Mabel therapy

Мэйбл весело прыгает по ступенькам лестницы, постукивая пальцами по обложке альбома памятных воспоминаний. Она считает жизненно необходимым перепрыгивать через ступеньку, ведь заключила с собой пари. И проиграла, ведь, почти дойдя до первого этажа, она свалилась с лестницы, тем самым перепрыгнув через три ступеньки сразу. Очень больное приземление, которое априори не осталось незамеченным. — Звезда, я в курсе, что ты Падающая, но неужели всё настолько буквально? — ехидничает Билл, помогая не утратившей былой настрой и пихающей ему в лицо свой альбом Мэйбл встать с пола. — Я знаю что это. — Я и не сомневалась, но куда интереснее ведь смотреть на фотографии вживую и узнать их подробную историю! — Мэйбл уже тянет Билла за собой на диван, пока тот не начал предъявлять претензии или вовсе не сбежал. — Звёздочка, поверь, я знаю историю каждой фотографии здесь, а новых тут быть точно не может, потому что ты заполнила весь альбом. — Билл задумчиво щурит глаза, стоит Мэйбл остановиться и вопрошающе посмотреть на него. — Но, так уж и быть, я с превеликим удовольствием послушаю тебя. — Ну раз так, то я принесу и остальные альбомы, которые я тоже заполнила за последние несколько лет. В Хижине Чудес не бывает спокойных дней. — мечтательно улыбается Мэйбл, жмуря глаза то ли от солнечных лучей, попадающих на лицо прямо с улицы, то ли от приятных воспоминаний о давно прошедших каникулах. — Ох, я вспомнила наши видеонаблюдения с Диппером и подкасты с Пухлей. Такие чудесные времена! — Звучит интересно. Может, тоже будем записывать подкасты или что-то в этом роде? Я смотрел твои ролики, мне нравятся идеи в твоей головушке, Звезда, а если объединить их с моими… — Это будет бомба! А ты тот ещё выдумщик. — Мэйбл игриво толкает Билла локтём, а второй натягивает довольную улыбку. — Только давай без жути и прочих мерзких монстров из других измерений. — Кто бы говорил, Звезда, но договорились. — Минуту, подожди меня в гостинной! Я мигом! — девушка пихает альбом прямо в руки Билла. Мэйбл совсем позабыла об идее с вечером чудесных воспоминаний и тут же побежала к кладовке за старой камерой для съемки и штативом. — Как ты записываешь ролики без сценария? Разве обычно люди не записывают сценарий перед съемками? — Я импровизирую! И идей у меня полно, а что не получится вырежем при монтировании. — щебечет Мэйбл, роясь в коробке с реквизитами. Она достаёт из коробки три банки с блёстками, десять стикерпаков с самыми различными стикерами, несколько смешных шляпок, липовые аксессуары, клоунский нос, крючок для вязания, свой старый детский свитер, рисунки с кошко-турой, кота — как он там вообще оказался? — и вторую такую же коробку. Билл сидит с раскрытым от удивления ртом, не понимая, как всё это могло вместиться в эту коробку и не обладает ли Мэйбл расширяющими заклинаниями. Билл устанавливает камеру перед телевизором, а после садится на кресло. Мэйбл подбегает к нему, надевает на голову Билла кепку со свинкой, которую сама пришила к ней несколько лет назад. — В эфире будни дуо МэйБилла! Круто придумала, да? Сегодняшний выпуск о том, как животные будут реагировать на демона! Как вы видите, кот у нас уже есть. — Мэйбл тянет кота, который залез обратно в коробку к Биллу. Животное истошно мяукает, двигает лапками и тянется поцарапать лицо Сайфера. Мэйбл отпускает бедное животное, и оно обратно заползает в коробку, угрожающе прошипев из своего убежища. — Да они без ума от меня, Звёздочка. — улыбается Билл, явно радостный реакции кота. — На улице есть козёл. Ещё мы можем спуститься под землю к динозаврам, они ведь тоже животные! О Боже, мамонты! Билл, ты можешь достать мамонта, чтобы мы засняли его реакцию? — Не думаю, что они будут рады тому, кто устроил ледниковый период. — Ты… Что?! Ужас, ещё скажи, что это ты чуму распространил по всему миру! — обескураженно вопит Мэйбл, роняя из рук стикеры с животными. — Не распространил, а создал, дорогая. Я разве похож на крысу?

***

За окном, на котором зимушка кропотливо вырисовала самые замечательные узоры, метель рвёт и мечет лесные ели, разгоняя снежную пыль по полю. Зима в Гравити Фолз — то ещё испытание даже для самих жителей городка. Но даже в такую суровую пору можно найти свои маленькие радости, как это любит делать Мэйбл: запускать особенно яркие фейерверки по ночам, вязать шикарные свитера, сидя у горящего камина, под «Пару раз»; несмотря на непогоду выбираться на улицу ради приключений, а потом судорожно греться у батареи — тоже в её духе. Но Мэйбл всё же является ценителем классики. С появлением Билла в её жизни у них выработалась традиция — вместе смотреть различные программы и телешоу по особенно неуютным вечерам, чтобы воссоздать то самое чувство комфорта. Конечно, комфорт — понятие очень относительное, особенно если дело касается Билла Сайфера, но найти умиротворение в ленивые зимние вечера за сидением у говорящей коробки с зомбирующими способностями вместе с Мэйбл, которая недовольно цокает на каждый его ехидный комментарий по поводу фильма, тоже вполне возможно. Можно забыться, опустить все кричащие мысли в голове и просто расслабиться, занимаясь непонятно чем. И сейчас Билл тоже забылся и даже немного переусердствовал. Ты уродлив. Что с тобой стало? Ты, блядь, что сделал со своим обликом? Перед Биллом огромное, просто невероятного размера зеркало. А на фоне через отражение можно увидеть раскол измерений. Чего-то не хватает, Билл не сразу вникает в ситуацию, но видит перед собой свою треугольную версию в качестве собственного отражения. Не самое приятное ощущение — стоять лицом к лицу к собственной персоне. Билл небрежно задирает рукава ночной рубашки и впивается ногтями в кожу руки. Чешет, почти царапает, пытаясь унять неконтролируемую чесотку. Как будто мизерные дикие черви ползут под кожей, кусая мышцы и вгрызаясь в суставы и кости своими неестественно острыми зубами. В какой-то степени звучит приятно, даже интригующе, но не когда это происходит с твоим собственным телом. Ты думаешь, что это твоё тело, Билл? — Что за херня? Что происходит? — не выдерживает Билл, срывая голос. Он мысленно подмечает, что это прозвучало жалко. И выглядит он жалко, когда оглядывается по сторонам в поисках пропавшего отражения в зеркале. Или это было не совсем отражение? — Билл, мать твою, Сайфер. Это я! Не ты, а я. — с издёвкой в металлическом голосе почти поёт демон, появляясь за спиной Билла. Билла, который человек. Который растерзал свою руку до мяса и их глаз которого текут слёзы. — Ты выглядишь мерзко и ведёшь себя как размазня. Неужели ты так легко отрёкся от истинного себя, своих планов и возможностей? Почему ты до сих пор здесь? Билл чувствует, что всё его лицо течёт вниз. И неужели он ошибся — это были слёзы. В отвращении он отрывает руку от другой и хаотично вытирает безудержную влагу с ошарашенного лица, размазывая по ней свою собственную кровь. Удивительно, Биллу нравилась кровь, особенно когда она хлестала ручьём из его жертв. Очень непривычно осознавать, что кровь теперь течёт и в нём. Странно, всё происходящее слишком нереалистично для текущего восприятия: он чувствует, что парит в воздухе, но не чувствует в себе ни капли своих сил. Он видит перед собой себя — а это явный повод усомниться в действительности, особенно когда он только зажил нормальной жизнью. Ненормальности тут нет места, за исключением Мэйбл и гномов, временами заползающих в хижину. — Я… здесь? — Не тупи, возвращайся! — Куда? — Билл! Возвращайся! Все уже заждались продолжения шоу! — неестественно вопит треугольник-Билл, вцепившись в ободранные плечи хмурого Сайфера. — Просыпайся, Билл! Всё пространство поплыло, а затем раздался до боли знакомый сумасшедший смех. Его смех. Билл тут же вспомнил, чего не хватало в воссозданном его ныне ограниченным мозгом изображении апокалипсиса. Не хватало возвышенной, нагнетающей ужас Страхомиды — вишенки на чудесном торте под названием «Странногедон» от шеф-повара Билла Сайфера. — Просыпайся. Билл?! Боже, что ты делаешь! — беспокойно тараторит Мэйбл, пытаясь привести Билла в чувства. И у неё получается. Первым, что видит перед собой очнувшийся Билл — страх в глазах Звезды. И ему становится особенно не по себе. А потом он чувствует укол боли на руке. И не совсем укол, а медленно распространяющееся жжение. — Твоя рука. Ты зачем так? Чесалось из-за комаров? Так сильно? — Вот пиздец. Я сам не знаю, возможно? — Билл действительно напуган, но не из-за разодранной в хлам правой руки и кусочками его собственной кожи под ногтями левой. Биллу Сайферу приснился сон. Ему, Демону Разума, насылающему кошмарные сновидения, приснился сон. Во сне Сайфер почувствовал физическую боль всем своим, будь оно проклято, человеческим телом и она не казалась ему приятной и забавной. — Давай я обработаю. — бормочет Мэйбл, до этого поглаживающая уцелевшую руку Билла и уже готовая встать за медикаментами, как мигом была остановлена раненным. — Я сам, я восстановлю тело. Для регенерации человеческого тела требуется немало времени и сил, но кто, если не я, сможет сделать это так же быстро и искусно? — последняя строчка прозвучала несколько неуверенно из-за веса мыслей, крутящихся в голове Билла, ещё не отошедшего от событий сновидения. Это не к добру и совершенно точно что-то да значит. Билл чувствует себя слепым, но совсем скоро зрение прояснится, и он докопается до сути. А сейчас куда большего волнения заслуживает Мэйбл, вот-вот готовая расплакаться. И зачем ему приспичило полежать с закрытыми глазами посреди фильма? — Звезда, ты так сильно испугалась? — Да. За тебя. Когда я обернулась на тебя, ты лежал без движения. Я думала, что ты не умеешь спать, поэтому посчитала, что ты притворяешься, ничего удивительного ведь! Поэтому я ничего не сказала и ушла сделать нам какао, а тут. — Мэйбл почти срывается, бегло оглядывается по сторонам, не зная, на чём зафиксировать взгляд, и, не выдержав накала эмоций, закрывает глаза и прижимается к груди Билла. Второй же чувствует, как его свитер намокает от слёз девушки. Слёзы. — Тише-тише, всё в порядке, не унывай, Звезда. — Билл безнадёжно хлопает девушку по спине, а сам испытывает вторую волну тильта от осознания того, что рыдал как умалишённый во сне. И даже сейчас на собственных щеках он чувствовал засохшие дорожки слёз, но никак не мог объяснить или хотя бы оправдать причину этого. Он не позволил бы себе пасть настолько низко, да даже под угрозой смерти он не проронил ни слезы! Это насколько же он изменился, насколько ослаб. Билл из его сна прав, он ничтожен. А Звезда тем временем затихла, но всё также лежала, намертво вцепившись в его руку. В качестве сравнения отлично подойдёт желейный медведь: прилипнет — не отлепишь. Билл знает это по опыту, Мэйбл кушает их пачками, следственно, несколько раз на неделе он точно обнаруживает на своём теле несколько прилипших мишек. Они те ещё скользкие типы. — Падающая Звезда? — он шепчет почти неслышно, робко, но, убедившись, что Мэйбл спит, пальцами перебирает длинные каштановые пряди. Невероятно мягкие и душистые пряди волос, которые пахнут всё тем же ароматом, что и пять лет назад. Билл с трудом отходит от недавних событий. Он запирается в комнате на несколько дней, уверив Мэйбл в том, что это необходимо для регенерации. К слову, руку он восстановил уже спустя час после ранения. Ему нужно побыть одному и поразмыслить над тем, что происходит. На самом деле, Билл знает ответ. Просто не хочет признавать этого. Он посещает Билла каждую ночь. Требует, чтобы он не допустил ошибки. Чтобы не позволил этому случиться вновь, ведь ему нужно идеальное будущее для. Ему не удаётся разобрать, для кого. Для себя? Но Билл не может видеть собственное будущее, так кому же принадлежит юуб сёбмэоптуэ. — Билл. — шепчет девичий голос за дверью, не желая беспокоить нынешнего обладателя комнаты. Это не похоже на Мэйбл, совсем не похоже. — Да, Звезда. Входи. На самом деле, Билл не был готов увидеть Мэйбл снова. Не то чтобы она была неприятна ему. Сайфер не мог быть уверен в том, что сможет контролировать ситуацию и не выпалить лишнего. Звезде совсем не нужно знать об его заскоках. Но ситуация перевернулась с ног на голову, когда перед ним предстала сама Мэйбл. Вялая, с потускневшими глазами и исхудавшим лицом. Заметив беспокойство на лице друга, Звезда попыталась вежливо улыбнуться, но лучше бы она не выдавливала из себя эту вымученную улыбку. — Звезда. — Извини, просто кошмары не дают покоя. — девушка перебивает Билла, зная, что он сейчас скажет. Ей не хотелось, чтобы её жалели, ведь Мэйбл сама в курсе, как сейчас выглядит. — Опять свинью спасти не смогла? — Билл вспоминает повторяющиеся кошмарные сны Мэйбл, за которыми он наблюдал ещё давно. Ему нравились её сны и смотрел он их с упоением, но эта вечно-умирающая свинья в её кошмарах изрядно выматывала Билла. — Что? А, да! Верно. — неловко хихикает Мэйбл, присаживаясь рядом с не менее потрёпанным Биллом. Он вообще не выходил из комнаты, и это не могло не беспокоить Мэйбл. — Билл, ты сам как? — Всё превосходно. Не волнуйся, Звёздочка. Видишь, рука совсем как новая. — довольный отличной работой, Билл протягивает свою руку Мэйбл, а вторая аккуратно ощупывает её, боясь поранить. — Не бойся, она теперь ещё крепче, чем была. У Мэйбл сияют глазки, и она восхищённо охает. Услада для глаз видеть то, как она немного оживляется. — Билл, можно я посплю с тобой? Я не могу заснуть у себя, очень жутко находиться одной в комнате. — ссутулившись, спрашивает Мэйбл, поправляя подол ночного платья. — Конечно, Звезда, но как ты до этого жила? — Я не знаю. — и Билл понимает, что дальше расспрашивать её не стоит. Бедняжка и без того выглядит не лучше трупа, а тут он со своими расспросами. Он позволяет Мэйбл пробраться к боку кровати, а сам ложится у края. Вы думали, он поступит как джентельмен и ляжет спать на полу? В какой-то степени, он был готов так поступить, если бы не Мэйбл. Если бы не её желание ощутить рядом с собой тепло человека, которого не хватало в течении этих нескольких дней, которые ей пришлось проживать в одиночку. Считается ли Билл человеком, способным дать тепло — это уже не совсем важно. Мэйбл закрывает глаза, но Билл каждой фиброй своего тела чувствует её беспокойство. Укутав её в одеяло, Билл отпускает все морозящие душу мысли. Забавно, есть ли у Билла Сайфера душа? — Билл. Знаешь, в детстве я была гиперактивным ребёнком. — Я не удивлён. — Ещё я любила кататься на самокате. У меня был супер-розовый скоростной самокат, который я украсила разноцветными стразами. И мне все завидовали. — Мэйбл легко смеётся. — Я так хочу вернуться в то время, когда беззаботно каталась на самокате, не думая ни о чём. Билл долго молчал, не зная, что сказать. Явно душу Мэйбл что-то гложет, но он не может забраться в её голову и увидеть мысли девушки. И спрашивать напрямую тоже не вариант — она не скажет. Мэйбл предпочитает молчать о своих тяжёлых переживаниях или рассказывать об этом свинье, которую она беспричинно любила. — Когда я был маленьким, мои углы были не такими острыми. В смысле, треугольная оболочка. Я был крохотным малышом и у меня были кроссовки на липучках, которые смешно хлюпали, когда я бегал. — мягко начинает Билл, чертя в воздухе форму маленького себя, которое постепенно превращалось в светящееся изображение. Мэйбл подняла глаза и пискнула от умиления. — Все мгновенно меня полюбили, а из моего дня рождения сделали праздник. — Ты был таким крохой, святые кошечки. — Мэйбл тянется к изображению, но бережно собранные крупицы волшебства вмиг рушатся под тёплой рукой девушки, а остатки мерцания разлетаются по сторонам, точно светящаяся пыль. — Ой. Билл затихает, вспоминая свой плоский, скучный, тухлый мир, о котором желал не думать впредь. Его почти вырубает, стоит только вспомнить об его родном измерении. Да, он бы рассказал Мэйбл всё об его прошлом, но не сейчас. Он не может быть уверен в том, что она простит его и в этот раз, ведь его история не заслуживает ни капли сожаления. Ему бы сначала самому стоит разобраться с этим, отпустить это. — Демон Разума в синих кроссовках — этого даже я нафантазировать не могу! Если бы маленькие версии нас были знакомы, то я с самокатом всё равно победила бы тебя в кроссовках-липучках в крутости. — сонно бормочет Мэйбл, едва открывая слипающиеся глаза, не желая засыпать. — Я бы не был так уверен, Звёздочка. Но не стану этого отрицать, кто знает.