Игра бессмертного, или..?

      Дверь в комнату Матери-настоятельницы уже битый час кто-то как будто пытался вырвать с петель. Женщина открыла её и увидела перед собой главного экзорциста монастыря. Девушку альбиноса среднего роста с небесно-голубыми глазами.       — Фелиция? — шепотом произнесла монахиня, — что случилось? Почему ты ломишься ко мне в столь поздний час?       — Мать Эмилия, утром должны приехать новенькие. Святой Отец просил вас предупредить, чтобы мы подготовили для них покои и одежду, — робко сказала девушка, — я за работой совсем об этом забыла!       — Понимаю твою занятость, но если это было так важно, то нужно было сообщить сразу, а не откладывать на более позднее время, — подавив свою злость, произнесла женщина лет шестидесяти.       — Что же нам теперь делать? До рассвета осталось несколько часов. Разве мы успеем всё сделать? — на лице молодой монахини явно был страх и растерянность. Бледные щеки слегка покраснели из-за стыда. Она понимала, что виновата в сложившейся ситуации, но не могла придумать ничего, чтобы решить эту, как ей казалось, сложную задачу.       — Успеем, не волнуйся, — погладив по плечу, ответила Эмилия, — но это будет тебе в назидание, чтобы ты не забивала сообщать мне подобные вести. Тебе известно, сколько человек приедет?       — Трое, Мать-настоятельница. Двое мужчин и девушка, — Фелиция отошла от двери, убирая руки за спину, чтобы Мать Эмилия смогла покинуть свою комнату для раздачи поручений остальным служителям монастыря.       Несмотря на оплошность девушки, всё необходимое было готово к сроку. Три свободных комнаты для новых послушников и одежда на первые несколько дней, пока гардероб не будет пошит полностью. Также Мать-настоятельница приказала подать завтрак для новоприбывших, так как путь был долгим и нужно было восстановить силы. Распределением обязанностей должен был заняться Святой Отец. Конечно, Фелиция надеялась, что кого-то отдадут ей в подчинение. Экзорцистов в церкви было не много. Меньше десяти человек, а вот нуждающихся в обряде изгнания бесов было куда больше. Большая часть её подчиненных находилась в разъездах по окрестностям города, чтобы помогать нуждающимся. Те, кто ещё учился искусству экзорцизма, пока не подходили для работы с одержимыми, так как имели мало опыта и должны были приступить к своим обязанностям в конце этого года.       У входа в монастырь их встретил Святой Отец. Мужчина при полном параде был готов встречать новых жителей этого места. Одежда на нём сидела идеально, подчёркивая только лучшее. Длинные светлые волосы были собраны в высокий хвост, подвязанный чёрной лентой. Карие глаза смотрели со всей строгостью. Но это только так казалось. На самом деле он придумывал, как можно подшутить над новоприбывшими, и вспоминал, где он припрятал вино для причастия, которое он хотел выпить сегодня.       Солнце уже показалось на горизонте, так что ждать оставалось недолго. Точнее, они уже должны были прибыть, но, видимо, что-то случилось в дороге. Вскоре показала карета, подъезжающая к монастырю: грязная, одна сторона выше другой из-за погнутого колеса. Когда она остановилась, из неё вышли трое людей, как и должно было быть.       Мать-настоятельница перед самым приездом отчиталась о приготовлениях к приезду гостей и вместе с Фелицией ожидала карету около каменных высоких ворот храма. Когда долгожданные гости вышли из кареты, Эмилия с интересом их рассматривала, подмечая для себя некоторые детали внешнего вида приехавших. Она подошла и с добрым тоном произнесла:       — Добро пожаловать в монастырь преподобного Анико Аксенова. Мы вас ждали. Надеюсь, что ваша дорога не доставила вам хлопот. Меня зовут Эмилия, я являюсь Матерью-настоятельницей.       Её голос слегка скрежетал, из-за чего Ханс слегка передёрнул плечами. При том он давно не был в таких местах, потому что ему в них становилось некомфортно. В данный момент живот слегка скрутило и к горлу подкатила тошнота. Захотелось убежать от этого места подальше, но он решил перебороть себя и остаться, чтобы повеселиться в новой для себя среде.       Одна монахиня привлекла его взор — бледная, как будто чем-то болеет, белые волосы заплетены в косу и спрятаны под чепчиком, а небесно-голубые глаза смотрели на каждого с невинностью. «Настолько ли ты невинна? — с усмешкой подумал парень, нагло разглядывая это молодое дитя. — Или же в тебе есть хотя бы капля похоти, которую можно увеличить и устроить жаркие ночи, которые понравятся обоим?». Из-за этих мыслей в его голове стали прокручиваться разные картинки, а внизу живота стало слегка тянуть, создавая сладкое ощущение где-то внутри организма. Юноша чаще всего описывал его как предвкушение к получению удовольствия, но никогда не получал. Хотя желание каждый раз было слишком велико.       Фелиция также, как и Мать-настоятельница, рассматривала новеньких. Она ненадолго задержала взгляд на девушке, что стояла рядом с одной из лошадей и гладила её гриву в знак благодарности. Однако, вдруг монахиня почувствовала на себе чей-то взор. Девушка медленно перевела взгляд на молодого парня. Щеки покраснели от смущения. «Чего он так уставился на меня? — думала она, — что-то не так с моим платьем?». Фелиция покружилась вокруг себя, чтобы рассмотреть юбку в поисках какого-нибудь пятнышка, либо нелепой складки, которая могла бросится в глаза. Но, к счастью, с её внешним видом всё было впорядке. Взгляд темных очей был обращен не на платье, а будто смотрел в душу, будто раздевал. Пухлые розовые губы сложились в хитрую, как будто пошлую улыбку. Девушка из-за этого ещё больше залилась краской. Усыпанные веснушками щеки налились словно яблоки на летнем солнце. Опомнилась она лишь в тот момент, когда Мать-настоятельница её представила.       — Это сестра Фелиция, — спокойно сказала женщина, — она наш главный экзорцист.       — Очень приятно, — с легкой улыбкой произнесла девушка и, слегка присев, склонила голову в знак приветствия.       — Такая юная, а уже главный экзорцист, — с удивлением промолвил Себастьян, подошел к девушке и взял её за руку. Поцеловал тыльную сторону ладони, слегка поклонившись, — это заслуживает уважения. Мое почтение, сестра. Меня зовут Себастьян Нойманн. Рад с вами познакомиться.       Ханс тихо посмеялся над тем, как ведёт себя Себастьян.       — Вы само очарование, мой дорогой друг, — не скрывая ехидства, проговорил юноша. Его забавляла складывающаяся ситуация, но взгляд всё время возвращался к этой монашке, которая, видимо, была альбиносом. Слишком уж светлая у неё кожа и цвет глаз был непривычного голубого оттенка.       Парень уже начал представлять, какая она без всей этой «мишуры»: податливая, ласковая, но слишком влюблённая. Но почему она смотрит на него с какой-то опаской? Неужели чувствует, что у него энергетика, сильно отличающаяся от людской? Или он просто себя накручивает? «Ты себя накручиваешь, Ханс. — начал думать парень. — Людям никогда не узнать, кто ты на самом деле, пока не покажешь своё истинное обличие».       — Я Леа Шнайдер, приятно познакомиться, — девушка всё же отошла от лошадей, решив присоединиться к разговору. Тем более, теперь можно было поговорить с более приятными людьми, такими как девушки, для которых она уже не будет стеной или просто украшением рядышком.       — Очень приятно, Леа, — с улыбкой сказала Фелиция, — я очень надеюсь, что вам здесь понравится. У нас очень добрая атмосфера.       Девушка вновь решила посмотреть на того, кто продолжал сверлить её взглядом. Решила закончить это недоразумение первой, поэтому подошла к незнакомцу со словами:       — Можно узнать ваше имя, молодой человек?       — Если оно вам что-нибудь скажет, то назову, конечно. Ханс Лейнкольн, — с ухмылкой ответил юноша, продолжая скользить взглядом по спрятанному телу. Он был уверен, что эта особа худа, но слишком привлекательна. Был уверен, что у неё прекрасные изгибы тела, а кожа на ощупь, может быть, напоминает шёлк или бархат. «Лишь бы не спугнуть тебя, дитя человечье» — пронеслась мысль в голове у парня, после которой он решил отвернуться и осмотреть окрестности, потому что фантазии уже начинали играть слишком ярко, но для их воплощения было слишком рано, пока что.       Небольшой лесок приятно шуршал листьями из-за ветра. Где-то издавали громкие звуки вороны и ещё какие-то птицы, которых Ханс либо не знал, либо не узнал. Где-то журчала речка, или это был маленький ручеёк. В общем, идеальное место для монастыря — спокойствие и уединение во всех смыслах. Только его это немного раздражало. В особенности когда видел, что Себастьян слишком интересуется монашкой. «Хотя, пусть, всё равно она моей будет», — решил про себя молодой человек, и вновь улыбнулся, что не осталось незамеченным этой миловидной юной девой.       — Что ж, я вижу, вы уже все познакомились. Можете обращаться ко мне, как Святой Отец Богдан, — вдруг сказал Святой Отец. Глаза весело сверкали, вместе с хитрой улыбкой. — Я думаю, нам стоит проводить гостей в их комнаты, да показать сам монастырь, что думаете?       — Вы правы, Святой Отец, — спокойно проговорила Мать-настоятельница, взглянув на экзорциста, — Фелиция, мы передаем их тебе. Проведи экскурсию по монастырю, покажи их покои и не забудь покормить. Завтрак уже готов.       — Как прикажете, Мать Эмили, — сказала девушка и слегка ей поклонилась. Затем она посмотрела на новоприбывших, убрав длинную белокурую косу за спину, и улыбнулась. Девушка и мужчина показались монахине очень приятными людьми. Однако, её беспокоило кое-что другое, точнее кое-кто. Этот взгляд на себе она до сих пор не может принять. Он вызывал дрожь, становилось неуютно и холодно. Хотя отрицать было бесполезно: Ханс был очень хорош собой: высокий, широкоплечий, шелковистые волосы, которые так элегантно рассыпались по открытым ключицам. А бархатный, медовый баритон ещё откликался в голове девушки, словно музыка. Чувство того, как темные глаза проходятся по фигуре монахини, при этом как будто залезая под одежду, вызывало приятное, досели неизвестное для неё ощущение.       Фелиция помотала немного головой, чтобы отбить странные мысли. Она открыла ворота монастыря со словами: «Милости просим». Прошла немного вперёд, чтобы сопровождать новеньких по территории. Тишина немного нагнетала, из-за чего хотелось о чём-то поговорить. Именно поэтому Себастьян решил открыть свой рот и начать разговор.       — Сестра, скажите пожалуйста, — немного подойдя к девушке, сказал мужчина, — насколько древний этот монастырь? Вы давно здесь?       — Этот монастырь был основан в 1325 году одним из предков нашего Святого Отца, — с улыбкой и приветливостью отвечала девушка, — это первый смешанный монастырь, где служат и мужчины, и женщины. Я здесь с самого рождения… Меня подбросили, из-за чего считаюсь сиротой.       — Какая жалость, — отметил Себастьян, положив руку на сердце, — боюсь представить, что вам довелось пережить.       Ханс только закатил глаза на сказанное этим напыщенным индюком. Желание вырвать у него сердце никуда не ушло, но приходилось держать себя в руках, потому что он находился, по мнению многих верующих людишек, в святом месте. «Святого тут столько же, сколько во мне ангельской маны — то-есть ни капли. Только видимость святости создаётся», — подумал парень, слегка переведя плечами и продолжая рассматривать уже внутренний двор монастыря. Колодцы, клумбы, грядки, качели — всё, что предназначено для очищения души и комфортного пребывания в этом месте. Нравилось ли тут кому-то? Ханс не был в этом уверен, потому что монастырь до сих пор казался ему не слишком приветливым. Или это только ему так казалось?       После недолгой прогулки по внутреннему двору, Фелиция наконец открыла огромные двери монастыря, точнее его главного корпуса. В этом корпусе, по её словам во время экскурсии, находились залы для молитв, столовая и лазарет. Также было ещё несколько корпусов, а именно: жилой, где находились покои здешних обитателей, рабочий, где была библиотека, кабинеты Святого Отца, Матери-настоятельницы и главного экзорциста, а также классы для обучения послушников, и последний — корпус досуга, где либо в воскресенье, либо в выходные (по расписанию) могли отдыхать все желающие. Все корпуса располагались в виде кольца вокруг небольшого сада с фонтанами. Задняя часть представляла собой небольшой лес с прудом, малая часть которого была отделена под кладбище, возле выхода из кухни находился небольшой огород. Имелось своё хозяйство в виде куриц, уток, свиней и крупного рогатого скота.       Каждый в этом месте имел свои обязанности: монахи и монахини проводили службы, принимали прихожан, обучали послушников, кто-то имел дополнительную работу в виде садовода или же библиотекаря. У всех строго своя отдельная комната. Не допускалось того, чтобы в одних покоях обитало двое и больше человек. Были работники, которые вовсе не жили в монастыре, например шеф-повар, фермер и почтальон. Чаще всего их можно было увидеть рано утром и поздно вечером, то-есть когда они приходили и уходили.       Основная часть служителей Господу делилась на три части в соответствии с их руководителем. Священники, епископы и диаконы подчинялись Святому Отцу Богдану, монахи и монахини с низшими чинами были под руководством Матери-настоятельницы, а экзорцисты подчинялись Фелиции. Сегодня вечером новоприбывших распределят по этим трём категориям. Леа, как и полагается, станла послушницей и оказалась под началом Матери Эмили. А вот с Себастьяном и Хансом дела обстояли немного сложнее. Фелиция знала, что один из мужчин одержим, поэтому его отдадут ей в руки. Однако, девушка всеми фибрами души не хотела, чтобы это был тот, кто так пристально на неё смотрел.       Первыми в свои покои попала Леа. Она бегло осмотрелась, прежде чем их загрузят работой. В комнате не было ничего примечательного, разве что, она выглядела намного лучше, чем её общая комната с сёстрами дома. Лучше, потому что принадлежала только ей одной. Из мебели здесь были только кровать, стол со стулом и шкаф.       Особо обустраиваться в комнате Леа особо не пришлось: вещей с собой у неё особо не было. Не сказать, что её семья была бедной, чтобы не иметь возможности купить дочери дополнительный комплект одежды, но у неё было ещё несколько старших и младших сестёр с братьями и приходилось расставлять приоритеты. И приоритет был не у Леа.       Если в детстве девушка казалась обычным ребёнком с богатой фантазией, то с возрастом её начали обходить стороной. Девушка часто ловила приступы, в которых видела странные видения. Иногда в этих видениях были непонятные существа, напоминающие нечисть, иногда казалось, что она видит будущее. От самих приходов Леа становилось очень плохо и она могла потерять сознание даже посреди дороги. Наверное, даже в такие моменты её пытались обходить стороной, считая бесноватой. Мать часто водила её в церковь, чтобы они помогли выгнать из девушки ту нечисть, но все только руками разводили, и когда появилась возможность, Леа дружно отправили подальше. Проще говоря сослали в монастырь.       И вот она здесь. На вид в этом месте было неплохо. Даже кормить обещали. Её не отпускало чувство тревоги от пребывания в новых условиях проживания, но Леа была уверена, что это пройдёт. Если, конечно, за порогом она не свалиться с очередным приходом.       Фелиция любезно помогла девушке с вещами и кратко ввела в курс дела — какие правила нужно соблюдать, к кому обращаться за определённым видом помощи, а также вручила сверток с распорядком дня.       Недалеко от комнаты Леа располагались покои Себастьяна. Такая же небольшая комната с таким же интерьером, но имелось дополнительное помещение, которое напоминало небольшую каморку. Девушка также всё объяснила и предупредила его, что Святой Отец хотел бы увидеться с ним лично после полудня. Зачем это было нужно — Себастьян не знал, однако решил прийти на эту встречу, чтобы узнать причину.       Покои Ханса находились на два этажа выше, чем у Леа и Себастьяна. Так сложились обстоятельства, что они были аккурат напротив спальни Фелиции. У парня даже была небольшая терраса в комнате, где стоял небольшой столик и два стула. Девушка остановилась посреди комнаты и убрала руки за спину, положив свёрток в обе ладони.       — Завтрак будет через десять минут, — спокойно произнесла девушка, — одежда находится в шкафу. На днях должны прийти портные, чтобы снять ваши мерки и сшить гардероб полностью. Может, будут какие-нибудь пожелания?       «У меня одно пожелание — увидеть твою наготу вместе с раскрывшейся грешной душой», — подумал Ханс, но, откашлявшись, как можно спокойнее ответил:       — Предпочитаю красный цвет, поэтому буду благодарен, если мой гардероб пополнится вещами именно в этом оттенке.       Почему красный? Потому что для него этот цвет обозначал похоть. Ту сущность, которой он жил и которую каждый раз пытался удовлетворить, спускаясь к этим грешным людишкам. А смотря на эту бледную особу, хотелось получить своё вдвое больше, потому что она, как ему казалось, скрывала намного больше. «В тихом омуте черти водятся», — вспомнил юноша поговорку, только не помнил, из какой страны она за ним потянулась, но суть ясна — для него эта девушка была не так проста. Ему хотелось её разгадать, сломить, открыть душу и подтвердить свои догадки.       — Что-ж, — сказала девушка, немного подойдя к парню, — красный, так красный. Я тоже очень люблю этот цвет.       Усыпанные веснушками щеки больше не горели так, как на улице. Но легкий румянец оставался. За ней тянулся шлейф приятного запаха: смесь полевых цветов, карамели и ладана. Она смотрела на этого загадочного парня уже не с опаской, а с интересом. Пухлые губы кораллового оттенка сложились бантиком, брови немного приподнялись, а глаза были прищурены. «У него знакомое лицо, — думала она, — я точно его уже видела где-то…»       — Мы с вами раньше нигде не встречались? — произнесла Фелиция, немного сморщив маленький носик, — у вас до боли знакомое лицо.       Ханс удивился такому вопросу, потому что они не могли нигде встретиться, и в голове не всплывал ни один момент, поэтому он отрицательно покачал головой, при этом сказав:       — Вы меня либо с кем-то перепутали, либо вам просто кажется.       Вдобавок, он ещё и улыбнулся своей самой обворожительной улыбкой, чтобы сразить её наповал. Это, конечно, могло не сработать, но попробовать стоило.       Щеки монахини вновь покраснели от этой улыбки, ноги слегка задрожали, а низ живота начало приятно тянуть. Девушка робко протянула свёрток с распорядком дня парню, отводя взгляд в сторону. Слегка кусала уголок нижней губы, томно вздохнув, при этом не заметив, что издала этот звук.       — Тогда я жду вас на завтраке через десять минут, Ханс, — имя парня она сказала так, будто шепчет, одновременно с этим переводя взгляд на его глаза, — надеюсь, что вы будете в моем подчинении.       Парень, слегка наклонив голову, усмехнулся, наблюдая за поведением девушки. В особенности ему понравился её вздох, который говорил ему о многом. Возможно, он накручивал себя, но Демон Похоти никогда не мог ошибиться в этой сфере, поэтому парень понимал, что она желает его, хоть того и не понимает. У него самого начали происходить «химические реакции» в паховой области. Это было слишком сладко, только вот пришлось отвлечься, чтобы раньше времени не разложить эту привлекательную монашку на столе и не взять силой то, что принадлежит ему. «И как же сладко ты прошептала моё имя, сестра Фелиция, — подумал парень, — Интересно, ты уже готова слиться со мной и издавать громкие стоны, или же мне предстоит долго тебя ждать?»       Девушка отдала прямо в руки свёрток, касаясь бархатными ладонями кожи парня. Она всё ещё не сводила с него глаз, словно изучала. Фелиция, сама того не понимая, начала откровенно разглядывать его с ног до головы, при этом пытаясь понять, о чём он думает, смотря на неё.       Всё-таки Ханс был слишком красив, хотелось его коснуться, погладить смуглые скулы, сжимать между пальцев шелковистые волосы, при этом либо крича его имя, либо проговаривая эти четыре буквы сквозь стоны. Но когда в голове девушки промелькнула мысль о том, чтобы поцеловать (на самом деле оседлать) незнакомца, монахиня тут же покраснела, как помидор, и поспешила удалиться. И правильно сделала бы, ведь погруженная в свои мысли, она уже держала руки на плечах старшего и тянулась к соблазнительным губам, при этом не задумываясь о своих действиях.       Парень же спокойно наблюдал за действиями Фелиции. Ему, конечно, хотелось ответить взаимностью, но было ещё слишком рано раскладывать её на какой-либо поверхности. Оставалось только наблюдать за её действиями и смотреть на коралловые пухлые губы, которые так и кричали: «ПОЦЕЛУЙ МЕНЯ!». Ханс был бы рад ответить на их просьбу, но торопливостью не обладал, поэтому стоял, как истукан, продолжая держать в одной руке свёрток, а другую засунутой в карман.       Девушка, после осознания своих действий, пулей вылетела из комнаты с красными щеками и побежала в свой кабинет. Нужно было спрятаться от этого позора, хотя мысли всё ещё были посвящены этому парню. Зайдя в комнату с письменным столом, Фелиция подошла к нему, наливая из графина себе воды. «Как я только могла допустить… ТАКОЕ? Я едва не поцеловала его… Нет-нет, это грешные помыслы. Нужно срочно исповедоваться!» — подумала девушка и принялась за работу.       Ханс же в это время чувствовал себя победителем — ему ещё ни разу не удавалось в первый же день соблазнить девушку. При том ещё и монашку.       — Удача в этот раз на моей стороне, — произнёс он, потирая похолодевшие ладони. Азарт стал бурлить в каждой клеточке. Понимание, что всё идёт так, как он задумывает, вызывало детскую радость. «Скоро ты будешь работать каждой частичкой своего тела и получать неимоверное удовольствие», — пронеслась мысль в его голове, после которой он решил изучить распорядок дня, чтобы быть готовым к новой встрече с этой интересной и грешной монахиней.