Streets: Damnsin

      Иногда все самое важное скрывается на виду.

***

Idea 9 — Gibran Alcocer

      Сынмин не мог уснуть. Всю ночь он пытался сложить воедино события последних дней, но каждый раз ему казалось, что он упускает что-то крайне важное.       В перерывах между этими размышлениями он позволял себе отвлечься от мыслей о Бомгю и обратить внимание на стаю. В памяти всплыли слова Феликса:       ”— Ты кажешься многим интересным. Люди видят, что ты непростой, и пытаются изучить тебя разными способами.”       Если это правда, то многое становится понятным. Сынмин был чужаком на территории стаи, а его контакт с Чонином, её членом, не мог остаться незамеченным. Как показывали уроки о стаях в университете, старшие всегда оберегают младших — это инстинкт, который может перерасти в агрессию, если макнэ угрожает опасность. В какой-то момент этой опасностью для Чонина стал сам Сынмин. Но Чонин так привязался к нему, что стае оставалось только наблюдать и пытаться понять, кем является этот чужак, чтобы в случае чего успеть среагировать.       Чанбин вызвался тренировать Сынмина. Очевидно, через тренировки альфа пытался разобраться, на что тот способен и кто он на самом деле. Учитывая проницательность Чанбина, неудивительно, что он выбрал именно этот метод.       Джисон действовал иначе. Как врач, он стремился изучить Сынмина с медицинской стороны. Его вопросы о шрамах объяснялись необходимостью понять, сможет ли то, что причинило вред Сынмину, угрожать стае.       Что касается инцидента с напитком — это могла быть идея Хенджина. Из всех членов стаи он относился к Сынмину наиболее враждебно, если не считать Минхо. Это не удивительно: по словам Чонина, Хван неоднократно подвергался обману. В прошлом из-за его статей банда оказалась на грани раскрытия. Более того, Хенджин был старшим омегой, а старшие омеги в стаях славятся своей чрезмерной опекой. Они готовы на всё ради безопасности стаи, включая самые рискованные поступки.       Сынмин не собирался прощать Хенджина и Джисона за их поведение, но теперь понимал их мотивы. Если бы речь шла о защите Чонина, он, вероятно, поступил бы так же.       Феликс упоминал, что стае не хватает разговоров. Сынмин заметил, что этот омега активно пытался сплотить их. Именно Феликс был первым, кого вспомнил Чонин, решив пойти на встречу со стаей. Именно он принес вещи от Криса, лидера. Именно он откровенно поговорил с Сынмином о ситуации. Вспоминая этот разговор, который произошёл всего лишь накануне, Ким невольно проникся к Феликсу симпатией.       Сынмин также вспомнил, в каком состоянии были Минхо и Феликс. Любопытство заставило его проверить опубликованное расписание модели Ли. Выяснилось, что Феликс должен был находиться в другом городе на фотосессии, причём таких поездок было несколько каждый месяц. Однако, наблюдая за реакцией Чонина на появление Феликса, Сынмин понял, что эти “фотосессии” были прикрытием. На самом деле Феликс возвращался в дом стаи, а его поездки тщательно скрывались.       Ким понял, что Джейн знала о Феликсе, ведь в прошлом он работал на нее. Она могла отправлять своих людей, чтобы те либо забрали омегу, либо убили. Это объясняло, почему Минхо был в крови. Он защищал Феликса на пути домой.       Сынмин задумался о Минхо. Этот человек полностью ему не доверял, и Ким понятия не имел, как справиться с этим. Он уже решил для себя, что должен сплотить стаю ради Чонина и собственной безопасности — ведь чем сплочённее стая, тем меньше шансов, что его будут воспринимать как угрозу. Но как подступиться к Ли? Тот был слишком закрытым и настороженным. Оставалось только ждать встречи с ним, как и с Бан Чаном.       Бан Чан относился к Сынмину не враждебно, но явно следил за ним. Ким чувствовал этот невидимый взгляд во время тренировок или прогулок по коридорам. А письмо, которое он получил от лидера, только подтверждало его догадки: Чан не упускал его из виду.       Разбирая накопившуюся информацию, Сынмин не заметил, как время пролетело. До сна оставалось всего два часа. Выругавшись, он отложил блокнот и телефон, пообещав себе вернуться к ним позже. Он ведь ещё не разобрался с ситуацией вокруг Бомгю.

***

The Beach — Instrumental Slow — Dybbukk Covers, Dybbukk

             Но поспать толком не удалось. Через час его разбудил стук в дверь. Простонав от досады, Сынмин неохотно встал и поплёлся открывать. По запаху он сразу понял, кто за дверью: Чонин.       Ким ожидал чего угодно — просьбу о помощи, жалобу на бессонницу, но только не того, что произошло. Как только дверь открылась, Чонин влетел внутрь и, ничего не объясняя, притянул Сынмина к себе, целуя его.       В голове Сынмина вспыхнула тревога, но тело словно застыло. Он был ошеломлён. Прежде чем он успел хоть как-то отреагировать, младший прижал его к стене, углубляя поцелуй. Это уже не был тот неловкий, невинный поцелуй на крыше. Сейчас всё было иначе: страстно, жадно, и от этого по телу разливалась странная, но приятная дрожь, стягиваясь внизу живота.       — Чонин… — прошептал Сынмин, но голос сорвался. Он попытался собраться с мыслями, но губы младшего размывали реальность.       Чонин наконец остановился, тяжело дыша, и посмотрел Сынмину в глаза. В его взгляде смешались решимость, желание и что-то, похожее на благодарность.       Сынмин, ощутивший жар по всему телу, осторожно положил руки на плечи младшего и чуть отстранил его. Его лицо пылало, уши горели, а сердце стучало так громко, что он боялся, что Чонин услышит. Ким отвёл взгляд в сторону, прикрывая лицо рукой.       — Ты с чего это вдруг? — тихо спросил он, пытаясь справиться с нахлынувшими эмоциями.       Чонин нервно провёл рукой по волосам, но в его голосе звучала тёплая искренность:       — Я вчера поговорил с Феликсом-хеном. Всё оказалось не так плохо, как я думал. Конечно, за один день всё не исправить, но теперь я понимаю, как двигаться дальше. И я… я так благодарен тебе. За всё, что ты сделал.       Сынмин тихо хмыкнул, пытаясь скрыть смущение за насмешливым тоном:       — И поэтому ты решил на меня наброситься?       Чонин тут же отступил, осознав, как это выглядело. Его лицо побледнело от смущения, он потянулся к своей шее, избегая взгляда Сынмина.       — Прости. Правда, я просто… — он замолчал, не зная, как объяснить свои действия.       Сынмин глубоко вздохнул, глядя на младшего, который стоял перед ним, растерянный и уязвимый.       “Пиздец,” — только и подумал Ким.       Но вместо того чтобы отдалиться, он шагнул ближе, поймал Чонина за запястье и мягко потянул его к себе. В этот раз Сынмин поцеловал первым. Его движения были медленными, но глубокими, наполненными чувственностью и теплотой. Он позволил себе забыть о правилах, о логике и о том, что скажут другие.       Чонин замер на мгновение, но потом ответил на поцелуй, осторожно обхватив Сынмина за талию, словно боялся спугнуть этот момент.       Когда они отстранились, их дыхание было сбивчивым.       — Ты действительно не перестаёшь меня удивлять, Ян Чонин, — прошептал Сынмин, пытаясь вернуть себе спокойствие.       Чонин улыбнулся, в его глазах мелькнула тень привычной озорной уверенности.       — А ты, оказывается, можешь быть совсем не таким холодным, как кажется, Ким Сынмин.       — Не привыкай, — ответил Сынмин, слегка толкнув младшего в плечо, но в его голосе не было ни намёка на злость.       Они обменялись коротким взглядом, в котором было всё: смущение, благодарность, и что-то большее, что пока оставалось неназванным.

***

      Сынмин был приятно удивлён, когда Чонин, узнав, что он не выспался, принес термос с кофе и завтрак, буквально заставив его поесть. Обычно младший не был настолько заботливым, но это проявление внимания тронуло Кима. Он понимал, что сегодня важный день, и невыспавшийся мозг мог всё испортить.       Сынмин нервничал. Сегодняшняя тренировка должна была стать первой встречей с участниками бойцовского клуба — его потенциальными противниками. По словам Чанбина, эти люди ещё не входили в состав банды. Тесты клуба были жёстким отбором: самые сильные и ловкие становились солдатами стаи, остальные либо продолжали тренироваться, либо возвращались к прежней жизни на улицах.       Когда Ким уже был готов, он удивился, увидев, что Чонин собирается пойти с ним.       — С чего-то же надо начинать, да? — лишь пожал плечами Ян.       Сынмин только кивнул, внутренне удивляясь решимости младшего. Он заметил, что Чонин снова становился тем, кем был раньше — уверенным, решительным и энергичным. Эта перемена вызывала у него невольную гордость: возможно, он действительно помог Чонину вернуть себя.

***

      В тренировочном зале их встретил Чанбин. Он уже собирался поприветствовать Сынмина, но заметил Чонина и остановился. Чонин, без лишних слов, протянул ему термос с кофе и тихо пожелал доброго утра и удачи на тренировке.       — Спасибо, — удивлённо сказал Чанбин, принимая термос. В его взгляде на мгновение мелькнуло тепло, которого Сынмин раньше не замечал. Чонин кивнул и, бросив короткий взгляд на Сынмина, вышел из зала.       Когда дверь за ним закрылась, Сынмин поймал взгляд Чанбина. Тот смотрел на него с выражением, которое Ким расценил как благодарность.       — Ну что, готов? — спросил Чанбин, положив термос в спортивную сумку.       — Да, — ответил Сынмин, стараясь скрыть своё волнение.       Когда они направились к выходу, Чанбин вдруг протянул руку и слегка потрепал Кима по голове. Этот жест был неожиданным, но лишённым насмешки — скорее, в нём читалась поддержка.       — Не переживай, справишься, — спокойно сказал альфа.       Ким был так ошеломлён этим неожиданным проявлением доброты, что просто кивнул, чувствуя, как его тревога на миг отступила.       По дороге в бойцовский клуб Сынмин не мог перестать думать о Чанбине. В основном он делал это, чтобы отвлечь себя от листовок с его лицом, развешанных на улице. Спокойная уверенность, проницательность и лидерские качества Со вызывали у Кима невольное восхищение. Чанбин никогда не пытался доказать свою силу словами — его действия говорили сами за себя. Он не просто тренировал Сынмина, он верил в него, и эта вера действовала заразительно.       Сынмин чувствовал, что этот человек способен разглядеть в каждом их истинные чувства и потенциал. Даже сейчас, когда он явно был удивлён появлением Чонина, Чанбин ничего не сказал, но его довольное выражение лица выдавало всё.       По дороге Чанбин вкратце рассказал, чего ожидать:       — Помни: твоя задача не показать, какой ты сильный, а понять, как ты можешь победить. Не втягивайся в драки и не отвечай на провокации, молча наблюдай.       Сынмин кивнул, не подозревая, что дела пойдут по одному месту.

***

Thelema — Roni Dexter

             Бойцовский клуб находился на окраине Йокмана, рядом с портом. Улицы выглядели сурово: старые склады с облупившейся краской, запах соли и железа в воздухе, тяжёлая атмосфера, от которой хотелось держаться настороже. Сынмин оглядывался по сторонам, пытаясь запомнить дорогу. Здесь всё казалось чужим и немного опасным, как и люди, которых он видел из окна машины: грубые лица, напряжённые взгляды, резкие движения.       — Мы на месте, — объявил Чанбин, паркуя машину у серого бетонного здания без вывесок.       Когда они вошли, обстановка внутри отличалась от внешней. Зал оказался просторным, ярко освещённым, с высокими потолками. В центре была установлена большая тренировочная площадка, окружённая канатами, напоминающая арену. Вокруг неё сновали люди — кто-то разминался, кто-то тренировал удары по груше, а кто-то просто наблюдал. Атмосфера кипела энергией и напряжением.       Сынмин почувствовал, как его сердце заколотилось сильнее. Эти люди были его потенциальными противниками, и все они выглядели опасными. Каждый их жест был отточен, движения — уверенными, а взгляды — холодными.       — Не бойся, — сказал Чанбин, заметив, как напряжён Сынмин. Его голос был спокойным, но твёрдым. — Сегодня тебе не придётся с ними драться.       Сынмин кивнул, стараясь вдохнуть глубже и успокоиться.       Зал был полон людей: некоторые разогревались у тренажёров, другие отрабатывали удары на грушах или спарринговались. Углы арены окутывала тень, и именно там собралась небольшая группа бойцов. Один из них сразу привлёк внимание Кима: высокий альфа с ярко-красными волосами. Он смотрел на Сынмина слишком пристально, словно пытаясь разгадать его или выведать что-то.       “Он меня знает?” — мелькнула мысль у Сынмина, но он быстро подавил её, не желая терять концентрацию.       Прежде чем он успел обдумать ситуацию, их окликнули. К ним уверенной походкой приближался Минхо. Сейчас он выглядел совершенно иначе, чем в тот день, когда Сынмин видел его раненым. Всё в нём излучало уверенность и силу, но вместе с тем — раздражение, которое он даже не пытался скрыть.       Чанбин, заметив его, двинулся вперёд и, не раздумывая, погладил Минхо по руке. Жест был слишком естественным, слишком близким, чтобы остаться незамеченным. Сынмин уловил это, но решил не акцентировать внимание. Вместо этого он надел маску абсолютного безразличия.       — Этот пёс, — начал Минхо, бросая на Кима хмурый взгляд, — раздражающе лезет туда, куда его не просят.       Сынмин сжал челюсть, удерживая себя от ответа. Его молчание, однако, вызвало у Минхо только усмешку.       Чанбин легко рассмеялся, чтобы разрядить обстановку:       — Спокойно, хен. Я же говорил, что приведу его.       Затем он достал термос и протянул его Минхо.       — Лис приготовил. Приходил сегодня вместе с щенком.       В этих словах был какой-то подтекст, который Сынмин не уловил, но заметил, как взгляд Минхо изменился. В его глазах мелькнул яркий блеск, словно от какого-то внутреннего удивления, но он быстро спрятал эмоции, снова нахмурившись и бросив взгляд на Сынмина.       — Что с ним делать? — наконец спросил Минхо, равнодушно пожав плечами.       — Пусть осмотрится, разомнётся на тренажёрах, — спокойно предложил Чанбин.       Минхо молча кивнул, всё ещё изучая Кима.       — Ладно, но пусть не забывает, где его место.       Чанбин хлопнул Сынмина по плечу, улыбнувшись ободряюще.       — Начнём с малого.       Сынмин, чувствуя на себе тяжёлый взгляд Минхо, двинулся к тренажёрам. Он прекрасно понимал, что за каждым его движением будут следить. Это было испытание, даже если неофициальное.       Чанбин остался с Минхо, что-то тихо обсуждая. Сынмин мельком обернулся, чтобы посмотреть на них. Ли выглядел всё так же напряжённым, но что-то в его взгляде на Чанбина стало мягче.       Ким постарался выкинуть из головы эти мысли. Сейчас важно было сосредоточиться на том, чтобы показать себя достойно. Он начал разминку, прислушиваясь к шуму зала и к самому себе. Сегодня всё только начиналось.

***

      Вскоре Со подошел к Киму и они оказались у секции тренажёров. Чанбин внимательно осмотрел оборудование, подбирая что-то подходящее для Сынмина.       — Начнём с базового. Разминка, растяжка, затем работа на силу. Смотри, — он указал на одну из станций. — Этот тренажёр для развития выносливости. Будешь работать на нём первые двадцать минут, потом посмотрим.       Сынмин подошёл к тренажёру, бросив последний взгляд на Чанбина, который спокойно наблюдал за ним. Он снова ощутил эту странную смесь восхищения и уважения. Чанбин не просто знал своё дело, он умел внушить уверенность, даже когда ты был на грани срыва.       — Не забывай наблюдать за остальными. Я рядом, если что, — добавил Чанбин, прежде чем отойти чуть в сторону, оставив Сынмина работать.       Сынмин начал тренировку, стараясь сосредоточиться на своих движениях. Но где-то в глубине сознания он продолжал ощущать чужие взгляды, особенно от красноволосого парня, который теперь стоял неподалёку, явно наблюдая за ним.

***

      После часа тренировок Сынмин начал замечать характерные черты и привычки некоторых бойцов. Среди них оказались и женщины, что его немного удивило. Альфы, омеги, беты — здесь не было разделения по статусу или гендеру. На улицах, где главное — выживание, такие вещи давно потеряли смысл. Но всё же впечатляло, как каждый в этом зале был равным в плане боевой силы.       Особенно выделялся красноволосый альфа. Все обращались к нему за советами, просили показать новые приёмы, просто крутились вокруг, словно он был естественным лидером. Сынмин уловил, как другие называли его имя: Ёнджун. В каждом его движении чувствовалась уверенность, а в глазах читалась внутренняя сила, которая заставляла окружающих уважать его.       Сынмин наблюдал за ним, но тут внимание всей группы отвлёк внезапный шум. Дверь зала распахнулась с грохотом, и внутрь влетел громкий омега, который тут же бросился на Чанбина, повиснув на нём.       — Чанбинни! Я скучал! — почти прокричал он, широко улыбаясь.       — Уён, что ты опять устроил? — спросил Чанбин, легко стряхивая омегу со своей шеи, но в его голосе не было раздражения, только усталое веселье.       Сынмин замер, удивлённо глядя на сцену. Он смутно помнил это имя — Уён. Если он не ошибался, Уён был из ATEEZ. Если члены другой банды могли вот так свободно врываться в бойцовский клуб, значит, сотрудничество между стаями теперь было очевидным фактом.       — Я привел кое-кого, — сообщил Уён, даже не пытаясь скрыть своего возбуждения. — Хоши.       Эти слова тут же изменили атмосферу в зале. Чанбин и Минхо переглянулись, их лица стали серьёзнее. Оба обернулись к Сынмину, и Ким ощутил, как их взгляды буквально прожигают его.       Сынмин непонимающе нахмурился.       “Хоши? Кто это такой?”       Но прежде чем он успел задать этот вопрос, Минхо громко и чётко приказал:       — Всем в зале: не отвлекаться и продолжать тренировку.       Голос Ли прозвучал так властно, что никто не осмелился ослушаться. Даже Ёнджун, который ещё секунду назад спокойно обсуждал технику с окружающими, тут же вернулся к тренировкам.       Минхо кивнул Чанбину и двинулся к выходу. Тот, не теряя времени, последовал за ним, увлекая за собой Уёна.       Сынмин остался на месте, чувствуя себя немного потерянным. Зал снова наполнился шумом тренировок, но атмосфера изменилась. Казалось, все ждали чего-то важного.       “Кто такой этот Хоши?” — подумал Ким, снова возвращаясь к тренажёру, но его мысли уже были далеко от тренировок. Он не мог избавиться от ощущения, что этот визит как-то связан с ним.       Сынмин продолжал бы утопать в своих мыслях, если бы не услышал громкий голос:       — И какого хрена эта полицейская шавка тут ошивается?

PSORIASIS — murflauer

             Слова явно были адресованы ему. Голос принадлежал кому-то из компании Ёнджуна. Сынмин замер. Злость, которая до этого мирно дремала где-то глубоко, начала медленно разрастаться, как ядовитые корни, захватывая каждую клетку.       Ёнджун, стоявший чуть в стороне, ничего не сказал, но остальные из его компании подхватили оскорбления. Насмешки сыпались одна за другой:       — Шпионит, наверное.       — Интересно, ему платят за это или он доброволец?       — Как думаете, он с Бешенным Лисом в постель ложится?       Сынмин мог понять злость этих людей. Все таки они пришли с улиц, а полиция было последним, что могло спасти их от ужаса Демнсина, но последняя фраза стала последней каплей. Ким вспомнил улыбку Чонина, его слова, глаза и теплые прикосновения. Они не посмеют говорить о нем так. Сынмин почувствовал, как внутри всё срывается с цепи, и холодная ярость поднимается до самых глаз.       — Я вас понял, — прорычал он, резко оборачиваясь к компании. Его голос был ледяным, пронизывающим. Это удивило даже его самого. — Лидера нет, и вы решили толпой накинуться? Какое же благородство.       В зале стало тихо. Даже те, кто тренировался неподалёку, замедлили свои движения, прислушиваясь к конфликту.       Один из парней в компании Ёнджуна фыркнул, но остальные немного отступили. Сынмин сделал шаг вперёд, его взгляд стал острым, как лезвие ножа.       — Ну что, есть ещё что сказать? — бросил он, наклонив голову в сторону. — Или закончим на этом? Потому что, если честно, ваши попытки задеть меня выглядят жалко. К тому же, не думаете, что упоминать одного из своих лидеров в таком контексте вам же и аукнется?       — А что, побежишь жаловаться? — язвительно бросил кто-то из толпы.       Сынмин прищурился, но продолжил холодно:       — Жаловаться? Зачем? С таким отношением вам и солдатами не стать. Будете обсирать своих за спиной и никого нормально защитить не сможете.       — Ты говоришь нам о защите? — вмешался другой парень, его голос звучал насмешливо. — А как насчёт твоего друга? Как там его… Бомгю? Ты даже его защитить не смог.       Сынмин замер. Ну конечно они знали про всю эту ситуацию. Слухи распространяются слишком быстро. Эти слова вонзились прямо в сердце, оставляя болезненный след. Вина, которая всегда жила где-то в его глубинах, снова поднялась на поверхность. Но вместе с ней пришла ещё одна волна ярости.       Не сказав ни слова, он направился к тому, кто посмел произнести имя Бомгю. Его шаги были быстрыми, намеренными. Но прежде чем он успел приблизиться, почувствовал сильный толчок в плечо. Затем кулак.       Удар пришёлся в бок. Сынмин пошатнулся, но удержался на ногах. Он поднял взгляд и увидел, как ещё двое из компании двинулись на него, их лица перекосились от злорадной усмешки.       “Думай, Сынмин,” — вспыхнули в его памяти слова Чанбина. — “Твоя сила не только в ударах. Это то, как ты двигаешься и предугадываешь чужие действия.”       Когда следующий кулак полетел в его сторону, Сынмин успел отступить в и отклониться, ловя атакующего за запястье. Быстро скрутив руку противника, он отправил его на пол.       Но на этого парня времени не осталось. Девушка прыгнула сзади, обхватывая Сынмина за шею. Ким рефлекторно ударил ее локтем в рёбра, почувствовав, как хватка ослабла, но в тот же момент третий ударил его в живот, и воздух вырвался из лёгких.       Толпа сужалась вокруг него. Сынмин отбивался, как мог, его движения становились всё более отчаянными. Он блокировал удары, уворачивался, иногда отвечал резким контрударом, но их было слишком много. Его тело начало сдавать.       Кулак прилетел сбоку, за ним другой. Сынмин едва успевал реагировать. Один из парней схватил его за футболку, потянул вперёд и снова ударил в челюсть.       Звук ударов и тяжёлого дыхания эхом отдавался в зале. Никто не вмешивался. Все продолжали свои дела, но явно наблюдали издалека.       Сынмин, пошатнувшись, упал на одно колено, а после на пол. Удары прекратились.       Ким лежал на земле. Он думал, что его рана на спине затянулась, но от многочисленных ударов по телу болела больше всего именно она.       — Мы не перестарались? — спросил кто-то сбоку, но Сынмин уже не мог разобрать.        И именно в этот момент раздался громкий, резкий голос:       — Что здесь происходит?!       Зал застыл. Все движения прекратились, а взгляды обратились к двери, где стояли Минхо и Чанбин. Лицо Чанбина было сосредоточенным, но суровым, а глаза Минхо полыхали ледяным гневом. Альфа двинулся прямо к Сынмину, который лежал на полу, поддерживая себя на локте.       — Ты как? — спросил Ли. Сухо, Сынмин не ожидал услышать от него даже этого. Он вытер кровь с уголка рта, тяжело выдохнул и усмехнулся:       — Хуёво. Жить буду.       Минхо кивнул, коротко, почти незаметно, и развернулся к остальным. В это время Чанбин опустился на колени рядом с Сынмином. Его руки мягко, но уверенно проверяли, нет ли серьёзных травм.       — Ты, конечно, упрямый, но надо же быть умнее, — пробормотал Чанбин, его голос был тихим, но Сынмин уловил в нём злость. Злость, направленную не на него, а на тех, кто осмелился напасть.       Тем временем Минхо повернулся к толпе, его взгляд был острым, как лезвие ножа.       — Что в моём прямом приказе не отвлекаться и тренироваться вы не поняли? — его голос звучал тихо, но от этого становился ещё более грозным.       Никто не осмелился ответить. Толпа, только что нападавшая на Сынмина, теперь выглядела так, будто хотела провалиться сквозь пол.       — Видимо, мне придётся исключить некоторых ещё до теста, — продолжил Ли, холодно окидывая их взглядом. — Всем разойтись. Немедленно.       Компания, окружавшая Сынмина, поспешила отступить, стараясь не встречаться с ним глазами. Они разошлись по залу, делая вид, что возвращаются к тренировкам.       Чанбин помог Сынмину подняться, подхватив его за руку.       — Пойдём, нужно обработать раны, — пробурчал он, поднимая Кима на ноги.       Сынмин усмехнулся, чувствуя, как с каждым словом Чанбина его злость начинает отступать.       — Спасибо, — выдавил он, морщась от боли.       — Благодарить будешь потом, — сказал Чанбин, поддерживая его.       Минхо смотрел на них, его лицо оставалось непроницаемым.       — Следи за собой, Сынмин, — бросил он напоследок, прежде чем выпроводить их из зала. — Это место не для слабаков. И не для тех, кто не может контролировать себя и не умеет держать удар.

***

Sleepless Nights — galpe

      Чанбин провёл Сынмина по длинному, плохо освещённому коридору с массивными железными дверьми. Весь путь он не переставал ворчать, его голос отдавался эхом в тишине.       — Ты вообще думал, что делаешь? — произнёс он, оглядываясь на младшего, чьё лицо и тело всё ещё носили следы драки. — Один против пятерых. Тебе бы сначала мозги включить, а потом уже кулаками махать.       Сынмин, который с трудом дышал от боли в рёбрах, лишь закатил глаза.       — Да понял я, понял, — буркнул он, стараясь не показывать, насколько сильно его раздражают нравоучения. Он понимал, что накосячил, но от этого лучше не становилось.— Больше не повторится.       — Серьёзно? — Чанбин остановился и, обернувшись, смерил его недоверчивым взглядом. — Что-то мне кажется, ты из тех, кто наступает на грабли по два раза.       Ким промолчал и они продолжили идти. Вскоре они подошли к одной из дверей на которой был написал ”МЕДИЦИНСКИЙ КАБИНЕТ”. Чанбин постучал, и спустя мгновение дверь открылась.       На пороге стоял Джисон.       Сынмина буквально затопила волна злости. Вся боль и воспоминания, которые он старался заглушить, вспыхнули с новой силой, уступив место гневу. Врач выглядел, как обычно: спокойный, с лёгкой усмешкой, но для Сынмина этого было достаточно, чтобы почувствовать раздражение.       Не успев даже подумать, он резко хлопнул дверью прямо перед носом Джисона.       — Ты серьёзно? — ошарашенно произнёс Чанбин, обернувшись к младшему.       Но прежде чем Ким ответил, дверь снова открылась. На этот раз Джисон выглянул с широкой улыбкой, словно ничуть не обиделся.       — Хен! — обратился он к Чанбину, проигнорировав Сынмина. — Ты привёл щеночка?       Сынмин почувствовал, как его злость вспыхивает с новой силой.       — Щеночка, — медленно повторил он, повернувшись к Джисону с таким выражением, будто собирался ударить. — Скажи это ещё раз, и я сделаю с тобой то, что не успел сделать в клубе.       — Ого, какие острые зубки, — насмешливо заметил Джисон, делая шаг назад. Его тон был дружелюбным, но в глазах мелькнул вызов.       — Джисон, хватит, — строго сказал Чанбин, толкнув дверь шире и подтолкнув Сынмина внутрь. — Он и так сегодня в плохом настроении.       — Он всегда в плохом настроении, — отмахнулся врач, но его улыбка стала чуть серьёзнее. Он жестом указал на стул у стены. — Садись. Давай осмотрим тебя.       — Я в порядке, — пробурчал Сынмин, но Чанбин положил руку ему на плечо и слегка надавил, вынуждая сесть.       — Ты не в порядке, — сказал альфа с твердостью, не терпящей возражений. — Если ты сейчас начнёшь спорить, я сам тебя удержу, а Джисон сделает свою работу.       Сынмин вздохнул, понимая, что спорить бесполезно, и нехотя сел.       Джисон вытащил набор для первой помощи и принялся обрабатывать раны Сынмина. Его движения были профессиональными и удивительно мягкими, хотя Ким чувствовал в них какую-то насмешливую лёгкость, словно врач таким образом пытался удержаться от очередной подколки.       Сынмин старался не смотреть в глаза Чанбину, который всё это время стоял неподалёку, наблюдая за процессом. Киму было не по себе от того, как альфа пристально разглядывал его шрамы. Он чувствовал, что Чанбин хочет что-то спросить, но тот молчал.       Тишину нарушил Джисон, невзначай бросив:       — Кстати, Хенджин хочет, чтобы ты вернул костюм.       Сынмин прищурился, скривив губы в усмешке:       — Поздно. Я его сжёг.       Рука Джисона замерла на секунду. Он поднял глаза на бету, и в его взгляде появилось удивление, смешанное с восхищением.       — Ты сжёг костюм?       — Он сам заставил меня это сделать. Пусть теперь рыдает, уебок, — безразлично ответил Сынмин.       Джисон громко расхохотался, его смех эхом разнёсся по комнате.       — Серьёзно?! Ты просто взял и сжёг? Вот это я понимаю! — он хлопнул себя по колену, от души развеселившись.       Сынмин нахмурился, но не удержался от лёгкой усмешки.       — Так что ты тоже ко мне не лезь со всякой дрянью, — добавил он, не отрывая взгляда от врача.       Джисон, едва успокоившись, улыбнулся ещё шире.       — Не обещаю! Лезть к тебе — это слишком весело.       — Ты что, блять, человеческий язык не понимаешь? Или ты мазохист? Любитель грубостей?       — Хм… — задумчиво протянул Джисон, театрально почесав подбородок. — Минхо-хен довольно груб. Остальные — если только их попросить. Ну, признаюсь, грубости я люблю. Но вот мазохистом себя не назвал бы. Если только ты не про наручники. Хотя… я больше предпочитаю повязки.       — Что за… — голос Чанбина резко раздался сзади, полным неприкрытого удивления.       Он смотрел на Джисона так, будто у того выросли рога.       Джисон только пожал плечами, ухмыляясь:       — А что такого? Сынмин же сам поднял эту тему. Вот я и уточнил. И не притворяйся, что это не правда, хен. Вот например вчера ты…       Сынмин громко вздохнул, прикрыв лицо рукой.       — Господи, почему все в этой стае такие странные? — пробормотал он, чувствуя, как остатки терпения исчезают.       — Это ты ещё не со всеми провел целый день, — насмешливо отозвался Джисон. — Доберёшься до Хенджина — вот тогда и начнётся веселье.       Чанбин, окончательно потеряв терпение, прикрыл глаза рукой и устало сказал:       — Джисон, закрой рот. Сынмин, ты тоже. Оба.       Комната погрузилась в напряжённую тишину, но выражения лиц Сынмина и Джисона обещали, что молчание не продлится долго.       Чанбин вздохнул и опустил руку, оглядывая то на Джисона, то на Сынмина. Его лицо выражало смесь раздражения и усталости, словно он уже заранее знал, что этот разговор закончится головной болью для него.       — Послушайте, вы двое, — начал он, делая усилие, чтобы говорить спокойно. — У нас здесь не клуб обсуждения вкусовых предпочтений. Если вы хотите убивать друг друга или устраивать философские дебаты, пожалуйста, найдите другое место и время.       Сынмин скрестил руки на груди, изо всех сил сдерживая едва заметную усмешку.       — Я все еще хочу ударить его, — сказал он, бросив короткий взгляд на Джисона, который по-прежнему выглядел самодовольно.       — Ты, кажется, быстро учишься, — заметил врач с лёгкой ухмылкой. — Но, между прочим, я тебе делаю одолжение. Ты бы видел своё лицо, когда я заговорил про повязки.       Сынмин прищурился и холодно ответил:       — У меня было лицо человека, который хотел кого-то придушить.       — Идеальный кандидат для моего кабинета! Этот кинк..! — с энтузиазмом добавил Джисон, но тут же осёкся, когда Чанбин бросил на него убийственный взгляд.       — Хан Джисон, — голос альфы был настолько тихим, что его стало ещё страшнее. — Если ты ещё раз скажешь что-то подобное, я первым использую на тебе наручники. И, поверь, это не будет весело.       Джисон громко фыркнул, но, кажется, решил не испытывать судьбу. Он поднял руки в жесте сдачи, при этом всё ещё ухмыляясь.       — Ладно, ладно, хен. Я закончил. Сынмин, ты готов. Можешь идти.       Ким поднялся, чуть поморщившись от боли в рёбрах, и направился к двери.       — Слава Богу, — бросил он, но перед тем как выйти, оглянулся на Чанбина.       — Что теперь? Куда мне?       Чанбин, которому, похоже, надоело разруливать все эти ситуации, кивнул в сторону коридора.       — Иди к машине. Ты все еще должен выполнить свое задание, — его голос стал ниже и серьёзнее.       Сынмин ничего не ответил, только коротко кивнул и вышел, оставив Со и Хана в комнате.       Как только дверь закрылась, Джисон повернулся к Чанбину, ухмыляясь ещё шире.       — Признай, хён, это был отличный разговор.       Чанбин медленно развернулся к нему, его глаза сузились, а губы сжались в тонкую линию.       — У тебя серьёзные проблемы, Хан.       — У всех нас проблемы, хен, — отмахнулся врач с легкомысленной улыбкой. — Именно поэтому ты меня и любишь.       — Сомневаюсь, — проворчал Чанбин, выходя из комнаты, оставив Джисона смеяться себе вслед.