Реквием

Believer — Imagine Dragons. Wicked game — Chris Isaak.

***

      — Он тебе нравится?        Морти с громким грохотом закрыла шкафчик бледно-зелёного цвета и смерила Никки тяжёлым взглядом, промолчав на его высказывание и вместо этого сжав тонкими пальцами блокнот. Сжатые в тонкую полоску губы выдали и без того очевидное напряжение и нежелание отвечать на вопрос.        Было очевидно, о ком спросил друг — Морти слишком очевидно сохла по своему дедушке со времён пятого класса, когда увидела его впервые, появившегося в доме Смитов.        Конечно, для того, кому чужда всякая мораль, было нормально заводить роман с малолеткой, но сама Морти даже толком и не сразу осознала своё влечение к гениально-безумному родственнику, а тот и не принимал каких-либо действий.        Но она никогда не говорила об этом вслух, как и никогда не обсуждала с Никки то, что чувствовала к Рику Санчезу.       То был почти конец пятого класса — вся школа готовилась к весеннему балу, на который каждый искал пару так остервенело, словно приди ты один — тебя тут же засмеют. Однако, для впечатлительной девочки этого было достаточно, чтобы иметь кучу комплексов и бояться.       Её и без этого отверг парень, который ей нравился, при чём прилюдно, так что девочка была разбита и замкнута.       Именно тогда мальчик, с которым она вместе сидела на математике и литературе, вдруг решил с ней познакомиться, и именно так Мортимира Смит и Никки Хаскер стали лучшими друзьями. А началось всё с того, что Никки пытался позвать Морти на бал, чтобы та не чувствовала себя одинокой.        — А ра-разве тебе не нравится Джессика? — спросила, невинно хлопнув ресницами, пятиклассница.        — Нравилась раньше, — пожал плечами Никки. — Но сейчас мне совсем не с кем идти. Тебе, кажется, тоже.       И именно в этот момент в школьном коридоре раздался грохот и из-за угла вдруг показался высокий мужчина средних лет, что схватил Морти за кисть и потащил за собой, отпивая из фляги неизвестную жидкость и рыгая, параллельно бормоча что-то о бесполезности образования.        Взгляд маленькой Морти цепко прошёлся по его внушительной высокой, но слегка худощавой фигуре в белом халате, впитывая в себя каждую деталь его образа. Снова. Будто ей не надоело, будто за короткий промежуток времени его пребывания в доме, образ дедушки не впился в память, что разбуди её посреди ночи — и она расскажет абсолютно каждую деталь.       — Эй, Р-рик! — позвала его Морти, и именно тогда Никки узнал его имя. — Остановись, я же…        Она растерянно обернулась на удивлённо застывшего в коридоре мальчика, что вселил в неё надежду на то, что у маленькой Смит мог появиться друг, и в её глазах читалась безнадёга. Она помнила, как раздражённо цыкнул тогда Рик языком о заднюю сторону зубов.        — Я тебя-я позже найду! — пообещала ему Морти.        — Зачем? — неожиданно вклинился мужчина. — Тебе, тебе не нужен социум в этой ебаной помойке, тебя ждут приключения, псина! Какой-то хер подо-эгрх-ждёт. Поверь мне, Морти, у тебя таких будет просто охуеть как много!       И тогда девочка просто застыла, услышав столь громко его решительный голос, который искренне не понимал смысла в попытке Морти завести с Никки дружбу. Морти помнила, как в тот момент всё её тело было пропитано обидой на него, и как чётко в голове осел образ злого Рика.        Как едкие слова, оскорбление, засели в её голове вместе с его фигурой и каждой тональностью грубого хриплого голоса. Обида порой всё ещё давала о себе знать.        С тех пор, Никки стал видеть Морти чаще, и иногда встречать Рика, заходившего к ним в школу, чтобы украсть внучку для очередного приключения. Девчушка тогда делилась всеми подробностями и возмущалась, что чаще всего приключения с родственником его травмировали и изнуряли, а сам Хаскер ей безумно завидовал, мечтая о таких же приключениях.        Но по рассказам Смит, Никки быстро понял, насколько это была плохая идея — завидовать такому. Однажды ему даже пришлось поучаствовать в одной из их вылазок, когда Морти случайно зацепила его руку и потащила за собой в портал.       Морти всё крутилась вокруг Рика, выступая для него живым щитом, оружием в его руках — бездумно неслась с пушкой наперевес в толпу вооружённых до зубов врагов и выходила из битв гордой победительницей с кучей ран, надеясь наткнуться хоть на толику одобрения в холодных и обжигающе-жестоких глазах Санчеза.       Хаскер так же был в курсе того, что Рик совсем не обращал толком на Морти внимание, называя ту псиной и чаще прося не мешать, посылая её или давая сложные задания. А когда та выполняла, он, одаривая её презрительным взглядом, будто даже жалел о том, что она выжила.       Однако, когда она поступила вместе с Никки в восьмой класс, Рик, наконец-то, обратил на неё внимание, одаривая едва заинтересованным взглядом её тонкие короткие ноги, когда та ходила в юбке, и изредка комментируя вырезы её кофточек.       Та невинно хлопала пышными ресничками, ещё толком не умея их красить, и краснела от каждого слова и намёка.       Это были совсем невинные и просто ехидные шуточки, но Морти смущалась, будто это был заинтересованный в ней мальчишка из старших классов. Но нет, это был Рик, её грёбанный дедушка. Отец Бет.       И, пытаясь заслужить его одобрение, Морти шла дальше, переступала границы, липла, как назойливая муха, отвлекаясь на Рика, когда над ними обоими нависала угроза, портя всё и едва их не губя.       — Ты, ты обуза, — обидные слова, произнесённые не глядя на неё холодным тоном, впились в память навечно. — Мешаешь, как надоедливая муха. И, и пользы от тебя ноль, туп-эгрх-ая твоя бошка.        Но не смотря на эти слова, напрочь сломавшие девушку, через пару дней её снова потащили за собой в зелёный портал. И так, уже к выпускному классу, когда оба подростка были уже на пороге совершеннолетия, Морти стала первоклассной космической террористкой, убивая инопланетных врагов точными выстрелами космического оружия, прикрывая их спины.        Из воспоминаний о прошлом Смит вывела трель звонка. Они с Никки переглянулись и подхватили рюкзаки — негласно было принято решение прогулять бесполезный урок химии.        Сейчас их преподаватель, который искренне любил свой предмет и хорошо объяснял материал, болел и его заменяла ничего не понимающая в этом молодая девица, которая только травила несмешные анекдоты и порнушно расстёгивала пуговицы своей полупрозрачной блузки, вызывая томные вздохи у парней и закатывания глаз у девушек.        — Знаешь, — сказал Никки, когда они шли к нему домой. — Мне кажется, ты ему тоже всё-таки нравишься.       Из уст Морти невольно вырвался нервный смешок и Хаскер смерил её скептичным взглядом, явно недоумевая, почему та ему не верила, хотя это было очевидно — кроме надменности и равнодушия Рик редко позволял себе показывать какие-либо эмоции. Морти считала, что и сам Никки это понимал — Морти тоже крайне редко удавалось застать родственника за проявлением чувств.         — Сме-смешной ты, — отмахнулась Мортимира. — Ты меня переоцениваешь.       — И всё же, ты просто не видишь, каким взглядом тебя порой провожает Рик, — фыркнул парень. — Он так смотрит иногда, будто хочет кинуться на тебя и содрать твою одежду.        Морти сморщилась и шлёпнула Никки по руке, прекрасно зная, что Рик — тот ещё дед-извращенец, и на любой открытый участок тела девушки мог бросить сальный комментарий. И это вовсе не значило то, что мужчине хотелось завалить свою внучку в постель. Действия и слова Рика вообще редко вязались с его истинными желаниями.       — Брось, то, что он так шутит, вовсе не зна-значит, что он меня любит и непременно хочет т-т-трахнуть, — ответила ему девушка. — Ему просто н-нравится бесить меня подобными пошлыми шуточками.       — Но он о тебе заботится, не замечала? — возразил её друг. — А он редко о ком-то заботится, как я понял.        Морти смолчала. Она схоронила свои чувства, надёжно заперла на семь тяжёлых замков и не позволяла никому проникать туда, но Никки, чтоб его черти драли, оказался слишком догадлив. Этот хер, разбирающийся в чёртовой науке почти как Рик, долбанный физико-люб, оказался слишком внимательным, чтобы заметить то, каким влюблённым и тоскливым взглядом Морти провожала своего деда.        Морти любила Рика таким, каким он был, а мужчина был прямолинеен, токсичен, словно кислота, и ужасно эгоистичен. Любой контакт с ним причинял девушке боль, ведь Рик свою речь совсем не контролировал — всегда говорил то, что на уме.       Своим истинным отношением к ней он ранил девушку, но, иронично, он же и был почти единственным, кто всегда был исключительно честен с ней, не считая разве что Никки — и то, тот умудрялся периодически попёздывать ей.        Впереди показался дом Смитов и Морти съёжилась, не представляя, насколько тяжело будет выносить очередную встречу с Риком — уж тот точно был рад прогулам Морти, считая, что у неё есть огромный потенциал в науке, а родители девушки уже попросту смирились.       Но чему Рик никогда не был рад, так это Никки, ведь тот, как ему казалось, отвлекал внучку от помощи ему и познании науки и Космоса. Отвлекал вечными совместными посиделками, прогулками и разговорами. Морти часто истерила, что Рик мешал ей видеться с единственным другом, и тот, наконец, сдался.       — Мы можем оставить эту тему? — с раздражением произнесла Морти, толкая входную дверь.        — Конечно, — согласился Никки.        Он скрестил руки на груди и ухмылялся до ужаса самодовольно — потому что Хаскер знал, что прав, и был доволен тем, что и Морти это понимала, и в этом он был охуительно похож на её деда.       Который, к слову, судя по звукам, опять возился с какой-то хернёй в своём гараже, что означало, что подросткам обязательно нужно присоединиться к нему — пиздюки ведь должны приносить ему пользу, иначе зачем они ему мешают?        И поиграть в приставку Рик им точно не даст — устроит приключение покруче каких-то пиксельных игр, раз уж Никки припёрся с Морти в их дом. Иногда он так делал, когда лишняя пара рук помощи не мешала, а парень был удачно рядом — его было не жалко и Рик был готов пустить Никки на расходный материал. Но случалось такое от силы только пару раз.       Рюкзаки оказались откинуты в самый пыльный угол гаража у входа сразу же, как они зашли, и потеряли всякий интерес своих хозяев, которые подошли к что-то перебирающему на своём верстаке мужчине, заглядывая ему под руку с разных сторон.       Морти была среднего роста девушкой, потому её подбородок невольно задевал локоть Рика, когда она прижималась слишком близко, на что тот шипел и слабо дёргал конечностью, иногда больно ударяя девушку по подбородку, но молчал.        — Хаскер, — позвал его Рик, доставая портальную пушку. Он крайне редко звал парня по имени, предпочитая обращаться по фамилии. — Сегодня идёшь со мной, Морти — остаёшься тут.        Морти тут же изумлённо застыла и уставилась на него, не понимая, почему вдруг Рик принял такое решение. Взгляд, просящий о помощи, метнулся к стоящему рядом с ним Никки, но мужчина отрицательно помотал головой и нахмурился.        Сердце Морти задушено рухнуло вниз, в желудок, кажется, распадаясь на мелкие кусочки и та почувствовала, как от обиды задрожали руки и защипали глаза — тут же захотелось позорно разрыдаться, но девушка упрямо сдала руки в кулаки, впиваясь ногтями в свои ладони и оставляя тёмные следы-полумесяцы на мягкой коже, сдерживая рыдания.        Никки выглядел виноватым и слегка потерянным от того, что Рик решил взять его вместо внучки, но Морти больше и не смотрела на него, ведь перед глазами застыла пелена слёз, которую та упорно пыталась сморгнуть — Морти и сама не понимала, почему вдруг такие слова задели её настолько, что захотелось тут же заплакать, ведь, казалось, за столько лет знакомства с Риком девушка уже должна была к подобному привыкнуть.        Но ещё никогда её не отшивали от приключений подобным образом, выбирая вместо неё её друга, которому Рик, обычно, не был рад. Бывали моменты, когда девушка узнавала, что Санчез где-то сражался или веселился без неё, и тогда проглатывать обиду было легче, ведь она знала, что была только её проблема, надуманная ею же.        Но когда её настолько прямо осадили и прямым текстом сказали, что Морти не берут в очередное приключение, та почувствовала, как дыхание словно прервалось, остались лишь рваные попытки сделать вдох, чтобы не прекратить свою несчастную жизнь прямо тут.        Всего на секунду, но Морти даже показалось, что она увидела сквозь пелену слёз дёрнувшуюся руку Рика, которую тот хотел вскинуть и коснуться её, но быстро одёрнул. Всё случилось так быстро и незаметно, что Смит засомневалась — было ли это на самом деле.        — Не реви, — жёстко и холодно осадил её Рик, руша мечты на то, что он хотя бы попытался её успокоить. — То место слишком опасно, а ты ёбаная девчонка.        — Рик, я убила сотни, если не тысячи, существ, — слабо и хрипло возразила Морти. — Я вполне способна защитить не только себя, но и тебя.        — Нет.        В его голосе слышалась сталь, и у девушки более не осталось сил, чтобы спорить. Она лишь проследила усталым и разбитым взглядом за тем, как в зелёном портале быстро скрылся Рик, и как послушно за ним скользнул Никки, перед уходом прошептавший ей бесполезное для неё сейчас “прости”.        Каждая трещина несёт за собой надлом. Морти зажмурилась, чувствуя, будто всё её тело покрывалось рваными ранами — они кровоточили, зудели и болезненно ныли, а она осторожно вела по ним дрожащими пальцами, ощущая горящую кожу, под которой закипала кровь.       И в этот момент, она замерла — где-то в космосе звёзды сходились выдавая максимально жаркий луч, вулканы извергались, а города уходили под землю из-за тряски, будто вся вселенная в этот момент переживала ту же эмоцию что и она, гнев, тихий, прямо внушаемый горем, выделяющий большую силу гнев что медленно выходил из под контроля. Морти трясло.        Отчего-то на глаза всё-таки навернулись слёзы, задушено стекая по щекам вниз. Может от того, что беспокоилась она о Рике куда больше, чем убеждала в этом всех вокруг и тем более желала уверить себя?        Может от того, что беспокойство это, нагло поселившись в ней, каждый день, каждый час и каждую минуту глодало её изнутри: грызя кости, разрывая наживую внутренние ткани, насильно, рваными толчками гоняя кровь по венам, заставляя утопать в беспричинных сомнениях, обидах и, что самое главное, опасениях?        Морти боялась, чертовски боялась за Рика, что однажды он попросту убьёт себя на очередном приключении, переоценив свои возможности — но ведь это было невозможно, Рик же грёбанный гений, у него всё всегда просчитано, так ведь?        Но кто тогда грыз Морти изнутри, заставляя почти скулить от страха за его жизнь, кто скрёбся по стенкам грудной клетки, царапал её сердце острыми когтями, заставляя глупый орган кровоточить открытыми ранами?        Морти казалось, будто собственное сознание, собственный организм издевались над ней, играли злую шутку, хотели отомстить за тот образ жизни, что она вела, последние пару лет находясь на грани между жизнью и смертью, всё чаще пропуская школу и нормальную жизнь девочки-подростка ради путешествия с объектом своей любви, которому на неё плевать, по Вселенной, где каждая пылинка жаждала их убить, заставляя все нервы пылать огнём, постоянно держать палец на курке оружия, оглядываться по сторонам, сканируя окружение на предмет опасности.        Для Рика подобные действия всегда были мелочью, незначительной и глупой, для Морти — гарант того, что она смогла прожить этот день.        Она понимала, с самого начала, блять, знала: Рик был опасен для неё. Его хитрый прищур и до горечи сладкая, нахальная ухмылка — чёртова западня, попасть в которую Морти не имела права, но всё равно угодила в эту паутину, как неумелая глупая бабочка, наивно хлопая красивыми крылышками и лепеча что-то о вечной любви. Дура, глупая и безмозговая — как можно было так провалиться? Осознание с головой накрыло её.       Морти не помнила, в какой момент вдруг оказалась у рюкзаков в углу — свёрнутая комком и содрогающаяся от безудержного плача, который, почему-то, настиг её молча и неожиданно, заставляя лицо некрасиво пухнуть и покрыться красными пятнами, а голову — нещадно болеть от такой истерики.        Дрожащие пальцы вцепились в собственную одежду, обнимая себя руками, пока Смит старалась взять себя в руки и восстановить дыхание. А когда судорожные вздохи сменились на  тихие хрипы, и дыхание стало приходить в норму, Морти вдруг уснула, сложив голову на колени, которые обнимала руками, прижав их к груди.        А когда проснулась, то вздрогнула, ощутив, что белая ткань, до этого согревающая острые плечи, сползла вниз — на пыльный пол, и только сейчас девушка осознала, что то был лабораторный халат Рика, что он неизменно носил на себе. Душу согрела мысль, что он постарался ради неё, что её здоровье мужчине было не безразлично настолько, что тот снизошёл до подобного жеста заботы.        Наконец, Морти обратила внимание на то, что основной свет помещения гаража был выключен, а над столом Рика, где он привычно разбирался с разными изобретениями, бурча проклятия, горела лампа, освещая помещение белым светом. Сам Рик сидел на стуле, искривившись, и его голова лежала на сложенных перед собой на столе руках. Он спал.        Рик почти никогда не позволял Морти себя трогать, и даже если то была вынужденная мера — он шорохался от её, словно от огня, едва вынося контакт кожи с кожей девушки. И Рик всегда держал между ними дистанцию, ворча на наглую девицу, так что Морти не решалась переходить начерченную им грань, игнорируя тупую и ноющую боль в груди, где понемногу трескалось её израненное сердце.        Какая глупость.        Она лишь наслаждалась редкими моментами, когда мужчина хватал её за кисть и тащил за собой в портал, изредка тормошил её волосы, портя причёску, и крайне редко обнимал её, хваля за что-то или утешая. Но не позволял себя касаться.       Но сейчас это такой шанс, что охуеть можно.        Коснуться.        И от одной только этой мысли в сознании Морти что-то резко щёлкнуло и будто растеклось по всему организму, пронизывая искрой каждую клеточку тела. Внизу живота что-то сжалось комочком, непривычный жар прокатывался оттуда волной и мчал выше — к лёгким, солнечному сплетению, сердцу. И затем застрял в горле, вынуждая резко сглотнуть. И сжать тонкие пальцы уже протянутой к волосам Рика руки, одёргивая себя и прикусывая нижнюю губу.        Просто коснись.       Он ничего не заметит.        Но Рик заметил. Морти запомнила только миг, когда протянула к нему руку повторно, запуская пальцы между запутанных и сухих, словно солома, волос, и последующую за этим жестом боль, практически ломающую её кость.        Кисть оказалась прижата к поверхности стола сильной хваткой чересчур большой, по сравнению с ней, рукой Рика. Девушка уверена, что уже через час на руке проступит синяк поверх того, что уже был — следы его крепких длинных пальцев, до слёз боли девушки сжимающих её запястье.        — Псина, ты, ты в край охуела? — послышался недовольный, но слегка хриплый от сна голос.        Морти пискнула потому, что Рик всё ещё болезненно жал её руку к столу, и зажмурилась, чувствуя, что губы немели от того, как сильно она их сжимала, а в уголках глаз скапливались слёзы.       Ситуация складывалась полностью отвратительная, и телом девушки вдруг завладел почти животный страх перед яростью Рика и, что ещё более постыдно, перед тем, что ей придётся как-то объяснять свой тактильный порыв.        — Р-рик, я…        Рик, кажется, проморгался и до конца смог осознать, кто стоял перед ним, чью руку он до хруста сжал, и где находился. От него несло перегаром — последствием мощной попойки, чем-то химозным и ягодным, и сердце сжалось от осознания, что Рик наверняка веселился с очередными девицами.       В голову закрались мысли о Никки, что ушёл ранее с ним, и Морти ахнула, прикрыв рот свободной ладонью, не представляя, что случилось с Хаскер, если Рик напился до такого состояния. Рик, кажется, понял, о чём думала внучка, и отпустил её кисть.       Морти тут же прижала ноющую конечность к груди, потирая запястье сквозь ткань толстовки, не успев заметить проскользнувший во взгляде мужчины почти что ужас и страх, а тело его дёрнулось. Всё это ускользнуло от девушки.       — Ты, ты чего, пиздючка? — мужчина старался сделать свой голос как можно более равнодушным, но что-то всё равно дрогнуло.        — Где Н-н-никки?! — заикаясь, спросила Морти, нахмурившись.       Бровь Рика нахмурилась и он отвёл взгляд всего на миг, а после, определённо, вцепился глазами в кисть внучки — туда, где сам сжал пару мгновений назад, пригвождая руку девушки к поверхности его рабочего стола. В его взгляде проскочила вина, но всего на секунду, так что Морти не могла знать наверняка — показалось ей это или нет.       — Пиздюк, Хаскер твой, блядина, набухался со мной в баре и я отправил его, его домой, — Рик отпил из фляжки. — Его почти с-сожрала и трахнула какая-то, прикинь, бля, фиолетовая баба, а ему, ему было в кайф.       Морти закатила глаза, не удивляясь. Когда Никки выдавалась крайне редкая возможность лицезреть космос и инопланетных существ, он старался как можно больше впечатлений получить, будь то шрам или трах с инопланетянкой. Какая мерзость. От картинки в голове Морти поморщилась.       — Жаль, М-морти, я, я не смог найти её после, — продолжил Рик. — Морти, у неё, блять, просто пиздец какие сиськи! Прикинь нахуй, три штуки!        Лучше бы он молчал, потому что каждое слово оседало едким осадком на языке девушки, словно кислота, разъедая ротовую полость и сжигая плоть к хуям. Каждое слово Рика врезалось ножом в тонкую кожу её и так потрёпанного сердца, почти отказывающегося нормально работать.       Тупой фиброзно-мышечный орган.        Морти сипло выдохнула. Сжала губы в тонкую полоску и нахмурилась, смело ловя взгляд Рика, слегка поплывший и затуманенный алкоголем, с огромными, неестественно расширенными зрачками, почти полностью закрывающими холод его глаз.        Морти не любила, когда Рик употреблял наркоту, и даже не потому, что обдолбанный Санчез становился ещё более невыносимым, чем обычно. Лишь потому, что зрачки его менялись — то расширивались, как сейчас, то плясали, когда в каждом глазу зрачки были разными, то неестественно сужались, делая его взгляд жутким.        Морти любила глаза Рика и не любила, когда он не смотрел на неё. Уж лучше, чтобы он прожигал в ней дыру своим злобным взглядом, но не игнорировал.       Морти издала, против воли, полный разочарования вздох и, потерев виски тонкими пальцами, зажмурилась, намереваясь покинуть помещение гаража. Рик, поняв, что его слушательница потеряла к его повествованию интерес, махнул рукой и стал жадно глотать из своей фляжки очередное крепкое пойло, после которого громко рыгнул.        Морти, объективно, уже не вывозила его, не могла нормально с ним общаться, уходя, после каждого разговора, в слезах, запираясь в своей комнате и отдаваясь сильной истерике.       Нервы расшатаны, горели огнём и хотелось откровенно разодрать собственную грудную клетку, вытащив оттуда противно истекающий от ран кровью, задушено стучащий орган.        Морти устала от собственной реакции. После каждого взаимодействия с Риком, она в своей комнате либо рыдала, либо дрочила, тоненьким голоском постанывая в подушку. А иногда делала это одновременно. Иногда чередовала эти события между собой.        Но всё, чего хотела девушка, так это спокойствия и грёбанной определённости.        — Где вы были? — не удержалась от вопроса Морти, морщась от фантомной боли в груди.        Рик расхохотался и, отложив фляжку, притянул внучку к себе, обнимая её и утыкаясь носом в её живот, чуть сгорбившись для этого и вызвав у Морти ступор. Снова тактильность. Снова Рик притянул её к себе и почти уничтожил совершенно обыденным для родственников жестом. Обычное объятие, ничего такого, правда ведь?        — О, Морти, Морти, мы достав-эгрх-ляли, бля, один товар в одно пиздец опасное место, — хохотнул Рик. — Твой пиздюк… пиздюк чуть не сдох. Прикинь, Морти, он так хуёво стрелял! Нас наебали и пришлось удирать.        Морти вздохнула и, раз уж ей позволяли, впустила между прядями седых сухих волос свои пальцы, зарываясь ими и чуть протягивая ближе к себе, обнимая в ответ.        — Я бы могла подстраховать лучше, — прошептала Морти.        Рик в её объятиях, держащий руки у неё над поясницей, ощутимо напрягся и это было слишком легко почувствовать. Автоматом, Смит напряглась в ответ, приостановив приглаживающие движения пальцев в его волосах, но через пару мгновений вернулась к прежнему, ленивому темпу.        — Нет, Морти, псина, — захрипел вдруг Рик. — Морти, это было пиздец опасное место, тебе… тебе не нужно было там присутствовать.         Морти не стала спорить, прикусив язык и замолчав, чтобы не упустить такой волшебный момент, когда пьяный Рик так отчаянно тянулся к её ласке. Морти была слишком опытным оружием, вписывалась в передряги похуже тех, о которых рассказал ей Рик только что, и могла бы справиться.        Но мужчина, кажется, не спешил дополнять рассказ деталями. Не спешил объяснять, почему вдруг не стал брать внучку на такое задание, взяв вместо неё её неопытного дружочка, который на таких вылазках бывал-то всего пару раз, которых Никки хватило с головой.        Между ними возникла тишина, и никто не смел её нарушать. Лишь хриплое дыхание Рика порой доносилось до стен гаража, отражаясь от них, но никак не беспокоя их.        Морти не знала, сколько так простояла, обнимая Санчеза и позволяя ему утыкаться носом в свой живот, оставляя на ткани толстовки мокрый след от его горячего дыхания. Оба очнулись, когда Смит вдруг едва слышно зевнула и выпустила одну руку из риковских волос, чтобы прикрыть рот.        — Ладно, э-э, пиздючка, вали отсюда, — махнул рукой Рик, избегая смотреть ей в глаза. — Дедуле надо ра-эгрх-ботать.        Морти вздохнула, но послушно отстранилась и скользнула мягкой поступью в сторону двери, ведущей обратно в дом, и только замерев в проходе, она бросила на ссутулившуюся спину Рика тоскливый взгляд, снова вздохнув — от души, громко и грузно, но тот и не обратил внимание, копаясь в очередном приборе.        Такая их близость будоражила сознание. Только войдя в свою комнату, Морти обратила внимание на время — почти два часа ночи. Истерика измотала её и сон после неё на неудобном полу гаража около рюкзаков добавил лишь больше усталости, плюсом, теперь у девушки болело всё тело.        Особенно болью простреливали шея и спина, а так же кости бёдер, почему-то, от неуютной и совсем небезопасной позы во сне. Морти понимала, как глупо было истерить тогда — надо было, гордо подняв подбородок, забить и заняться чем-то другим, вместо бесполезной жалости к себе, вместо самобичевания и утомляющей истерики.        Но машины времени у Морти не было, возможности вернуться назад и принять другое решение тоже, и вот она тут — на пороге своей комнаты, сверлила взглядом свою кровать и всё-таки плюхнулась на неё, прямо в одежде и поверх одеяла, проваливаясь в глубокий, беспокойный сон снова. 

***

      Грёбанный боже, блять.        Морти ненавидела своего отца последний год так сильно, что кончики пальцев тряслись и дрожали, словно в припадке, в желании сомкнуться на шее родителя, лишая того. Потому что Джерри откровенно заебал буквально каждого в их доме. Последней каплей, сорвавшей с петель терпение девушки, стала утренняя ссора родителей в спальне.        Такая чертовски громкая ссора, что Морти проснулась в десятом часу с ужасно больной головой абсолютно злая и, в придачу, безумно голодная. Потому что последний приём пищи был у неё вчера утром — днём она заснула после своей истерики в гараже, а при пробуждении глубокой ночью захотелось спать ещё больше и ей было не до собственного желудка, отчаянно просящего еду.        Но сейчас игнорировать фактически доставляющий боль желудку голод было невозможно, и Мортимира, злобно скрипнув зубами под крик Джерри, откинула одеяло в сторону, опуская ноги на пол. Пробуждение просто, блять, фантастическое. Головная боль лишь усилилась.        Холодный душ и долгие привычные процедуры не особо помогли скрыть тёмные круги под глазами, не сумевшими спрятать заёбанный и потухший взгляд; на дне карих, когда-то блестящих огнём и жизнью, глазах была лишь чернота. Морти сама потухла, словно свеча, и даже дым уже успел выветриться. Морти теряла себя.        Запястья привычно обожгло болью, зудящей и требующей внимания, и она закатала рукава кофты, цепляясь ногтями в свежие ранки, остервенело расчёсывая их и растирая только-только покрывшиеся корочкой царапины, из которых тут же струйкой потекла кровь, капая в раковину. Иногда мимо, но едва ли Морти было до этого дело.        Едва найдя в себе силы, чтобы остановиться, она привычно убрала капли крови вне раковины бумажной салфеткой, тяжело вздохнула и вернулась в свою комнату, чтобы сменить несвежую одежду на новый комплект — обычные спортивные штаны в камуфляжной расцветке и большую толстовку бордового цвета, а на ноги обула обычные кеды.        К этому времени все собрались к столу — начало субботы было испорчено, но каждый член семьи считал своим долгом разбавить обстановку и неловкую тишину, повисшую между ними. Каждый, кроме Рика, которого за столом вообще не было. Бет неопределённо пожала плечами на вопрос Саммер и Морти почти хмыкнула тихонько себе под нос — она-то знала причину, хотя и не то, чтобы это был секрет.        Морти так задумалась о вчерашнем дне, что пропустила момент, когда напротив неё уселся Рик, тяжело вздыхающий и отпивающий из фляги очередное пойло. Девушка смерила его удивлённым взглядом, никак не ожидая того, что тот пришёл на завтрак после бурной ночи, пусть и с опозданием. Рик никому не пожелал приятного аппетита, проигнорировал пожелание Бет и молча стал ковыряться в своей тарелке.        Бет и Саммер переговаривались о чём-то и изредка в эту беседу вклинивался Джерри, чей голос до скрипа зубов раздражал уже не только Санчеза. До Морти дошло, наверное, раза с третьего, что отец обращался к ней — настолько глубоко она задумалась о причине его нахождения в доме, если они с матерью всё время ругались и та, очевидно, нашла ему замену.        — Мортимира! — воскликнул злобно отец, стукнув по столу кулаком. — Ты слышала, что я тебе сказал?!        Властный тон вызвал столько раздражения внутри девушки, что у той зубы заскрипели от силы сжатия челюсти. Захотелось огрызнуться, встать и ударить отца, захотелось поставить его на место и сбить всю спесь, показать, что тот давно перестал быть авторитетом в глазах хоть кого-то в их семье — и всё это читалось в её мрачном взгляде, направленном на Джерри, однако, Морти смолчала, лишь вопросительно выгнув бровь.        — Я тебя спросил, — прочистив горло, продолжил холодно отец. — Выбрала ли ты колледж?        Морти громко цыкнула языком о заднюю сторону зубов и от души закатила глаза, вызвав во взгляде отца ещё больше гнева и отчаяния от потери собственной позиции в семье. Тому, очевидно, хотелось накричать, сорваться на дочери из-за собственных проблем. Девушка мгновенно вспыхнула, распознав это.        — Издеваешься?! — воскликнула Морти, зло отшвырнув от себя вилку, которая тут же звонко ударилась о тарелку. — Сейчас ёбаная се-ередина сентября, учёба только началась, о чём ты вообще?!         Джерри злобно выдохнул сквозь расширившиеся гневно ноздри, сжав в руках столовые приборы.        — Не кричи на отца и не матерись! — закричал Джерри.        Сдохни.       Морти тут же встала со своего места, со скрипом отодвинув стул назад, и возвысилась над столом. Она почти умирала от головной боли, иголками впивающейся в её виски, и терпеть нападки отца не собиралась — ей давно не двенадцать.        Всё тело тряслось и дрожало от переполняющей её злости и гнева, от того, насколько сильно сейчас хотелось приложить пару раз тупую голову отца об стол или выстрелить в него из бластера, просто нажав на курок.       Рик бы гордился, что она, наконец, открыла глаза на своего отца. Как и остальные члены семьи. Рик с самого начала знал, что всё обернётся именно так. Кажется, терпение Бет тоже лопнуло, судя по холодному взгляду.       — Это ты не ори на меня, — прошипела Морти. — Не с-смей.        Всего секунды хватило, чтобы бросить мимолётный взгляд на Рика, сидящего напротив, и уловить в его взгляде раздражение из-за такой же головной боли и криков, и насмешку над Джерри. Возможно, на дне его обжигающе-холодных глаз Морти смогла разглядеть намёк на гордость за неё, но не была уверена в увиденном.        И этого секундного взгляда хватило, чтобы с девушки сошла вся спесь, чтобы руки вспотели от волнения, а сама она стала заикаться куда чаще, пока взгляд её нервно забегал по помещению. Отец холодно усмехнулся этому, воспринимая реакцию дочери, как её поражение. Но отступать она не собиралась.        — Мортимира Ванесса Смит, — он обратился к ней полным именем, вызвав по телу дрожь. — С этого дня ты наказана. Никаких “приключений” с Риком, никакого телефона и никакого Никки, понятно?!       Морти почти задохнулась возмущением и за столом зашевелились, кажется, все, почувствовав гнев.        — Ты, часом, не охуел ли?! — спросил хмуро Рик, скрестив руки на груди. — То, то, что ты — ёбаный мудак и безработный неудачник, проебавший брак, не зна-значит, что Морти должна терпеть, пока ты выме-эгрх-щаешь на ней свои блядские эмоции, мудак ты блядский.        Морти удивлённо покосилась на него, но Санчез уже завёлся и отступать так же не собирался, считая уже делом принципа добить Джерри очевидной правдой о том, какой он неудачник.        — Папа прав, — холодно кивнула Бет. — Не трогай Морти. Она ни в чём не виновата.        — Ты, ты насильно отправляешь её этот блядушник, в колледж, но тебе само-эгрх-му это образование нихуя не дало, — продолжил Рик. — Ты безработный долбаёб, просижива-эгрх-ющий свою жопу дома, сидя на-на шее Бет. А у Морти, у Морти прекрасное будущее, у неё целая блядская Вселенная перед носом и она её успешно покоряет! У неё куча вариантов будущего, у неё, блять, огромный потенциал и знания в науке, она сучья мини-копия меня! С примесью твоих уродских генов, замедляющих её умственные способности.        Тепло разлилось по груди Морти и та, скрестив руки на груди в попытке защититься, прикусила нижнюю губу от волнения, пустив тонкую струйку крови стекать по подбородку. Она отвела от Рика взгляд, будто это доставляло ей физический дискомфорт, а тот оскалился широко, глянув на неё, словно акула, почуяв её кровь.        Чем закончилась ссора, Морти не узнала, наспех закинув в себя остатки завтрака и покинув дом с громким хлопком входной двери. Сообщение было мигом отправлено Никки с просьбой её поддержать и встретиться, и весь день они провели в его доме, лежа на кровати и лениво раскуривая один косяк на двоих, параллельно смотря какой-то односезонный сериал.        Никки лишних вопросов не задавал, в душу не лез и не бередил раны. Он знал, что Морти, как морально созреет, сама расскажет. Хотя, по гневным слезам Хаскер с самого начала понял, что родители её снова ругались, обречённо вздыхая и пропуская Смит в свою комнату, плотно закрывая шторы и включая ноутбук.       Никки, может, и не был самым лучшим на свете человеком, но он был самым лучшим её другом. Единственным, кто смог понять её, кто не осудил за любовь к своему деду, в целом был очень понимающим.       Ведь кроме Рика у Морти никого больше и не было, соответственно, и поговорить о своих чувствах тоже было не с кем. Вся её жизнь только и вращалась вокруг безумного гения, вокруг его личность. Всё, что окружало её, принадлежало Рику.       Даже ёбаный Космос.       А потом в её жизни появился Никки Хаскер и жить стало куда проще. Бет даже легче соглашалась отпускать дочь на приключения, зная, что в школе у той всё будет нормально, ведь Никки мог подсобить с учёбой, и что у неё был друг на Земле.       Отвлекаясь от ноутбука, Морти порой ловила себя на мысли, что ни разу не благодарила Никки за то, что они дружат. И что никогда не говорила ему о том, насколько он был ценен для неё.       Сериал, конечно, это вам не межгалактическое телевидение, но сгодился для отвлечения внимания, пока подростки ржали над тупостью героев, обсуждая каждое их действие и поедая заказанную пиццу.       Морти вернулась домой только к десятому часу вечера и не удивилась, услышав гневные крики в спальне родителей, молча и устало поднимаясь по лестнице, бросив мимоходом на сидящих в гостиной Саммер и Рика, смотрящих на диване телевизор, взгляд. Она заперлась в своей комнате и уснула почти моментально, ни о чём не думая.       А утро воскресенья началось с громко хлопнувшей двери, означающей конечный уход Джерри из дома.

***

«Какая ты дура, мой ангел!»

 

©Александр Сергеевич Пушкин.