Звездные дороги

      — Пойдем, — он решительно шагнул к зияющему зеву пещеры с твердым намерением не терять ни секунды, когда, внезапно, Всеволод удержал его за плечо.       — Погоди минутку, — мягко попросил он, и Ким обернулся со смесью вопроса и легкого раздражения во взгляде.       — Сева, там люди…       — Я знаю, знаю, понимаю. Просто… погоди минутку. Норн, тебе нас хорошо слышно?       Фиксианец, который ближе всех стоял к дверям, кивнул.       — Как и всегда. Но я подойду. Что случилось?       Он начал перебираться через нагромождения камней обратно к друзьям. Всеволод отпустил плечо Кима и неуверенно потер шею.       — Меня просили передать вам кое-что. Если — то есть, когда — мы доберемся до места. В смысле, когда мы найдем здешних разумных и вступим с ними в контакт. Просили не называть наших имен и данных.       — Кто просил? — насторожился Ким. — Командование?       — Да, — кивнул Всеволод. — Потому что у них есть информация, что то, что случилось со здешними рабочими — цепочка одного большого заговора, как я уже упоминал неоднократно. Это, к сожалению, все, что там, — он ткнул большим пальцем вверх, — знают. Но твердо намерены выяснить больше. И мы с вами — идеальные кандидаты на расследование этого дела. Поэтому командование просило взять позывные, когда доберемся до места назначения. И, по возможности, использовать только их, даже между собой. С момента принятия, и до… В общем, бессрочно. Сколько будет нужно. Приказ был второй категории, и я не мог озвучить его раньше, потому что не был уверен, как повернется ситуация. Ну, вы сами знаете, как оно со второй категорией всегда получается…       Норн неслышно подошел со спины и остановился, слушая слова Всеволода. Друг открыто нервничал, переступал с ноги на ногу, тер шею и смотрел при этом только в землю. И Норн, в какой-то мере, понимал его: приказ второй категории был очень спорным моментов в постулатах Содружества, и космонавты, вынужденные подчиняться ему, всегда оказывались в неловком положении. Вторая категория означала, что о приказе, до наступления определенных обстоятельств, знает только тот, кому его озвучили, а все прочие находятся в неведении, и узнать новые распоряжения они смогут, только если события развернутся по прогнозируемому командованием сценарию. Такие приказы были даже неприятнее приказов первой категории, о которых никто, кроме их исполнителя и, собственно, командования, никогда не узнавал. Первая категория была, по сути, миссией в миссии и, как правило, помех общему делу не чинила, а вот вторая… Всегда резкий вираж, вынуждающий менять все планы. Как снег на голову или удар пыльным мешком из-за угла.       Но все равно нервозность друга была слишком сильной. На эмпатическом уровне Норн ощущал ее почти как лихорадку.       — Сева, в чем дело? — тихо спросил он, и Всеволод вздрогнул, да так сильно, словно Норн ударил его.       — Ни в чем, — он прочистил горло и попытался придать своему голосу спокойный и уверенный тон, но вышло совсем не убедительно, голос тут же надломился и охрип. — Ни в чем, я просто…       Ким вздохнул и медленно опустился на ближайший к нему камень. Упираясь одной рукой в гладко счесанную поверхность валуна, другую он уронил на выставленное вперед колено и вперился невидящим взглядом в землю. Норн встревожился: Кима словно разом покинули все силы, причем, и эмпатически он ощущался примерно так же.       — Ким, что…       — Ты тоже это понял, да? — тихо спросил Ким, перебив Норна, словно и не слыша начатого им предложения. Фиксианец замолчал, переведя взгляд на Всеволода, которому и был адресован вопрос.       Друг подавленно молчал, разглядывая свои ботинки.       — А я-то все размышлял, — продолжил Ким, все так же глядя в одну точку, словно и молчание Всеволода его не трогало. — Вроде, попали мы сюда лишь благодаря нелицеприятному ЧП, о котором мне до сих пор думать тошно, а от командования только и слышно, что про идеальные кандидатуры. И целые пачки приказов, каждый на разный вариант развития событий. Как будто все это было рассчитано загодя и специально под нас. Но я же знаю, сколько времени на самом деле требуется на разработку подобных операций, для них экипажи укомплектовываются — хотя бы теоретически — за год, а то и больше. Чтобы идеальная совместимость характеров, да чтобы все нюансы разной физиологии были учтены, да чтобы через КЗоТ не переступать. Корабль, опять же, не всякий подойдет…       — У нас идеальная совместимость, — тихо сказал Норн, и Ким поднял голову, глядя на друга уставшими глазами. — У нас троих. Даже по меркам Фикса. Практически бесконфликтное и очень эффективное взаимодействие. Я специально уточнял у наших психокорректоров. Наш тип взаимодействия по эффективности должен быть равен экипажу из примерно пятнадцати разумных с меньшей совместимостью.       Ким криво усмехнулся, кивнул и вновь повесил голову, словно позвоночнику было тяжело удерживать ее ровно.       — Как бы не ваши психокорректоры этот факт нашему командованию и подсказали, — горько сказал он. — Небось из лучших побуждений, а наши уже для своих целей всё повернули…       — Да в чем дело-то?! Сева, немедленно объясни, о чем вы речь ведете!       Норн схватил Всеволода за плечо и ощутимо дернул, вынуждая развернуться к нему лицом. Тот с тяжелым вздохом расцепил руки и, уронив их вдоль туловища, развернулся к фиксианцу вполоборота, так, чтобы и Норна видеть, и Кима из поля зрения не выпускать. С учетом того, что Ким снова умолк и сидел неподвижно, отвечать, очевидно, предстояло одному Всеволоду.       — Когда я улаживал тот случай с раненой девочкой, — неохотно признался он, — меня во всем этом очень сильно насторожил один факт: информация направлялась слишком уж знаючи. То есть, по тем внутренним каналам Флота, к которым никакие асоциальные элементы доступа иметь не могут в принципе. Если бы они этот доступ имели, мы бы это давно и больно ощутили на своей шкуре. Собственно, это и было основной причиной, почему настолько грязным сплетням поверили так быстро и безоговорочно — никто даже допустить не мог, что это вранье. И, кроме того, странен еще тот факт, что Ким промахнулся и попал Дейзи только в плечо. Он только-только вернулся с двухлетней миссии, где с этим бластером практически сроднился, а девочка стояла от него на расстоянии нескольких шагов. Тут бы даже кадет-первокурсник с двойкой по стрельбе не промахнулся, не то что Ким.       Норн уставился на Всеволода не моргая, от чего тот ощутил себя весьма неуютно: фиксианские глаза были, бесспорно, красивы, но и пугали временами не меньше.       — То есть, ты хочешь сказать, всю эту историю с влюбленной девочкой на самом деле… подстроили?       — Именно, — угрюмо кивнул Всеволод. — И, вероятнее всего, наше же командование. Да хотя больше и некому.       — Зачем?!       — Чтобы затащить меня сюда, — подал голос Ким. — И тебя тоже.       Он поднял голову и грустно усмехнулся, поймав ошарашенный взгляд Норна, который выглядел так, словно его хорошенько приложили чем-то тяжелым.       — Я же только что с двухлетней миссии вернулся, по КЗоТу мне полагалось полугодичное пребывание на планете и отпуск, а с учетом всех ранений этот срок могли увеличить вдвое. А тут эта Крата с ее тайнами. Через закон прыгать чревато, поэтому наверху, видимо, решили пойти по другому пути — штрафники же в совсем иной категории, с ними можно делать что угодно и как угодно. И ведь видел же я, что как-то странно эта девчонка дернулась, не так, как человек, когда его ранят. Но списал это на полумрак и нервы, а она, выходит, просто увернулась. Ой, дурак…       Ким рассеянно ткнулся ладонью в шлем, очевидно, машинально пытаясь пригладить волосы, как всегда делал в минуты расстройства, но наткнулся на преграду и уронил руку обратно.       — А ее отец? — все еще непонимающе спросил Норн. — Неужели он тоже был подставной? Ты же сам говорил, что спас его у Фомальгаута, сам же вспомнил.       — Вспомнил, — пожал плечами Ким. — Но мало ли, может, командование с ним договорилось.       — Скорее всего, отец девочки был настоящим, а вот сама «Дейзи» — подставной, — подал голос Всеволод, и Норн развернулся к нему. — Ничего необычного, на самом деле, обычная практика в подобных операциях. Со взрослым договорились, а вот вместо ребенка подослали своего человека, всего лишь выглядящего как ребенок. Командование у нас, конечно, наглухо отбито на голову, но закон есть закон: поставлять под пули настоящего подростка никто бы не стал.       Глаза Норна опасно потемнели.       — Ты знал? — отрывисто спросил он у Всеволода, и друг покачал головой.       — Нет, — искренне сказал он. — Но все время чувствовал, что что-то здесь не так, с того самого дня, как поехал улаживать ситуацию. Догадался уже здесь, на Крате, когда сопоставил все подозрительные факты с полученными инструкциями.       Норн сжал кулаки и яростно выругался на родном фиксианском. Слова прозвучали гортанно и грубо, вразрез с обычно спокойной его речью, и Всеволод, за время работы в ЦУПе хорошо изучивший этот язык, опешил: друг не просто использовал бранную речь, он выдал самое мерзкое, на фиксианский взгляд, ругательство, которое даже сами эмпаты использовали крайне редко, потому что причины так ругаться медленно, но верно вырождались из галактики. Норн использовал эпитеты, которыми фиксианцы награждали разумных (вернее, с их точки зрения уже не-разумных), приговоренных на их планете к смертной казни. Определения, описывающие нечто среднее между паразитом и псевдо-живой, на ходу разлагающейся плотью, которая, тем не менее, по какому-то недоразумению еще ходит и вредит окружающим.       И именно так он окрестил сейчас земное командование.       Ким, тоже узнавший редкий фиксианский мат, опешил не слабее Всеволода.       — Эй, ну не все так плохо, — попытался он вразумить друга. — Со мной же в конечном итоге ничего…       — Да?! — фиксианец круто развернулся к нему на пятках, и Ким едва не отшатнулся от темных почти в черноту огромных глаз. — Ким, ты что, вправду не понимаешь, чем их авантюра может грозить тебе? И я сейчас даже не о здоровье и психической устойчивости. Эти нелюди ради своих целей подорвали твой авторитет во Флоте! Уже подорвали! Теперь, когда ты вернешься, все будут косо смотреть на тебя и перешептываться за спиной. А командир, которого осуждают, всегда в потенциальной опасности, потому что на любой миссии может сложиться такая ситуация, что ему никто не протянет руку помощи и не прикроет спину. Умышленно. А потом скажут, что произошел несчастный случай и они ни при чем. Неужели ты этого не понимаешь? Так мало этой подставы, она еще и совпала с окончанием твоей более чем успешной миссии, о которой трубили по всем новостям. Чтобы о тебе не просто гадости говорили, а еще и с издевкой, что вот, мол, зазнался, решил, что ему все дозволено. Или ты думаешь, у тебя там завистников нет, которым такая информация — бальзам на душу?       Норн резко умолк и отвернулся, переводя дыхание. Всеволод и Ким обменялись шокированными взглядами. Впервые они видели Норна в такой ярости. Некоторое время над участком стояла звенящая, словно натянутая струна тишина, а потом Норн, видимо, немного поостыв, вздохнул и уже спокойнее добавил:       — И, кроме того, испортили репутацию не только тебе, но и той девочке. Кто будет знать, что в том номере была не она, а двойник? Такие подробности не разглашаются. А слухи уже поползли. Не представляю, о чем думал ее отец, соглашаясь на подобное. Тем более что ты его спас тогда. Мог бы хоть каплю благодарности проявить.       — Да мало ли, какие причины, — пробормотал Ким, не чувствуя в себе сейчас сил, чтобы злиться еще и на неразумного гражданского. — И тебе тоже из-за меня досталось, — убито добавил он. — Прости.       Норн, все так же глядя в сторону, невесело усмехнулся и покачал головой.       — Мне-то как раз бояться нечего, мои соотечественники знают, что я ни в чем не виновен. И даже если мне окажется закрыта дорога к Флоту Содружества, я спокойно могу остаться во Флоте Фикса и работать только на свою планету. Ты о себе лучше побеспокойся.       Он повернул голову к другу. Цвет глаз фиксианца немного вернулся в норму, и Ким мысленно выдохнул с облегчением.       — Вернемся — пойдем сперва к моему командованию, а потом, с его поддержкой — уже к вашему. Чтобы они мозги этим нелюдям немного вправили.       — Норн, ты не обязан…       — Обязан! И если ты считаешь, что одной дружеской и братской привязанности для этого недостаточно, то позволь напомнить, что ты мне жизнь спас буквально в первые минуты после нашей недавней встречи. Считай, что я тебе должен.       Ким сердито сверкнул глазами, сжал губы, но промолчал. Долг жизни среди тех, кто всегда вынужден ходить по краю, был отнюдь не пустым словом, и спорить с таким аргументом он не имел никакого права. Хотя очень хотел.       Норн подождал несколько секунд и, удостоверившись, что пререкаться с ним никто не собирается, повернулся уже к Всеволоду.       — Теперь насчет позывных. Есть какие-нибудь идеи?       — Если честно, то ни одной, — вздохнув, покачал головой тот. — Может, по именам животных каких-нибудь назовемся? Или птиц?       — Воробей, воробей, это сойка и страус, — фыркнул Ким, которого предложение Всеволода откровенно рассмешило и даже немного подняло ему настроение. — Или нет, не так. Я буду Чайкой, Норн — Лебедем, а ты ммм… Филином, вот.       — Почему филином-то?       — Смотришь похоже. И так же взъерошиваешься, если чем-то недоволен. А еще умный ты у нас, над бумагами все время сидишь, а сова, она, вроде как, ассоциируется с мудростью. Филин, Филин, я Чайка…       — А почему тогда я — лебедь? — задумчиво спросил Норн, который всегда, когда бывал на Земле, с удовольствием ходил подкармливать одну знакомую пару лебедей, живущую в пруду за космопортом. — Лебеди, вроде, крупные птицы. И белые. Севе бы больше…       — А потому, что фиксианцы — народ красивый, а лебеди ассоциируются именно с красотой и чистотой.       — Но они еще и шипят, и щипаются до крови, если чем-то недовольны…       Всеволод громко и красноречиво фыркнул, и Норн сощурился в его сторону.       — Идеально. А Ким будет Чайкой не потому, что у него корабль такой, а потому что сам он горластый и наглый.       — Эй!       — И-де-аль-но. Правда, у меня сейчас еще одна идея возникла. Кимка, ты помнишь нашу практику, когда мы по базам были рассредоточены?       Ким заинтересованно поднял брови.       — Мы с коллегой тогда называли тебя по номеру базы — Вторым. Удобно было, не находишь? И нейтрально, никаких отсылок к личным качествам.       Ким задумчиво тронул боковину шлема.       — А знаешь, это мысль. Мне нравится. Так и привычней, и действительно нейтральней, никаких лишних ассоциаций не будет. Норн, как тебе идея? Возьмем номерные прозвища? Или хочешь быть Лебедем?       — Не хочу я Лебедем, они агрессивные. По номеру лучше. И если ты будешь Вторым, то Сева, получается, Первый?       — Ну да, у них ведь Первая база была. А у Фикса Третья, если не ошибаюсь?       — Да, — кивнул Норн и, неожиданно для друзей, тихо рассмеялся. — А знаете, это ведь прямо-таки идеальное совпадение: у меня имя частично именно цифру три и означает.       — Как это? — заинтересованно наклонил голову Всеволод. — Разве «три» на фиксианском — не «саи»?       — На нынешнем общепланетном — да. А вот на одном из старых языков «три», «третий» звучало именно как «норн». Только это не то «три», которое с начала, с нуля считается, а то, которое с конца. Ну, то есть… Так, ладно, не забивайте голову, — Норн поспешно отмахнулся, увидев замешательство, проступившее на лицах друзей. — Не до древних языков сейчас. Я вполне согласен быть Третьим, и на том сойдемся. Значит, ты, Сева — Первый, Ким — Второй, а я — Третий. Всех устраивает?       Получив в ответ быстрые утвердительные кивки, Норн поднял бластер, который так и держал наготове в средних руках, проверил уровень заряда и перевел оружие из боевого режима на оглушение.       — Тогда хватит трепаться, давайте уже спускаться и искать пропавших. И без того уйму времени потеряли.