Я стал учителем главного героя (И бывшим вассалом главного злодея)

      Сюй Лин бесследно исчез, оставив после себя гору проблем. Не успел Мэй Няньцин пересечь порог дворца, как его перехватил Се Лянь. За ним, ухмыляясь в предвкушении, шел Ци Жун.       – Наставник, где вы были? – перво-наперво спросил принц, осматривая советника с ног до головы.       Мэй Няньцин пропустил официальный ужин и речь императора, но прекрасно понимал, что Его Высочество интересуется не по этой причине. Мнущийся от нетерпения Ци Жун за спиной брата красноречиво свидетельствовал об этом. Советник вздохнул и пригласил братьев проследовать за ним.       Войдя в покои, советник резко развернул Ци Жун, выталкивая обратно за дверь.       – Что за дела! Ты обещал рассказать мне обо всем первому! – запротестовал юный князь.       – А вы обещали держать рот на замке, – шикнул ему на ухо Мэй Няньцин, – Идите, погуляйте. Я вас позову.       Ци Жун пытался вырваться, но советник оказался сильнее, и с силой закрыл перед мальчишкой дверь. Се Лянь не вмешивался, начиная привыкать к новым методам своего учителя, хотя его до сих пор смущала подобная перемена в поведении даоса.       – Что ж, Ваше Высочество, рассказывайте, что вам успел поведать князь Сяоцзин, – начал советник, жестом предлагая присесть на кушетку.       – Хорошо, – сказал Се Лянь, устроившись рядом с советником, – После того, как начался пир, матушка приметила, что не хватает рядом только вас и Ци Жуна. Отец также недоумевал, поэтому я отправился на поиски. Ци Жуна я быстро нашел у лекаря. Он оправдывался, что просто заработал несварение. Но когда я спросил, не видел ли он вас, то сразу занервничал. У меня закрались сомнения, но меня ждали в главном зале, и я не успел его толком расспросить.       За дверью что-то звякнуло, и вновь все утихло. Ни у кого не было сомнений, что за личность грела уши у дверей. Советник махнул рукой, веля продолжать.       – Когда в небе вспыхнул огонь, все приняли его за обычное представление. Ци Жун пытался скрыться, но я успел его поймать. Он быстро сдался и рассказал о Сюй Лине, попытке отравления и вашей просьбе. Меня осенило, и я собрался сразу же броситься вам на помощь, но вы сами вернулись. Наставник, что с вами произошло? Вы нашли Сюй Лина?       Мэй Няньцин потер виски, мысленно проклиная болтливого Ци Жуна. Хотя он понимал, что Се Лянь рано или поздно выведал бы все подробности. Настойчивости ему не занимать. Чтобы успокоить юношу, советник кратко описал ситуацию с Сюй Лином, умолчав о загадочном подстрекателе «Юэ Гуане». За раскрытие главного злодея раньше положенного срока система обещалась присудить целое нарушение. Советнику с лихвой хватало восклицательных знаков над головой.       Се Лянь внимательно слушал, не перебивая. В конце рассказа его лицо помрачнело.       – Наставник, я отправлюсь на поиски Сюй Лина. Кто знает, что он еще может удумать. Если он одержим местью, то я не уверен в безопасности своей семьи.       Прежде уже случались бунты, и опасения принца не были безосновательными.        – Ваше Высочество, – чуть коснулся руки принца советник, – Для начала успокойтесь. Сюй Лин не слишком умен. Он постарается скрыться как можно дальше. У него больше нет шансов. Никто не пойдет за ним ради призрачной надежды на переворот. Но даже так я лично предупрежу вашего отца, и мы вместе укрепим защиту дворца. Я вас очень прошу не вмешиваться в это дело. Это не стоит вашего времени.       – Но наставник, – воскликнул Се Лянь и вскочил с кушетки, – Это и мое дело! Ци Жун чуть не пострадал из-за глупой выходки Сюй Лина. Если бы не вы, сегодня я лишился бы брата.       – Ваше Высочество, я не прошу вас забыть обо всем. Я прошу лишь не совершать необдуманных поступков. Дайте мне позаботиться о своем же послушнике. Если так боитесь за семью, то оставайтесь чаще во дворце. Вам будет спокойнее, а вашим родителям тем более.         Се Лянь мучительно думал о словах наставника, взвешивая все за и против. Он верил наставнику, но отчего-то его грызло сомнение.       – Хорошо, наставник, – согласился принц, – Но к отцу я пойду вместе с вами. Хочу быть в курсе всех событий.       Взгляд принца лучился уверенностью, и советник мысленно застонал. За этим юношей нужен был глаз да глаз. Не хватало еще, чтобы он ненароком встретился с Белым Бедствием в попытках докопаться до истины.       – Но что будем делать с Ци Жуном? – спросил Се Лянь, и в коридоре послышался скрип полов.       Мэй Няньцин подошел к дверям и резко их распахнул.       – Ну неужели нельзя спокойно подождать?! – раздраженно воскликнул советник, – Вы так в полу дыру сделаете!       Ци Жун в это время сидел на корточках, задрав кверху голову. Конечно, он никуда не уходил и подслушивал разговор старших.       – Теперь-то мне можно зайти?! –  в аналогичной манере огрызнулся Ци Жун, – Я пострадавшее лицо и главный свидетель, а вы меня выгнали за дверь!       Мэй Няньцин цокнул и пропустил юнца в комнату. Тот важно опустился на кушетку, задрав ногу. Се Лянь потер точку между бровей.       – Раз вы все слышали, князь Сяоцзин, то повторяться не буду, – сказал советник, скрестив руки на груди, – Ваша задача остается прежней: молчать. Сегодня вам повезло, завтра же вам могут отрезать язык.       – Ты мне угрожаешь?!       – Ци Жун! Как ты разговариваешь с наставником! – попытался присмирить брата Се Лянь.       – Это метафора, – спокойно пояснил советник, – Если вы боитесь за свою жизнь, вам приставят охрану. Не усугубляйте и так скверную ситуацию.       – Что вы сделаете с этим коротышкой, когда поймаете? – спросил Ци Жун.       – Все будет зависеть от решения императора. Самое малое – заключим в тюрьму, если попытка вашего убийства будет расценена как государственная измена – повесим или обезглавим.       Ци Жун с воодушевлением потер ладони, предвкушая будущую казнь неприятеля. От этой картины и ученику, и учителю стало не по себе. Мэй Няньцин уже не рассчитывал на молчание юнца и отпустил его восвояси.       Император был обеспокоен сложившийся ситуацией. Советник повторил то, что недавно внушил наследному принцу, и государь пообещал принять меры.       – Советник, я тоже не хочу, чтобы ваша обитель попала под удар, – твердил император, – Но вы точно уверены, что Сюй Лин не посмеет больше учинить неприятностей?       «Я уже ни в чем не уверен. Но вам этого знать не обязательно. Как же я устал, хочу домой».       Мэй Няньцин не дал прямого ответа и ушел с тяжестью в душе. Се Лянь последовал за ним.       – Наставник, вы в порядке? – обеспокоенно спросил принц.       – Неужели я выгляжу настолько плохо? – усмехнулся советник.       – Вы бледны. И в последнее время происходят странные вещи. Недавно вы были ранены призраком, а сегодня на вас напал Сюй Лин. Я переживаю за вас. Не взваливайте на себя слишком много, делитесь своими проблемами со мной. Я всегда готов вам помочь.       «И это ты мне говоришь про взваливание проблем? О, хлебнешь ты горечи в будущем, дитя. Как же ты обходителен, заставляешь мое бедное сердце биться чаще. Дано ли мне избавить тебя хоть от трети страданий, запланированных судьбой? Что я могу сделать?».       – Ваше Высочество, вы поистине цветок, не ведающий волю неба. Благодарю за вашу искреннюю доброту. Я буду молиться, чтобы вы сохранили этот свет даже в самые темные времена.       – Наставник, – удивленно пробормотал Се Лянь, – Кажется, вы думаете о далеком будущем. Вам не стоит волноваться. Я это я, и никому мои убеждения не сломить.       Мэй Няньцин резко остановился, заставив принца недоуменно обернуться. Юноша не понимал, в чем дело, и вопросительно посмотрел на наставника.       – Ваше Высочество, – серьезно произнес советник, – Рано или поздно каждый человек сталкивается с преградами на пути. У кого-то они незначительны, но порой случается так, что жизненные перипетии могут подтолкнуть человека ко злу. Поэтому никогда не зарекайтесь, что не измените своим убеждениям. Вы молоды, у вас вся жизнь впереди. Как тяжело подняться наверх, так же легко упасть вниз. Не забывайте об этом.       Се Лянь на мгновение задумался и ответил:       – Пусть так. Но я не отрекусь от своих слов. Я хочу помогать людям и нести им свет. Пусть в моей жизни будет море невзгод, я все выдержу, пока в меня верит мой народ.       «Ой ля, ты специально это говоришь аккурат в семнадцатилетие? Остановись! Еще одно слово и я звоню дяде Цзюнь У".       – Ваше Высочество, – скрепя сердце, произнес советник, – Никогда не говорите таких громких слов. Поверьте, ничем хорошим это не закончится. Пока вы сильны, люди будут вас любить. Но когда силы покинут вас, тогда вы познаете ужас людского негодования.       – Вы утрируете, наставник. Чтобы народ верил в меня, я сам должен верить в него. Так же люди молятся богам, а те в ответ исполняют их желания.       «Да, но боги этого мира не всесильны, а простые люди этого не ведают».       Мэй Няньцин собрался возразить, как Се Лянь задал каверзный вопрос:       – Как думаете, я вознесусь?       Советник застыл, не зная, как правильно ответить. Он ненароком подумал, что лучше бы этот юноша никогда не возносился. Но изменило бы это его жизнь в лучшую сторону? Этого он не знал.       – Полагаю, что у вас есть все шансы, – выдавил из себя Мэй Няньцин, прикрыв глаза.       Се Лянь обрадовался словам наставника, но так и не понял, почему тот стал еще бледнее. Ученик и учитель разошлись по своим комнатам. Первый в воодушевлении, второй в унынии.

***

      – Одна ситуация страшнее другой.       Это были первые слова гоши Чжу о длинной истории одной короткой ночи. После трех дней улаживания конфликтов во дворце Мэй Няньцин вернулся на гору. Но не затем, чтобы, наконец, отдохнуть. Сегодня на вечерней молитве владыка Шэньу должен спуститься к своему главному жрецу для беседы. Такое традиционно происходило каждый месяц после полнолуния, когда энергия инь начинала ослабевать.       – Как ты решил поступить? – осведомился гоши Цзюй.       Все эти дни Мэй Няньцин размышлял над данным вопросом. Он трижды пересекался с владыкой, и его руки уже не так сильно дрожали от страха. В Цзюнь У он увидел опасного человека, но кто сказал, что с таким нельзя договориться? Он ведь не совсем умалишенный. Нет же?       – Сначала улажу вопрос с Сюй Лином. Постараюсь выведать все подробности. А потом…       Советник не знал, как поступить. Есть ли способ умилостивить владыку небес? Можно ли уговорить не вмешивать Се Ляня в их тысячелетний конфликт? Принц стоял между ними как напоминание о боли, обиде, предательстве. Для одного он был приятной ностальгией, для другого средством желанной мести. Так юноша, сам того не ведая, стал одновременно и отравляющим наркотиком, и панацеей от душевных ран. И никому не было дела до его мнения и желаний.       – Ладно, – тяжело вздохнул Мэй Няньцин, – Решу по мере развития событий. Если утром не вернусь, значит, меня скормили крысам Тунлу.       – Не говори таких страшных вещей, – прошептал Лань, перебирая колоду карт. Кажется, это его успокаивало.       – Прошу тебя, подумай, прежде чем на что-то соглашаться – твердил Чжу, схватив ладони советника, – Не балаболь, что в голову взбредет. Иначе и вправду придется искать твой прах в жерле Тунлу.       Мэй Няньцин улыбнулся, замирая внутри от ужаса. Сколько бы он не шутил про смерть, в душе он боялся ее как никто другой. Он и сам не понимал, отчего так цеплялся за жизнь. Возможно, дело было в любви к еде, а может и в незначительном желании полюбить кого-то еще.       Солнце скрылось за горизонтом, и гоши направились к храму Шэньу. Атмосфера в нем совсем не изменилась. Тот же холодный мрамор, те же мрачно мерцающие свечи. Только теперь Мэй Няньцин накинул свою темно-синюю мантию, которая не в первый раз спасала его от холода.       – Готов? – воодушевленно спросил Чжу, стараясь поддержать друга.       – Нет, пошли обратно, мне страшно, – ответил советник и резко развернулся.       – Воин, давший слово, не бежит, завидев лошадиные гривы, – отчеканил гоши Цзюй, развернув подопечного обратно.       – Ладно, ладно, я пошутил, – рассмеялся Мэй Няньцин, – Это как идти на собеседование без опыта работы и амбиций. К такому невозможно быть готовым.       Гоши Чжу фальшиво посмеялся в ответ и втолкнул советника в храм.       Мэй Няньцин медленно шел к алтарю, в такт его шагам раскачивались бусины лобной подвески. Удары гонга гулко отзывались в его голове. На алтаре были разложены жертвоприношения последователей. Советник взял в руки большой поднос с фруктами, монетами, шелком, драгоценностями и высоко поднял перед статуей владыки, символически предлагая их божеству. Старшие жрецы пали ниц, монотонно повторяя молитву о здравии и благополучии.       Опустив жертвы на алтарь, Мэй Няньцин принял от жреца горящую свечу и поднес к дарам. Людские молитвы сгорали вместе с жертвенными бумагами, отправляясь прямиком к богу на небеса.       Советник опустился на пол и скрестил руки перед собой. В полумраке зашелестел его тихий голос:       «Явись, снизойди скорее, владыка духов.       Сойди и ты к нам, сын Нефритового императора,       ставший великим монархом через десять воплощений.       Ждем тебя, чтобы ты одним своим появлением       разогнал демонов, насылающих на людей болезни, чуму и мор.       Явись, явись и вселись в этого человека,       готового исполнить твои повеления».       Как только воздух растворил в себе последний напев, гонг умолк. Все звуки исчезли из этого мира. Мэй Няньцин не двигался, прислушиваясь к своим ощущениям. Он понял, что людей позади него больше нет.       – Откройте глаза, советник, – прозвучал во тьме до боли знакомый голос.       Советник распахнул веки. Окружение совсем не изменилось. Только исчезли все жрецы, и у входа тускло горели свечи. Цзюнь У парил над алтарем в своем неизменном белоснежном доспехе.       – Теперь нам никто не помешает, – проговорил бог, опустившись на каменный пол.       Мэй Няньцин встал с колен и отряхнул белые одеяния жреца. Он старался вести себя непринужденно и свободно. По крайней мере, так должно было выглядеть со стороны. Цзюнь У кинул взгляд на накидку и улыбнулся.       – Вижу, вам пришелся по вкусу мой подарок, уважаемый советник.       Мэй Няньцин вздрогнул, сжав плотную ткань. Он и не думал, что тайным благодетелем окажется небесный император.       – Благодарю покорно, владыка, но для меня это слишком. Я лучше верну его вам.       Советник собирался снять с себя накидку, но Цзюнь У остановил его жестом руки.       – К чему она мне? В моих сокровищницах полно подобных вещей. Да и разве могу я позволить своему жрецу страдать от холода?       «Ты б еще свою эксклюзивную печку предложил а-ля «Тунлу-бэк». Какой заботливый, смотрите. И кормит, и одевает, и призраков убивает. Мечта, а не мужчина».       – Хорошо, владыка, тогда перейдем сразу к делу, – спокойно сказал Мэй Няньцин, – Вы не против?       Цзюнь У в удивлении поднял бровь, но кивнул, веля продолжать.       – Итак, позвольте мне описать всю ситуацию, начиная от побега призраков и заканчивая беседой в саду. Если я что-то будут говорить не так, поправьте меня.       «Не хочешь прямо отвечать на вопросы? Хорошо. Но не думай, призрак, что я так просто сдамся. Посмотрим еще, кто кого».       – Кхм, итак, – прокашлявшись, начал советник, – Сюй Лин, старший жрец и послушник моей обители, таил в себе негодование и глубокую неприязнь к своей семье. Так бы он жил и дальше, если бы на гору не заявился князь Сяоцзин. Сюй Лин умирал от зависти. Такой несдержанный и невоспитанный мальчишка смешанных кровей легко получил титул князя, а ему до самой смерти прозябать за молитвами. Не знаю как, но полагаю, вы заметили его жажду отмщения и заключили с ним сделку. Частью плана являлись три призрака повешенных. Демонов требовалось запечатать и принести в храм. А там уже тайно выпустить и натравить на Ци Жуна. Но план провалился, и Сюй Лин решился на открытое убийство. Переполох из-за смерти князя поднялся бы жуткий. Но вы вдруг решили помешать его планам, дав мне подсказку. И вот к чему мы пришли. Намерения Сюй Лина ясны, как гладь озерной воды. Непонятна мне остается лишь ваша выгода от этого дела.       Мэй Няньцин выложил все, как на духу. Сегодня он поставил себе цель выведать истинные намерения владыки в отношении его персоны. Как сказал Се Лянь, чтобы люди верили в тебя, нужно поверить людям в ответ. Но сработает ли с обиженным богом план «честность за честность»? Советник поднял голову в ожидании ответа.       Цзюнь У смотрел на свою статую с холодным выражением лица. Казалось, его не трогало и не волновало чужое откровение. Мэй Няньцин заволновался, не переборщил ли со своей наглостью.       – Вы до сих пор волнуетесь за Сюй Лина, советник? – безэмоционально спросил владыка, переведя взгляд на собеседника.       «А? Да при чем здесь Сюй Лин? Ты скажи, какого черта тебе понадобилось спускаться с небес и устраивать не пойми что? Хватит юлить!».       – Вы хотели проверить меня? – настойчиво продолжал советник, – Вы верно отметили в прошлый раз. Мой разум помутился после искажения ци, и я многое забыл. Надеюсь, я удовлетворил ваше любопытство.       Цзюнь У улыбнулся краем губ и шагнул к советнику. Мэй Няньцин хотел отойти назад, но, пересилив себя, остался на месте.       – И сколько же вы забыли, советник? Надеюсь, меня вы помните? Или нашу последнюю встречу? Меня сложно удивить, но то, что я наблюдаю, очень интригует.       Цзюнь У имитировал легкий интерес, но на деле его слова звучали чрезмерно угрожающе. Мэй Няньцин сглотнул, но не отвел взгляд.       – Я знаю, кто вы. То есть знаю, кем вы являлись. Но плохо помню все подробности. Я…в тот день нашего разговора в небесной столице я просто хотел убедиться, что вы тот самый человек из моих воспоминаний. Я прошу прощения, что ввел вас в заблуждение.       «Он прекрасно видит, что я отличаюсь от прежнего себя. И потеря памяти не полное вранье. Надо показать, что у меня нет скрытых намерений или обид. Пусть принимает за блаженного, главное, чтобы не трогал. Но если выйдет из себя, то как поступить? Сбежать? Еще пол тома впереди перед сожжением монастыря. Мне ему еще молиться и молиться».       – Советник, вы меня удивляете, – проговорил владыка, чуть наклонившись к советнику, – Хорошо, допустим, вы частично потеряли память. И какое тогда ваше отношение ко мне? Вы помните, почему мы так долго с вами не виделись?       Мэй Няньцин начинал потеть под взором ледяных глаз. Он чувствовал себя добычей, загнанной в угол. Чтобы разрядить обстановку, он развернулся и медленно прошелся по храму. Цзюнь У выпрямился, терпеливо ожидая ответа.       – Я помню государство, сожженное горным огнем. Помню вас, отчаяние народа и падающий в жерло мост. Дальше пустота.       Мэй Няньцин повернулся к владыке и четко произнес:       – Но я не помню, почему мы расстались на многие века.       «Боги, что я несу. Ну а как еще заверить его в своей безобидности? С Му Цином подобный прием прокатил. Если признаюсь, что помню все темные подробности пост-Уюна, мне устроят профилактику дыхательных путей. Или я не прав? Ай, к черту!».       Цзюнь У не изменился в лице. Мэй Няньцина напрягала подобная манера. Эмоции на чужом лице помогли бы определить степень ярости, но владыка решил поберечь их на потом.       – Очень хорошо, – сказал владыка, – Наверное, я напугал вас ранее, но не страшитесь меня. Я очень сожалел, что из-за моих действий призрак причинил вам боль, поэтому помог с разоблачением Сюй Лина. Надеюсь, вы меня простите.       «Ага, ври больше. Тебе просто надоел Сюй Лин и так ты решил от него избавиться. Зато теперь ты убедился в моей невинности, и начинаешь изображать благородного защитника. Не аукнулось бы это мне в будущем. От этого поведения становиться не по себе».       – Могу я рассчитывать, что вы не устроите новых проверок в моей обители и во дворце? – осмелился спросить Мэй Няньцин, пока железо куётся.       – Хмм, – задумался владыка, – Не могу вам этого обещать. Но у меня есть для вас предложение.       «Ну хоть честно. Даже страшно спрашивать. Решил начать заманивать в сети? Хах, как же сложно читать его, никак не пробиться сквозь маску вселенского величия. В образе Юэ Гуана он показывал больше эмоций».       – Чего вы хотите?       – Сущую мелочь, – усмехнулся Цзюнь У, – Раз вы потеряли память, то вам нужен тот, кто сможет поделиться общими воспоминаниями. Думаю, от тех кукол мало толку.       Владыка сократил расстояние между ними, положив руку на плечо советника. Мэй Няньцин замер, чувствуя тепло даже сквозь накидку. Цзюнь У мягко улыбался, стараясь расположить к себе.       – Да, но все же они мне очень помогли в первые дни после болезни, – пробормотал советник, молясь непонятно кому, чтобы бог не переключил свое внимание на троицу гоши.       – Не сомневаюсь, но будьте осторожны. Эти куклы не так просты, как вам кажется.       «Да ладно, ты серьезно?! Как тебя понесло, ты посмотри. Как же умело стелешь, я не могу. Театры плачут, ведь у них нет в рядах такого таланта».       – Я хочу быть вашим наставником и другом, – продолжал увещевать Цзюнь У, – Не могу же я оставить вас в неведении совсем одного. Это будет гнусно с моей стороны.       «Это намек на побег моего предшественника? Теперь ты будешь троллить сутки напролет? Боже мой, надеюсь, это хоть немного тебя удовлетворит, и ты не устроишь новый геноцид».         – Спасибо за вашу поддержку, владыка, – поблагодарил советник, шевеля плечом, – Я рад, что смог, наконец, поделиться с вами своими мыслями.       – Продолжайте молиться, советник. Я обязательно услышу ваши молитвы. И не бойтесь просить о помощи. Помните, я ваш друг.       Цзюнь У убрал руку, и советник нервно поежился, несмотря на разливающееся по телу тепло. Владыка щедро поделился своей духовной энергией.         – Скоро рассвет, вам пора просыпаться. Остальное обсудим позже. У нас будет достаточно времени.       Свечи потухли, и храм погрузился в полумрак. Цзюнь У возвышался подобно своей каменной копии. Мэй Няньцин сжал накидку, напрягая глаза. Он попал в ловушку, собственноручно созданную. И теперь ему оставалось придерживаться своей роли. Советник сложил руки для поклона, отдаваясь во власть бурной стихии под именем Белого Бедствия.       – Владыка, – позвал советник, кое-что вспомнив, – Вы знаете, где сейчас находится Сюй Лин?       – Советник, оставьте свои волнения. Если так хотите, я приведу его прямиком к вам. В знак моего к вам расположения.       Цзюнь У развернулся к алтарю и сказал напоследок:       – Кстати, передайте мои поздравления Его Высочеству наследному принцу. Я буду с нетерпением ждать его великих свершений.       Мэй Няньцин почувствовал резкую сонливость и прикрыл глаза. Когда он открыл их вновь, владыки будто и не было. Лишь пустой храм и разметавшийся пепел сожженных подношений.