Свет проклятых звёзд 2. От цепей и ошейников к свободе!

Похожая на эльфийку дева возникла из темноты и посмотрела в упор. Её глаза завораживали, словно у младших Айнур, однако ощущения рождались всё же иные. Природа существа заметно отличалась от майярской. — Я была такой, какой хотели меня видеть любившие тебя Дети Эру, — произнесла она, взяв в руки витиеватый венец из дерева. На деве сияла светом Древ масса украшений из литого золота и серебряных нитей, всё это переплеталось между собой подобно ветвям или змеям, рождая на языке то самое слово — имя, произносить которое не возникало ни малейшего желания. — Я была твоей, могла вместе с тобой создать твой мир, твою тему! Но тебе всегда нравилось то, что ненавидел твой отец: быть вторым. Ты уничтожил то, что сам и осквернил, что сам предал, но это лишь символ, не более. Игра напоказ. Но ты, как никто знаешь: истинные темы всегда звучат не для публики. И что же прозвучало для тебя? Во тьме рядом с силуэтом сверкнула молнией сталь, образ разлетелся витиеватыми украшениями и серебряными нитями, больше не удерживаемыми вместе магией Музыки Творения. Бездны глаз растаяли туманом среди звёздного сумрака, дребезжащий звон угас. Финдекано открыл глаза и понял, что заснул над картами и записями. На сердце было уже привычно паршиво, но теперь добавились новые причины для путаницы в голове: в чём настоящая причина желания ехать в Эгларест? Никакие разумные доводы не сравняться с невыносимой тягой снова быть с Линдиэль. Хотелось верить, что от этих чар удастся избавиться, но головой верховный нолдоран понимал: не выйдет. «Линдиэль всегда выбирала честность, — вновь и вновь заглатывалась наживка. — Её не заставляли быть со мной. Она сама к этому стремилась вопреки всему! И ей хватило сил и смелости меня отпустить. Честно». Разум снова и снова затуманивался, вспыхивали чувства, хотелось это прекратить раз и навсегда. Схватившись за голову, Финдекано с огромным трудом напомнил себе, что искать ответы в настоящем смысла нет: он не сможет отличить свои мысли и доводы от диктуемых чёрным чародейством мороков. Как бы он поступил раньше? Оставил бы рубеж, передоверив командование? Нет, никогда! Но тогда герой Астальдо не был королём, ему не требовалось думать о чём-то, кроме обороны. Которую он раз за разом проваливал. Мысль пошла в опасном направлении, вновь показывая наживку, дёргающуюся на крючке чар: здесь справятся без полководца-неудачника, его место рядом с... Увы, король обязан не только воевать, это правда, но остальное — морок! Морок! Прошлое, прошлое, прошлое... Где же в нём ответы? Финдекано попробовал представить действия средиземских королей, вспомнить их из прошлого, какими эти эльфы представали его глазам, не замутнённым колдовством. Нет, прятаться и надеяться, что Моргот не найдёт очередное скрытое королевство — удел не слишком храброй родни. Когда эти родичи выбрали путь отступления, сам Астальдо продумывал новые способы разведки, готовил армии, участвовал в перестройке осадного лагеря. Отец? Нет, этот король точно не послужит примером. Но кто тогда? Феанаро — достойнейший из лидеров, но он бы никогда не попал в столь глупую... Что-то заставило остановить метания мыслей в лабиринте колдоства. Феанаро — правитель Нолдор, не увидевший спокойного времени в Эндорэ, не признававший мира в Валиноре, потому что он был фальшивым. Вечно искавший битвы, он не мог быть примером короля, но ведь... Опять заблудившись в путанице чувств и болезненных воспоминаний, Финдекано сосредоточил взгляд на карте, где нарисованной звездой сиял памятный обелиск. «Следовать — не значит занять место!» Калейдоскоп воспоминаний разбился о понимание: пора в путь. Быстрее! Сомнения продолжат терзать, как ни поступи, но выбор должен быть сделан и быстрее, пока линия фронта неизменна и нет возможности её отодвинуть на север. Король не может только воевать, он обязан быть примером и в бою, и на пиру, и на троне. Его мудрость и доблесть обязаны вдохновлять менестрелей сами по себе, а не золотом, обещанным за их воспевание. Руки снова схватили принесённые с границ карты. Да, по всему похоже, что время для решения не военных королевских дел подходящее. Это либо правда, либо... Либо придётся признать — Финдекано Нолофинвион больше не может выносить разлуку с любимой и видит не истинное положение дел, а то, что хочет, потому как не в силах быть далеко от... Любимой?! Что?! Неважно. Надо ехать в Эгларест. И навсегда покончить хотя бы с одной проблемой. А потом отправиться в Химринг. *** Кораблей в гавани становилось всё больше. Пока ни одно из новых судов не было готово к плаванию, но мастера трудились день и ночь, в мороз, метель, дождь, снежный шторм. Сейчас не придавалось значения, насколько долговечными выйдут корабли, поскольку цель их создания была иной: как можно быстрее построить достаточно плавучих домов, на которых получится увезти всё население Невраста в случае неизбежного нападения морготовой армии. Кто-то, возможно, останется и даст бой, но такое развитие событий лорд Новэ рассматривал только в случае внезапной атаки, которую по какой-то причине не заметит пограничная стража. Но Вала Улмо не допустит гибели своего народа! Пусть всё на суше будет против эльфов Невраста, в море они выживут. А после, вернувшись домой, станут процветать, как никогда прежде. Линдиэль сидела в покоях одна. Давно. Больше не хотела слышать сюсюканье матери. С Эрейнионом играла вся родня, начиная с детей-ровесников, и заканчивая пробуждёнными эльфийками, поэтому волноваться о сыне не приходилось, да и не находилось сил. Иногда казалось, что жизнь закончена, и, если в Эгларест придут орки, дочь лорда Новэ сама выйдет к ним, лишь для вида взяв в руки меч, чтобы убили сразу. Как воина. Как опасного врага. Ей не нужен спасительный корабль, ничего не нужно. — Оступилась... — снова и снова шептала Линдиэль, отрешённо смотря в одну точку в окне. Там всё дольше и ярче сиял день, чаще и веселее голосили пролетающие птицы, а по ночам звёзды казались не такими далёкими и чужими. Так бывает только весной, но какая теперь разница? В запертую дверь постучали. Леди привыкла не обращать внимания на попытки предложить еду или общество родни, показать сына. Чтобы не умереть от голода и жажды вполне хватало давно засохшего на столе хлеба и до сих пор не допитой воды в кувшине. Стук повторился. — Госпожа! — Надеюсь, пришли орки, — сама не до конца уверенная, что пошутила, дочь Новэ Корабела не повернула головы. — Нет! Вала Улмо бережёт нас! Прибыл гонец. Из Хитлума! Скоро здесь будет верховный нолдоран! Линдиэль содрогнулась всем телом. Не зная, чего ожидать, она вдруг осознала, что совсем не хочет умирать. Корабли у причалов поманили на спасительный борт, но гордость заставила встать и выпрямиться. — Мне нужно новое платье, — громко заявила леди. — Цвета моря. И пусть в нём отражаются небесные звёзды. Нет, не так. Пусть кажется, будто звёзды сияют нам с морского дна. Пусть все видят, что море властвует над ними. Если и придётся идти на собственную казнь, то непобеждённой.