Ты играешь с огнем, девочка (You're playing with fire, girl)

Медленно поднимаясь по лестнице в спальню, Драко не мог перестать улыбаться. С тех пор как они с Гермионой расстались в коридоре, он был погружен в свои мысли. Драко подумал, что если они еще какое-то время будут держать свои отношения в секрете, то он что-нибудь придумает с Дамблдором, или даже его мать поможет ему избежать гнева отца. По крайней мере, что-то сработает. Он понял, что единственный человек, который может изменить его будущее — это он сам. Со вздохом облегчения он открыл дверь спальни и вошел, не заметив, что кто-то стоит в дальнем углу. Сняв мантию, Драко повесил ее на спинку стула. Немного подумав, он достал кольцо, свое кольцо, с которым не расставался с тех пор, как впервые снял его. Улыбаясь, он надел его обратно, любуясь тем, как кольцо смотрится на его пальце. Однако Драко не успел полюбоваться им, потому что кто-то посторонний, находившийся в комнате, повысил голос, и Драко, вздрогнув, тут же обернулся. Пэнси медленно вышла из тени и медленно посмотрела ему в глаза. — Кажется, я говорила тебе оставить ее, Драко… Кажется, я говорила тебе покончить с этим. Сердце Драко бешено колотилось, а грудь поднималась и опускалась. — Не лезь в мою жизнь, Паркинсон, — ответил он на ее пристальный взгляд. Закатив глаза, Пэнси подошла к нему. — Зачем ты это делаешь? Зачем ты специально все усложняешь, Драко? Было бы намного проще, если бы ты просто… — Это не значит, что это правильно, — перебил ее Драко. Вздохнув, Пэнси заправила выбившуюся прядь темных волос за ухо. — Послушай, вы никогда не будете вместе. Этого не произойдет. Тогда почему ты рискуешь своим именем, своими деньгами, всем, что у тебя есть, только потому, что убедил себя, что любишь ее? Мы оба знаем, что любви не существует. Брак дает тебе только власть — и ничего больше. — Кто ты такая, чтобы указывать мне, что у меня будет, а чего нет? — сердито начал Драко, но Пэнси оборвала его. — Наши семьи похожи, — начала она, обходя его вокруг. — С детства меня учили, что я должна найти хорошего мужа — чистокровного волшебника с именем и деньгами. Знаешь, из такой уважаемой семьи, чье имя укрепит положение моей семьи, а также его собственное с моей помощью. Так и должно быть, Драко, ты ничего не можешь изменить, и я тоже. Так почему бы тебе не смириться с этим? — Пэнси остановилась перед ним, медленно подняла руку и взяла его за подбородок. — Ты мог бы быть таким.… — Без нее я ничто, — покачал головой Драко, сбрасывая руку Пэнси. Тяжело вздохнув, Панси на мгновение закрыла глаза и провела руками по волосам. — Что она с тобой сделала? Драко, тебе пора образумиться. Твоя жизнь — не какая-то глупая сказка. Ты не прекрасный принц, который увезет свою невесту на белом коне. Пойми это! Чем скорее ты осознаешь это, тем скорее перестанешь жить в воображаемом мире, который сам для себя создал, и примиришься с реальностью. С жизнью, которая тебя ожидает.… — Пэнси, когда ты умрешь… как ты думаешь, когда тебя не станет, кто-нибудь вспомнит, сколько у тебя было денег? — не дожидаясь ее ответа, Драко покачал головой и продолжил. — Как ты думаешь, людям будет небезразлична твоя фамилия? Неужели ты думаешь, что кто-то будет восхищаться твоими дорогими бриллиантами, когда ты будешь лежать в могиле? Нет, этого не произойдет. Тогда почему? Зачем тратить свою жизнь на погоню за тем, что ты все равно потеряешь? Твое богатство, меха и драгоценности достанутся кому-то другому, а ты будешь лежать в холодной твердой земле, всеми забытая. Знаешь почему? — приподняв брови, он ждал ее ответа, но, к его удивлению, она ничего не сказала. — Я скажу тебе почему. Потому что ты никогда не жила той жизнью, которой должна была жить. Ты никогда не была с тем, кто этого заслуживает. Я хочу умереть, зная, что кто-то любил меня таким, какой я есть. Я хочу испустить последний вздох, зная, что я любил и был любим, есть ли в мире что-то важнее этого? Опустив глаза, Пэнси прикусила губу и слегка покачала головой. — Я… Я не знаю, но… — Что бы ты предпочла: проснуться утром и увидеть лицо любимого человека или проснуться на роскошной кровати с великолепными простынями и увидеть мужчину, за которого ты вышла замуж из-за денег? Есть кое-что, о чем тебе следует спросить себя, Пэнси. Самые богатые люди в мире — это не те, кто живет в замках и поместьях. Не те, кто кутается в меха и считает галеоны. А те, кто любит, любит другого человека так сильно, что отдаст за него свою жизнь. Это действительно бесценно, Пэнси, и пока ты этого не испытала, пока не встретила человека, за которого готова умереть без колебаний, ты просто не жила. На глаза Пэнси навернулись слезы, она с трудом сглотнула и уставилась в пол. — Не знаю, как ты, но я точно знаю о себе — я лучше проживу свою жизнь без единого кната, но с человеком, которого люблю, чем имея все деньги в мире, но в одиночестве, — глядя на нее, Драко уставился в пол. — Я люблю ее, Пэнси… и я не надеюсь, что ты поймешь меня. Ты, вероятно, не сможешь понять, как сильно я люблю ее, пока не найдешь человека, для которого предназначена… но я люблю. Я люблю ее, — он снова посмотрел на нее и медленно нахмурился. — Пожалуйста, попытайся это понять. Пожалуйста. Закрыв глаза, Пэнси едва заметно кивнула, тихонько всхлипнула и обхватила себя руками, дрожа. Покачав головой, Драко глубоко вздохнул. — Сейчас для меня не имеет значения, что она не чистокровная.… Меня не волнует, что она небогата. Может, для тебя это и недостаток, но в моих глазах это несомненное преимущество. Пэнси задохнулась, ее плечи задрожали, а из глаз хлынули слезы. — Прости… — прошептала она, качая головой. — Мне так жаль, Драко… — Ничего, — тихо ответил он, не зная, стоит ли похлопать ее по плечу или что-то в этом роде. — Нет, прости, — сумела вымолвить она, и ее плечи затряслись от рыданий. Слегка приподняв бровь, Драко слегка нахмурился. — Ну же, Пэнси, все в порядке, у нас все наладится, мы встречаемся сегодня вечером, все будет хорошо… Она не дала ему договорить. Сделав над собой усилие, она дрожащим голосом произнесла. — Ты не понимаешь… Драко нахмурился еще сильнее и медленно отступил назад. Внутри все как-то странно сжалось. — Чего я не понимаю? — медленно спросил он, совсем не уверенный, что хочет услышать ответ. Разрыдавшись, Пэнси закрыла лицо руками. Ей потребовалась целая минута, чтобы перестать всхлипывать и сказать: — Я… Я отправила это. Моргнув, Драко почувствовал, как волосы у него на затылке встали дыбом, а по спине пробежал холодок. Он на секунду закрыл глаза, глубоко вздохнул и снова посмотрел на нее. — Отправила… что? — наконец произнес он, слегка приподняв бровь. Снова всхлипнув, Пэнси отступила на шаг и покачала головой, обхватив себя руками еще крепче. — Письмо… Хотя ее голос был едва слышен, Драко отчетливо расслышал, что она сказала, и когда до него дошло, он снова закрыл глаза и выдохнул. Ему показалось, что мир вокруг него остановился. Он оглох. Ослеп. Он ничего не почувствовал. Он был в полном оцепенении. Он даже не слышал всхлипываний Пэнси, и только когда услышал звук приближающихся шагов, неохотно открыл глаза. — Он здесь, — прошептал он. Кому? Он и сам не знал. Возможно, самому себе, как будто готовился к неизбежному. И действительно, раздался стук в дверь, и вошел его отец. Его губы были плотно сжаты в тонкую линию. Пэнси снова забилась в угол, бормоча «прости» себе под нос, хотя знала, что ее извинения больше ничего не значат. Медленно переведя взгляд на отца, Драко поджал губы. Не в силах больше смотреть на него, он снова уставился в пол. — Пойдем, Драко, — просто сказал Люциус. Он говорил спокойно, слишком спокойно, его спокойствие было зловещим, как затишье перед бурей. — Мы уходим. Сделав глубокий вдох, Драко выпрямился и последовал за отцом. Его словно снова охватило оцепенение, и единственным звуком, который проникал в его сознание, был стук отцовских ботинок.

***

Мне нравятся твои восхитительно непослушные волосы. Мне нравится лунный свет на твоей коже, когда ты спишь. Мне нравятся твои глаза цвета лучшего шоколада. Мне нравятся твои изящные, нежные руки. Мне нравится твой малиновый блеск для губ. Мне нравится твоя улыбка. Мне нравится твой смех. Мне нравится чувствовать твое тело рядом со своим. Мне нравится, что ты можешь победить меня в словесной перепалке (хотя и не так часто). Мне нравятся твои поцелуи. Мне нравятся твои прикосновения. Мне нравится чувствовать тебя в моих объятиях. Теплый ветерок, ворвавшийся в открытое окно, слегка взъерошил волосы девушки, и Гермиона, прикусив губу, подняла взгляд от книги. — Драко… — прошептала она, и уголки ее губ опустились. — Где ты?.. Он опаздывал уже на два часа, и она не сомневалась, что что-то случилось. Он не мог повторить тот же номер.… Для этого не было причин. Вернувшись к дневнику, она перевернула страницу и увидела два засушенных лепестка розы. Мгновение спустя в окно внезапно ворвался еще один порыв ветра, на этот раз гораздо более сильный, и сорвал лепестки. Гермиона тихо выругалась, захлопнула книгу и, собрав лепестки, положила их в самый конец книги, чтобы они не потерялись. Повернувшись, она потянулась к своей сумке и, порывшись в ней, достала перо и чернила. Пощекотав подбородок кончиком пера, Гермиона задумчиво прикусила губу и медленно, словно в забытье, начала писать. Я сижу здесь одна, Здесь очень холодно, Здесь так холодно, Без твоих объятий, Я чувствую себя опустошенной, Такой уязвимой, Когда тебя нет со мной, Где ты? Я чувствую себя целой только тогда, когда твои губы прижимаются к моим, Я становлюсь самой собой, просто глядя в твои глаза., Мне нужно, чтобы ты нашел себя. А когда тебя нет рядом, это невозможно. Ты всегда держал свое слово. Я всегда сдерживала свои обещания, сейчас это так сложно — Просто будь честен. Ты сказал, что любишь меня, И я поверила твоим словам, Но вот я сижу здесь Снова одна, И хотя я изо всех сил пытаюсь убедить себя, что ты на верном пути, Что ты сдержишь свое слово, Я знаю, что сегодня ночью снова… Я останусь. Абсолютно, Абсолютно… Одна. Гермиона долго сидела в абсолютной тишине, а затем медленно начала перечитывать написанное. Она сама не поняла, откуда взялись эти слова. Их подсказало не сердце, но она не могла сказать наверняка. Она перечитывала эти строки снова и снова, даже когда на глаза навернулись слезы. Мысли всплывали из подсознания? Действительно ли такие чувства таились в глубине ее души? Только когда одинокая слезинка скатилась по ее щеке и упала на слегка пожелтевший пергамент страницы, Гермиона пришла в себя. Поняв, что дневник вот-вот зальется слезами, она резко вырвала страницу и уже собиралась скомкать ее, но шум крыльев привлек ее внимание. Ее щеки, залитые слезами, блестели в лунном свете. Гермиона вскочила на ноги, сжимая пергамент в дрожащих руках. Когда Гермиона увидела за окном щебечущий комок перьев, она озадаченно нахмурилась, гадая, что бы это могло быть. Темнота и слезы, застилавшие ей глаза, не позволяли разглядеть, что это было, к тому же существо бежало как сумасшедшее, из-за чего было еще труднее разобрать, кто это был. Но, что бы это ни было, оно узнало ее и пулей влетело в башню. Вовремя наклонившись и прикрыв голову руками, Гермиона сразу догадалась, что за клубок перьев болтается в воздухе. — Пигги… что ты здесь делаешь? — глухо спросила она. Радостно щебеча, Пигги нарезал круги вокруг башни, его уханье заглушала полевая мышь, которую он держал в клюве. Гермиона вздрогнула, когда Пиг уронил «подарок» к ее ногам. — Спасибо… Пиг… — медленно поблагодарила она его, с трудом сглотнула и отступила на шаг от мышиного трупика. Маленькая сова продолжала кружить над ее головой, ухая громче, потому что теперь в клюве у нее не было мыши. Гермиона сморщила нос и посмотрела на мышь. — Э-э… молодец… Пигги каким-то образом почувствовал, что голос Гермионы звучит слишком ровно, и, жалобно ухнув, приземлился у ее ног, подталкивая мышь клювом к себе, как будто это должно было ее утешить. Гермиона не смогла сдержать слабой улыбки, наклонилась и почесала его указательным пальцем под клювом. — Спасибо тебе, Пигги, — прошептала она и почему-то всхлипнула и разрыдалась. С угрюмым уханьем Пиг подползла к ней поближе, зажав клювом пергамент в ее руках, и уставилась на нее своими огромными круглыми глазами, полными надежды. — Ты хочешь доставить это? — она рассмеялась, вытирая слезы. — Вообще-то, это не обязательно доставлять, я собиралась выбросить это в мусорное ведро. Пигги, казалось, хотел подбодрить Гермиону любым способом и был совершенно уверен, что доставить ее письмо было правильным поступком. Громко чирикнув, он начал подпрыгивать, яростно хлопая крыльями и протягивая к ней тощую лапу. — Пиг, — вздохнула она. — Не надо… — сделав паузу, Гермиона задумчиво уставилась на пергамент. Может быть, было бы лучше, если бы Драко знал, что она чувствует.… Если бы он понимал, что с ней происходит, когда он выкидывает подобные трюки. Если бы только он прислал ей сову и предупредил, что не сможет прийти, это спасло бы ее от слез, от боли, от дурных предчувствий. Решив провести эксперимент, Гермиона поджала губы, туго свернула пергамент и, едва сдерживая восторг, закрепила его кожаной петлей на лапе Пигги. Он запрыгал с удвоенной энергией, чувствуя себя очень-очень важной совой. — Итак, — сухо произнесла Гермиона, аккуратно прикрепляя письмо к его лапе. — Тебе нужно доставить его лично Драко Малфою, — Гермиона взяла Пигги в руки и еще раз отчетливо произнесла имя Драко, кивая на каждый слог. — Дра-ко Мал-фой, ты понял? Заулюлюкав в ответ и ободряюще ущипнув ее за указательный палец, Пигги захлопал крыльями в ее ладонях, готовясь взлететь. — Хорошо, прилетай, как только доставишь письмо, — сказала она и выпустила сову в окно. На секунду ей показалось, что он разучился летать, рот Гермионы уже приоткрылся, когда он начал камнем падать на землю, но почти сразу (к ее огромному облегчению) он пришел в себя и уверенно полетел в сторону леса. Уголки губ Гермионы заметно опустились. Куда, черт возьми, он направляется? Все, что ему нужно было сделать, это полететь в гостиную Слизерина… которая находилась совсем не в том направлении, куда полетел Пиг. Ухватившись за подоконник, Гермиона высунулась из окна. — Пиг! Пиг! — она закричала изо всех сил. Но крошечная сова летела все дальше и дальше, уже превратившись в черную точку. Гермиона снова была на грани слез. Отнес ли он письмо Люциусу Малфою? Решил ли он поохотиться, прежде чем доставить письмо? Или Пиг действительно такой глупый, как всегда утверждал Рон? Застонав, она отвернулась от окна и, прислонившись к холодной каменной стене, медленно сползла по ней на пол. — Что я наделала? — хрипло прошептала она и уронила голову на руки.