Свет проклятых звёзд 2. От цепей и ошейников к свободе!

Не такого сигнала к бою ждал Карнифинвэ, готовившийся в любой момент начать стрелять, как только орки заметят покидающих селение заложников. Решив, что подумает о случившемся потом, Нолдо поджёг первую стрелу и пустил в ближайшую крышу, туда, где не было снега. Промелькнула мысль, что скоро здесь сгорит всё построенное из дерева, на месте домов останутся только печки. Вот же насмешка судьбы! Что не погибло в пламени Моргота, распадётся прахом от эльфийских подожжённых стрел. Спуская тетиву снова, Карнифинвэ зачем-то вслух сказал сам себе: — Это не одно и то же! *** — Значит, наших здесь нет. Сорвавшиеся с напряжённых губ слова прозвучали одновременно сигналом к атаке и приговором. — За Ладрос! — закричал высокий, чуть похожий на эльфа-Нолдо мужчина, безумно тараща глаза. — Бей гадов! Факелы загорались с трудом, поджечь получалось не сразу и не у всех, однако всё равно очень быстро удалось создать какой-никакой заслон, чтобы отпугнуть запаниковавших врагов от леса обратно к домам. — За Ладрос! Без жалости! Стрелы полетели уже со всех сторон, пламя, пусть и неохотно, но всё же разгоралось. — За Ладрос! За свободу Алого Простора! — Пощадите! — прорвался сквозь нарастающее месиво звуков отчаянный вопль, но тут же утонул в грохоте и рёве. Просить милости было поздно: воины Барахира сделали для себя вывод — своих здесь нет. *** Услышав вопль сына, предупреждающего о нападении, мать Анориона едва не упала, где стояла — около печи, в которой почти без отдыха готовила еду для морготовых воинов. Что же теперь делать? Женщина быстро сообразила: сын обрёк всё поселение на гибель, если орки не победят. Вроде бы, нет причин не верить в силу новых хозяев, однако не покидало крайне нехорошее предчувствие, к тому же, если никто не заметил осаду заранее, значит... Новые господа не готовы к бою. От этой мысли становилось так страшно, что хотелось плакать. В отчаянии женщина выбежала во двор, схватила сына за шиворот и поволокла в дом, прочь от орущих женщин, суетящихся детей и не успевших протрезветь орков. В безопасное, вроде бы, место — аданет не разглядела, что летящие откуда-то сверху стрелы подожжены. — Прячься, полудурок! — зашипела она на сына. Тот, не говоря ни слова, с размаха ударил мать в лицо, от чего женщина отлетела к стене и не упала именно благодаря твёрдой опоре. — Я всех спас! — начал бить себя в далеко не могучую грудь Анорион. — Цени, скотина! — Это ты скотина! — взвыла аданет. — Ты! Если наших счас побьют, ты уже не отмоешься! Взгляд мужчины медленно изменился с угрожающе-гордого на непонимающий, потом — на паникующий. Ринувшись к матери, и схватив её за грудки так, что затрещали швы на платье и ткань шали, Анорион завопил срывающимся голосом: — Что делать?! Отвечай! Что мне делать?! — Тихо сидеть! — прошипела, глотая слёзы, аданет. — Отпусти уже! Снова толкнув родительницу в стену, мужчина ринулся к окну, осторожно посмотрел через приоткрытые ставни. Через мгновение он отпрянул — глаза выпученные, рот в пузырях слюны: — Они стелы пускают! С огнём! Всё горит уже там! Где бабка Хирмир жила! Горит! Мать прижала палец к губам, тихо произнесла: — Не у нас же горит. Успокойся. Судя по шуму, бой шёл не слишком близко к ним, трясущийся всем телом Анорион сполз на пол и сел, откинув назад голову. Запахло палёным. — О, нет! — заохала женщина, бросаясь к печке. — Подгорает! Что же теперь делать?! — Из-за тебя нас плетью огуляют! — снова заорал на мать мужчина. — Куда смотрела?! Звуки боя приблизились. Аданет, причитая, возилась с готовящейся для господ едой, поэтому ничего не замечала, но вдруг в крышу что-то ударило. А потом ещё. И ещё. — Что это?! — подскочил с пола Анорион. — Что это, я спрашиваю?! Отвечай! — Горящие стрелы, думаешь? — побледнела мать. — Ты же мужчина, полезай, сбрось, потуши, пока не поздно. — Ты совсем заболела башкой?! — услышав ещё один глухой удар, взвыл адан. — Мы сгорим! Он рванул к двери, но родительница оттолкнула его, чтобы выбежать первой. Выход оказался слишком узким для двоих, сын и мать начали отпихивать друг друга от спасительного проёма, как вдруг дверь с грохотом и треском упала внутрь дома, за ней влетел факел, а потом — несколько стрел. Анорион вскрикнул, схватился за бедро, осел на пол, попытался ползти к выходу, но в этот момент на него рухнула мать, странно дёргаясь и хрипя. Пытаясь сбросить с себя проклятую тушу и уже совсем не по-человечески воя, адан видел, как рядом разгорается пламя. От дыма начали слезиться глаза, запершило горло, потемнело в глазах. — Ненавижу! — из последних сил захрипел Анорион. — Чтоб ты сдохла! Сдохни! Скотина! Сдохни! Его последнее желание сбылось, только мамино солнышко не успел этому порадоваться.