Предан(ность)

      Постучавшись в дверь Прайса и услышав ответ, Саймон вошел. Тот сидел за рабочим столом, курил сигару и читал какие-то документы. Он поднял глаза, когда Гоуст закрыл дверь, и тут же отложил бумаги, резко вставая со стула.       — Саймон, — произнес капитан, и Гоусту это не понравилось — по имени он его звал довольно редко, — Я хочу, чтобы ты отдохнул.       Вот в чем дело. Жалость капитана ему совсем была не нужна, как и, в общем-то, ничья.       — Я не устал, — ответил Гоуст, — Ты знал, что в команде новобранцев есть девушка?       Прайс сделал затяжку и посмотрел на Саймона, как на ненормального.       — Какая еще девушка? По документам… — он оборвал свою речь, — Сейчас не о том. Я отстраняю тебя от всех работ. Считай, у тебя отпуск.       Саймон внутри себя возмутился, но сжал челюсть. Ему не нужен отдых, как он не понимал? Без работы он затухнет еще сильнее. Мысли и так не покидали его голову, а если Гоуст будет еще и свободен двадцать четыре часа, то покоя не будет совсем. Нельзя расслабляться. Самый верный вариант, который он для себя определил — полностью погрузиться в работу.       — Я не согласен. Дай мне задание. Одиночное.       — Нет, — резко отверг Прайс, — И тем более одиночное, — он посмотрел серьезно, — Это приказ.       Гоуст усмехнулся. Нельзя идти против приказа — это военное преступление, хотя…       — Он не имеет смысла. Я не буду выполнять.       Прайс вздохнул и присел на стол, сложив руки на груди. Пальцами он обхватывал сигару, с которой шел еле заметный дымок. Капитан выглядел задумавшимся, знал ведь, что не может приказывать такое. Он поднял голову и продолжил спокойно:       — Я же переживаю за тебя, Саймон. Вся ситуация… Все события… Я вижу, как они на тебе сказываются. Я не хочу терять еще одного бойца.       — Джонатан, — обратился к нему Гоуст, и тот напрягся — никогда раньше лейтенант не звал его по имени, мало кто вообще знал его, — Я не могу без работы.       Саймон уже чувствовал какую-то безысходность оттого, что его понимают и не хотят понимать, вместе со злостью. Прайс ведь знал его так хорошо, как только мог, но почему-то не хотел уступать. Его отцовские чувства порой мешали. И если к Саймону он относился как к старшему сыну, то с Джоном и Гасом ему было сложнее.       — Понимаю, — согласился капитан, — Но я не говорю тебе брать отпуск на месяц. Отдохни недельку. Сходи в бар, встреться со старыми друзьями, а потом со свежей головой возвращайся к работе, — Прайс прочистил горло и добавил более строго: — Завтра проведешь тренировку и свободен. После нее зайдешь.       Больше он говорить не хотел. Саймон согласился с тяжелым сердцем и лишь из уважения к нему. Подумаешь, неделя, успокаивал Гоуст сам себя. Но совсем не представлял, чем займется. Он зашел в курилку и достал сигарету, чтобы подумать. Тихо накрапывал дождь. Хотелось скрыться от него поскорее, но только сделав шаг, лейтенант вспомнил…       В тот день тоже лил дождь, из-за чего не хотелось никуда выходить. К счастью, а может, наоборот, был выходной и у Джона. Тот бродил следом, как обычно, много болтал. Ему даже не всегда нужно было отвечать, он и без этого прекрасно справлялся, но Саймон к этому привык. Без его болтовни было даже как-то скучнее.       — Пошли прогуляемся, а? — спросил Соуп, когда они вышли из столовой, — Чего просто так сидеть.       — Дождь. Ты не видишь? — Саймон кивнул к выходу.       — Ты что, снеговик и боишься растаять? — сержант недовольно поднял бровь, — Так вот почему ты постоянно в маске! — воскликнул он с весельем в голосе.       Саймон вздохнул. Глупые идеи — это всегда про Джона, но порой они выручали на поле боя. Когда заканчивались все адекватные варианты, Соуп предлагал свой — идиотский, но на удивление, план срабатывал.       — Просто не люблю дождь, — пожал плечами Гоуст.       Он не понимал, как можно добровольно пойти на прогулку в такую погоду. Джон оглядел его с подозрением.       — Я думал холод и сырость — это твоя стихия, — а потом поднял уголки губ, — Я вот люблю!       Он вышел на улицу и встал под проливным дождем, раскинув руки в разные стороны. Обернувшись, Джон посмотрел на него. На лице сияла улыбка. Саймон, замерев, глядел, как капельки дождя падают на его плечи и разбиваются, отскакивая в разные стороны, будто сами не хотели причинять ему неудобств и оставить сухим. Джон выглядел счастливым, отчего сердце Саймона забилось быстрее. Тот в любой ситуации находил что-то приятное и позитивное. Сначала это удивляло, а затем стало привычным, родным. В этом и был весь Джон: в тепле, уюте и радости. Саймон отвернулся, понимая, что смотрит на него с улыбкой, и нахмурился. Не стоило ему так привязываться. Джон был прав — холод и сырость — это его стихия.       То событие запомнилось надолго. Соуп заболел и неделю провалялся с температурой под сорок. Вряд ли дождь был тому виной — наверняка поймал где-то вирус. Но так Гоуст смог о нем заботиться, не вызывая подозрений. Заданий тогда не было, и он после мольбы Джона и разговора о скуке стал заходить почаще. Самому до жути хотелось быть рядом, но какие-то внутренние заслонки этого не позволяли. А раз Соуп сам попросил, то была какая-то отмазка. Джон, даже лежа в больнице, умудрялся находить интересные истории. Делился про санитаров и медсестер. И наверняка много выдумывал, чтобы Саймону не было с ним скучно. А скучно и не было. Рядом с Джоном даже молчать было приятно.       Снизу раздалось тихое: «Мяу», вырвав Гоуста из воспоминаний. Посмотрев себе под ноги, Саймон увидел котенка. Тот потерся о его ботинки и услышав резкие звуки со стрельбища, убежал. Гоуст встал, поправляя куртку, и направился в комнату. Слишком много навалилось на него за последнее время, высасывая силы. Дойдя до кровати, он упал на нее и, не раздеваясь, уснул.       Нормальных снов не было. Ему приходили образы Джона, который с хитрой улыбкой наставляет на него оружие, новобранцы, один за одним подрывающиеся на минах, и Чер, умирающий у него на руках. Будильник выдернул его из безостановочных мучений, и Саймон открыл глаза, проснувшись в том же положении, в котором заснул. В горле пересохло, будто те крики, что он издавал во сне, были наяву. Пролежав еще полчаса, не двигаясь, Гоуст направился в душевую, чтобы смыть с себя кошмары.       Новобранцы ждали его всем составом. Даже Лиам пришел, но, правда, с костылем — выбора у него было немного. Саймон ухмыльнулся и мысленно добавил ему плюс к уважению, пусть тот и сделал это из страха. Гоуст направил всех на стрельбище, решив, что физическую подготовку они набьют сами. Бойцы развалились на асфальте и недоуменно посмотрели на Саймона, когда он убрал флаги, которые колыхались на ветру.       — Выкручивайтесь, — сказал лейтенант, заходя им за спины.       Саймон сложил руки на груди и смотрел, какую тактику выберет каждый из них. Кто-то использовал анемометр, ориентировался на еле заметную траву, кто-то закурил, чего в полевых условиях Гоуст бы делать не позволил. У всех были разные способы, но ему понравилась идея с плевками, что использовал парень возле Тейлор. Она сама же достала небольшой платок из кармана и слегка приподняла, чтобы оценить силу ветра. Саймон сам не раз использовал мелкие части своей экипировки для этой цели. Всегда можно было найти что-то под рукой, что тебя не выдаст.       Когда все бойцы придумали свои более-менее удачные способы точного выстрела, Гоуст подошел поближе, бросая рядом с каждым крошечную петарду. Она выглядела как мелкая головка чеснока, размером меньше ногтя.Такие пользовались спросом у детей, чтобы пугать друг друга. Вреда не приносила, но резкий звук не был приятным. Замечая тех, кто дернулся, он пихал по ногам со словом: «Убит». Многие расстраивались и просили повторить.       — Профессиональный снайпер должен оставаться незаметным и неподвижным, — говорил им лейтенант и, подойдя ближе к самому беспокойному, присел, — И даже если нужно отлить — дергаться запрещено.       — А если мне очень нужно? — спросил он.       Саймон посмотрел на него серьезно, предположив про себя, как быстро парень вылетит из армии. Он выглядел так, будто его заставили, а такие обычно долго не задерживались. Какие у его были причины находиться в этом месте, Гоуст не знал, но у каждого должна была быть своя мотивация, которая позволит протянуть еще один день.       — Значит, сходи, — разрешил лейтенант, — Под себя.       На лицах появилось недовольство, но никто не произнес ничего против. Все понимали, насколько бывают важные задания, и насколько могут быть опасны враги. Саймон не стал им рассказывать о своем задании, одном из самых сложных, когда он пролежал без движений пятнадцать часов. Трудно, да, но когда тебя напротив пасет такой же опытный снайпер, нужно уметь расставлять приоритеты. А чтобы не отлежать себе все, были специальные упражнения, про которые Гоуст рассказал бойцам перед тем, как закончилась тренировка.       Все стали собираться. Саймон смотрел, как пытался встать Лиам, но сломанная нога ему мешала. Он барахтался как черепаха пузом к верху и не мог подняться. Тогда лейтенант подошел и протянул ему руку, слыша, как парень рядом говорит с Тейлор.       — Ты даже не дернулась.       — Пф, — произнесла она, поднимая винтовку, — У меня пятеро старших кузенов.       Дальше он слушать не стал. Она уже не маскировала себя под парня, хотя было даже интересно, как восприняли эту новость другие бойцы. Самую малость. Саймон посмотрел, как ковыляет Лиам, как расходятся остальные, и поймал на себе взгляд Тейлор. Она, увидев, что на нее обратили внимание, дернулась и засуетившись, ушла. Гоуст направился покурить, ловя себя на мысли, что зачастил с этим делом. Было бы неплохо прекратить, пока не стал кашлять кусочками легких.        Но сначала к Прайсу.       Тот поднял голову, когда он вошел в кабинет, и улыбнулся.       — Рад видеть тебя, — сказал капитан, — вот, подпиши.       Тот протянул документы на отпуск, и Гоуст нехотя взял листки, прочитал и поставил свою подпись, вообще не желая этого. Куда ему теперь деться? Прайс, видимо, заметил его отстраненность и попытался подбодрить. Он встал, подошел и положил руку на плечо.       — Отдохни, Саймон. Помнишь, мы ходили в спа все вместе? — спросил капитан, и Гоуст кивнул, подумав, о том, что это воспоминание его любимое, — Попробуй еще раз. А через недельку возвращайся с новыми силами.       Он улыбнулся, и тут же на его телефон поступил звонок. Наскоро попрощавшись, Прайс выпроводил его из кабинета. Гоуст направился покурить. Когда он подходил к нужному месту, снова начал накрапывать дождь, заставляя поежиться. Зажигалка заработала не сразу, несколько раз выдавая лишь пустой звук.       «Последняя» — подумал Саймон затянувшись.       Нужно искать другие способы расслабления. Ему казалось, что его физическое здоровье было важнее психического. Знать, что ты мог пробежать двадцать пять миль без одышки, и не иметь возможности это сделать из-за сигарет — не самое приятное в его профессии. Внутренняя составляющая также была важна, но с этим проблем у него не было. Так он считал.       В ногу что-то толкнулось, и Гоуст опустил голову. Там тот же котенок терся о его ботинок. Выглядел тощим, будто давно не ел. Вздохнув, Саймон поднялся.       — Жди здесь, — тихо сказал Саймон маленькому животному и направился в столовую.       Гоуст попросил у поваров несколько кусочков сырого мяса и набрал воду, надеясь, что котенок никуда не убежал, чтобы ему потом, как дураку, не идти с этим всем по базе, к собакам. Но тот будто и правда его понял. Он сидел под лавочкой и смиренно ждал. Поставив на пол еду, Саймон присел рядом, погладив пушистика по макушке. Тот жадно прорычал, давая понять, чтобы Гоуст не рассчитывал на его еду. Это даже вызвало улыбку.       — Не такой уж Вы и злой, каким хотите казаться, — раздался женский голос, от внезапности которого Саймон слегка дернулся, поворачиваясь на звук.       Тейлор стояла неподалеку, опираясь на стенку. Поняв, что на нее обратили внимание, она оттолкнулась от здания, с улыбкой подошла к лейтенанту и присела рядом на корточки, глядя на котенка. Протянув руку, она хотела погладить его, но Гоуст остановил, приказав не мешать. Та лишь усмехнулась.       — Что ты здесь делаешь? — спросил Саймон.       — Упражняюсь. Снайпер должен быть незаметным, — процитировала она его слова, — У меня получилось?       — Ага, — подтвердил он, — Я имею в виду, в армии. В отряде с мужчинами, — уточнил для нее Гоуст и сел на лавочку, глядя на котенка.       Тейлор плюхнулась рядом и потерла колени. Она не хотела рассказывать, но понимала, что, скорее всего, от нее не отстанут. Слишком быстро и глупо она раскрылась.       — Мексиканские картели убили мою семью, — произнесла она, глядя под ноги, и Саймон кивнул, прекрасно понимая ее: его семьи не стало тоже по вине наркоторговцев, потому и у него помимо работы, была и личная причина, из-за чего он хотел от них избавиться, — У меня был старший брат и младшая сестренка. Их и отца убили на месте, а маму куда-то увели. Мне тогда было лет семь. Мне помогло лишь то, что я спряталась под диваном от страха, а после смогла убежать к тете, — Тейлор обхватила себя руками, — Я пришла сюда, чтобы отомстить. В женской армии я уже была, но когда я поступала, здесь был набор только в мужской отряд, а я не хочу терять время.       Саймон видел, как она дрожит, и вряд ли это было от холода. Он понимал ее чувства, как никто другой, будто был с ней в одной шкуре.       — Месть… приносит лишь временное и обманчивое ощущение удовлетворенности, — сказал он тихо и заметил, как Тейлор повернулась на него, — Боль от потери никуда не уйдет. Эту дыру ты не сможешь залатать, как бы ни старалась. Рана со временем перестанет кровоточить, но боль останется.       Саймон все еще явно помнил собственный дом, который полыхал в огне, свою истерику, когда увидел тела семьи так, будто это было вчера. Он не забыл о мести, которая, и правда, сначала казалась чем-то, что принесло спокойствие, но, после того как шок прошел, стало еще хуже.       — А как же спасти других людей, что могут от них пострадать? Помочь им?       Саймон достал новую сигарету, но тут же засунул ее назад — сказал же, последняя. Котенок, вдоволь налакомившийся, запрыгнул к нему на колени. Гоуст осторожно провел пальцем по его позвоночнику. Выглядел болезненно, боялся, но все равно тянулся к нему, чтобы получить хоть каплю ласки.       — Для чего ты хочешь им помочь? — спросил лейтенант.       Тейлор задумалась и пожала плечами.       — Потому что так правильно?              Гоуст нахмурился. Разговаривая с ней, он пришел к одному выводу, который, казалось, всегда лежал на поверхности, но старательно его не замечал.       — В итоге, сотни раз спасая кого-то, поймешь, что спасать нужно было себя. Ты стремишься заботиться о других, потому что только в этом находишь способ исцелить ту часть себя, которая когда-то нуждалась в заботе.       Саймон, поставив котенка на пол, выпрямился. Нужно было переварить эту мысль. Да и у него отпуск, вообще-то, не сидеть же весь день на базе. Не попрощавшись, он направился на выход.       — Меня выгонят? — спросила Тейлор вдогонку.       Гоуст повернулся, глядя в ее глаза, полные надежд. Молодая, могла наделать глупостей. Хотелось вышвырнуть ее из армии, чтобы занялась чем-то более спокойным и безопасным, но взгляд ее… Саймон видел в ней себя. Того парня, что больше всего на свете желал мести. И не просто смерти врагов, а так, чтобы они мучились.       — Нет, — ответил лейтенант и пошел к выходу.       Если Тейлор мотивировало именно это, то отговорить у него не получилось бы. Но возможно, удалось бы вовремя остановить, чтобы она не увлеклась и не пошла по другой тропе.       Выйдя за ворота, Саймон огляделся, размышляя о том, куда ему пойти. Никуда не хотелось. Дождь усилился, наталкивая его на мысли о Джоне. Куда он пропал?..