Цербер Министерства магии

Всю пятницу Малфой проспал, а уже глубокой ночью проснулся от холода. Хотя, не сказать, чтобы прямо совсем уж проснулся — скорей пребывал в каком-то полубреду, метаясь по постели и кутаясь в одеяло. По комнате летали снежинки, с губ срывались облачка пара. По спине ползали ледяные змеи, зубы за посиневшими губами отбивали чечётку. Ему снились странные сны. Он видел ночное звёздное небо, а под ним — покрытое толстым слоем льда озеро, окружённое сумеречным лесом. Сизый туман клубился над замёрзшей водой, падал снег. Поверхность льда была словно мрамор: голубая основа, испещрённая синими, чёрными, белыми, серыми прожилками, пятнами и микротрещинами. А потом по озеру стали расползаться чернильные пятна. Одно, второе, третье… Как капли акварели на пергаменте, они вспыхивали и расплывались. Драко был в этом сне совершенно голым, стоящим посреди озера босиком. Лёд колол ступни, но куда страшнее были эти странные чернильные пятна. Они появлялись вокруг него, будто падающие звёзды, и он знал, что если случайно коснётся хоть одной пугающей розы на поверхности, тут же умрёт. Пятен становилось всё больше, они кругами обступали его, и Драко побежал. Босиком по ледяной поверхности озера, подскальзываясь и огибая чернильные узоры. Они преследовали его, пытаясь убить. За окном занимался рассвет. Странный сон едва отпустил спутанное сознание, как Драко стошнило прямо на пол. Морщась и быстро убирая палочкой рвоту с ковра, он, дрожа, встал и добрёл до ванной. Выпил зелье в зелёном пузырьке залпом. Понял, что вырубился прямо в одежде. Разделся, выкрутил самую горячую воду в душе и залез под обжигающие струи, которые показались едва тёплыми. Этого было достаточно, чтобы усмирить снежинки. Драко простоял под горячим душем с полчаса, пока пар не окутал всю ванную. Согревшись, выключил воду и вышел, шатаясь. Потом его снова стошнило. Всю субботу он тоже проспал. Уже без странных снов.

* * *

Собственный организм явно не простил Драко тех издевательств, которые произошли за последнюю неделю, и отыгрался по полной. Как только Тео удавалось в таком состоянии существовать почти постоянно? Сейчас Драко чувствовал себя значительно лучше. Он проспал в общей сложности два дня, привёл себя в порядок и, заваривая себе кофе воскресным утром на залитой удивительным для осеннего Лондона солнечным светом кухне, ощущал себя заново родившимся. В окно постучала сипуха с письмом в клюве. Драко узнал серо-чёрный узор перьев — Бонс, сова Тео. Впуская птицу и быстро разворачивая конверт, ледяной принц прочёл обеспокоенные строки с просьбой немедленно что-нибудь написать в ответ. Драко бегло черканул, что с ним всё в порядке и план удался, пообещал рассказать подробности при встрече. Сова забрала ответное письмо и улетела. После завтрака Драко ощутил себя полностью живым. Он забрал почту и покопался в газетах — репортёры уже вовсю смаковали последние новости. В статьях растрезвонили, что герой Британии жив и восстанавливается в больнице святого Мунго. Про остальных членов отряда тоже писали, а также восхваляли «сплочённость и мудрость наших мракоборцев и невыразимцев в оперативном решении столь щекотливой ситуации и спасении команды». Имя Малфоя, ожидаемо, нигде не фигурировало, как и подробности операции и всего последовавшего после неё. К лучшему. Драко откинул газеты и взялся за книгу, но не смог долго читать — ловил себя постоянно поглядывающим на часы. Он всё думал, стоит ли наведаться в больницу. И всё останавливал себя: зачем. Он уже знал, что Поттер жив и должок вернёт. Какие ещё могут быть причины? Через полчаса пустых метаний глазами от книги к часам, он принял, что есть вещи, которые не поддаются объяснению. Иногда ты просто хочешь чего-то, и это «что-то» забирает тебя всего целиком, занимает голову и заставляет постоянно поворачиваться в одну сторону. Как сидящий на строгой диете постоянно думает о еде. Отставив борьбу, Драко кинул книгу на столик. Хватит задаваться вопросами, зачем да почему. Хочешь — бери. Он надел чёрную водолазку и тёмно-синие джинсы. Застегнул серебряную цепь поверх ворота, уложил волосы, заправил брючины в высокие грубые ботинки и накинул чёрную мантию. Стрелки перевалили за полдень, когда Драко вышел из дома. Зашёл в ближайший магазин — решил, что в больницу к национальным героям, наверное, не ходят с пустыми руками. Проходя по рядам фруктов, улыбаясь, купил сетку зелёных яблок. Одна мысль об аппарации вызывала тошноту, но до ближайшей каминной сети было далековато, так что Драко закрыл глаза, глубоко вдохнул и всё-таки использовал заклинание перемещения. Давление сжало внутренности так резко, будто Малфоя сбил «Ночной рыцарь» на бешеной скорости. Через секунду он открыл глаза в холле Мунго. Что ж, кажется, магия пока не собиралась от него отворачиваться. Сегодня здесь было на удивление спокойно. Солнце с улицы разливалось по стенам и напольной плитке, отражаясь тысячекратно и окрашивая пространство в тёплые бело-золотые оттенки. После войны здесь сделали хороший ремонт. На знакомой лавочке-жёрдочке в холле ожидали уже какие-то новые люди. Было даже странно не увидеть здесь отряда авроров в грязи и крови. Драко подошёл к высокой стойке регистратуры — медсестричка за ней сидела уже другая. — Добрый день. К мистеру Поттеру разрешены посещения? Взбитая девушка с пухлыми губами и румянцем на щеках улыбнулась. Очень мило и приветливо. Из-под белой шапочки лились золотые завитки волос. — Добрый день! Да, но было слишком много желающих, так что пускаем только близких. Представьтесь, пожалуйста. — Драко Малфой. Если посещения разрешили, это хороший знак. Услышав имя, медсестра на секунду приподняла светлые брови и округлила огромные голубые глаза, но быстро собралась и снова натянула на лицо приветливую маску. — Одну минутку, — она кивнула и что-то написала пером в блокноте. Пергамент-близнец — такая же система переписок была у многих в Министерстве. Когда кто-то писал в блокноте, слова тут же проявлялись в двойнике. Ответы приходили по тому же принципу. Драко облокотился о стойку, упираясь носком грубого ботинка в пол. Он думал, стоило ли вообще приходить. До сих пор не мог дать адекватного ответа, почему стоял здесь, а не наслаждался выходным дома. Сестричка подняла голову от блокнота. — Вы можете пройти, — вид у неё был удивлённый. — Пятый этаж, палата пятьсот шестьдесят семь. Драко кивнул и толкнул дверь со стеклом, ведущую в длинный коридор. Было бы странно, если бы спасителя героя не пустили, но Малфой всё равно удивился. В коридоре не было окон — только портреты колдомедиков и яркие светящиеся сферы под потолком. Бесконечное множество сфер. Драко поднялся по лестнице на пятый этаж и нашёл палату с нужным номером. Возле входа на деревянном стуле сидел аврор в форме. Лицо незнакомое. Стоило Драко приблизиться, как охранник встал и оглядел Малфоя с ног до головы. — Драко Малфой? — Да. — Я должен вас обыскать и конфисковать палочку. — Ради Мерлина, — зашипел Драко, закатывая глаза и доставая палочку из кармана мантии. Какая осторожность, надо же. Спас жизнь придурку, а теперь его обыскивают на входе. Мужчина забрал палочку, затем достал свою и провёл над Драко, произнося незнакомое заклинание шёпотом. Кончик палочки загорелся зелёной искрой. — Всё в порядке, заходите, — вынес вердикт мракоборец и отступил на шаг. Драко толкнул дверь. Разумеется, национальному герою выделили отдельную палату: просторную, залитую солнечным светом. Полупрозрачный тюль на окнах рассеивал лучи, посередине помещения парила больничная койка без ножек. Здесь был небольшой диван, стеклянный столик, пара комодов и стойка с каким-то колдомедицинским оборудованием и зельями. Стеклянные пробирки преломляли солнечные лучи через призму и превращали их в радужные блики на полу. Палата напоминала магазин «Всё для праздника». Под потолком парили разноцветные блестящие шарики: яркие с пожеланиями выздоровления, прозрачные с конфетти и перьями внутри. На всех доступных поверхностях стояли букеты цветов разных оттенков и размеров: розовые, жёлтые, голубые, красные, фиолетовые, зелёные — пятна растений и обёрточной фольги рябили в глазах. На столике валялась целая куча открыток и писем: серьёзные пергаменты с печатями, милые розовые надушенные листочки в рюшах, белые конвертики с тёплыми словами. На стене кто-то развесил с десяток детских рисунков. Особенно взгляд цеплялся за картинку по центру: человечек в красной аврорской мантии и круглых очках с кривой подписью «Мой герой Гарри Поттер. Хочу стать как вы. Ларри». Также здесь были коробочки разных размеров (круглые, прямоугольные, в форме тубуса и совсем крошечные квадратные), корзинки (с сырами, фруктами, тыквенным соком, шоколадом), коробки конфет и целая пирамидка сложенных друг на друга упаковок с шоколадными лягушками. Всё это вращалось, парило в воздухе и источало такую смесь сладких запахов, что хотелось смеяться. Словно у какого-то семилетки День рождения. Поттер сидел на кровати, опираясь локтями на колени. Растрёпанные волосы, как вороньи перья, отливали бронзой в свете солнечных лучей. Чёрная футболка открывала татуировки на сильных руках и шее: причудливые символы, фразы, волшебные рисунки. Чернильная змея обвивала кольцами левое предплечье. На накинутом на ноги белом одеяле веером разложены вскрытые конверты. По обыкновению мрачный и с этими чернильными узорами он выглядел инородно в пестрящей цветами и шарами палате. Как панк, который припёрся на детскую вечеринку. Рядом с кроватью на кресле сидел Рон. Чистый, в обычной гражданской одежде. Как будто и не было задания в пещере на волосок от смерти, однако ссадины и синяки на лице всё-таки выдавали. Боевые товарищи что-то обсуждали полушёпотом, склонившись друг к другу, но как только Драко вошёл, оба одновременно повернули головы ко входу. Солнце бликом отразилось в поттеровских очках. — Привет. Не помешал? — выгнул светлую бровь Малфой. Он чувствовал себя странно, будто вторгся в нечто очень личное и нарушил целостность тайны. — Нет. Заходи. Поттер повернулся на Уизли и лёгким кивком головы махнул на дверь. Рон встал, принимая эту немую просьбу. Или приказ. С Поттером всегда было сложно отличить одно от другого. Выходя, рыжий окинул Драко каким-то странным взглядом — совсем не таким, какими они обменивались в школе. Тогда было пренебрежение, отвращение, злость, а сейчас сквозило непонимание, заинтересованность, желание задать неозвученные вопросы. У Рона было несколько долгих секунд, чтобы засыпать пол язвительными замечаниями, но он только бросил Поттеру: — С тебя двадцать галлеонов. Что бы это ни значило. Потом кивнул Малфою и вышел. После щелчка закрывающейся двери стало так тихо, что было слышно дыхание и тиканье часов на стене. Малфой подумал, что всё-таки зря пришёл. Сделал несколько шагов, обошёл кровать со стороны окна и небрежно бросил сетку с зелёными яблоками на тумбочку. Засунул руки в карманы. Поттер завис взглядом на яблоках и улыбнулся. После почти двух недель под землёй он выглядел сильно бледнее и высушился. Скулы проявились сильнее, линия челюсти заострилась, на сильных руках проступили вены и сухожилия. Костяшки в окровавленных корочках, белый бандаж для фиксации на правом локте, фиолетовые синяки и ссадины, напоминающие лепестки ирисов, вперемежку с царапинами на левой стороне лица. — Как ты? — нарушил молчание Драко. — Жить буду, — Гарри пожал плечами. Голос у него был хриплый, как будто простуженный. — Благодаря тебе, судя по всему? Малфой перевёл взгляд на рисунки над кроватью и ничего не ответил. Он не ждал благодарности, она была не нужна. — Почему ты это сделал? — Поттер собрал письма на одеяле в стопку и кинул на тумбочку. — И опять этот блядский вопрос! — взорвался Драко, разрывая тишину палаты словами. — Единственное, что до тошноты всех вокруг волнует. Конечно, моё имя же синоним мерзости, разве могу я кому-то помочь просто так, да ещё и святому Поттеру? Что ж, вы все меня раскусили. Почему-почему? Потому что если ты надумал свалить на тот свет, не выполнив свою часть уговора, хуй тебе на золотом блюде, ясно? Так заебало это «почему» за последнюю неделю, что он не сдержался. На финале язвительного монолога Поттер слегка отвернулся, сжал челюсти, прикрыл глаза и глубоко вдохнул. Как от удара. Или как если бы ему было сложно терпеть этот разговор в принципе. Малфой вдруг вспомнил совет Тео «проглотить собственный яд». Он не мог сделать этого совсем, продолжал плеваться неосознанно. Но всё-таки закрыл рот, оставив плясать в глазах демонические вспышки. — Ясно, — тихо ответил Гарри, смотря куда-то в пол. Молчание повисло между ними, как натянутая волейбольная сетка. Разделительная полоса, через которую всё-таки можно просунуть пальцы. — Слушай, я… — Драко хотел что-то сказал, но слова застряли в глотке. Я что? «Я не хотел на тебя орать»? Или «я правда переживал»? Или «я вообще не знаю, что здесь делаю»? — Всё нормально, — Поттер помотал головой, словно сбрасывая какие-то мысли вместе с напряжением. Волосы чёрными волнами метнулись в воздухе. — Как ты это сделал? Невилл сказал, что защиту ломали полторы недели вместе с невыразимцами, а потом пришёл ты и просто поставил всех раком. Как? — Они бы тоже справились, если бы посмотрели куда-то дальше собственного носа, — Драко взмахнул рукой, опускаясь в жёлтое кресло, на котором недавно сидел Рон. Он привычно закинул ногу за ногу и рассказал. Как поздно обо всём узнал. Как придумал план. Как взял артефакты из хранилища. Как нашёл заклинания. Как проводил эксперименты и тестировал теорию. Как всё получилось. Как пошёл к Лонгботтому. Как взломал защиту в пещере. — Ты сам всё это провернул? — Поттер был шокирован, в зелёных распахнутых глазах блестело солнце. Он выглядел уязвимым на белых больничных простынях: не бессмертным Цербером, который перегрызал глотки в ОМП, а самым обычным человеком. — Нет, не сам. Мне помог кое-кто. — Забини? — предположил Поттер, наклоняя голову. Прядь волос упала на шрам в виде молнии. — Что? — встрепенулся Драко на этой проклятой фамилии и помотал головой. — Нет. Нет, мы не общаемся. — Разве? Рон сказал, что ты притащил его сюда босиком в одной пижаме, и он снял проклятье. Проклятье, которое должно было меня убить, — подчеркнул брюнет хриплым голосом. Он говорил тихо, чтобы не напрягать связки, и от этого правда как будто рычал. Дракон на кадыке взмахнул чернильными крыльями. Малфой размял шею, как будто устал сидеть. На самом же деле он чувствовал странный коктейль эмоций, порождённых некомфортным разговором про Блейза и хриплым рычанием Поттера. — Он просто первый, кто пришёл на ум и кто не отказал бы. За ним такой должок, что вовек не расплатится. Но это была разовая акция. Забудьте, что это сделал Забини. Его тут не было, ясно? — Ясно. Значит, забыли. Поттер прищурился, разглядывая Малфоя. Шрамоголовый был придурком, но далеко не дураком — всё он понял. Драко стало неуютно под взглядом зелёных глаз, в которых плескались солнечные лучи. Как свежая весенняя трава. Сочная, хрустящая, ещё молодая и не успевшая покрыться пылью. — Мне помог другой человек, — признался блондин, разрывая долгий зрительный контакт. — Он рвётся с тобой познакомиться поближе, но пока пусть его имя останется в тайне. — Охраняешь? — нотки удивления скользнули в голосе. — Охраняю, — ровно подтвердил Драко. Гарри обхватил собственное запястье пальцами и нервно потёр кожу на руке, делая вид, что разглядывает татуировку даров смерти. — Сказали, что проклятие поразило тебя в спину. Ты поэтому всё время сидишь? — вдруг спросил Драко. Поттер кивнул, всё ещё упираясь локтями в колени. — Боль адская. Чего в меня только не прилетало, но это… Колдомедики пугают, что я ещё неделю буду здесь валяться. Не знаю, чем она в меня ударила, эта ведьма, так что если бы не… ты… Последнее слово далось тяжело, словно его заставили проглотить разом горсть бобов Берти Боттс с самыми ужасными вкусами на свете. Наверняка было сложно признавать, что заклятый враг спас тебе жизнь. Гарри вдруг засмеялся, опуская голову на руки и зарываясь пальцами в волосы. Смех поначалу был нервным, а потом и вовсе перерос в искренний хохот. Чистый и яркий. Словно разноцветные стеклянные шарики сыпались в хрустальную вазу. Заразительно. — Целителя позвать? — Драко сам улыбнулся против воли, глядя на внезапную истерику. — Я просто уже запутался, кто из нас что кому должен, — выдыхая и поднимая смеющиеся глаза произнёс Гарри. — Сначала ты спасаешь меня в Мэноре. Потом я спасаю тебя в пожаре в Выручай-комнате. Потом на суде. Потом ты достаёшь кольцо, как фокусник из шляпы. Если бы мы решили подписать договор на пергаменте, уже пришлось бы переписывать десять раз с пометками на полях — ни один юрист бы не разобрался. А теперь это! Создаёшь чуть ли не магический реликт, нарушаешь закон, договариваешься с аврорами и вытаскиваешь меня из ловушки. А потом ещё помогаешь снять смертельное проклятье. Чёрт, я бы здесь не сидел, если бы не ты. И Рон. И Дин Томас. И Ванесса Лейн. Мы все были бы мертвы, потому что эта сука-ведьма наставила на нас палочку ровно в тот момент, как ты снял защиту. Секунда в секунду. Если бы мы не аппарировали, началась бы очередная бойня. Малышка Рози осталась бы без отца, а Гермиона — без мужа. Понимаешь, какой пиздец? Я запутался. Думал, это ты будешь на меня работать, а пока получается полностью наоборот. Сколько я тебе уже должен? Запиши на мой счёт. — Ох, Поттер, — вздохнул Драко с улыбкой, — ты даже не представляешь, как дорого я тебе обойдусь. Был бы чуть умнее, вообще бы не подписывался на всё это. — Да, я уж понял, что ты мне даже сдохнуть спокойно не дашь, пока долг не будет выплачен. Теперь они оба покатились со смеху. Столько раз оттаскивали друг друга с края обрыва, что враждовать, казалось, не было смысла. Но ядовитая пелена всё ещё растекалась между парнями по полу. Откуда вообще бралась эта бесконечная желчь? Драко поправил ворот мантии. На удивление ему стало тепло, даже почти жарко. Солнце грело в спину, но почему-то он сомневался, что причина в этом. Лёд в сердце принца таял с краёв. — Я сам думал, что прокляну тебя, — успокаиваясь и прочёсывая назад пальцами светлую чёлку выдохнул Драко. — Мы договорились сотрудничать, но я всю неделю не мог тебе дозвониться. Нахуя дал мне мобильник, если сам не удосужился им воспользоваться? Мог хотя бы предупредить, что свалил на опасное задание. — Ты мне звонил? — переспросил Поттер, игнорируя вопрос. — Вообще-то да. Кое-что случилось. Твоя подружка Грейнджер подала прошение в Министерство Франции. Там был вот такой, — он показал руками явно преувеличенный размер пергамента, — список прецедентов и законов о вампирах, которые она жаждала увидеть на своём столе. И она запросила это всё в обход международной конфедерации. Напрямую из ММФ. Понимаешь? Гарри захлопал тёмными густыми ресницами за стёклами очков. В такие моменты он напоминал растерянного школьника, каким был в подростковые годы. Драко улыбнулся уголком губ. Ему нравилось превращать великое достояние Британии в птенца, выпавшего из гнезда. Поттер откинулся назад и ментально открыл верхний ящик тумбочки. Невербальным акцио без палочки притянул к себе портсигар. Вытащил сигариллу, поджёг щелчком пальцев, затянулся. — Это же больница, ради всего святого, — закатил глаза Драко. Поттер проигнорировал замечание, снова надевая суровую маску. Он крутил чёрный блестящий портсигар между большим и указательным пальцами левой руки. В татуировке даров смерти на среднем пальце вращалось колечко. Потом трансфигурировал портсигар в пепельницу и поставил прямо на одеяло. — Не ожидал, что она станет такой сукой, — неожиданно выдал Поттер, и Драко удивлённо вскинул брови. Это он про свою лучшую подружку сейчас такое сказал? — Это Герм попросила меня присоединиться к операции. Сказала, что переживает за Рона. Малфой чуть не захлебнулся возмущением. Они точно после этого друзья? А ведь он чувствовал, что что-то не так. Неужели грязнокровка настолько дорожила работой, что самолично отправила друга на смерть? Уму непостижимо. С языка уже срывался ядовитый комментарий, когда Поттер, выдыхая дым, продолжил. — Не думаю, конечно, что она догадывалась о последствиях своей просьбы. Да и не будь там меня… нельзя предсказать, что было бы с Роном. Теперь понятно, почему Гермиона просидела здесь всё утро в слезах и всё повторяла «это я во всём виновата». Он вздохнул. Грустно. Тяжело. Как будто нёс их всех на плечах: и семейство Уизли, и отряд авроров, включая двоих убитых, и всю магическую Британию в придачу. Тащил на себе слишком большую ответственность. И не только сейчас — всю жизнь. Действительно, святой. — Я всегда говорил, что ты не умеешь выбирать друзей, — пожал плечами Драко. — Может, жизнь дала мне второй шанс, чтобы это исправить? Ответ оказался внезапным. Малфой смотрел в изумрудные глаза, пытаясь разглядеть там подтекст, который всегда чисто читал во взгляде Забини. Он что, предлагал дружбу? Намекал, что хочет стать ближе, чем просто должными друг другу по договору? Или они уже стали? Чёрт, Драко тоже запутался. Подтекст разглядеть не удалось — Поттер залез под непробиваемый панцирь. Дым от зачарованной сигариллы танцевал в солнечных лучах, растекаясь облачками, закручиваясь в спирали, рисуя причудливые узоры. — Жаль, конечно, что так вышло, — перевёл тему Поттер, затягиваясь и делая паузу, чтобы выдохнуть. — С прошением. Ты не знаешь, она уже получила ответ? — Конечно, получила — больше недели прошло, — кивнул Драко и увидел, как плечи под чёрной футболкой печально опустились. Выждал секунду и откинулся в кресле. — Но кто сказал, что она получила всё в идеале? Поттер встрепенулся и резко прищурился, изучая лицо напротив. Драко улыбался хитрым лисом. — Ты что-то сделал? — А что, надо было сидеть на жопе? Поднять лапки и начать плакать? Конечно, сделал. Я Драко Малфой. У меня есть хороший знакомый в ММФ. Пара лишних страниц здесь, тройка отсутствующих страниц там… — путанно объяснил он, но Гарри всё понял. — Мерлин, ты гений! — Своё блядское «почему» только не вздумай вставить. — Запиши на мой счёт, — затянулся брюнет почти докуренной до фильтра сигариллой, довольно улыбаясь. — Там уже писать некуда, Поттер. Ты мне по гроб жизни обязан. — В свете последних событий — чистая правда. Так что… Ебучее спасибо, Малфой. Он затушил окурок в пепельнице. — Блядское не за что, Поттер. Малфой вышел из больницы со странным ощущением. Как будто он всю жизнь собирал огромную картинку из пазлов на сотни тысяч деталей и одной всегда не хватало. В центре всей картины зияла дыра. Маленький кусочек, один-единственный, никак не находился. А теперь вот он — встал на место. И картинка жизни собралась в цельную.

* * *

Снова эта синяя дверь из толстого металла. Четырнадцатый этаж, чистый новенький подъезд в блестящей полированной плитке. Блейз жил в модном магловском районе — идеальном месте, чтобы скрываться от магов. Прямо в центре кипящей жизни обычных людей, где постоянно проходили вечеринки, гуляли дамы с собачками и бегали дети. Во всём жилом комплексе не было, наверное, ни одного волшебника. Малфой постучал. В этот раз уже осторожно, а не ломился, как пару дней назад. Он не знал, дома ли Забини. Если нет, значит, не судьба. К сожалению, дверь открылась. — Пришёл всё-таки, — Блейз впустил гостя и закрылся на замок. — Я же обещал, что мы поговорим. — Не делай вид, будто всегда держишь клятвы, — фыркнул Забини, проходя в квартиру. Он был в карго цвета хаки, белой футболке и накинутой сверху незастёгнутой оливковой рубашке. Явно куда-то собирался. Драко догадывался, куда именно. Малфой не разулся, мантию тоже не снял. Надеялся, что это не надолго. Закрыл дверь, прошёл следом и уселся на высокий стул за барной стойкой. Кухня и гостиная в квартире были объединены. Тёмно-синие, угольные, асфальтовые оттенки стен и мебели создавали полумрак даже в солнечный день. Интерьер минималистичный, но дьявольски дорогой. Хата куплена и обставлена на кровавые деньги. Блейз молча достал глиняный чайник и коробочки с чаем. Начал заваривать зелёный по старой привычке, которая выработалась между ними за годы. Полтора года прошло, а действия на автомате. — Ты уже был у святого Поттера? Как он там, очухался? Забини тоже слишком хорошо знал его. Не так хорошо, как Тео, но местами всё же лучше, чем сам Малфой. — Да, идёт на поправку. Ты спас ему жизнь. Спасибо. — Нет, это ты сделал, — обернулся через плечо Блейз, — я всего лишь инструмент в твоих руках. Вот оно — начинается. Сейчас закрутит шарманку и будет обвинять в своём одиночестве, тяжёлой судьбе и далее по списку. Тошно. Драко не хотел разговаривать, да и не обязан. Блейз помог бы ему и без обещаний, он отчасти и правда был инструментом в холодных пальцах. Всегда, в школе тоже. Но нашлась одна-единственная причина, по которой Малфой решился прийти сюда. Если уж обратился к Забини, нужно было провести черту и обрезать натянутую леску, протянутую зимой две тысячи пятого. — Не вздумай говорить Тео. Не писать. Не встречаться. Не контактировать. — Опять ебучий Нотт, — взвыл Блейз, ставя перед Драко заварник. Из верхнего ящика кухонного гарнитура левитировали две глиняные чашки. — Всегда дело в нём, да? Поттер должен тебе что-то для него? Подожди, дай угадаю с трёх раз. Нет, даже с одного! Глиняные чашки опустились на чёрное мраморное покрытие барной стойки. Драко облокотился на стойку и слегка склонил голову, картинно напуская на себя заинтересованный вид. Блейз стоял по другую сторону. Эти проклятые карие глаза. Этот мягкий ёжик волос (пальцы до сих пор помнили на ощупь). И опять это блядское ощущение в груди — ноющее, тянущее. — Пообещал тебе снять запрет на выезд за границу? Угадал? У Блейза был довольный вид победителя. Драко улыбнулся уголком губ — совершенно неискренне, едко. — Угадал, — кивнул Забини. — Вторым вариантом у меня было, что вы спите. Заварочный чайник взмыл в воздух и налил чай в маленькие глиняные чашки. Пар поднимался над молочным улуном. — Фу, Блейз. Это даже для твоей извращённой фантазии чересчур, — скривился Малфой, обнимая пальцами тёплую чашку. Бывший друг заметил этот жест. — Тебе не лучше? — в голосе птицей бились забота и участие. — Док говорит, что мне вряд ли когда-то станет лучше, — пожал плечами блондин. — Но не надо делать сочувственное лицо и играть в старые чувства. — Играть в старые чувства? — слова на надрыве, громкие и звонкие, как тонкое стекло. Блейз обошёл стойку и приблизился. Знакомый запах жасмина, терпкого граната и летней ночи ударил в нос. Смуглые пальцы коснулись лацкана мантии и пробежались вверх до подбородка, невесомо и щекотно. Горячий шёпот оглушительно прозвучал в тишине квартиры. — Я не играю. Я всё ещё люблю тебя, Драко. Я сходил с ума все полтора года, что мы не общались. Писал тебе. Писал Панси. Писал Нарциссе. Пытался поймать тебя после работы. Это ты называешь игрой в чувства? — Блейз, — Драко отдёрнул подбородок, но ловкие пальцы крепко схватили за шею прямо под челюстью. Ощущение лёгкого удушья мурашками пробежало к низу живота. Запах жасмина стал ярче, Блейз приблизился и прошептал губами в самое ухо, обжигая мочку горячим дыханием. — Тебя невозможно не любить. Ты себя видел? Ты сводишь с ума. Божество, которому хочется молиться на коленях. Демон, склоняющий в грехопадение. Наваждение, приходящее во снах. Драко помнил, как его бледная кожа смешивалась со смуглой кожей Блейза. Помнил пухлые губы, целующие каждый сантиметр тела. Помнил тёплые руки, согревающие холодными ночами. И помнил это ощущение нехватки кислорода. Тело расплавилось, ледяной принц оттаял и коротко выдохнул. Блейз разжал пальцы и зарылся носом в платиновые волосы, глубоко вдохнул. Одной рукой скользнул по затылку, а второй нырнул под чёрную мантию, по рёбрам. Драко знал, что имеет над Блейзом власть. Поэтому тогда в Мунго и ответил просто «да», когда Забини распалялся жаркой речью. Драко не нужно было ничего делать — просто попросить, и Блейз разбился бы на атомы. Эта власть застилала пеленой глаза. Одурманенные желанием губы скользнули от волос к виску. Оставили влажную дорожку на скуле, дыханием обожгли кожу на его собственных губах. Драко вздохнул и надавил пальцами на белую футболку, отталкивая. — Нет. — Нет? — в карих глазах плескалась боль. Правую руку Блейз положил на столешницу, а левую — Малфою на колено. Заглядывал в лицо, словно искал там что-то. — Одна ошибка, и теперь всегда нет? Драко, ты убиваешь меня. — Одна, зато какая, — Малфой скинул руку со своего колена. — Ты знаешь, что нужно сделать, чтобы получить от меня «да». — Драко, я люблю тебя, но не могу оставить дела. Они убьют меня, если брошу. Ты знаешь это. — Знаю. Поэтому теперь всегда будет «нет». Забини зарычал и сбросил чайник со стойки. Глина ударилась о плитку на полу, разлетелась мелкими осколками. Горячая вода брызгами осела на фасадах, растеклась по полу. Запах зелёного чая стал ярче. Драко и бровью не повёл — пережил десятки таких истерик. Достал из кармана палочку и собрал беспорядок заклинанием. Собранный чайник вернулся на столешницу. Правда, без чая. — Ходишь перед этим ублюдком-нариком на цыпочках. Он всегда был тебе дороже всех. Стоило убить обсоска ещё на войне. Жаль, что не вышло ни тогда, ни потом. Драко ударил. Кулаком под диафрагму, чтобы выбить весь воздух. Блейз согнулся пополам. Малфой встал, положил раскрытую ладонь на ёжик волос, развернул голову и с силой впечатал Блейза лицом в столешницу. На секунду отпустил, дал вдохнуть и чуть выпрямиться. Схватил пальцами за подбородок, резко разворачивая к себе и поднимая наверх. На переносице и под носом намалёвано красным. Он с трудом мог вдохнуть, Драко крепко держал подбородок, заставляя смотреть в стальные глаза. — Тс-с-с, тише, тише, — саркастично успокаивая, прошептал в лицо. — Ненавижу тебя, — прохрипел Блейз через сдавленные лёгкие, крепче хватаясь за столешницу. — Пару минут назад говорил, что любишь. — Это одно и то же. — Совсем нет. — Очень даже да. И ты это знаешь, как никто. Драко смерил его злым взглядом. — А-а-а, что такое? Больно? — усмехнулся Забини. Кровь красила губы, текла по подбородку на бледные пальцы, капала на белую футболку и кафель. — Что теперь, трахнешь меня? — Не дождёшься. — Давай, ты же грёбаный садист, тебя это заводит, — злость мешалась в голосе с хриплым желанием. Блейз громко дышал, в этом дыхании была двусмысленная тяжесть. — И ты специально меня выводишь, чтобы получить желаемое. Как оригинально. Если я садист, то ты мазохист, Блейз. Разговора у нас не получается, — Драко вздохнул и отпустил подбородок. Стряхнул кровь с руки (капли дождём разлетелись по полу) и сел обратно на высокий стул. Если с Тео они с рождения как братья, то с Блейзом отношения всегда были… иными. Они открыто флиртовали с четвертого курса. Целый год Малфой наблюдал, как Забини активно пытался завоевать холодное сердце. На пятом курсе они переспали. Потом с грохотом разбежались. Спали с другими. Спали друг с другом набегами. Нельзя было сказать, что у них были свободные отношения — как будто свободные отношения были только у Драко. Малфой славился своими похождениями, а Блейз или тихо рычал, или громко истерил, заявляя призрачные права на слизеринского принца. Малфой всегда ставил его на место. Подпускал к телу, но не к сердцу. Весь Слизерин знал, что к Драко можно было подкатывать. С ним можно было трахаться, его можно было любить одну ночь или даже безумно долгую неделю. А потом это заканчивалось тёмной от Блейза, и любовник исчезал из поля серебряной четверки, отсаживался подальше и стыдливо опускал глаза, проходя рядом. Малфою было плевать — он ни к кому не привязывался. Панси говорила, что у них токсичные отношения. Драко говорил, что никого не держит. Тео говорил, что у него холодное сердце. Блейз не отступал от ледяного принца ни на шаг. Парень упал на колени и упёрся лбом в ногу. Носок грубого ботинка уперся в белую футболку. — Я проебал тебя. Одной ошибкой. — Блейз, чтобы что-то проебать, нужно это иметь. Ошибка Забини была в том, что он продавал Тео пыльцу. Сажал общего друга на наркоту, говоря, что в этом нет ничего страшного. Долго это всё тянулось, а потом выяснилось, что Блейз едва не втянул Нотта в свои дела — хотел отправить кудрявого на сделку с двумя кило под мантией. Сделка была липовая, Тео должны были убрать свои же. Смерть наркомана, у которого даже родителей нет — никто и не хватится, разве что Малфои, но их голоса теперь имели мало веса. Нотт выжил только потому что не смог выпустить из рук столько дури, снюхал несколько граммов и не явился на сделку, зато чуть не сдох от передоза. Когда Драко и Панси откачали его и всё вытащили, Забини в безумном припадке пытался оправдать свой приступ ревности. Блейз ненавидел Тео за его близость к Драко. Такая себе ошибочка. Проебавшись, он неосознанно заставил Малфоя выбирать между любовником и семьёй. Драко выбрал. И за себя, и за Тео, и за Панси — Блейза отшили из серебряной четвёрки. — А если скажу, что знаю, кто проклял твоего Поттера? — Он не мой. Забини засмеялся, поднимая глаза. Задавая немой вопрос: «Ой ли?». Ой ли… Вечер на седьмом курсе. Их серебряная четвёрка в спальне у парней. Метки пожирателей на их с Тео руках. Море алкоголя. Пьяное признание, что Драко был бы не прочь трахнуть парня с удивительными зелёными глазами. Такие признания от Малфоя — редкость, обычно все остальные хотели его трахнуть, не наоборот. Ошарашенный вид Блейза, смех Панси. Они с час мусолили эту тему. Может, играли подростковые гормоны и ненависть, тонкой гранью пролегавшая между школьными врагами. Такая сильная, что не представляешь жизни без этого человека. Алкоголь тогда развязал Драко язык, а Блейз сделал зарубку, и сейчас вот припомнил. Но это было давно. В прошлой жизни. Как будто всё разделилось на до и после битвы за Хогвартс. — Я уже сказал: он мне должен. Не время ему умирать. — Только в этом причина? — тихие слова, обращённые к джинсам. — Только в этом. Возможно, Драко соврал. Возможно, даже самому себе. После легилименции в Мэноре и сегодняшнего разговора в больнице что-то сломалось, воспоминания были слишком свежими. Но не стоило кормить ревность этого сумасшедшего. — Я хочу тебя. — Обломаешься. Вздох. Долгое молчание. — Кто его проклял? — Мой босс. Я уже видел это проклятье. Это я его нашёл. В старой книге. Показал ей. — Девчонка-аврор сказала, что ведьма хотела предложить Поттеру сделку. Ты знаешь, какую? — Впервые слышу. Она не обо всём мне докладывает, — удивление в голосе было искренним. Драко задумался о том, как тесен магический мир. Все они повязаны невидимыми нитями. Поттер бы удавился за эту информацию, но Малфой ему не скажет: дела Блейза — это дела Блейза. Забини знает, что ледяной принц не болтает, только использует в свою пользу. Драко рассматривал пятна крови на пальцах. Интуиция подсказывала, что что-то не так. Как будто буря надвигается. — Так мы опять друзья? — надежда билась птицей в голосе Забини. — Мы разве можем быть друзьями после всего этого? Ты не сможешь. — Смогу. Подпусти меня. Я выдержу. — Блейз, — Драко поднимает его за подбородок, Забини встаёт. Кровь всё ещё сочится по губам. — Я же знаю тебя. — Секс без обязательств? — Нет. — Да почему, блять? — он взорвался, размазывая кровь под носом костяшками. — Из-за Нотта? — Из-за тебя. Опять будешь смотреть на меня бездомным щенком. И если думаешь, что я всё простил, ты ошибаешься. Я обещал поговорить. Вот мы говорим. И что-то я не слышу ни капли раскаяния в твоём голосе. — Хочешь, чтобы я извинился в тысячный раз? Прости. Прости меня. — Извинений мало за то, что ты сделал. Выйти из бизнеса ты отказываешься. Так что гуляй дальше. Вроде крутой уже, большой мужик, наркодилер, наёмный убийца. А перед Малфоем готов терпеть побои и вставать на колени. Драко в любых «отношениях» порабощал партнёров. Он знал, что Блейзу нравятся грубые удары, сталь в голосе, полное подчинение. Он и сам не умел по-другому, но в глубине своего извращённого сознания мечтал подчиниться. Никто пока не смог поставить на колени Драко Малфоя. Ну, кроме брата, который отмазывался от рехаба. Это не в счёт, это семья. Что же до секса или — боже упаси — любви, то Драко всегда садился на трон и заставлял целовать носки грубых ботинок. Был гнидой, по словам Тео, стра-а-ашно невыносимой. Малфой встал. Встреча прошла даже лучше, чем ожидалось. Он не простил, конечно, да и никогда не простит, но подтаявший лёд сделал его мягче. Забини это тоже понял: ему давали шанс. — Можешь хотя бы не пропадать больше на полтора года? — Я подумаю. Вот и поговорили. Стало ли ему легче? Не особо, леска всё ещё была натянута. Но поводок на шею Блейзу он опять накинул. Приятное чувство.

* * *

В начале следующей недели Драко пребывал в прекрасном расположении духа до вечера вторника. Уже почти ночью, когда за окном было темно, а Малфой уютно устроился с чаем и книгой под пледом, послышался стук в окно. Такой яростный, будто кто-то снаружи решил его выбить. На втором этаже-то. Малфой достал палочку, откинул плед и медленно встал. Никакого страха — кто бы там ни был, ему явно не поздоровится. Подходя к окну, Малфой выдохнул, резко отдёрнул штору и направил кончик палочки на стекло, готовясь выпустить проклятие. Ошарашенная сова Тео вылупилась на него большими жёлтыми глазищами и ухнула. Малфой опустил палочку, чертыхаясь, и открыл окно. Бонс влетел в комнату и по-хозяйски устроился на подлокотнике кресла, перебирая его когтистыми лапами. Драко подошёл к птице и вытащил письмо из клюва. Вот теперь стало страшно. Ночные письма от Тео редко предвещали что-то хорошее, вряд ли там было простое «я соскучился, давай попиздим». Дрожащими пальцами развернул пергамент. «БЛЯТЬ! Драко, ты в курсе, что завтра первое чтение по вашему этому закону? Меня зовут представителем от ММФ. Че говорить-то? А если там вскрылось что? Скажи мне, что ты в курсе. И если да, какого хрена ничего не сказал?» Малфой удивлённо таращился на слова на бумаге. Кажется, миссис Уизли решила действовать, пока Поттера держат в плену колдомедики и некому выступить против её аргументов. Малфой-то не сможет — его если и пустят в зал, то чисто послушать и попрожигать всех глазами. Нужен был Поттер. Что ж, Гермиона снова не учла важной детали, о которой и не могла знать: национальный герой должен был слишком много, чтобы Малфой спустил ситуацию на тормоза. Он уже разогнался и не мог остановиться. Драко написал Тео ответ. Они опять запускали карусель на двести двадцать.