Драко так и не открыл. Упёрся локтями в стол и закрыл ладонями уши, прячась. В груди трещал лёд, в висках пульсировало, однако Малфой держался. Он не покажет свою слабость. Никаких больше поблажек после того, что выкинул этот псих на похоронах. Всё зашло слишком далеко, и Драко не представлял, что будет с ним самим, если Цербер превратится в одного из отравленных им любовников. Одна мысль о том, что он может потерять Гарри, была невыносимой. Да и смотреть в зелёные глаза было так нестерпимо, что Драко выбрал самую привычную для себя модель поведения — сбежать. Пусть привязка и убьёт его следом, пусть будет долгий и мучительный процесс, но проще оборвать всё сейчас, на корню. Малфой перешёл в режим тупого существования на автомате. Что-то ел, не чувствуя вкуса. Пил обжигающий зелёный чай без запаха. Выполнял поручения от Луизы Хейл, особо не вникая в суть работы. Читал книги, не понимая их смысла. Не отвечал на редкие письма матери и подруги с просьбами поговорить. Он стал призраком, перемещающимся от министерского кабинета в квартиру и обратно. Самым приятным моментом становились ночи, когда можно было лечь в кровать и уснуть, проваливаясь в темноту без единого сновидения, пока будильник не вернёт к реальности и не заставит встать и выполнять раз за разом одни и те же действия. Он перестал чувствовать даже симптомы проклятия, которые вновь сопровождали постоянным холодом и головной болью. Как тихая музыка, бесконечно звучавшая на задворках сознания. Жизнь потеряла всякий смысл. Как будто единственной причиной, по которой он раньше просыпался по утрам, была возможность помочь брату. Драко больше не чувствовал себя нужным этому миру. Единственное, что держало его на плаву, было ебучее проклятие, из-за которого он всё ещё не мог уйти, потому что чувствовал себя обязанным Поттеру. Иногда ловил себя на паскудной мысли, что искренне хочет увидеть Гарри. И тут же тормозил себя: зачем? Зачем отравлять чужую душу дурным влиянием? Если с Поттером что-то случится, он не переживёт. Поэтому просто продолжит терпеть свой День сурка, пока не найдёт способ разрушить привязку. Так он решил. Продолжил избегать Поттера в Министерстве и подкармливать червоточину. Он читал книги о проклятиях, надеясь найти там ответы. Посещал доктора Боунса, принимая у него зелья и выпивая на автомате. Вместе они пытались отыскать решение, но пока ни на йоту не приблизились к разгадке. Доктор разводил руками, повторяя, что только наложивший проклятие может снять его. Это нихера не устраивало, и Драко не унимался в поисках. Так продолжалось, пока однажды утром, заваривая себе безвкусный кофе и бездумно перебирая почту на столе, он не наткнулся на свежий номер «Ежедневного пророка». «Гарри Поттер — новый Тёмный Лорд. Разгромное интервью из анонимного источника». Перед глазами поплыло. Особо не думая, он опустился на строчки ниже и начал бегло читать, пока кофе остывал на столе.

* * *

Дорогие читатели! Рита Скитер представляет вам поистине сенсационное интервью. Как вы знаете, я всегда на стороне правды, какой бы жестокой она ни была. Узнав от своего анонимного информатора данные, которые вы прочитаете ниже, я просто не могла оставить их в тайне от вас. Магический мир должен знать, с кем имеет дело. Мы с вами оказались в большой опасности, и мой долг — эту опасность предотвратить, выкорчевать из земли, как сорняк. В целях безопасности моего информатора, оставляю его имя в полнейшем секрете. Однако можете не сомневаться: каждое слово в этой статье — такая же правда, как-то, что Тома Реддла больше нет в живых. Доказательство этой правды — всего лишь вопрос времени. И этим вопросом, я уверена, непременно займутся наши благопристойные стражи правопорядка. Я лишь хочу привлечь ваше внимание к проблеме. И подчеркнуть, что мы с вами в том числе оказались к ней причастны. — Итак, мой уважаемый тайный источник, давно ли вам известна информация, которой вы собираетесь поделиться с народом магической Британии? Хотя я уверена, что эта информация будет полезна не только нашей стране. — Я собирал эту информацию несколько месяцев, прежде чем прийти к вам. Мне нужно было доподлинно убедиться в её достоверности. И вы совершенно правы: она повлияет на всё магическое сообщество. — Вы сказали, что информация касается любимого всеми волшебниками Гарри Поттера — юного дарования, благодаря которому мы освободились от гнёта Лорда Волан-де-Морта и Пожирателей смерти. — Это действительно касается Гарри Поттера. Но освободились ли мы от гнёта, теперь большой вопрос. — Что вы имеете в виду? — Я давно знаю, что Гарри Поттер — не такой святой, каким хочет казаться в ваших глазах. Да, он победил Тёмного Лорда, но на этом его благочестивые поступки заканчиваются. Последние восемь лет он активно метит на пост нового Министра Магии. Вы знаете, почему? Я расскажу вам. Он одержим властью. — Мы все чем-то одержимы, не находите? — Вы правы. Но одержимость Гарри Поттера переходит все мыслимые границы. Сначала я думал, что это лишь мои подозрения, но впоследствии обнаружил слишком много доказательств. Удивительно, с каким упорством и скоростью наш национальный герой поднялся на пост главы отдела магического правопорядка. Думаете, что это совпадение или следствие упорной работы? Совсем нет. С самого начала Гарри Поттер готовился к тому, чтобы занять место Министра. Он планирует сделать это уже в ближайшие годы. — Это знают все в Британии. В Министерстве Гарри Поттера за цепкую хватку даже прозвали Цербером. — Верно. Но не все знают, что на посту Министра он не остановится. Гарри Поттер планирует переписать законы магического мира под себя — в общем, он уже начал это делать. Принятый им закон о внедрении кентавров и вампиров в ряды мракоборцев — только первый шаг. Дальше он планирует разрешить аврорам использовать непростительные заклинания без согласования, даже на мирных гражданах. А также вернуть дементоров в Азкабан и ввести карательные меры и многочисленные штрафы для волшебников. Вампиры и кентавры будут сеять смуту и безнаказанно бесчинствовать на улицах. Таким образом он планирует занять место в Визенгамоте и контролировать не одну магическую Британию, а весь союз. Учитывая юный возраст, сильнейший магический дар и всеобщее доверие, у него вполне может это получиться. Вам никого это не напоминает? — Вы намекаете, что Гарри Поттер может стать новым Тёмным Лордом? — Не намекаю. Я это знаю. И вот ещё одно забавное сходство: он уже близко сотрудничает с Пожирателями смерти. Помните недавнее дело об убийстве Торфинна Роули? Ваши читатели наверняка в курсе всех событий. Так вот, Гарри Поттера судили по очень даже обоснованному обвинению — он действительно убил, причём хладнокровно и жестоко. Даже натравил ядовитую змею на волшебника, используя парселтанг. Если даже это не напоминает вам действия тёмного волшебника, то… — Мы знаем, почему это произошло: преступник заслужил наказания. — Неужели? А вы не думали, что таким образом Гарри Поттер заметал следы преступления? Мы так и не узнали, как на самом деле всё случилось. Возможно, он и Торфинн Роули были в сговоре. А, возможно, Гарри Поттер защищал другого Пожирателя смерти. — Вы второй раз упоминаете, что Гарри Поттер сотрудничает с Пожирателями смерти. Кого же он защищал? — Драко Малфоя. Одного из немногих приспешников Тёмного Лорда, кто избежал наказания и не оказался в Азкабане, хотя улик против него должно быть достаточно. А если нет, я мог бы с большим удовольствием предоставить Министерству с десяток подтверждений злодеяний этого Пожирателя смерти, в том числе в многочисленных пытках и убийствах полукровных волшебников. Роули и Малфой оба служили Реддлу и, как я слышал, не слишком дружили. Я предполагаю, что Торфинн просто пообещал раскрыть Визенгамоту большой послужной список Драко Малфоя. За это Поттер его и убил. — Откуда у вас такие предположения? С чего бы Гарри Поттеру вступаться за Пожирателя? Ещё и давнего школьного врага, как мы знаем из многочисленных интервью друзей и однокурсников национального героя. — С того, что Гарри Поттер и Драко Малфой — любовники. Причём уже давно. Я это знаю наверняка и даже лично видел, как они целовались. Мне точно известно, что они вступали в половую связь и в последнее время даже жили вместе в квартире Гарри Поттера. Не могу сказать, как давно продолжается их связь, но не исключаю, что всё могло начаться ещё в годы их обучения в Хогвартсе. К тому же, многие в Министерстве знают, что именно Гарри Поттер повлиял на то, чтобы Драко Малфой вышел сухим из воды. Тёмный волшебник не просто избежал наказания, а вступил в ряды сотрудников Министерства и ныне трудится в отделе международного магического сотрудничества. Большая честь для Пожирателя смерти, не находите? С чего бы вообще так сложились обстоятельства? Ответ один: Гарри Поттер содействовал этому с самого начала. Однако и это не всё. Мне также известно, что Гарри Поттер близко сдружился с давним товарищем Драко Малфоя — Теодором Ноттом. Также бывшим Пожирателем, который избежал суда исключительно благодаря тому, что трусливо сбежал из Англии после войны и долгое время скрывался. Однако карма всё-таки настигла и наказала его — Теодор Нотт был наркоманом, сидевшим на пыльце фей долгие годы. Совсем недавно он умер от передозировки, о чём ваши читатели также наверняка наслышаны. Гарри Поттер даже присутствовал на его похоронах, что доказывает их близкую дружбу. На своём пути к креслу Министра он заручился поддержкой вампиров, кентавров, бывших Пожирателей смерти, мракоборцев и простого народа Британии, к сожалению. Мы взрастили демона под полами мантий. — Это немыслимо! И в то же время… в ваших словах есть множество рациональных доводов. Я знаю, что вы не лжёте, но, боюсь, нашим дорогим читателям даже эти аргументы покажутся недостаточными. — Понимаю. Я бы сам не поверил, ведь мы все так любили Гарри Поттера — он стал знаменитостью, народной звездой. Дети хотят стать такими же героями, когда вырастут. Это больно осознавать, и я сам долго отрицал действительность. Пока не появилось ещё и пророчество. — Какое пророчество? — Пророчество, в котором говорится следующее: Он будет ненавидеть себя за содеянное. Обрушит на себя самого гнев свой. Подобно дракону, обитающему в тёмной пещере собственного проклятия, он будет брать от своей паствы всё, что пожелает. Деньги. Славу. Любовь. Но не сможет насытиться. Лишь одно настоящее желание будет двигать его естеством. Желание обладать одним-единственным трофеем. Найдя, он будет защищать его, подобно Церберу, охраняющему врата в Ад. Он сотрёт границы, разрушит устоявшиеся правила и заберётся на вершину. Он будет управлять страной, создавшей его, а затем позарится и на весь волшебный мир, поджигая города. Никто не сможет противостоять ему. Никто не сможет остановить его. Лишь один окажется способным усмирить огонь, что пылает в жилах дракона. Тот, кого он сам привязал к себе. Тот, чьё слово обладает силой покрывать льдом бушующее пламя. Воспоминания прорицателя об увиденном будущем попали ко мне по чистой случайности вместе с шаром, на котором оно и записано. Когда же я понял, о ком в нём говорится, то как будто проснулся. Всё складывалось. Всё стало ясно. Гарри Поттер — новый Тёмный Лорд. И все мы оказались в смертельной опасности. — Где же это пророчество сейчас? Если Министерство обнаружит его, это станет неопровержимым доказательством ваших слов. — А как вы думаете? Гарри Поттер спрятал его. Я не успел отнести его в Министерство, потому что Цербер, как его там называют, вырвал хрустальный шар из моих рук. Он не мог допустить, чтобы кто-то узнал об этом. Поттер безумен и крайне опасен. Но я уверен, что он его не уничтожил. Если как следует поискать, пророчество непременно найдётся. На этой грустной ноте, мои дорогие читатели, я завершаю свою статью. Не могу назвать вам имя информатора, потому как боюсь за его жизнь и здоровье после этого интервью. Зная все, что мы теперь знаем о Гарри Поттере, новый Темный Лорд убьет героя интервью, не моргнув и глазом. Однако уверяю: если бы вы знали имя того, кто сидит передо мной, то уверились бы. Они были достаточно близки с Гарри Поттером. Уверена, что вы достаточно мудры и сами сделаете выводы из прочитанного, а достойные служащие нашего Министерства, ещё не попавшие под губительное влияние Гарри Поттера, докопаются до правды. Я же в доказательство прикладываю для вас колдографию, на которой Гарри Поттер, Драко Малфой и Теодор Нотт вместе. Берегите ваших детей. Ваша любимая журналистка, проливающая свет истины на мрачные секреты в чужих шкафах, Рита Скитер.

* * *

Закончив читать, принц уставился на приложенный к интервью снимок: трое парней в новых костюмах стояли возле чёрной феррари. Тео и Гарри улыбались и курили, а Драко смотрел на Поттера так, что сомнений не оставалось: он влюблён по уши. В ярости Малфой откинул газету, схватил с вешалки мантию и, не думая ни секунды, аппарировал. В голове так быстро выстроился план, что он сам не заметил, как вернулся к жизни. Единственная ниточка, связывавшая его с этим миром, натянулась и засветилась. У него появился стимул. Драко не сомневался, что мракоборцы будут искать пророчество, о котором сообщал анонимный источник, как не сомневался и в том, что на Поттера уже объявлена охота. Обвинения в главном вестнике магической Британии — более чем весомое основание для ареста с последующим выяснением обстоятельств. Визенгамот не мог позволить Гарри Поттеру, внезапно объявленному опасным волшебником, сбежать, как когда-то сбежал из их рук Том Реддл. Однажды они уже не поверили в способности юного мага и не допустят эту ошибку снова. Они будут готовы вырвать сорняк на корню, пока тот не зацвёл и не уничтожил их ароматную клумбу. У Малфоя было два варианта действий. Первый — рвануть к Поттеру и попытаться вытащить его из лап закона. Вот только зная Цербера, прятаться этот идиот не станет. Первый вариант Драко отмёл сразу, тем более, что времени на него не было — мракоборцы наверняка уже схватили Поттера под белы рученьки. Второй — попытаться выкрутить ситуацию так, чтобы обвинители обосрались. Уж в этом-то чистокровный слизеринец и бывший Пожиратель смерти был мастером, газеты не врали о его богатом послужном списке. Драко ворвался в пентхаус Поттера, открывая дверь своим ключом, который Гарри вручил ему ещё пару недель назад, когда они жили здесь втроём. Боль воспоминаний нахлынула, как только он оказался в этих стенах, но сейчас не было времени себя жалеть. — Кикимер! — позвал ледяной принц, и домовик тут же оказался в гостиной. — Хозяин Малфой? Забавно, что престарелый эльф считал Драко хозяином квартиры с самого первого дня, как тот здесь появился. Малфой никогда не спрашивал, было ли это приказом Гарри или личным мнением домовика. — Через несколько минут здесь будут мракоборцы, — быстро и чётко говорил Драко, — они устроят обыск и перевернут всё вверх дном. Не мешай им. Но отдай мне одну вещь. Немедленно. — Какую вещь? — прищурился эльф. — Пророчество. Хрустальный шар в бархатной коробке. Поттер должен был его где-то спрятать. Оно мне нужно. Кикимер замешкался всего на мгновение, но не стал задавать вопросов. Только кивнул и испарился. Через мучительно долгие двадцать секунд он появился и протянул Малфою шкатулку. Драко принял её и достал палочку. — Теперь ты должен об этом забыть, — предостерёг он. — Кикимер понимает, — кивнул эльф. — Кикимер положил свою жизнь на службу Блэкам и хозяину Поттеру. Кикимер покоряется воле хозяина Малфоя. Драко вздохнул, собираясь с мыслями. Он не мог допустить, чтобы министерские шавки начали копаться в голове домовика и нашли там желанную информацию. — Обливиэйт. Малфой хотел бы забрать и Джеймса к себе, но понимал, что не может этого сделать. Мракоборцы знали про змею и заподозрят неладное, если не обнаружат песчаной эфы во владениях хозяина. Остаётся надеяться, что Кикимер хорошо о ней позаботится. И когда Драко так привязался к хладнокровному созданию? Он спрятал пророчество в самом надёжном месте, которое знал — в хранилище Малфой Мэнора, защищённом магией крови. Теперь один только Малфой мог достать его. Стало спокойней. На следующий день все газеты трубили о том, что Гарри Поттер под стражей. Драко не стал читать, как национальному герою перемывали кости журналисты. Он ненавидел всю Британию. Сначала они называли Поттера своим героем, а теперь готовы были поверить жалкому интервью без вещественных доказательств. Ярость пульсировала в венах. Конечно, он ни секунды не сомневался, чьими руками эта могила была вскопана. Блейз. Только он обладал этой информацией. Только он знал и о пророчестве, и об их с Гарри связи, и про то, что Поттер был на похоронах Тео. Какие-то факты мастер проклятий, конечно, раскопал дополнительно, но больше Малфой ни на кого даже думать не стал. Только Забини до такой степени ненавидел Поттера и только он играл исподтишка, грязными методами, стреляя в спину. Это пора было прекратить.

* * *

Драко даже не думал о том, что именно собирается делать. Двигаясь на автомате, надел чёрную рубашку, закатал рукава до локтей. Подпоясал чёрные джинсы дорогим кожаным ремнём. Зашнуровал грубые чёрные ботинки на массивной подошве. Сверху накинул чёрную мантию. Слегка растрепал пальцами платиновую чёлку и довольно окинул взглядом отражение в зеркале. Ему понравится. Аппарировал к знакомой металлической двери и постучал. Блейз открыл через пару секунд и застыл на пороге. Драко махнул бутылкой красного сухого, и парень пропустил в квартиру. Малфой снял мантию и аккуратно повесил на вешалку. Забини отлевитировал на барную стойку два бокала и быстро соорудил с помощью магии тарелку с сырной нарезкой, виноградом, грушей и мёдом, пока Драко откупоривал бутылку и разливал вино. Они сели на высокие барные стулья. Малфой стукнул бокалом о бокал и сделал большой уверенный глоток. Заклятый друг ошарашенно пялился и, понюхав, настороженно отпил. — Зачем ты здесь? — сглотнув, спросил Блейз. — К тебе пришёл, — пожал плечами ледяной принц. — Неужели не рад видеть? Забини молчал, внимательно глядя на блондина и ожидая продолжения. Немой вопрос «зачем» повис между бывшими любовниками. Драко сделал ещё глоток и поставил пухлый бокал на стойку, собирая слова в голове в кучу. — Поттера посадили. Но ты в курсе, наверное. Блейз напрягся, сжимая стекло в пальцах. — Читал в газетах. Драко кивнул. Читал, как же. — Ты планируешь что-то с этим делать? — осторожно спросил брюнет, как будто прощупывая лёд под ногами. — А что я сделаю? Всё покатилось в пизду, Блейз, — принц грустно вздохнул и запустил руку в волосы. — Сначала Тео умер. Потом мы с Поттером повздорили из-за этого, серьёзно. Ещё до похорон, но то, что произошло в Мэноре, стало последней каплей. Я винил и его в какой-то степени и даже порадовался, узнав, что теперь он за решёткой. Всё развалилось. Чувствую себя идиотом. — Прости, — вдруг попросил Забини, и Драко поднял на него глаза, вгляделся в виноватое лицо. — Прости, что я не он. Что любил не так. Что целовал не так. Что был не тем. — Что? — нахмурился Малфой. — Ты все эти годы любил не меня. А я только на мозоль давил, требовал от тебя слишком многого. Я надеялся, что смогу стать ему заменой, но так и не смог. Драко явно не этого ждал. Ответ удивил, но в итоге он только больше разозлился, хотя дальше, кажется, было уже некуда. Не за то ты извиняешься, Блейз. И это твоя последняя ошибка. Драко сделал ещё глоток вина и собрал всю свою злость на языке, пробуя на вкус. Кислая и терпкая, прямо как это вино. — Я подумал, может… Может, всё это было ошибкой. Поттер. Всё, что между нами было. Грёбаная ошибка. Только на похоронах я словно прозрел. Ты был прав, ты хотел меня защитить, уберечь от этого, а я никогда не слушал. Не знаю, сможешь ли ты меня простить. Брови над карими глазами взметнулись вверх. Малфой закинул надежду, и Забини проглотил наживку. Подсекай. — Так ты… — Я пришёл к тебе. Извиниться за то, как издевался над тобой. Я вил из тебя верёвки, а ты был единственным человеком, который всегда по-настоящему выбирал только меня. Ты один был на моей стороне. Ты готов был ради меня на всё, а я был слеп, — Драко отставил бокал и коснулся его руки, мягко поглаживая пальцами. — Я был таким дураком, Блейз. Забини сглотнул и поставил свой бокал на стойку, беря прохладную руку в тёплые ладони. — Скажи, что я не сплю и ты не шутишь. Драко покачал головой, поджимая губы и неотрывно глядя в тёмные глаза. Работало, сука, как швейцарские часы. Забини выдохнул и упал лбом на сцепленные руки. — Ты даже не представляешь, как я рад. Как долго ждал этого. — Представляю. И сожалею, что заставил ждать так долго. Я наделал кучу ошибок. О да, целую череду. Начиная с того, что не убил ещё тогда, когда ублюдок пытался подставить Тео. Продолжая тем, что попросил спасти Поттера и подставил их шеи ведьме. И заканчивая тем, что не испепелил на похоронах, когда Блейз кинул проклятые таблетки в гроб его брата. Всё это было долгой дорогой ошибок ледяного принца. Если бы не они, Тео был бы жив, а Поттеру не светили бы камеры без штативов. Обратного пути уже не было. — Помнишь кольцо, которое ты мне подарил? Оно ещё у тебя? — То, которое ты швырнул мне в лицо? — Блейз поднял голову с улыбкой. — Хочешь обратно? — Оно мне нравилось, — Драко собрал все силы, чтобы натянуть на лицо настолько тёплое выражение. — Я подумал, что оно может стать символом… нашего воссоединения. Как считаешь? Забини усмехнулся и встал. Отошёл в другую комнату — за подарком, который сделал любовнику на шестом курсе. Малфой не сомневался, что он хранил безделушку все эти годы. Стоило парню покинуть комнату, как Драко достал из кармана джинсов крошечную радужную таблетку и взмахом руки растворил в бокале с вином. Это был один тех ионов, которые Забини кинул в гроб Тео. Символично. Подлил ещё немного и себе, и Блейзу. Тот как раз вернулся, держа в руках изумрудную бархатную коробочку. — Я надеялся, что ты когда-нибудь снова его наденешь, — признался брюнет. — Кажется, ты проницательней, чем я, — улыбнулся принц. — Спасибо. Прохладное серебро коснулось среднего пальца правой руки. На печатке вилась кольцами чёрная заколдованная змея с крохотными изумрудными глазками. Флешбеки из общего прошлого пронеслись в голове, но не вызвали никаких эмоций. Драко взял свой бокал и отсалютовал парню. — Так я прощён? За новое начало? — Спрашиваешь? На тебя невозможно держать обиду, — Блейз стукнул стеклом о стекло и сделал большой глоток. — Тогда до дна. Малфой пил, наблюдая, как пустеет бокал оппонента. До дна. Забини закусил сыром с голубой плесенью и слегка поморщился. Если и заметил тонкий сладковато-горький привкус, то обвинил во всём вино. Даже слишком легко. Хороший мальчик. — Можно вопрос? — Драко покрутил в пальцах пустой бокал, катая алую каплю по стенкам. Блейз кивнул, как-то странно мотая головой. — Только если я тебя сначала поцелую. Малфой хмыкнул. Отставил бокал на стойку. Это будет даже интересно. Почувствует ли он хоть что-то, кроме злости и отвращения? Захочет ли передумать? Придвинулся ближе, видя блеск в глазах напротив. Выжидающе скользнул глазами по лицу. Забини облокотился на стойку правой рукой, медленно наклоняясь и осторожно касаясь губ. Тёплое дыхание. Запах граната. Привкус винограда и — совсем немного, почти незаметно — сахарной ваты. Мокрый язык скользнул по зубам, прося впустить глубже. Драко поддался, глядя, как Блейз кайфовал с закрытыми глазами. Чисто технически поддержал поцелуй, прикусывая нижнюю губу. Стало мерзко. Принц отстранился. — Я пьянею от твоих поцелуев, — задыхаясь, признался парень. — Боюсь, это не от них, — Малфой смотрел холодно, но Забини даже не заметил. — Думаешь, от вина? — усмехнулся он. — И не от него. Блейз нахмурился и попытался сфокусировать мутный взгляд на блондине, но ничего у него не выходило — сознание уже поплыло. — Что? — тихий вопрос из непослушных губ. Язык заплетался. Быстро. — Вопрос, — вернулся к теме Драко, пока не привыкшего к наркотикам парня не развезло окончательно. — Это ты дал то анонимное интервью, из-за которого Гарри посадили? Смуглая рука соскользнула со стойки. Драко встал и поддержал Забини за плечи, не давая упасть со стула. Этот вопрос был всего лишь попыткой выбить осмысленное признание — Драко ни секунды не сомневался в ответе. — Гарри? — непонимающе переспросил Блейз. — С каких пор ты называешь… Поттера… по имени… Речь спуталась, мозг его уже не слушался. Чёрт, даже слишком быстро. — Отвечай. Блейз потянулся в карман. Драко сразу догадался, зачем, и перехватил руку. Движения оппонента были пьяными, так что он с лёгкостью опередил его, достал чужую палочку и выпустил парня из рук. С вызовом глянул на Забини, ошалевшими глазами таращившегося на блондина. Ледяной принц сломал древко пополам. — Упс. Он откинул две части палочки на пол, с неприкрытым удовольствием наблюдая, как меняется лицо. До Забини, наконец, начало доходить. — Ты… — Я, — он наклонился к с трудом стоявшему на ногах бывшему, — Отвечай на вопрос. Наткнувшись на острую сталь в глазах, Блейз вытаращился на Драко с ужасом, быстро сменяющимся злостью. Лица разделяла пара сантиметров, мерзкий запах граната бил в нос. — Ах ты сволочь… Так это всё очередной блеф? И как я сразу не догадался… — Ты никогда не отличался острым умом, особенно если я рядом. — Больной ублюдок. Хочешь услышать, что это я сдал твоего Поттера? Да! Я! Это я сделал, понял? И сделал бы снова! Он заслужил, — бывший любовник плевался, слова вырывались изо рта вязкой агонией. Малфой хмыкнул. Этого он и ждал. Теперь у него больше нет ни одной причины остановиться. — Я позволил змее пригреться у себя на груди. Позволил тебе обидеть самых дорогих мне людей. Позволил убить своего брата. Но больше я тебе ничего не позволю. — Ты ртуть, отравляющая воздух, — выплюнул Блейз. — Так дыши глубже, — шептал Малфой. — Ты слишком долго пользовался моей добротой. Моё терпение было безграничным, ведь я до последнего надеялся, что ты можешь раскаяться, исправиться. Но это всё. Ты перешёл черту. Забыл, кто я. Забини мотал головой, сжимая пальцы на стойке до белизны. Наркотик в крови гнул никогда не употреблявшего дилера пополам, но он отчаянно сопротивлялся. Ледяной принц с шипением выдохнул ненависть. — Позволь напомнить. Я Драко Малфой. Карма пришла за тобой. Он ударил сначала в лицо, оставляя на щеке след от змеи на кольце, а потом, не давая ни секунды на вдох, в солнечное сплетение. Блейз повалился назад, попутно хватаясь за воздух, но в итоге упал на задницу, сшибая стул и судорожно хватая ртом кислород. Не давая шанса встать, Драко поставил грубый ботинок на грудь, сминая ткань шоколадного лонгслива. Надавил. Забини зашипел, всё ещё пытаясь вдохнуть. В глазах плескался животный страх. Ледяной принц склонился над соперником, упираясь локтем себе в колено и разглядывая перепуганное лицо. — Я буду убивать тебя медленно, — упиваясь моментом, провёл языком по губам Драко и достал свою палочку, направляя на Забини. — Я ведь знаю, как тебе нравится, сладкий. До Забини дошло, в какой капкан он угодил. Адреналин бахнул в голову, отрезвляя и даря силы. Парень схватил Малфоя за ногу обеими руками и дёрнул на себя, выбивая из равновесия. Драко едва не упал, но вовремя схватился за стойку и устоял на ногах. Эта заминка подарила Блейзу пару секунд — он вскочил и ринулся к кухонному фартуку, надеясь схватить нож с магнитной подставки. Пальцы едва коснулись рукояти, как в спину прилетело Круцио. Забини на секунду завис и рухнул вниз, ударяясь головой о столешницу с глухим стуком. Парня скрючило в зигзаг на полу, он взвыл от сжигающей тело боли. Драко тряхнул головой, поправляя свободной рукой чёлку, а второй всё ещё держа палочку направленной на жертву. Подошёл ближе и на секунду отпустил проклятие, чтобы дать Блейзу услышать. — Тебе привет от Гарри Поттера. — Убьёшь меня за него? Ты, блять, несерьёзно! — Забини корчился на полу, тяжело дыша и пытаясь отползти в сторону. Злился, плевался. Капелька кровавой слюны стекала по подбородку. Кровоподтёк от удара кольцом алел на смуглой щеке. — Несерьёзно? — искренне удивился принц. — Ты убил моего брата и посадил моего любовника за решётку. Ты что, блять, сомневаешься во мне? Последнее сказано с такой яростью, что зубы заскрипели. Малфой поднял ублюдка в воздух левитирующим заклинанием, отвёл тело от кухни и бросил в гостиную. Блейз перелетел добрых три метра и обрушился на спинку дивана позвоночником, тут же падая на пол лицом с глухим стоном. Ноги в грубых ботинках зашагали по комнате. Пока Драко подходил ближе, дилер, глотая воздух, перевернулся на спину и, отталкиваясь руками, пополз в обратном направлении. Малфой усмехнулся, неспешно продолжая мерить шагами комнату. Кружа вокруг добычи, как акула. — Ты не убьёшь меня. — в голосе мольба вперемежку с надеждой. След на лице кровил, губы перемазаны алым. — Мерлин, неужели ты правда в этом уверен? Знаешь, меня всегда это в тебе удивляло. Ты был слишком труслив, чтобы примкнуть к Пожирателям смерти. Тогда я считал, что тебе повезло, раз ты мог выбирать, но ты даже представить не можешь, чему научил нас Тёмный Лорд. Мы с Тео прошли настоящую школу жизни под полами его мантии. Так что на твоём месте я бы дважды подумал над последними словами. Круцио. Тело забилось в агонии, но Драко было недостаточно. Он продолжал истязать словами. — Как тебе ионы, кстати? Знал, что ты оценишь шутку, — крутил палочкой Драко, наблюдая, как Забини корчится от боли и скулил, скрипя зубами. — Как эффект? Ой, тебе, должно быть, неудобно говорить. Вот так. Малфой отозвал проклятие. Забини задохнулся воздухом от облечения. Открывал и закрывал рот, как выброшенная на берег рыба. — Ненавижу тебя, — хриплый шёпот был таким тихим, что Драко едва услышал. Он подошёл ближе и наклонился, картинно прикладывая руку к уху и наклоняя голову. — Что-что? Прости, плохо слышу твоё нытьё. — Ненавижу! — заорал Блейз что есть мочи. В карих глазах кипела неподдельная ярость. — Ну наконец-то! — Драко выпрямился и поднял глаза к потолку. Повысил голос, срываясь в озлобленный крик. — Наконец-то ты больше не пиздишь, как сильно любишь меня! Грубый ботинок полетел под рёбра — те встретили хрустом. Парень заорал, и Малфой ударил ещё раз. Лицо искажала злоба, в стальных глазах блестели лезвия. Удар. За Тео. Удар. За Гарри. Удар. За меня. Решив, что раздробленные кости уже достаточно впиваются во внутренние органы, наступил правой ногой на грудь и нагнулся, хватая правую руку за запястье. Потянул на себя, чувствуя сопротивление. Дёрнул с силой и вывихнул плечо из сустава, вырывая очередной крик. Направил палочку на напряжённые пальцы. — Сектумсемпра. Резкое движение, и отсечённый средний палец поскакал по ковру. Душераздирающие вопли стали новой музыкой в ушах, создавая монотонный фон. Малфой выпустил обмякшую руку, пока та не испачкала его кровью, хлещущей из открытой раны, хотя на ботинки всё-таки попало. Блейз, рыдая, прижал к себе ладонь. Он начал биться затылком об пол от безысходности и адской боли. — Всё ещё сомневаешься во мне? Малфой убрал ногу с груди и безуспешно попытался вытереть окровавленный носок о ковёр. — Сатана! Грёбаный Пожиратель смерти! — орал Блейз, тщетно пытаясь встать, но наркотический приход и боль в позвоночнике не давали. — Сволочь! Ненавижу! Надо было убить твоего вонючего Поттера, пока мог! — Мог? — фыркнул Драко. — Да ты бы даже пряди волос с него не срезал! Он бы тебя размазал, как жвачку по асфальту. Забини хрипло истерично заржал, баюкая истекающую кровью руку на груди, как младенца. — Так почему же здесь ты, а не он? Ах да, он же скоро составит компанию твоему папаше в Азкабане! — Здесь я, потому что я бы не позволил ему марать руки о такую гниду, как ты, — выплюнул Драко. — Сектумсемпра. Тело на полу покрывалось порезами. Забини орал — хотелось бы сказать, будто его резали, но… так оно и было. Кровь насквозь пропитала одежду. Щеки, шея, торс, руки, ноги — Драко рассекал, холодно наблюдая, как жизнь вытекает в лужу на ковре. Почти так же он и сам лежал когда-то на полу, убиваемый этим проклятием, только вот волшебник, наложивший его, страдал и жалел о содеянном. Драко же просто смотрел, как смерть протягивает лапы к дилеру, отравившему жизни слишком многих дорогих для него людей. Он ничего не чувствовал. Думал, что будет жаль. Что он ощутит потерю или, наоборот, ликование и радость от отмщения. Хоть что-нибудь. Но нет. Чёрное. Плотное. Пустое. Ни-че-го. Блейз перестал кричать. Тело содрогалось на полу в предсмертных конвульсиях от потери крови. Он обмочился. Малфой стряхнул с себя оцепенение, выныривая из мыслей. Достаточно. — Экспеллимеллиус. Жертва вспыхнула. Малфой не мигая смотрел, как сгорает его бывший любовник. Бывший друг. Человек, с которым они жили в одной комнате с первого курса. Смеялись, подшучивали над однокурсниками, росли. Целовались, трахались, ругались, мирились. Ещё одного из серебряной четвёрки не стало. Огромная чернильная дыра в груди Драко пульсировала, питаясь мгновением. Острые зубы в три ряда, все в кровавых ошмётках. Живая, голодная червоточина. Она жрала чувства, перемалывая и отправляя в бездну, но ей и этого было мало. Драко сел на стул за барной стойкой и налил себе вина. Выпил залпом весь бокал. Палочкой открыл окно, впуская хоть немного свежего воздуха. Ужасно воняло горелым мясом. Магией он сдерживал огонь в ограниченной области, не давая распространиться дальше, и выжидал, пока от тела не останутся только обожжённые кости, гора пепла и тлеющая дыра в ковре. Затошнило. Он рванул в ванную и выблевал там всё вино, что выпил. Рвота была мерзкого красного цвета. Смыл, прикрыв глаза и пытаясь прийти в себя. Тело било в ознобе, холодный пот скатывался по спине. Всё кончено. Вернулся обратно, морщаясь от запаха. Прошёлся по квартире в поисках конверта, вытащил его из ящика рабочего стола в спальне. Нашёл на полу в гостиной отрезанный средний палец. Собрал палочкой горсть пепла в конверт и кинул туда же единственное, что осталось от Блейза. Потом запечатал и подписал. «С любовью для Кристин Коул». Оставил конверт на столе. Постоял ещё немного, прощаясь. Стянул с руки кольцо и бросил к посланию. Аппарировал.

* * *

Осталось только одно незавершённое дело. Одно одолжение, которое он мог сделать для Поттера, чтобы вытащить задницу национального героя из полного дерьма и заодно помочь себе восстать из мёртвых. Обвинения в интервью не были беспочвенными, однако авроры пока ничего не нашли. Прошло два дня, газеты смоктали новость, но ничего толкового в них не писали. Мракоборцы активно искали доказательства. Конечно, они их найдут: стоит опросить вампиров, добиться от Скиттер имени или даже вызвать на допрос с веритасерумом самого Малфоя, как всё вскроется. Поэтому нельзя было ждать ни секунды. Нельзя было давать им время, ведь времени нихуя не было. К счастью, одну из возможных угроз он уже устранил. Драко скрывался в Мэноре, понимая, что со дня на день придут и за ним, как за главным свидетелем. Так и случилось: мракоборцы оказались на пороге, но поместье их не пустило. Они ушли, но скоро вернутся с официальным ордером — это наверняка. Нужно действовать немедленно. Малфой быстро продумал план, недаром ведь учился на Слизерине. Решение было гениальным, скрытым на поверхности, и в то же время невообразимо сложным в реализации. Пока все обвинения основываются на словах анонимного информатора, а мракоборцы ищут доказательства слов в интервью, Поттера будут держать под арестом. Что же может быть более весомым против слова в газете, чем иное слово? Малфой никогда не давал ни одного интервью. Журналисты предлагали большие деньги, умоляли о встрече с бывшим Пожирателем смерти и одногруппником великого Гарри Поттера, но Драко никогда не соглашался. Он справедливо считал, что любая статья сделает только хуже, в то время как все однокурсники давно с удовольствием пиздели журналистам обо всём, что было и чего не было в Хогвартсе во времена их обучения. Оттого, идя на встречу с журналисткой, Драко внутренне холодел, причём не от проклятия. Это был пан или пропал. Если сегодня он всё сделает так, как задумал, у первого в истории интервью Драко Малфоя будет эффект разорвавшейся бомбы. Только придётся сильно постараться, чтобы воплотить задуманное на достойном уровне. Перебить аргументы Забини (особенно учитывая, что они всё-таки правдивые) будет ой как не просто. К счастью, у Драко был козырь в рукаве. И этот козырь ебать как грел ему душу. Он сел в кресло перед девушкой, проводя языком по пересохшим губам. — Ты готов? — Да. А ты? Она подняла глаза от пергамента. Проверила на столе самопишущие перья и список примерных вопросов. Заправила за ухо прядь шоколадных волос. — Готова. Но учти: я делаю это не ради тебя, а в память о Тео. Один-единственный раз. — Я знаю. Драко кивнул. Николь закинула ногу за ногу и вздохнула, поправляя ворот кофейной водолазки. Девушка не явилась на похороны, хотя её имя было в списках, и Драко поставил напротив него галочку. В письме, которое она отправила в ответ на его просьбу встретиться для интервью, Николь призналась, что не смогла. Как бы они с Тео ни собачились, она любила его и сама неоднократно пыталась спасти. У неё не было сил смотреть на тело в гробу и, тем более, терпеть лицо Малфоя, которого считала виновным во всём, что случилось. Николь работала журналисткой в газете «Новости Волшебного мира», во французском филиале, но связи с британской редакцией у неё тоже имелись. Интервью Драко Малфоя выйдет пусть и не в «Пророке», но, если повезет, шуму наделает не меньше. Николь обещала позаботиться о том, чтобы статья попала на первые полосы как французского, так британского изданий. Девушке хорошо заплатят за материал, но Малфоя это не волновало. Ему нужны были только последствия. Перо взмыло над пергаментом, готовое переносить информацию на бумагу. — Тогда начнём. Итак, ты учился вместе с Гарри Поттером. Насколько вы были близки в Хогвартсе? — Ближе меня были только Рон Уизли и Гермиона Грейнджер.