Memoriam Umbra

Под каменными сводами величественного дворца, освещённого десятками мерцающих ламп, ряды рабов выстроились перед началом торга. Просторное помещение дышало роскошью: мягкие подушки, разложенные для местной знати, ковры с вышивкой в сложных узорах, запах благовоний, заполняющий воздух. На своих местах развалились представители аристократии. Их наряды переливались шелком и золотом, а взгляды были холодными и равнодушными. Среди них выделялась крупная единорожка. Маска с изящными завитками скрывала её глаза, но загадочная улыбка играла на её губах. Когда её взгляд упал на серого жеребёнка, стоящего с прямой спиной, словно вопреки всем страданиям, её улыбка стала шире, словно она предвкушала что-то особенное. — Ты понимаешь меня? — прошептала маленькая единорожка с фиолетовой шерстью, стоявшая рядом с серым жеребёнком. Её голос дрожал, но она старалась выглядеть смелой. Он молчал несколько секунд, затем коротко кивнул: — Слышал этот язык. Не часто. — Я из Северяны, — продолжила она, пытаясь заполнить паузу. — Страны далеко на севере Эквуса. Мы жили… изолированно. А ты? Он помрачнел, хмуро взглянув в сторону, будто избегая её взгляда: — Это больше неважно. Того места больше нет. Единорожка замолчала, нахмурив лоб, но затем задала другой вопрос: — Ты знаешь, что с нами будет? Серый жеребёнок едва заметно усмехнулся: — Ничего хорошего. Понял ещё по пути сюда. Мы обречены, просто ещё не знаем, насколько. Она грустно улыбнулась, её голос стал тише: — Спасибо, что заступился за меня. Он слегка повернул голову и наконец посмотрел ей в глаза. Его выражение смягчилось, и он коротко ответил: — Кобыл нельзя бить. Их надо защищать. Единорожка засмеялась, слабым и коротким смехом, словно впервые за долгое время позволила себе радость: — И в рабство кобыл тоже брать не принято. Но… на Севере свои законы. Серый жеребёнок хмыкнул: — На Юге не сильно лучше. Их разговор резко прервал хлёсткий удар хлыста. Надсмотрщик зло рявкнул, словно от его голоса должна была разойтись сама тишина: — Заткнулись! Рабы выстроились плотной колонной и были выведены на центральную сцену, залитую ярким светом. Когда все оказались на своих местах, надсмотрщик сделал глубокий поклон перед огромным троном. На нём, лениво откинувшись, сидела та самая единорожка в маске. — Ваше величество, — почтительно произнёс он, его голос наполнился раболепием. — Перед вами лучшие из нашего последнего улова. Её загадочная улыбка снова мелькнула, и она лениво подняла копыто, словно указывая на начало представления. Надсмотрщик встал прямо, расправив плечи, и его хищная улыбка растянулась по лицу. Он слегка махнул копытом в сторону нескольких своих помощников. Те, напрягшись, выкатывали на сцену массивный аквариум на прочных колесах. Вода внутри едва плескалась, и через толстое стекло можно было разглядеть испуганное, дрожащее существо, прижавшееся к стенке. Её чешуя мерцала бледными оттенками перламутра, а её огромные глаза метались по помещению, полные страха. Она пыталась укрыться, но в ограниченном пространстве ей некуда было деться. — Ах, это то, о чём я думаю? — лениво спросила королева. Её голос был наполнен холодным любопытством. Она слегка наклонилась вперёд, будто желая получше рассмотреть подарок. — Да, ваше величество, — с поклоном ответил надсмотрщик. — Настоящая морская пони. Выловлена неподалёку от Ариса. Поверьте, стоило немалых усилий ускользнуть от гиппогрифов, но… оно того стоило. Он снова поклонился, и его голос приобрёл довольный оттенок. — Это подарок для вашей дочери, принцессы Даймонд Харт. Говорят, морские пони дают изумительную икру… вкуснейшую! Королева рассмеялась. Её смех прозвучал как холодный звон, лишённый тепла. — О, это восхитительно, — произнесла она, махнув копытом. — Хорошо, оставьте это для принцессы. А теперь... приступайте. Ваши прошлые рабы, увы, оказались слишком хрупкими и быстро закончились. Надсмотрщик поклонился ещё раз и повернулся к строю рабов. — Как пожелаете, ваше величество! Он начал с земных пони, как с самых простых и привычных для работы. — А вот этот красавец, посмотрите на ширину плеч! — Он грубо ткнул копытом в бок первого пони, заставив его вздрогнуть. — Поднимай копыто, живо! Вот так, посмотрите на эту мускулатуру. С лёгкостью заменит сразу пару тягловых жеребцов! Толпа зашевелилась, послышались первые ставки. Далее он подошёл к единорогу, темно-синему жеребцу с короткой гривой. Надсмотрщик схватил его за морду и резко оттянул губы, показывая его зубы: — Здоровые, белые! А теперь, — он повернул голову единорога так, чтобы все могли разглядеть рог, — взгляните на это. Не такой уж и длинный, но крепкий. Способен с лёгкостью прорвать магическую защиту или удерживать любые предметы. — Сколько за него? — крикнул кто-то из зала. Ставки сыпались одна за другой, и вскоре жеребца забрали. Когда очередь дошла до пегасов, надсмотрщик особенно акцентировал внимание на их крыльях. — Посмотрите на размах этих крыльев! — сказал он, грубо вытягивая крыло одного из пони, заставив того вскрикнуть. — Летит быстро, маневрирует прекрасно. Идеально для доставки сообщений или разведки! В толпе снова раздались ставки. Наконец, он дошёл до серого жеребёнка с чёрной гривой, который ранее заступился за единорожку. Надсмотрщик оценил его взглядом, задержавшись на его строении. — А этот, — с усмешкой произнёс он, отступая на шаг, — редкий экземпляр. Сила земного пони, выносливость, послушание. И... — он подмигнул толпе, намекая, — особые физические преимущества в нужных местах. Кому-то, действительно повезло с генетикой. В зале поднялся одобрительный гул, перемежающийся смехом. Кристальная кобыла, украшенная дорогими украшениями, подняла копыто, останавливая торги. — Этот мой, — заявила она с усмешкой. Надсмотрщик, понимая, с кем говорит, даже не стал ждать других ставок. — Продан, вашей милости. В зале звучали шёпоты, предложения, смех. На сцене вновь воцарилась тишина, нарушаемая лишь перешептываниями знатных пони в зале. Надсмотрщик, выпрямившись, снова обвёл взглядом своих «товаров». — А теперь, ваше величество, — произнёс он с демонстративным уважением, — позвольте представить нечто действительно уникальное. Из-за его спины грубо вытолкнули маленькую единорожку. Её худое тело дрожало, но во взгляде читалось упрямство и скрытая обида. Надсмотрщик схватил её за морду, держа так, словно она была не живым существом, а выставочным товаром. — Посмотрите на неё! — он повернул её голову так, чтобы все могли видеть небольшой, но изящный рог. — Эта малышка ещё невинна, а её физическое состояние — просто загляденье. Зубы здоровые, копыта крепкие. И, самое главное, у неё... Он замолчал, демонстративно повернув её спиной к толпе, чтобы всем была видна её метка: кадуцей, символ исцеления и помощи. Единорожка невольно вздрогнула от этого жеста, её хвост нервно дёрнулся, пытаясь прикрыть круп. — ... уникальная метка, которая появилась ещё в детстве! — продолжил он. — Она родом из забытого всеми богами Королевства на далёком севере, где почти все — земнопони. Она родилась единорогом по чистой случайности, и это стало шоком для её родителей. Многие, — он оскалился в усмешке, — даже усомнились в верности супруги её отца. В итоге она росла как скотина, выполняя грязную работу. Когда я выкупил её, — он махнул копытом, будто это было величайшим благодеянием, — выяснилось, что она обладает до абсурда сильным талантом к магии исцеления. Толпа зашепталась. Кто-то восхищённо охнул, другие лишь переглянулись. Королева Аморе, сидевшая на своих роскошных подушках, задумчиво наклонилась вперёд, разглядывая единорожку. — Значит, родилась среди земнопони? — мягко произнесла она, её голос был спокойным, но полным внутренней силы. — И при этом обладает столь редким даром. Она ненадолго задумалась, и в её глазах зажглось любопытство. — Как твоё имя? — спросила королева, обращаясь напрямую к маленькой единорожке. Единорожка подняла взгляд, в её глазах мелькнула неуверенность. — У меня нет имени, — ответила она, едва слышно. — Мне так и не дали его. На лице королевы появилось странное выражение — смесь печали и восхищения. — Это нужно исправить, — проговорила она. — Ты обладаешь потенциалом. Потенциалом, который будет служить мне и моему народу. Она медленно поднялась и величественно объявила: — Отныне твоё имя — Рэдиент Хоуп. Ты станешь воплощением надежды для всех страждущих. Единорожка застыла, потрясённая её словами. Слуги, получившие знак от надсмотрщика, подхватили её под копыта и повели прочь. — Я беру её, — сказала Аморе, глядя вслед удаляющейся Рэдиент Хоуп. Надсмотрщик склонил голову, довольный. — Благодарю, ваше величество. Но спектакль на этом не закончился. Следующим он вывел на сцену ещё одного жеребёнка — серого единорога с угольно-чёрной гривой. — А это, — начал он, — один из последних представителей рода Умбр. Говорят, их народ жил в тенях, скрываясь от всех. Толпа зашумела, а надсмотрщик продолжал: — Упрямый, сильный, выносливый, и к тому же обладает способностью превращаться в тень. Но вот характер у него… скверный, — он бросил презрительный взгляд на жеребёнка. Он сделал паузу и жестом велел вывести ещё одну пони. Рядом с единорогом поставили маленькую, испуганную пегаску с едва заметными крыльями, которые выглядели так, словно никогда не смогут поднять её в воздух. — А это — подарок в довесок. Калека, брошенная собственными собратьями. Толпа засмеялась. Королева наблюдала за сценой с легкой улыбкой. — Как твоё имя? — спросила она у жеребёнка. Он поднял на неё дерзкий взгляд и хрипло ответил: — Сомбра. Она медленно подошла к нему, её взгляд был настойчивым и испытующим. Она протянула копыто, пытаясь погладить его, но он резко метнулся вперёд, едва не укусив её. Королева только рассмеялась. — Умбра, значит? — произнесла она, отступая на шаг. — Звучит экзотично. Она махнула копытом. — Беру их обоих. Надеюсь, ты не сломаешься так же быстро, как предшественник. Сомбра хотел что-то сказать, но его грубо схватили подошедшие кристальные пони, засунули в мешок и унесли. Пегаска последовала за ним, не издавая ни звука. Толпа в зале вновь оживилась, обсуждая новую покупку королевы. А надсмотрщик уже готовил следующую партию рабов.

***

Мрачные и до абсурда огромные бараки на окраине Кристального города встретили своих новых обитателей влажным воздухом, густым от сырости и запахов разложения. Каменные стены, грубо сложенные из кристаллов и камней, излучали холод, а полы были покрыты грязью, изредка прорезанной мхом. Единственный свет проникал сквозь небольшие прорези в стенах, служившие окнами, но он был тусклым, словно даже солнце не желало смотреть на это место. Когда Рэдиент Хоуп и Сомбра оказались внутри, их грубо толкнули вперёд, заставив обоих пошатнуться и упасть. Пегаска, с трудом поднимаясь на копыта, энергично встряхнула маленькими деформированными крыльями. — Меня зовут Блюминг Скай, — внезапно сказала она, её голос дрожал, но в нём была попытка держаться уверенно. — И меня не выгоняли другие пегасы. Я просто… упала с облака. А тот… урод… подобрал меня. Она не закончила фразу, оглядываясь на Рэдиент, ожидая её ответа. — Рада познакомиться, — коротко ответила та, хмыкнув. — И что же теперь с нами будет? Единорожка обвела взглядом огромное помещение. Просторный зал был заставлен старыми матрасами, валявшимися у стен, на которых уже начинали размещаться другие рабы. Некоторые из них, казалось, знали свои места, ограждённые рваными занавесками, обозначающими «частные» зоны, где, вероятно, обитали целые семьи. В углах барака были вырыты грубые ямы, очевидно служившие туалетами. Их зловонный запах едва сдерживался влажным воздухом, который наполнял всё помещение. Рэдиент заметила, что стариков среди рабов не было. Э — Здесь прямо-таки кипит жизнь, — пробормотала она, скорее себе, чем кому-то ещё. Действительно, жизнь здесь не останавливалась, несмотря на всё убожество и беспросветность. Недалеко от них единорог нагревал ржавый котелок с похлёбкой. Его тусклая магия, едва справлялась с задачей, но вокруг него уже сидела, глотая слюни, небольшая группа, очевидно его семья. Каждый из них жадно следил за тем, как поднимается пар. В другом углу за занавеской, которая с трудом скрывала происходящее, пегаска ритмично двигалась на лежащем на спине земнопони, не сдерживая громких стонов. Ритм её движений и их абсолютное игнорирование взглядов со стороны говорили о том, что стыд давно стал здесь чуждым понятием. Различия между племенами также потеряли смысл, уступив место отчаянной попытке найти хоть что-то привычное в этих диких условиях. Из соседнего угла доносились звуки рвоты. Рэдиент заметила, как один из рабов, дрожа, пытался справиться с приступом. Рядом кто-то ворочался, пытаясь уснуть, не обращая внимания на звуки и запахи. — Это… тартар, — шёпотом произнесла Блюминг Скай, прижавшись к Рэдиент. — Это жизнь, — ответила Рэдиент, едва скрывая дрожь в голосе. Пегаска лишь нервно водила взглядом по помещению, стараясь осознать, куда она попала. И тут её взгляд выхватил сцену, которая заставила её остолбенеть. На другом конце зала за рваной, ничем не скрывающей происходящее занавеской пегаска, судорожно дёргаясь, завершала своё дело с лежащим под ней земнопони. Её прерывистые стоны эхом разлетались в сыром воздухе, пока окружающие не обращали на это ни малейшего внимания. Финальный крик пегаски утонул в гуле голосов и шуме бараков. — Это… это что такое? — с ужасом прошептала Блюминг Скай, невольно указывая копытом в сторону сцены. Рэдиент Хоуп проследила взглядом за пегаской, чуть нахмурившись, и тихо вздохнула. — То, на что здесь никто не обращает внимания, — коротко ответила она. Значит, что-то нормальное. — Но... — Блюминг Скай замолчала, с трудом находя слова. — Это же... это ненормально! Разве можно? Это же... отвратительно! Её голос становился всё громче, и она почти кричала, глядя, как другие рабы проходят мимо, не замечая или притворяясь, что не замечают происходящее. А где-то поблизости жеребята разных племён, беззаботно носились друг за другом, весело смеясь. — Это просто омерзительно! — воскликнула Блюминг Скай, отворачиваясь от сцены и указывая на жеребят. — Они же разные! Родились разными! Зачем нарушать то, что задумано природой? Вдруг её голос прервал низкий, хриплый смех. — Это, деточка, то, что тебе предстоит прочувствовать в будущем. Обе кобылки обернулись. Перед ними стоял массивный кристальный пони, закованный в тяжёлую броню. Его лицо было суровым, а глаза — холодными, словно сделанными из самого льда. Остальные рабы шарахались от него, как от чумы. — Как вам зрелище? — спросил он с мрачной ухмылкой. — Сильно? Блюминг Скай побледнела, Рэдиент Хоуп настороженно нахмурилась, а Сомбра лишь молча уставился на него с открытой неприязнью. — Вас специально скинули сюда с отсталыми, чтобы вы увидели, какую милость вам оказали, — продолжил кристальный пони, не дожидаясь ответа. — И где вы окажетесь, если разочаруете своих новых хозяев. Он обвёл копытом вокруг, указывая на жеребят, что продолжали играть, не обращая ни на что внимания. — Видите их? — Он насмешливо ухмыльнулся. — Им уже всё равно, есть у кого-то крылья, рог или вообще ничего нет. Главное, чтобы их мамки и папки регулярно плодились. — Это же мерзко! — выпалила Блюминг Скай, дрожа от гнева и отвращения. — О да, — протянул пони, сделав вид, что задумался. — Мерзко. Но необходимо. Рабочая сила, на которой строится могущество Кристальной Империи, не должна иссякать. А уж тем более зависеть от ненадёжного внешнего мира. Он сделал паузу, окидывая их взглядом, и вдруг холодно добавил: — Ладно, хватит разговоров. Я тут, чтобы забрать вас троих. — Зачем? — резко спросила Рэдиент, в её голосе звучала тревога. — Королева, видишь ли, заинтересовалась вами, — ухмыльнулся он, указывая на Рэдиент и Сомбра. — Так что вы теперь её собственность. А ты, — он кивнул на Блюминг Скай, — просто за компанию. Полагаю, как не долгосрочная игрушка. — Игрушка? — Блюминг Скай чуть не задохнулась от возмущения. — Что ты имеешь в виду? — Ты поймёшь. Со временем, — с ухмылкой бросил он. Рэдиент оглянулась на окружающих, словно ища подтверждение его словам. Её взгляд скользил по грязным занавескам, жеребятам, и собирающимся вокруг единорогов поддерживающих тепло своей магией. — Это ужасно, — наконец выдохнула она. Сомбра молчал, упрямо глядя прямо в глаза кристальному стражнику. Тот в ответ лишь усмехнулся, а затем коротко рявкнул: — За мной! Уходя из барака, они шагали в тени стражника, который шёл уверенно и не оглядывался. Однако не все в этом проклятом месте собирались просто так отпустить их. Сначала это была одна кобыла. Её шерсть была тусклой и клочковатой, а глаза — полными отчаяния. Она бросилась вперёд, хватаясь за броню стражника. — Пожалуйста! Возьмите меня! Я сильная, я могу работать! — кричала она, едва не плача. — Я не хочу умирать здесь! Стражник с презрением сбросил её копытом, словно она была всего лишь грязной тряпкой. — С дороги, мусор, — прорычал он. Эти слова словно сорвали невидимую преграду. За женщиной начали тянуться другие. Кто-то пытался предложить своих детей, в отчаянии подталкивая малышей к стражнику, кто-то умолял о милости для себя. — Возьмите моего сына! Он сильный! — взвизгнула молодая мать, толкая своего жеребёнка вперёд. — Я тоже могу быть полезным! Пожалуйста, не оставляйте нас тут! — закричал другой. Толпа начала тесниться вокруг них, руки-ноги рабов тянулись к стражнику, к жеребятам, к выходу, как будто хватаясь за призрачный шанс на спасение. Но стражник не терял хладнокровия. Одним мощным движением он оттолкнул ближайших к нему. — Назад! — его голос был подобен удару грома, пробуждающему инстинктивный страх. — Если кто-то ещё осмелится сунуться, я лично прослежу, чтобы в этот барак не бросали еду целую неделю! Посмотрим, сколько из вас исчезнет во тьме за это время! Эти слова словно холодным ветром пронеслись по толпе. Рабам хватило этой угрозы, чтобы отступить. Зажав рты руками, некоторые замирали на месте, другие вновь падали на свои матрасы, не смея взглянуть в сторону стражника. Рэдиент, Блюминг Скай и Сомбра шли следом, молча слушая его грубый, уверенный голос. В какой-то момент стражник бросил взгляд через плечо и с холодной насмешкой сказал: — Вот ведь ирония, да? Пони не плотоядные, как например грифоны. Их желудки не созданы для мяса. Но голод… — он усмехнулся, глядя на своих спутников. — Голод может заставить кого угодно пойти на эксперименты. Блюминг Скай ахнула, её глаза расширились, когда она осознала, что он имеет в виду. — Вы… вы хотите сказать, что… — начала она, срывающимся голосом. — Я ничего не хочу сказать, — перебил её стражник, довольный её реакцией. — Я просто наблюдаю за тем, что происходит, когда еда исчезает. Они прошли через тяжёлую дверь, за которой открылось снежное пространство. Просторная площадь, окружённая высоким забором, выглядела одновременно свободной и мрачной. По углам возвышались сторожевые вышки, откуда за всеми следили стражники. Рэдиент замерла на мгновение, её взгляд устремился вдаль. Там, за забором, она увидела другие бараки — такие же огромные, как тот, из которого они только что вышли. Один, второй, третий… Каждый из них, казалось, прятал в своих стенах тысячи жизней, таких же, как они. — Сколько же их здесь на самом деле? — прошептала она себе под нос, её сердце сжалось от этого осознания. Она медленно подошла к телеге, стоящей на замёрзшей земле. Стражник не подгонял их, словно наслаждаясь их реакцией. Рэдиент забралась внутрь первой, опустив голову и прижав уши. Её мысли тонули в тяжести увиденного. Сомбра, с холодным выражением лица, последовал за ней, а за ним, чуть замешкавшись, залезла Блюминг Скай. — Давайте, садитесь, — бросил стражник, запрыгивая на телегу. — У меня мало времени. Телега тронулась, оставляя за собой забор, барак и те страшные сцены, которые они никогда не забудут.