Цербер Министерства магии

Когда они оставили Тео в клинике, Малфой хотел сожрать себя заживо, но Поттер писал сообщения, пришёл к нему в кабинет и всем видом показывал, что не отступит и выполнит обещание. Это умиротворяло. Драко теперь чувствовал Гарри даже на расстоянии, будто чем больше они открывались друг другу, чем больше касались, чем дальше заходили, тем прочнее становилась связь. Неизвестно, хорошо это или плохо — интуиция почему-то склоняла ко второму варианту. Четвёртого ноября, изучая бумаги по одному из поручений Луизы Хейл, Драко почувствовал, что Поттер стоит за дверью. Он понял это не по приближающимся шагам (Цербер вообще передвигался слишком тихо, как призрак), не по стуку в дверь (Цербер не стучал в двери подчинённых), а по странной горячей пульсации. Драко не видел её — просто ощущал присутствие. Будто за дверью светилось Солнце, только не милый тёплый шарик с детских рисунков, а настоящее — раскалённая смертоносная звезда, от адских лучей которой нужен плотный озоновый слой. Когда Поттер вошёл в кабинет, захотелось залезть под стол. Потому что первым всегда входил не он, а его магия — она расползалась ядовитым туманом по помещению, заполняя собой каждый кубический сантиметр, подбиралась и сжимала в крепких объятиях. Теперь Драко стало интересно, все ли чувствуют это или только он один, связанный с национальным героем странным проклятием. — Зачем пришёл? Соскучился? — Да, — признался Гарри. Драко сделал вид, будто ни капли не удивился, но лёд на броне трескался. Он понимал, что после поцелуя у клиники обратного пути уже не будет, но Малфою понадобится время, чтобы принять обновлённое положение вещей. Он не привык к этому. Не привык… чувствовать. Рядом с Поттером было спокойно. Он растворялся в запахе кожи, табака и кофе — ярком и дурманящем. Этот запах забирался в лёгкие и оседал там, как никотиновые смолы, отравляя клетки. Драко терял пол под ногами каждый раз, когда взгляд изумрудных глаз плотоядно скользил по коже, будто осматривая собственность, или когда горячие пальцы касались кожи. Стоило им сцепить руки, как тело едва не плавилось. Становилось тепло — непривычное ощущение, уже забытое за годы. Поэтому он убегал от каждого прикосновения. Уклонялся, когда Гарри тянулся к волосам, или отходил подальше, когда близость становилась опасной. Поттер, как пылающий камин — горячий, источающий тепло, но если поднести руку слишком близко, то обожжёшься до кровавых волдырей. Малфой выстраивал хоть какие-то границы, пытался собрать ледяную стену обратно, но она рассыпалась, и он принимался складывать кирпичики с удвоенной силой. — Чего боишься-то? Что потеряешь интерес, если мы переспим? Или что не потеряешь, и с тебя снимут титул ледяного принца? Попал в яблочко. И первое, и второе одновременно. Он не привык плавиться под чужими прикосновениями. Не привык доверять кому-то настолько. Не мог позволить себе расслабиться и впустить кого-то так глубоко в душу. И в то же время его пугала мысль о том, что это всё было лишь порождением похоти. Он хотел Поттера со школы — может, сейчас просто наконец-то предоставился шанс, вот сознание и играло с ним злую шутку? В глубине души надеялся, что это не так. В глубине души он искренне хотел, чтобы от ледяной стены ничего не осталось. Просто нужно было время, чтобы свыкнуться с этим. — Я дам тебе время, Драко. И снова этот блядский тон. Когда Цербер произносил имя своим низким, рычащим голосом, он был готов сдаться здесь и сейчас. Если кто-нибудь когда-нибудь и покорит Драко Малфоя, то это будет Гарри, мать его, Поттер. В тот момент Драко и правда думал, что всё начинает налаживаться. Но уже вечером Забини разрушил эту иллюзию. Блейз явился лично, а не отправил сову с письмом, поэтому Малфой сразу понял, почему он здесь — стоит на пороге в чёрной наглухо застёгнутой мантии и переминается с ноги на ногу, как на экзамене. Драко впустил его в квартиру и провёл на кухню. — Чай? — Нет. Я ненадолго, через десять минут нужно быть в другом месте. Есть новости. Забини замолчал, оглядывая Драко. Немного нахмурился и перестал дышать. Он интуитивно понимал, что что-то произошло, но не мог понять, что именно. Как будто что-то изменилось в самом Драко. Малфой поёжился от этого взгляда. — Так говори, что узнал, — нервно поторопил блондин. Блейз дёрнул головой, снова вдыхая и скидывая с себя наваждение. — Я не могу сказать только тебе — всё оказалось несколько сложнее. Мне нужны вы двое. Сможешь привести Поттера ко мне к девяти часам? — К чему такая спешка? — подозрительно склонил голову Драко, опираясь спиной на кухонную тумбу у окна. — Разве не хочешь поскорее узнать, что случилось? Драко завис. Хотел. Неделю назад. А сейчас? Он не знал. В смысле, хотел бы знать, что это за дерьмо, конечно! Но он как будто научился с этим жить. Блейз только сильнее нахмурился на эту заминку. — Поясни-ка вот сейчас за это молчание, — раздражённый парень двинулся вперёд, но Драко предостерегающе наклонил голову и взглядом приказал остановиться. Блейз сжал челюсти и замер посреди кухни. — Нечего пояснять. Наш уговор в силе. В девять, значит, в девять. Забини расценил этот ответ как брехню — Малфой увидел в прищуре карих глаз. Но ему было до лампочки. Блейз всё равно уже ревнует и, надо сказать, не без оснований. Он бы застрелился, если бы узнал, что они с Поттером целовались. Как они целовались. — Может, хоть намекнёшь, к чему готовиться? Ты узнал, как снять это? — Можно и так сказать… Помнишь, я говорил, что удивлён длительности? Обычные проклятия убивают быстро, но штука, которая на тебе висит — далеко не обычное проклятие. Будет непросто. Хочу увидеть лицо Поттера, когда всё расскажу. Драко внимательно изучал парня перед собой. Он хорошо изучил его повадки за годы дружбы, секса и ненависти, и теперь ясно видел: Блейза прямо трясёт от информации. Он взбесился. — Есть только одна просьба. Очень важная. Сегодня, когда я расскажу про проклятие, предложу вам кое-что. Пожалуйста, сделай всё, чтобы Поттер согласился. Это в твоих же интересах. Просто поверь. Это была странная просьба. Малфой не понимал подтекста и не доверял, но всё-таки медленно кивнул. С чего Блейз вообще взял, что Драко имеет власть над национальным героем? Чтобы заставить Цербера что-то сделать, нужно знатно постараться, хотя после Италии Драко понял, на какие кнопки надо нажимать. Когда он позвонил Поттеру, тот был явно навеселе и даже пытался шутить, но стоило встретиться на месте, над головой Гарри уже висела чёрная туча. Что-то произошло за двадцать минут с момента их телефонного разговора. Где вообще он был и что случилось? Не спросил, потому что не хотел показывать, будто переживает. Забини заинтриговал и заставил нервничать. Драко не понимал, что задумал бывший, но видел, что добром дело не кончится. Что он раскопал? Кто их проклял? Почему он сказал, что хочет видеть лицо Поттера? Малфой решил перестраховаться и перед дверью в квартиру остановился, касаясь горячего запястья. — Подожди. Прежде чем мы туда войдём, пообещай кое-что. — Что угодно. Вот так просто? Даже не зная просьбы, готов поклясться в чём угодно. Прямо как Блейз. Знакомое выражение в глазах. Чёрт, да он уже по уши втрескался. Он может этим воспользоваться. Может скрутить любимца магического мира в собачку из воздушного шарика. Он уже пользовался всеми преимуществами этого взгляда. Но впервые не хотел. — Когда проклятие будет снято, ты никуда не денешься. Не пропадёшь на дурацком задании, не исчезнешь по-английски и не забудешь, что сказал мне на прошлой неделе. Ответ поцелуем. Горячие губы, полное желания дыхание. Терпкий привкус сигарилл на шершавом языке, грубые пальцы в волосах. Драко скользнул руками по кожаной куртке, сжимая материю до приятного хруста, вдыхая и углубляя поцелуй. От груди к паху пробежала горячая волна. От одного этого поцелуя готов кончить, так каково будет с ним переспать? Драко сходил с ума от того, как сильно хотел этого. В тот момент ему было плевать и на проклятие, и на Блейза. Поттер отстранился, явно испытывая те же самые эмоции. Зрачки расширены, губы покраснели, грудь расширяется от тяжёлого дыхания и сердце бьётся так сильно, что почти можно услышать. Драко начинал к этому привыкать. — Я даю тебе слово. В моменте слова было достаточно. В обмен Драко готов был доверить Поттеру и свою жизнь, но уже скоро понял, как сильно ошибся. Рассказ Забини сбил с ног. Стало так холодно, что пальцы онемели. Он не мог пошевелиться, пока мозг судорожно искал опровержения этой истории. Блейз не врал. Драко знал, когда он врёт, и сейчас был не такой случай. Всё до грамма — кристальная правда, и это ранило куда больнее. Он чувствовал, как ебашит по голове Поттера. Проклятие — точнее, магическая привязка — давала ярко прочувствовать шок, который накрыл Цербера. Но Драко было плевать, потому что собственные бесы уже жрали нутро. Он только что целовался с парнем, который его проклял. Неважно, сделал он это нарочно или случайно — в любом случае он этого хотел. Даже если бессознательно, даже если во вред себе. Больше всего в ситуации взбесила беспомощность: самопорчу, ещё и в паре с привязкой, почти невозможно снять. Можно сказать, они оказались повязаны до гроба. Учитывая, как часто Поттер подвергал свою жизнь опасности, смерть может уже очень скоро навестить его. В голове вращалось слишком много мыслей. Драко задавал вопросы, а Блейз отбрасывал их, как теннисные мячики. Он пытался понять, когда это произошло. Если они смогут найти триггер и понять первопричину, то поймут и с чем бороться. Тогда будет шанс развязать этот узел. Только вот Поттер не упрощал задачу, изо всех сил сопротивляясь обстоятельствам. Драко хотел разобраться, распутать запутанный клубок, но нервы Цербера вносили сумятицу в его собственное сознание. С каждой секундой огонь всё больше перекидывался на Малфоя, сбивал. Ещё чуть-чуть, и он сам взорвётся. Ледяной принц старался сохранять хладнокровие. Ему нужно было узнать, что в пророчестве — оно хранило ответы. Теперь Драко понял, о чём просил Забини: «Пожалуйста, сделай всё, чтобы Поттер согласился. Это в твоих же интересах». Он и сам понимал. Если ведьма говорит, что отнесёт шарик в Министерство, то так и сделает. Что там может быть такого, что заинтересует самого Министра? И есть ли там подсказка к тому, как снять проклятие? В тот момент он был готов на всё, лишь бы узнать. Даже не моргнув глазом, согласился на условия ведьмы — не в первый раз подписывать такой договор. — Я в деле. Только вы ещё пожалеете, что со мной связались. — О, я в этом уверена, мистер Малфой! Как пожалели все, кто с вами сотрудничал. Северус Снейп, Альбус Дамблдор, Лорд Волан-де-Морт, Вико Бенедетти и даже ваш собственный отец. Извините, но я предпочту заключить сделку с мистером Поттером. Чувства путались. С одной стороны, он был дьявольски зол. Зол на Поттера за то, что он сделал. Зол на Блейза, что тот не подготовил к такому. Зол на ведьму, ведь она выставляла свои идиотские условия. С другой стороны, он был раздавлен. В глубине души надеялся, что всё будет хорошо. Но разве могло быть в его жизни хоть что-то хорошо? Поттер бесился и ерепенился, а Драко не собирался отступать. Он себе руку откусит, если уйдёт отсюда с неполной картиной. Вцепился в Цербера ледяным взглядом и… сломал. Почти услышал, как что-то хрустнуло, как будто кто-то наступил на сухую ветку. В эту же секунду Поттер моргнул и передумал. — Я согласен. Драко смотрел, как алые нити обвивают запястья, но мысли были далеко. Он почувствовал, будто управлял волей Поттера. Будто его слово было равносильно Империо, только принималось не против воли, ломало под корень. Малфой был уверен, что если прикажет Поттеру убить друзей, тот сделает. Драко не понимал, осознал ли происходящее Гарри. А ещё он не понимал, было ли это частью проклятия или частью их отношений, зашедших слишком далеко. Голова взрывалась. Слишком много информации в секунду. Слишком. Много. А потом ведьма показала им пророчество. И всё рассыпалось окончательно. Земля уходила из-под ног. Комната вращалась, в глазах искрились снежинки калейдоскопа. Какой-то шум, дверь хлопнула. — Эй, ты чего? — голос Блейза как из-под толщи воды. Кажется, у него сердце замёрзло. Остановилось. И стало темно. Он очнулся резко, как от удара по голове. Дёрнулся и тут же почувствовал, как знакомые смуглые руки прижимают к кожаному креслу. Драко на несколько секунд потерялся, где вообще находится и что происходит. Потом воспоминания накрыли: Блейз, ведьма, привязка, пророчество… — Смотри сюда, — щёлкнула пальцами перед его лицом Кристин, сидя на коленях на тёмно-синем ковре. Она вытянула указательный палец и поводила рукой влево-вправо. Драко неосознанно проследил за длинным ногтем, покрытым тёмно-бордовым лаком. Проморгался, вздохнул. — Порядок, — отмахнулся Драко. Его медленно отпускало. Наверное, психика просто не выдержала свалившейся информации и вырубила его в качестве защитной реакции. — Блейз, — шепнула ведьма, вставая и отводя Забини к окну. Они о чём-то шептались. Драко не вслушивался — в ушах всё ещё стоял звон, через него доносились обрывки фраз. — Сильнее, чем мы думали… Ты уверен? … возненавидит его за это… если не простит, то… мне нужны они оба… сильнее вместе… я вижу, что для тебя это личное, и я не позволю… Драко потёр переносицу пальцами, зажмуриваясь от пульсации в висках. Холодно. Паршиво. Мерзко. За спиной хлопнула дверь. Поттер вернулся. Где он был? — Мы уходим. Наконец-то. Забери меня отсюда. Забери и убеди, что это бред. Малфоя разрывало от двух диаметрально противоположных желаний: убить и кинуться на шею, молясь, чтобы это всё было неправдой. Первое перевесило, и он взорвался, выливая Церберу на голову всё, что думает. — Я идиот, что доверился тебе. Ты такой же, как Он. Драко понимал, что бьёт больно, очень больно. Режет по живому, давит на оголённое мясо и посыпает сверху крупной солью. Он это знал. И продолжал. Специально. Потому что так легче. Так он защищался от собственной агонии, терзающей душу. Пока он кидался в Поттера словами, как кинжалами, мозг продолжал работать и искать решение. Ему нужны были ответы. Где они могут оказаться? Драко замер, глядя на Гарри. Тот напрягся, почувствовав неладное. Всего секунда на принятие решения. И он это сделал — ворвался к Поттеру в голову, как будто открывая дверь с ноги. Начал искать. Вскрывал всё, что было связано с его именем. Где-то здесь должен оказаться триггер. В воспоминаниях обнаружил, как Поттер смотрел на него, ловил микродвижения… А потом нашёл. Совсем недавно, в номере отеля в Италии, Гарри сходил с ума, надрываясь от крика и взбивая подушки от отчаяния. Было в этой картине что-то надрывное, глубокое, дикое. Драко никогда не видел Поттера таким уязвимым, как в этом воспоминании. Разве что в моменты смертей, которые раскопал в прошлый раз, но это было иным. Никто ведь не умер. Что заставило Гарри так себя чувствовать? Слова. «Я не должен лгать». О чём? Поттер не дал копнуть глубже и вышвырнул из головы. Вот и попался. Конечно, привязка произошла задолго до этого, но возникло ощущение, будто момент был чертовски важным. Будто Поттер знал, когда именно привязал к себе Малфоя. Раз это было воспоминание с именем Драко, выходит, Цербер не должен был лгать ему. Только о чём? В воспоминаниях Поттера было что-то странное. Он уловил это и сейчас, и в прошлый раз, когда залезал ему в голову. Как будто Гарри что-то спрятал или изменил важную часть. Это ощущалось мутной дымкой, словно картинка сбоила в резкости, только вот чтобы докопаться, Малфою понадобилось бы куда больше времени и сосредоточенности. Неужели Поттер врал о том, что проклятие — случайность? Неужели он знал всё с самого начала? Неужели вся эта история была спланирована? Но зачем тогда просил всё выяснить и привлёк к этому Блейза? Неужели думал, что тот не докопается? Голова шла кругом. Осознание, что Поттер где-то его наебал, обезоружило похлеще услышанного минутами ранее пророчества. Всего раз Драко позволил себе подумать, будто у них может что-то получиться. Всего раз разрешил себе быть слабым, впустить кого-то в сердце. И к чему это привело? Стоило только потянуться к огню, как его подожгло целиком. Оказалось, он открыл сердце человеку, который его проклял. Хотелось кричать. Упасть на тротуар, проораться, вытащить из груди сердце руками и выбросить, только бы не кровоточило. — Ясно, — это всё, что он смог из себя выдавить. И аппарировал. В пустой тёмной квартире его прорвало. Драко рухнул на колени прямо в коридоре и заорал. Глаза жгло слезами, в груди взрывалась бомба. Он зажмурился и согнулся пополам, утыкаясь лбом в пол. Рыдал, ревел, рычал, кричал, подыхал от боли. За окном взрывались разноцветные салюты, превращая небо в пробитое пулями витражное стекло. Он не слышал их за собственным криком. Он любил его. Уже любил. Ненавидел себя за то, что позволил чувству отравить душу.

* * *

Путешествие в голову Поттера наложило отпечаток на эмоциональный фон — пару дней Малфой как будто смотрел на себя чужими глазами. Зависал на отражении: на светлой чёлке, на светло-серых глазах, на острых скулах. Вспоминал, как Поттер смотрел на него в воспоминаниях. В этом взгляде было слишком много всего: отрицание, гнев, интерес, желание, страсть. Одержимость. Ему всегда с трудом давались путешествия по чужому сознанию как раз из-за того, что многое надевал на себя. С Поттером проблема удвоилась, ведь многие эмоции копировали его собственные. Такие же взгляды. Такая же одержимость. Поттер звонил, писал смс-ки и грозился аппарировать к нему в квартиру. Драко не мог этого позволить и ответил всего один раз, чтобы выстроить стену. М: Отъебись от меня. Панси курила на диване в гостиной, косясь на телефон. Драко всё ей рассказал — начал с начала и по полочкам разложил события. Отчасти это помогло ему самому навести порядок в голове и рассмотреть ситуацию под разными углами. Всё раздражало, и он срывался на подруге, стоило ей сказать хоть одно неосторожное слово. А Панси была не из тех, кто молчит в тряпочку — она огрызалась в ответ. — Ведёшь себя, как ребёнок. Поговори с ним — пусть сам всё объяснит. — Не надо мне ничего объяснять — я всё видел. Он солгал мне. — Но ты не знаешь, о чём именно. Это может быть никак не связано с привязкой. Просто ты упёртый баран и боишься, что утонешь в нём — вот и брыкаешься. Они едва не разругались вдрызг из-за этого. Драко знал, что Панси на его стороне, и она права, но сопротивлялся и в очередной раз нацепил на себя ледяную броню. Обжёгшись один раз, не мог допустить этого снова. Лучше он будет держаться от Поттера подальше. На следующий день Паркинсон отправилась к Тео, а Драко попытался собраться с мыслями и проанализировать пророчество. Хоть и отдал шар Поттеру, слова заякорились в голове. Он возродится, как Феникс из пепла. Восстанет из мёртвых и вернётся в мир живых, чтобы осознать своё могущество. Он станет агнцем, который воспарит, как святой. Лик его обратится главным светилом на алтаре тех, кто уверовал когда-то в его победу. И стар, и млад будет подносить ему дань даров сердца своего. И он пожрет подношения. Это уже произошло. Поттер умер и воскрес, принёс себя в жертву ради благого дела, а теперь весь волшебный мир боготворил его за победу над Тёмным Лордом. И Гарри с удовольствием принял все дары, которые приносило ему общество. Подобно дракону, обитающему в тёмной пещере собственного проклятия, он будет брать от своей паствы всё, что пожелает. Деньги. Славу. Любовь. Но не сможет насытиться. Лишь одно настоящее желание будет двигать его естеством. Желание обладать одним-единственным трофеем. Это тоже понятно. Так вот кем являлся Драко — трофеем, которым Поттер пытался овладеть любой ценой? Настолько высокой ценой, что даже привязал их друг к другу? Найдя, он будет защищать его, подобно Церберу, охраняющему врата в Ад. Он сотрёт границы, разрушит устоявшиеся правила и заберётся на вершину. Он будет управлять страной, создавшей его, а затем позарится и на весь волшебный мир, поджигая города. Никто не сможет противостоять ему. Никто не сможет остановить его. Это ещё не случилось, но тоже было кристально ясно. Поттер уже метит в кресло Министра, но явно на этом не остановится. Он пойдёт по головам и сделает что угодно, лишь бы добиться своего. Заключит сделку с вампирами или с ведьмой, поругается с лучшей подругой, может, даже убьёт кого-то — неважно. Никто и ничто его не остановит. Лишь один окажется способным усмирить огонь, что пылает в жилах дракона. Тот, кого он сам привязал к себе. Тот, чьё слово обладает силой покрывать льдом бушующее пламя. Эту часть Драко тоже понял. Причём понял ещё до того, как пророчество было озвучено — в момент, когда посмотрел на Поттера, и сломал его волю под корень. Одно слово ледяного принца, и дракон склонит голову. Это сводило с ума. Это была невероятная власть, которая дурманила. Но почему именно он? Теперь стало ясно: то, как с хрустом сломалась воля Поттера, не было случайностью — об этом ясно говорилось в пророчестве. Драко мог влиять на него. В своих размышлениях он пошёл дальше. Если магическая привязка дарила облегчение от близости друг с другом, могла ли она работать наоборот? Разумеется. Он помнил, как рукопожатие Поттера обжигало, когда они касались друг друга без какого-либо желания это делать, и любой телесный контакт сопровождался болью. Точнее, не хотел этих касаний именно Драко. Он не хотел пожимать руку тогда, в Косом переулке, и кожа Цербера показалась раскалённым металлом. Мог ли он сделать так, чтобы лёд сковал Поттера? Мог ли причинить боль? Он собирался это проверить и даже придумал, как именно это сделает. Отыграется за все эти безумные недели. Только одну фразу из пророчества Драко не понимал до конца. Он будет ненавидеть себя за содеянное. Обрушит на себя самого гнев свой. «Обрушит на себя гнев свой» — это самопорча. Поттер проклял себя. Но что имелось в виду под «содеянным»? Не война. Не убийства. Не многочисленные дары, которые он принимал от людей, обожающих его. Нет, всё не то. Это произошло уже после войны, а проклял он себя раньше. Драко знал это, потому что симптомы появились задолго до сражения с Тёмным Лордом. Он будет ненавидеть себя за содеянное. Что же он сделал? Малфой готов был поставить на кон свою палочку, что дело касалось воспоминания из номера. «Я не должен лгать». Вот что он скрывал. Панси вернулась из клиники непривычно задумчивой. — Как он? — вопрос о Тео, конечно же. Переживания за брата не облегчали жизнь. Драко казалось, что весь его хило выстроенный быт, от которого последние несколько лет пахло хоть какой-то стабильностью, рушился на глазах. — В целом, неплохо держится, но отказывается с тобой разговаривать. Впрочем, это неудивительно. Странно другое. Малфой выгнул бровь, гадая, что ещё в этой череде волшебных пинков под задницу могло удивить. Подруга не стала томить. — Я столкнулась в клинике с Поттером. Думала, что Тео вытолкает его взашей, поэтому спустилась на парковку и нашла машину, про которую ты рассказывал. Я прождала полчаса. Он так и не вышел. — Значит, с ним Тео разговаривает? — новость взбесила. — Это ведь была его идея! — Странно, правда? Не знаю, что Поттер сделал, но тебе бы взять у него пару уроков по обезвреживанию нашего товарища. В этом она тоже была права, но Малфой скорей наступил бы себе на горло, чем поговорил с Цербером о Тео. Он решил продолжить своё исследование и проверить, не может ли пророчество лгать. К счастью, в Отделе Тайн как раз работала их давняя подруга и однокурсница — Дафна Гринграсс. Была одной из немногих в Министерстве, с кем они более-менее нормально общались и изредка поддерживали контакт. Приятная девушка, умная. Пару раз они даже пили кофе. Драко выловил её в коридорах и накинул заглушающее: хотя и говорил без имён и подробностей, но всё равно предпочёл, чтобы любопытные уши не прознали лишнего. Мысли подтвердились: пророчества не лгали. Подделать их в теории было можно, но слишком сложно. Изменить предсказанную реальность тоже непросто, хотя и возможно. Дафна сказала, что пророчества не давали стопроцентной гарантии воплощения — показывали лишь наибольшую вероятность события в момент, когда были озвучены. Однако если пророчество всё-таки было зафиксировано, вероятность была так высока, что только очень мощное вмешательство могло изменить судьбу. — Есть один большой нюанс — это возможно лишь в теории, — пожала плечами девушка. Тёмные локоны рассыпались по плечам. — Ни у кого из тех, кто пытался изменить ход пророчества, это не получалось. — Почему? — Драко был рад, что Дафна не задавала лишних вопросов, а только отвечала на его собственные. Она мягко улыбнулась. Малфой почувствовал странное тепло на затылке и мгновенно понял, откуда оно там появилось. — Потому что пытаясь уйти от судьбы, именно там мы её и встречаем. Мудро. — Кажется, за нами наблюдают, — Дафна перевела взгляд Драко за спину. Он тоже это знал. Они попрощались, и Поттер тут же нагнал его. Драко так разозлился на тупые попытки национального героя спасти ситуацию, что решил опробовать свою теорию на практике. Словно собирая связывающие их нити рукой, нащупал пульсацию сердца в груди. Собрал холод на кончиках пальцев и потянул. Сработало. Гипотеза подтвердилась — он бы порадовался, но остался какой-то неприятный осадок. Будто пытаясь навредить Поттеру, он делал хуже в первую очередь себе. И здесь дело было уже совсем не в магической привязке — просто он сам так чувствовал. Драко не хотел делать ему больно. Зато это сработало. В ближайшие два дня Цербер больше не показывался.

* * *

Ему снился сон. Очень странный, потому что Драко понимал, что спит и видит не плоды фантазии, а воспоминания. Это было на самом деле. Февраль девяносто восьмого. Вечер опустился на Лондон мраком, фонари горели через один. Они шли втроём по Косой аллее: Малфой, Нотт и Поттер. Все трое в чёрных мантиях, лиц уже не скрывают за масками, ведь Тёмный Лорд загребал в лапы магический мир. Аллея вымерла: когда-то яркие и шумные магазинчики опустели, варварски выпотрошенные. Немногие волшебники, которые остались в своих лавках, запирали двери и задвигали ставни, едва услышав шаги Пожирателей на улице. Трое мужчин шли нога в ногу. Военная выправка Поттера, аристократические манеры Малфоя и дерзкая уверенность Нотта. Послышался шум в одной из лавок, и у Тео заблестели глаза. Да, так всё и было в тот вечер. Очень достоверное воспоминание, вплоть до газет и листовок, в беспорядке метаемых ветром. Только Поттера в реальности там не было. Это было неправильно. Он не был Пожирателем смерти. В то время они вообще потеряли его — Тёмный Лорд искал избранного по всему свету и сходил с ума. Кудрявый на адреналине рванул в магазин, на секунду повисая на двери и усмехаясь. Завалился внутрь. Драко устремился за ним, Гарри двинулся следом. Малфой вошёл в магазин. Под подошвой оглушительно лопнула стеклянная колба. Поттер завис за его спиной. Ледяной принц оглядел лавку: ингредиенты для зелий в стеклянных банках, пробирки, пузырьки, склянки с мазями. Полки явно опустели, товаров когда-то было в разы больше, однако магазин не закрылся. Упорные владельцы держали двери открытыми по разным причинам: кем-то двигало желание подзаработать, пока конкуренты закрылись, кому-то нужно было хоть на что-то жить, так что риск оправдывался, а кто-то просто считал своим долгом поддерживать других волшебников в непростое время. Тео вытащил из-за прилавка девушку и толкнул в центр. Она вскрикнула от отчаяния, густая копна волнистых волос упала на лицо. Напомнило волосы Гермионы. Это вполне могла быть и она, если бы оказалась постарше и устроилась работать в магический магазинчик. Худенькая, в тёплом шерстяном платье, плотных колготках и туфлях без каблука. На плечи накинут огромный вязаный платок — когда-то белый, сейчас серо-бежевый. Девушка подняла на Драко злые глаза. Ослепительно золотые. — Ублюдки, — выплюнула она, прижимая платок к груди. Судя по тонким запястьям, дела шли плохо, и лавка работала исключительно для того, чтобы девушка (и, возможно, её семья) не умерла с голоду. — Ты чего обзываешься? — Тео откинул волнистые волосы у волшебницы со лба и собрал их в кулак на затылке. Она вытянулась на коленях, смело глядя на Малфоя. — Фамилия, — вяло потребовал Драко, но ответ бы ничего не изменил. По внешнему виду было и так ясно, что она не чистокровная. Девушка сплюнула на пол. Тео дёрнул за волосы, и она зашипела. — Да хватит рыпаться, красавица! Фамилию называй. — Джейн Доу, — брошено с вызовом. — Полукровка или маглорожденная? — прищурился Нотт, наклоняясь к Джейн и притягивая её к себе. Она плюнула в надменное лицо. — Сука, — Нотт сбросил с руки волосы и наотмашь ударил по щеке. Джейн упала на пол, в последний момент успев только выставить вперёд руки. Тео достал палочку и направил на волшебницу. Здесь не должно быть Поттера. Он не должен этого видеть. — Всё равно не чистокровная, — пожал плечами Драко, проходя вглубь лавки. Он присел на корточки напротив девушки, откидывая непослушные волосы с лица и хватая за подбородок. Рассечённая губа кровила. — Если будешь послушной куколкой, останешься в живых. Джейн была красивой — Пожиратели любили с такими забавляться. Слишком характерная, конечно, но зато есть шанс вытащить её. — Будьте прокляты, — шипела грязнокровка. — Плохой ответ, — покачал головой Драко. Он устал, каждый день одно и то же. — Сектумсемпра, — зашипел Нотт. Он был под кайфом. Девушка вскрикнула и откинулась на спину, лицо и тело покрылось глубокими порезами. Волосы разметались по полу, шерстяное платье и платок пропитались кровью. — Мерлин, Тео! — взвыл Малфой, отскакивая назад. — Неужели нельзя Авадой ограничиться? — Она мне в лицо плюнула! Зараза. Драко фыркнул и отряхнул мантию от невидимой пыли. Девушка корчилась на полу и кричала от боли. Он поджал губы, глядя, как слёзы катятся из глаз. — Авада кедавра, — бросил Малфой, и Джейн в мгновение стихла. Золотые радужки остекленело уставились в потолок. — Испортил всё веселье, — Тео убрал палочку и склонился над трупом. Двумя пальцами откинул платок, коснулся перепачканного алым лица, провёл по порезам. Драко скривился. Омерзительно. До чего они докатились. Нотт запустил пальцы в изрезанную щёку, та неприятно чавкнула. Измазал всю ладонь в крови и поднялся, глядя Драко за спину, будто только что заметил Поттера. — Его не должно здесь быть, — нахмурился Пожиратель. Малфой обернулся на Цербера — тот стоял ровно, не моргая глядя на труп девушки. Повернулся обратно — Тео оказался прямо перед ним. — Чем ты лучше него? — Что? — непонимающе спросил Драко. Этого не было. Тео не говорил с ним в тот момент. В реальности они просто вышли из лавки и отправились дальше, оставив девушку на полу. — Ничем ты не лучше, — Нотт поднял руку и оглядел пальцы, густо покрытые кровью. Она множилась, сочилась и капала на пол, будто живая. — Ты убивал. Пытал. Терзал. А теперь обвиняешь его в том, что он привязал тебя к себе? Какой ты двуличный мудак. Поттер сделал два шага вперёд, останавливаясь так близко, что Малфой почувствовал его тепло плечом. — Он проклял меня, — попытка оправдаться. — И что? — хмыкнул Тео. — Он привязал тебя к себе, чтобы спасти. Это стоило того, не думаешь? — Спасти? — сон замедлился, лавка по краям стала расплываться, её жрал туман. — Он спас тебя. Спас меня. Спас весь мир. И вот как ты отплатил ему? Игнорируешь, используешь, крутишь верёвки. Ты всегда был дерьмом. — Замолчи, — приказал Малфой, но губы леденели и не слушались, слова получились тихими. Тео протянул руку и коснулся его щеки, кровь обожгла скулу. Взгляд такой тёплый, почти жалостливый. — Будь это я, ты бы простил, правда? Если бы я тебя проклял, ты бы взял меня за руку и сказал, что мы со всем справимся. Потому что так поступают в семье. Он семья. Твой дом — его дом. Ты должен заткнуть гордость себе в задницу и помочь ему. Так, как он помог тебе. Мне. Всем нам. Этого не было. Это было неправильно. Тео убрал руку. Драко видел со стороны своё измазанное кровью лицо. Туман подбирался ближе. Пропали склянки на полках, пропали стены, пропал прилавок, пропал труп Джейн Доу. Остался только пол, серый туман и они. Поттер обошёл его и встал перед лицом. Нотт посмотрел на него, как на мессию. Будто перед ним стоял Бог, и он готов был пасть на колени. Тео протянул руку, и Гарри коснулся красных пальцев. Живая кровь потекла по сцепленным запястьям. Цербер отпустил руку и повернулся к Драко. Тео отступил назад — туман поглотил и его. Остались только двое. Стало холодно. — Проклятье в обмен на спасённую душу, Драко Малфой. Голос Цербера был неестественным, слишком объёмным. Поттер помазал ему лоб, прочертил линию кровью по носу, к губам, к подбородку. — Клянёшься ли ты, Драко Малфой, служить Гарри Поттеру? — Клянусь. Это были не его слова. Губы не слушались, он не мог сказать этого. Но сказал. — Клянёшься ли ты спасти Гарри Поттера, даже если это будет стоить тебе жизни? — Клянусь. Не его губы, отмеченные кровью, говорили это. Туман подбирался всё ближе. — Клянёшься ли ты любить, несмотря ни на что? — Клянусь. Туман поглотил его. И он проснулся. В холодном поту, хватая ртом воздух. Вскочил с кровати и понёсся в ванную, включая свет и глядя в отражение в зеркале. Вздрогнул и закричал, увидев кровь на губах. Схватился за раковину, приглядываясь. Понял, что во сне прикусил губу, и та окрасилась красным. Сердце молотило под рёбрами, дыхание частое. Его трясло от страха. Сон. Просто адский кошмар, которому он сопротивлялся так сильно, что до крови искусал губы. Вот и всё. Всё нормально. Всего лишь сон. Но слова эхом повторялись в голове. Чем ты лучше него? Он не мог отделаться от ощущения, что Поттер всё знал. Знал, каким дерьмом он был, как убивал людей, как навеки превратил золотые глаза в стекло. Проклятье в обмен на спасённую душу, Драко Малфой.

* * *

В четверг он по привычке перебирал газеты за утренним кофе, и заметил очередное фото Поттера на первой полосе «Пророка». Сначала хотел откинуть, но глаза сами зацепились за жирный заголовок. «Герой магического мира под стражей». Нахмурившись, вчитался в статью. Гарри Поттер накануне отправился на задание с отрядом мракоборцев и убил бывшего Пожирателя смерти Торфинна Роули в целях самозащиты. Взят под стражу и приставлен к суду за нарушение закона, запрещающего аврорам применять непростительные заклинания. Минимум подробностей. Максимум эмоций от того, кто писал статью, о нерациональности обвинений и надежде на скорое освобождение героя. Недопитый кофе остался на столе. Атриум гудел и вибрировал, как улей. Давно здесь не было столько народу. Драко нашёл Луизу Хейл в её кабинете. Они не то чтобы стали близкими друзьями, но девушка подкинула ему пару очков лояльности за хорошую работу и умение не задавать лишних вопросов, так что общались они вполне неплохо и иногда даже вместе сидели за обедом. Хейл начинала открываться — рассказывала о ребёнке, делилась сплетнями про сотрудников из отдела. Малфой умел держать дистанцию с начальством и не лезть слишком глубоко, но иногда подкидывал наводящие вопросы, создавая видимость, будто ему искренне интересно, какую поделку они с Коди сдали в школу. Луизе это нравилось, и она начала давать ему более важные поручения, да и доверяла в целом сильнее. Отец научил Драко, что карьера — это не только умение хорошо выполнять свои обязанности. Высоко поднимается тот, кто умеет налаживать контакты и поддерживать связи с нужными людьми. По карьерной лестнице скорей продвинут полного идиота, которого все любят, чем гениального работника, которого на дух не переносят. Вот почему последние восемь лет Малфой бегал по мелким поручениям, а Поттер сидел в кресле главы ОМП. Девушка копалась в ящике рабочего стола, вокруг летали зачарованные бумаги и волшебные самолётики. Она задела узорчатую чашку с чаем, и та полетела на пол, разливая жидкость. Драко быстро подхватил её невербальным заклинанием, возвращая на стол. — Ох, спасибо, — Луиза сдула со лба прядь волос, выбившуюся из высокого пучка. — И привет. День безумный. Драко кинул на стол газету с колдографией Поттера на обложке. — Знаешь что-нибудь об этом? — Ещё бы! — фыркнула Луиза, закатывая глаза. — Меня вызвали в присяжные. Какие они идиоты, Драко, ты не представляешь! — Здесь пишут, что он убил кого-то на задании. Но насколько я знаю, он на задания и не ходит. Как он вообще там оказался? — осторожно навёл на нужные мысли, и Луиза проглотила наживку, выдавая всё, что ему нужно. — Да очень просто! Ты же с Ним на одном курсе учился, разве не знаешь? Он альтруист. Пошёл помочь товарищам со сложной операцией, тем более, туда шли все Его старые приятели — Уизли, Томас, Лонгботтом… После неудачи в пещере, когда они оказались заперты под землёй, Он просто не мог стоять в стороне. Удивительный волшебник, — она мечтательно вздохнула, собирая заклинанием бумаги в синюю папку. — Ну, а там на операции на Него напали. Какой-то бывший Пожиратель, как же его… Кроули… Роули! В общем, Он защищался и убил ублюдка. А теперь Его будут судить, ведь это же «запрещено», — Луиза изобразила кавычки в воздухе. Она впервые предстала перед ним такой раздражённой. — Ещё и так быстро! Когда ты видел, чтобы суды у нас проводились день в день? — Думаешь, его оправдают? — Пусть только попробуют не оправдать. Убил гниду-Пожирателя, защищая себя и своих товарищей. Да и поделом! Если хочешь знать моё мнение, так вообще зря они убрали дементоров из Азкабана — этим ублюдкам ещё мало досталось, — Луиза выплюнула последнюю фразу и осеклась. Медленно подняла на Драко глаза. — Извини. Тебя я не имела в виду. — Всё нормально, — пожал плечами Малфой. Его никак не кольнули слова начальницы — он знал, что многие после войны осудили новые законы, но Кингсли был непреклонен. «Если мы не изменим правила, то будем ничем не лучше Пожирателей смерти». В чём-то он был прав, но народ всё равно тихо бунтовал, высказывая своё мнение на кухнях за семейным ужином. Даже такие праведные служащие Министерства, как Луиза Хейл. Девушка поделилась, что заседание начнётся уже через час. Она в суматохе заканчивала дела и собиралась бежать. — Я должен быть там, — Драко не сразу понял, что сказал это вслух. — Это вряд ли, — Луиза не придала значение фразе, убирая синюю папку в ящик стола. — Туда все рвутся. Куча репортёров, даже из других стран. Видишь, сколько писем? — она указала на хаос из вращающихся вокруг головы конвертов. — Всё утро разбирала, а потом думаю, к чёрту. В общем, в зал никого не пустят: только присяжных, свидетелей и пару самых близких людей. Семьи-то у Него нет, но друзей хватает. — Почему ты так уверена, что его оправдают? Луиза замерла и как-то странно посмотрела на Малфоя. — Потому что это Он. Ты знаешь, что будет, если Его посадят? Драко заинтересованно склонил голову и поднял брови. — А ты подумай, — тихо, но очень уверенно предложила Хейл. — Бруствер-то точно знает. Вся история с судом — показательное выступление. Вот почему всё так скоро. Они хотят кого-то запугать. Не знаю, кого именно, но это не более чем цирк. Зато Драко, кажется, догадывался, кого именно они хотят запугать. Самого Гарри Поттера. Весь этот цирк был для него. Малфой напросился с Хейл на слушание по делу, и она позволила пойти, хотя и неоднократно высказала сомнения о том, что Драко впустят. Возле зала собралась толпа. Все галдели, репортёры щёлкали затворами камер и пытались пробиться. Драко и Луиза протиснулись между людьми — на входе стеной стояли мракоборцы. Одного Драко узнал — взрослый мужчина с проседью в волосах, капитан Вулнер. — Луиза Хейл, присяжный заседатель, — представилась девушка. Вулнер кивнул и пропустил её внутрь, а потом преградил путь Малфою. — Драко Малфой. Близкий друг. Капитан нахмурился. — Я тебя помню. Но в списках тебя нет. — Значит, в списках ошибка, — злился Драко. — Нет никакой ошибки, — отрезал Вулнер, — в зал допускается ограниченный круг лиц. Знаешь, сколько тут таких друзей? Аврор кивнул на толпу за спиной. Малфой сжал челюсти. Он должен был попасть внутрь. — Малфой? Ты чего тут? Словно длань божественного провидения, рядом оказался Рон Уизли. Драко не мог упустить этот шанс. — Мне нужно в зал. Проведи меня. Уизли нахмурился, оглядывая его. Несколько секунд вращал шестерёнки в голове с таким усердием, что Малфой почти мог услышать, как те скрипят. Наконец, Рон кивнул капитану. — Пропусти его. Чёрт знает, почему вдруг рыжий снизошёл до этого решения, но Драко не стал задавать вопросов. Вулнер помедлил, но всё-таки разрешил войти. Вот и доказательство волшебных связей в действии — заведи дружбу с нужным человеком, как тут же откроются все дороги. Волшебников на трибунах можно было по пальцам пересчитать — сюда действительно допустили только самых близких. Гермиона, Артур и Молли Уизли, Полумна Лавгуд, трое незнакомых ему авроров и парочка репортёров. На местах для свидетелей сидели Дин Томас, Невилл Лонгботтом, девушка-аврор из больницы (не помнил, как зовут), а теперь и Рон Уизли. На местах присяжных — сотрудники Министерства и какие-то случайные волшебники. Гермиона странно посмотрела на Драко, занявшего место рядом с Полумной. — Неожиданно видеть тебя здесь, Драко, — кивнула Лавгуд. — Выглядишь несколько нервным. — Я и сам не ожидал, — рассеянно протянул Малфой. Ждать пришлось недолго. Двери закрылись, и скоро в зал вошёл сам Министр магии в сопровождении судьи и двух представителей Визенгамота. Надо же, какая честь. Недолгая речь с зачитыванием шаблонного текста о причине заседания, и ввели Поттера. Драко сжал угол мантии, боковым зрением ловя на себе взгляд Полумны. Цербера вели двое мракоборцев. Выглядел он почти как обычно — непроницаемое лицо, круглые очки с прозрачными стёклами, чёрная боевая мантия (вероятно, та, в которой он был на задании). Только рассечёная бровь и многочисленные ссадины на скулах и подбородке выдавали неладное. На сцепленных впереди руках — волшебные наручники, блокирующие магию. Поттер окинул взглядом зал и удивлённо задержался на Малфое, замедляя шаг. В груди у Драко кольнуло холодом. Аврор мягко подтолкнул национального героя вперёд, и тот сбросил с себя оцепенение, возвращая лицу равнодушное выражение и садясь на стул в центре зала. Суд начался. Сначала огласили состав преступления: Гарри Поттер по собственной инициативе сопровождал группу захвата мракоборцев на задание. Авроры действовали слаженно и обезвредили пятерых тёмных магов, планировавших нападение на нескольких высокопоставленных сотрудников Министерства магии. Гарри Поттер отправился на поиски шестого преступника — бывшего Пожирателя смерти, который восемь лет находился в бегах от правосудия, Торфинна Роулини. В кабинете их нашёл Рон Уизли. Из палочки Гарри Поттера в Торфинна Роуили была выпущена Авада Кедавра, ставшая смертельной для волшебника. Тело было доставлено в аврорат вместе с пятью живыми задержанными магами. Судья озвучил, что Гарри Поттер применил неправомерное заклятие и переступил через закон, убив преступника. Решение о виновности или невиновности Гарри Поттера будет установлено судом присяжных заседателей в ходе общего голосования после обсуждения всех нюансов по делу. Сторону обвинения представлял Министр Магии Кингсли Бруствер. Лично. Надо же. Гарри Поттер отказался от предоставления адвоката судом и будет сам представлять сторону защиты. Прыткопишущие перья репортёров записывали каждое слово. Всё было так официально, что Драко затошнило. Сначала выступала сторона обвинения. Министр отметил, что все мракоборцы прекрасно знают о действующих законах. Подчеркнул, что никто более из отряда не применял непростительные заклинания по отношению к преступникам. Ни в этой операции, ни в какой более за последние полтора года. Последнего мракоборца, которого за это судили, отстранили от должности и приговорили к пяти годам лишения свободы, он сейчас отбывает наказание в Азкабане. А ещё сказал, что на задание Гарри Поттер взял с собой своего питомца — песчаную эфу Джеймса. Яд этой змеи признан смертельно опасным. Дальше вызывали свидетелей. Невилл, Ванесса и Дин не сказали почти ничего дельного, с точностью до слова повторяя показания друг за другом — они находились в столовой и не знали, что происходило в кабинете. Только когда авроры услышали призыв Рона Уизли, поспешили туда. Увидели Гарри Поттера, избитого и задыхающегося от удушья. Торфинн Роули уже был мёртв. Министр расхаживал по залу, выслушивая показания, и каждому из свидетелей задавал одни и те же вопросы: — Видели ли вы следы от укусов змеи на лице Торфинна Роули? Видели ли вы, что рука Торфинна Роули обезображена огнём? Все трое отвечали, как один: да, видели. Кингсли кивал и отпускал свидетеля. Поттер всё это время просто смотрел на присяжных. Без вызова, без насмешки, без раскаяния. Ровно. Драко напрягся. Пока что все показания были явно не в пользу Цербера. Что если Луиза ошиблась и Кингсли решил устроить показательную казнь? Вызвали Рона Уизли как главного свидетеля, находившегося в кабинете. Вот тут стало интереснее, все оживились на своих местах. Гермиона заметно занервничала. — Мистер Уизли, как вы оказались в кабинете? — Я убедился, что отряд справляется с преступниками, и отправился на поиски Гарри Поттера, — Рон сидел за трибуной и чётко отвечал на вопросы, глядя прямо на Министра. Идеальная выправка, холодный тон. Из рыжего мальчишки в обносках он превратился в матёрого стража правопорядка. Война их всех поменяла. — В каком состоянии вы нашли мистера Поттера? — Торфинн Роули душил его, на лице у Гарри… мистера Поттера была кровь. — И что вы сделали? — Я оттащил Торфинна Роули за ворот мантии. — Что произошло дальше? — Гарри Поттер задыхался, ему были нанесены серьёзные телесные повреждения. Я хотел помочь и бросился к нему, но Торфинн поднялся на ноги и кинулся на Гарри. Всё произошло очень быстро. Поттер атаковал Роули огненным заклинанием в левую руку, однако мага это не остановило. Он оттолкнул меня беспалочковой магией и здоровой правой рукой пытался выхватить палочку Поттера. Тогда Гарри поразил его Авадой. Роули упал замертво, огонь отступил. И я сразу вызвал подмогу. — Мистер Поттер и Торфинн Роули при вас говорили о чём-либо? — Нет, не говорили. — Когда вы прибыли в кабинет, видели ли следы от укусов змеи на лице Торфинна Роули? — Да, видел. — На трупе Торфинна Роуили мы обнаружили следы от трёх укусов песчаной эфы. Вы хотите сказать, что под действием смертельного яда волшебник находил в себе силы атаковать? — Я не знаю, на что способен Пожиратель смерти, восемь лет находившийся в бегах, под страхом быть приставленным к правосудию. Он был в ярости. Может, он увидел Гарри и решил отомстить за смерть Волдеморта. Присяжные зашептались в ответ на это смелое заявление. Судья призвал к порядку. — Вы знаете, что змея Гарри Поттера подчиняется хозяину, потому что он говорит на парселтанге? — продолжил Министр. — Да, знаю. — Почему Гарри Поттер приказал змее трижды укусить Торфинна Роули в лицо? — Я не могу этого знать. Драко готов был аплодировать Рону стоя. Уизли так уверенно отвечал на вопросы, будто учил текст перед зеркалом много часов кряду. Весь этот допрос вонял дерьмом — Малфой видел, как Уизли врёт. Не понимал, где именно, но что-то здесь было неладно. Скорей всего, Поттер атаковал Роули намеренно. Сложно сказать, как именно всё происходило, но Драко был в этом уверен. Понадеялся, что больше никто не заметит блефа. Министр отпустил Рона. Все свидетели были опрошены — теперь слово предоставлялось Гарри Поттеру. Судья сделал акцент для присяжных на том, что мистер Поттер находится в волшебных наручниках, так как мастерски владеет беспалочковой магией. Малфой смотрел на Поттера и вёл внутреннюю борьбу с самим собой. Он переживал. Боялся, что Поттера осудят, потому что не сможет отвечать за свои действия, если это произойдёт. Молился, чтобы никто в тишине не услышал стук бешено колотящегося сердца. Он отрицал, но знал, что готов будет аппарировать под заклинания мракоборцев, лишь бы утащить Цербера отсюда. Чтобы спасти волшебника, который его проклял. Он семья. Министр начал допрос Поттера одновременно как подсудимого и представителя собственной защиты. Гарри, как и все выступающие до него, поклялся говорить только правду и ничего кроме правды. К счастью, они не прибегали к веритасеруму, потому что Министр считал использование сыворотки таким же варварством, как непростительные заклинания. — Мистер Поттер, при каких обстоятельствах вы обнаружили Торфинна Роули? — Я призвал обнаруживающие чары — они привели меня в кабинет. Я ворвался внутрь и сразу же выбил палочку преступника при помощи заклинания Экспеллиармус. Он стоял у камина и сжигал какие-то бумаги. Видимо, хотел уничтожить улики. Я затушил огонь в камине, надеясь спасти их. — Подтверждаю, — кивнул Министр, — мракоборцы позже вернулись на место преступления и обнаружили в камине несколько листов пергамента. Некоторые из них уцелели и будут использованы для расследования планируемого покушения на сотрудников Министерства. — Принимается, но к текущему делу не относится. Дальше, — скомандовал судья со своего места. — Дальше я связал его при помощи Инкарцеро и хотел вызвать отряд, но Торфинн Роули начал говорить. Он сказал, что «видит мою мерзкую морду в газетах каждую неделю» и ненавидит меня. Сказал, что «хотел бы, чтобы я сдох, как сдох Альбус Дамблдор». Я разозлился и применил Экспульсо, чтобы утихомирить его. Это ослабило путы от предыдущего заклинания. Тогда он назвал Альбуса Дамблдора «мерзкой крысой, которая трахала мужиков». Эти слова вывели из себя, и я применил Круцио. Присутствующие словно сошли с ума — все загалдели и заохали, сокрушались сказанным словам и про Дамблдора, и про Круцио. Драко понял, почему Поттер признавался в этом добровольно — они наверняка проверяли его палочку. Мудрый ход — лучше сказать обо всём самому, чем дожидаться, пока обвинение поймает на содеянном. Судье понадобилось несколько минут, чтобы успокоить собравшихся. Драко прикрыл глаза, глубоко вдыхая и выдыхая. Он почувствовал тёплое прикосновение к холодным пальцам. Открыл глаза и увидел, что Полумна держит его за руку, не отрывая взгляда от Поттера. — Продолжайте, мистер Поттер, — скомандовал судья, когда все стихли. — Как я сказал, я разозлился на эти слова. Все знают, как близок для меня был Альбус Дамблдор. Он заменил отца, которого у меня никогда не было. Драко поджал губы. Старый ублюдок взращивал Поттера на убой и использовал, как оружие. Он с самого начала знал, что мальчик должен умереть, и просто вёл его на плаху. Но Цербер стелил так складно, что у присяжных наверняка защемило в груди от тоски. — Торфинн Роули упал на колени от заклятия. Я быстро опомнился и прекратил действие Круцио. Это было неправильное решение. Я жалею о содеянном. Но все присутствующие в зале знают, через что я прошёл. Иногда я забываю, что непростительные заклинания недопустимы, в отличие от того же Экспульсо, которое может причинить не меньшие увечья. Это не оправдание — просто констатация факта. Прошу прощения за отступление. Итак, путы Инкарцеро на Торфинне Роули ослабли, и он увидел, как задели меня его слова. Тогда он продолжил говорить. Все мы знаем, как больно могут ранить слова, правда? Он произносил ужасные вещи о моих покойных родителях, об Альбусе Дамблдоре, о действиях нашего благородного Министерства магии. Я не мог этого слушать. И приказал змее атаковать, чтобы заткнуть преступника. Это не запрещено никаким законом. — Не запрещено, — вклинился в рассказ Кингсли, — но вы приказали змее атаковать трижды. Один раз — это защита. Три раза — это месть. — Вы можете называть это как хотите. Если бы Пожиратель смерти говорил такие вещи о вас, я бы сделал то же самое. Присяжные снова начали шептаться, и снова судье пришлось призывать к порядку под угрозой выведения нарушителей из зала. Поттер бросил беглый взгляд на Малфоя и быстро отвернулся, словно боясь спалиться. Драко затрясло, Полумна сильнее сжала его руку. Вдох. Выдох. — Что было дальше? — Торфинн Роули понял, что путы ослабли, и кинулся на меня. Может, он осознал, что время на исходе и мы вот-вот транспортируем его в Министерство. Может, его так пугала мысль об Азкабане, что он обрёл силы. Я не ожидал этого. Он свалил меня с ног и бил. По-магловски, кулаками. Потом начал душить. В этом момент подоспел Рон Уизли. Дальше Гарри пересказал всё то же самое, что говорил Рон. Слово в слово. — Мистер Поттер, повторите ещё раз, пожалуйста, — Кингсли подошёл к нему, глядя в глаза. — Вы признаёте, что использовали заклинания Круцио и Авада Кедавра по отношению к Торфинну Роули? Драко не понимал, почему Кингсли так напирает. Почему Министр лично вёл допрос было ясно — показательное выступление, чтобы доказать всем: Гарри Поттер не его щеночек. И без того ходило много слухов о причастности Бруствера к продвижению Поттера по службе. Он хотел показать, что это не так, и Цербер может быть приставлен к закону так же, как и любой другой. Но вот это давление… то ли Кингсли просто переигрывал, то ли реально начал точить на Поттера зуб. Неужели испугался, что герой Британии слишком быстро его подвинет? Хотел показать народу, что он не такой уж святой? — Да. Я убил Пожирателя смерти, который оскорбил близких мне людей и собирался убить меня. Если бы я вновь оказался в той ситуации, сделал бы это снова. Цербер перевёл взгляд на шокированных заявлением присяжных. — На мне лежит большая ответственность — защищать вас. Ваши семьи. Ваших детей. Ваших друзей. От гнили, которая отравляет нашу страну изнутри. Лорд Волан-де-Морт пал, но это не значит, что мы все оказались в безопасности. Зло всё ещё ходит по нашим улицам, угрожает нашим детям, посягает на наши жизни. Мой долг — уберечь вас от него. И я готов на всё ради этого. Но если любого мракоборца, отстаивающего честь Британии, будут сажать в Азкабан за убийство преступника в целях самозащиты и защиты подданных нашей страны, то мне нечего делать на посту главы отдела магического правопорядка. Зал взорвался. Присяжные и репортёры выкрикивали требования немедленно отпустить Гарри Поттера из-под стражи и снять с него наручники. Один из репортёров потребовал отменить ограничение на использование мракоборцами непростительных заклинаний по отношению к преступникам. Бруствер в явном шоке оглядывал присутствующих. Если Кингсли и правда хотел наказать Цербера за дерзость, то ему не удалось. Судя по возгласам, люди теперь вообще взбунтуются против закона. Может, в этом и был план? Только чей: Поттера или Бруствера? Министр собрался, глядя на национального героя. Кивнул ему, поджимая губы. Гарри только слегка вздёрнул бровь. Потом поднял глаза на Драко. Они смотрели друг на друга, не моргая. И Малфой понял. Там произошло что-то, от чего Поттер защищал его. Торфинн Роули был не просто Пожирателем — он относился к близкому кругу Тома Реддла. Ледяной принц даже пытал этого ублюдка как-то раз. Кто знает, что он сказал Гарри про Драко? Кто знает, что он обещал рассказать мракоборцам? Гарри убил его осознанно. Действительно защищая. Только защищая не всех волшебников, а одного конкретного. У Малфоя перед глазами пронеслись картинки из сна, в которых Тео упрекал его в двуличии. «Он спас тебя». Снова. Это был не просто суд — это был торг ледяного принца с самим собой. И чаша весов, наконец, склонилась. Когда судья долгими постукиваниями молотка успокоил присутствующих, присяжные единогласно признали Гарри Поттера невиновным. Гермиона едва не заплакала от облегчения, кидаясь в объятия Молли. Полумна разжала пальцы Драко. — Кажется, всё благополучно закончилось, — сделала вывод девушка, вставая и заправляя за ухо прядь светлых волос. — Рада за тебя, Драко. — Почему? — нахмурился Малфой. — Потому что тяжело наблюдать, как обвиняют любимого человека, и не иметь возможности ничего с этим сделать. Я рада, что для тебя это закончилось. Она сказала это так просто, будто рассуждала, что сегодня будет на обед в министерской столовой. Мягко улыбнулась и вышла из зала. С Поттера сняли наручники.

* * *

Малфой сходил с ума, дожидаясь вечера. Ему нужно было поговорить с Поттером. Нужно было узнать, какого чёрта тот попёрся на задание и какого чёрта убил Роули, осознанно нарушая закон. Нужно было узнать, о чём врал Рон Уизли и как они мастерски обвели вокруг пальца присяжных. Он хотел посмотреть в зелёные глаза и убедиться, что всё ещё ненавидит Поттера за магическую привязку, потому что давящее ощущение в груди так не считало и призывало разрушить все стены. Узнать адрес главы ОМП оказалось проще простого — в министерской базе хранились точные данные о том, куда отправлять срочные письма каждому из сотрудников. Малфой поднялся на лифте и без труда нашёл единственную дверь в пентхаус. Открыл домовик — сначала скептически прищурился, а потом округлил глаза. — Драко Малфой, — безошибочно определил Кикимер. — Хозяин не ждёт гостей. — Меня ждёт. Домовик приказал ожидать в зале и удалился. Драко оглядел квартиру: огромные окна на ночной Лондон, приглушённый искусственный свет, море пространства. Холодно. Отоплением национальный герой явно не пользовался. Ждать пришлось недолго — Поттер вышел к нему босиком, в простых мягких брюках и чёрной футболке. Остановился в паре метров и молча посмотрел в глаза. Надеялся, что Драко заговорит первым. Малфой ждал, когда в груди поднимется ярость. Хотел понять, что всё ещё держит обиду на волшебника, проклявшего его, но… ничего не было. Только покалывающий холодок на кончиках пальцев и ледяной жгут в груди. — Ты ведь обещал, что не будешь влезать ни в какие идиотские авантюры. Гарри молчал. Он смотрел так, будто хотел оторвать Драко голову. Дракон на кадыке взмахнул крыльями, щетинясь и скалясь. — Не хочешь ничего объяснить? — Что ты хочешь услышать? — голос, как рык адской гончей. — Почему ты убил Роули? На самом деле. — Это неважно, — слегка мотнул головой, тёмные волосы упали на рассечённую бровь. — Опять ложь, — прошипел Малфой, — как меня заебала твоя брехня. — Что бы я ни сказал, ты всё равно не поверишь. Ясно ведь дал понять, что от тебя нужно держаться подальше. — А ты попробуй, — надавил Драко, сгибая волю. Грязный приём. Но как-то само выходило, он не мог с этим ничего поделать. Поттер сжал челюсти и повёл головой, сопротивляясь. Стальные глаза ловят зелёные и давят сильнее. Вздох. Сработало, Цербер сдался. — Он угрожал тебе. Так и знал. И всё-таки от неожиданности ответа ледяная броня затрещала по швам. — Ты псих. — Скажи что-нибудь новенькое. Зачем пришёл? Почему явился на суд? Если так ненавидишь, то какого чёрта ты здесь делаешь? Он не ненавидел. Драко осознавал это сейчас так ясно, что становилось тошно от самого себя. Правда разрушала, била по почкам, лишала кислорода. Он любил его. Он хотел его. Он никогда никого не любил вот так. Это было опасно. Разрушительно. Плохо. Развернулся, собираясь выйти из квартиры. — Опять убегаешь! — в гневе заорал Поттер. — Как последний трус, вечно прячешься! От себя не уйдёшь, Драко. — Отъебись от меня, — прошипел Малфой, сжимая челюсти. Не оборачиваться. Не смотреть в изумрудные глаза. Сбежать. Да. Как трус. Да. От себя самого. Правда. Чистая правда. Если он останется здесь ещё хоть на секунду, всё полетит к ебеням. — Остановись, — зарычал Поттер уже злее, хватая за запястье. Кожу неприятно обожгло. — Свой приказной тон знаешь, куда засунь? — Малфой резко развернулся, выдёргивая руку, и толкнул его в грудь. — Ты всё ещё работаешь на меня, так что буду приказывать, пока не стошнит. Искры вспыхнули в воздухе. Опять это дерьмо — магия выходит из-под контроля. — Меня уже давно от тебя тошнит, — по-змеиному шипел Драко прямо в лицо. Слишком близко. Глаза в глаза, нос к носу. Тяжёлое дыхание опаляло. Электричество почти осязаемо сверкало между ними. Огонь и лёд. Изумруды и сталь. Драко хотел стереть его в порошок. Сделать так, чтобы Поттер просто исчез из его жизни и никогда больше не появлялся. Кажется, Гарри думал о том же. Агрессию между ними можно было ощутить физически. Горячий и холодный потоки воздуха смешались в помещении, порождённые неконтролируемыми вспышками магии. Над головами собирались тучи, прямо как в одну из их встреч в кабинете Поттера. Молчание душило. Они смотрели друг другу в глаза, и Драко вдруг почувствовал страх. Он тонул. Тонул в изумрудной зелени за стёклами очков, терял опору под ногами. Он хотел коснуться, но был так зол, что не мог пошевелиться. Хотел целовать до потери сознания и в то же время не мог переступить через себя. Противоречивые эмоции рвали нутро. Напряжение раздувалось, как воздушный шар. Всё сильнее и сильнее нагнетая атмосферу, делая тучи под потолком чернее и гуще. Пока не лопнуло. Поттер запустил руку в светлые волосы и притянул к себе, обхватывая второй рукой под поясницу и впиваясь горячими губами в ледяные. Драко укусил его за нижнюю губу. Больно, до тонкого привкуса крови. Гарри притянул ближе, не отпуская волос, не сдаваясь и углубляя злой, агрессивный, тяжёлый поцелуй. Поттер вдохнул, словно выпивая крепкий шот залпом. И Драко сдался. Послал всё к чёрту и ответил. Скользнул языком между зубами и вложил в поцелуй столько желания, что Поттеру снесло крышу. Цербер был подожжённым бензином в его руках. Горел, проходясь руками по рёбрам и срывая с Драко мантию. Тормоза отказали полностью. Даже если бы в квартиру сейчас ворвался воскресший Тёмный Лорд, они не смогли бы остановиться. Драко целовал бешено, как будто хотел выпить всю душу до дна. Холодные пальцы, как змеи, скользили в волосы, гладили шею и забирались под футболку. Прошёлся по рёбрам и вызвал касаниями стон, больше похожий на рык. Возбуждение пульсировало в каждой клеточке тела, аж трясло. Под потолком загремело. Драко резко стянул с Гарри футболку, разрывая поцелуй и скользя пальцами по татуировкам, перекрывающим боевые шрамы. Рунические символы на рёбрах, человеческий череп на груди справа. Поттер замер и будто забыл, как дышать. Малфой скользнул пальцами по солнечному сплетению, по тугим натренированным мышцам, по кубикам пресса, вниз к резинке брюк, словно катая кубик льда. Он знал, что прикосновения, вызванные привязкой, будут иметь удивительный эффект, и не прогадал — тело под пальцами пробила крупная дрожь. Поттер потянулся к Малфою, быстро стягивая кашемировый лонгслив. Остановился, чуть отстраняясь и в лёгком шоке осматривая грудь, разукрашенную длинными бледными шрамами. Это он сделал. — Любуешься своей работой? — съязвил Малфой. Он вспомнил картинку, которую нашёл у Гарри в голове. Как Поттер упал на колени перед его телом на мокром полу, как кровь красила рубашку… В зелёных глазах закружилась неопределённая эмоция, похожая на смесь жалости и злости. Драко специально резанул по больному, зная, как тяжело национальному герою дастся эта картина. Над головами снова загремело, что-то сверкнуло — сталкивались холодные и горячие потоки воздуха под потолком. Гарри не ответил. Обхватил прохладное мраморное тело руками и снова выпил губами дыхание. Малфой хватался пальцами за сильные горячие плечи, как утопающий за последнюю надежду оранжевого круга. Поттер оставил влажную дорожку по скуле, пошло провёл горячим мокрым языком вдоль линии челюсти, опустился к шее и впился зубами в платизму. Из груди Драко вырвался стон, и это стало отправной точкой в ад. Ледяной принц плавился в руках Цербера. Его вело, вырубало нахуй от кайфа. Никакая пыльца фей не торкнула бы так, как это делали губы Поттера. Член такой каменный, что даже больно. Он так сильно хотел его, что едва держался. В комнате всё ещё плясали остаточные искры. Драко слизывал солоноватый вкус кожи с примесью кофе и табака. К запаху Поттера примешался запах озона, тучи грозили вот-вот разразиться дождём. Поттер потянул Малфоя на себя, снова целуя. По коже волнами прокатывалась то горячая испарина, то ледяная пелена. Гарри задел кофейный столик и упал на чёрный диван, Драко приземлился ему на колени. Пьяный взгляд изумрудных глаз, море похоти. Он мог бы умереть, глядя в эти глаза. Интересно, со всеми любовниками Цербер был… таким? Если да, то Драко прекрасно понимал слухи и всеобщее желание трахнуть национального героя. В груди кольнула ревность. Впервые он пожалел, что партнёр принадлежал не ему одному. Но теперь Цербер будет трахать только его. Он сделает его своей ручной собачкой и разорвёт, если тот посмотрит на кого-то другого. Драко пугал сам себя. Поттер прижал к себе, как будто желая слиться, впитаться в кожу. Они тяжело дышали, плотно касаясь друг друга. Член пульсировал и горел под брюками так, будто вот-вот лопнет. И он чувствовал, что в штанах у Гарри ситуация не лучше. Цербер потянулся к ремню Драко. Блондин впился зубами в мочку уха, проводя языком и нарочно выдыхая такой блядский стон, чтобы Поттер едва не кончил от одного звука. Он был в этом мастером, но никогда не заводил партнёра с таким удовольствием. Драко оттянул резинку, забрался пальцами под боксеры и обхватил рукой крепкий член, испещрённый узором вен. Надавил пальцами на пульсирующую жилку, и Цербер зарычал. Драко поймал взгляд, не моргая. Гипнотизируя, забирая себе, прогибая волю. Он точно знал, что делает. — Трахни меня, — просьба на выдохе срывается с бледно-розовых губ, и Драко видит, как в изумрудных глазах остатки здравого смысла распадаются на атомы. Дождь полил в комнате, сопровождаемый молнией и следующим за ней раскатом грома. Тучи заливали головы потоком воды. Поттера не нужно было просить дважды — он жадно поцеловал, прерывая зрительный контакт и приподнимая Драко над собой, стягивая с него брюки. Коснулся члена, и по телу прокатилась горячая волна. Драко укусил парня за шею, зажмуриваясь и держась, чтобы не кончить. Жгут внизу живота закручивался в болезненный узел. Гарри что-то прошептал, и Драко почувствовал у ануса скользкие и прохладные пальцы, щедро облитые смазкой. Такие заклинания он тоже знал, оказывается? Малфой дёрнулся, намекая, чтобы Поттер поторопился. Они оба были в таком напряжении от последних недель, что о нежности не могло идти речи. Брюнет скользнул пальцем внутрь, и Драко насадился на него, сильнее кусая за шею. Привкус крови осел на языке. Поттер зарычал и добавил второй палец. Третий. Растянул, добавляя смазки тихим заклинанием. Малфой отпустил податливую шею и шумно вдохнул, когда Цербер подхватил его за бёдра. Нет, вести ему не позволит. Это была его шахматная партия, и он доведёт её до конца. Драко остановил парня и отодвинулся, держась пальцами за горячие плечи. Почувствовал головку члена у кольца мышц. И медленно, с выдохом, опустился, глядя в глаза. Затягивая в себя во всех смыслах этого слова. В комнате будто что-то взорвалось. Дождь полил сильнее, гром ревел над головами. Диван, волосы, тела — всё было мокрым. Драко подождал несколько секунд, не моргая, пока тело привыкнет. И начал двигаться. Сначала медленно, проводя рукой по шее с алеющим укусом. Потом всё быстрее. И быстрее. Из приоткрытого рта вырывались ровные вздохи, и он с упоением наблюдал, как зрачки напротив расширяются до такой степени, что зелёных радужек почти не было видно. Драко готов был принять в этот момент любую религию и взмолиться любому богу, лишь бы снова и снова ловить на себе такой взгляд. Ни с кем и никогда секс не был таким убийственным. Он готов был умереть за то, чтобы это повторялось снова и снова. Поттер сморгнул наваждение и обхватил рукой член Малфоя. Провёл по стволу, сжимая у основания. Драко откинул голову, подставляя лицо под капли. Прерывистые вдохи ускорились, вторя движениям. Он зажмурился, ресницы задрожали, из приоткрытого рта вырывались равномерные облачка пара в холодеющей от дождя комнате. Капли стекали по лицу, ливень размазал волосы по вискам. Движения жёстче, глубже. Дыхание чаще, чаще, чаще. Из груди вырывались стоны каждый раз, когда задевало простату — он рассыпался на молекулы и собирался обратно до нового толчка, который пробивал током от копчика до кончиков пальцев. Ещё. Ещё. Ещё. Это нельзя было назвать сексом. Это была битва, которую он выигрывал. Движения стали быстрее и агрессивнее. Драко почувствовал, как член внутри запульсировал, изливаясь семенем. Открыл глаза, наблюдая, как Гарри закусывает губу и закатывает глаза, возвращает пьяный взгляд обратно, и кончил следом, задыхаясь от эйфории. В радужках отразилась вспышка молнии, над головами загремел гром. — Ахуеть, — выдохнул Поттер, словно загипнотизированный. Болезненный жгут наконец-то растворился, тело стало ватным. Капли стекали по скулам, омывали губы. Драко опустил затянутые дымкой глаза и притянул Гарри к себе, утаскивая в поцелуй. Мягкий, мокрый, глубокий. Отстранился, проходясь языком по губам напоследок, словно запечатывая на них клятву. Посмотрел в расширенные зрачки — увидел в них собственное отражение и полное подчинение ситуации. Так ломалась воля дракона. — Ты мой, — зарычал Гарри, притягивая к себе. Сперму на животах смывало дождём. — Твой, — прошептал Драко. Так ломалась броня ледяного принца.

* * *

Этот вечер изменил всё. Поттер поцеловал его напоследок и попросил остаться, но Малфой лишь молча мотнул головой и ушёл. Ему нужно было это переварить. Цербер, конечно, не дал этого сделать. В Министерстве они не пересекались, но уже в пятницу вечером Гарри, мать его, Поттер, стоял у Малфоя в гостиной, протягивая руку. — Ты теперь будешь постоянно ко мне таскаться за этим? — тихо прошептал Драко, сжимая ладонь. Тепло разливалось по венам, согревая от холодного сердца до кончиков пальцев. Поттер невесомо пробежался по предплечью. Призрачное, горячее прикосновение. В зелёных глазах машет крыльями нежность. — Тебе ведь тоже легче от этого, признай, — шёпот обжигает воздух. — Только помни, что ты обещал, — вздохнул Малфой и отошёл к окну. — Кингсли запретил мне присоединяться к операциям мракоборцев. Он был в ярости после суда. — Вот и славно. Драко посмотрел на полупустую улицу, где соседка выгуливала корги, и спиной почувствовал тяжёлый взгляд. В свете фонарей вдруг появилась знакомая фигура, идущая по тротуару. Тёплая мантия с накинутым на голову капюшоном скрывала лицо, руки в карманах, но Драко узнал эти слегка опущенные вниз плечи, ровную походку и чёрные мартинсы с жёлтым швом по подошве. Нахмурился. — А ты что здесь делаешь? Кажется, он озвучил мысли вслух, потому что Цербер медленно подошёл и встал за плечом. Человек за окном не мог услышать, но остановился и поднял голову — наверное, среагировал на движение в светящемся окне квартиры. — Забини? — удивился Гарри. Блейз смотрел на них из-под капюшона, стоя под фонарём на другой стороне улицы. Что он здесь забыл? Драко бросил взгляд на циферблат на стене — без пятнадцати час ночи. По коже пробежались болотные клешни тревоги. Забини опустил голову, перешёл улицу и двинулся ко входу в дом. Явно собирался зайти. Малфой тихо чертыхнулся и пошёл к двери. Когда открыл, Блейз уже поднимался по лестнице. Он замер на пороге, бросая хмурый взгляд за плечо Драко. Поттер привалился к дверному косяку, соединяющему комнату и коридор, держась поодаль от ночного гостя. — Привет, — тихо и хрипло поприветствовал Блейз, пошатнувшись. Карие глаза подёрнуты мраком, почти чёрные. Запах терпкого граната вперемежку с флёром виски. Пьяный и злой. — Привет, — осторожно протянул Драко, чувствуя угрозу на пороге. — Не впустишь? — хмурый взгляд из-под капюшона. Малфой сделал шаг назад, пропуская парня в квартиру и предчувствуя, что пожалеет об этом. Забини скинул капюшон с коротко стриженой головы и вошёл. Дверь закрылась. — Помешал вам? — Нет. — Да. Малфой и Поттер ответили одновременно. Драко обернулся на Гарри — брюнет мрачно уставился на незваного гостя, скрестив руки на груди и всё ещё подпирая стену плечом. — Никак не могу привыкнуть, что теперь ты с ним, — бросил Блейз, игнорируя парня со шрамом. Он прошёл в комнату, нарочно грубо цепляя Поттера плечом. Драко закатил глаза и многозначительно глянул на Гарри, одними губами шепча: «Давай без глупостей». Впрочем, это было бесполезно: в зелёных глазах уже вспыхнул огонь, напряжённые скулы выдавали оборонительную позицию. Блейз скинул мантию на серый диван и упал рядом. — Чай? — предложил Драко. — А покрепче есть что? — Ты уже достаточно пьян, — тяжело выдохнул Малфой, но всё-таки достал из серванта тамблер. Потом подумал и отлевитировал ещё два на кофейный столик, ночь обещала быть долгой и сложной. С помощью акцио призвал с кухни бутылку огневиски, разлил по бокалам. Провёл ладонью над напитками, колдуя кубики льда в золотистой жидкости. Блейз взял в руки хрусталь и сделал большой глоток. Поттер так и стоял у дверного косяка, прожигая взглядом. — Думал поговорить с тобой с глазу на глаз, но раз уж вы тут воркуете, так даже лучше. — Что за тупая сцена ревности? — скривился Драко. — Я ревную тебя даже к себе, — хмыкнул Забини. — Не брыкайся. Знаю, что тебе плевать. Что, уже простил за то, что он тебя проклял? Быстро же, мне вот так не повезло. Было неприятно видеть его таким. Безумный, до краёв налитый агрессией, сжираемый собственничеством. Но впервые Забини не мог ничего сделать с угрозой. Он не мог противостоять национальному герою так, как всем остальным. Не мог устроить тёмную, как прочим любовникам ледяного принца. И это бесило его до зубного скрежета, изводило, пытками выворачивало наизнанку. В залитых глазах бушевала буря. Поттер отлепился от косяка, подошёл к столу и взял тамблер. Сделал глоток огневиски, глядя на Блейза сверху вниз. — Чего хотел? — резко бросил Гарри. — Хотел сказать, чтобы ты шёл нахуй, — выплюнул Блейз. — С удовольствием, только не на твой, — парировал Поттер, и Забини оскалился. — Мерлин, вы как ревнивые мужья. Заткнитесь оба. Делите то, что вам не принадлежит, — осадил парней Драко. — Не принадлежит, — зеркально протянул Блейз, делая ещё один глоток. — Ты был моим! — Нет, не был. Я ничей, ясно? Привыкни уже к этому. Перестань сталкерить меня. — Не могу. Малфой сходил с ума. Запустил пальцы в светлые волосы и застонал, уставая от того, что ещё только начиналось. — Похорони. Перетерпи. Перескули, — пожал плечами Поттер, и Драко понял, что это не его слова. Это язык Тео — он так говорил. Блейз тоже смекнул. — Ты не представляешь, во что ввязываешься, Поттер, — рявкнул парень, со звоном опуская стакан на стол. — Думаешь, сдружишься с его братцем, расставишь геройские сети, и он тебя полюбит? Чёрта с два! Он никого не любит. Посмотри на него. — Если он не любит тебя, это не значит, что никого. Смело. Малфой выгнул бровь, многозначительно глядя на Поттера, но тот сверлил взглядом Забини и не обратил внимания. Они не говорили о чувствах, но громкий секс под дождём всё уже сказал за них. Блейз резко встал и приблизился к Церберу почти вплотную. Лица были друг от друга в паре сантиметров. Гарри держал в руке тамблер и даже бровью не повёл, только дракон на кадыке взмахнул крыльями. Малфой уже знал, что это значит. Карие глаза в зелёные. Тяжелое дыхание как предвестник шторма. — Я убью тебя, — прошипел Блейз. Угроза не метафорическая, а вполне реальная. Драко напрягся. — Съеби. С моей. Дороги, — отчеканил Поттер. Пальцы сжались на резных стенках стакана. Драко чувствовал себя между двух огней. Ему нужно было выбрать сторону, причём быстро — вот прямо сейчас. Поставить на место сразу двоих не получится, они никогда не примирятся с соперничеством за ледяное сердце. Он медлил. Не хотел открывать Блейзу истинной сути вещей. Не хотел, чтобы этот сумасшедший узнал о них с Поттером. Но и Поттер не простит, если Драко смолчит сейчас и сделает вид, будто между ними ничего не было. Воздух накалялся. Блейз сжал руки в кулаки и хриплым, тяжёлым, пьяным голосом прошипел Гарри в лицо: — Тебе с ним ничего не светит. Между вами есть только привязка, и как только она падёт, Драко вернётся ко мне. Всегда возвращается. Ты даже не представляешь, каким он может быть. Такой отзывчивый в постели. Как он стонет. Как у него подкашиваются колени от поцелуев. Как он трахает меня… Хрусталь разлетелся в руке Поттера с хрустом, пальцы обхватили осколок и кулаком врезались в смуглую челюсть. Забини откинуло назад, и он пошатнулся, задевая стол. Лёд в бокалах зазвенел. Гарри схватил парня за лонгслив, не давая упасть, и ударил ещё раз. Замахнулся для третьего. — Стоп! — жёстко скомандовал Драко, и кулак замер в воздухе. Одно слово, чтобы усмирить волю дракона. Блейз усмехнулся, с остервенением глядя в зелёные глаза. В уголке рассечённых губ проступила красная капля. — Пёсик уже на цепи, — сквозь злой смех протянул Забини, даже не представляя, насколько прав, и Поттер ударил снова, отпуская ткань в пальцах. Блейз повалился на светлый деревянный стол, спиной снося тамблеры с виски на ковёр. Гарри потянул его за ворот, стаскивая на пол и нависая сверху. Замахнулся осколком бокала и резанул по щеке, оставляя такой же порез, как у Тео. — Прекрати! — Драко перешагнул через крутящийся на полу стакан и схватил Поттера за футболку на спине, оттягивая в сторону. — Он того не стоит. Забини хрипло смеялся, лёжа на полу. Белые зубы окрасились кровью, порез сочился алым. — Я разорву его, — рычал Цербер. Очень даже осмысленная угроза. Малфой держал Поттера, рвущегося в драку. Грудь под футболкой вздымалась от тяжёлого дыхания, тёмные волосы разметались по лбу, глаза за стёклами очков метали молнии. Сильно его шарахнуло даже парой слов. Собственнические инстинкты двигали Поттером, как любым из любовников Малфоя, но впервые принца это не бесило — он бы и сам с удовольствием расквасил Блейзу ебало (что и делал уже много раз, в общем-то), но у Цербера не было тормозов, всё могло зайти дальше драки. Он был не в настроении прятать труп бывшего любовника. — Остынь, сказал! — Драко толкнул и упёрся ладонью в напряжённые мышцы, чувствуя электричество под чёрной тканью. — Он же специально выводит! Посмотри на меня. Посмотри! Последнее слово — уже крик. Поттер отвёл бешеный взгляд от парня на полу и зацепился за серые глаза. Дышал рвано. Драко собрал холод под пальцами и остудил пламя, бушующее в груди. Ещё пара таких тренировок, и он станет мастером по заклинанию Гарри Поттера. Прошло несколько долгих секунд, прежде чем кулаки разжались. Осколок выскользнул на пол, с правой ладони капало красным на безнадёжно испорченный ковёр. Блейз поднялся на локтях, пальцами коснулся лица и размазал алую слюну по губам. Пустыми глазами оглядел подушечки со следами насилия. — Уходи, Блейз, — бросил Драко, не отпуская зрительного контакта с изумрудной бурей. Гарри поднял правую руку и прикоснулся к лицу, как будто проверяя, не призрак ли перед ним. Светлую кожу на скуле обожгло горячей кровью из порезанной ладони. Как во сне. — Так ты решил? — Забини поднялся, шатаясь. — Так я решил, — выдохнул Драко, глядя в зелёные глаза и не добавляя, что выбор был сделан давным-давно. Чем меньше Блейз знает, тем лучше, но он не дурак и уже сложил два и два. Наверняка понял, что они переспали. Забини молча прошёл мимо. Оглушительно хлопнула входная дверь, сотрясая стены. Они стояли посреди комнаты и продолжали смотреть друг другу в глаза. Драко всё ещё держал ладонь на вздымающейся от тяжёлого дыхания груди. Гарри всё ещё держал порезанную руку на его щеке. Пальцы скользнули с лица в волосы, притягивая к себе. Губы накрыли губы. Раскалённый поцелуй вспышкой взорвал воздух. Все границы давно посланы нахуй. Язык прошёлся по зубам, проскальзывая в рот и захватывая обрывки дыхания. Прошёлся по нёбу, горячо облизал. Губы мазали нежно и медленно, погружая куда-то на дно. Драко отвечал мягко, но жадно. Языки сплетались, кожа горела. Пальцы сжались на футболке, притягивая ближе. Они обхватили друг друга руками под лопатки, погружаясь в поцелуй. Тонули в ощущениях. На этот раз не было борьбы, не было ярости, только оголённая нежность. Томно. Долго. Медленно. Как будто время скрутили на скорость ноль целых и одну десятую. Искры кружили на коже, руки запоминали линии. Драко отдался без остатка, плавясь в горячих касаниях и чувственных движениях языка. Голова кружилась. Тихий стон на выдохе вырвался в губы, и Поттера повело. Пальцы потянули за светлые волосы, губы переместились к шее и впились в кожу, выбивая ещё один стон. Драко запрокинул голову. Его мазало, крутило, ломало от ощущений. — Остановись. Желание в голосе выдавало с потрохами, и Поттер даже не думал послушаться. Он терзал шею зубами, чередуя укусы с поцелуями. Горячие пальцы скользнули под свитер и прошлись вдоль позвоночника. — Стой, — Драко резко выдохнул, отталкивая от себя. Гарри поднял голову, всё ещё держа одной рукой за волосы, а второй замерев на пояснице. — Ты не хочешь, чтобы я останавливался. Факт. Малфой мотнул головой, делая шаг назад и выскальзывая из властных рук. — Ты меня испачкал. Поттер усмехнулся и провёл пальцами по лицу: от точки между бровей, по переносице, к губам и к подбородку, оставляя красную полосу. Точно как во сне. Драко передёрнуло. — Можешь остаться, если хочешь. Он обогнул Цербера и прошёл в ванную, по дороге пытаясь выровнять дыхание. Закрыл дверь и глянул в зеркало. На левой щеке пёстрым рисунком расползлись отпечатки чужой крови, алая линия через всё лицо, светлые волосы растрёпаны, губы зацелованы, а в глазах блестят призраки желания. Он не знал, что теперь со всем этим делать. Жизнь покатилась в пизду. Впервые Блейз ничего не мог сделать с соперником. Впервые над ним нависал кто-то, кто был сильнее и влиятельнее. Поттер мог не только по стенке размазать физически, но ещё и в Азкабан отправить для полноты картины. В его кулаках была сила, власть и нежелание мириться с пьяным бывшим. Блейз просчитался, когда пришёл сюда и понадеялся, что выиграет. Выдался хороший шанс раз и навсегда осадить Забини, наконец-то разорвать токсичную многолетнюю связь, отравляющую обоих. Но для этого придётся влезть в такую же с Поттером. Чёрт, да он уже влез. По уши. Когда вернулся из ванной, Цербера в квартире уже не было. В комнате повис запах огневиски, амбры и чёрного перца.