Предан(ность)

      Гоуст заметил, что Прайс освободился и направился к нему, чтобы узнать, как им поступить дальше.       — Ждем, — ответил он и пожал плечами.       Саймону не нравилось это. Если картельцы ушли через тоннель, то ожидание только поможет им. Нужно было действовать. В голове было несколько вариантов, которые сразу же отмел. Все они были слишком рискованны. Особенно тот, где нужно шагать напрямую, через тоннель. Опыт или чутье подсказывали, что туда идти не стоит. Тем более всем вместе. По Прайсу тоже были видны эти сомнения, он боролся с тем, чтобы не пойти туда одному. Знал, что не получится. Саймон бы его не отпустил.       Они сидели втроем чуть дальше от новобранцев и говорили о задании, когда Прайс вдруг замолчал на несколько секунд, глядя вдаль, за спину Гоуста.       — Похож как… Может, родственники?       Саймон не стал оборачиваться, точно зная, о ком он говорит. Как ему не хотелось поднимать эту тему.       — У Соупа нет родных, — опроверг Гоуст, — Он сирота.       Джонни часто рассказывал, как тяжело приходилось в детском доме. У него не было там друзей и близких, как бы он ни пытался завести с кем-то дружеские отношения. Джон чувствовал себя некомфортно, был постоянно один. Его не дразнили, не доставали, но и общего иметь ничего не хотели. Саймон всегда думал, что его активность во взрослой жизни — это результат игнора в детстве. Он старался привлечь внимание, чтобы его заметили, чтобы не чувствовать одиночества. И прекрасно с этим справлялся. Соуп завел много друзей среди коллег и даже забрал сердце Саймона. И душу, в которую Джон верил.       — Может, он просто не знал, ну там какая-нибудь тетя или… — Гас не успел договорить, перебитый Гоустом.       — Давайте закончим болтовню, — попросил Саймон.       Он понимал, что так сильно задевает эта тема только его. Для остальных участников ОТГ Соуп был просто коллегой. Конечно, Гоуст не сомневался в том, что Прайс и Гас его ценили как друга, но Джон выворачивал наизнанку только внутренности Саймона.       — Что там слышно по нему? — спросил Прайс, и Гоуст покачал головой.       От Джона были лишь отголоски, намеки на присутствие. Большую же часть времени Нова издевался. Даже в таком состоянии он умудрялся выбивать Саймона из колеи.       За спиной послышался кашель.       — Простите, лейтенант, мы можем поговорить?       Гоуст обернулся и увидел Чера. Тот стоял, неловко сцепив руки за спиной. Вздохнув, Саймон повернулся на Прайса и Гаса, те сделали вид, будто о чем-то оживлено болтают и не слышали, что кто-то подошел. Предатели, подумал Гоуст с усмешкой. Он встал и отошел в сторону, чтобы разговор получился непубличным. Новобранец прошел за ним. Когда Саймон остановился и обернулся, Чер чуть в него не врезался, сумев вовремя затормозить.       — Сэр… — начал он, но будто не придумал или не успел оформить свои мысли в единый кусок, — Вы разочарованы во мне?       Странный вопрос и тихий голос удивили Саймона. Кажется, у него никогда таким не интересовались.       — Нет, — ответил Гоуст, смотря на него, — с чего бы?       Чер отвел взгляд, не выдержав зрительного контакта. Саймону часто говорили, что невозможно долго смотреть ему в глаза — они словно мертвые. Он привык к этому, и для него стало нормой, что люди при разговоре смотрят куда угодно, но только не ему в глаза. Саймон подумал о Джоне и о том, как тот, наоборот, пытался в них заглянуть. Всегда вставал напротив или касался рукой, чтобы Гоуст повернулся на него. Но и так было не с первого раза — по началу тот тоже будто чувствовал неловкость.       — Я сегодня вас не раз подвел, — ответил Эштон.       — Не бери в голову, — Саймон шагнул, чтобы уйти, решив, что разговор окончен, но Чер схватил его за предплечье.       — Нет, послушайте, — он убрал руку и, кажется, сам растерялся, что так нагло зацепился за лейтенанта, — Я понимаю, что я не самый лучший боец, но я пытаюсь.       Он посмотрел в глаза Саймону и нахмурился. Только в этот момент Гоуст обратил внимание на то, как сильно потемнело, что уже давно за полночь, потому как в глазах Чера отражался огонь от зажженного неподалеку костра.       — Я сегодня выжил только благодаря вам.       Саймон смотрел на парня напротив и не мог ничего ответить. В голове билось лишь: «Я выжил». И правда ведь, не окажись Гоуста рядом, тот бы подорвался на первой гранате, которую не заметил. Внутри что-то колыхнулось и болезненно потянуло. Саймон представил, как находит его безжизненное тело: глаза открыты, пульса нет и холодная кожа.       — Я правда стараюсь, — продолжал Чер, — и вообще, я хочу признаться кое в чем, — Парень решительно смотрел в глаза Саймону, больше не отводя их. — Я знал, что попаду именно к Вам. До того как нас рассортировали, я много изучал и, честно говоря, немало про Вас читал.       — Про меня? — уточнил Саймон.       — Да, — Чер улыбнулся, — Вы тот, на кого мне бы хотелось равняться. Хочу быть таким, как Вы, но у меня не выходит… — в конце своей речи он немного приуныл.       Саймон положил руку ему на плечо в знак поддержки, в которой парень явно нуждался. Лейтенанту положено оказывать помощь своим солдатам. Ему, как лидеру, нужно было вести за собой, показывать пример и учить. Чер хотел учиться, а значит, знания Гоуста не должны пропасть зря.       — Ты станешь лучше, — он приподнял уголки губ, чего Эштон не смог бы заметить из-за маски, — Я помогу тебе.       — Спасибо, сэр! — Чер расплылся в улыбке, глядя, как Саймон уходит.       Уже когда Гоуст сел на прежнее место, он понял, какую ошибку допустил, поддавшись чувствам. Саймон добровольно подписал себе приговор. Может, не смертный, но приятного тоже было мало. Видеть «Джона» без возможности поговорить с ним, как раньше и не чувствовать его рядом, было ужасно больно. Особенно зная, что Джон жив, он сидит в камере и злобно смотрит на всех, кто хочет с ним найти контакт.       Прайс за время отсутствия Гоуста ушел разговаривать с генералом. Он стоял вдали вместе со связистом и махал руками, будто был недоволен. Лейтенанту это совсем не нравилось.       — О чем говорил? — спросил Гас, кивая ему за спину.       — О задании, — сухо ответил Гоуст, думая, что сказал генерал и что им придется делать.       Послышались поочередные взрывы со стороны башни. Все испуганно повскакивали. Земля под ногами задрожала, и на башне пошли трещины разных размеров. Она начала рушиться, падая в их сторону.       — Уходим! Уходим! — слышалось ото всюду.       Все засуетились, отбегая от здания, кто-то в испуге падал, но тут же вставал. Обломки башни летели на них, но Гоуст не покинул территорию, пока не убедился, что никого не осталось. И хорошо, что задержался, потому как именно он поднял упавшего Чера, когда тому прилетело небольшим обломком по голове. Тот остался в сознании из-за защитного шлема, но немного потерялся в пространстве. Саймон, рискуя собой, направился к нему, схватил за руку и бегом потащил за собой.       После их разговора и обещания помочь, лейтенант чувствовал за него еще большую ответственность. Не было желания таскаться с ним, как с ребенком, но, когда он выглядел беззащитным, хотелось подать ему руку, чтобы тот смог за нее схватиться. Саймон бежал и думал: сделал бы он так же для кого-то, кто не похож на Джона?       Когда здание обрушилось полностью, все собрались в одном месте, глядя на огромную кучу, что была когда-то кому-то пристанищем. К счастью, никто из бойцов не остался под ее завалами, все успели вовремя уйти. Они откашливались от клубов пыли, что развеялась по округе. Прайс стоял, в недоумении, глядя на разруху.       — Западня все-таки, — прокомментировал он.       Гоуст думал лишь о том, что им повезло, когда они решили не идти в тоннель. Но как поступить дальше? Проход завален. Он посмотрел на капитана, и тот кивнул, будто уже придумал, прочитав его мысли.       — Подключим разведку, — сказал Прайс, вздохнув, — Они с георадарами быстро обнаружат, куда идет тоннель, а там и мы подоспеем. Жаль, время потеряли.       Капитан отошел вызывать транспорт, чтобы им не торчать все это время здесь. Саймон осматривал бойцов, отряхивающих одежду, и взгляд зацепился за Чера, тот прижимал руку к своему плечу. Гоуст подошел и спросил, что с ним. Убрав руку, Чер показал окровавленную ладонь и улыбнулся.       — Зацепило немного, — он вновь прижал свое плечо и опустил голову.       Саймон достал из своей аптечки обеззараживающий спрей и отодвинул его руку, рассматривая рану. Неглубокая, но длинная, критического в ней ничего не было, но если попала какая-то зараза, то приятного мало.       — Сними, — приказал Гоуст, кивнув на куртку.       Чер растерялся, но принялся стягивать с себя бронежилет и китель, оставаясь в футболке. Распылив спрей на окровавленный участок, Саймон наложил бинт. Он хотел еще сказать, что если почувствует себя плохо, то идет к медику, но не стал. Сам должен был догадаться.       — Спасибо, сэр, — Чер улыбнулся и надел куртку, вернув бронежилет на прежнее место.       Гоуст ничего не сказав, отошел. Ему не нравилось, как он смотрел. Слишком дружелюбно и доверительно, будто видел в Саймоне кого-то близкого. Так же, как и он сам, и надеялся, что по его взгляду это нельзя прочитать. Хотя поступки говорили за него больше. Кого Саймон еще из новоприбывших знал по имени? Никого.       Чер Эштон.       Только он один из них всех сумел подобраться к Саймону поближе. Гоуст не хотел этого — вышло случайно, но за несколько часов он уже видел в Чере личность, а не просто силуэт человека, который пройдет с ним рядом короткий путь, и Саймон даже не вспомнит его. Чера хотелось оставить, но где-то на подсознательном уровне, который тонким голоском пищал об этом Гоусту. Он слышал, но старался игнорировать, предпочитая думать о том, что ему никто не нужен. Кроме Джона. К этому он уже привык.       Прайс подошел, хлопнув по плечу.       — Ждем вертолет, — сообщил он бодро, — Скоро прибудут. Что-то случилось? — Капитан, чуть нахмурившись, посмотрел на Гоуста, будто на его лице были написаны все его мысли.       Саймон не удивился. Прайс не просто так стал капитаном. У него, помимо прочих боевых навыков, было какое-то чутье.       — Странно это все, — сказал Гоуст о ситуации со взрывом, надеясь, что сможет его отвлечь.       — Они просто хорошо подготовились, — капитан не видел в этом ничего удивительного.       Конечно, ситуация злила, столько времени потратили, чтобы в итоге зайти в тупик. Но по Прайсу было видно, что он уже продумывал дальнейший план. У Гоуста в голове тоже были варианты, но сначала нужно было дождаться результатов разведки.       Когда прилетели вертолеты, Саймон сел и, откинув голову, моментально заснул. Пока летели, он время от времени просыпался, смотрел по сторонам, видел, как спокойно болтают бойцы, и вновь погружался в сон. Усталость и ночь на ногах отняли много сил. По прилете Гоуст сразу же хотел сходить к Джону, проверить, как он и не сбежал ли, как планировал. Только не успел сойти с вертолета, его остановил Прайс.       — Чер сказал, ты взял его под свою опеку?       Саймон удивился формулировке и посмотрел за спину капитану, где неподалеку стоял Эштон.       — Так и сказал?       — Нет. Там было что-то про помощь, — Гоуст вздохнул, поняв, насколько далеко все зашло, — Сегодня отдохните, а завтра слетаем вчетвером с Гасом на разведку. У границы с Перу неспокойно.        Саймон кивнул, но внутренне ушел в отрицание. Складывалось впечатление, что Прайс хотел воссоздать ОТГ-141 с новым «Джоном». Раздражало. Не Чер, а отношение команды. Гоуст развернулся, чтобы уйти, увидеть Соупа и завалиться спать. Голова раскалывалась, и болели плечи.       — Сэр! — окрикнул его Чер догоняя.       Саймон не остановился, но повернул голову, чтобы показать, что слушал.       — Спасибо Вам. Я не подведу! — Тут же он запнулся, но быстро поднялся, неловко рассмеявшись.       — Ты уверен, что тебе это надо? — спросил Гоуст, сомневаясь, что парню вообще нравится это дело, — Ты сказал, что пошел из-за брата.       Может быть, Чер стал бы хорошим художником или мастерски ремонтировал машины, если бы не брат, которого он почему-то поставил выше собственных желаний.       — Да! — произнес Эштон бодро, — Может, у меня пока плохо получается, но зато мне есть к чему стремиться.       Позитивный настрой Чера поражал, как и здравое принятие себя. Тот понимал, что он плохой боец, но это было для него не разочарованием, а стимулом. Саймон, чуть замедлившись, посмотрел на него, чтобы убедиться, что его не обманывают, но тут послышался душераздирающий крик, от которого замерло сердце. Гоуст побежал на звук, который привел его к небольшой площадке, что раньше была тренировочным полем, но когда база разрослась, соорудили новую, а эту оставили.       То, что увидел Саймон, выбило из него всю усталость и желание уснуть, появилась лишь злость, агрессия и жажда убийства. Там, привязанный за руки и ноги к столбу, стоял Джонни, совершенно голый. Он был в крови, порезах и синяках, а рядом наблюдал Ричи. Саймон в несколько шагов преодолел расстояние и впечатал кулаком в живот этому надзирателю.       — Какого хрена ты вытворяешь? — спросил он, хватая его за горло.       — Я… подожди, — Ричи попытался убрать руку Гоуста, — Без одежды они часто раскалывались. — Он говорил хрипло из-за давления на шее, — Я еще крыс не пробовал… к животу.       Саймон внутренне содрогнулся, представив, что мог бы не успеть. Ричи бы не убил Джона, но ущерб, который тот нанес и собирался нанести, вызывал в Гоусте такую ненависть, что он сильнее сдавил его горло, желая лишь вырвать ему кадык.       — Если еще хоть одна рана появится на его теле, я клянусь, крысы найдут пристанище в твоем животе. Понял? — Ричи что-то невнятно сказал, — Понял?! — Саймон тряхнул его сильнее, и тот кивнул.       Гоуст оттолкнул его и подошел к Джону. Стянув с себя перчатки, он коснулся его лица. Пучок на голове растрепался от пыток, которые Саймон даже представлять не хотел.       — Эй, — шепнул он, — Джонни… Ты со мной?       Тот посмотрел на него полуоткрытыми глазами, еле держа голову. Соуп выглядел таким измученным, что единственное, чего хотелось Саймону — это освободить его и прижать к себе, сказать, что все позади. Гоуст избавил его ноги от веревки снизу и, придерживая Джона, срезал сверху. Тот сразу завалился вперед, падая в руки Саймона. Подошел Чер, который на мгновение пропал из виду, подавая какую-то ткань. Взяв ее, Гоуст накрыл Джона и поднял его на руки, аккуратно прижимая к себе, направившись в его камеру. Хотелось увести его в комнату, положить на мягкий матрас, накрыть пледом и сидеть, поглаживать по плечу.       Гоуст шел по коридору, держа Джона в руках, как самое ценное, и слышал шаги позади себя. Чер не отставал. Он же и открыл дверь в камеру, когда они пришли. Саймон прошел вглубь комнаты и опустил Джона на тонкий матрас. Чуть отстранившись, он оглядел его.       — Теплую воду, тряпки, бинты, что-то обеззараживающее, — сухо сказал Гоуст, и Чер тут же вышел.       Саймон смотрел на Джона, не зная, с чего начать. Хотелось так же изувечить Ричи. Ублюдок даже нос сломал Соупу. С него Гоуст и решил начать. Когда он его вправил, Джон даже не пошевелился. Сколько же он натерпелся за этот день? Видеть его таким было ужасно. Эмоций было столько, что Саймон не понимал, что чувствует. Какая-то ядреная смесь горечи, злости и внутренней боли, от которой тряслись руки.       Чер быстро вернулся. Он поставил рядом аптечку и небольшое ведро с водой.       — Спасибо, — сказал тихо Саймон, — Иди.       — Сэр, я могу помо…       — Иди, — перебил лейтенант, говоря с нажимом, — Завтра операция. Тебе нужно отдохнуть.       Чер помялся несколько секунд, но все же ушел. Саймон, вздохнув, намочил тряпку и принялся осторожно обтирать тело Джона от крови и, смешавшейся с ней, пыли. Проходя обеззараживающим спреем по ранам, хотелось на них подуть, чтобы не щипало. Это пришло в голову совершенно внезапно, больше инстинктивно. Головой-то он понимал, что конкретно в этот момент больно не было. Обработав все ранения и перебинтовав, самые крупные из них, Саймон продолжил сидеть рядом. Он взял руку Джона в свою и сжал, смотря на покалеченное лицо. В голову приходили варианты, как укрыть Соупа от всего этого, но ни один из них не был рабочим. В каждом умирал либо Джон, либо он сам. Как бы Гоуст ни хотел, помочь не мог.       Саймон прижал руку Джона к своей щеке, прикрыв глаза, наслаждаясь теплом его ладони. Он вздохнул, пытаясь сосредоточиться лишь на этом чувстве мимолетного спокойствия.