Предан(ность)

      За спиной слышались повторяющиеся взрывы, непонятная стрельба, лай собак и крики. Саймон бежал, даже не чувствуя боли в ноге, Соуп тоже держался бодро, не отставая от него ни на шаг. Они не останавливались, вбегая в кукурузное поле, и дальше несколько сотен метров мчали, отмахиваясь от листьев. Замедлились, лишь когда ощутили более менее безопасность. Нова схватился за грудь и загнулся, пытаясь отдышаться. Гоуст только в этот момент вспомнил о своей ране, которая почувствовалась троекратно, будто в ноге побывал не нож, а пила как минимум. Он сжал бедро и сомкнул губы, чтобы не произнести ни звука.       — Пошли поскорее, — сказал Соуп устало, — Могут с собаками искать.       Он сплюнул и пошел вперед пошатываясь, и чуть не упал, но Саймон успел его подхватить. Потянув наверх, он поднял Нову, но тот выдернул руку и посмотрел с омерзением. Конечно, лейтенант был последним, от кого бы Соуп хотел получить помощь.       — Собаки напуганы, — сказал Саймон, понимая, что взрывы даже обученных собак порой выводили из строя, а уж в картелях они вряд ли были так уж хорошо обучены, — Да и запахов наших нет, — попытался успокоить его Гоуст.       Соуп посмотрел, наверное, размышляя про себя правильность его слов, и кивнул, согласившись. Он сел на землю, а потом и вовсе упал на спину, сминая кукурузные стебли. Гоуст завалился рядом, поднимая глаза к небу. Оно было совсем иным, чем как тогда, на крыше, когда они словно были одни в этом мире, в тишине и безмятежности. Тогда казалось, что нет никаких проблем и все лучшее впереди. Саймон повернул голову к Нове, тот разглядывал небосвод, затянутый тучами. В этой темноте в его глазах не было злобы, черты лица мягкие и плавные, казалось, будто вот-вот он повернется и одарит улыбкой. А потом скажет какую-нибудь глупость. Гоуст представлял это так явно, будто весь тот кошмар с Новой был всего лишь сном.       — А помнишь… — начал он, но остановился, понимая, что это уже не Джон.       Нова повернулся, ожидая, что ему скажут. В глазах даже блеснул интерес. Тогда небо было другим. И Джон.       — Ничего, — шепнул Саймон и поднялся, — Нужно идти дальше.       Отряхнув спину, он выпрямился, глядя, как встает Нова с болезненной гримасой и кряхтением. Вздохнув, тот направился дальше. Куда идти было непонятно, трава высокая, небо серое. Саймон подумал, что кому-то из них нужно поднять второго, чтобы посмотреть, в какую сторону двигаться, но у Соупа было сломано ребро, а у него самого нога ощущалась так, что хотелось ее отрезать, может, тогда бы стало легче.       — Нужно было поискать карту, — произнес Гоуст задумчиво, поднимая глаза к нему, пытаясь найти хоть какой-то намек на звезды.       — Ну, извини! — возмутился Нова, — Когда карты раздавали, я не знал, что они нам понадобятся!       Саймон посмотрел на него, как на ребенка с истерикой, которому хотелось дать подзатыльник, чтоб перестал, но нахмурился. Соупу на глазах становилось хуже, и капризничал тот именно из-за этого.       — Пошли назад, — предложил Гоуст, — Выйдем к дороге и будем идти вдоль нее. Куда-нибудь придем.       Нова не возразил. Он пошел с еще большим покачиванием, в руках был тремор, а на лбу испарина. Гоуст подумал, что это его подсознание не давало ему расслабиться в плену, ведь выглядел он там куда лучше и даже бежал бодрее, чем шел. Саймон чувствовал, что и ему самому становилось хуже, но не мог дать своему организму взять вверх над собой. Он подошел чуть ближе к Соупу и закинул его руку себе на плечо, но тот попытался оторваться.       — Ты так через пару метров завалишься, а мне придется тебя тащить, — пояснил Гоуст, надеясь, что тот не включит упертость, но, видимо, Соуп осознавал свое положение и принял помощь.       Он наваливался на Саймона сильнее, но все равно пытался идти самостоятельно. Нога начала болеть куда интенсивнее, чем раньше, и Гоуст подумал о заражении. Вряд ли картелец продезинфицировал лезвие, прежде чем использовать его. Через сотню-другую метров уже было не так явно кто кому помогал идти.       Саймон остановился, осознавая, что долгое время они шагали по полю, а дорога все не встречалась, будто шли вдоль, а не поперек. Небо сильнее затянуло тучами, мелко начал накрапывать дождь.       — Черт, — сказал он, — Нужно было сразу идти вдоль дороги.       — Ага, — согласился Нова, — Чтобы они нашли нас быстрее.       Гоуст внимательно на него посмотрел, удивившись тому, что сам перестал мыслить рационально и анализировать происходящее, действуя на эмоциях и по ситуации. Нова не просто так помог ему, дело было не только во взаимовыручке. Когда они встретились, тот сражался с мексиканцами, а здесь решил уничтожить их верх.       — Мы ведь на одной стороне, — произнес задумчиво Гоуст, — Но…       — Я же тебе уже сказал, дурья твоя башка, — нервно перебил его Нова, — Мы враги. У нас ни цели не совпадают, ни направления.       — Зачем ты решил избавиться от главных в картеле? — настаивал Гоуст, глядя на него серьезно, но тот улыбнулся.       — Порази пастыря, разбегутся и овцы, — пояснил Нова в своей манере.       Соуп сделал шаг вперед, но Саймон остановил его, вцепившись в куртку. Нова повернулся, понял, что его что-то удерживало, и попытался оторвать руку от себя. Гоуст держал, глядя, как тот нервничает, будто его раскусили. Казалось, еще немного и он поймет, зачем Соупу нужен картель. Вряд ли это борьба за справедливость. И тут же пришел ответ. Грешники. Все картельцы грешники.       — Лапы убрал, — выплюнул Нова, — Иначе всеку.       Понимая его состояние, Саймон усмехнулся, но тут же ему прилетело в челюсть. Удар в секунду вызвал в нем такую злость, что он замахнулся в ответ, но передумав, уже не смог остановиться, лишь сместил направление, попав в итоге локтем по скуле. Нова ударил его в живот и повалил на землю. Гоуст не хотел его бить, но в тот момент эмоции накрыли такой волной, что он забыл, что обещал не сражаться и что они оба ранены. Скинув с себя Нову, Саймон сел сверху, и впечатал кулак, но не в лицо, а в землю из-за увернувшегося Соупа.       Они барахтались по полю как два таракана, у которых не получалось со спины перевернуться на живот. Удары стали слабее, медленнее. Оба пихали друг друга, не зная, к чему идут. И когда силы совсем закончились, просто лежали и пытались отдышаться. Саймон посмотрел на Соупа, который тоже повернулся. Тяжелое дыхание, возбуждение, взгляд глаза в глаза. Что-то это напоминало. Оставалось лишь приблизиться. Гоуст чувствовал, как подпрыгивало его сердце в груди, и не мог перестать смотреть на Соупа и его губы.       — Тупица, — произнес Нова и кашлянул.       Это отрезвило. Саймон сел и схватился за больную ногу. При первом же случае следовало обеззаразить и провериться. Лишиться конечности для него было хуже смерти, как и для всех, кто был с ним в строю. Гоуст поднялся, глянул на Нову и подал ему руку, чтоб помочь встать. Тот неодобрительно посмотрел, но все же схватился за ладонь, крепко сжимая. Он поднялся рядом и оглянулся. Трава и кукуруза в том месте, где они устроили потасовку, были примяты. Если у картеля был вертолет, то их легко могли выследить, если они, конечно же, нужны. Но так ли это важно теперь, когда база подорвана, вместе с ее обитателями? Непонятно, какие планы у мексиканцев, но осторожность бы не помешала. Саймон перекинул руку Новы через свое плечо, и они побрели дальше, больше не разговаривая.       Тепло, исходящее от Соупа, приятно грело его изнутри, задавая позитивный настрой и не позволяя опустить руки. Поле не бесконечное, и когда-то они выйдут. Гоусту казалось, будто они шли целую вечность. Нова, если бы был бодрее, наверняка сравнил бы их путешествие с походом Моисея и его народа. Мог бы он еще раздвигать руками кукурузную зелень как тот — воду…       — Все, привал, — сказал Саймон останавливаясь.       — Слабак, — кинул в ответ Соуп, но дальше не пошел, будто этого и ждал, садясь на землю, которая уже начала пропитываться влагой дождя.       Присев на одно колено, Гоуст зажмурился от боли и поднялся — так было проще. Нова обхватил себя руками и легко подрагивал от холодного ветра, что взбунтовался перед сильным дождем. Саймон поднял голову. Капли начали падать чаще и крупнее, а значит им еще и полевую грязь месить ботинками. Сам-то он, к счастью, надел хорошие берцы, а вот обувь Соупа оставляла желать лучшего. Тот что-то тыкал в своем планшете и ругался, что нет сети.       — Вот как только ты появляешься на горизонте, так у меня начинаются проблемы, — возмутился Нова.       Ему было плохо, он замерз и во всех своих неудачах начал винить Гоуста. Саймон понимал его, поэтому злые слова совсем не задели, наоборот, хотелось его пожалеть и как-то подбодрить.       — А разве это не великий замысел? Бог сводит нас не просто так. — Он не верил, что говорил это, но заметив вытянувшееся лицо Соупа, усмехнулся и продолжил, — Значит, мы нужны друг другу для…       — Ага, — перебил Нова поднимаясь, — Я расскажу тебе, почему мы сталкиваемся.       Он отряхнул ноги, попытался потянуться, но боль в груди заставила его согнуться и обхватить себя рукой.       — Когда ты просишь у Бога что-то, — начал Нова, — он пошлет тебе это, но это не будет подарком в виде неожиданной черты в характере или чего-то материального. Это будет ситуация, когда тебе нужно проявить силу, спокойствие, упорство. Он отправит тебя на бой с самим собой, чтобы в итоге ты справился, — Соуп посмотрел в глаза и усмехнулся, — Или не справился. Таких ситуаций будет много, пока ты не преодолеешь их.       Саймон внимательно его слушал. В его речи даже был здравый смысл, если отодвинуть в сторону слова о Боге. Трудные ситуации действительно закаляют, и, переступив через одну сложность, человек становится сильнее. Дело было не в Боге, а в практике. Зная, как ты уже поступил в подобной ситуации, в будущем становится проще быстрее с ней справиться.       — И что же мы просили такое у Бога, что мы видимся? — уточнил Гоуст заинтересованно. — Я для тебя сила? Ты для меня упорство?       Соуп скептично посмотрел на него и закатил глаза, будто он сказал самую глупую вещь на свете. Но ведь в этом что-то было?..       — Я для тебя, наверное, мозги и умение думать, — поддел его Нова, но тут же пояснил: — Прежде чем следующий раз ты погонишься за мной, подумаешь: а стоит ли? А вот ты для меня смирение, — вздохнул он и тут же махнул руками, — Черт возьми, как же ты меня раздражаешь!       Гоуст понял, что дальше разговора не получится. Он посмотрел на то, как ветер гонит низкие облака, и вполуха слушал, как распаляется Нова. Ничего интересного в его словах не было: злость, агрессия и усталость. Глядя вдаль, Саймон нахмурился.       — Заткнись, — произнес он резко и сделал шаг вперед.       — Знаешь, чт...       — Смотри, — Саймон схватил его за руку и показал пальцем вдаль.       Там виднелась крона дерева, наверняка высокого. Можно было на него как-то залезть и посмотреть, куда им шагать дальше. Не сговариваясь, они направились к нему, стараясь не выпускать его из виду, чтобы не потеряться. Дерево было все ближе и ближе, казалось, будто оно было огромным, являясь для них символом спасения.       Последние ряды кукурузы дались тяжелее всего. Нова еле волочил ноги, постоянно заваливался, и, казалось, будто Саймон тащит его уже самостоятельно. Когда они попали на открытую местность, встали, не веря своим глазам, видя перед собой заброшенный амбар. Зашагав к нему быстрее, Гоуст остановился и окинул взглядом здание снаружи. Выглядело оно не очень надежным, но выбора особо не было. Отворив со скрипом двери, он заглянул в темноту помещения. Там было почти пустое пространство: в углу кучей валялось сено, по бокам у стен стояли инструменты. Сделав несколько шагов под крышу, Саймон обернулся, услышав глухой звук: Нова упал. И не вставал. Гоуст не думая дернулся к нему и попытался поднять, но тело, отключившееся от разума, стало тяжелым. Аккуратно взяв его за руки, Саймон дотащил его до сена и положил на него сверху, чтоб тот не лежал на холодной земле.       На улице громыхнуло. Гоуст пошел и запер дверь, чтобы ветер не задувал. Нова повернулся набок и мелко дрожал, пытаясь себя обнять. Саймон коснулся его лба: горячий, даже слишком. Видимо, у того была лихорадка. На лице капельки пота, а руки ледяные. Положив на Соупа сено, Гоуст подумал, снял свою куртку и накинул сверху. Он сел рядом, сжав руку Новы, глядя на нахмуренные брови и метания головы. Наверняка снилось что-то неприятное. Саймон почувствовал прилив нежности от вида беззащитного Соупа. Если он для него «мозги», то Гоуст навечно бы остался без них. Лишь бы видеться с ним еще и еще.       — Не трогай… — шепнул Нова, и Саймон подумал, что это он ему, но тот не открывал глаза и хмурился сильнее, — Больно… Мне больно, — Соуп всхлипнул, — Пожалуйста…       Сжав покрепче его руку, Гоуст погладил его по голове. Он не хотел будить, но показать, что рядом, было нужно. Невозможно было не жалеть Соупа. Несмотря на все его дела, для Гоуста он все равно был кем-то чистым и светлым. Укладываясь рядом, лейтенант слегка прижал его к себе, лишь чтобы согреть и так горячего, но сломленного лихорадкой. Он закрыл глаза, размышляя о том, что если стоял амбар, значит, рядом были люди, значит, утром он их мог найти. Успокаиваясь, Гоуст ощущал как расслаблялись и подергивались его мышцы от долгой прогулки. Дождь, барабаня по крыше, успокаивал, и Гоуст чувствовал, как падает в сон, но услышал тихое:       — Саймон…       Он раскрыл глаза, глядя на Соупа. Тот спал, прижимая к себе руку. Гоуст, притянув, обнял Нову, и погладил по спине, пытаясь успокоить.       — Тшш, я тут, — произнес он еле слышно, продолжая легкие касания.       Дыхание Соупа выровнялось. Сон больше не шел.