Свет проклятых звёзд 2. От цепей и ошейников к свободе!

Придя в себя почти сразу после падения под копыта коней, Арагарон попытался откатиться в сторону, но ничего не получалось — эльф ощущал себя, словно во сне, когда любое движение требует огромных усилий и ни к чему не приводит. Толком не понимая, что именно у него болит, сын дортонионских правителей всё-таки попытался выбраться из гущи битвы. К счастью, упал он довольно близко к лесу, и здесь не кипело основное сражение. «Где Аэглос?» — подумал он в панике. Поднять глаза не получалось, начало тошнить, дышать стало больно. Кто-то вдруг не слишком осторожно потащил его прямо по земле, потом уже несколько сородичей приподняли и понесли. — Где Аэглос? — Потом найдём. От ответа бросило в жар, что-то дали отпить, и в следующий миг Арагарон открыл глаза уже в постели. Ощущения были не самыми приятными, стало очевидно — удар в голову не прошёл без последствий, как и падение с лошади. С другой стороны, жив, руки-ноги на месте — считай, счастливчик. Раненых рядом было много, и далеко не всем так повезло. — Аэглос нашли? — спросил Арагарон громко, как смог, и голова заболела сильнее. — Не знаю, кто это, — мило ответила сероволосая эльфийка, встречавшаяся ранее на улицах Химринга, — но обязательно выясню. — Это моё копьё, — вздохнул сын дортонионских правителей, закрыв глаза. — Оно особенное. С бутоном-наконечником. В честь моих родителей именованное. — Найдётся, — заверила знахарка. — Бой почти закончен. Мы победили. Среди тех, кто таскал воду, бинты, простыни и лекарства, мелькал соперник. Удачливый, будь он проклят, соперник! Арагарон незаметно приоткрыл глаза, пока ему смазывали грудь, рёбра и руку узнаваемо-пахучим снадобьем, проследил, что Карнифинвэ делает. Конечно, рыжий конюх пялился на бывшего жениха своей супруги, надеялся, видимо, отделаться. Самому убить духа не хватит, рассчитывал на помощь орочья! Как это низко! Но чего ещё ждать от... От злости бросило в жар, сердце заколотилось, эльфийка положила на лоб холодную ткань. — Пусть леди Вирессэ зайдёт ко мне, — потребовал Арагарон, стараясь поменьше шевелиться. — Подойдёт. Без него. Уверенный, что Карнифинвэ всё слышал, дортонионский лорд посмотрел в глаза знахарке: — Что угодно ей скажи, но приведи. Скажи, что я умираю, и это моя последняя воля. Я тебе отдам всё ценное, что у меня есть, только приведи! Аэглос не отдам, а остальное — бери, что хочешь. — Мне ничего не нужно, — успокаивающе произнесла эльфийка, — я ничего не могу обещать, но постараюсь. — Умоляю! — Я постараюсь. Закончив с травмами лорда, знахарка удостоверилась, что его состояние не вызывает опасений, удалилась. Но, прежде, чем выйти за дверь, она остановилась рядом с Карнифинвэ, и тот кинул крайне недружелюбный взгляд в сторону неудачливого соперника. — Пусть поговорит, — произнёс конюх намеренно громко, — не вижу в этом ничего плохого. Только вряд ли такой разговор пойдёт на пользу. Немощному. Или на твоём наречии это обидное слово? Арагарон пожалел, что не в состоянии показать, насколько соперник ошибается, но злиться сил уже не осталось. К тому же, подействовали снадобья, и сон всецело завладел сознанием эльфа. *** — Погиб, да, — ворвался в пробуждающееся сознание обрывок фразы, сказанный любимым голосом. Очень скорбным, с едва сдерживаемыми слезами. Конюх? Неужели? Как умудрился после выигранной битвы, в которой даже не участвовал? — Семья уже знает? — спросил кто-то. — Конечно, — Вирессэ всхлипнула. — Приветствую, — сказал вслух Арагарон. — Благодарю за доброту ко мне. — О, не стоит, — взбодрилась возлюбленная, подошла, села рядом. Теперь в ней не осталось ни тени горя, не появилось и сочувствие, лишь во взгляде читалось напряжённое ожидание неприятной беседы. — Хорошо, что ты жив. Говорят, о копье спрашивал. Его нашли и отнесли к тебе. Твой конь жив, о нём позаботились. Я могу идти домой? — Вир... — Ах, да, тебе в голову ударила летучая мышь. Её пытались сбить стрелой, она неудачно увернулась, и... Трупик. А ты живой, но в госпитале. Я пойду? — Кого ты оплакивала? — Арагарон ощутил дурноту, но всё же решил держаться до победного конца. — Тебя это не касается, — резко ответила прекраснейшая эльфийка. — Не мужа. Не своего мужа. — Вирессэ, послушай, — сын дортонионских правителей попытался дышать ровнее, чтобы унять головокружение и тошноту, — пожалуйста. Супруга недостойного конюха закатила глаза. Почему в ней нет ни капли сочувствия? С рыжим она бы себя так не вела! А он не заслужил! — Хорошо, — кивнула Вирессэ. — Говори. — Благодарю. Я люблю тебя, это правда. Я шёл в бой с твоим именем на устах, я думал о тебе! Эльфийка словно окаменела и, похоже, совсем не слушала речь бывшего жениха. — Вирессэ, — лорд заговорил тише, — осады больше нет, мы можем уехать. Я соберу войско, остатки нашего народа, мы найдём твоих родных, если они выжили, и отвоюем нашу землю! Мы прогоним с неё морготово отродье! Мы высадим новый лес и построим новые города! Я всё сделаю ради тебя и нашей любви! В перешедших мне по наследству землях ты станешь королевой! Я для тебя... — Зачем для меня? — прервала его жена удачливого соперника. — Ты ведь считаешь себя правителем, а правитель должен делать всё не ради одной женщины, а для народа. И неважно, есть у него супруга или нет, он должен сделать всё, перечисленное тобой потому, что это его обязанность. — Вирессэ, я люблю тебя, — Арагарон поморщился, чувствуя, как снова начинают болеть голова и тело. — Прошу, бросай всё, ведь у тебя нет детей от мужа, ты можешь просто уехать со мной. Эльфийка молча опустила взгляд. Она ничего не говорила, но и не уходила, дортонионский лорд ощутил, как надежда заставляет сердце биться чаще, причиняя новые мучения. — Я хочу верить, — выдохнул он через силу, — что ты сомневаешься, отказаться или согласиться. Что ты решаешься на смелый шаг, который однажды уже совершила. Не со мной. Что тебе стоит повторить его? — Ты ошибся, Артахэру Ангаратион, — тихо произнесла Вирессэ, вставая. — Я подбирала понятные тебе слова. Для отказа. — Артахэру Ангаратион... — сын дортонионских правителей стиснул зубы. — Нет больше Ангарато. Как бы я ни хотел верить в обратное. Дядя назвал меня Звёздным Светом. — Хорошо, Звёздный Свет, — супруга Карнифинвэ Питьяфинвиона медленно пошла к двери, — воссияй для выживших подданных. А я давно стала частью другого королевства. Арагарон проводил возлюбленную взглядом. Как же хотелось крикнуть вслед, чтобы она осталась... — Значит, Звёздный Свет? — спросила знахарка, принявшись за обработку травмированной плоти. — Мне всё равно, — прошептал дортонионский лорд. — Называй меня как хочешь. Неудачник, например. — Гил-Галад, — улыбнулась эльфийка, поднося к его губам чашу. — У меня на родине говорили бы так. *** — Свет звёзд, а не волосы! — восхищалась уже в стотысячный раз мама, и Линдиэль тоже в стотысячный раз с шипением стиснула зубы. — Почему же Эрейнион? Гил-Галад ему подходит больше. Мальчик радостно схватил тискавшую его бабушку за нос. В отчем доме, куда совершенно не хотелось возвращаться, царило притворное миролюбие. Да, все забыли провал Каленовэ, теперь забудут и глупость ещё одного члена семьи. Что им стоит? Род Новэ Корабела не безупречен, не все смогли достичь высот. — Моя ты звёздочка! Мой ты светик! Линдиэль промолчала. Она устала уже злиться и доказывать матери, что ей неприятно сюсюканье и обсуждение, как неправильно назвали ребёнка. Почему Единственный? А не понятно? Может быть, потому что других детей в этой семье точно не будет?! — Зови его, как хочешь, — процедила дочь Новэ Корабела и пошла к окну, выходящему на море. Холод, снег, начинающийся шторм, всё белёсо-серое, мгла без просвета. А где-то севернее полыхают пожары и льётся кровь. Где-то там Астальдо. И так лучше для всех. — Моя звёздочка! Скажи, как ты меня любишь! — Эрейнион, — всё-таки не смогла промолчать Линдиэль. — Э-рей-ни-он. — Гил-Галад, — не согласилась мать. — Гил. Галад.