Реквием

Do you feel it? — Chaos Chaos. Fuckin` love — OWEEK.

***

      Это был грёбаный пиздец.        Это был пиздец по объективным причинам, но Рик, прислоняясь нарочито-расслабленно плечом к косяку двери, усиленно делая вид, что ему всё вокруг совершенно безразлично, уже мысленно горел в аду за то, что видел. Потому что внимательный и хищный взгляд коротко мазнул по открытым и гладко-чистым ногам Морти, а кадык дёрнулся с очередным глотком вязкой слюны.        Это был грех. Морти выглядела как самый настоящий грех, как кара небесная для Рика за всё, что он когда-либо делал, а дерьма Санчез в своей жизни совершил немало. Зрачки мужчины расширились, а глаза едва заметно сузились, пока он вновь то и дело возвращал секундные взгляды на ноги Морти.        Это греховно — носить такие чертовски облегающие эту шикарную задницу и ужасно короткие шорты. Чёрные, джинсовые. Морти выглядела, как чёртова бунтарка в этих коротких шортиках, в майке с этим глубоким-господи-блядский-боже-вырезом, и в чёрной кожаной куртке, вновь скрывающей руки.        И Рик вцепился в её предплечья взглядом, прожигая насквозь, будто мог видеть через одежду, и смотрел чётко на глубокие и плохо заживающие царапины. Рик видел её панику.       Морти совсем этого не замечала, но Санчез уверен, что если бы она заметила, то точно бы занервничала, неловко прикусывая губу — Рик умирал каждый раз из-за этой дурной привычки — и отводя стыдливо взгляд, глазки бы забегали по помещению в поисках спасения из ловушки, поставленной Риком, а тоненькие дрожащие пальчики бы нервно теребили край майки, едва заметно оставляя след от потных ладошек.        Морти выглядела как блядская мечта педофила, и Рик, не удержавшись, оскалился хищно и опасно, ужасно привлекательно и горячо. В глазах показался нездоровый блеск, а в штанах почувствовалось давление.        — Будто, будто с порножурнала сошла,  — гадко хихикнул Рик, рыгнув напоследок.        Морти вспыхнула, а щёки её очаровательно покраснели, пока она неловко озиралась на красящую губы помадой, смотрясь в зеркало, Саммер и на болтающего с Бет Никки. Рик так и не понял, куда эта троица собралась, нахмурившись.        — Только не напивайтесь слишком сильно! — дала наставление Бет.        И этого отрывка её слов вполне хватило, чтобы понять, что Морти, его маленькая и невинная девочка, одетая как оживший грех, решила стать взрослой и отправиться на первую в своей жизни вечеринку без него. Без Рика.        “Дохуя взрослая стала?” — хотелось сказать ей в лицо, встряхивая распахнувшую в удивлении свои огромные оленьи глазища Морти, но Рик промолчал. Он не был совсем уж конченным мудаком, чтоб запрещать внучке в свои почти восемнадцать посещать вечеринку, полную алкоголя и, возможно, веществ и секса, потому что в её возрасте Рик делал вещи и похуже.        Но одна только мысль о том, что его девочка там нажрётся, упорется веществами, или просто решит с кем-то переспать, то его, Рика, рядом не будет, чтобы её уберечь, чтобы хотя бы знать об этом.        Он не имел права ей запрещать, но мозг подкидывал ему в голову всё больше отвратительных картинок его Морти в объятиях кого-то другого, кто вряд ли станет заботиться о её комфорте в её первый в жизни секс, а Рик точно знал, что она невинна.        Но больше всего его добивало осознание того, что когда он возбуждён — всё, чего ему хочется, это достичь пика наслаждения, а забота о ком-то в его планы обычно вообще не входила, и он не был уверен, что если они с Морти переспят, то Рик обеспечит ей приятный и безболезненный первый опыт.        Но о Морти хотелось позаботиться и даже такой старый извращенец, как Рик, мог для себя это признать. Потому, что ему хотелось о ней заботиться. Хотелось, чтобы она запомнила свой первый раз, чтобы отзывалась о нём приятно, чтобы у неё не появилось отвращения к половой жизни и к влечению в целом.        Рик был охуительно-опытным в этом вопросе, он трахнул всю Вселенную и ни одно существо не осталось неудовлетворённым после ночи с ним. У него были целки, он имел с ними опыт, но об их комфорте Рик никогда не заботился, стремившись в первую очередь получить своё удовольствие.        Морти такого обращения не заслужила. Она заслуживала лучшего. Но лучше уж он, опытный, пусть и эгоистичный, но взрослый мужчина, чем неопытный мальчишка, который, в случае своего проёба, не сможет обеспечить её удовольствия как следует, не говоря уж о том, чтобы взять на себя ответственность.        Рик был жутким собственником, ревнивым до ужаса. Ему, со временем, стало откровенно плевать на их родство, потому что ключевое, в этой формуле, слово “его”. Потому что Морти, в первую очередь, его, а потом уже его внучка. И Рик привык, что он один может обладать чем-то таким особенным.        Рик ни с кем не делился. Никогда.       Ему не хотелось, чтобы его красоту испортили чужие грязные руки. Морти должна была быть только его, должна была с восхищением смотреть только на него, теша риковское эго. Рик был до жути ревнив.        Морти, о, эта блядская чертовка, глянула на него. Она точно заметила то, как сжались его руки, и как ревнивый, собственнический взгляд вцепился в неё, не желая отпускать из поля своего зрения.       Морти была неглупой девочкой, делающей успехи в изучении науки, помогая Рику с его изобретениями, так что точно могла догадаться, в чём дело. Морти давно уже должна была понять, какое влияние оказывала на Рика.       И, либо Морти была не настолько проницательна, что ничего не поняла, либо просто решила сделать вид, что ничего не заметила. В любом случае, она отвернулась, а это почти оскорбило Рика.        — Не за-эгрх-лети только, — фыркнул Рик, плохо сдерживая скользнувшее в хриплом голосе напряжение. — Нам, нам не нужны мини-Морти так рано.        Морти вспыхнула ярче огня, а Саммер у зеркала хмыкнула, довольно усмехнувшись. Девушка спрятала в ладонях горящее смущением лицо и стала судорожно бормотать оправдания.        — Д-д-да я не собиралась..! — лепетала Морти.        Что она там не собиралась — было понятно всем, и Рику стало почти смешно с её реакции. Но он сжал челюсти плотно, до скрипа зубов, чтобы не схватить девчонку за шею и не начать требовать с неё клятвы, что никто не посмеет прикоснуться к ней даже взглядом.        Но в этих греховно-коротеньких и узких шортиках это было невозможно. Потому, что явно не только Рик понял, что это ужасно сексуально, вызывающе и дерзко. И на его Морти точно будут коситься.        Саммер широко ухмыльнулась, подходя к деду. И тот горделиво усмехнулся в ответ. Улыбка Бет была мягкой, как у Дианы, но вот обе его внучки унаследовали широкий оскал именно у Рика, чему тот был ужасно рад и горд.        Только вот Саммер была более уверенна в себе, чтобы скалиться в самодовольной усмешке чаще, а Морти была зажатой и закомплексованной, так что Санчез по пальцам мог пересчитать разы, когда заставал на пухлых губах младшей внучки такую же, как у него, ухмылку.        — Не боись, — заверила его Саммер, хлопнув по плечу. — Мелкая уже год пьёт противозачаточные, так что всё будет хорошо в любом случае. Да и ты способен создать что-нибудь такое, что избавило бы её от мини-Морти.       Рик самодовольно оскалился. Как же он до безумия обожал, когда все вокруг признавали его гениальность и способность сотворить буквально всё на свете. Санчез на хую вертел смерть, сможет наебать и зарождающуюся жизнь.        Морти принимала противозачаточные уже год. Конечно, всё это было не только ради защиты от нежелательной в её возрасте беременности, но и ради здоровья и безболезненной менструации. Но осознание того, что девушка уже год была готова к сексу подобным образом, всколыхнуло что-то в груди Рика.        — Вы ж-же в курсе, да? — выгнул бровь Санчез. — Что я могу избавить вас от пиздостраданий во время месячных. Убрать боль, там, вся-эгрх-кую, влияние гормонов и прочую хуйню.        Все трое женщин в его окружении синхронно смерили его скептическими взглядами и Рик почти оскорбился, скрестив руки на груди. Лишь Никки хихикнул в кулак.        — Не вмешивайся в женское здоровье, пап! — попросила его Бет.        — Ладно, ладно, — Рик примирительно вскинул руки. — Мучайтесь и дальше.        — Д-давайте не об этом, — смущённо буркнула Морти.        Рик, усмехнувшись, чуть наклонился вперёд, чтобы удобнее было смотреть в смущённые глаза Морти, а та, словно загипнотизированная, не смела отрывать взгляда от него, пригвождённая к месту.        На его носу, у переносицы, собрались морщинки, верхняя сухая губа соскользнула по деснам вверх, оскалив чуть торчавшие клыки. И на секунду показалось что все это великолепие вот-вот вцепится в тонкую шею Морти.        Держи себя в руках.        Никто, казалось, не замечал, насколько близко они были. Рик незаметно вскинул руку и коснулся пряди Морти, проводя пальцами по остальным волосам. Он подался ещё ближе настолько, что стоило Морти глубоко вздохнуть, и она коснулась бы небольшой грудью его.        Стоило увидеть себя в отражении широко распахнутых карих глаз девчонки, как всё внутри начинало плавиться, распирая изнутри горячим желанием протянуть руку и коснуться, вжать её тельце в себя так крепко, чтобы та даже сопротивляться не смогла.        Рик осторожно очертил пальцами её висок, пополз ниже, невесомо касаясь скулы, подходя к линии челюсти, и едва касаясь, мазнул по линии пухлых, но сухих губ. Усмешка стала лишь похабнее и шире.        Рику хотелось забраться ей под кожу, слиться с Морти, его прекрасным ангелом, раствориться в её чарующем аромате. Пометить собой, чтобы каждый сукин сын видел и знал, что Морти принадлежала только ему.        Жажда походила на безумие, на исступление, на больную обсессию, нестерпимо хотелось большего. Морти чертовски привлекательно прикусила нижнюю губу и Рик был готов взмолиться небесам, умирая изнутри, чувствуя всепоглощающий внутренний огонь жажды.        Но девчушка сделала робкий, несмелый шажок назад, обрывая образовавшийся между ними момент, возвращая застывшее время в прежнюю колею.        Морти отвела стыдливо взгляд, а одёрнувшийся Рик опустил протянутую руку, что лишь недавно касалась такой нежной девичей кожи — самой нежной, которой он когда-либо касался, вырывая из её уст тихие томные вздохи.        Рик выпал из реальности, пропустил момент, когда Морти уже скользнула мягкой поступью за порог, исчезая в закатном свете вместе с Саммер и своим дружком Никки. Очнулся только тогда, когда хлопнула входная дверь.        Бет загадочно улыбнулась и только через полчаса Рик увидел её, полностью собранную, на выходе, когда сидел в гостиной и бездумно пялился в телевизор. Бет тоже ушла из дома.        Честно говоря, с уходом Джерри из семьи стало куда проще жить. В доме воцарилась идиллия, дочь подала на развод в тот же день, что Джерри ушёл, и ушла праздновать с подругами весь день.        Рику нравилось видеть дочь счастливой. Нравилось, что та расцвела с новым мужчиной, о котором он пока не был в курсе.        При всём желании, Санчез мог в два счёта узнать всё, что ему было нужно, о новом ухажёре дочери, но что-то этому словно препятствовало. Словно он не хотел рушить молчаливое счастье Бет. Он же уважал её желание пока не раскрывать его личность, так что вполне мог дождаться официального знакомства.        Рик всё-таки не совсем мудак.        И, конечно же, он попросту стал чаще вслушиваться в, как он раньше думал, фоновый шум болтовни Морти, пока они часами летели в тарелке по космосу. Оказывается, внучка вещала ему о важных для неё и вполне интересных вещах.        До этого Рик редко обращал на её бесконечный трёп в тарелке, но со временем, стал лишь делать равнодушный вид, но впитывать каждое её слово. И это дало свои плоды.        Ведь слова Морти давали пищу для размышлений — Рик задумывался о таких вещах, о которых ранее даже не думал, и то было не только про его поведение. А чем чаще он думал об этом наедине с собой, анализируя всё сказанное Морти и собственное поведение, тем сильнее оно менялось. Рик менялся.        Менялся из-за Морти. Для Морти.        Чтобы она смотрела на него с восхищением, а не отвращением и обидой, злобой или унынием, чтобы на устах её была мягкая улыбка, а не чтобы губы были поджаты в тонкую полоску и дрожали от накатывающей на неё истерики.        Рик был влюблён.        Снова хлопок двери вывел его из прострации и анализа своих мыслей. Рик стал слишком много думать не о том, что действительно важно — о чувствах, а не о науке. Поспешив исправиться, он достал флягу из кармана халата, отпил, громко рыгнул и направился в гараж.        За разбором очередного изобретения неизбежно тянулись часы, а отвлечённый ругательствами на прибор Рик даже не сразу уловил вибрацию лежащего поодаль телефона. Входящий от Морти. Что-то в сердце больно кольнуло.        — Псина? — ровно спросил Рик, скрывая дрожь голоса.        На том проводе послышался шорох и шуршание чего-то о что-то, а после трение искусственной кожи. Куртка Морти.        — Р-р-рик… За-забери меня отсюд-да, — пробубнила Морти.        Голос её дрожал, заикался и звучал нечётко, а судя по звукам на фоне, после сказанного Морти принялась извергать содержимое желудка куда-то.        — Жди, — коротко бросил он.        Рику было не в первой сталкиваться с пьяницами, но впервые напилась Морти. Напилась до такой степени, что, заикаясь, вызволила Рика и попросила его забрать.        Стараясь не обращать внимания на то, что нечто скреблось в его грудной клетке, доставляя дискомфорт, и противно ныло, Санчез настроил портал и шагнул в него.        Парочка пьяных подростков изумлённо обернулась на открывшийся в доме портал, но быстро вернулась к своим делам. Беглый осмотр помещения толком ничего не дал — весь дом был освещён розовой подсветкой, громко играла музыка и всюду был бардак.        Кто-то остервенело целовался на диване, кто-то трахался в бассейне прямо при других подростках, несколько людей соревновались в том, кто быстрее осушит бутылку виски, и Рик на секунду самодовольно хмыкнул, понимая, что уделал бы тут любого, но быстро вернулся к прежнему занятию. Морти нигде не было.       Саммер зажималась в углу с какой-то брюнеткой, и Рик устремился к ней, игнорируя её спутницу. Рыжая отстранилась безо всякого стеснения от губ брюнетки и глянула на своего деда хмельным взором, ухмыляясь так, что мужчину почти взяла гордость — Саммер порой ужасно напоминала Рику его самого.        — Где Морти? — хрипло спросил Рик, скрестив руки на груди.        Брюнетка проникла тонкими ловкими пальчиками под топ Саммер и полезла к её груди, сжимая, так что той пришлось сначала зажмурить глаза и шумно выдохнуть, прежде чем, наконец, ответить.        — Да я хер знает, — честно ответила Саммер. — Час назад я видела, как она танцевала с каким-то парнем, который очень активно к ней жался, а потом она, кажется, пошла блевать. А тот парень, кстати, вон там.        Рик не стал смотреть туда, куда указала Саммер. Если бы не пояснение, что обжимающийся с Морти ранее парень не находился отдельно от неё, Рик бы решил, что они переспали.       Но даже если так… Эту картину Саммер видела час назад, а пьяному подростку можно управиться и за десять минут, так что… Вспоминая дрожащий голос Морти в трубке, Рика чуть не привела в бешенство мысль, что тот парень посмел сделать ей больно.        Перед глазами ясно встала картинка, как Морти в своих охуительно-привлекательных шортиках танцевала неловко в сторонке, держа в руках стаканчик с намешанной в нём бурдой, и как к ней сзади, сжимая привлекательные бёдра, пристроился какой-нибудь высокий качок. Захотелось нажраться в хлам.        Иррационально он понял, что, скорее всего, Морти где-то наверху, или в туалете, или на кухне — где-то, где точно тихо. Потому что он знал Морти и знал, что той хотелось бы скрыться в каком-нибудь тихом месте после подобной попойки.        Рика порой даже пугало то, насколько хорошо он её знал.        На кухне оказались только парочка вырубленных и бухих в хлам девушек, туалет на первом этаже был заперт и оттуда доносились тихие стоны, на балконе второго этажа курил одинокий парень, рыдая, и остался только туалет второго этажа — самая дальняя комната в доме.        Морти нашлась в том самом туалете — полу-лежала на полу, прислоняясь лопатками к плитке на стене около унитаза, что-то тихо постанывая, а какой-то парень склонился над ней и настойчиво лез рукой под майку, второй рукой обшаривая её карманы чёрной куртки.        Только он достал милый маленький кошелёк с единорогом (серьёзно, Морти, тебе десять?), как в затылок парня упёрлось дуло бластера, блестя зарядом и электризуясь. Тот побледнел и обернулся, уловив угрозу в глазах Рика, бросил кошелёк и почти сразу же убежал.        Морти что-то бессвязно лепетала, кажется, возмущаясь. Свет белой лампочки в люстре туалета на потолке жёг ей глаза, судя по тому, как она щурилась и пыталась поднять кисти рук с пола, чтобы скрыться от света.        Рик в два счёта оказался на коленях перед ней и обхватил пальцами девичьи щёки, чтобы та посмотрела на него. Морти очаровательно распахнула свои глаза и мужчину почти передёрнуло от неестественно-расширенных зрачков девушки.        Она употребляла.        Злость на Морти ощущалась как лицемерие, но Рик послал свои чувства в пешее эротическое, игнорируя тот факт, что сам творил вещи и пожёстче, свидетельницей которых становилась внучка.        — Р-р-рик, эт ты? — буркнула Морти.        Тот цыкнул и закатил глаза, опуская щёки Морти, а та потёрла их и нахмурилась — было больно.        — Нет, блять, Иисус Хрис-эгрх-тос, — проворчал в ответ Рик.              Девушка ухватилась за рукав его лабораторного халата и глянула с таким отчаянием и мольбой, что на душе что-то неприятно заскреблось и потянуло — Рик не мог устоять, когда Морти смотрела так.        Рик был готов на всё, когда Морти так отчаянно просила его без слов. Рик мог бы свернуть для неё горы, покорить Галактику, завоевать планеты. Лишь бы она была рядом.        — Рик, мне оч-ч-чнь плхо, — невнятно произнесла она, жмурясь.        Рик ошибся — зрачки Морти не были расширенны. Они плясали, становясь по очереди то широкими, то сужеными. Рику стало жутко от такого зрелища — он впервые видел в подобном амплуа свою внучку. Он не думал, что это выглядит именно так.        Но всё же, Санчез закатил глаза и помог Морти приподняться, чтобы склониться над унитазом, сгрёб её волосы в одну кучу и стал держать одной рукой.        Два пальца второй руки проникли в её раскрытый рот, стараясь игнорировать то, что девушка прошлась по ним языком, и стал чуть царапать нёбо тупо обрезанными ногтями, вызывая у неё рвоту.        Сработало на ура — Морти тот час склонилась над унитазом ещё ниже, опустошая желудок и пачкая руку Рика, но тот даже не поморщился, продолжая царапать нёбо девушки, чтобы та продолжала извергать из себя остатки еды и той дури, что была в ней.        Ты не лучше.        Рик знал, что поступал хуже, что сам нередко оставлял Морти на произвол судьбы в неизвестном месте, где полно тех, кто мечтал её изнасиловать или убить, разобрать на органы, продать, и прочее, пока Рик самозабвенно утопал в алкоголе, наркоте и в шлюхах.        Он бросал её ради удовольствия, ради того, чтобы ноздри царапали инопланетные кристаллы, даруя желание чихнуть и охуительное удовольствие, сносящее крышу и делающее секс ещё более ярким.        Но Рик всё-равно смотрел на Морти строго и слегка раздражённо, хотя вины её тут даже не было. Рик злился, потому что испугался за неё, потому что Морти была маленькой и наивной, глупой доверчивой дурой.        — Идём, псина, — ровным голосом сообщил Рик.        Он открыл портал в стене, поднимаясь на ноги и подхватывая под подмышки Морти, чтобы та шла за ним, но та даже толком стоять не могла, не говоря уж о том, чтобы волочить ноги.        Поэтому Рик подхватил её одной рукой под коленки, другой под спину, и взял как невесту, чтобы войти в портал, ведущий в её комнату.        Санчез аккуратно уложил Морти на кровать и задумчиво выпрямился, смотря на то, как внучка распласталась на кровати. Вздохнув, он склонился, чтобы снять хотя бы немного одежды.        Первой стала куртка. В желудке что-то перевернулось, когда он снова увидел эти отвратительные красно-фиолетовые и белые полосы на руках внучки. Он не забывал о них, но всё ещё не знал, что с этим делать.        Рик ненавидел не знать, что делать.        Стараясь не бросать на руки внучки взгляд, Санчез принялся расстёгивать ширинку её джинсовых шорт, а Морти вдруг чуть дёрнулась и, снова, господи-боже-блять, очаровательно прикусила губу, тихо простонав.        Пальцы Рика, едва задевающие нежную кожу её впалого живота, горели огнём и тряслись. Он стал осторожно спускать шорты с девушки и та зажмурилась, помогая ему их снять, а потом свела коленки вместе.        В одной майке и в своих белых кружевных трусихах, прикусывая губу (Рик серьёзно ненавидел и обожал эту привычку) и смотря так смущённо, Морти выглядела чертовски невинно и просто потрясающе — мечта педофила, не иначе.        Морти снова попыталась ухватиться за рукав его халата, когда Рик выпрямился, чтобы уйти за водой, но немного промахнулась и ухватилась своей рукой за его дрожащие пальцы, сжав их.        Рик, в очередной раз, подивился тому, насколько маленькими были ручки Морти по сравнению с его. И он находил в этом нечто очаровательное.        Нижняя губа Морти дрожала, в этот раз она её не кусала, а глаза смотрели с такой мольбой и отчаянной немой просьбой остаться с ней и не бросать её, что Рик сипло выдохнул, не веря в то, что каждый раз был готов отдать всё ради Морти.        — О-о-останься, — прошептала Морти.        Рик был готов умереть и вознести Морти к небесам. Санчезу хотелось крушить всё вокруг от бесконечной ненависти к себе и любви к Морти.        И он снова подчинился, пошёл на поводу у этого просящего взгляда карих глаз. Послушно лёг рядом с девушкой, держа ощутимую дистанцию, но всё равно укладывая на её талию руки, чтобы слегка приобнять.        Пока Морти была пьяной и слабо соображала, Рик мог себе позволить немного побыть уязвимым и потакать своей слабости.        Морти была недовольна дистанцией между ними и пробурчала что-то невнятное, а после совершила то, что почти свело Рика с ума — она не очень элегантно перекинула одну ногу через ноги Рика, опираясь коленями в кровать с обеих сторон от ног мужчины, и примостилась на его колени, укладывая проворные ручки на его грудь.        Сиплый выдох вырвался из приоткрытых губ Рика и тот покосился на дверь, боясь, что их могут застать в таком положении. Он никак не ожидал такого со стороны Морти — думал, что его порочная любовь и нездоровое влечение односторонни.        — Что, что ты творишь, пиздючка? — спросил Рик.        Но не смотря на скользнувшее в голосе недовольство, жесты Рика говорили о его желании куда больше — он аккуратно уместил горячие ладони на талии Морти.        Глаза той, сидящей сверху, как грёбаная ковгёрл, блеснули хитро и похабно, тонкий язычок вырвался наружу и прошёлся по пухлым губам — Рик внимательно проследил за этим жестом, не упуская ни одной детали и впитывая каждый элемент её образа.        Морти, кажется, прознала про его слабость и издевалась, потому что склонилась к нему и прошептала в самые губы, опаляя те горячим, пьяным дыханием:        — А что? — игриво спросила она.        Чертовка ужасно соблазнительно прикусила нижнюю губу и не смела отстраняться, так что Рик сипло выдохнул и сжал на её талии руки.        Его зрачки расширились, а кадык дёрнулся, пока он нервно выдохнул, едва слышно рыкнув — Морти всё заметила, будучи ужасно самодовольной от того, что заставила Рика так себя чувствовать.        Из уст Морти вырвался длительный и протяжный выдох наслаждения, когда одна из рук Рика скользнула выше, задирая её майку и оголяя живот. Она задрожала, вцепившись тоненькими пальчиками в свитер Санчеза.       — Ты первая это начала, — рыкнул он.        Рик довольствовался тем, что его грубый и хриплый голос влиял на Морти так же сильно, как и её томные выдохи и чёртово прикусывание нижней губы.        — Ты напоминаешь мне обо всём плохом, Морти, но я просто не могу тебя ненавидеть, — шептал он.        Рик дотронулся губами до мортиновского виска, кончиком носа очертил скулу, сжал пальцы на талии Морти крепче, лишая ту шанса выбраться.        — Т-ты, блять, вызываешь во мне столько злости, детка, — грубо хрипел Рик.        Короткие ногти чуть царапнули нежную кожу на левом боку Морти, а та шумно выдохнула, послушно прогнувшись в спине, словно не нарочно подставляясь перед Риком.        — Т-тогда что ты делаешь сейчас? — спросила тихонько Морти.        — Сублимирую, — горячо выдохнул ей в самые губы Санчез.        Глаза Морти удивлённо распахнулись и Рик, заметив это, притянул её к себе ближе и, задрав её волосы, провёл рукой по ложбинке между лопаток. Он хищно, похабно ухмыльнулся.       Запинания в голосе и пьяные алкогольные отрыжки исчезли — слова срывались с губ Рика надрывно и горячо, но ровно и без единого заикания.        То, что мужчина делал с головой Морти, никогда бы не сравнилось с тем, что он делал с телом. Одно было неразрывно от другого. Независимо от того, что делал, Рик доводил девушку до дрожи и красных щёк.        Он сомкнул руки на изгибе её хрупкой талии, ловя губами каждый жадный вдох. Рик играл с жизнью Морти, а она смотрела в глаза своему богу, будто не решаясь, что делать — молиться или начать сознаваться в своих грехах.        Морти сама наделила его бесконечными правами, поверила и полностью отдалась. Морти его хотела, смотрела так отчаянно и просяще, забираясь необычно ловкими для пьяной девушки ручонками под свитер.        И давно уже забралась под кожу — в самое сердце.        Чем сильнее Рик сдавливал Морти в объятиях, тем больше нежности она ощущала. Как забавно играют на нас наши детские раны: почему-то в грехопадении Рик чувствовал себя живее обычного.       Этот голодный взгляд Санчез бы узнал из тысячи: им обоим приходилось отрицать в себе порочные чувства, маскировать их, притворяться. Бесконечно врать всем вокруг, что между ними не было этого напряжения, не было этой любви.        Запертое внутри начинало гнить и со временем искажалось, принимая форму травмы. Боль и печаль от неё поглощали остальные чувства. Они больше не могли чувствовать обычно. Обычное не вызывало отклика, казалось пресным, недостаточным, скучным.       Морти подняла руку, скользнула ею под кофтой Рика выше, обвела тонкими пальцами ключицы и едва ощутимо царапнула, вызвав шиканье со стороны Санчеза, который лишь вжал её в себя крепче.        Они нуждались в этой связи. Они без неё горели.        А вместе горели ещё больше.        Ловя жадные вздохи Морти, Рик не выдержал первым — сорвался, притягивая её к себе и целуя жарко, горячо и глубоко. Сразу, сминая губы, проник внутрь языком.        Дорвался.        В этом поцелуе не было нежности, хрупкости. Это походило на жадное желание всецело обладать друг другом, и неопытность Морти даже толком не ощущалась. Это даже заводило лишь сильнее.       У обоих спёрло дыхание, кружилась голова, но они не смели отрываться. Рик целовался так, будто сражался за их жизни — отчаянно и самозабвенно, утопая в грехе.        Рик хрипел, грубо и едва слышно постанывал, жмурясь и цепляясь за Морти.       Отрываясь друг от друга, чтобы сделать вдох, они тут же сливались снова, не в силах терпеть даже секундное промедление. Сминали губы друг друга, цеплялись за дыхание друг друга, словно утопающие за соломинку.       Если Ад существует — они оба туда попадут.        Рик сжал талию Морти и стал спускаться руками ниже, обхватывая упругие и мягкие бёдра, вжимая их в собственный пах и проходясь чудесной мортиновской задницей по своему стояку, хрипло выдохнув в её губы.        Все звуки померкли, оставляя лишь звук их сбитого тяжёлого дыхания, ставшего одним целым, влажных звуков поцелуя и громкого сердцебиения Рика.        Пальцы сомкнулись на ягодицах Морти, ощущая текстуру кружева, оставляя там следы от его пальцев — неосторожность, из-за которой девушка утром, скорее всего, вспомнит, с кем провела ночь.        Но можно было бы списать это на паренька в том доме. Сказать, что глупая Морти — извращенка, которая перепутала парня со своим дедом.        Рик кусался в поцелуй, жадно целовал девичьи губы, сжимал аккуратные ягодицы в своих руках, хрипло рыча ей в губы, и зализывал те, наслаждаясь давлением мортиновских бёдер на свой пах.        До слуха донеслись голоса в гостиной — Саммер вернулась домой, о чём-то говоря с Бет. Рик тут же отстранился от Морти, вырвав у неё из уст разочарованный вздох.        В тот же миг на него свалилось осознание содеянного, доводя Рика до дрожи.       Санчез расширил глаза, словно, наконец, понял, где и с кем находился, и тут же скинул с себя Морти, заставляя ту свалиться рядом, чуть подпрыгнув на пружинистой кровати, пока та смущённо пискнула.        — Спи, пьянь.        Рик собрал всё самообладание, чтобы проигнорировать заслезившиеся в тот же миг карие глаза, накинуть на себя самый равнодушный вид и встать, чувствуя тянущую лёгкую боль от давления ширинки на свой стояк.        Он открыл портал в гараж и скрылся в нём, едва сдержавшись, чтобы не развернуться и не сжать в крепких объятиях тихо плачущую внучку.        Рик окончательно утонул в своей ненависти.

***

«Когда она плачет, то я готов клясться в вечной любви и сам плакать.»

 

©Антон Павлович Чехов.