Разоблачение

— Нет, замком… Прекратите смотреть… Это так смущает, — проговорил раздетый и лежащий на спине Кафка. Тем не менее действия его рук расходились с просьбами: одной он обхватил свой вставший член и поглаживал его характерными движениями вверх-вниз, второй трогал себя за грудь, задевая чувствительный сосок. — Ты уже начал. Чего стесняться-то теперь? — спросил сидящий рядом с ним на постели Хошина. — Давай же, покажи себя во всей красе.       Соширо прикоснулся к щеке Хибино губами и коротко поцеловал его. Замком не собирался давать мужчине поблажек. Он очень хотел увидеть дяденьку в такой интимный момент.       Глубоко вдохнув, Кафка прикрыл глаза и сжал член сильнее. Он немного ускорился, и по его виду стало ясно, что мужчина что-то представляет. Осознание этого неприятно кольнуло Хошину. Неужели дядя думает о ком-то другом, чтобы возбудиться? — Почему ты закрыл глаза? — вкрадчиво спросил Соширо, наклоняясь к уху Хибино. — Простите, мне нужно, — Кафка проглотил слюну, и его кадык дёрнулся, — подумать о чём-нибудь… таком. — Поделишься со мной? Расскажи о своих фантазиях. — Д-да… Просто дрочить перед вами так стыдно, замком, — признался Хибино. — А рассказывать ещё стыднее. — Ничего стыдного… Меня тоже заводит такое. Смелее, — подбодрил замком. — Я бы хотел, чтобы вы сели мне на лицо… Ваш зад, на моё лицо, чёрт, да, — проговорил Кафка. — Я бы вылизал вас от и до, и я бы дразнил языком прямо там. — Мужчина начал двигать рукой быстрее. — Где там? — уточнил Соширо и поцеловал плечо Хибино. — Ммм… ваша дырочка. Я бы мог почти что всунуть язык туда. Ох… — Кафка рвано выдохнул, сжимая себя сильнее. — Так, может, мне и правда сделать это? — спросил замком. Он понизил голос и начал тихо говорить тяжело дышащему дяденьке на ухо: — Я бы так стонал и извивался, пока твой язык дразнил бы мою дырочку. А когда там стало бы совсем мокро, я бы лёг на спину, а ты бы вставил в меня палец. Ты знаешь, у тебя очень красивые руки, Кафка… А потом ты бы взял мой член в рот, и я бы сходил с ума от твоих губ на моём члене и от пальцев во мне. — Да! — чуть ли не выкрикнул Хибино и резко открыл глаза. Взгляд мужчины был чуть ли не умоляющим. — Чёрт, да, да, да!       Соширо понял, что Кафка уже близок к оргазму. У Хибино не просто румянец присутствовал на лице, кожа на шее и на ключицах тоже покраснела пятнами. Его бёдра дрожали и время от времени вскидывались вверх, когда мужчина толкался навстречу собственной руке. Наконец, издав хриплый протяжный стон, Кафка вдруг замер. Сперма, брызнувшая из члена, попала на судорожно вздымавшийся живот, и Хошина в этот момент прильнул своими губами к приоткрытым губам мужчины, выпивая оставшиеся стоны и вздохи. В животе и паху молодого человека всё горело от возбуждения, потому что картина удовлетворяющего себя дяденьки и правда оказалась просто крышесносной. — Угх… Ништяк, — произнёс Хибино и откинулся на подушку.       Услышав это, Соширо едва сдержал смешок: — Откуда ты откопал это старпёрское слово? Уже давно никто так не говорит. — Разве? Ну и плевать, — сказал Кафка и притянул замкома к себе. — А я говорю. Важнее то, что вы всё ещё одеты. Разрешите мне позаботиться о вас, замком Соширо. — Хочешь реализовать свои фантазии? — спросил парень. Он подумал о том, что было бы и правда неплохо сделать то, что озвучил дяденька. Кажется, Кафке нравилось находиться в немного униженном положении. Нет, разумеется, Хошина не собирался издеваться над Хибино. Всё это было лишь небольшой игрой. Она затевалась для того, чтобы дядя показал свою сущность. Но пока что всё было нормально. Даже во время оргазма Кафка не сделал ничего странного. Возможно, стоило расшевелить мужчину ещё больше — в его возрасте, конечно, сложновато устраивать секс-марафоны, но на пару раз Хибино точно хватит.       Вот только когда Соширо представил, что ему придётся раскорячиваться над Кафкой и неловко присаживаться на его лицо, стало как-то не по себе. Хошина даже удивился, с чего это ему вдруг стыдно? Обычно у юноши в постели вообще не было никаких рамок и комплексов. А тут вдруг подумалось, как он будет выглядеть в глазах Хибино?       Обо всём этом молодой человек думал, когда раздевался. Кафка, по-видимому, заметил терзания своего замкома. Неловко и совершенно по-старпёрски закряхтев, он приподнялся и схватил уже голого Соширо за талию, разворачивая к себе задом. Хошина растерялся, а Хибино притянул парня к своему лицу. Из-за того, что Кафка почти всё сделал сам, Соширо не пришлось испытывать неудобств, о которых он думал ранее. Отбросив в сторону любые сомнения, Хошина отдался сильным рукам мужчины. От прикосновений Хибино тело замкома плавилось, там, где дяденька прикасался, кожа будто горела. Соширо расслабил бёдра, раздвинув их, и опустился ниже.       Хошина резко вздохнул, рефлекторно дёрнувшись вперёд из-за прикосновения влажного языка в промежности, однако Кафка удержал замкома на месте и продолжил свои действия. Через несколько секунд Соширо привык и перестал сопротивляться, а вскоре уже и сам пытался насадиться на язык Хибино. Упругий и тёплый, обильно смоченный слюной, он почти что проникал внутрь, дразня чувствительное отверстие и вызывая дрожь в теле от наслаждения.       Перед глазами Хошины всё плыло, но тем не менее он смотрел на живот Кафки, испачканный в сперме, и на его член, который время от времени дёргался и понемногу вновь становился больше. Соширо схватился за мягкие бока Хибино и хотел продвинуться вперёд, к члену, резко захотелось попробовать дяденьку на вкус, но тот не дал ему этого сделать. И внезапно вместе с целым ворохом приятных ощущений Хошина почувствовал нечто странное. Нет, это тоже было приятно, но… разве может человеческий язык настолько удлиняться? — Кафка… Что ты… Ах, ммм, — сбивчиво проговорил Соширо, пытаясь извернуться и поглядеть на Кафку.       Хибино прекратил свои действия и отстранился, обеспокоенно спросив: — Что такое, замком? Я сделал вам больно? — Нет, но… — проговорил Хошина, приподнимаясь и разворачиваясь к Кафке лицом. — Открой-ка рот. — Э? — тупо переспросил Хибино. Однако рот всё же открыл.       Соширо перевернулся и придирчиво осмотрел его, попросил высунуть язык, но ничего странного не заметил. Видимо, всё же показалось.       Кафка странно взглянул на замкома и спросил, поглаживая парня по бёдрам: — У вас смазка есть? — С чего ты решил, что будешь сверху? — фыркнул Хошина. — А с чего вы решили, что я так решил? — Хибино смущённо улыбнулся. — Я думал, вы будете сверху… Вы же командир, и вообще… — И вообще, она под подушкой, — одобрительно кивнул Соширо.       Кафка оказался на удивление мягким и податливым. Он лежал на спине с согнутыми в бёдрах и раздвинутыми ногами и спокойно слушался замкома, пока тот его готовил. Внутри у дяденьки было довольно тесно, пока пальцы Хошины не размяли узкий проход. Хибино выдавал свой дискомфорт движениями тела, которые мужчина пытался сдерживать, но, когда Соширо начал стимулировать простату, Кафка застонал, сжимая простынь в руках. — Всё в порядке? — участливо поинтересовался Хошина. — Да, просто… Так много всего, — выдыхая, ответил Хибино, — много ощущений, мне так горячо, ваши пальцы так наполняют меня… Я больше не могу! Хватит меня мучать, замком! Вставьте уже свой… А-ах! — Кафка вздохнул и невольно насадился бёдрами на пальцы Соширо, пока тот с довольной улыбкой ощущал под их кончиками чувствительную простату.       Хибино так приятно, горячо и возбуждающе сжимался изнутри. Стоило Хошине представить вместо пальцев свой член, как по телу проходил электрический разряд возбуждения. Больше не было смысла тянуть.       Надев презерватив, Соширо разместился между ног Кафки, приподняв его за бёдра и подложив под них подушку. Добавив ещё смазки и размазав её по заднему отверстию мужчины и собственному члену, Хошина пристроился между ягодиц Хибино. Он ткнулся головкой в порозовевший и слегка приоткрытый после пальцев анус и медленно толкнулся внутрь.       Под стоны Кафки и собственные сдавленные вздохи, получившиеся оттого, что дядя всё-таки был довольно узким, Соширо оказался внутри. Двигаться пока что он не стал, во-первых, Хибино нужно было время привыкнуть, во-вторых, Хошина понял: если он сейчас начнёт, то всё закончится очень быстро. А опозориться перед партнёром не хотелось.       Соширо заметил, что член Кафки начал становиться меньше, по-видимому, мужчине всё же было неприятно. Не выходя из него, Хошина принялся поглаживать член Хибино, останавливаясь на головке и подрачивая ствол. Парень знал, что сейчас он должен отвлечь Кафку от дискомфортных ощущений в заднем проходе. — Расслабься, пожалуйста, — мягко произнёс Соширо. — Я начну двигаться, когда ты скажешь.       Хошина и сам бывал в роли нижнего. Он прекрасно понимал, что сейчас чувствовал Хибино. И почему-то замкому стало жалко своего подчинённого. Вопреки обыкновению, Соширо вдруг захотелось действовать нежно и ласково. Как правило, Хошина в постели был довольно властным и жёстким. Но сейчас распластавшийся под ним дяденька почему-то вызвал желание позаботиться о нём как следует. Такое поведение было совсем не характерно для замкома. Правда, думать об этом сейчас не хотелось — на уме у парня было совершенно другое. — Можете двигаться, — тихо сказал Кафка.       Соширо на пробу толкнулся бёдрами вперёд, ощущая чужой жар и тесноту. Он понял, что сможет продержаться какое-то время, чтобы довести партнёра до оргазма. Это только в низкопробных мангах активов всегда рисуют шкафами с огромными членами. На самом же деле предпочтения в постели зачастую не зависят от размеров, а роль верхнего чаще всего берут на себя не мужчины, превосходящие других по габаритам, а выносливые. У поджарого Хошины, который находился в превосходной физической форме, выносливости было хоть отбавляй. Он мог двигаться в течение определённого времени и в одном темпе, не сбиваясь, и это нравилось как парням, так и девушкам. Словом, тренировки пригодились Соширо не только на поле боя.       Вот и сейчас Хошина держал ровный ритм, стараясь попадать головкой члена по нужной точке. С каждым толчком он выбивал из Кафки стоны, которые из тихих становились всё сильнее и громче. Мужчина потянулся рукой к своему члену и принялся дрочить, и Соширо не препятствовал ему, понимая, что кончить от одной лишь стимуляции простаты сможет далеко не каждый.       Сдерживаться становилось всё труднее, видя, как наслаждался Хибино, Хошина и сам всё ближе подходил к краю. Если бы на нём не было презерватива, то он бы уже точно кончил. Вид Кафки, распалённого, задыхающегося, находящегося на грани, его тело, его запах, мелкие детали, которые Соширо почему-то замечал, например, такие, как капли слёз в уголках глаз дяденьки, — всё это одновременно и заставляло продолжать, вызывая желание трахать Хибино вечно, и принуждало поскорее закончить, потому что тело буквально умоляло о разрядке. — Не останавливайся, не останавливайся, — сбивчиво просил Кафка, потерявшись в удовольствии и перейдя на неформальный тон. — Хочешь кончить? — спросил замком, ускоряясь. — Да, да, я скоро кончу… — простонал Хибино, крепче сжимая свой член в руке. — Давай кончим вместе. — Хошина удобнее перехватил бёдра мужчины и начал вбиваться в него, сильнее задевая простату с каждый толчком.       Соширо был очень твёрдым, он почувствовал, как мошонка поджалась, и характерные ощущения, свидетельствующие о скором оргазме, заставляли его почувствовать близкий финал. Хошина зажмурился, стиснув зубы в погоне за собственным удовольствием, и понял, что сейчас кончит. В этот момент Кафка коротко вскрикнул, и Соширо открыл глаза.       Удовольствие накрыло Хошину с головой. Ему показалось, что нижняя часть тела существует отдельно от верхней, и пока он переживал оргазм, замыленным от острого удовольствия зрением заметил: буквально на долю секунды лицо Хибино словно исказилось, превратившись во что-то похожее на морду кайдзю.       Застонав оттого, как сильно Кафка сжал мышцы заднего прохода, Соширо перевёл взгляд ниже и увидел, что мужчина тоже кончает. Хошина смахнул пот со лба, убирая мокрую чёлку, и мимоходом подумал, что ему почудилось это превращение. Видимо, это была галлюцинация от чересчур сильной стимуляции или просто видение в слабо освещённой комнате.       Пухленький живот Хибино был выпачкан в липкой сперме, а сам он весь блестел от пота, однако замкому было плевать. Его тело тоже вспотело от интенсивной нагрузки. Выйдя из Кафки, молодой человек лёг рядом, обнимая мужчину и закидывая на него ногу и руку. — Как ты? — пробормотал Соширо. — Ништяк, — ответил Хибино. Он пытался восстановить дыхание, шумно вдыхая и выдыхая. Хошина, прижавшись к его груди, слышал, как громко стучало сердце мужчины. — А вы? Вам понравилось? — Ага. Ништяк, — по-лисьи усмехнулся Соширо.       Вставать не хотелось. Обычно после секса Хошина всегда первым делом бежал мыться, он терпеть не мог быть грязным и липким. Но с Кафкой всё оказалось иначе. Дяденька так уютно обнимал замкома в ответ, так успокаивающе дышал в макушку Соширо, что хотелось наплевать на все свои принципы. Хошина потрогал выпачканный в семени мягкий живот дяди. Это тело было хоть и несовершенным, но таким «своим»! Соширо поджал губы, ощутив себя мухой, попавшей в паутину. Откуда все эти неправильные чувства? — Кафка, можешь помыться в моём душе, — сказал Хошина, приподнимаясь на локте. — А потом возвращайся к себе. — Мне нельзя остаться у вас? — Кафка выглядел несколько обиженно. — С ума сошёл? Тебя же опять хватятся, не забывай, что ты не офицер и не можешь ночевать где вздумается, — одёрнул его Соширо. — Что если кто-то из твоих товарищей на тебя настучит? Тебе нельзя здесь спать! — Ладно, — пробубнил Хибино и грустно вздохнул. Хошине стало жаль дяденьку, но он успокаивал себя тем, что это всё ради его же блага. А вовсе не возникшие вдруг непонятные мысли и чувства всему виной.