Цербер Министерства магии

Он хотел нажраться до беспамятства, когда после безумного поцелуя в номере Драко оттолкнул его. В общем, так и сделал. Поехал в какой-то бар, послушал диалог бармена с мужиком за стойкой. Кажется, даже вклинился в беседу и пытался дискутировать о музыке. Лучше бы они вообще никогда не целовались. Лучше бы он никогда не пробовал вкуса этих губ. Никогда. Больше. Так. Не делай. Прочертил тупую границу между ними. Холодный сукин сын. А у Поттера от этого как будто включился инстинкт охотника, годами находившийся в режиме блокировки. Никого ещё он так сильно не хотел. Не только трахнуть, а вообще. Забрать себе. Подчинить. Уберечь. Защитить. Всё сразу. Глотая огневиски, давно уже заменившее лекарство от эмоций, проклинал весь род Малфоев и выстраивал стратегию. Что там говорил Нотт? Что Малфой всех отталкивает от себя? Ледяной принц сам никогда и ни за кем не бегал? Может, именно этого ему и не хватает? На курсе подготовки авроров они изучали психологию поведения, в частности преступников, но чем лучше Пожиратель смерти? Например, насильникам чаще всего не хватало внимания и ласки, поэтому они брали силой. Жертвы же насилия, наоборот, начинали ненавидеть телесный контакт в любом его проявлении. Самая распространённая схема поведения — обратный эффект. Эти и другие знания Цербер часто перекладывал на людей, и ни разу они не подводили — именно так он добивался своего даже от Кингсли. Так что если Драко Малфой прослыл неприступной сволочью и не реагировал на поклонников, скорее всего, сам хотел встать на колени. Поттер решил придерживаться выжидательной тактики, но была в этом решении одна проблема. Он нетерпеливый до опизденения. Не сможет долго держать похуистичную маску, но дал себе пьяное обещание, что постарается. Обещание сразу же с треском провалилось, когда Поттер увидел на ступенях отеля ебучего Джека Рейгана, подозрительно близко стоявшего к его, сука, собственности. Невозможно! Ещё и заявил, что хочет ещё раз сводить Малфоя в гости к Бенедетти. От одного воспоминания о том, как в шею Драко вонзились белые клыки Ланса, у Поттера сорвало тормоза, ещё и огневиски в крови не помогало, добавляя искр и убивая остатки терпения. Только удивительное успокоительное лекарство со светлыми волосами спасло вампира — Малфой произнёс пару слов, и Гарри моментально остыл. По дороге в поместье Поттера немного покачивало, он пожалел о последних двух бокалах. Зато быстро протрезвел, когда Драко выдал, что хочет прихватить парочку трофеев из хранилища вампиров. Лицо Вико в тот момент напоминало собственное, когда Малфой обвёл его вокруг пальца в Гринготтсе. Он бы здорово позабавился, если бы не внезапный страх, что план может пойти по пизде. Гарри показалось, что ещё чуть-чуть, и слизеринец выведет клан Бенедетти до такой степени, что без крови не обойдётся. Уже приготовился рвать глотки, но обошлось. Цербер гадал, как так вышло, что глава вампирского клана согласился на все их условия — ответ не заставил себя ждать. Когда Малфой скрылся в хранилище, они с Вико остались наедине в подземелье. Прислонившись к стене и скрестив руки на груди, Гарри надеялся провести минуты в тишине, а вампир, наоборот, соизволил поболтать. — Что он хочет забрать? — Откуда мне знать? Он не докладывает. Спросили бы сами. — О, вот как. А вы, разумеется, пытаетесь его приручить? — усмехнулся Вико, тоже опираясь на стену (скорей для эффекта зеркала, чем для удобства). — Не получится. Я знаю эту породу. Слишком свободолюбивы. Слишком хороши, чтобы принадлежать кому-то. — А ещё слишком умны, чтобы провести кровососа. Стойте молча, мистер Бенедетти, и не бесите меня. — Мистер Поттер… — с улыбкой протянул вампир, — вы ведь не думаете, что я так наивен и позволил двум юнцам обвести себя вокруг пальца? Я мог бы убить вас и просто забрать кольцо. Мог попросить Джека вырубить вас в машине по дороге сюда. Мог ещё ночью отправить своих детей перегрызть вам глотки во сне. А мог даже сейчас, когда мистер Малфой выйдет из хранилища, устроить засаду. Если бы я захотел подсчитать все возможные способы вашего устранения, то сбился бы со счёта. И не пришлось бы отправлять семью служить в ваше Министерство. Конечно, ультиматум мистера Малфоя не входил в планы, но мне даже понравилось его нахальство — в семье Бенедетти такие нужны, из него вышел бы первоклассный вампир. Пара сотен лет, и творил бы такое, о чём потом рассказывали бы в городских легендах и страшных историях на ночь. Но, как уже сказал, на общем фоне глупо думать, будто я согласился на ваши условия против воли. — И зачем же вы тогда это сделали? Почему не убили нас? — проснулся искренний интерес. — Потому что я живу очень долгую жизнь, мистер Поттер. Уже не одно столетие хожу по этой земле. И мне скучно, — на последних словах губы исказил дьявольский оскал. — Умира-а-аю от тоски. Иногда начинаю развлекать себя смертными: дети приводят в дом любопытные экземпляры, но мало кому удаётся заинтересовать меня хотя бы на пару дней. Иногда что-то внедряю в ваш мир. Мой ум занимают разного рода… — он махнул рукой в воздухе, подбирая слово, — разработки. Тоже скрашивает скуку, но ненадолго. — Разработки? — непонимающе уточнил Гарри. — О, да! Вы наверняка слышали хотя бы об одной из них. Моя последняя гордость — удивительная гадость с очень красивым названием. Пыльца фей. Вико протянул название с таким вдохновением и так воодушевлённо взмахнув руками, что даже не заметил, как изменился в лице Гарри. — В смысле… Вы производите наркотики? Дорсетский культ и… — О, нет! Нет, ни в коем случае, мистер Поттер. Это всё грязь, скука. У меня бы не хватило терпения на что-то такое. Вот у моего брата Фабио — может быть. Но не у меня. Я только разрабатываю. А потом дарю. — Да, вот так подарочек, — хмыкнул Гарри. Кто бы мог подумать, что судьба начнёт с законопроекта на работе и приведёт его к создателю самого опасного яда волшебного мира двадцать первого века. Стоило иметь в виду — Вико ещё может быть полезен в деле о пыльце и вывести мракоборцев на дорсетский культ. — Но вы так и не ответили на вопрос. Почему вы нас не убили? — Разве не ответил? Я же сказал: мне скучно. А вы вдвоём весьма… занимательны. Вам удалось меня заинтересовать. — Каким же образом? — скептически скривился Гарри. — Вы тоже фанат моих фото в газетах? — Я никогда не видел таких магов, как вы, мистер Поттер, — вампир проигнорировал выпад. — А ведь, как уже сказал, я очень долго хожу по этой земле. И я знавал многих великих. Поистине великих. — Что значит «таких магов, как вы»? Таких же сильных? — Нет. Вы далеко не самый сильный из тех, кого я знал. Были и те, кто мог поджигать целые города. Вам такое явно не под силу, верно? Пока что, по крайней мере. Но вот что интересно: все они пришли к своему уровню магического превосходства постепенно, с помощью упорных тренировок. Это как… — он пощёлкал пальцами и цокнул языком, словно пробуя слово на вкус, — как мышца. Можно накачать, но никто не рождается силачом. Вы же — уникальный случай. Ваша магия бесконтрольна. Она сильна, мощна, но это не ваша заслуга. Это не вы управляете ей. Это она управляет вами. — Я могу её контролировать. — Частично, — пожал плечами Вико, — но не полностью. Я видел, как вы контролировали эти огненные шары или не давали огню подойти к важным для вас целям. Но по большей части вы ничем не управляли. Это пламя казалось продолжением вас. Это не магия. Это ваше нутро. Удивительно. Вы вдохновили меня на сотворение. Вико говорил с искренним восхищением, как будто описывал восьмое чудо света. Гарри скрестил руки на груди и почувствовал себя музейным экспонатом. Некомфортно. И что этот гад планирует сотворить на этот раз? — Что же до вашего друга… — продолжил Вико, упиваясь тем, как внимательно его слушают. — Вы оба напоминаете моего брата и того милого юного волшебника, Регулуса. Понимаю, что вы в нём нашли. Восхитительно красив, остр на язык, умён. Хотел бы я украсить свой сад таким цветком. Не было сил продолжать это слушать. Гарри нахмурился и поспешил перевести тему. — Вы ведь знаете, что Регулус не убивал Фабио? Вико хитро улыбнулся. — О, конечно. Конечно, знаю. — Тогда почему вы гонялись за Блэком, обвиняя его в убийстве? — Потому что мне нужно было отвести подозрения, — вампир довольно наблюдал, как Гарри меняется в лице, обретая понимание. — Ведь это я убил Фабио. Гарри думал, что этот безумный вампир уже ничем не удивит. Он выкидывал трёхочковый раз за разом, забрасывая Поттера информацией. Предыдущая ещё не переварилась, как тут же подъезжала следующая. Он уже гадал, что будет дальше, но Бенедетти вдруг всполошился — видимо, услышал, что Драко возвращается. Однако на дорожку всё-таки закинул последнее слово. — И ещё кое-что. Мой прощальный подарок на сегодня. Если вы или ваш одурманивающе прекрасный друг захотите прожить более долгую жизнь, то для меня будет честью оказать такую услугу. Поттер ещё долго всё это переваривал и весь путь до отеля молчал, прорабатывая новую стратегию.

* * *

После поцелуя проклятие изменило своё действие. С одной стороны, оно стало слабее: пропали адские приступы головной боли, жар в венах стал терпимее. Зато появились другие симптомы, более приятные. Гарри теперь чувствовал Драко даже на расстоянии, его голос и даже само присутствие обрело тот же самый эффект, что и прикосновения. Если они были неподалёку, Поттер ощущал, где именно находится Драко и что он чувствует. Буквально физически, каким-то пылающим шаром в груди, Гарри понимал, когда ледяной принц нервничает. Жар и пульсация в висках появлялись только в такие моменты. А ещё Поттер понял, что теперь он может влиять на свои симптомы. Правда, бороться нужно было не с собой, а со вторым элементом проклятия: если Гарри ни с чего вдруг становится хуёво, значит, причину нужно искать в состоянии Малфоя и успокаивать его же. Понадобилось всего несколько часов, чтобы додуматься до этого. Когда осознание пришло, у Поттера будто лампочка над головой зажглась — теперь он собирался использовать проклятие в свою пользу. Именно так он на утро проснулся от пульсации в висках и горячего воздуха в лёгких. Сначала схватил пузырёк с зельем, а потом кинул его обратно в тумбочку, бегло оделся и вышел из номера. Постучал в соседний и понял, что не ошибся: случилось какое-то дерьмо. Он не понимал, какое именно. Не знал, как успокоить Малфоя, не говоря при этом, что своими нервами блондин влияет на его собственное состояние, поэтому просто решил не отпускать и держаться поближе. Это сработало моментально. Стоило только произнести короткое «я не отпущу тебя одного», как пульсация в висках отступила. Драко успокоился, как Пушок под заколдованной арфой. Так он выдал себя с потрохами, и Поттер сделал ещё один важнейший вывод о том, какие методы стоит применять. Так вот в чём дело. Хочешь, чтобы тебя защитили. Чтобы кто-то обеспечил почву под ногами. Можно сказать, Драко Малфою здесь повезло — по обеспечению защиты у Гарри Поттера был чёрный пояс. Эта теория подтвердилась у Паркинсон на балконе. Малфоя конкретно разъебало, когда они заговорили про Тео, восемь лет попыток спасти жизнь близкому человеку сказались на нервах. Гарри снова чувствовал на себе чужие эмоции так, будто проглотил горящую спичку, а внутри вместо крови разливался бензин. Чем больше Малфой поддавался панике, тем сильнее гудела голова. И он не нашёл ничего лучше, чем просто поддаться инстинкту и успокоить. Притянул к себе, прижал крепче и монотонно, как мантру, произнёс шаблонные, но нужные фразы. Сработало. Правда, не совсем так, как ожидал. То ли Поттер перегнул палку, то ли Малфой был уже на такой грани, что даже маленький триггер сорвал пломбу, но его будто прорвало. Над балконом Паркинсон пошёл снег. Белые пушистые хлопья смешались с дождём, создавая собственный микроклимат. Снежинки медленно падали, танцуя, на макушки и плечи. Гарри чувствовал дурманяще свежий запах мяты и зелёных яблок, запах снежных сугробов в зимнем поле, запах свободы. Он вдыхал глубоко, как будто пил и никак не мог утолить жажду. Прижимал к себе крепче, желал вобрать в себя, сделать частью своего тела, оградить от всего. Если Малфой хотел защиты, то Поттер хотел защитить. Да и просто хотел. Хотел подмять под себя, утопить в поцелуях, впиться зубами в шею, пройтись горячими пальцами по рёбрам, опуститься на колени, вырвать тысячу таких громких стонов, чтобы весь Париж ахуел. Драко что-то прошептал, но Гарри не расслышал — в ушах шумело от безумного желания обладать — и на секунду отстранился. В ту же секунду понял, что со своей теорией попал в яблочко. Ледяной принц сам к нему тянулся. Сам хотел поцеловать. Прохладное дыхание скользнуло по скуле, как шёлк. Он уже чувствовал его на своих губах, когда Панси окликнула их из кухни. Мерлин, в тот момент он думал, что убьёт девчонку. Это не могло быть случайностью — стерва остановила Малфоя специально. Гарри убедился в этом, когда прикуривал ей сигарету: она смотрела в глаза так, будто проверяла намерения. Они разговаривали без слов. У тебя всё всерьёз к нему? Я убью за него. Кого угодно? Даже тебя. Хорошо. Кивком и задумчивым выражением лица после этого немого диалога Панси их по-своему благословила. После сцены на балконе Поттер стремительно терял остатки терпения (а ведь их и так было с горстку). Он чувствовал, как Малфой смотрит на него. Это ощущалось странно, по-новому, как если бы кубик льда катился по коже. Немного щекотно, возбуждающе. Ему нужно было выпустить пар, а тут как раз под руку подвернулся этот Камиль. Выбитые двери и разбитые носы здорово вправляли мысли на место. Он немного остыл после набега и даже постарался вздремнуть, пока они ждали Тео, но Драко не давал этого сделать, катая проклятый ледяной кубик от лица к кистям рук. — Ты пялишься, — Поттер едва вывозил это ощущение. Ему хотелось забить хер на спецоперацию и трахнуть Драко прямо здесь, под ахуевающие взгляды Паркинсон. — Ты всё равно не против. Конечно, не против. Ведь если ты пялишься, то скоро сдашься. Он сам себе удивился, когда понял, что переживает за Нотта. Они, конечно, не успели стать распиздатыми друзьями, но было в этом пацане что-то… своё. Гарри корил себя: и как он вообще не разглядел, что с кудрявым что-то не так? Ведь чувствовал, как будто интуитивно замечал, что есть что-то кривое, но догадка ускользала, как сон, потому что мысли всё время сбивались в кучу, когда рядом был Драко. Особенно в первый момент близкого знакомства: он ведь тогда буквально еле на ногах стоял, переживая остаточное действие брошенного ведьмой проклятия. Неудивительно, что не понял. Он хотел помочь Теодору не только потому, что это бы привело в чувства Драко, а прямо искренне, от себя. В конце концов, и Нотт ему нехило подсобил. Это он помогал Малфою в разработке артефакта, который сломал защиту на пещере в Дорсете. Это он подделывал бумаги для Гермионы, пока Гарри валялся в отключке. И это он все эти годы также по-своему заботился о Драко (а забота ему была ой как нужна). Да и отношения у них сложились нормальные, даже треклятого Рейгана парни не взлюбили вместе. В общем, нормальный Тео чувак, и Гарри чувствовал, что они ещё могут стать хорошими друзьями. Правда, вот этот удар в челюсть явно сыграл против тёплых отношений. Но кто-то же должен был наказать Нотта за грязный язык. Он снова чувствовал, как Драко нервничает. Кажется, ничто в этом мире не заставляло Малфоя переживать так часто, как Тео, мать его, Нотт. А кудрявый в свою очередь устроил целое представление в квартире Николь. Гарри сам обычно не имел дело с наркоманами, но многое про них слышал от коллег по цеху: и как они врут, и как изворачиваются, и как готовы сказать что угодно, лишь бы добиться своего. Теодор продемонстрировал все чудеса манипуляций! Особенно когда начал переводить стрелки на Поттера и пытаться настроить Драко против него. Да ты талант, парень, по тебе кинематограф плачет. Гарри смотрел со стороны на эту адскую карусель и понимал всю серьёзность ситуации. Причём как будто понимал её только он один. Восемь лет слизеринцы пытались привести друга в чувства, в итоге делали только хуже, давая ему свободу. Гарри не посвятили в подробности, но, судя по тому, что он видел, натерпелись они с Тео уже прилично. Единственное, что могло помочь — профессиональное вмешательство. Отреагировали на это предложение неоднозначно. Девушки поддержали, а вот Тео решил добить Драко концертной программой. В суматохе Гарри заметил две вещи, которые, кажется, не заметил больше никто. Первое — странные блестящие таблетки на полу, которые они вытащили у Нотта из кармана. Пока девушки собирали вещи, а Малфой был занят наложением сонного заклинания на брата, Поттер призвал зип-пакет заклинанием и кинул в карман. Позже, уже дома, он осмотрел их: круглые, небольшие, на первый взгляд обычные таблетки, могли быть от чего угодно. Только блестели так же, как пыльца фей, и пахли сахарной ватой. Гарри достал одну и лизнул. Кончик языка моментально онемел. Не ошибся — волшебные наркотики. Только вот таких он раньше не видел. Пыльца поставлялась исключительно в виде порошка — это что-то новенькое. Гарри решил отнести образцы на работу, в голове уже выстраивался новый план. Проклятый Бенедетти, наверняка это очередная его «разработка». Второе — отсутствие зажигалки. Он отчётливо помнил, что у Нотта была коллекционная маггловская зиппо, которой тот прикурил ему в ресторане. Сигареты могли кончиться, но вот такую зажигалку заядлый курильщик вряд ли мог случайно потерять. Где зажигалка, Тео? Всю дорогу до клиники Гарри думал об этом. В реабилитационном центре много вопросов не задавали. Поттер был там не первым клиентом с громкой фамилией, хотя и одним из самых заметных, бесспорно. Он подписал бумаги, пока братья были наверху. Потом начал подниматься и замер на лестнице. Горячая лава растекалась под рёбрами, изливалась в желудок и вызывала приступы тошноты. Неконтролируемо жарко — даже белки глаз жгло, будто кто-то резал лук прямо у него перед носом. Первый позыв — бежать наверх молнией и забрать Малфоя из палаты, что бы там ни происходило. Крики Тео терзали коридор. Это было больно. Ещё больнее было развернуться и спуститься вниз, к машине. Малфой бы не простил, если бы Поттер вмешался и увидел его в момент слабости. Он дал ему время. Время, чтобы пережить этот болезненный опыт разбития сердца, которое непременно захочет быть склеенным обратно. Как бы ни было тошно стоять у машины, курить и отсчитывать секунды, он стерпел, проявляя недюжинное для себя терпение. И оно воздалось стократ тут же, когда Драко вернулся. Опустошённый. Разбитый. Как будто его прокрутили через мясорубку, выпотрошили и грубо смяли в комок. Но что-то изменилось. — Помнишь, ты сказал, что не будешь бегать за мной? Что я сам приду и попрошу забрать меня? Поттера трясло от ненависти к Нотту и от боли за самое драгоценное существо на свете. Он не мог выдавить из себя ни слова, только кивнул. — Забери. И он забрал. Целуя и исследуя руками заледеневшие мышцы, поклялся, что никогда не отпустит. Даже если это будет стоить ему жизни. Я больше никому не позволю сделать тебе больно. Он отвёз Малфоя домой. В машине не разговаривали — Драко отвернулся и упирался лбом в стекло, то ли засыпая, то ли просто закрывая глаза от психологической перегрузки. Принцу нужно было пережить это, переварить в себе, так что Гарри его не трогал. По крайней мере, он мог проконтролировать, что Драко сегодня доберётся до дома. После возвращения в Англию их засосала рутина. Октябрь закончился, Хэллоуин прошёл мимо, пока парни были в отъезде. Жёлтые листья стремительно облетали с деревьев, солнце вообще перестало показываться. По возвращении Поттер сдал отчёты о командировке Луизе и оставшиеся дни до выходных занимался накопившимися бумагами. А потом и на выходных, потому что работа не ждала, пока он разберется с личной жизнью. За Драко он не переживал — магическое ядро притихло, обходилось без вспышек. Значит, всё хорошо. Правда, бесило, что Малфой не предпринимал никаких попыток к коммуникации. Не писал, не звонил, не отправлял самолётики между отделами. Как будто исчез (хотя Гарри, конечно, каждый день по своим каналам проверял, что наследник чистокровного рода явился на работу). Только в воскресенье вечером решил прервать молчание и написал первым. П: Как ты? Ответ последовал минут через десять — всё это время Гарри удерживал себя от аппарации прямиком к порогу Драко. Облегчённо вздохнул, когда экран засветился от входящего. М: В норме. Как всегда односложно, без подробностей. Поттер не сдавался. П: Могу прийти? М: Не надо. Я в норме. П: Ты всегда можешь поговорить со мной. М: Мне не нужны разговоры сейчас. Поттер думал, что ещё написать, но пришло ещё одно сообщение. М: Но спасибо. Правда. Я ценю. Что ж, это можно было назвать победой. Ко вторнику симптомы проклятия стали возвращаться, напоминая о себе то пульсацией в висках, то повышенной температурой тела. Ничего критичного, бывало и хуже, но, видимо, парни не виделись слишком долго по мнению этой магической херни. Поттер переждал. Он не выдержал в среду, четвёртого ноября. С утра в Министерстве было шумнее обычного — волшебники готовились к празднику, громко обсуждали сокращение рабочего дня на целый час и тут же возмущались тому, что завтра придётся вставать с утра пораньше, а ведь сегодня так хочется пропустить по кружечке сливочного пива. Ночь Гая Фокса, традиционно отмечавшаяся в Англии в ночь с четвёртого на пятое, обещала им незабываемые фейерверки из магазинчика «Всевозможные волшебные вредилки», которым теперь управлял только один из близнецов Уизли. Поттер добрался до ОММС, ловя на себе неоднозначные взгляды в лифте. Сотрудники Министерства не привыкли видеть Цербера, лично перемещающимся куда-то дальше собственного этажа, и молча старались держаться у стенки. Гарри прошёл к кабинету Малфоя, радуясь, что тот находится в конце коридора, вдали от кучи любопытных носов. Не то чтобы он скрывался, но и привлекать лишнего внимания к их отношениям не хотел. Гарри чувствовал, что Драко на месте. Как будто еле уловимая нить, прозрачная, как замёрзшая струйка воды, вела к цели. Он замер перед дверью, думая постучать. Обычно не стучал в кабинеты подчинённых, но… Додумать не успел — по ту сторону раздался знакомый голос. — Заходи уже. Гарри хмыкнул и принял приглашение, закрывая за собой дверь. Драко стоял посреди кабинета, опираясь спиной на край стола, и держал в руках пергамент. Рядом с аккуратной стопкой бумаг на рабочем месте стояла кружка с дымящимся напитком. В нос ударило запахом мяты, горячего зелёного чая и чего-то сладкого, как будто кленового сиропа. На слизеринце был чёрный кашемировый джемпер — такой тонкий и мягкий, что каждую мышцу можно разглядеть, с вырезом под ключицы. Под блядские, как будто мраморные, ключицы, по которым хотелось провести языком, оставляя мокрые следы и фиолетовые пятна засосов. Стальные глаза смотрели внимательно, изучали. Светлая челка слегка спадала на лоб. Точные линии, выведенные искусным художником. Дьявольски хорош. В кабинете оказалось прохладно, голова тут же перестала пульсировать. Проклятие работало, сука, как швейцарские часы, но Поттер уже пожалел, что пришёл — будет тяжело держать себя в руках. — Как ты узнал, что я здесь? — Кажется, из-за этого проклятия я скоро твои мысли смогу читать даже без легилименции. Почувствовать, что ты стоишь за дверью — раз плюнуть. Забавное наблюдение. Поттер прошёл по кабинету, намеренно отвлекаясь на интерьер. Малфой здесь уже прилично обжился: выкрасил стены в ровный светло-серый, заменил кресла на более современные, повесил на стену абстрактную картину в синих, голубых, белых и чёрных тонах, которая постоянно менялась, словно гипнотизируя смотрящего. Словом, всё здесь пропиталось стильным малфоевским духом. Гарри поравнялся с блондином, остановившись на расстоянии локтя. Драко опустил глаза обратно на пергамент, напуская на себя невероятно занятой вид. — Зачем пришёл? Соскучился? — Да, — признался Поттер, снова зависая на ключицах. На тонкой шее с выступающими мышцами. Ледяной принц и бровью не повёл. — Как ты? Вот теперь он поднял глаза. Кинул пергамент на стол, скрестил руки на груди. — Сам как думаешь? Цербер протянул руку, как бы спрашивая, можно ли получить ответ на вопрос другим способом. Блондин закатил глаза, но всё-таки дал свою. Горячие пальцы скользнули по сухой прохладной ладони, порхнули к запястью, нащупали пульс. Сквозь светлую кожу проступали голубые линии. По венам разлился приятный холодок. Как будто от розетки подпитывался. — Порядок, — сделал вывод Гарри, поднимая глаза и заглядывая в туманный омут, такой же серый, как ноябрьское небо Лондона. — Думал, ты будешь в раздрае. — Если честно, я давно не был так спокоен, — пожал плечами Драко и осторожно вытянул руку. — Тео в безопасности. Мама обрадовалась возможности снова покидать страну. У меня появился нормальный кабинет. Как будто бы всё налаживается. Снова лжёт. Гарри чувствовал это. Но ложь не нервная — никаких красок паники, страха или тревоги. Бездонное спокойствие, как глубокая яма, в которой не видно дна. «Всё налаживается, но мне похуй», — вот что он сказал на самом деле. — Он простит тебя, — это был ответ невысказанным словам. — Ты его не знаешь, — грустно усмехнулся Малфой. — Зато тебя знаю. Сколько раз мы вдрызг ругались в школе? Как сильно я тебя ненавидел? И где я сейчас? На тебя невозможно долго злиться. Он поправится, избавится от этого дерьма и простит. Между ними всё было иначе. Новое ощущение, непривычное. Совсем никакого яда, никакой агрессии. Тягучее, густое равновесие. Гарри потянулся к светлой челке, откидывая волосы со лба. Драко медленно дернул головой, уходя от прикосновения. — Что не так? — тихо спросил Поттер, сокращая расстояние до пары сантиметров. Дыхание обдало губы. — Ты спешишь, — Малфой отодвинулся назад, избегая поцелуя, и упёрся длинными пальцами в грудь. Уверенно надавил, снова увеличивая расстояние. — Спешу? — нахмурился брюнет. — Я проявляю ахуеть какое терпение. — Тогда потерпишь ещё. Гарри изучал мимику, пытаясь угадать подтекст, который вкладывался в слова. И не улавливал. Конечно, он и не ждал, что после сцены у клиники Малфой кинется на шею и признается в вечной любви. Даже больше того: Поттер предполагал, что дело ограничится или скандалом, или — ну максимум, если пиздец как повезёт — одноразовым сексом. Это же Малфой. Ледяной принц. Конечно, он был на эмоциях, когда просил забрать, когда хватался руками за куртку, когда целовал жадно. Но им ведь не по пятнадцать лет, чтобы теперь резко делать вид, будто ничего не было. Отвечай за свои слова и эти поцелуи теперь, че уж. Скажи словами через рот: «Я проебался, отвали». К чему этот спектакль с «подождёшь»? Все эти мысли вертелись у Гарри в голове. Он собрал их в кучу и сформировал в подходящий вопрос: — Что случилось: успокоился и передумал? — Не передумал, — оборвал его Драко. — Просто мне нужно время. Гарри прислушался к ощущениям. Что-то не так. Привычной ледяной стены между ними не было, но не было и того жгучего желания. Может, это очередная игра, и он просто дразнит? — Чего ты боишься? — прозвучало с вызовом. Гарри склонил голову набок, скользя взглядом от волос к подбородку. — Я ничего не боюсь, — резкий и грубый ответ. — Я чувствую всё, что ты чувствуешь. — Тебя послушать, так вся эта история с проклятием тебе только на руку, — Малфой включил знакомый Поттеру режим саркастичного мудака, играющего на публику, которой здесь нет. Не на полную мощность, а так, поиздеваться. — Тебе становится лучше, когда я рядом. Чувствуешь всё, что я чувствую… — Может, ты и прав, — улыбнулся Гарри. — В последнее время кажется, что это не такое уж и проклятие. Ты от вопроса ушёл, кстати. Чего боишься-то? Что потеряешь интерес, если мы переспим? Или что не потеряешь и с тебя снимут титул ледяного принца? — Я не буду отвечать на идиотские вопросы. Уже сказал: мне нужно время. Малфой вывернулся от близости тела напротив, обошёл стол с другой стороны, создавая безопасную преграду. Поднял пергамент и опять сделал вид, что увлечён чтением. Поттер улыбнулся в пол. Не надеялся, что резко станет легко после их поцелуя у клиники, но лёд явно тронулся. Если Малфой хотя бы краем своего эгоистичного сознания действительно хочет не просто одноразового секса, а чего-то более серьёзного, то Гарри готов битое стекло сожрать, лишь бы это свершилось. Если на это нужно время… что ж, это он предоставит. — Я дам тебе время, Драко. — Можешь перестать называть меня по имени, Поттер? — А ты тоже попробуй. Драко. Выделил специально, наблюдая за реакцией. Веселился от души. Может, и правда всё налаживается? — Не дождёшься, — даже головы не поднял. — Жду, когда сам прибежишь. Поттер вышел из кабинета в приподнятом настроении и ощутил себя свободным. Приняв новые правила игры и перестав лгать себе. Осознав, что хочет защитить эту хладнокровную змею. И понимая, что у него есть все шансы получить то, чего ещё никто не получал на этой грёбаной планете. Он давно не чувствовал себя так хорошо.

* * *

Весь оставшийся день прошёл без головной боли. Пусть проклятие и не было снято, оно, по крайней мере, перестало отравлять жизнь. Драко был прав: вся эта история пока что играла Гарри только на руку. После работы они встретились с Роном. Уизли не смог не отметить, что Поттеру командировка пошла на пользу — герой Британии весь светился. — Давно не видел тебя таким, дружище. Что случилось? Неужели склонил на свою сторону парочку вампиров? Гарри поддержал разговор, но без подробностей. Пусть Рон думает, что причина только в этом. В последний раз они виделись на чтении законопроекта, и закончилось всё не очень хорошо, но на днях семейство Уизли написало Поттеру письмо с приглашением на праздник. Все соберутся в Норе, чтобы запускать фейерверки, так что будет повод помириться с Гермионой и подержать на руках малышку Рози. С Роном они поговорили по пути к камину и по-мужски разобрались в ситуации: Уизли не мог идти против жены, но и друга терять не хотел, так что занял нейтральную позицию и призвал Миону самостоятельно разбираться со своими карьерными играми и не втягивать мужа в это. Так что на сегодняшний вечер в Норе объявлялась экехейрия. Гарри был совсем не против — перепалки с лучшей подругой не входили в его планы, настроение слишком шикарное. Когда они с Роном вышли из камина, все уже собрались. Артур, Молли, Гермиона с Рози, Билл, Флёр, Джордж с женой Анджелиной и Фредом младшим. Не было только Чарли, Перси и Джинни — девушка в это время всегда проходила отборочные по квиддичу с командой «Холихедских гарпий», что было даже к лучшему. В последний год отношения между ними стали совсем дерьмовыми. На Гарри обрушился привычный шум этой семьи: гомон голосов, череда объятий, обмен улыбками и похлопываниями по спинам. Стол как всегда ломился от еды, в воздухе смешались запахи запечёной индейки, тыквенного пирога, сливочного пюре и эля. Гермиона присела рядом на корточки, когда они с Рози на пушистом красном ковре играли с заколдованным осьминогом. Фиолетовая игрушка вращалась в воздухе и поднимала вверх щупальца, иногда выпуская мыльные пузыри. Гарри подавал девочке разноцветные кольца, а она кидала их игрушке. Осьминог ловил и исполнял что-то вроде танца каждый раз, когда у ребёнка получалось. Малышка приходила в восторг от процесса. — Слушай, Гарри, — начала миссис Уизли, со слабой улыбкой наблюдая за дочерью, — мы могли бы поговорить о том, что произошло тогда на слушании? — О чём ты хочешь поговорить? — пожал плечами Поттер, не отводя взгляда от крестницы. — Я не хочу, чтобы мы стали врагами, — она заправила прядь вьющихся волос за ухо. — Так не становись ими, Герм, — он протянул Рози очередное колечко и повернулся к подруге. — Давай каждый будет заниматься своим делом. — Так я и занимаюсь! — возмутилась она. — Занимайся, — настойчиво кивнул Гарри, — только не пытайся играть нечестно. Не устраивай чтений, пока я лежу в больнице. Не отправляй нас с Роном на смертельные задания. И не пытайся настроить против меня Министерство. Играй честно. — Мне очень важно отстоять это дело, — Миона опустила глаза. — Но ты прав, всё зашло слишком далеко. Всё это… давило на меня, понимаешь? — она подняла голову и протянула Рози новое колечко. Осьминог продолжать танцевать, пуская пузыри. — Я отошла от дел из-за беременности, а когда вернулась, то слышала разговоры за спиной. Некоторые считают, что я выскочка — подружка Гарри Поттера, которая выбила себе место. Хотела доказать, что это не так. Ещё и ты не давал мне вздохнуть! Влез со своим законопроектом… я была в панике. Я в ней до сих пор, если честно. Вот так вечер откровений. Пару недель назад Поттер бы грубо огрызнулся на попытки вызвать жалость, но что-то сделало его мягче. Или кто-то. — Герм, если ты хочешь, чтобы я отступил, то я не отступлю. Слишком многое поставлено на кон. — Поставлено на кон? — непонимающе спросила подруга. Гарри не стал ничего отвечать — сама догадается, что вампиры не по доброте душевной захотят сотрудничать с Министерством. И она догадалась. Умная девочка, он любил её за это. — Надеюсь, министерское кресло того стоит, Гарри, раз ты даже стал сотрудничать с Пожирателями смерти. — Бывшими Пожирателями смерти, — напрягаясь, поправил Поттер. Неприятно царапнуло. Если бы Миона только знала, что причина совсем не в министерском кресле, а в отравляющем нутро желании отыграться. — Бывших ублюдков не бывает, — фыркнула Гермиона. — Надеюсь, ты не забыл, как они пытали и убивали несовершеннолетних студентов Хогвартса. Наших друзей. Ни в чём не повинных людей. — Это было давно, да и они сами были детьми. Разве у них был выбор? Думаешь, они искренне хотели этого? Д… — имя едва не сорвалось с языка, но он остановился, будто едва не бросил непростительное заклятие, — Малфой уже сполна заплатил за сделанное. Как и Нотт. — Сполна? — Миона повысила тон голоса, но тут же осеклась и постаралась говорить тише, склонившись к другу. Увлечённые перепалкой, они перестали давать Рози колечки — девочка замерла и внимательно смотрела на взрослых большими голубыми глазами. — Он избежал Азкабана благодаря тебе! Ты спас ему жизнь, а теперь вообще взял под крыло. Где здесь расплата? Для тебя совсем стёрлись границы чёрного и белого, Гарри. Она не знала, как именно поплатился слизеринец. Он прошёл через наказание, куда более суровое, чем закон — через саму жизнь. Она растоптала всё, что осталось от прежнего Малфоя, с которым Золотое Трио боролось в школе. Говорить подруге он этого, конечно же, не стал. — Границ никогда и не было, Гермиона. Помолчали. Рози, хныкая, потянула ручки к маме, устав и от игры, и от взрослых разговоров. — Так, что, мы заключим что-то вроде перемирия? — с надеждой спросила подруга, поднимая малышку на руки. — Нет, Миона. Я люблю тебя, но нет. Научись разделять работу и семью, хорошо? Я буду и дальше делать своё дело. А ты делай своё. Только играем по-честному, окей? Она выдержала паузу и кивнула. Гарри притянул её к себе и мягко поцеловал в лоб, потом нагнулся и таким же поцелуем коснулся крестницы. Гермиона улыбнулась, правда, без оттенков счастья. Это была улыбка принятия компромисса. Молли позвала всех к столу, и этот вечер обещал стать одним из лучших за последние… да хер знает сколько месяцев. Дети лепечут, Рон улыбается, даже с Гермионой почти помирились. И, кажется, он нашёл человека, которого тоже хотел бы видеть в кругу близких. Человека, которого хочется защищать. Если бог есть, то в этот вечер он дал Гарри Поттеру передышку. После ужина все высыпали во двор, только Рон пошёл за фейерверками в кладовку. Пока все ждали отца семейства и весело болтали, у Гарри зазвонил телефон. На светящемся голубом экране чернели две буквы: Д. М. Он нарочно не подписал полного имени, чтобы случайно не спалиться. Понимая, что Малфой не стал бы звонить по пустякам, Поттер зашёл в дом, где потише. В гостиной никого не было. Взял трубку. — Что, уже прибежал? Быстро же. — Ты пробыл пару дней в компании слизеринцев и научился сарказму, Поттер? — съязвил в ответ Драко, но в голосе на той стороне не было веселья, зато чувствовалось беспокойство. Гарри стянул с лица дурацкую ухмылку. — Что-то случилось? — Не совсем. Забини был у меня. Мы договорились встретиться у него через полчаса. — Зачем? — Не тупи, Поттер, — разозлился Драко. — Он всё узнал. Хочет нас видеть. Гарри выглянул в окно, чуть отодвинув занавеску и глядя на веселящуюся семью. — Это не может подождать до завтра? — Я начинаю реально думать, что тебе это всё на руку. Алло, Поттер, приём! Нам расскажут, как снять проклятие. Се-го-дня! Как слышно? — Ладно, ладно, я понял! — прорычал Цербер. Если этот змей что-то решил, то переубеждать его — пустая трата времени. — Буду через двадцать минут у Забини. — Откуда ты знаешь, где он живёт? Гарри улыбнулся и отошёл от окна. — Ты спрашиваешь у аврора, знает ли он, где живёт твой бывший? — Ох, блять! — послышался недовольный стон на той стороне. Гарри посмеивался, живо представляя, как Драко закатил глаза и помотал головой. Сбросил. Гриффиндорец решил найти Рона и сказать ему, что отчаливает. Пошёл по коридору, заглянул в кладовку и столкнулся с другом — тот как раз выходил. В руках у него была большущая коробка с фейерверками. Поттер замер. — Гарри? Ты чего тут? Уизли улыбался, но что-то было не так. Интуиция главы ОМП уже уловила сигнал, только до сознания он ещё не дошёл. Поттер замер, оглядывая друга и ожидая, когда информация подгрузится в голову. — Всё нормально, дружище? — Рон заглянул в глаза. Расширенные зрачки. Еле заметные блёстки над верхней губой. Запах сахарной ваты. Этого не может быть. Невозможно. Коробка с фейерверками глухо ударилась об пол, перевернулась на бок и выплюнула содержимое. Гарри пригвоздил Рона к стенке. — Ты чего творишь? — вскрикнул рыжий. — Заткнись, — прошипел Гарри. — Не вздумай орать. В глаза смотри. И скажи мне честно. Что ты делал в этой кладовке? Оба замерли. Уизли опешил, моргая и медленно приходя в себя. — Н… ничего, Гарри. Что с тобой? — слегка заикаясь, сомневался в здравом уме товарища Рон. — Неправильный ответ, — Гарри встряхнул друга так сильно, что тот ударился головой и не на шутку испугался. — Правду! — Гарри… — Правду! — Поттер ударил кулаком о стену в паре сантиметрах от рыжей головы. Осталась вмятина, костяшки засаднило. Рон притих. Они молча глядели друг другу в глаза с минуту. — Не говори Гермионе, — тихо попросил Уизли, понимая, что аврор перед ним всё понял и нет смысла отпираться. — Мерлин, — выдохнул Гарри, отпуская друга, делая шаг назад и запуская руки в волосы. Он прикрыл веки, не в силах бороться с эмоциями. Почему же эта дрянь так разрослась? Почему она повсюду? Как она добралась до Рона? Грёбаный Вико Бенедетти со своими «разработками»! — Как давно? — прорычал Поттер, всё ещё держа глаза закрытыми. — С пещеры, — честно ответил рыжий. — Твою мать, — тихо зашипел Гарри, стекая по стене на пол и впиваясь пальцами в волосы. — Дружище, я в порядке, — Рон опустился рядом на колени, осторожно касаясь плеча друга. — Это временно. Решил расслабиться, тяжёлая неделька выдалась на работе. Неделька? Сегодня только среда! Оправдания. Те же проклятые оправдания, что у Нотта. Одинаковые. — Там, в пещере, всюду была эта пыльца. Один раз попробовал, но вроде ничего. Потягиваю изредка. Так, балуюсь. Всё в норме, правда. Не говори Гермионе, хорошо? Блять. Блять. Блять! Гарри взвыл от отчаяния. Только не это. Только не Рон. Ему это снится, должно быть? Пожалуйста, пусть ему это просто снится! Но нет. Похоже, не снится, потому что блёстки под носом и расширенные зрачки были чересчур реальными. Цербер дёрнулся и схватил Уизли за ворот вязаного свитера, притягивая к себе и рыча в лицо. — У тебя дочь, Рон! Как ты мог? — Всё в порядке. Гарри, я в порядке. Повторяет одни и те же фразы. Утверждает, что всё нормально. Чувствует себя беспечным и не понимает всей серьёзности ситуации. Ничего нового. — Я только что закрыл одного наркомана в реабилитацию. Хочешь составить ему компанию? Рон непонимающе нахмурился, не догадываясь, о ком речь. Поттер бесился: время тикает, сейчас ему придётся оставить друга, и после он сожрёт себя за этого. Метался, как зверь в клетке. Растёр руками уставшие веки, глубоко вдохнул. — Давай сюда. — Что? Сделал вид, что не понял. Всё он понял. — Сюда давай! — сорвался Гарри, толкая Уизли в плечо, и тот, шипя, повиновался. Трясущимися руками полез в карман и вытащил зип-пакет с блестящим содержимым. Протянул. Поттер резко схватил наркотики и поджёг магией в ладони. Пакетик вспыхнул розово-голубым пламенем и осел осадками пыльцы на пол. Рон проследил за процессом расфокусированным взглядом. Гарри стряхнул пепел с кожи. — А теперь сюда слушай. Если я ещё раз увижу — а я увижу, будь уверен, у меня глаз уже на это дерьмо намётан, — за себя не отвечаю. Я расскажу всё Гермионе, заколдую тебя и упеку в рехаб так быстро, что не успеешь бросить «протего». Ясно? — Ясно, — буркнул друг и уставился в пол. На лице играла смесь обиды и злости. — Не вздумай, — Гарри дёрнул его за подбородок, возвращая внимание. — Не вздумай больше прикасаться к этому дерьму. А сейчас натяни на ебало улыбку, возьми коробку и иди к жене. Поцелуй её, скажи, как сильно любишь, и поджигай ебучие фейерверки. Теперь каждый день буду приходить и смотреть тебе в глаза. И упаси Мерлин, если увижу в них то же, что увидел сегодня. Он не хотел оставлять Рона. Но у Рона была семья, которая поддержит сейчас. И был страх, который Цербер поселил в его душе. Нужно было спешить. Гарри аппарировал. Передышка в подарок от бога оказалась недолгой.

* * *

Перед домом Забини Поттер столкнулся с Малфоем — тот специально ждал снаружи. Даже приятно. Попросил остановку на покурить, чтобы отдышаться, переключиться с мыслей о друге, подсевшем на дурь и, если уж совсем честно, задержаться наедине с блондином. Драко ничего не сказал, но всем видом продемонстрировал, как относится к дурной привычке. Гарри нервно затягивался дымом в лёгкие, прокручивая в голове диалог с Роном и всё ещё сжирая себя за то, что ушёл. С другой стороны, разве можно было поступить по-другому? Только запугать, что он и сделал. На тормоза не спустит, будет контролировать. Если понадобится, пойдёт на крайние меры. Поттер курил и наблюдал, как серые облачка вихрем закручиваются вокруг плечей Малфоя. С каждой затяжкой чувствовал приход облегчения. Ноябрьский ветер трепал светлые волосы и полы черного пальто ледяного принца, а сам Гарри стоял в привычной за эти дни кожаной куртке. Кожаная куртка. В ноябрьском Лондоне. Поттер поёжился и вдруг понял, что ему… холодно. Он замер с сигариллой в руке и тупо уставился на асфальт. Как давно Цербер не чувствовал холода даже зимой? Проклятие вечно преследовало жаром в каждой клеточке тела, так что он и забыл это ощущение. Пока они не поднялись наверх и не разобрались, в чём дело, Поттер как будто ловил утекающие секунды. Словно должно было произойти что-то страшное, а он ещё не понимал, что именно. — Драко, можно вопрос? — Ты ведь всё равно задашь. Он улыбнулся. С языка срывалось что-то вроде «Почему рядом с тобой так ахуенно?» или «Почему несколько лет назад я хотел тебя убить, а теперь хочу облизать?». Но озвучил другое. — Почему вы с Забини не встречались в школе? Вы же были близки. Если он так любил, почему ты не дал ему шанс? Он догадывался, каким будет ответ, но всё-таки надеялся на другое. Драко вздохнул. — Потому что Блейз не плохой парень, Поттер. Он плохой человек. Я знал это ещё в школе. Ещё до всей истории с Тео. Его нельзя подпускать близко. — Думал, ты скажешь, что дело в ледяном сердце, — усмехнулся Гарри неожиданному ответу. Однако это было именно то, что хотелось услышать. — Может, оно не такое ледяное, как многие думают. Ты докурил? Пошли уже. Поттер принял это признание за намёк. Может, Драко и правда был не таким мрачным мудаком, как все вокруг (да и сам Гарри) считали? Драко был мягким и уважительным с матерью. Был весёлым и расслабленным с Панси. Его сердце разрывалось за брата. Слишком уж много эмоций для бессердечного робота. Он просто боялся подпускать кого-то к себе, защищался таким образом. Очень редкий человек был способен достучаться до Малфоя, но если кому-то удавалось, вознаграждение превосходило все трудозатраты. Гарри в очередной раз посчитал себя избранным. Мальчик, который топил лёд. Парни поднялись наверх и упёрлись в закрытую дверь. Поттер собирался постучать, но Драко дёрнул его за запястье. — Подожди. Прежде чем мы туда войдём, пообещай кое-что. Гарри посмотрел на слизеринца, стараясь угадать, какая просьба за этим последует. Впрочем, было неважно. Ответ только один: — Что угодно. Драко молча впитывал эту безоговорочную верность. Никак не показывал, что рад, благодарен или удивлён — принимал, как должное. Поттер не ждал ничего взамен — уже понял, что придётся ещё много чего отдать, чтобы дождаться хотя бы проклятой улыбки. И он отдаст. — Когда проклятие будет снято, ты никуда не денешься. Не пропадёшь на дурацком задании, не исчезнешь по-английски и не забудешь, что сказал мне на прошлой неделе. Поттер нахмурился. Разве он мог? Почему вообще Малфой до сих пор в нём не уверен? Это бесило. Он убьёт хоть самого Министра и кинет голову к ногам ледяного принца, если тот попросит. Как ещё доказать? Гарри не стал использовать слова для ответа. Развернул Драко к себе, притянул за плечи и впился губами в губы. Грубо, собственнически. Прикусил нижнюю, скользнул языком по нёбу, запустил правую руку в светлые волосы. Остановился, чувствуя, что если продолжит, то ни к какому Забини уже не пойдёт. Похуй на проклятие. Он бы перенёс их домой, запер двери, посадил светловолосого демона на цепь и никогда не выпускал. Завис в паре сантиметров от лица, вдыхая аромат зелёных яблок, озона и мяты. И выдыхая обещание: — Я даю тебе слово. Драко кивнул. Отстранился, поправил лацканы пальто. Он держал хладнокровную маску, но Поттер слишком хорошо его чувствовал и слишком внимательно смотрел. Зрачки чуть расширены, радужки затуманены, губы влажные. Это был иной Малфой. Такого Гарри раньше не знал, но он ему чертовски нравился. Слизеринец постучал. Забини, одетый в тёмно-бордовый свитер, оттеняющий кожу, открыл почти сразу, как будто ждал под дверью. — Пунктуален, как всегда, Драко, — приветствие кивком. Малфой кивнул в ответ и прошёл в прихожую, снимая пальто и оставаясь в тонком свитере под горло. Значит, Забини можно называть тебя по имени, да? По школе Гарри не было большого дела до Блейза — сын чёрной вдовы, конечно, был мудаком, как и большинство слизеринцев, зато не стал Пожирателем и как будто старался не сильно отсвечивать. Если Панси вечно подначивала Гермиону, а Драко и Тео бесили тупо всех, то Блейз казался холодной молчаливой рыбой. По факультетам ходили слухи про драки, в которые тот постоянно ввязывался, но сам Гарри никогда не видел их своими глазами, так что считал Забини самым адекватным из серебряной четвёрки. По крайней мере, так он думал раньше, пока не узнал, что Блейз пытался убить Тео и трахался с Драко. Вот тогда-то он его возненавидел до зубного скрежета. Удивительно, как всего один факт о человеке может за секунду до неузнаваемости изменить его лицо в твоих глазах. Поттер остановился на пороге, оглядывая незнакомую квартиру. На первый взгляд ничего необычного, но в воздухе витали свежие следы мощной магии и пахло духами. Женскими духами: пачули, амбра, виноград, гардения… Сладкие, тяжёлые, с густым шлейфом. Вряд ли это Блейз балуется. Аврорское чутьё врубило сирену и гигантскую красную лампочку. — Здесь ещё кто-то есть? — это был не столько вопрос, сколько утверждение. Цербер вытащил палочку. — Пришлось привлечь специалиста, — поспешил оправдаться Забини. — Что? — Драко не на шутку разозлился, напирая на однокурсника. — Никто не должен был знать об этом! — Остынь, — Блейз поднял ладони, показывая, что безоружен. Он говорил аккуратно, будто не с бывшим любовником, а с кем-то безумно опасным. С кем-то вроде Пожирателя смерти. Гарри отчётливо прочитал в карих глазах страх и подчинение. Так вот какие у этих двоих были отношения. — Я бы не справился сам. Она поможет. И никому не скажет. — Она? — уточнил Поттер. — Давайте вы просто успокоитесь и выслушаете? Парни переглянулись и всё-таки прошли глубже в квартиру. Всюду полумрак, только над барной стойкой рассеивали мягкий золотой свет две лампочки и из огромного окна в гостиной проникал свет многочисленных лондонских огней. На фоне ночного города спиной к ним стоял силуэт, и Поттеру понадобилась всего секунда, чтобы узнать, кто это. Стройная женщина с острыми запястьями. Тёмные локоны, перекинутые на одну сторону. Тёмно-красное платье ниже колена, облегающее фигуру. Идеальная осанка. Она повернулась мягко и грациозно, как кошка. Поттер направил палочку на дорсетскую ведьму. — Ты, — прорычал Цербер, краем глаза контролируя, чтобы Малфой оставался чуть позади. — Рада снова встретиться, мистер Поттер, — густой томный голос расплылся по комнате, — в более приятной обстановке. Она едва улыбалась. Это острое лицо с алыми губами он мечтал разыскать после их встречи в пещере. Женщина, которая взяла разработки Вико Бенедетти и превратила в фабрику по убийству волшебников. — Не могу сказать того же. В прошлый раз вы пытались меня убить, — с оскалом дёрнул головой Гарри, всё ещё держа палочку поднятой. — Не вас, — ведьма подняла одну руку и махнула тонкими пальцами с тёмными длинными ногтями. — Я хотела поговорить, спокойно обсудить дела, пока ваша подчиненная не влезла между нами. Тогда пришлось защищать себя и свой бизнес. Но гарантирую, что сегодня мы всё-таки сможем поговорить мирно, и вы получите ответы на все свои вопросы. Даю слово, это стоит того. Если, конечно, вы опустите палочку. Кстати, квартира зачарована: любое выпущенное заклинание отрикошетит обратно в вас. Слова текли медленно и тихо, как будто мёд проливался из банки. Усыпляюще. — Давай её выслушаем, — предложил Драко по правую руку от Поттера. Кажется, он совсем не боялся, и Гарри поспешил пояснить, кто стоит перед ними. — Это дорсетская ведьма. Глава дорсетского культа. Это она пыталась убить меня в пещере. Всех нас. Это её защиту ты ломал. — Я понял, спасибо. Опусти палочку. — Ты спятил? Что если она блефует? — Поттер повернул голову, на несколько секунд выпуская ведьму из прямого внимания. — Я целый год жил в одном доме с самым опасным магом столетия и его добрыми друзьями — какую-то вшивую ведьму как-нибудь выслушаю, если у неё есть полезная информация. А если нет, так пусть катится к чёрту. Опусти палочку. Поттер слегка вздёрнул брови. Ему стало стрёмно. Не потому что он боялся ведьму — ещё чего. А потому что если он переживал за Драко, то сам Драко за себя нихера не переживал. Он был спокоен и холоден, как обычно, ни намёка на тревогу или волнение. На мгновение Поттер увидел перед собой Пожирателя смерти, который с такими ведьмами и колдунами сидел за одним столом вечерами и обсуждал, кто сколько грязнокровок сегодня казнил. Каждый раз сталкиваясь с новой гранью ледяного принца, о которой раньше не знал, национальный герой корил себя за то, что недооценивал Малфоя все эти годы. Может, на первых курсах он и был трусливым мальчишкой, прятавшимся за отцовскую мантию, но всё давным-давно изменилось. Курсе на пятом, наверное — тогда же, когда Гарри понял, что его одержимость ледяным принцем обретает маниакальные черты. Гарри медленно опустил палочку, следуя за внутренней уверенностью Драко и наблюдая за реакцией ведьмы. — Я мечтала познакомиться с вами, мистер Малфой, — с восхищением протянула женщина. — Не могу сказать того же, потому что в душе не ебу, кто вы и чего хотите, — пожал плечами блондин. — Воспитанные волшебницы сначала представляются. Она коротко засмеялась, обнажая белые зубы. Взгляд заискрился. Гарри не мог не отметить, что Драко ей понравился, как нравился всем мрачным ублюдкам — от вшивых вампиров до Тома Реддла. Жаль, что нельзя было сказать того же о «другой стороне» — его друзьях, преподавателях, сотрудников Министерства. Для них Малфой был и остаётся предметом презрения. — Меня зовут Кристин Коул. Как верно отметил мистер Поттер, я мать дорсетского культа, о котором вы наверняка наслышаны из газет. Это мою защиту вы взломали в пещере. И, клянусь, я ещё сделаю вам очень щедрое предложение за подробный рассказ о том, как, горгулья раздери, вы это сделали. Потому что маги культа уверяли меня, что это абсолютно — абсолютно — невозможно. На последних словах Кристин покосилась на Блейза. Тот подошёл к ней и вытянулся струной, как телохранитель или солдат на службе. По выправке и очевидной иерархии между ними стало понятно, что Забини работает на ведьму, причём уже давно. — Что ж, вас наебали — нет ничего невозможного, — снова пожал плечами Малфой. Он выглядел скучающим. — Предложения меня не интересуют, график плотный. Мы здесь по другому вопросу. — О, да, — она кивнула, мягко опустилась в кресло и махнула рукой на диван. — Присядьте, разговор будет долгим. — Нет, спасибо, — ядовито улыбнулся Драко и скрестил руки на груди, всем видом выказывая неуважение к ведьме. Поттер покачал головой, но не смог сдержать лёгкой ухмылки. Драко в очередной раз испытывал терпение противника. — Как знаете. Просто то, что вы сегодня услышите, может шокировать. Я хотела поговорить с вами об этом ещё тогда, в пещере, мистер Поттер. У нас с мистером Забини есть для вас информация, весьма и весьма ценная. Она состоит из двух частей. Первую часть, которая касается связывающего вас проклятия, мы отдадим вам бесплатно, из уважения и демонстрации чистоты наших намерений. — А за вторую часть что-то попросите, угадал? — фыркнул Гарри. — Угадали, — она кивнула. — Блейз. Забини мгновенно повиновался неозвученному приказу, отошёл в соседнюю комнату и вернулся с большой шкатулкой, обтянутой шоколадным бархатом. Поставил её на кофейный столик перед креслом, в котором сидела ведьма, и открыл. — Вы знаете, что это такое? На мягкой подушке лежал прозрачный хрустальный шар. Он светился, внутри расплывалась дымка. Конечно, Поттер знал, что это такое. Пожалуй, лучше, чем кто-либо в этой комнате. — Пророчество,— выдохнул он. — Верно. Это пророчество о вас. Совсем свежее. Видите ли, на меня работает много магов, весьма сильных, среди них есть и одарённые прорицатели. Несколько месяцев назад один из них принёс мне это и дословно передал смысл. Если честно, я была шокирована, а меня сложно удивить. Больше никто не в курсе, не переживайте. Пока что не видел. И я подарю вам его в обмен на услугу. Пока могу лишь сказать, что его содержание очень важно для вас. Даже больше того — оно очень важно для всей магической Британии. Полное непонимание. Тёмный Лорд канул в лету. Гарри выполнил свою часть прежнего пророчества. Он, блять, даже умер за это! Теперь что? Ещё одно? — И я должен поверить вам на слово, что там не пустышка? Прозвучало агрессивно. Поттера бесила ситуация в целом — он не доверял ни ведьме, ни её собачонке. Даже если Забини спас его от смертельного проклятья (наложенного его же боссом, как выяснилось), дилер был ненадёжным соратником. Даже Драко сказал, что ему нельзя доверять. На мгновение Гарри подумал, что всё могло быть спланировано, но тут же отогнал эту мысль — Малфою было ни к чему убивать собственного должника. Разве что он хотел, чтобы тот оказался должен ещё больше? Да и держался с ведьмой слизеринец на удивление уверенно… Нет, схема получалась слишком сложной. Плюс, с вампирами он вёл себя так же — быть мудаком просто в его природе. Голова шла кругом: слишком много предположений, слишком мало времени на раздумья. — Боюсь, у вас нет выбора. Вы либо верите нам, либо нет. Давайте так. Мы расскажем вам о проклятии, вы ведь за этим пришли, верно? Получите всю информацию, а потом сами решите, хотите ли слушать дальше. Пророчество содержит важные дополнения к нашему рассказу, без них картина не будет полной. Решение останется за вами. Но скажу сразу: я продавец. Если вы не купите у меня это пророчество, я продам его тем, кому нужнее. Уверена, в Министерстве будут очень рады заполучить данный экземпляр. И, поверьте: то, что внутри, им очень не понравится. — Что вы хотите взамен? — Давайте чуть позже поговорим о цене. Вы не поймёте ценности предмета торгов, пока не услышите первую часть. Гарри и Драко переглянулись. Они понимали друг друга без слов: недоверие к ведьме, к Блейзу, к сложившимся обстоятельствам. Чувство, что они в ловушке, из которой нет очевидного выхода. Однако они решили принять правила игры и всё-таки выслушать ведьму. Ведь в одном Кристин точно была права: за этим они и пришли. — Постарайтесь сделать так, чтобы мы не зря потратили время на этот визит, — грубо бросил Гарри. Это означало согласие. — Блейз, пожалуйста, — кивнула ведьма. Для аврорского глаза было очевидно, что между этими двумя существовала достаточно прочная связь. Забини несколько побаивался Коул, но в целом женщина ему доверяла. Чтобы добиться такого уважения у тёмной волшебницы, тем более главы культа, нужно было серьёзно постараться. Очевидно, Забини трудился не просто дилером и специалистом по проклятиям — не проходная пешка, а ценный кадр. Гарри уже решил, что приставит к этой квартире пару мракоборцев. Блейз стоял слева от кресла, в котором сидела ведьма. Он начал издалека, медленно раскачивая лодку в море их терпения. — Сначала я занимался вашей ситуацией сам, потому что Драко попросил, но вскоре понял, что бьюсь головой о стену — всё было бесполезно. Ни одного упоминания в книгах, ни одного подобного случая на практике. Тогда я обратился к мисс Коул. Правильное решение, потому что она сразу дала вектор, куда двигаться. И всё же, хоть мы и понимали теперь, что ищем, никогда ни с чем подобным не сталкивались. Очень сильное проклятие, связывающее двоих, ещё и неизвестно, откуда взявшееся. Волшебник, наложивший его, обладает весьма мощным магическим ядром. Уникальный случай. Гарри не понимал, куда ведёт их Блейз. Или понимал, но интуиция снова работала быстрее, чем мозг, и пока в нём только возрастала тревога. Ответ находился где-то на поверхности, но не всплывал. — Немного сути моей работы, если вы не против, чтобы лучше понимать действие дряни, которая на вас висит. Обычно проклятие накладывается волшебником на конкретного человека. Напрямую или через какой-то предмет. Сама суть проклятий в том, что проклинающий должен искренне хотеть причинить зло. Если вспомните уроки по защите от Тёмных искусств в Хогвартсе, то на ум сразу придут непростительные. Чтобы наложить Аваду, нужно хотеть смерти. Чтобы наложить Круцио, нужно хотеть причинить боль. И так далее, и так далее. Проклятие — это намерение. Осознанное причинение зла. Из ненависти, зависти, обиды… Бывает и такое, что волшебник ненавидит не кого-то другого, а самого себя. В таких случаях также присутствует твёрдое намерение, но неосознанное. Вряд ли ведь кто-то сам на себя захочет кинуть Круцио, верно? Волшебник может злиться на себя, винить себя за какой-то поступок или просто так долго копить гнев, что тот не находит выхода и набрасывается на хозяина. Причины разные. Но так или иначе, что в голове, то находит отражение и в проклятии. Он проклинает сам себя. Наказывает. И это наказание приходит моментально. В совершенно разных, очень неожиданных формах. На профессиональном языке это называется самопорча. Что он имеет в виду? — Самопорча очень легко проникает в магическое ядро, ведь ей не нужно пробивать никаких защит. Она воспринимается магией, как часть самой себя, неотъемлемый элемент организма. Поэтому именно самопорча считается одним из самых опасных видов проклятий. Её практически невозможно снять, даже обнаружить сложно, ведь она мимикрирует под собственную магию. Вот почему проклятию на вас нужны были особенные условия и сильный артефакт для обнаружения. Оно так крепко слилось с магией, что даже я не увидел. Как паразит, прикрепившийся к жертве. Гарри смотрел перед собой, не в силах поверить. Как это было возможно? Под черепной коробкой противно застучали молоточки. Нет. Этого не может быть. Нет! — Ты хочешь сказать, что мы прокляли сами себя? — нахмурился Драко. — Не совсем. В вашем случае произошёл исключительный феномен. Подытожим: волшебник неосознанно наложил на себя самопорчу, у него было сильнейшее намерение и желание причинить себе вред, и он это не контролировал. С этим разобрались. Но почему вас двое? Потому что произошла уникальная, удивительная, невозможная случайность. Или не случайность, но тогда я буду удивлён вдвойне, потому что чтобы сотворить такое осознанно, нужно быть конченым психом. Только последняя безумная мразь могла бы решиться на такое. Даже сам Тёмный Лорд вряд ли отважился бы. Когда волшебник проклял себя, магия вырвалась наружу от всплеска эмоций, и поспешила наказать. Помните: «Что в голове, то отражается и в проклятии»? Наказание. Но не только не для него одного. О нет. Он одновременно привязал к себе второго. Того, кого считал… не знаю, может, виновным в своих бедах? Или просто ненавидел настолько и желал зла так сильно, что магия выполнила это желание? Или, наоборот, хотел привязать к себе любым способом? Понятия не имею. Но, как по мне, это полный пиздец. Стоп. Стоп! Этого. Просто. Не может. Быть. — Нужно обладать невероятным, безумным, омерзительным намерением причинить зло не только себе, но и другому. Мол, страдать должен не я один. — Я не понимаю… — прошептал Драко. — Всё ты понимаешь. Это Поттер. Поттер проклял себя. И тебя, Драко. Комната поплыла, когда Забини произнёс это вслух. Стало душно. В голове эхом отзывались слова ведьмы, брошенные в пещере. « — Главный секрет в том, что я не держу их насильно. Мои змеи вольны уйти, когда хотят. — Я тоже не держу Джеймса насильно. — А что насчёт людей, мистер Поттер?» Неужели она знала об этом уже тогда? Неужели пророчество, стоявшее на кофейном столике в бархатной шкатулке, рассказало обо всём ведьме ещё до того, как они сами вообще поняли, что это не болезнь, а проклятие? Что там внутри? Гарри пялился в пустоту и отказывался верить. Отрицал всё, что сказал Блейз. Это было невозможно. Невозможно! Абсурд. Чушь собачья. — Это бред. Я не делал этого! — фыркнул Поттер, скрещивая руки на груди. Вспышку проигнорировали. — Почему ты решил, что это именно Поттер? Вроде я тут главная мразь по всеобщему мнению, — в голосе Драко слышалось сомнение, но таким уж он был — рассматривал все варианты. — Все знают, что магия Поттера нестабильна. Даже если он не планировал этого осознанно, магия сделала всё за него, просто почувствовать намерение. Ядро вышло из-под контроля и поразило сразу два объекта его сильнейшей, одновременной ненависти. — Хватит говорить так, будто я сделал это нарочно. Будто я вообще это сделал! — повысил голос гриффиндорец. — Я не проклинал ни себя, ни Малфоя. Это ваши догадки. — Когда Тёмный Лорд убил вашу мать, произошло то же самое, — вклинилась ведьма, поясняя. — Абсурдная случайность. Неосознанно созданный крестраж. То же самое произошло и с вами. Только природа магии немного… иная. — Это бред, — стоял на своём Гарри. — Заткнись, — хладнокровно отрезал Малфой. — Что ещё? — Ты сказал, что проклятие слабеет, когда вы рядом, — продолжил Забини. — Уверен, что так и было задумано. Намерение, помнишь? Оно было создано таким изначально. Проклятие, направленное на двоих — это магическая привязка. С таким я часто сталкиваюсь, даже сам делал. Просто обычно никто не накладывает это дерьмо на себя. Привязка, скрещенная с самопорчей — вот что это. И только когда вы рядом, она удивительным образом превращается во благо. Какая ирония. — Чушь собачья! Этого не может быть! — повторял Цербер, срываясь на крик. — Заткнись, — снова холодно бросил Малфой и обратился к Забини. — Ты можешь это снять? — Боюсь, что нет. Самопорча — самый сложный вид проклятий. Его может снять только тот, кто сам себя проклял, а это глубокая работа над собой, над своим эго. Нужно понять первопричину и потом долго-долго снимать один накат за другим. Но поскольку Поттер в душе не ебёт, судя по его лицу, как и почему он это сделал, то и снять у него не получится. Впрочем, попробовать можно, чем чёрт не шутит. — Я оторву тебе голову. — Я тут не при чём, не казни гонца. Просто нашёл ответы на вопросы, которые вы мне задали. — Есть артефакты. Универсально снимающие проклятия, они должны сработать, — предположил Малфой. — Есть, — кивнул Блейз. — Но в этом конкретном случае они могут быть опасны. Артефакт снимает проклятие за раз с одного волшебника. С привязками всё сложнее — они работают сразу на двоих, и они совершенно непредсказуемы. Я видел, что происходит со связанными, когда нить обрывается. На самом деле, я за этим накладывал привязки — за дерьмовыми последствиями для каждого из пары. Затухание магического ядра, иногда даже смерть. А ещё я убивал одного из связанных. Как думаешь, что происходило с другим? — Если один из нас умрёт, умрёт и второй, — закончил Драко, слегка покачиваясь. — И если снять проклятие внешними способами, может произойти то же самое, — дополнил Блейз. — Природа того, с чем мы столкнулись, уникальна, — покачала головой ведьма. — Мы не обнаружили случаев, которые бы сочетали в себе самопорчу и привязку. По отдельности — да. Но вместе — впервые. Ни один волшебник по своей воле на связывал себя с другим во вред себе же. Поэтому единственный безопасный способ — это чтобы вы, мистер Поттер, сняли проклятие сами. Но для этого вам придётся разобраться с собой. На это могут уйти годы. — Это бред! — взорвался Поттер. — Когда это произошло? Я бы, блять, заметил, если бы себя проклял. — Самопорча не появляется в один момент — это процесс долгого саморазрушения эго, — терпеливо отвечал на все вопросы Блейз. — Когда появляется сильный триггер — травмирующее событие, например — она бьёт в цель. Как пуля в давно заряженном стволе, если простишь мне маггловскую метафору. Смерть вполне может стать таким триггером. — Я чувствовал симптомы проклятия ещё до смерти Поттера, — задумчиво протянул Малфой. — Значит, триггером было что-то другое, — пожал плечами Забини, — это не самое главное. — Я не верю вам. Вы придумали эту красивую легенду, чтобы манипулировать нами, — Поттеру хотелось смеяться от абсурдности происходящего. Он повернулся к Малфою. — Неужели ты повёлся на это? — Что в пророчестве? — прервал его Драко, хмуро глядя на шар и продолжая игнорировать национального героя. — Ответы, — Кристин пожала плечами. — Оно содержит в себе подсказку об этом инциденте. Если честно, без пророчества мы бы и сами не поняли, в чём дело. Это оно подсказало нам. Однако там есть и кое-что другое. Как я уже сказала, очень важная информация для всей магической Британии. В том числе, для Министерства Магии. И на вашем месте к этому моменту я бы уже осознала ценность предлагаемого товара. Если вы не верите нам, мистер Поттер, то по крайней мере знаете, что пророчества не врут. Посмотрите и убедитесь сами. — Что вы хотите взамен? Малфой продолжал хладнокровно задавать вопросы. Он никак себя не выдавал, но Гарри чувствовал кипящий шар под рёбрами. Или это от его собственных нервов снова становится жарко? Ведьма дождалась, пока начнётся интересная для неё часть, и поспешила пояснить. — Вы будете работать на меня. Вы оба. Дадите непреложный обет и вступите в мои ряды. Впрочем, достаточно будет обета от одного из вас, вы всё равно связаны. — Вы спятили, если решили, что я буду работать на вас. Никогда! — Заткнись, Поттер! Между ними бушевали огонь и лёд. Голову сдавливало обручем, злость застилала глаза. Пока Гарри продолжал распаляться, грозясь разорвать всех в этой комнате, Драко пытался остудить его. — Это всё твоих рук дело. Блять, а я ведь как в воду глядел! Всё это тебе на руку, — тут и Малфой не выдержал, срываясь на крик. — Если даже это правда, то я не знал! Ты не слышал? Это случайность! — Неужели? — Малфой саркастично искривил губы. На лице застыло омерзение. Совсем как в школе. — А ты слышал, что было сказано про намеренное причинение зла? — он повернулся к ведьме. — Я в деле. Только вы ещё пожалеете, что со мной связались. — О, я в этом уверена, мистер Малфой! — Кристин покачала головой. — Как пожалели все, кто с вами сотрудничал. Северус Снейп, Альбус Дамблдор, Лорд Волан-де-Морт, Вико Бенедетти и даже ваш собственный отец. Извините, но я предпочту заключить сделку с мистером Поттером. — Вы ещё будете выбирать? — железная броня принца рассыпалась. — У кого товар, тот заказывает музыку. — Я не буду связывать себя непреложным обетом с какой-то ведьмой! — прокричал Цербер, резким движением поднимая палочку и направляя на ведьму. И тут же замолк. Потому что ледяным кубиком на щеке почувствовал взгляд Драко. Гарри повернул голову и замер. Ледяной принц так смотрел, будто готов был навесить ответное проклятие здесь и сейчас. Будто ненавидел его всей душой и стремился разорвать на атомы. Внутри что-то оборвалось. Гарри не чувствовал себя виноватым и ещё не до конца понимал смысла сказанных здесь слов, но в одном уверился: Драко сделает его жизнь поистине невыносимой. — Что если они врут? Это всё манипуляция, — ещё раз попытался вразумить его Гарри. — Посмотрите пророчество. Оно не лжёт, — спокойно напомнила ведьма. Они сверлили друг друга взглядами с минуту. Пока Поттер не сдался. Плечи опустились, вся уверенность и злость растворились в стальных глазах, полных презрения. — Правда думаешь, что я сделал это специально? — тихий вопрос, будто они только вдвоём в комнате. — А есть разница, специально ли ты меня проклял? — Ауч, — картинно зашипел Блейз. — Он умеет бить по больным местам, да, Поттер? — Завали ебало, Забини! — огрызнулся Гарри. — Поттер! Я хочу узнать, что в грёбаном шаре, — с нажимом произнёс Драко, возвращая внимание на себя. Он давил на него. Порабощал его. И это сработало. Гарри вздохнул, закрыл на секунду глаза. Потом отвернулся и протянул ведьме ладонь, не веря, что делает это. Будто Малфой взял его под Империо, и нет сил сопротивляться словам. — Я согласен. Она встала и довольно улыбнулась. — Вы не пожалеете. То, что вы там увидите, стоит того. Они пожали руки. Забини достал палочку и зачитал клятвы. — Клянёшься ли ты, Гарри Поттер, служить Кристин Коул? — Клянусь. Огненная нить обвилась вокруг запястий, принимая клятву. — Клянёшься ли ты выполнять приказы Кристин Коул, не задавая вопросов и довольствуясь лишь той информацией, которую тебе предоставят? — Клянусь, — он скривился и сжал челюсти. Ещё одна нить обвивает запястья. — Клянёшься ли ты не предпринимать попыток убить её? Секундная заминка. — Клянусь. Блейз подтвердил непреложный обет. Три нити сплели руки и растворились, сияние пропало. Теперь Гарри работал на ту, с кем сам же боролся последние годы на службе. — Вы не пожалеете, молодые люди, — ведьма выглядела довольной кошкой, наевшейся молока. — А теперь плата. Гарри растёр запястье и оглядел руку. Никаких визуальных следов того, что он только что заключил сделку на жизнь. Ради того, чтобы узнать пророчество, которое могло оказаться пустышкой. Просто потому что так захотел Малфой. Глупое решение. Совершенно безголовое. Поступил бы он так снова, если бы был в чуть более ясном рассудке? Безусловно. Ведьма придвинула шар в коробке ближе к парням и кивнула. — Вы оба можете коснуться. Драко и Гарри переглянулись. Выдохнули. Одновременно коснулись тёплого шара пальцами. В темноте перед внутренним взором раздался незнакомый голос прорицателя. Он возродится, как Феникс из пепла. Восстанет из мёртвых и вернётся в мир живых, чтобы осознать своё могущество. Он станет агнцем, который воспарит, как святой. Лик его обратится главным светилом на алтаре тех, кто уверовал когда-то в его победу. И стар, и млад будет подносить ему дань даров сердца своего. И он пожрет подношения. Он будет ненавидеть себя за содеянное. Обрушит на себя самого гнев свой. Подобно дракону, обитающему в тёмной пещере собственного проклятия, он будет брать от своей паствы всё, что пожелает. Деньги. Славу. Любовь. Но не сможет насытиться. Лишь одно настоящее желание будет двигать его естеством. Желание обладать одним-единственным трофеем. Найдя, он будет защищать его, подобно Церберу, охраняющему врата в Ад. Он сотрёт границы, разрушит устоявшиеся правила и заберётся на вершину. Он будет управлять страной, создавшей его, а затем позарится и на весь волшебный мир, поджигая города. Никто не сможет противостоять ему. Никто не сможет остановить его. Лишь один окажется способным усмирить огонь, что пылает в жилах дракона. Тот, кого он сам привязал к себе. Тот, чьё слово обладает силой покрывать льдом бушующее пламя. Голос пропал так же внезапно, как появился. Тишина накрыла комнату, давая им осмыслить услышанное. Поттеру становилось жарче с каждой секундой. Что-то приближалось — оглушительная волна цунами вот-вот накроет и проглотит его. Кристин первой нарушила долгое молчание. — Когда мой прорицатель пришёл с пророчеством, я сразу поняла, что оно о вас, мистер Поттер. Тот, кто умер и воскрес. Возродился, как феникс из пепла. Цербер. Так ведь вас называют? Но я не могла понять, кто упоминается как «Тот, чьё слово обладает силой покрывать льдом бушующее пламя». И многих других вещей, о которых там говорится. Я переслушивала пророчество из воспоминаний прорицателя раз за разом, но не находила ответа. Вот почему хотела предложить вам сделку ещё там, в пещере — надеялась, что вы удовлетворите любопытство. Не вышло. Я продолжала гадать, пока Блейз, отчаявшись в своих поисках, не обратился ко мне за помощью и не поведал о проклятии, порабощающем его друга. Тут все нити связались в цельную картину. Гарри сходил с ума. Он ничерта не понимал. Или просто отказывался понимать. Всё тело сопротивлялось. Непередаваемо мерзкое ощущение сдавило внутренности, огонь затопил вены. Волна цунами поднялась над головой. Он знал это чувство. — Мне нужно в ванную, — борясь с удушьем бросил Гарри, пулей вылетая из комнаты. — Справа по коридору, — кинул в спину Забини. Поттер захлопнул за собой дверь, и в туалете его вырвало. Приступ накатывал за приступом. Показалось, что он едва не выблевал все внутренности, потому что на последнем позыве тошнило уже только горькой желчью. Он задыхался, ловил ртом воздух, как рыба, не мог нормально вздохнуть от жара и давления в лёгких. Упал на пол, хватаясь за стену, но промахиваясь. В глазах темно. Дышать невозможно. Горячий пот стекал по лбу и щипал глаза. Паника накрыла, как одеяло, приветствуя в своих объятиях. Как давно она его не посещала. Казалось, что он смотрит на себя со стороны. Видел разбитого парня, прижавшегося лбом к холодному ободку унитаза. Сердце билось, как бешеное, грозясь вот-вот взорваться. Он был уверен, что сейчас умрёт. Страх сжирал. Завладел им, как демон, вцепился когтями в грудь и не отпускал. Поттера било в ознобе. И он вдруг понял, что не знал, чего боится больше: умереть от разрыва сердца сам или утянуть за собой Драко, связанного нитью проклятия. Только эта последняя, безумная мысль, ворвалась отрезвляющим ледяным шаром в сознание. Он не может сейчас сдохнуть. Не может, потому что Малфой должен жить. Дышать. Просто глубоко дышать. Давай, не в первый же раз. Вдох. Выдох. Вдох. Выдох. Вдох. Выдох. Сердцебиение стало тише, дыхание замедлилось. Он жалел, что в кармане не было зелья от доктора Боунса, так здорово помогавшего с приступами панических атак последние годы. Он вообще перестал его принимать в последние пару недель. Его тело всегда было сильнейшим оружием, но психика играла на другой стороне поля. Расшатанная картинами смертей и пыток, избитая нападками Волан-де-Морта, пережившая сотни травм на войне и на службе, она отыгрывалась на нём при каждой удобной возможности. Снова хотелось напиться и закурить — это всегда помогало забыться. Но разве теперь он сможет хоть на секунду не думать о том, что услышал? «Он будет управлять страной, создавшей его, а затем позарится и на весь волшебный мир, поджигая города». Вдох. Выдох. Всё ещё дрожа всем телом и опираясь на кафель, он поднялся. Вдох. Выдох. Паника отступала, хотя пророчество всё ещё эхом пульсировало в сознании. Гарри перебрался к раковине, открыл холодную воду и умылся. Лицо горело. Умылся ещё раз. Не помогало. Тогда он засунул голову в раковину и макушку под струю. Простоял так с минуту. Немного отпустило. Это не могло быть правдой. И всё-таки было. Пророчества не лгали, их невозможно подделать. Он верил. Понимал. И всё равно отрицал. Гарри выпрямился и посмотрел в зеркало. Расплывчатое отражение смотрело на него покрасневшими глазами, отчего радужки особенно ярко выделялись зелёным. Растрёпанные мокрые волосы. Безумное выражение отчаяния на лице. Огляделся в поисках очков и заметил блеск стёкол на полу. Медленно опустился, поднял их и вернул себе четкость зрения. Открыл шкафик за зеркалом, надеясь найти там успокоительное, и не прогадал — Блейз собрал приличную аптечку. Перебрал дрожащими пальцами баночки с зельями и мазями, нашёл там флакон с этикеткой «умиротворяющий бальзам». Знакомая субстанция. Помолился, что у Забини в загажнике только то, что сварено правильно. Задержал дыхание, выпил залпом, скривился от горечи. Отпустило моментально. Сознание прояснилось, голова перестала взрываться фейерверками. Он отдышался, откидывая пустой флакон в мусорное ведро. Нужно было подумать. Осмыслить сказанное в пророчестве, переварить информацию. Действительно ли он проклял себя? Действительно ли привязал к себе Драко? Мерлин, да как? В голове не укладывалось. Он постарается разобраться. Они обязательно справятся со всем этим дерьмом. Тут взгляд зацепился за маленькую блестящую вещь, лежавшую на верхней полке за мазями. Следуя аврорскому инстинкту, потянулся к предмету. В руку лёг холодный металлический корпус. Коллекционная зиппо с гравировкой змеи. Зажигалка Тео. Мысли понеслись галопом в теперь уже ясном, благодаря зелью, сознании. Гарри щёлкнул механизмом, глядя на маленькое танцующее пламя. Они обязательно выпутаются из этого адского клубка. Щёлкнул крышкой. Высушил волосы заклинанием, спрятал зажигалку в карман и вышел из ванной. — Долго ты в себя приходил, — довольно ухмыльнулся Забини. Малфой сидел в кресле, потирая переносицу пальцами. — Мы уходим, — бросил Поттер. — Я свяжусь с вами позже, — кивнула ведьма, даже не пытаясь их остановить и как-то странно косясь на Драко. Кажется, что-то произошло, пока его самого вырубила паничка. Сейчас это было неважно. Малфой молча встал, призвал шкатулку с хрустальным шаром, и парни вышли на улицу. Долгожданный свежий воздух показался живительной микстурой похлеще умиротворяющего бальзама. Вдох. Выдох. Сознание немного плывёт, словно засыпая, но зато больше не играет с ним в безумную игру «кто кого». — Не могу в это поверить, — после стального спокойствия было непривычно слышать голос Малфоя срывающимся. Поттер хотел согласиться и сказать, что это полный бред, но когда Драко продолжил, у Гарри брови полезли на лоб. — Так и знал, что здесь что-то не так. Ты слишком сильно напоминаешь… Его. Цербер завис на пару секунд посреди тротуара, непонимающе глядя на ледяного принца и не зная, что ответить. Если бы не действие бальзама в крови, наорал бы, но реакции под лекарством стали смазанными и тяжёлыми. — Ты сейчас прикалываешься? Даже если это правда, я не знал. Зачем мне это делать? Сказано сквозь зубы. Медленно, опустошённо. — Зачем? Это ты скажи мне, зачем! Зачем тебе на самом деле должность Министра, Поттер? Ты ведь не остановишься на ней, верно? — Драко грубо толкнул бархатную шкатулку с пророчеством ему в руки, Гарри машинально удержал предмет. — Ты не хочешь просто помогать страждущим и защищать нашу великую страну, не так ли? Ты метишь выше. И выше. И выше! — Стоп, — он чуть прикрыл глаза. Подсознание кричало «мы его теряем». Но Малфой не собирался останавливаться, ему сорвало тормоза. Как будто там, наверху, он держал лицо из последних сил, а теперь мог быть самим собой и как следует оторваться на Поттере. Он отпустил шкатулку и сделал два шага назад. — Я идиот, что доверился тебе. Ты такой же, как Он. Жаждущий власти. Отравленный. Привязывающий к себе людей против их воли. Может, и тёмную метку на меня поставишь? Драко говорил твёрдо и быстро, источая токсичный, разъедающий кости яд. Над светлой головой пошёл снег. Поттер завис на белых хлопьях, не зная, что сказать. Пророчество не лжёт. Он не скрывал, что должность — это всего лишь строчка в резюме. Ему не нужна была блестящая карьера в Министерстве, дело было совсем не в ней. Малфой знал это с самого начала, разве нет? Чему он так удивлялся? Надеялся на обратное? Почему? Поттер чувствовал, как сильно устал. У него не было энергии на оправдания. Не было сил что-либо отстаивать. Единственное, что сейчас волновало — это снег над их головами, который не сулил ничего хорошего. Красная лампочка всё ещё мигала: «мы его теряем». — Притормози. Ты ведь сам просил, чтобы я не отворачивался и не исчезал, что бы там ни было… — О да, просил. Только я сам не обещал того же. Слизеринец поджал губы и дёрнул головой. Гарри читал презрение, ненависть, боль, злость, обиду… слишком много всего. — Ты причина всего этого. Ты проклял… меня. Он чуть не сказал «нас», но в последний момент исправился. Я проклял нас. Кто в здравом уме вообще мог это переварить? Малфой смотрел на него, как будто что-то понимая, ловя в сознании маниакальную идею и собираясь последовать за ней. Поттер знал этот взгляд. За последние недели он изучил его слишком хорошо — проклятый демон что-то задумал. Гарри успел только моргнуть и пожалеть об ослабленной реакции. Вспышка. Драко ворвался в его сознание смерчем, всасывая в себе всё, что попадалось на пути. Проматывал воспоминания, будто искал что-то особенное, скидывал ненужные, как пыльные книги с библиотечной полки. Раз. Гарри смотрит на Драко в школе. Третий или четвёртый курс? Наблюдает издалека, изучая каждое движение. Следит, не моргая, как Малфой смеется над шутками серебряной четверки, закатывает глаза, откидывает со лба чёлку. Такой живой. Весь будто светится. Два. Они летят по квиддичному полю на тренировке. Пятый курс. Снитч блестит впереди, парни идут метла к метле. Пахнет грозой, но на небе ни облачка. Гарри поворачивает голову и залипает на сосредоточенном лице. Три. Поттер сидит на кровати в темноте и направляет палочку с Люмосом на карту. Под лучом света на плане коридоров Хогвартса движется имя: «Драко Малфой». Поттер понял: Малфой искал триггер. Четыре. Гарри падает на колени перед Малфоем в туалете плаксы Миртл. Его трясёт. На полу вода. На белой рубашке расползаются алые цветы крови. Горячая боль, как лава, распаляет вены. Это Малфой уже видел в прошлый раз. Дальше. Пять. Гарри смотрит в стальные глаза в Мэноре с полной уверенностью, что Драко узнал его. Не мог не узнать. Кажется, даже окажись Поттер здесь в виде жука, Малфой бы почувствовал. В цвете радужки, в микродвижениях, в пульсации магии. Он знает. «Это не он», — отворачивается Драко, спасая их шкуры. Поттер попытался выбросить его из головы, но в ответ как будто получил пощёчину. Шесть. Гарри хватает руку Драко в пылающей выручай-комнате. На секунду становится холодно, но он не замечает в общей суматохе. Семь. Нарцисса наклоняется к нему в лесу и спрашивает: «Драко жив?». Что-то тёмное поднимается в груди. И всё меняет смысл. Восемь. Поттер сминает под собой подушку в номере отеля в Италии и отчаянно кричит, борясь с самим собой. «Я не должен лгать». Слишком далеко зашёл. Поттер собрался с силами и вытолкнул Малфоя из головы, закрываясь и сглатывая. Это было уже явно лишнее. Слишком личное, слишком глубоко. — О чем ты не должен лгать? — хмуря брови, дёрнул головой Драко. — Какого хера ты лезешь мне в голову? — прорычал Цербер, хватая Малфоя за горло. — О чем ты не должен лгать? — повторил Драко, не беспокоясь о горячей ладони на шее и леденея от ярости. Взгляд — тяжёлый свинец. И опять ни капли страха. — Это не твоё дело. Тебя это не касается, — Поттер держал крепко, но Малфой даже не моргал, с вызовом глядя в глаза. Он никого не боялся, Поттера в первую очередь. — Я открывал воспоминания со своим именем. Всё, что я нашёл, касалось меня, — сталь в голосе окрасилась омерзением. — О чем ты не должен лгать? Гарри молчал. Ему было больно. Тошно. Мерзко. От ситуации. От себя. От всего. Он разжал пальцы на бледной шее — там остались красные следы. Что он должен был сказать? Что не должен был лгать самому себе о том, что любит его, а не о том, что проклял? Теперь он будет думать, будто Гарри всё знал и скрывал нарочно. Какая чушь. Малфой расщепит его на атомы, если узнает, что Гарри чувствовал все эти годы и какие мотивы им двигали на самом деле. Сожрёт сердце и не подавится. Поттер хотел придумать что-то. Оправдаться, хоть что-нибудь изменить. Но измождённое новостями и грубо оглушённое умиротворяющим бальзамом сознание выключалось. Он совершенно не понимал, что делать со своей жизнью. В последний раз чувствовал себя так, когда узнал, что он последний крестраж. Ощущение полного безвыходного пиздеца. — Ясно, — кивнул Малфой каким-то своим мыслям. И аппарировал. Драко не простит его. Неважно, связаны они проклятием специально или нет. Он не простит лжи, не простит вскрывшихся истинных мотивов, не простит слишком большого сходства с тем, кто уже отравлял ему жизнь. Последние снежинки упали под ноги, оставляя мокрые точки. Снег пропал вместе с запахом зелёных яблок. Поттер проебался. Он дал Малфою время, которого у них не было. Он позволил себе подумать, будто всё налаживается. Он расслабился, и жизнь ударила прямиком в солнечное сплетение. Что ему теперь делать со всем этим? С тем, что он сам себя проклял. С тем, что теперь он работал на врага. С тем, что его сердце высыпалось на тротуарную плитку. И с этим ебучим пророчеством. Неизвестно, что из списка было хуже. Он вздрогнул от резкого звука над головой, будто где-то совсем рядом взорвалась бомба. И ещё одна. Дёрнул головой и понял, что это всего лишь салют окрашивал небо в золотой, красный, зелёный, синий, фиолетовый… У людей праздник. Он и забыл. В голове пронеслись строчки старого стихотворения, известного каждому ребёнку. Помню не зря пятый день ноября И заговор пороховой. Проходят века, но скорбь и тоска Всегда остаются со мной. Это была ночь, когда вместе с чучелом Гая Фокса сгорело всё, что Поттер строил последние восемь лет.