Выбирая между сталкером и компанией бывших, не забудь вспомнить прошлое

Шан Цинхуа, очевидно, «очень» ценит свою жизнь. Причем настолько, что закрывает глаза на существование сталкера и «друзей-любовников», которые пытаются помочь и, вроде как, не желают зла. Он знает, что слишком легкомысленно относиться к проблеме, и в скором времени появятся последствия его бездействия, но как иначе? Шан Цинхуа слишком зациклен на учебе и «работе». Он не отличник, а обычный хорошист с комплексом отличника. Звучит бредово, как и сам Шан Цинхуа. Он старается стать идеальным, чтобы привлечь внимание, но в то же время настолько сильно боится этого внимания, что теряет всякую мотивацию. Это заставляет его чувствовать себя... Никчёмным? Да, пожалуй, так оно и есть. Его раздражает то, что он не может преодолеть хандру и лень из-за одной неудачи; что не может, – боится! – браться за дело, которым ему хочется заняться. Всё это делает его таким жалким и беспомощным в собственных глазах, как и жизнь, которую он проживает. Шан Цинхуа настолько плевать на свою безопасность, что даже спеша на занятия, он не побоялся сесть к незнакомцу в машину, пообещавшему подвезти до универа. И ведь головой он прекрасно понимает всю беспечность этого решения, но страх испортить репутацию в глазах преподавателя заставляет его это сделать. Ему, наверное, повезло, что мужчина на самом деле довёз его до места учебы. Ему повезёт ещё больше, если никто из его «друзей-любовников» не узнает об этом. Но у Шэнь Цзю везде есть глаза и уши. «Ты совсем идиот?» — слышится грозно из динамик. Шан Цинхуа держит чужой телефон стальной хваткой, боясь от нервозности уронить на пол. Юэ Цинъюань не любит выпендриваться и выставлять свое богатство напоказ, но это не отменяет того, что он носит дорогие вещи. — Я сам не понял, зачем сел... — Цинхуа икает в трубку от скопившегося воздуха в лёгких. — Но со мной всё хорошо! «Ты реально идиот, Шан Цинхуа... Ты не понимаешь, когда нужно думать, а думать нужно всегда. В особенности твоей невезучей заднице», — Цинхуа от его спокойного голоса, пропитанного такой злостью, что можно отравиться и на расстоянии, начинает почти что заикаться. Такой обманчиво-спокойный Шэнь Цзю пугал больше, чем кричащий или ругающийся. Это значило, что он не просто злился, – он в ярости; это значило, что Шан Цинхуа пиздец. Опять. Он беспомощно переводит взгляд на Юэ Цинъюаня, лицо которого омрачено до неузнаваемости, и не решается просить помощи или поддержки. — Мне правда жаль... — тихо мямлит он, надеясь на снисхождение. «Тебе стоило подумать об этом разговоре до того, как ты сел в машину», — бросает Шэнь Цинцю и кладет трубку. Гудки как похоронный марш отзываются в ушак Цинхуа. Юэ Цинъюань забирает у него телефон и снова надевает ту ласковую улыбку, с которой ходит каждый день. — Цинхуа, тебе нужно беречь себя. Ты не можешь так легкомысленно доверять всем подряд. Тем более сейчас, — слова Юэ Цинъюаня имели смысл, и их суть Шан Цинхуа понимал, однако всё равно не чувствовал ничего, кроме безразличия. С тех пор как он поведал им о сталкере, вокруг него стало так шумно. «Он, сталкер этот, никак не вредит мне. Да, такое внимание иногда настораживает, но ведь в записках и еде нет ничего такого? Лезвий, иголок там нет, яда тоже, наверное?» — Шан Цинхуа кивал на вздохи и охи Юэ Цинъюаня, мыслями находясь где-то далеко. В месте, где играет музыка, где свет отдает и теплом, и холодом одновременно, где горячий парень подаёт ему напитки. — «И ничего страшного, если я втюрюсь в своего предполагаемого сталкера, м?» — Цинхуа, ты слушаешь? — Юэ Цинъюань легонько потряс его за плечо, заметив ускользнувшее внимание. — Да-да! — Шан Цинхуа вырвался из его рук. Может, Юэ Цинъюань и не думал о нем что-то плохое, но ему было немного некомфортно с ним наедине. Возможно, причина в не самых приятных ассоциациях. Не так важно. Шан Цинхуа не собирается с ним встречаться. — Ум, Юэ-гэ, спасибо за беспокойство, правда. Могу я попросить тебя поговорить с ним? Юэ Цинъюань тяжело вздохнул, подперев рукой щеку. — Боюсь, А-Цзю не станет меня слушать. — Ну, вообще-то, да, — Шан Цинхуа сипло посмеялся. — Его даже Шэнь Юань не сможет успокоить... Кхм, спасибо. Я пойду, хочу проветриться. Увидимся позже, Юэ-гэ. Юэ Цинъюань только кивнул и помахал рукой. Шан Цинхуа шёл по коридору, думая, как бы информация об этом случае не дошла до ушей Шэнь Юаня или Лю Цингэ, иначе ему негде будет прятаться. Они ему дверь выломают, если будет нужно. Их решимость и некая одержимость его безопасностью пугала, поэтому-то ему не хотелось делиться своей жизнью с кем-либо! Однако Шан Цинхуа всё же счёл нужным хотя бы обмолвиться о происходящих странностях, потому что читал множество историй, где молчание или спасает, или губит. Не хотелось бы вдруг пропасть без вести... — Цинхуа! — позади него раздался тихий голос, похожий на писк мыши. Шан Цинхуа обернулся и ожидаемо увидел лицо единственного грызуна, помимо него, на их потоке. Староста торопливо зашагал к нему, слабо улыбаясь: — Привет. — Староста! — Цинхуа улыбнулся, пойдя навстречу. — Тебе что-то нужно? — Скорее тебе, — улыбка старосты стала чуть шире, а глаза за толстыми стеклами очков засияли. — Я принёс конспекты. — Точно! Совсем забыл! Спасибо! — Шан Цинхуа взял протянутые листочки и заметил в тексте выделенные части и заметки на полях. — А ты, как всегда, добр! — Я пишу всё слишком подробно, хотя иногда одну лекцию можно уместить на два листка и не делать пометок, — хмыкнул юноша, поинтересовавшись: — Как ты себя чувствуешь? — Мне уже лучше, спасибо за беспокойство, — кивнул Шан Цинхуа, задергав ушами. Рядом с подобным ему он чувствовал себя спокойно, не одиноко. Компания «друзей-любовников» тоже устраивала, но они всё же были хищниками, и Шан Цинхуа иногда чувствовал себя лишним, хотя остальные старались убедить его в обратном (у них получалось). — Это хорошо, — на щеках появились два углубления – очаровательные ямочки. — Не перенапрягайся так. Здоровье важнее учебы, Цинхуа! Береги его, иначе потом будет трудно жить! Ну, я пошёл! До встречи! — Пока... — Шан Цинхуа помахал ему вслед, слабо улыбаясь. Как жаль, что староста мог уделить ему в день лишь полчаса своего времени – он был очень ответственным и активным, потому относился ко всей работе серьезно, и вообще был многозадачным и умным. Отличник, активист, наверняка ещё и волонтёр, – в общем, всё те качества, которые делают человека якобы «идеальным». Шан Цинхуа не мог отвлекать его своей болтовней и проблемами – кого угодно, но не старосту. Хотелось быть хоть немного достойным общения в его глазах. «Мои хищники любят меня и такого...» — чуть более весело подумал он, направляясь к аудитории. — «Если бы ещё я любил...» Часы на лекции тянулись как недели, – долго, ещё и скучно. Шан Цинхуа рефлекторно водил ручкой по тетради, мыслями находясь где-то в космосе. «Шэнь Цзю сильно злится, очень сильно... Однажды он уже говорил таким тоном, и, что ж, игнор от него ещё страшнее. Потому что знаю: как только я подойду к нему с извинениями, он меня трахнет», — шея и плечи покрылись гусиной кожей. Шан Цинхуа вспомнил этот момент, но никакого возбуждения не почувствовал. Шэнь Цзю в постели любил показывать свою сторону садиста, а Шан Цинхуа, после отношений с ним, понял, что не очень-то любит БДСМ и другие подобные фетиши. По крайней мере, когда он снизу. — «О, он же расскажет об этом Шэнь Юаню... А тот Лю Цингэ... О, нет, опять?! Что мне сделать, чтобы они перестали переживать за меня, хм? Из дома не выходить?! Так они подумают, что меня похитили, а отвечает им мой сталкер! О, точно, ещё же сталкер есть... А если это не Мобэй? А вдруг Шэнь Цзю начнёт подозревать кого-то? Он же не отстанет от бедолаги! В конце концов, об этом может узнать весь универ!» Большой поток мыслей и напряжение, по итогу, вышел из Шан Цинхуа через нос. — Цинхуа! — Юэ Цинъюань посмотрел на него с тревогой и протянул руку к его лицу. Конечно же, Цинхуа отстранился, на что получил полный негодования и некоторой обиды взгляд. — А, всё в порядке, Юэ-гэ, — крайне неубедительно промямлил он, прикрыв кровоточащий нос ладонью. — Просто немного... Утомился? — Цинхуа... — Юэ Цинъюань сделал сразу две вещи, которые одновременно очаровали его и встревожили: он протянул платок красивого оттенка цвета цин и начал что-то быстро писать в телефоне. Первое показалось милым, так как Цинъюань не брезговал кровью на своем платке, которое явно купил не он, а второе заставило Цинхуа волноваться ещё больше. «Нет! Нет, пожалуйста! Не пиши никому!» — если бы только мольбы могли передаваться через мысли. Но, похоже, одного вида Шан Цинхуа хватило, чтобы Юэ Цинъюань убрал телефон. Он ласково улыбнулся: — Выйдешь? — Да... — Цинхуа рад тому, что хоть один человек в его окружении имеет чувство такта, ведь сейчас ему очень не хотелось с кем-нибудь говорить. В конце концов, если выйдут они оба, это привлечет куда больше внимания. К счастью, не прошло и десяти минут и кровотечение остановилось. Но возвращаться в аудиторию не хотелось. Шан Цинхуа вышел на улицу к своему любимому автомату с едой, на которую у него деньги были два раза в неделю – о большем и простить не нужно, иначе потом автомат перестанет быть любимым. Но не только автомат привлекал Шан Цинхуа, но и само место: на удивление, тут было тихо и спокойно, ещё и единственная скамейка располагалась в тени, хотя при желании её можно было сдвинуть на солнышко. Солнечные лучи вряд-ли помогут ему почувствовать себя лучше, поэтому он расположился под каменным навесом. Позади него – красивые и благоухающие кустарники. Тишина в этом месте немного успокоила расшалившиеся нервы Шан Цинхуа. Он запустил руку в карман и обнаружил несколько монеток – какой сюрприз! Пожалуй, это день станет тем самым днём, когда Шан Цинхуа может немного себя побаловать. Он оставил сумку на скамье и подбежал к автомату. Времени, что он потратил на попытку запихнуть монеты в узкую щель, было бы достаточно, чтобы два раза сходить от скамьи к автомату. Шан Цинхуа делал это в тишине, потому слышал всё происходящее вокруг. И он явно четко слышал, как закрывается замок его сумки. По спине снова побежали мурашки, а сердце сжалось под чьим-то взглядом. Шагов не было, значит ли это, что кто-то до сих пор стоит позади? Всего секунда потребовалась, чтобы Шан Цинхуа решился обернуться. Конечно же, никого там не было. «Всего секунда... как он успел?» — он прижал руку к колотящемуся сердце, которое едва не выпрыгнуло из груди. Оно почти что разорвалось, когда автомат начал гудеть и скрипеть, выплевывая из себя его пакетик с семечками. — Ох ты ж! — Шан Цинхуа не удержался от громкого крика, сразу же услышав на это испуганный вздох. Он быстро сообразил и побежал за угол, где, в общем-то, стоял тот, кого видеть здесь было странно. — Мо-Мобэй? — Шан Цинхуа даже с трудом произнёс это имя – оно то и дело возвращалось в рот, будто бы этого не могло быть наяву. — Ты что здесь... делаешь? Мобэй только помахал рукой, в которой был окурок от сигареты. Это, наверное, было очень забавно: за углом часто собирались курильщики, от чего любимое место Шан Цинхуа пропиталось запахом сигарет. Он не имел никаких претензий, – для этого оно и создавалось – потому что все приходившие сюда вели себя тихо, но увидеть здесь Мобэя было удивительно. Шан Цинхуа вообще не думал, что встретится с ним на территории университета. — Так ты тоже учишься здесь? — спросил он осторожно, на время позабыв о раннем происшествии. Мобэй кивнул, вдруг хмуро посмотрев на него. Он убрал от рта новую сигарету, будто собираясь что-то сказать. Однако Шан Цинхуа так ничего и не услышал. — Хм? — он наклонил голову в бок, подойдя ближе. — Что у тебя с лицом? Ты дрался? — сколько, наверное, усилий требовалось сделать, чтобы произнести столь простые вопросы. В особенности не любившему разговаривать Мобэю, в особенности с Шан Цинхуа. Как плохо он выглядел в чужих глазах, раз даже у Мобэя появилось желание поинтересоваться? — Что? — Шан Цинхуа и не понял сначала, о чем у него спросили, но коснувшись подбородка, где остались следы запекшейся крови, он ойкнул: — Ой, точно! У меня просто пошла кровь из носа, вот я и вышел немного освежиться. Мобэй снова открыл рот, но тут же закрыл, видимо решив, что информации на этом ему хватит. Продолжил курить, не обращая внимание на присутствие другого человека. Шан Цинхуа хоть и не хотел говорить с кем-либо в таком стрессовом состоянии, но и оставаться одному ему не хотелось, поэтому он присел рядышком. Молчал, вытирал лицо руками и лишь изредка кидал на Мобэя взгляды, любуясь четким профилем. Но его упорно игнорировали. До тех пор, пока Шан Цинхуа не начал сверлить дыру в нем. — Что? — спросил грозно Мобэй, выпустив изо рта белый, полупрозрачный дым. — Ты здесь один? — выпалил Шан Цинхуа. Мобэй посмотрел на него странным взглядом и ответил: — Теперь не один. — О... — Цинхуа попытался скрыть улыбку. Он не может радоваться тому, что единственным, кто мог положить что-то в его сумку, был Мобэй. Это ещё не доказано, да и с такой грузной обувью не получалось передвигаться бесшумно. Но Шан Цинхуа всё равно испытывал трепет внутри: — Вот как. — Странный, — Мобэй пожал плечами и отвернулся, вновь делая затяжку. И само его поведение говорило о том, что никакого отношения к делу он не имеет. Но почему же Шан Цинхуа начинал думать, что Мобэя просто хороший актёр? «Всё не так! Не надумывай!» — Цинхуа впился ногтями в кожу запястья. — «Если он действительно не имеет никакого отношения к делу, то будет просто ужасно неловко, узнай Мобэй о моих подозрениях». Подул легкий ветерок, остужая разгоряченную голову Шан Цинхуа и срывая с деревьев слабые листья. Посмотрев на их насыщенный зеленый цвет, он вспомнил о Шэнь Юане, с которым ассоциировался изумрудно-зеленый. Потом он вспомнил о его брате, и вновь дрожь пошла по всему телу. «А... если узнает Шэнь Цзю, то он посадит Мобэя», — Шан Цинхуа прикрыл рот рукой от шока и осознания. Власть Шэнь Цзю основывалась на связях и деньгах, которых у него было достаточно, чтобы вести конкуренцию не только с самим Ло Бинхэ, но и его родителями. Чертов трудоголик-садист! Настроение тут же испортилось, а трепет в груди приобрел новую форму, став тревожным и душащим клубком. Шан Цинхуа заметно погрустнел, опустив голову на свои руки, в которых был пакетик с семечками. В носу всё ещё саднило и жгло, а от досады горечь на языке стала чувствоваться сильнее. Громкий вздох сопровождался долгими раздумьями «А стоит ли?» и дымом от сигареты, а последующий вопрос был наполнен сожалением: — Что с тобой произошло? Шан Цинхуа проморгался, чтобы привести мысли в порядок, и задумался над тем, стоит знать по сути постороннему человеку и возможному сталкеру о его жизни в подробностях? Странно, но Мобэю хотелось рассказать обо всём, что, в общем-то, в характере Шан Цинхуа, но такое поведение проявляется только в кругу близких друзей (но в последнее время он часто думает над тем, стоит ли им что-то говорить вообще). — Ну... У меня есть небольшие проблемы в отношениях, — Шан Цинхуа опустил голову и с громким шуршанием открыл пакет с семечками. — Ты в отношениях? — Нет, — ответил Цинхуа, положив в рот уже очищенную тыквенную семечку. Они продавались без шелухи – благословение для того, кому очень часто хочется есть в неподходящее время. — Но кто-то из моих бывших так не думает. Шан Цинхуа говорил легко, потому что предыдущие отношения хоть и имели определенную значимость, но были не чем-то болезненным, чтобы не вспоминать о них. Шан Цинхуа в принципе относился к этим эпизодам своей жизни просто. Собственно, благодаря этому он всё ещё общается со всеми, кто когда-то лежал с ним в одной постели. Но, по всей видимости, Мобэя это удивило, – то ли то, что у Шан Цинхуа было столько партнёров, то ли то, что у него в принципе были отношения, – иначе его недоуменный взгляд ничем не объяснить. Со смешком Цинхуа начал объяснять ситуацию, в которой оказался, опуская моменты, когда ему было не по себе и, конечно же, через разговор пытаясь передать то, что его, в общем-то, не особо беспокоит факт преследования. — Как-то так. Все мои друзья, – бывшие – стараются мне помочь, защитить от неприятеля, но, честно, пока ничего серьезного не произошло. Я боюсь, что они... Могут пересечь черту. Шан Цинхуа смотрел на свои руки, абсолютно не стесняясь своей жизни, – у всех она разная, почему он должен стыдиться того, как живёт? Тем более, когда рядом с Мобэем ему спокойно; будто он мог принять и понять всё, о чем говорит Шан Цинхуа. «Это немного нагло – думать, что он должен принять и понять меня», — отругал он себя, уже готовый к тому, что сейчас ему скажут не самую приятную вещь. Он привык к такой реакции и считал, что абсолютно нормально, что-то не понимать в другом человеке, потому не беспокоился. Так было с Шэнь Цзю, так было с Лю Цингэ и частично с Шэнь Юанем, так и будет с Мобэем... А Мобэй молчал, – докуривал сигарету – но потом сказал абсолютно нейтрально: — Звучит не очень. — Пожалуй, — Шан Цинхуа пожал плечами. — Но я не жалуюсь. Просто это единственное, что кажется интересным в моей жизни. И снова молчание. Для Цинхуа это было ново: не слышать осуждения о своей жизни. Но Мобэй молчал, и это, наверное, было главное отличие между ними. Но вдруг парень поднялся во весь рост и прошёл мимо, не одарив и прощальным взглядом. Но у самого угла Мобэй остановился, сказав: — Будь бдительнее. Как много загадок в одном человеке. «А самая большая загадка в нем то, что я никак не могу понять, кто он?» — вопрос, который мучил Шан Цинхуа больше, чем сталкер, был связан с тем, к какому семейству принадлежит Мобэй: к кошачьим, к собачьим, к медвежьим? Но он точно был хищником – кончики больших острых зубов Шан Цинхуа заметил практически сразу, потому нет сомнений, что он хищник. А такие, как правило, часто засматривались на него. «О... Если бы Шэнь Юань услышал это, то точно сказал бы: «Ого, что это? У закомплексованного хомяка повысилось самомнение?». Или что-то типа того», — Цинхуа посмеялся с себя и тоже в скором времени покинул плац для курильщиков, стараясь не думать о том, что прибавляет тяжесть ему в сумку. *** Очевидно, Шэнь Цзю просчитался со своим планом: он предполагал, что сталкер не будет следить за ним всё время, но думал ли этот заносчивый кот о том, что Шан Цинхуа провернет с их компанией что-то такое? Ведь сейчас за ним поспевает следить только Юэ Цинъюань. Возможно, если бы рядом был Лю Цингэ, то он, невзирая на страх Шан Цинхуа привлечь внимание других, вышел бы вместе с ним (Юэ Цинъюань был в этом плане куда проницательнее многих, но это и пугало). Тогда шанс узнать, кто подложил ему в сумку кокосовое молоко, был бы больше. Шан Цинхуа крутил в руках бутылёк, не зная, куда его деть. Выкидывать жалко, – всё же кто-то потратился на него, – а пить – опасно. Более того, вспоминая о случайной встрече с Мобэем, Шан Цинхуа всё больше склонялся к этому варианту. Он всё рассчитал по секундам, провёл эксперимент и пришёл к выводу, что вполне возможно добраться от скамьи до зоны для курения через кусты. У Шан Цинхуа не получилось сделать это тихо и незаметно, но кто знает, может, Мобэй обладает такой способностью? «Но пить я всё равно не буду», — он вздохнул и положил молоко обратно в сумку. Был ли сталкером объект его воздыханий или нет – покажет лишь время. Пока что ему оставалось только ждать и коротать свободное время между парами в своём любимом месте. Теперь ему здесь нравилось ещё больше, потому что Мобэй тоже, как оказалось, довольно часто приходил сюда. Но после той случайной встречи им больше не удалось пересечься, и всё же Шан Цинхуа не стал реже заглядывать к своему любимому автомату, а, наоборот, – чаще. Ибо больше делать ему было нечего. Шэнь Юаня он пообещал избегать какое-то время, Шэнь Цзю занят тем, что отгоняет Ло Бинхэ от младшего брата, тем же занимается Лю Цингэ, но уже оберегает свою сестру от Ша Хуалин, а Юэ Цинъюань где-то пропадает. «Даже старосту не позвать – занятой человек всё-таки...» — Шан Цинхуа качнулся в бок, и вдруг снова почувствовал на себе чей-то пристальный взгляд. Повернул голову влево – на него смотрела пара чистых, хмурых глаз цвета весенней грозы. Это был Лю Цингэ. Шан Цинхуа, конечно, не ожидал увидеть его здесь, но всё равно освободил место, чтобы подошедший мог присесть рядом. — Как дела, Цингэ? — спросил он, пытаясь казаться спокойным и даже весёлым. — Не так плохо, но... Эй, а ты? — Лю Цингэ обычно было легко обмануть, но почему-то Шан Цинхуа делал это с трудом. — Юэ Цинъюань сказал, что у тебя резко пошла кровь... — Ой, ничего серьезного! Я просто разволновался, вот и давление поднялось. Со мной всё хорошо! — Да, твои синяки под глазами так и говорят о том, что у кого-то жизнь – мёд. — Во-первых, они со мной ещё со школы, а, во-вторых,— Шан Цинхуа посмотрел на Лю Цингэ исподлобья и сказал: — кто-то научился язвить у Шэнь Цзю. — Кстати о нём, – подхватил тему Лю Цингэ так же ловко, как летящий в его сторону во время соревнований мяч, — он писал, что увидел на камерах чью-то фигуру. Снежный барс достал телефон и открыл переписку, с громким и длинным названием, в котором фигурировали имя Шан Цинхуа и слово «сталкер». Цинхуа же в принципе не удивился, наоборот, был бы намного страннее, если бы Шэнь Цзю не создал чат по спасению её маленькой беззащитной задницы. Он взял в руки телефон, протянутый Лю Цингэ, и посмотрел на экран. — Эм, Цингэ, — начал он, массируя кожу головы, — мне кажется, что тебе не стоит верить всему, что говорит тебе Шэнь Цзю. Здесь ничего нет. — Я тоже так подумал! Но нет, есть! — вдруг вскрикнул Лю Цингэ, отобрав телефон и приблизив изображение. Он вновь указал на экран, громко произнеся: — Видишь?! За этим поворот точно виден чей-то силуэт! Шан Цинхуа присмотрелся, и действительно – в тени дома можно было разглядеть чью-то высокую фигуру, явно мужскую, но лица подозреваемого не было видно, о чём он и поспешил спросить Лю Цингэ. Тот ответил с довольной улыбкой: — У этого гада есть свои способы узнать, кто находился в том месте тем днём. — А если этот человек вообще мимо проходил и никак не связан?! — Шан Цинхуа заволновался: узнать о том, что Шэнь Цзю всё ещё ищет было страшнее, чем увидеть фигуру предполагаемого сталкера. — Об этом мы тоже узнаем, — Лю Цингэ кивнул каким-то своим мыслям, взглянув на прижатые к макушке короткие уши. — Тебе не нужно переживать – он сделает всё тихо... — Ох, спасибо, блять! Хоть когда-то! — Шан Цинхуа взялся за голову и качнулся в сторону. Лю Цингэ протянул руку, подумав, что тот падает, и поймал за плечи. Цинхуа же не стал убирать его руку, на самом деле чувствуя себя не очень хорошо от всего происходящего. Если бы только он знал, что обычная нужда во внимании в последствии создаст эффект домино, то никогда бы не открыл рот. Напомните, пожалуйста, зачем он тогда встретился с Шэнь Юанем? Потому что ему стало дико одиноко и он посчитал отличной идеей таким образом снова приковать к себе внимание людей, которым симпатизирует? Которые душат своей заботой и опекой? Да, наверное, так и было. Он уже и не помнит. Шан Цинхуа предпочитает забывать обо всех эпизодах, в которых проявляется его изголодавшееся по любви настоящее «я». — Я прошу вас... Сделайте это тихо... Лю Цингэ нахмурился и уже открыл было рот, чтобы что-то сказать, но Цинхуа перебил его: — «Тихо» значит «тихо»! Так, чтобы никто, кроме нас пятерых, не узнал об этом! Ясно?! Пожалуйста... — получив молчаливый кивок, Шан Цинхуа всё ещё чувствовал напряжение в плечах. Чтобы отвлечься, он достал из сумки пачку своих любимых сушеных фиников и протянул Лю Цингэ. — Угощайся. Снежный барс – опасный зверь, на минуточку, – сейчас выглядел милее любого котенка, с корней волос до шеи покрывшись красными пятнами. Шан Цинхуа старался игнорировать столь явное смущение и упорно делал невозмутимый вид: не нужно давать тому, кто неровно к нему дышит, ложную надежду. А Шан Цинхуа умел это делать, – не нарочно, просто иногда он не контролировал себя. Ему очень не хотелось обижать такого хорошего парня, как Лю Цингэ, который, очевидно, не подходил ему как характером, так и внешностью. После короткого разговора о прошедших днях, Шан Цинхуа ушёл, Лю Цингэ же остался сидеть на скамье, раздумывая обо всём на свете. В последние дни у него появились две головные боли: сталкер Шан Цинхуа и пиявка Ша Хуалин. Но если вторую он знал в лицо и мог отогнать от Лю Минъянь, то со случаем Шан Цинхуа всё было иначе... Он отвлекся на звук автомата. Лю Цингэ прищурился и дёрнул ушами, увидев перед собой какого-то парня. Высокий, с короткими ушами на макушке и темной одежде. Он стоял спиной, и разглядеть лицо можно было лишь в отражении стекла. Будь здесь Шан Цинхуа, то давно начал бы визжать о привлекательности и красоте этого парня, но Лю Цингэ окрестил его «обычным». Он не стал бы зацикливаться на нём, если бы не беспокоился о благополучии Шан Цинхуа так сильно: сейчас все люди настораживали его и казались опасными. Лю Цингэ понял, что не зря остался сидеть на скамье, когда некто заказал очень странный набор продуктов: подслащенную воду, тыквенные семечки и сушеные финики. Они казались странными как раз потому, что Шан Цинхуа покупал подобное. Лю Цингэ наклонился, чтобы закрыть обзор на лицо парня и лучше разглядеть его со спины. Достал телефон, открыл вкладку с фотографией и медленно начал сравнивать силуэт на фотографии и парня, стоящего возле автомата. Когда же он пришёл к заключению, что они очень схожи между собой, то никого возле автомата больше не было.