Я стал учителем главного героя (И бывшим вассалом главного злодея)

– Кто вы такой? Мэй Няньцин замер. Ему в спину дышал человек. Нет, два человека. Другой молчал, но длинная тень, дрожащая на песке, выдавала его с головой. Советник полуобернулся, скрывшись за пологом темного плаща. Естественно, перед ним стояли нетерпеливый Фэн Синь и замотанный по самый нос Се Лянь. Лучник упер руки в бока, нагнав суровости своему виду. Се Лянь же спокойно разглядывал своего благодетеля, чуть наклонив голову. Фэн Синь вновь задал свой вопрос: – Кто вы такой и почему преследуете нас? Мы знакомы? Отвечайте! – Фэн Синь, не надо так давить на человека, – мягко осадил подчиненного Се Лянь и повернулся к советнику, – Господин, скажите, кто вы? Это ведь вы тайно оставляли нам еду? Если это так, то мы бы хотели лично вас отблагодарить. Можем ли мы увидеть ваше лицо? Если по какой-то причине это невозможно, тогда давайте уйдем в безлюдное место. Хоть Се Лянь и говорил вполне спокойно и дружелюбно, у юношей были веские причины для опасений. Все-таки они являлись беглыми царскими особами, и внимание странного субъекта настораживало и даже пугало. Падший принц ужасно боялся за жизнь родителей и не мог позволить какому-то инкогнито выдать их местоположение. Но и наседать он не хотел, чтобы не спугнуть долгожданную «добычу». Видимо, молодые люди сразу же после случая с первым подкладом предположили, что найденная туша может быть как-то связана с лавкой торговца птицей и расспросили торгаша. Соответственно, тот и рассказал им о советнике и даже своеобразно помог юношам в его поимке. Мысленно советник похвалил находчивость ребят, смирившись со своим поражением. Он был пойман с поличным. Больше не было смысла скрывать свою личность. Улыбнувшись, он повернулся к юношам и отчетливо сказал: – Быстро же вы меня поймали. Хвалю, хвалю. Что ж, раз я проиграл, то ничего не поделаешь. Придется сдаться. Это будет ваша награда за проявленную смекалку. Мэй Няньцин стянул капюшон и продемонстрировал ребятам свое молодое лицо. Он ставил на то, что его сразу же узнают, ведь в оригинале Се Лянь быстро опознал своего наставника даже через восемьсот лет разлуки, что уж тут говорить о нескольких неделях. И действительно, сначала юноши подозрительно прищурились, но спустя мгновение в их глазах промелькнуло узнавание. Первым отреагировал Се Лянь: – Наставник? Наставник, это и вправду вы?! Но как?! Как вы… – Советник! – вторил принцу Фэн Синь, удивляясь не меньше, – Как вы здесь оказались? И что у вас с лицом? Это маскировка? От таких родных и знакомых ноток в голосах ребят на сердце советника потеплело. Он и не думал, что будет так скучать по прожитым временам. Советник был настолько счастлив увидеть вновь эти изумленные лица, что еле как сдерживал себя. Оправив волосы под плащом, Мэй Няньцин усмехнулся и сказал: – Это не маскировка, а мое истинное обличие. Я немного состарил себя, чтобы занять должность советника. К сожалению, у вышестоящих чинов слишком много предубеждений касаемо возраста. Тч, глупые люди, не ведающие, сколько бессмертных окружает их повсеместно. – Вот оно как, – закивал головой Се Лянь, – Значит вы бессмертный даос? Это потрясающе! Наставник, вы удивительный человек! Мэй Няньцин немного заробел, принимая похвалу за чужую заслугу. Все-таки именно его предшественник достиг такого уровня развития, а он лишь пришел на все готовое с минимальным знанием и недоразвитым инстинктом самосохранения. Советник постарался вбить в свою голову, что теперь это его законное тело, и чувство стыда здесь неуместно. По крайней мере, он наблюдал за своим ростом и хвалил себя за достижения, что приносило немалое чувство удовлетворения и легкости. Советник кивнул, и юноши, наконец, вздохнули с облегчением. Они были рады, что неизвестным благодетелем оказался их наставник, и не пришлось применять грубую силу. Юноши так мило переминали с ноги на ногу, одаривая своего учителя мимолетными улыбками, что советник не выдержал и мягко обнял ребят. Падшие боги встали в ступор, не ожидав такого жеста нежности со стороны наставника. Мэй Няньцин же в мыслях ворчливо корил себя. «Бедные, бедные дети. Сколько же вам пришлось пережить. За все время наставничества я ни разу так не обнимал вас. Насколько я помню, только Ци Жун постоянно лез под руку, а остальные стояли в стороне. Да, это серьезное упущение. Очень серьезное» Фэн Синь неловко держался чуть на расстоянии, насколько это было возможно в цепких руках советника. Се Лянь же после минутного замешательства совсем расслабился и уткнулся в воротник наставника. – Я очень рад, что нашел вас, мои дорогие, – тихо промолвил Мэй Няньцин, – Надеюсь, вы не сильно голодаете. Расскажите мне, как вы живете, чем зарабатываете. Могу ли я чем-то помочь вам? Не стесняйтесь, говорите. Идти мне некуда, так что мы с вами в одной лодке. Едва дослушав советника, Се Лянь встрепенулся и поднял голову: – Наставник, раз вам некуда идти, то пойдемте с нами! Мои родители ютятся на окраине города в маленькой хижине. Да, там тесновато, но для вас место точно найдется. Мы с Фэн Синем беремся за любую работу и приносим немного еды каждый день. Голодным вы точно не останетесь. – Да, советник, пойдемте с нами, – присоединился к уговорам Фэн Синь, – Вместе легче выживать. Тем более скоро заморозки. Под открытым небом уже не поспишь. Даже если вы потом захотите уйти, удерживать насильно мы вас не станем. Последнюю фразу Фэн Синь чуть ли не выплюнул, приправив горсткой едкой иронии. Се Лянь так злобно посмотрел на слугу, что тот тут же закрыл рот и отвернулся. Мэй Няньцин заподозрил неладное и обратил внимание, что чего-то явно не хватает. Или скорее кого-то. – А где Му Цин? Он не с вами? Юноши потемнели лицом и потупили взгляд. Мэй Няньцин уже знал ответ, но не мог не задать этот каверзный вопрос. Отчего-то он боялся за судьбу второго личного ученика, вспоминая последние мгновения на проклятом утесе и фигуру в пелене дыма. От этих видений по коже пробежали мурашки. Он задолжал этому юноше откровенный разговор еще со времен стычки в военном лагере Сяньлэ. – Он…, – начал Фэн Синь, но его перебил Се Лянь. – Му Цин нашел работу в другом месте. Поэтому с нами он не живет. Се Лянь поджал губы и стыдливо прикрыл глаза. Ложь. Откровенная ложь прозвучала из уст наследного принца. Он не умел врать. Да и никогда не любил этого делать. И в особенности считал крайним неуважением лгать своему наставнику прямо в глаза. Но случай с Му Цином поколебал его веру в людей и совсем выбил из колеи. Он метался между двумя крайностями, никак не желая принимать реальность. Он знал, что наставнику не безразлична судьба второго ученика, поэтому не хотел его расстраивать. И лишний раз вспоминать свой позор и бередить свежие раны он также не желал. Остатки былой гордости еще напоминали о себе, вскипая вместе с кровью в его жилах. – Это хорошо, – спокойно принял объяснение принца советник и поежился, – Вечереет. Пора возвращаться домой. Юноши с надеждой воззрились на учителя, и Мэй Няньцин оправдал их ожидания: – Я пойду с вами. Раз вы целыми днями работаете, не покладая рук, то я позабочусь о доме и королевской чете. У меня осталось еще немного средств. На первое время должно хватить. Не волнуйтесь, вместе мы обязательно справимся и благополучно переживем эту зиму. «Конечно, благополучно или неблагополучно зависит от настроения одного обиженного небесного владыки, но пока не стоит пугать детей бабайкой в ночи. Пусть живут себе спокойной жизнью, а я уж позабочусь об остальном. Рано или поздно мне все равно придется встретиться с ним лицом к лицу. Такова моя судьба» Глаза Се Ляня засверкали, словно ночные звезды, напряжение будто рукой сняло. Он был безмерно рад видеть рядом с собой еще одного родного человека и делить с ним кров. Все же рану, нанесенную уходом Му Цина, надо было чем-то временно прикрыть, чтобы не болела так сильно. Так Мэй Няньцин стал своеобразной заменой Му Цина, и не только в духовном плане.

***

Пока юноши вместе с советником пробирались сквозь дебри, солнце уже успело скрыться за горизонт. Мэй Няньцин выслушал историю о побеге из дворца и, чуть приукрасив, поведал о своих приключениях. Он не рассказал о Цзюнь У, о смерти гоши и падении с обрыва. Также не упомянул о Лошэнь, соврав, что сам сбежал с горы и добрел до отдаленной деревушки. Ученики ему наивно поверили. – Наставник, вы не знаете, что случилось с Ци Жуном? – спросил Се Лянь, и советник заметно напрягся, – Когда…пагода обрушилась, я ушел и оставил вас с Ци Жуном позади. Я очень сожалею о своем проступке, ведь именно вы помогли мне, поделившись духовной энергией, и поддержали в трудную минуту. Мне стыдно, что я даже толком не поблагодарил вас. Поэтому, наставник, прошу, примите мои искренние извинения! И спасибо вам за все! Правда, спасибо! Мэй Няньцин с улыбкой обнял за плечи готового чуть ли не расплакаться от нахлынувших эмоций принца и сказал: – Ну-ну, все хорошо. Ваше Высочество, вы ни в чем не виноваты и не должны корить себя. Ситуация была не из легких, много людей тогда погибло, так еще и армия Юнани напала в самый неподходящий момент. Все мы в тот день глотнули горькой крови и упали с небес на землю. А вот насчет Ци Жуна… Советник на мгновение задумался и продолжил: – Он был тогда со мной на горе. Нас преследовали воины Юнани. От безысходности я спрятал Ци Жуна под землей и увел солдат подальше за границу монастыря. Я не знаю, что с ним стало: сбежал ли он или пал жертвой мятежников. Хааа, на все воля небес. Се Лянь смиренно кивнул и больше не упоминал младшего двоюродного брата. Еще немного обсудив ситуацию в столице и прочие насущные вопросы, троица вышла к обветшалой хижине, заросшей высокой травой. Мэй Няньцин сразу же вспомнил пустой дом из своих снов и поразился их сходству. Но все заброшенные дома имели между собой что-то общее, поэтому советник мысленно приободрил себя короткой мантрой и вслед за юношами вошел в хижину. Скудная обстановка дома немного удручала. Стол, три стула, небольшой очаг с маленькой плитой, разбросанная по всем углам солома и сгустки пыли. Все говорило о том, что помещение прибирают редко и не так тщательно, как следовало бы. Но, несмотря на бедность быта, советник был рад, что ему хотя бы не придется ночевать на холодной земле. Его старые кости могли рассчитывать на тепло и мягкость тонкого матраса. Обстоятельства удачно складывались в его пользу. Юноши поставили на стол корзинку с едой и предложили советнику сесть. Но не успел Мэй Няньцин отодвинуть стул, как из соседней комнаты послышался шум. Дверь отворилась и к ним вышла женщина. Советник с трудом узнал в ней императрицу Сяньлэ. Неумело убранные волосы государыни уже не сверкали, подобно золоту, как в прежние времена. Под глазами залегли тени, стали заметны когда-то тщательно скрываемые морщины. Простые одежды висели на ее острых плечах, обнажая тонкие предплечья и сухую от холодов и скудной пищи кожу. Только теплая улыбка все также цвела на ее губах при виде дорогого сына. – А-Лянь, Фэн Синь, вы так поздно вернулись, – чуть хрипло проворковала государыня и повернула голову к новой личности, – А это кто? – Матушка! – воскликнул Се Лянь и взял ее за руку, – Мы привели доброго друга. Ты его не узнаешь? Не бойся, подойди поближе. Ты должна его вспомнить. Мэй Няньцин встал лицом к свету и, выставив руки перед собой, поклонился женщине: – Приветствую, Ваше Величество. Надеюсь, Вы в добром здравии? Этот слуга рад, что ему выпала возможность вновь увидеть Вас. Женщина некоторое время всматривалась в черты советника, вспоминая, где она раньше могла видеть такого статного юношу. Что-то приметив, она обвила ладонями его лицо и притянула к себе. Юноши немного опешили от такой раскованности, и наставник не стал исключением. Он не двигался и даже не дышал, дожидаясь вердикта госпожи. – Этот голос, – пробормотала государыня, – Советник? Это вы? Что с вашим лицом? Ох, я вас сразу и не узнала. Ребята, почему вы не сказали мне, что это советник? А я все думаю и думаю, кто же это может быть. Такого красивого ученого мужа я бы точно запомнила. Юноши прыснули и тихонько посмеялись в кулак. Они могли бы сразу раскрыть личность незнакомца, но решили дать госпоже шанс самой признать бывшего советника Сяньлэ. Мэй Няньцин невольно подыграл ученикам, чтобы не портить атмосферу. – Ваше Величество, это действительно я. Прошу прощения за внезапный визит. На самом деле это мое настоящее лицо. Все это время я маскировался, чтобы не смущать народ. Теперь же в этой маске больше нет смысла. Госпожа убрала руки и тут же прикрыла рот от удивления: – Как же так? Мы слышали, что монастырь Хуанцзи первым пострадал от набега мятежников. Все монахи сбежали, а вы бесследно исчезли. Мой муж, конечно, успокоил нас, сказав, что вы сильный человек и так просто не умрете, но мне все равно было тревожно. Ох, какое счастье, что вы живы и здоровы. И не важно, с каким лицом. – Матушка, наставник согласился остаться с нами, – вставил слово Се Лянь, – Разве это не здорово? Мэй Няньцин поймал сверкнувший взгляд госпожи и сказал: – Ваше Величество, надеюсь, я Вас не потесню. Но если мое присутствие будет Вас обременять, скажите сразу. Я найду другое место, чтобы не нарушать Ваш покой. – Ну что вы такое говорите, советник?! – возмутилась госпожа и схватила наставника за руки, – Как вы можете нас обременять? Мы ведь не чужие друг другу люди. Я буду только рада вашему присутствию! И мальчики тоже, ведь они очень вас любят, и беспокоились не меньше, не так ли? Се Лянь и Фэн Синь согласно закивали. Мэй Няньцин отвел взгляд, чуть склонив голову к плечу. Он не ожидал такого внимания и поддержки. Он считал, что ничем не заслужил подобной похвалы, ведь большинство проблем возникло именно из-за него, хотя на деле все было совсем не так. Голос разума заглушали крики горьких воспоминаний, и советник не мог с этим ничего поделать. От обилия теплоты он впал в самобичевание, но не подал вида и просто промолчал. Все дружно решили, что он согласен, и закрыли этот вопрос. Пока Фэн Синь выкладывал еду на стол, Се Лянь коротко объяснил советнику основные бытовые нюансы и обещал завтра же найти ему циновку для сна. Госпожа немного постояла на месте и вернулась в комнату, из которой недавно вышла. Мэй Няньцин вспомнил, что в этом доме должен быть еще один человек, а именно свергнутый государь, отец Се Ляня. И не повременил уточнить: – Ваше Высочество, здесь же еще находится ваш отец, не так ли? Не нужно ли узнать его мнение по поводу моего присутствия в общем доме? Могу ли я поговорить с Его Величеством? Или он не здоров и не сможет меня принять? При упоминании отца настроение Се Ляня резко пошло на спад, отразившись смутой на его лице. Мэй Няньцин помнил по оригинальному тексту, что после переворота отношения отца и сына совсем испортились, от былой связи осталось лишь одно название. Но ему было неловко игнорировать бывшего начальника, поэтому не упомянуть о государе он тоже не мог. Как и о Му Цине ранее. Уже второй раз за день он заставал Се Ляня врасплох и бередил его свежие раны. Но этого требовали обстоятельства. Принц должен был научиться справляться с болью. Как бы это тяжело ему не давалось. Не успел Се Лянь ответить, как из спальни раздался грубый глухой голос: – Пусть уходит! Нечего ему здесь делать! Даже видеть его не хочу! Эти суровые нотки были знакомы бывшему советнику Сяньлэ. И царская властность в том числе. Государь четко выразил свою позицию. Мэй Няньцин совсем не удивился такой реакции. Его связь с Сюй Лином красной нитью проходила через ряд закономерных событий. Естественно, император не был рад приходу беглого советника, по вине которого случилось столько бед. Ненависть государя была вполне оправдана. Се Лянь не выдержал и, подойдя ближе к двери, прокричал: – Отец, вы понимаете, что говорите? Советник очень помог нам, а вы его так просто прогоняете?! – Как ты смеешь так разговаривать со мной?! – ответил государь в той же манере. – Какая разница, как я с вами говорю!? Советник останется с нами, и вам придется с этим смириться! – Пошел прочь! Прочь! Все пошли прочь! Мэй Няньцин неловко мялся меж двух огней, не зная, что сказать. Он ощущал себя котом, которого притащил в дом сердобольный мальчишка, не спросив разрешение главного родителя. Только вот родитель категорически против котов, а упрямому мальчишке хоть бы хны. А страдать в этой истории все равно приходится бедному коту. «Какие страсти. Сын упал с небес, а отец – с трона. И оба до сих пор не могут понять друг друга. Один цепляется за прошлое, а другой тонет в настоящем. И никто из них не протянет первым руку помощи, каждый заперся в своем мире вместе с обидой и поруганной честью» Госпожа вышла из комнаты и закрыла за собой дверь, чтобы прервать перепалку отца и сына. Вяло улыбнувшись, она промолвила: – А-Лянь, не кричи на отца. Он слаб и в последнее время плохо спит. Утром я еще раз поговорю с ним. А пока нам всем пора отдохнуть. Советник, вы тоже ложитесь. Я сейчас принесу вам одеяло. Молчаливый Фэн Синь вызвался помочь и вместе с государыней ушел в дальнюю часть хижины. Се Лянь что-то проворчал себе под нос, но спорить не стал. Советник опустил руку ему на плечо и утешил: – Ваше Высочество, ваша матушка права. Идите спать, а с вашим отцом я сам договорюсь. Не переживайте. Меня таким не запугать. Я не уйду, пока не удостоверюсь, что вы и ваша семья в полном порядке. – Наставник, – пробормотал Се Лянь, потерев глаза, – После побега отец стал просто невыносим. Но я рад, что вы вернулись к нам. После ухода Му Цина я… Принц запнулся, осознав, что наговорил лишнего. В замешательстве он уставился себе под ноги, легкая дрожь прошла по его телу. Он был истощен и морально, и физически. Ему действительно требовался отдых. Мэй Няньцин сделал вид, что ничего не заметил, и погнал ученика в спальню: – Все, Ваше Высочество, пора спать! Давайте, идите, идите! Если мне еще что-то понадобиться, я позову Фэн Синя. А с вами поговорим уже утром. – Погодите, наставник, я отдам вам свою циновку! – Нет! Живо в постель, и чтобы до утра я вас не видел! Закрыв за принцем дверь, советник потер веки и тяжело вздохнул. Он и сам ужасно устал. Беготня по городу совсем его вымотала. Но теперь у него была крыша над головой. И это не могло не радовать. Фэн Синь уже ждал его с тонкими одеялами в руках. Госпожу также благополучно отправили на боковую, так что теперь лучник и советник остались наедине. – Я буду спать здесь, – сказал Фэн Синь, передав одеяла, – А вы идите в мою комнату. Там есть циновка и подушка. Правда, они немного жестковаты, но на первое время сойдет. Мэй Няньцин был польщен заботой бывшего телохранителя, но совесть не позволила ему принять это заманчивое предложение. Он покачал головой и молча расстелил одеяла в самом углу напротив входа. Фэн Синь немного понаблюдал за этим действием и все же уточнил: – Советник, вы уверены, что хотите спать здесь? Я-то уже привык, а вот вы… – Все хорошо, Фэн Синь, – ответил советник и улегся на импровизированную лежанку, – До этого я спал в поле под навесом, так что холод мне не страшен. Ты тоже скорей ложись. Так проговорим до самого рассвета, и никто толком не выспится. Все, я спать. Спокойной ночи. Мэй Няньцин демонстративно закрыл глаза, поставив точку в этом разговоре. Фэн Синю ничего не осталось, как пробормотать ответное «Спокойной ночи» и отправиться к себе. Теперь дом полностью погрузился в сонное молчание. В какой-то мере. От ветра ставни ходили ходуном, крыша протяжно ныла, а под полом скреблись ночные грызуны. Советник глубже закутался в свой плащ и постарался абстрагироваться от лишнего шума. Но сознание настолько истощилось, что и без уловок позволило хозяину провалиться в царство снов. Холодное царство, наполненное тенями мрачного прошлого. Омут памяти вновь напомнил о себе. Жизнь продолжалась, а вместе с ней и ночные кошмары.