Я стал учителем главного героя (И бывшим вассалом главного злодея)

Мэй Няньцин находился где-то на границе между сном и реальностью. Образы погибших друзей не переставали преследовать его с самого первого пробуждения в пещере. Они, как и прежде, дружно стояли рядком у алтаря в храме Небесного Владыки и манили к себе, безмятежно улыбаясь фальшивыми улыбками. Каждый раз советник хотел протянуть им руку, сделать шаг вперед, но под ногами вновь и вновь вспыхивало пламя, не давая приблизиться к трем застывшим куклам. Мэй Няньцин кричал от боли и негодования, отчаянно просил забрать его с собой, избавить от мук бессмысленного существования. Куклы не отвечали и просто исчезали в пелене дыма. Охрипнув от криков, советник просыпался в холодном поту и еще долго не мог прийти в себя. Но в этот раз все было иначе. Мэй Няньцин лежал на тонкой циновке и смотрел в потолок. Тени от ветвей за окном переплетались между собой, скользя по стенам и дощатому полу. Они, словно длинные пальцы нечисти, прочесывали каждый угол, не трогая и края одежд советника, боясь нарушить его покой. Вдруг дверь протяжно скрипнула, медленно отворившись до самой стены. В проеме стояла темная фигура, освещаемая со спины светом полной луны. Мэй Няньцин повернул голову и уставился на незнакомца. Тот же прошел внутрь, гнилые доски заохали под его тяжелыми сапогами, длинная тень накрыла советника с головой. Присев, фигура учтиво спросила: – Не спиться? Советник приподнялся на локтях и ответил: – Нет. Где вы были? – Не важно. Спи. С утра я снова уйду. – Зачем? В чем смысл? Останьтесь со мной. – Не могу. Теперь уже слишком поздно. – Поздно? – тихо повторил советник и схватил фигуру за рукав, – Почему? Никогда не поздно начать все с начала. – О, наивный Мэй-Мэй. Наша весна давно прошла. И ее уже не вернуть. Никогда не вернуть. То, что я сотворил… Пути назад больше нет. Для меня нет! Тебе меня не спасти. И не пытайся, это невозможно. Ты больше не посмотришь на меня, как прежде. Больше никогда.… Никогда! Мэй Няньцин хотел коснуться лица человека, но наткнулся на инородную гладкую поверхность. Глаза начали привыкать к темноте, выхватывая из мрака отдельные детали. Уже давно привычная маска вспыхнула ярким пятном, то безумно улыбаясь, то безудержно плача на белом фоне. Тихие голоса отчаянно зашептались, отговаривая его и гоня прочь: Не смей! Беги! Он сошел с ума! Нельзя! Не снимай! Не смотри! Но советник даже не слушал их, по собственной воле медленно стягивая маску с чужого лица. Маленькие лики заворошились на чужой коже, разевая мерзкие рты и глядя заплаканными от горя глазами. Но не их отвратительный вид привел в ужас дрожащего Мэй Няньцина. Нет. Всему виной были гневные, холодные, бездонные глаза, пожирающие весь свет и душу изнутри. Фигура осознала, что ее секрет раскрыли, и потянулась к шее советника. Мэй Няньцин не мог сопротивляться, ноги и руки стали неимоверно тяжелыми, язык прилип к небу. Ему оставалось лишь наблюдать, как ледяные пальцы сковывают его горло и сжимают с чудовищной силой, лишая его права сделать даже вдох. Советник затравленно смотрел на своего губителя и в его глазах отражался лишь один цвет: грязно-белый. Ужасно холодный и противный цвет. Цвет костей, похорон и всепоглощающей пустоты… – Наставник! Наставник, проснитесь! Наставник! Мэй Няньцин натужно закашлялся и открыл глаза. Его тут же ослепил грязно-белый цвет, заставив вновь в страхе зажмурится. Резвый голос продолжил настойчиво вторгаться в его замутненный разум, требуя ответа: – Наставник, вам плохо? Фэн Синь, принеси теплой воды! – Да, сейчас! – Бедняга! Он совсем замерз! Я сейчас же подогрею вчерашний суп! – Матушка, не нужно! Ваш суп подождет! Мэй Няньцин осознал, что это был всего лишь сон, и, вздохнув, раскрыл тяжелые веки. Белый цвет, что так напугал его, был одеянием сидящего рядом с ним на корточках Се Ляня. Юноша внимательно всматривался в лицо советника и, заметив ответную реакцию, улыбнулся. – Наставник, вы проснулись! Как вы себя чувствуете? Что-то болит? – Вот вода, – раздался рядом голос Фэн Синя вместе с появившимся протянутым стаканом. – Спасибо, – вяло ответил советник, приняв стакан и уставившись в воду, – Хаа, просто очередной кошмар. Ничего особенного. Се Лянь вздрогнул, коснувшись замотанной шеи. Этот жест привлек внимание Мэй Няньцина, заставив невольно поморщится. Он знал, что именно ученик так отчаянно скрывает под тремя слоями белой ткани – божественную кангу. Символ позора и невежества. Высшая мера наказания для провинившегося павшего божества. После падения Се Лянь начал страдать от ночных кошмаров. После пробуждения он часто забывал о своем положении и каждый раз пугался вида канги на шее. Как напоминание о смертях, горестях, унынии, этот черный обруч стал настоящим проклятием и возбуждающим фактором, заставляющим своего владельца все больше и больше погружаться в глубины отчаяния. Советник осознавал положение ученика и очень беспокоился за его психическое состояние. На первый взгляд Се Лянь неплохо справлялся с переживанием боли и унижения, но внутри он страдал и медленно угасал вместе с верой в человечество. Советник все знал, но разумно посудил, что в данный момент не стоит давить на ученика и лезть к нему в душу. Принц еще не был готов для откровенных бесед. Одобряюще похлопав ученика по руке, Мэй Няньцин с одного глотка осушил стакан и решил немного размять плечи. Принц хотел помочь наставнику, но тот выставил вперед руку и четко сказал: – Ваше Высочество, не стоит. Я конечно стар, но не настолько, чтобы не выдержать одну ночь на полу. Лучше скажите, какие у вас планы на день? Се Лянь опустил руки и ответил: – Мы с Фэн Синем хотели сегодня подыскать новую работу. С последней нас, к сожалению, выгнали. Но не волнуйтесь! Мы обязательно заработаем денег на еду и новую циновку. Даю слово: мы не вернемся домой, пока не достигнем этой цели. «Дитя, остановись! Что ты такое говоришь!? Такими темпами ты не продержишься и до второго вознесения! Тч, ну что ты за человек такой? Вечно заставляешь других беспокоиться о тебе. Неугомонное затравленное создание. Надо что-то делать с этой манерой поведения. Нельзя оставлять все, как есть» – Ваше Высочество, – чуть наклонился к принцу советник, чтобы установить прямой зрительный контакт, – Не берите на себя слишком много. Вы ничем мне не обязаны. Я пришел к вам по собственной воле для того, чтобы помочь. Это я должен доказывать свою полезность, но уж точно не вы. Если ради меня вы совсем себя загоните, то что я скажу вашей матушке и отцу? Если так хотите меня порадовать, то лучше вернитесь домой пораньше в целости и сохранности. Пусть без еды или циновки, мне все равно. Вы ценны для меня сами по себе, поэтому не перенапрягайтесь и работайте в меру. Фэн Синь, это тебя тоже касается! Закончив напутственную тираду, советник обратился к собирающемуся в дорогу Фэн Синю, и, получив короткий кивок в ответ, удовлетворенно хмыкнул. Округлив глаза, Се Лянь смущенно пробормотал: – Я… Наставник, я вас понял. Мы постараемся вернуться раньше заката. Спасибо за ваши слова. Они очень ценны для меня. Се Лянь был действительно польщен словами учителя и хотел еще немного посидеть рядом, но единственная фраза сразу же привела его в чувства и заставила засуетиться. – Мальчики, вы уже уходите? А как же завтрак? Вам ведь нужны силы для продуктивной работы. Кто бы еще мог сказать такое, кроме заботливой госпожи? Естественно, она уже ждала юношей за столом, заранее расставив дымящиеся чашки. Даже специально для советника подыскала тарелку и лишнюю ложку. Правда, позже Мэй Няньцин все же узнал, что в этом доме нет ничего лишнего, и она просто по доброте душевной поделилась своей личной посудой. Юноши забеспокоились, попеременно кидая косые взгляды на советника. Мэй Няньцин подошел к столу и оценил содержимое чашек. К такому его жизнь точно не готовила. Сумбурное месиво мерзкой жижой плавало на поверхности супа, если его вообще можно было так назвать. Странный сиреневый цвет так и кричал: «Опасно! Danger! Не подходи!». В кусочках непонятного происхождения советник еле как опознал бывшую морковь и батат. Больше он ничего не смог рассмотреть. Горячий пар замылил взор, заставив пустить скупую слезу. «Что это такое мать вашу!? Это точно еда, а не новое химическое оружие!? Она-то сама пробовала свою стряпню? Или у недоповаров природой встроен иммунитет к продуктам собственного производства? Ваша честь, я готов сам себя обезглавить, но не заставляйте меня есть эту бурду! Мой желудок это не вывезет! Я вам точно говорю!» Мэй Няньцин поднял голову. Государыня смотрела прямо на него и улыбалась своей лучезарной улыбкой. Советник тяжело сглотнул. – Советник, ну что вы стоите? Давайте, садись, – поторопила женщина, поманив его рукой, – Так как мальчики целыми днями работают в городе, то уборка и готовка легла на мои плечи. Я никогда до этого не готовила, поэтому блюда могут быть пересолены или, напротив, недосолены. Вы не стесняйтесь, говорите, если что не так. Мальчикам, например, очень даже нравиться. Не правда ли, А-Лянь, Фэн Синь? Юноши активно закивали головами, нервно улыбаясь сквозь мастерски скрытое отвращение. Мэй Няньцин прекрасно их понимал. Сказать этой доброй женщине, что ее стряпня – мерзкая гадость, все равно, что обидеть невинного ребенка. Недопустимая грубость. Мэй Няньцин еще раз со всех сторон осмотрел фиолетовую жижу и решил не обижать наивную госпожу: – Правда? Выглядит интересно и…оригинально. Хм, что вы добавили в этот суп? – О, это не суп, а каша на воде! Только сегодня приготовила с утра пораньше. Я добавила туда немного овощей и смешала все с рисом. Надеюсь, с мукой не переборщила. «Что?! Это каша?! Ладно, допустим, но каким боком туда затесалась мука?! И почему у рисовой каши такой цвет? Вместо специй использовались местные реактивы? Как вообще можно добиться такой консистенции в деревенских условиях?! Немыслимо. У меня просто нет слов! Госпожа, вы случаем не злой гений под прикрытием?» – Ну же, попробуйте, – прощебетала госпожа у самого уха, – Если не понравится, я изменю рецепт. «Не надо! Оставьте бедным овощам хоть малую надежду на светлое будущее!» Государыня терпеливо ждала. Советник был загнан в угол. Ничего не оставалось, как взять в руки ложку и занести над дышащей огнем преисподней кашей. Но не успел Мэй Няньцин опустить столовый прибор в жижу, как Се Лянь внезапно затараторил, подгоняя свою матушку скорее подняться: – Матушка, так как мы отправляемся в город, то нам нужно знать, какие продукты стоит закупить. Покажите, сколько у нас осталось овощей и крупы. Пока принц с государыней подсчитывали количество оставшейся провизии, Фэн Синь категорично забрал порцию советника и вылил за порог, быстро вернув тарелку на стол. Лучник поиграл бровями, и советник понял намек. Когда мать с сыном вернулись к столу, Мэй Няньцин сделал вид, что быстренько уплел свою кашу и остался очень доволен «питательным» завтраком. Женщина буквально расцвела и по привычке смущенно прикрыла рот рукавом: – Я так рада, что вам понравилось! А-Лянь, Фэн Синь, вы тоже скорее ешьте, а то остынет. Се Лянь и Фэн Синь дружно вздохнули и приняли свою судьбу. Они успели спасти советника ценой благополучия своих желудков. Мэй Няньцин не мог бросить ребят в беде и обратился к государыне: – Ваше Величество, так как я буду жить с вами и помогать в быту, не могли бы вы показать мне, где вы обычно набираете воду, а также стираете и сушите одежду? – Ох, конечно-конечно! Пойдемте. Я вам все покажу. Юноши незаметно выдохнули, сложив руки в благодарственном жесте. Мэй Няньцин хмыкнул и последовал за госпожой на задний двор. Там государыня во всех подробностях описала бытовые нюансы, заставив советника нагибаться чуть ли не под каждый кустик. Юноши же благополучно ушли в город, напоследок помахав рукой. Еще одно совершенное доброе дело согрело душу и дало сил двигаться дальше. Мэй Няньцин не стал мешкать. Первым делом он вознамерился привести дом в божеский вид. По крайней мере, честно постараться. Одна несчастная женщина дворянского происхождения была слишком неопытна и слаба для поддержания постоянной чистоты в доме, а вот бессмертный даос с запасом духовных сил – другое дело. Собрав все тряпки и ведра, что были в хижине, а также раздобыв метлу, советник начал генеральную уборку. Первым делом он вымел метлой сор и труху из всех комнат, за исключением покоев государя. Оставив эту комнату на потом, советник приступил к мытью полов. Госпожа немного помогала с перестановкой мебели и меняла воду. Вдвоем работа шла быстрее, да и разговоры о погоде и свежих продуктах поднимали настроение и настраивали на хороший лад. Вымыв полы, советник занялся вычищением кухонной утвари и посуды. Вот эта задачка была посложнее. Все кастрюли проела накипь, на стенках застыли остатки пищи и непонятной слизи. Мэй Няньцин понадеялся найти хоть что-то похожее на кислоту, но увы. Пришлось оттирать все вручную. Очистив большую часть утвари, советник посмотрел на небо за окном и понял, что скоро полдень. А это значило, что пришло время исправлять ошибки госпожи и готовить хотя бы съедобный обед. Пошарив в закромах шкафов, советник выудил остатки сухой лапши и немного овощей. Для первого раза этого было вполне достаточно. После перерождения Мэй Няньцин готовил от силы пару раз, и то ради удовольствия. В советнической жизни был один существенный плюс – личные повара в лице послушников монастыря. Расслабившись и оставив заботу о пропитании профессионалам, советник благополучно забыл о кастрюлях и очаге. В прошлой жизни же на готовку совсем не было времени, приходилось питаться полуфабрикатами и готовыми ланчами. Но даже так руки помнили вес ножа и примерные пропорции для приготовления стандартного обеда. Для этого не требовалось дополнительное образование шеф-повара. По крайней мере, так думал Мэй Няньцин. И его ожидания оправдались. Пока вода закипала на плите, советник умело нарезал овощи, что не могло не восхитить государыню. Женщина внимательно наблюдала за действиями даоса, словно стажер в первый день работы: – Советник, я и не знала, что вы умеете так хорошо готовить! И в уборке знаете толк. Вы очень талантливый и трудолюбивый человек! Надеюсь, вы научите меня всем премудростям обычной жизни. Советник покосился на государыню. Женщина действительно была в полном восторге и совсем этого не скрывала. Хоть она и провела всю жизнь в роскоши и достатке и не знала ужасов крестьянской жизни, бедность не сломила ее. Напротив, даже раскрыла ее в новом свете. Она приняла свое падение с завидным мужеством. В отличие от государя. Мэй Няньцин отрезал немного хлеба и отправил в рот. Корочка заскрипела на зубах, оставшись горечью на языке. – Госпожа, Его Величество с утра ведь ничего не ел. Как он обычно питается? Женщина выпрямилась и кинула взгляд на закрытую дверь: – Обычно я приношу ему еду в комнату два раза в день. Иногда, когда мальчики в городе, он выходит и садиться со мной за стол. Он мало ест, и это меня очень беспокоит. Но я стараюсь не говорить об этом прямо, иначе муж сердиться и вовсе отказывается от еды. Может быть, вы сможете повлиять на него? А-Ляня то он совсем перестал слушать… Мэй Няньцин закинул лапшу в воду и стал медленно перемешивать. Пар мелкими каплями осел на его лице. Он знал, что это невозможно. Государь был подобен раненому зверю, что забрался в логово и всецело отдался своему отчаянию. Такой скорее умрет в одиночестве, чем примет помощь со стороны. Страх поступиться королевской гордостью не даст ему спокойно вздохнуть и принять уже свершенное неизбежное. «Золотой дракон никогда не забудет синевы небес и чистоты горного воздуха. Тоска сожрет его изнутри прежде, чем перестанет биться гордое и непокорное сердце. Хаа, и как прикажете мне на него повлиять, если даже свою любимую супругу он слушает раз через раз? Об отношениях с сыном я вообще молчу. Хаа, легче просто подкладывать еду под дверь и периодически прислушиваться к дыханию за стеной. Бывший император меня ненавидит и никогда не простит ошибки прошлого. Как советник я провалился по всем фронтам. Для государя это все равно, что предательство» Немного прожарив овощи на огне, Мэй Няньцин смешал их с теплой лапшой и отдал одну порцию государыне. – Отнесите, пожалуйста, Его Величеству, пока горячее. Госпожа замешкалась и предложила: – Может, вы сами ему отнесете? Мой муж не держит на вас зла. Просто он очень устал. Думаю, общение со старым другом пойдет ему на пользу. Советник с сомнением посмотрел на порцию в своих руках и удрученно вздохнул. «Что ж, попытка не пытка. Если эта тарелка прилетит мне в голову, значит не судьба. Драконы – звери до ужаса обидчивые и упрямые» Подойдя к двери, Мэй Няньцин тихонько постучал и сказал: – Ваше Величество, это ваш советник. Могу ли я войти? По ту сторону что-то заскрипело, и хриплый голос грубо прогундел: – Я же сказал, что не желаю вас видеть! Уходите. Прочь! Госпожа за спиной советника занервничала и прокричала мужу: – Дорогой, советник принес тебе еды! Он сам приготовил ее специально для нас. Не будь так строг и прими его заботу. Он ведь так старался! – Не нужна мне его забота! Пусть оставляет все и уходит. Незачем хоронить себя в этом склепе. Советник замер. Он уже слышал подобную фразу про склеп. Да, когда-то давно шисюн Цзюй Шэнли также сравнил забытую богами хижину в Уюне с постройкой у кладбища перед тем, как уйти от наследного принца. Вспомнив прошлое, Мэй Няньцин хмыкнул и уверенно открыл незапертую дверь. Он был категорически не согласен с этим утверждением. – В склепе спят уставшие от мирской жизни души. Но мы-то с вами еще живы. И пока в нас горит огонь жизни, все поправимо. Советник зашел в комнату и на мгновение остановился у порога, чтобы оценить обстановку. На одинокой узкой кровати сидел седой старик. Его изможденное лицо покрыла сеть морщин, щеки впали, глаза острым лезвием сверкали из-под темных век. Без символов власти он превратился в обычного больного человека, обиженного на мир и готового в любой момент отдать душу предкам. Мэй Няньцин поставил тарелку на столик рядом с кроватью и повернулся к бывшему господину: – Знаете, почему крестьяне хоть так бедны, но порой счастливее самых богатых господ? Потому что они живут здесь и сейчас. Они радуются солнцу после недели непрерывных дождей, мягкому теплому одеялу в холодный зимний день, даже сухой булочке с мясом в награду за непрерывный тяжелый труд. Им не нужно много для счастья: тепло, уют, еда и близкие люди, готовые разделить их быт и заботы. Они не думают о высоком, их мать – земля, их дом – там, где воды питают почву и дарят прохладу. К чему я это все говорю? Надо хорошо питаться, тогда и плохие мысли перестанут лезть в голову! У нас есть крыша над головой, есть одеяла и еда. Поверьте, это куда лучше, чем спать под открытым небом и не знать, что будет завтра. Вы можете считать себя мертвецом, но не говорите за всех. Лучше ешьте и ни о чем не думайте. Выпалив все на одном дыхании, советник устало опустился прямо на кровать государя и воззрился в потолок. Бывший император знатно опешил, предусмотрительно убрав ноги. Он был так шокирован, что невольно проглотил все заготовленные ответы, глупо открывая и закрывая рот в попытке хоть что-то сказать. Государыня нервно рассмеялась и попыталась успокоить мужа: – Дорогой, не волнуйся! Советник прав. Тебе нужно поесть. – Советник! – обрел дар речи государь, – По дороге сюда вы растеряли остатки совести?! Как вы смеете так говорить со мной?! Я ваш господин и государь! Решили, что раз род Сяньлэ пал, то и в приличиях больше нет смысла? Что за вопиющая дерзость?! Вздумали, как и мой сын, опуститься на самое дно и попрать все нормы морали? Пф, тогда заботьтесь о нем, а не обо мне. Ваши услуги мне больше ни к чему! Мэй Няньцин закинул ногу на ногу, показав, что уходить он никуда не собирается. Государь медленно закипал и хотел уже взять в руки тарелку лапши с целью запустить ее в наглое лицо подчиненного, но госпожа предвидела это и присела на пол рядом с мужем, нежно взяв его за руки. Советник кашлянул в кулак и сказал: – Ваше Величество, хоть род Сяньлэ и пал, я не перестану звать вас именно так. Я ничего не забыл и моя совесть еще при мне. Вы также остались моим господином, как и Его Высочество остался моим учеником. Но стоит взять во внимание и то, что мы больше не во дворце и рядом нет ни слуг, ни стражи, ни личных поваров. Наши титулы канули в небытие, и ничего уже с этим не поделаешь. Остается только принять суровую реальность и жить дальше. Я не перестану вам готовить и сейчас никуда не уйду, пока вы не съедите все до последней крошки. И да, я не шучу. Прошу принять это к сведению. – Ты! – Все хорошо, дорогой, все хорошо, – повторяла госпожа, успокаивающе поглаживая пальцами шершавые руки мужа, – Давай я тебе помогу. – Нет! Я не стану прогибаться под какого-то бродягу, скрывавшего свое истинное лицо! Неслыханная наглость! Вопиющая безнравственность! – Дорогой, не стоит… Мэй Няньцин цокнул и спустился вниз, прямо на пол. Государь приготовился к новым чудачествам, но советник только сел в позу лотоса и прикрыл глаза: – Приятного аппетита, Ваше Величество. Не торопитесь и ешьте спокойно, а я пока немного помедитирую. Толкните меня, когда закончите. Государь потерял дар речи. За всю его императорскую жизнь никто с ним так не обращался, за исключением родителей, что было вполне естественно. Мэй Няньцин все больше и больше удивлял его, раскрываясь с разных сторон, и государь не мог понять, какие мысли бродят в голове этого странного даоса, проникшего более двадцати лет назад во дворец под личиной «старца» и ставшего главным советником Сяньлэ. Бывший император всегда испытывал глубокое уважение к мудрому жрецу, но сейчас он даже не знал, что думать. Этот чудак пугал его и в то же время очень сильно кого-то напоминал. Только вот вспомнить, кого именно, он не мог. Все воспоминания растворились, словно дым на ветру. Пока государь обдумывал странное поведение советника, Мэй Няньцин старательно изображал из себя познающего нирвану Будду. «Надеюсь, он меня не пнет. Черт, ешь быстрее, мне еще стирать ваше белье! Хаа, тяжелый случай. Но ничего. Я могу быть довольно настырным. Дуйтесь, мое Величество, сколько хотите. Самое главное ешьте по расписанию и не гундите по вечерам. Хм, интересно, а в оригинале после падения Цзюнь У был в таком же состоянии непринятия и отчуждения? Мне кажется, есть некая параллель между родителями Се Ляня и парочкой из Уюна. Слишком много совпадений в характерах и обстоятельствах. Ладно, не важно. Как-то тихо. Чем они там занимаются? Ждут моего вознесения?» Мэй Няньцин приоткрыл глаза. Государь сидел на своем месте и ковырялся палочками в лапше, косясь на своего подчиненного. Государыни рядом уже не было. Видимо, она вышла, чтобы не мешать общению двух мужчин. Если вообще можно было так назвать их неловкое взаимодействие. Советник ответил на взгляд императора и склонил голову в немом вопросе. Седой мужчина нахмурил брови, отправив горсть лапши в рот. – Отчего вы так сердитесь? – невинно спросил советник, – У меня нет злого умысла. Я лишь беспокоюсь о вашем здоровье. Если вам плевать на себя, подумайте о своей супруге и родном сыне. Они стольким жертвуют ради вашего благополучия. Вам их совсем не жаль? – Смеешь упрекать меня?! Да кем ты себя возомнил?! Наглый мальчишка! Еще не дорос, чтобы перечить мне! – О, Ваше Величество. Мне куда больше лет, чем вы можете себе вообразить. Я жил в те времена, когда государства Сяньлэ еще и в помине не было. «Конечно, это возраст тела, а не души. По факту мне скоро должен исполниться тридцатник. Но это не отменяет того факта, что Мэй Няньцин древняя хтонь, и я теперь вместе с ним заодно. О боже, я такой старый! Где моя заслуженная пенсия и социальные льготы!?» Хоть Мэй Няньцин и подшучивал в своей голове, на деле его слова звучали весьма убедительно и даже пугающе. Вмиг аура вокруг него изменилась. Император поймал взгляд затуманенных серых глаз и сглотнул. Кровь прилила к его щекам. Он почувствовал себя маленьким глупым ребёнком, смевшим дерзнуть опытному взрослому. Но показывать своего замешательства он не хотел, поэтому неверяще фыркнул и проговорил: – Неужели? Зачем же тогда почтенный старейшина в возрасте явился в Сяньлэ и стал его советником? – Судьба, – туманно ответил советник, поднявшись с пола, – Такова воля судьбы. Вы доели? Очень хорошо. Если мальчики сумеют сегодня заработать, то на ужин поедим мясо. Мэй Няньцин забрал пустую тарелку и собрался уже уходить, но император его остановил: – Советник. Даос обернулся. Государь смущенно кашлянул в кулак и пробормотал: – Неплохо. Ваша лапша... Она вкуснее, чем то, что обычно готовит супруга. Жена порой перебарщивает со специями. В общем... Буду ждать ужина. Не опаздывайте. Мэй Няньцин лукаво улыбнулся и вышел за дверь. На его счету была очередная славная победа. «Как говорится, путь к сердцу мужчины лежит через желудок. И драконы не исключение. Интересно, а с Цзюнь У такое прокатит? Надо бы узнать его вкусовые предпочтения. Подозреваю, это что-то вроде банальной непереносимости сахара и страстной любви к утке по-пекински» Оставив императора и дальше киснуть в одиночестве, Мэй Няньцин направился на задний двор, чтобы выстирать грязные вещи. Госпожа уже была там и степенно отмораживала свои пальцы в ледяной воде. Советник категорически потеснил её и подогрел воду с помощью талисмана. Особых стирочных досок они не имели, так что пришлось стирать чисто на руках. В этом деле бывший Янь Цюши определенно знал толк. В прошлой жизни стиральная машина часто ломалась, а на ремонт средств, к сожалению, не было. Ближе к вечеру белье было благополучно развешано вдоль забора, а нежные руки госпожи спасены от участи превратиться раньше времени в их загрубевшее и вялое подобие. – Советник, вы просто чудо! – Не переставала восклицать государыня, вертясь вокруг даоса, словно неугомонная ученица, – Есть ли что-то в этом мире, чего бы вы не знали и не умели? «О, вам сразу огласить весь список или по отдельности на каждую сферу жизни? Так-то я тот ещё профан. Особенно в психологии... И прочих смежных областях. Гребаная мечта стать знаменитым писателем! Лучше бы я послушался отца и пошёл в медицинский. О дорогой papa, это был единственный дельный совет, что ты дал мне за всю нашу совместную семейную жизнь» Конечно же, Мэй Няньцин не мог так ответить госпоже, потому смиренно промолчал и вновь возвратился на кухню. Как говорили мудрецы прошлого: «Ужин сам себя не приготовит. Не будь лентяем, и возблагодарит тебя твой желудок». На самом деле так часто подшучивала покойная бабушка Янь Цюши, когда внук по каким-то причинам ленился помогать на кухне. Для юного Цюши бабушка была единственным родным человеком, принимающим его таким, какой он есть. В отличие от родителей, бабушка не отчитывала внука за малейшие ошибки, не критиковала хобби и увлечения и никогда не стыдила за банальный детский страх темноты. Мальчик довольно долго промучился, дрожа каждую ночь под боком бабушки, пока не принял темноту, как своего рода защиту и укрытие от ужасов реального мира. Любовь к одиночеству прекрасно дополнила страсть к ночным бдениям. Мрак стал волшебным местом силы за гранью реальности. – Это лишь пустота, – часто твердила бабушка глухими горными ночами, – Она не так страшна в отличие от того, что скрывается в ее чертогах. Не бойся ступить за грань, бойся остаться во власти тьмы навсегда. Сегодняшний Мэй Няньцин уже не боялся темноты. Но страх перед ее неизвестностью еще жил на задворках его сознания. Вспомнив бабушку, советник на мгновение забылся и чуть не спалил овощи на пару. Мысли о тьме плавно перешли в думы о главном повелителе мрака новеллы – Цзюнь У, и тут советник уже не мог остановить свой бескрайний поток мыслей. Потихоньку начала расти тревожность. А с ней в голову начали лезть навязчивые идеи. «Цзюнь У явно сейчас не сидит сложа руки. В романе после падения Сяньлэ он стал пристально наблюдать за Се Лянем и всеми способами толкать принца к пропасти. Наш случай не исключение. Император заинтересован в преображении мальчика. И, конечно же, в мести своему сумасшедшему жрецу. По крайней мере, найти Белое Бедствие будет не так сложно. Он сам явится по наши души. Моя задача – остановить его и не дать сотворить весь тот ужас из оригинальной истории с храмом, людьми, мечом... Я должен спасти Се Ляня любой ценой. Хаа, конечно, после просмотра флешбэков мое мнение о принце Уюна немного изменилось, но не настолько, чтобы простить все обиды и с извинениями кинуться ему на шею! Ну уж нет! Идея с договоренностью себя исчерпала. Необходимо разработать новый план действий. Вот только как мне спасти ученика и самому не стать жертвой обстоятельств? Хороший вопрос…» Пока Мэй Няньцин был занят размышлениями о насущном, солнце начало медленно клониться к горизонту. Се Лянь и Фэн Синь вернулись, как и обещали, точно до заката и гордо вручили советнику тушку птицы с рынка. Мэй Няньцин скептически осмотрел подношение и выразил свое подозрение: – Неужели она… – Да, – сразу ответил Фэн Синь, предугадав вопрос советника, – Мы купили ее за полцены у того самого торговца. – Он даже радушно простил нам долг в три монеты, – радостно добавил Се Лянь и хитро улыбнулся. «Еще бы он не простил. Я так его запугал, что он теперь всю жизнь будет меня вспоминать. Зато теперь у нас есть постоянная торговая точка и дешевое мясо. Что может быть лучше?» Пока мальчики пересчитывали заработанные за день гроши, Мэй Няньцин разделал птицу и прожарил на огне. Усадив ребят и госпожу за стол, он с гордостью представил результат своих кропотливых трудов. Сказать, что все были в восторге, ничего не сказать. – Наставник, это великолепно! – активно жуя, восхищался Се Лянь, сняв, наконец, свою тряпичную маску с лица, – Ничего вкуснее я в жизни не пробовал! Поняв, что ляпнул лишнего, принц резко замолчал и покосился на матушку, сидящую рядом у края стола. Видимо он испугался, что она может ненароком обидеться, ведь ее стряпню поставили ниже готовки советника. Но та и вовсе не расстроилась, даже наоборот, была очень рада, что сын впервые за столько недель так ярко улыбался и имел хороший аппетит. – Самое главное, что вы сыты, – с ухмылкой ответил Мэй Няньцин, – Как продвигаются дела с поиском работы? Что-нибудь уже подыскали на долгий срок? – Ну, не то, что бы…, – пробормотал Фэн Синь, но тут же замолчал, почувствовав пинок под столом. Се Лянь в мгновение ока стал мрачнее тучи. Мэй Няньцин уловил возникшее в воздухе напряжение и понял все без слов. Поиск работы всегда был делом непростым. Что уж тут говорить о работе со стабильным графиком и хорошей заработной платой. Такие варианты всегда были на вес золота. В этот раз юношам снова не повезло. Об этом говорила и наполненность кошелька. Или скорее его ненаполненность. Советник вздохнул и опустил ладони на плечи ребят. – Ничего страшного. В следующий раз повезет больше. Не переживайте, если дела станут совсем плохи, я сам пойду зарабатывать в город. Возьмите пока мой кошель. Помимо денег, там еще есть немного камней. Конечно, их ценность не так велика, но выручить с них пару монет, я думаю, можно. Вот. Советник бросил на стол свой мешочек и забрал грязную посуду из-под носа ошалевших юнцов. Фэн Синь не решался дотронуться до мешка, а очнувшийся Се Лянь быстро вскочил, словно ужаленный, и протараторил: – Наставник! Это же ваши личные деньги! Как мы можем тратить их на себя? – Тогда примите их как плату за жилье, – как ни в чем не бывало, ответил советник, стоя перед умывальником спиной к юношам, – Я потеснил вас, поэтому вы имеете право взять с меня эту плату. Разве это не правильно? За все в этом мире нужно платить. Таков закон мироздания. Се Лянь хотел еще поспорить, но Фэн Синь тронул его за рукав и покачал головой, напомнив о безнадежности их положения. Принц сжал кулаки и еще раз посмотрел на кошель в центре стола. Он чувствовал себя абсолютно бесполезным и никчемным смертным, что даже не в состоянии прокормить собственную семью. Отчаяние медленно поглощало его вместе с подступающей со всех сторон темнотой. Падшее божество тонуло в болоте собственного бессилия. Все было напросно. Его усилия, существование... Все... – Ваше Высочество? Ваше Высочество! Се Лянь вздрогнул, заслышав окрик наставника. Мэй Няньцин стоял прямо перед ним и протягивал ему стакан с горячим напитком. Принц машинально протянул руку в ответ и принюхался. От питья исходил приятный травяной аромат. – Что это? – слабо спросил принц. – О, обычный лечебный отвар, – махнул рукой советник, отпив из собственной чашки, - Согревает и хорошо успокаивает нервы после тяжелого рабочего дня. Не бойтесь, пейте. Фэн Синь, Ваше Величество, выпейте тоже, я заварил каждому по стакану на ночь. «Мешочек цянькунь просто чудо! Остатки травяной настойки лекаря-шарлатана удачно уцелели и даже не помялись. Хоть что-то осталось из моей сгоревшей аптечки. Эх, жаль, я не додумался поместить в мешочек побольше теплых вещей и лекарств. Они бы сейчас нам очень пригодились» Дополнительно накормив императора и приняв скудные комплименты своему кулинарному таланту, советник вздохнул с облегчением. Се Лянь немного успокоился и, допив настойку, сразу же опустил голову на стол. Фэн Синь с легкостью поднял спящего принца и потащил в спальню, попутно широко зевая и потирая глаза от усталости. После чая все разом почувствовали сонливость, и дом в мгновение ока погрузился в тишину. – Похоже, отвар, помимо согревающего и успокаивающего действия, имеет еще эффект снотворного, – говорил сам с собой Мэй Няньцин, стоя в одиночестве под темным ночным небом. Его тоже клонило в сон, но не настолько, чтобы вырубиться прямо на столе. Духовные силы помогали справиться с нагрузкой и даже ослабить воздействие отвара на организм. Тело бессмертного даоса выдерживало многое. Это было его несомненным плюсом. Сделав шаг вперед, советник оттолкнулся от земли и ловко приземлился на крышу дома. Устроившись на соломе, он вытащил из мешочка цянькунь бумагу, кусочек угля и маленький ножик. Было еще одно важное дело, которое советник хотел сделать перед тем, как пойти спать. Совершить ритуал воскрешения. Нарисовав на бумаге три силуэта, советник аккуратно вырезал их ножиком и разложил рядком перед собой. Этим же ножом он сделал тонкий надрез на пальце и оставил на каждой бумажной фигурке кровавый след, похожий на жуткую улыбку. Убрав лезвие, Мэй Няньцин прикрыл глаза и сосредоточился. Духовная энергия медленно потекла по его рукам, мягко окутав тела трех куколок. Такие родные и душевные голоса зазвучали в голове, радостно приветствуя старого друга: Ну наконец-то! Средняя куколка поднялась на ноги. Почему так долго? Встала вслед за ним первая фигура. А-Цин, здравствуй! Помахала бумажной ручкой третья марионетка. Ну что, одну партию перед сном? Закачался в предвкушении средний человечек. Тебе так не терпится проиграть? Махнул рукой в его сторону старший силуэт. Иди к черту! Сегодня ты узреешь дно сточных каналов! Скрестила ручки на груди обиженная куколка. Да-да, сначала покажи мне, на что ты способен, маленький бамбучонок. Съязвила первая марионетка, мотнув головой. Ребята, не ссорьтесь. Давайте не будем расстраивать шисюна. Неловко замахала ручками младшая фигурка в попытке успокоить старших братьев. Мэй Няньцин наблюдал за этой пантомимой, и слезы сами наворачивались на глаза. Он понимал, что это лишь иллюзия, обман разума, красивая ложь в цветной обертке. Но кошмары становились все страшнее и мучительнее. Он боялся, что рано или поздно просто сойдет с ума либо повесится раньше родителей Се Ляня. Потеряв дорогих друзей в море огня, он понял одно. Не для игры в карты и не от скуки создал его предшественник трех марионеток. Нет. Мэй Няньцин хотел заполнить пустоту в своем сердце, чтобы продолжить жить. Чтобы сны лишились ярких красок, чтобы разум был занят лишь одним – высчитыванием удачной комбинации. Советник из прошлого хотел заменить друзей из кошмаров друзьями-марионетками, чтобы окончательно не впасть в пучину отчаяния. Того же хотел и нынешний советник. И вот его желание исполнилось. Куколки радовали глаз и добродушно хлопали по его коленкам маленькими ручками, утешая и бормоча голосами гоши в его голове. – Это то, чего я желал? – вопрошал Мэй Няньцин, глотая горькие слезы, – Это действительно так? Порыв холодного ветра взъерошил волосы даоса и охладил горячее лицо. Советник выпрямился, вздрогнув всем телом. Что-то было не так. Стало уж слишком тихо. Куколки также напряглись, спрятавшись под подол одежд советника. Звезды скрылись за облаками, блекло мерцая сквозь дымку. Тьма накрыла молчаливый дом вместе с поляной и деревьями у ограды. Мэй Няньцин поднялся на ноги и всмотрелся в темноту. Ветви высоких елей качались, подобно клешням огромного чудовища. Тени густели и пожирали все на своем пути. Грань ночи разверзлась перед ногами. Наезвестность пугала... Но... Советник фыркнул и в шутку сказал: – Говорят, в такие ночи нечисть буйствует среди людей, а призраки воют в тумане от тоски. Кто ты? Покажись! Где-то на крыше позади советника раздался громкий треск. Мэй Няньцин не ожидал, что его слова попадут в точку, и медленно повернул голову. Что-то темное и бесформенное ползло в его направлении. Вытащив талисман, он приготовился атаковать неизвестного врага. Нечто зашуршало соломой и глухо пробормотало: «Запах, запах, запах…». Советник прислушался, и в момент осознания это «что-то» с громким кличем подпрыгнуло вверх и больно врезалось в его грудь. Мэй Няньцин еле устоял на ногах и обреченно проголосил: – О боги, опять ты!?