Poor Boys With Rich Hearts

На следующий день Хонджун был слегка в ужасе. Все началось с того, что он пришел на урок английского и увидел, как шесть девушек собрались вокруг стола Есана, показывая ему журнал. — Мне понравилась эта съемка! — взвизгнула одна девушка, указывая на какую-то страницу, которую Хонджун не видел. — Твои глаза просто сияют! — Одежда была неудобной? Брюки выглядят тесными… — А другие модели были симпатичными? Ты ведь раньше работал с женщиной, верно? Если тебе когда-нибудь понадобится замена, я готова… Садясь, Хонджун повернулся — на мгновение они встретились с Есаном взглядом. Есан быстро отвел взгляд, продолжая смотреть в сторону, когда одна девушка попыталась вручить ему визитку со своим номером телефона. Хонджун сжал губы, отвернулся и громко закашлялся, прикрывая рот рукой. Он сделал это снова, издав болезненный звук. Болтовня рядом с ним прекратилась, когда девушка, стоявшая ближе всех к нему, замолчала и отшатнулась. Никто еще не забыл его замечания о прививках, и они посмотрели на нее, поморщившись. — Извините, — сказал он ровным голосом. — Просто немного приболел. Не обращайте на меня внимания. Он кашлянул еще дважды, прежде чем они начали отходить от него с выражением отвращения и ужаса на лицах. — Поговорим позже, Есан, — сказала одна из девушек, пятясь и прикрывая рот рукой. — Надо поговорить с профессором о том, чтобы пересадил его, а то заразный, — пробормотала одна девушка, отталкивая от себя остальных. Хонджун продолжал смотреть на свой стол, но незаметно взглянул на Есана и встретился с ним взглядом. Уголки его губ дрогнули. — Ты это специально? — пробормотал он, стараясь, чтобы остальные не заметили, что они ведут беседу. Хонджун кивнул. — Не похоже, что ты был рад компании. По правде говоря, Есан выглядел так же, как и обычно, но после нескольких бесед с ним… он подумал, что Есану не нравится эта толпа. Наступила тишина, и Хонджун вернулся к просмотру своих записей. — Это потому, что им все равно, — пробормотал Есан. Когда Хонджун рискнул оглянуться, Есан смотрел на свой стол, избегая встречаться с ним взглядом. Что-то в выражении его лица выглядело почти виноватым, но на самом деле, скорее всего, оно было просто подавленным. — Ты спрашивал почему они толпились, если я ничего не говорил, — тихо сказал он, взглянув на Хонджуна, а затем быстро отвел взгляд. — Это потому, что им все равно, что я скажу. Они хотят видеть красивую картинку, разговаривать с симпатичным мальчиком.… но им все равно, что скажет симпатичный мальчик. У Хонджуна скрутило живот, выражение его лица омрачилось. Есан тихо постучал по столу. — Им плевать на мое мнение, им нужно что-то красивое, на что можно посмотреть. — Он оглянулся и сумел выдержать взгляд Хонджуна. — Вот почему они толпятся. Со временем я понял, что на самом деле они меня не слушали. Поэтому замолчал. И о чудо, вот… они всё ещё не отходят. Он заговорил… с той же определенностью и спокойствием, с которыми Хонджун говорил о своем отце. Вероятно, были какие-то психологические травмы, от которых слезы и гнев настигали быстро и безжалостно, словно чума… Но со временем это превращалось в реальность, которую ты принимаешь и идешь дальше. Возможно, в какой-то момент Есана ранило то, что он был всего лишь симпатичным личиком, но сейчас он был выше этого. Хонджун был благодарен за это. — Что ж, это их потеря, — прошептал он в ответ, возвращаясь к своим заметкам. — Ты действительно милый, когда не нервничаешь. Есан тихо хихикнул, что, по-видимому, случалось редко. И Хонджун взглянул на него, слегка улыбнувшись. Выражение лица Есана все еще оставалось напряженным, но его глаза немного заблестели. — Увидимся за обедом, — пробубнил он. Искренне… Хонджун искренне улыбнулся и кивнул, когда профессор вошел.

~~~~~~~~

Хонджун немного нервничал. Он позволил себе попробовать подружиться с ними, но еще не знал правил. Мог ли он общаться с ними на публике? Или это было только вне учебы? Когда Юнхо начал рисовать, Хонджун взглянул на него, и Юнхо, как обычно, поздоровался, когда его взгляд скользнул по Хонджуну. Он остановился на мгновение и одарил Хонджуна быстрой, яркой улыбкой, которую любой мог бы принять за улыбку, адресованную кому-то другому. Хонджун ответил на ее улыбку, тихо и незаметно вернувшись к работе. На занятиях дизайном Уен не особо обращал на него внимание, но когда он бежал за кем-то и наткнулся на стул Хонджуна, то остановился на мгновение, тихо извиняясь, как и всегда. Однако в этот раз это сопровождалось крепким, быстрым пожатием плеча Хонджуна, чего раньше не было. Хонджун смотрел, как он убегает, и почти смеялся при мысли о том, что у них был секрет. Он задавался вопросом, сколько из этих людей… сколько из них отвернулись бы, если бы узнали? Сколько из так называемых здесь друзей Уена изгнали бы его? Сколько людей, соперничающих за внимание Есана, решат, что красивого личика недостаточно, чтобы оправдать его? Хонджун плотно сжал губы, как будто хотел запихнуть секрет поглубже в надежное хранилище. Однако, прежде чем подвергнуться насилию со стороны Уена, он сидел за обедом. Сонхва, Есан, Сан и Минги были там (Минги жал руку Хонджуну, посмеиваясь над чем-то, чего Хонджун не понял, когда представлялся). Хонджун на мгновение забыл, что должно было произойти, пока не увидел Сонхва, который сидел там и радостно махал ему рукой. — У меня нет четкого расписания на следующую неделю, — извинился Сонхва, садясь. — Похоже, что в эти выходные лучший вариант, но я напишу, когда буду точно знать, прости. Хонджун пожал плечами. — Все в порядке. Меня не нужно предупреждать за неделю — просто предупреди, чтобы я успел сходить в душ. Сонхва рассмеялся, как будто это было что-то особенно смешное, а Хонджун на мгновение нахмурился в замешательстве, прежде чем тоже захихикать, опустив голову и усмехнувшись. — Вы, ребята, одни из самых странных людей, которых я когда-либо встречал, —засмеялся он. — О, это только начало, — сказал Минги, широко улыбаясь. — Тебе еще предстоит увидеть, как мы все собираемся на выходных. Это прозвучало устрашающе, и Хонджун сказал ему об этом. Было… поразительно легко избавиться от злости на этих людей. Хонджун всегда был общительным и легко заводил друзей, когда ему представлялась такая возможность, но к его первоначальному восприятию этих людей примешивалось столько неприязни и гнева… Он почти подумал, не слишком ли быстро потерял бдительность, но… В самом деле, что ему было терять? В лучшем случае, они бросают его, когда им становится скучно, а в худшем — каким-то образом унижают его перед всей школой или, может быть, в своем кругу. Не хуже, чем Хонджун ожидал от любой дружбы. Поэтому он позволил себе посмеяться, когда они что-то говорили, и рассказывал свои истории, когда его спрашивали. Они были милыми. И он был с ними. Все они улыбались ему, и казалось, что они искренне рады его компании. Они были просто хорошими. И Хонджун не осознавал, насколько глубоким стало его одиночество, пока его не пригласили в компанию. — Я немного обалдел, когда впервые тебя увидел, — усмехнулся Юнхо как-то за обедом, обменивая у Хонджуна кусочек кимчи на ломтик маринованной редиски. — Когда ты вошел в класс, и был одет как… Он замолчал, словно пытаясь подобрать слова, и Хонджун взглянул на свою футболку и синие джинсы с маркерами, которые выцвели от того, что он слишком часто пытался отстирать маркер. Он не стеснялся своей внешности, но всегда осознавал тот факт, что по сравнению с другими он выглядел очень… плохо одетым. — Ты был так круто одет! — наконец выпалил Юнхо удивленно, что заставило Хонджуна озадаченно моргнуть. — Все это ты сам сшил, и это выглядело настоящим творением! Я так устал носить брюки — я и вправду подумал, что ты был членом банды или типа того — ты был просто крутым. Хонджун никогда — за всю свою жизнь — не считался частью крутой компании. И поэтому он открыто и недоверчиво рассмеялся, когда Юнхо признался, что его первое впечатление о нем было таким. Иногда эти ребята немного перебарщивали. Но потом Сан заговорил. — Я видел тебя только на обеде, — сказал он, с ухмылкой вертя в руках палочки для еды. — Но, черт возьми, ты всегда выглядел так невозмутимо! Парень практически выбросил твой обед, а ты сделал вид, что ничего не случилось… Он сделал руками такое движение, словно у него взорвалась голова. — Я не хотел, чтобы ты сидел рядом со мной, — признался Есан, морщась и ковыряя в зубах кусочек печенья. — Но ты оказался самым нормальным из всех — просто взял и сел. — Он усмехнулся, почти с горечью в голосе. — Ты был первым, который заговорил со мной как с нормальным человеком. На это Уен немного возмутился, но Есан просто проигнорировал его, спокойно улыбаясь Хонджуну. — Именно это я и имел в виду, когда говорил, что ты не поймешь, — тихо объяснил Есан. — Ты можешь бы собой. И я не знаю, понимаешь ли ты, как это тяжело. Это поразило Хонджуна сильнее, чем он ожидал. Потому что теперь он точно мог сделать вывод, что это правда. Есан не был скучающим и равнодушным. Уен не был крикуном (не всегда). Сонхва был не из тех, кто держит людей на расстоянии вытянутой руки. Они так себя вели. Потому что этого требовали их социальные круги. Все они уставились на Хонджуна, и он впервые осознал, что был одним из немногих, кто видел их без масок. Хонджун почувствовал, что, возможно, это был важный момент. Все делали ему комплименты по поводу его внешности, его работ, его индивидуальности… В какую камеру улыбаться? Но он смотрел на них. И они улыбались ему в ответ — с энтузиазмом и искренностью. И он взглянул на Сонхва, чья улыбка была тихой и сдержанной, но, казалось, успешно скрывала миллион разных эмоций. И снова в его глазах была гордость, благодарность… за то, что он мог находиться рядом с Хонджуном… Он смотрел на них и не чувствовал себя в опасности. Он не чувствовал себя посмешищем. Он осторожно положил приборы на стол, недоверчиво облизывая губы. Они действительно видели его… И так думали. О нем. Стипендиате. — Вы, ребята, действительно наблюдали за мной с самого начала? — спросил он, пытаясь рассмеяться, потому что не знал, как реагировать. — Да, мы все, — сказал Уен, закатывая глаза. — Но остальные, вероятно, просто считали тебя как минимум странным. Мы говорили о тебе за обедом с тех пор, как ты появился… — Серьезно? — спросил Хонджун, широко раскрыв глаза. — …и мы все думали, что ты довольно хладнокровен, — продолжил Уен, не прерываясь — Было немного трудно, когда все пошло наперекосяк, и ты вроде как возненавидел нас, и на то была веская причина… — Ты чуть не вызвал полицию на Сонхва, накричал на Есана, Юнхо и Сана… Хонджун поморщился. — И это нормальная реакция, — с упреком сказал Есан Уену, перегнувшему с драматизмом. — И все мы понимаем, что ты скорее оборонялся, чем нападал. Вот что важно. Хонджун сглотнул, чуть не подавившись оставшимся кусочком риса, и тихо промычал. — Ну, я был либо равнодушен, либо зол на всех вас. Или сбит с толку, — добавил он с тихим смешком. — Честно говоря, даже сейчас я жду подвоха… — Эй. Он поднял взгляд на тихий оклик Сонхвы, выражение его лица было странно мрачным, когда он пристально посмотрел на Хонджуна. — Мы никогда ничего не говорили и не делали… чтобы над тобой посмеяться, — твердо сказал Сонхва, как будто для Хонджуна было важнее всего это понять. — Никто из нас — ни в коем случае — никогда не пытался насмехаться над тобой. Все было сделано либо искренне, либо в качестве шутки, которая была воспринята неправильно… — Я знаю. Он и вправду знал. Может быть, тогда и не осознавал — в то время все воспринималось как личная атака, но это была его вина. Он добродушно усмехнулся. — Чего я на самом деле не знаю, так это почему вы все проявили ко мне такой интерес, что стали активно подходить ко мне, чтобы я к вам присоединился, — засмеялся он. — Ты нормальный, — тихо сказал Юнхо, улыбаясь и щуря глаза. — И это каким-то образом делает тебя самым интересным в этом месте. А ещё ты хороший. Что делает тебя отличным другом. — Тебе от нас ничего не нужно, — добавил Уен, облокачиваясь на стол. — И ты совершенно очевидно с самого начала не хотел иметь с нами ничего общего. У нас нет никаких сомнений в том, что в отличие от всех остальных в этом здании, у тебя нет скрытых мотивов. И это прекрасно. — Ты относишься к нам как к обычным людям, — сказал Есан таким мрачным голосом, что Хонджун посмотрел на него почти с беспокойством. — Ты видишь нас, а не наших родителей или наши компании. И это то, что никому другому здесь по-настоящему не удавалось. Хонджун встретился взглядом с Есаном, не сводя с него пронзительного взгляда, словно пытаясь убедиться, что Хонджун понимает, насколько это важно. — Извините, — сказал Сонхва, вставая и поворачиваясь к Хонджуну, когда тот смог взглянуть на него. — Я в уборную, — это все, что он сказал, прежде чем уйти в спешке, которая говорила о том, что ему нужно было не просто в туалет. Хонджун смотрел ему вслед, когда он уходил, Сонхва низко опустил голову, прикрывая глаза волосами. Его желудок сжался, когда он понял, что что-то не так. — Сонхва… счастлив, — осторожно произнес Юнхо, и Хонджун, нахмурившись, перевел взгляд на него. Все они выглядели немного смущенными, но на их губах были нежные улыбки. — Он был честен с тобой, — заверил его Сан, продолжая вертеть палочку для еды между пальцами. — Он действительно хочет быть твоим другом. И он действительно ценит, что ты дал нам шанс. Хонджун знал это. Но он покачал головой, воспользовавшись моментом, чтобы, наконец, выразить словами свое замешательство. — Почему я? — спросил он. — Если вы все уже были у него — а совершенно очевидно, что вы все для него много значите — почему он был так одержим желанием, чтобы я тоже был с вами? Хонджун не сильно пополнил компанию. И то, насколько серьезно Сонхва пытался убедить его присоединиться к ним, создавало впечатление, что у него никогда в жизни не было друзей. Но у него было пятеро, казалось бы, замечательных друзей, о которых он заботился и которые очень сильно заботились о нем. Так почему же Хонджун? — Ну, во-первых, у тебя никогда не может быть слишком много друзей, — сказал Уен, нахально подмигнув, прежде чем слегка посерьезнеть. — А во-вторых… Для Сонхва это другое, — сказал он осторожно, медленно. Есан спокойно кивнул. — Кое-что значит для Сонхва больше, чем для нас. Или другое. И если мы очень ценим то, как ты к нам относишься… Сонхва ценит это гораздо больше. Это не ответило ни на один из его вопросов. Но когда он оглянулся на дверь, у него слегка защемило в груди. На самом деле, с тех пор как Хонджун присоединился к их маленькой компании за ланчем, его общение с Сонхва было относительно минимальным. Они оба говорили столько же, сколько и с остальными, но его непосредственное общение с Сонхва обычно ограничивалось рассказами в перерывах между рассказами других, когда они ловили взгляды друг друга. Хонджун почти ожидал, что Сонхва попытается завладеть большей частью его внимания, но Сонхва, казалось, был почти доволен тем, что сидел сложа руки и наблюдал. Они общались больше, чем когда-либо прежде, но Хонджуну по-прежнему казалось, что он больше общается один на один со всеми, кроме него. Даже с Минги и Чонхо, которые появлялись всего раз в несколько дней. Так вот что светилось в глазах Сонхва? Признательность? Он был благодарен? За то, что Хонджун не боялся их только из-за их денег? За то, что он уважал их и получал удовольствие от общения с ними благодаря их личностям, а не статусу? Неужели это такая редкость? Есан разрядил тяжелую атмосферу, предложив Хонджуну кусочек своего шоколадного торта. Сонхва не вернулся до конца обеда.

~~~~~~~~

Было уже поздно. Хонджун, сгорбившись над домашним заданием, смотрел на яркий свет в своей мастерской и отчаянно надеялся, что этого освещения достаточно, чтобы рисунок вышел правильным. Это была относительно бесформенная фигура, но когда он закончит, из белизны вокруг черных теней должны получиться очертания человека. Он надеялся. Телефон зажужжал новым сообщением, когда он отошел, чтобы рассмотреть свою работу. Он достал его из кармана, ожидая, что мама пишет ему напомнить о важности здоровья. Но в верхней части экрана появилось имя Сонхва. Сонхва указал в своем нике для связи только «Сонхва». Даже смайликов к нему не добавил. Сонхва: Привет. Хонджун чуть не фыркнул от того, насколько невыразительно это прозвучало. Сонхва: Я просто хотел сообщить тебе, что я наконец-то разобрался со своим расписанием, если ты не против начать планировать наш ужин. Хонджун собирался изжарить его к чертовой матери за то, как он написал, но нахмурился, увидев имя контакта. Хонджун: Как ты написал мне? Хонджун: Как ты узнал мой номер, чтобы написать мне первым? Он уставился на экран, и чем дольше об этом думал, тем сильнее хмурился. Сонхва ввел свой номер, но не записывал номер Хонджуна. Хонджун был слишком занят и никогда не задумывался о том, что ему следует написать Сонхва, чтобы тот мог узнать и его номер. Так как же, черт возьми, Сонхва получил его номер, чтобы отправить сообщение первым? Три маленьких пузырька появились всего на мгновение. Сонхва: Ты не можешь на меня сердиться. О, прекрасное начало. Сонхва: Я не крал его, ничего такого! Сонхва: У меня есть доступ к телефонным номерам всех людей, которые посещают МУС. Это… вопрос безопасности. Я собирался подождать и поговорить с тобой завтра, но хотелось сообщить как можно скорее. Так что посмотрел номер, чтобы написать тебе. Сонхва: Извини… Хонджун нахмурился, глядя на свой телефон, и заметил черное пятно в уголке, когда печатал. Хонджун: Значит, у тебя все это время был доступ к моему номеру? Сонхва: Да. Хонджун: Тогда зачем спрашивал? Зачем дал мне свой номер? Последовала более продолжительная пауза, сердце Хонджуна забилось немного быстрее, чем минуту назад, несмотря на то, что ничего особенного не происходило. Сонхва: Ты сказал, что даже если у меня есть доступ к чему-то, я должен спросить прямо. Сонхва: Так что я подождал, пока ты согласишься дать мне свой номер. Я вообще не хотел его искать, но хотел предупредить тебя заранее. Сонхва: Я подумал, что так будет лучше, прости. Хонджун с минуту тупо смотрел на экран. Сонхва действительно принял его слова близко к сердцу? На самом деле пытался изменить свое поведение на то, что Хонджун считал правильным или неправильным? Это было так… Не то чтобы он был плохого мнения о Сонхва, но… Это было так… будто все сводилось к непониманию Сонхва того, как устроен мир Хонджуна. А Сонхва… был готов учиться и меняться, основываясь на том, что Хонджун считал правильным, а что — нет… на том, что приносило ему комфорт или нет… Неважно, считал ли Сонхва необходимым проходить через все это, если мог просто посмотреть номер. Даже несмотря на то, что у него был номер телефона… он подождал, пока Хонджун не согласился с тем, что Сонхва заслужил право на это. Должно быть, он слишком долго был в шоке, поэтому телефон снова ожил. Сонхва: Прости, я все равно должен был спросить. Я не хотел повторять эту ошибку. Сонхва: Я пытаюсь, но… Сонхва: Прости. Хонджуну удалось взять себя в руки и быстро напечатать ответ. Хонджун: Все в порядке! В этот раз ты не сделал ничего плохого, лол Хонджун: Я ценю, что ты дождался моего согласия. Хонджун: Это на самом деле… много значит. Спасибо Прошло несколько минут, и Хонджун почти испугался, что Сонхва уже не ответит. Хонджун: Извини, я просто был впечатлен тем, что ты запомнил мои слова Хонджун: Что там с твоим расписанием? Прошло еще несколько минут, и Хонджун попытался продолжить работу над своей картиной, хотя каждые несколько секунд поглядывал на свой телефон, ожидая, что он отключится. Прошло почти десять минут, прежде чем он получил ответ, что заставило его вздрогнуть. Сонхва: Прошу прощения, мне нужно было поговорить с отцом, поэтому я не смог ответить. Сонхва: Если ты сказал, что тебе что-то не понравилось, я, конечно, сделал все, чтобы больше не повторять эту ошибку. Я боялся, что сделал неправильно что-то ещё. Сонхва: Я рад, что это не так. Хонджун тихо улыбнулся, смеясь в свой телефон. Сонхва писал, формально, без смайликов или чего-либо еще. Хонджун, конечно, тоже писал связно, но это было так забавно, что он почти слышал этот теплый, но официальном голосе Сонхва. Сонхва: На следующей неделе у меня будет пара свободных вечеров, во вторник и среду, но больше всего свободного времени в эти выходные. Сонхва: Я пойму, если это будет слишком неожиданно. Если необходимо, просто назначь предпочтительный день, и я поменяю расписание. Хонджун: Лол Хонджун: Это не так уж неожиданно, у меня впереди целый день. Хонджун: Не меняй свое расписание из-за чего-то вроде ужина Хонджун: Эти выходные подойдут. Суббота? Обычно я учусь по воскресеньям. Сонхва: Суббота подойдет прекрасно! И это не просто ужин, это благодарность. Я хочу, чтобы все прошло хорошо, поэтому, пожалуйста, дай мне знать, другой день будет предпочтительнее. Он усмехнулся, все еще улыбаясь. Хонджун: Мне не так уж трудно угодить, вот увидишь. Хонджун: Во сколько? Сонхва: Ты можешь выбрать сам. Хонджун: Ты приглашаешь, так что и время тебе выбирать. Я свободен весь день Еще один короткий перерыв, и Хонджун почувствовал, что может продолжать рисовать, спокойно улыбаясь. Сонхва на самом деле был таким милым. Его действия вызывали у Хонджуна желание смеяться, даже если в них не было ничего смешного. Он был очарователен. Хонджун давно не встречал таких людей. Которые просто врывались в его жизнь. Его кисть остановилась, не касаясь холста, и Хонджун на мгновение отвлекся, на его губах появилась нежная улыбка. Сонхва: С тобой очень сложно спланировать ужин, когда самому надо все решать. Сонхва: В семь вечера? Хонджун усмехнулся, его улыбка стала шире, он быстро ответил, что в семь нормально. Он ещё не успел положить телефон. Сонхва: Всё, отлично. Значит, увидимся завтра в семь? Хонджун: Ага! Он съежился, как только отправил это сообщение и бросил телефон на колени, чтобы не думать об этом. Обычно он не был таким бодреньким по смс, но он нервничал, понятно? Почему?.. Почему он нервничал? Он нахмурился, медленно проводя кистью по холсту. Что ж… вероятно, он нервничал, потому что… он был немного взволнован. Это было так… Он засмеялся сам над собой. Прошло много времени с тех пор, как он выходил куда-либо, кроме работы или учебы. В заведениях ел один, уже давно не тусовался ни с кем. Хонджун по-прежнему поддерживал связь со всеми своими старыми друзьями, которые теперь были в двух или более часах езды отсюда, но… все они были в разных жизненных ситуациях. Он мог поздравить их с днем рождения, но… Сейчас они были другими, не так ли? Их пути разошлись. И никто из них не пытался связаться с Хонджуном, но, может быть, они могли бы встречаться на каникулах, когда он будет приезжать домой? Он оставил много друзей. Он оставил позади… много чего еще. Но он медленно… вроде как начинает обретать кое-что… Хонджун тихо вздохнул, стараясь не задумываться об этом. Его кисть внезапно застыла над холстом, когда он в замешательстве смотрел на него, и в голове возник внезапный вопрос. Зачем Сонхва иметь доступ ко всем телефонным номерам студентов МУС? Что еще за техника безопасности?

~~~~~~~~

На следующий день Хонджун проснулся с ощущением, что его вот-вот вырвет. До этого момента он до конца не осознавал, что собирается поужинать с Сонхва… наедине. Ни Уен, который нарушил бы тишину, ни Сан, который делал бы странные ставки, ни Есан, который просто стоял и что-то решал… Только они вдвоем, которые почти не разговаривали с тех пор, как Хонджун присоединился к их маленькой компании. О чем им блин говорить? Это была благодарность за то, что он согласился не раскрывать отношения Есана и Уена — о чем на таких ужинах разговаривают? Куда они собирались? Будет ли там многолюдно? Может быть, ему удастся завести разговор о еде? Утром он целый час пытался поработать над практикой по английскому, но взглядом всегда натыкался на шкаф и начинал переживать, что надеть. Еще не было и одиннадцати утра. У него было время выбрать одежду после того, как он сделает домашнее задание. Но одиннадцать превратилось в двенадцать, а Хонджун так и не продвинулся ни на шаг, поэтому он со вздохом захлопнул учебник и собрал свою сумку. Он занимался в библиотеке кампуса только в самых тяжелых обстоятельствах, но сейчас ему было слишком тесно сидеть дома. Нужно было выйти на улицу. Он вышел из общежития в наушниках и прошел небольшое расстояние до библиотеки, радуясь прохладному ветру и яркому солнцу, которые помогли ему немного отвлечься от паники. Ему не о чем было беспокоиться. Разговаривать с Сонхва было легко. Он был веселым и милым… О чем беспокоился Хонджун? Вероятно, он придет подготовленным, с записанными темами для разговора. Все будет в порядке. Была суббота, поэтому кампус был пуст, впервые за все время, что Хонджун знал об этом, и он шел медленно, не торопясь. Нужно было сохранять спокойствие. Он не собирался впадать в панику из-за этого. Он уже ходил на ужин с друзьями. Библиотека была относительно пуста — лишь несколько студентов либо спали, либо работали за компьютерами. Немногие были готовы посвятить субботу таинству знаний. Хонджун не обращал внимания на людей, которые поднимали на него глаза, когда он проходил мимо. Нашел уединенное место среди полок со справочниками и сел за стол. Тихую атмосферу разбавляла музыка, и он устроился поудобнее, чувствуя удовлетворение, когда начал читать. Да, это было правильное решение. Он мельком прошелся по прочитанному, тщательно делая пометки на полях, когда натыкался на слова или находил их странное употребление. После этого он выполнил онлайн-задание по рисованию, мимоходом задумавшись, начал ли Юнхо. Это было утомительно — хотя занятие было практическим, для получения баллов требовались дурацкие тесты. На полпути ему пришлось снять наушники, чтобы сосредоточиться на идиотски сложно сформулированных вопросах, и беззвучно шевелить губами, чтобы убедиться, что он понимает, чего они хотят. Отвратительный. Он закончил тест и пошел дальше, не потрудившись надеть наушники, работая над своим эссе о приложении для рисования. Он без устали просматривал десять открытых источников в поисках единственной строчки, которую, он помнил, но забыл, где читал. — Слышала, что случилось? — прошептал чей-то голос. Хонджун поднял глаза и увидел двух девушек, которые стояли по другую сторону полок со справочниками, держа в руках книги и перешептываясь друг с другом слишком громко. Хонджун подавил вздох и потянулся за наушниками. — Слышала! Неудивительно, что Сонхва был такой напряженный в последнее время, — с сожалением прощебетала вторая. Хонджун остановился. Он действительно, действительно, абсолютно не хотел подслушивать. Если уж на то пошло, ему следовало бы снова надеть наушники, чтобы больше ничего не слышать. Но… Сонхва нервничал? Он казался нормальным каждый раз, когда они виделись? Хонджун колебался достаточно долго, чтобы первая девушка вздохнула и покачала головой. — Я бы тоже стрессовала, — пробормотала она. — Не могу поверить, что встреча с послом может так закончиться! Это во всех новостях было, — прошептала она. Он нахмурился. Посол? — Отец Сонхва ни в чем не виноват, — быстро прошептал другой. — Моя мать знакома с писцом, который присутствовал там. Французский посол сказал что-то совершенно неуместное! Но теперь нам приходится унижаться, чтобы наладить отношения, — фыркнула она. Первая девушка пристыженно прищелкнула языком. — Я надеюсь, что отец не слишком на него давит… Сонхва был так занят… — Я знаю! Я спросила, не хочет ли он посетить праздничный прием для деловых партнеров моего отца в конце месяца, но он сказал, что в этот день у него встреча с отцом! — Она фыркнула, как будто это было смешно, потянулась и схватила книгу с полки. — У него такое плотное расписание? — недоверчиво прошипела она. — Думаю, да, — Она покачала головой, крепче сжимая книги, когда они двинулись к выходу. — Я надеюсь, что все получится… Посол Пак не из тех, кто просто так оставляет без внимания подобное неуважение. Интересно, что он сделает… Посол Пак? Хонджуну показалось, что его ударили под дых, когда они отошли настолько, что он уже не мог слышать, и тупо уставился на свои наушники. Посол Пак? Отец Сонхва был главным послом Кореи? Хонджун немного слышал о нем, просто скорее как о человеке, имеющем отношение к текущим событиям. Он нравился людям, он был хорош в своей работе и обычно принимал активное участие в любых международных делах. Пак Сонхва был сыном посла Пак? Он попытался вспомнить, известно ли ему что-нибудь о том, был ли этот человек женат или у него были дети… Хотя он особо не задумывался о его личной жизни… Это был тот человек… Сонхва не хотел, чтобы Хонджун знал о котором, был его отцом? Желудок Хонджуна внезапно скрутило, он почувствовал боль и тошноту. Он встал, собрал свои вещи и поспешил покинуть библиотеку, в которой внезапно стало немного душно. Он не мог точно определить причину боли в животе, когда мчался обратно в общежитие. Это не имело никакого отношения к Сонхва… У него не было проблем с тем, кто был его отцом, но он не понимал, почему Сонхва так сильно заботился о том, чтобы он не узнал. Он все еще не мог прийти в себя от того, что отец Сонхва занимал столь высокий пост в правительстве. Теперь он вроде как понял, почему Уену показалось таким забавным, что Хонджун пригрозил вызвать полицию на Сонхва. Какая защита ему вообще нужна? Это почти заставило Хонджуна рассмеяться. Он немного помолчал. Может ли посол иметь доступ к телефонным номерам студентов? Возможно? Он резко покачал головой и поспешил прочь. Следующий час он провел, пытаясь избавиться от неприятного ощущения в животе, принимая душ, словно подслушанный разговор прилип к его коже, как грязь, которую он счищал. Его подташнивало. Он уставился на себя в зеркало в ванной, хмурясь и пытаясь понять, почему у него так сильно болит живот, почему он так нервничает. Он потер глаза, пытаясь понять, почему кровь застыла у него в жилах. Только когда Хонджун увидел свой телефон, лежащий на кровати, он замер, запыхавшись, когда понял, что это за мерзкое ощущение у него в животе. Чувство вины. Хонджун сел… медленно… на свою кровать и осторожно поднял телефон. Чувство вины поселилось у него в животе с того самого момента, как он начал прислушиваться к разговору. С черного зеркала смотрело его отражение. Лицемер. Ему не следовало подслушивать. Очевидно, для Сонхва было важно, чтобы Хонджун не знал, кто его отец. Как только Хонджун услышал, что они говорят об отце Сонхва, он должен был перестать слушать. Если он хотел узнать, ему следовало подождать, пока Сонхва не решит сказать ему. С трудом сглотнув, чувствуя тошноту, он открыл телефон, просматривая текстовые сообщения. Он уставился на маленькую мигающую строчку, которая побуждала его что-то написать. Он поджал губы. Он был так тронут и впечатлен тем, что Сонхва уважает желания Хонджуна. Он вышел из приложения, открыл записную книжку и нашел имя Сонхва в конце списка. Было ли невежливо позвонить? Что, если он был занят? Хонджун быстро нажал большим пальцем на имя, прижимая телефон к уху, и поморщился. Если Сонхва не сможет говорить, он просто перейдет на голосовую почту. Может быть, это было немного навязчиво — звонить так рано, когда до встречи с Сонхва все равно оставалось… — он взглянул на настенные часы— всего пара часов. Но Хонджун… Хонджун был так жесток по отношению к Сонхва из-за уважения границ, которые устанавливают люди… Он был так зол на Юнхо и Сана за то, что они подслушивали… Лицемер. Хонджун всегда говорил себе, что он будет хорошим человеком. Мама всегда хвалила его за честность, за решимость поступать правильно, даже когда это было трудно… Было ли трогательно, что из-за чего-то подобного он чуть не сошел с ума? Возможно. Но он все еще отчаянно постукивал ногой, пока звонил телефон. Если он собирался рассказать Сонхва о том, что узнал (а он обязательно расскажет), то хотел, чтобы это произошло как можно скорее. Ради собственного спокойствия… ему нужно было, чтобы это произошло как можно скорее. Он не хотел, чтобы Сонхва подумал, что он собирался скрыть это или даже допускал такую мысль. — Хонджун? — Внезапно раздался растерянный голос Сонхва, из-за чего Хонджун чуть не выронил трубку. — Что случилось? Зачем звонишь? В голосе звучало полное замешательство вперемешку с волнением, как будто Сонхва мог представить, что Хонджун позвонит ему только в случае чрезвычайной ситуации или чего-то подобного. Хонджун сжал губы, крепко вцепившись в одеяло на кровати. — Эм… — Хонджун внезапно почувствовал себя глупо из-за того, что позвонил по такому пустяку… и задумался, насколько это было незначительно для Сонхва… Для Хонджуна не имело значения, кто был отцом Сонхва… но не Хонджуну было решать, что имеет значения, а что — нет. — Что? — спросил Сонхва, повысив голос из-за молчания Хонджуна. — Что-то случилось? Где ты? Складывалось впечатление, что Сонхва в данный момент готов бросить все, чем бы он ни занимался, и поехать к Хонджуну, если тот попросит… Он не знал почему, но от этой мысли у него внутри все сжалось. — Все в порядке, — сказал он наконец, услышав, как Сонхва выдохнул с другой стороны. — Не беспокойся обо мне, я просто… Он снова заколебался. — …Хонджун? — На этот раз Сонхва спросил спокойнее и мягче. — Я сидел в библиотеке, — наконец начал Хонджун тихим, но твердым голосом. — Подошли две девушки и начали говорить о том, что показывали в новостях… — Он сглотнул. — Они, э-э… Они упомянули о твоем… твой отец, его положение и все такое… Он вздрогнул, задержав дыхание. На другом конце провода было тихо. Даже дыхание или помехи не нарушали тишину. Хонджун нервно облизал губы. — Я… я не должен был продолжать слушать, — быстро сказал он. — Я этого не делал… я имею в виду… — Все еще тишина. — Я сделал это не специально, я не хотел, — в отчаянии заверил он его. — Это был дерьмовый поступок, но… но я хотел… сказать тебе… Он замолчал, чувствуя, как у него скручивает живот. Как много значило для Сонхва то, о чем Хонджун не знал? Более того, как бы он отнесся к тому, что Хонджун узнал об этом сознательно, подслушав разговор? — …Сонхва? — нерешительно пробормотал Хонджун, когда молчание продолжало затягиваться. — Ты… — послышался голос Сонхва и тут же стих, заставив Хонджуна напрячься. — Ты… Ты не против поужинать пораньше? — тихо спросил Сонхва, его голос был абсолютно спокойным и нежным. — Я думаю, нам… нужно обсудить… кое-что.

~~~~~~~~

На улицу рядом с общежитием подъехала черная машина, и Хонджун направился к ней, плотнее запахнув джинсовую куртку. Со стороны водительского сиденья к ним подошел мужчина в костюме, и Хонджун остановился, узнав в нем парня в темных очках, который стоял у двери их обеденного кабинета. Он работал конкретно на Сонхва? Хонджун думал, что это был кто-то из университета или кто-то из родственников всех семерых, кто был там. Дверь открылась, хотя Мистер Темные очки, как всегда, выглядел недовольным приближением Хонджуна. Хонджун нырнул внутрь, в машине было тепло. Сонхва тоже сидел на заднем сиденье и повернулся, когда Хонджун сел в машину. Хонджун не встретился с ним взглядом, он сел, позволил Темным очкам закрыть за ним дверь и пристегнул ремень безопасности, не оборачиваясь. Он внезапно осознал, какой маленькой была машина, несмотря на то, что у него было много места для ног. — Хонджун. Он оглянулся, надеясь, что выглядит не слишком жалко. Губы Сонхва изогнулись в подобии улыбки, хотя его взгляд был тяжелым. Он был одет в темный костюм, из-за чего Хонджун внезапно почувствовал себя почти голым в своей разрисованной куртке, рваных джинсах и кроссовках. — Я не зол и не расстроен… Ничего такого, — мягко сказал он, тихо заверяя Хонджуна. Его грустная улыбка стала шире. — Давай прибережем этот разговор для ресторана? Хонджун кивнул, даже не задумываясь об этом, просто соглашаясь с этим на данный момент. У него мелькнула мысль, действительно ли Сонхва способен злиться на кого-то… но потом он вспомнил, как тот смотрел на Темные очки… Хонджун потряс головой, чтобы прийти в себя, и уставился в тонированное окно. Мимо проносился пейзаж, и Хонджун лениво отметил, что это, наверное, самая красивая машина, в которой он когда-либо ездил. — Куда… мы направляемся? — осторожно спросил он, взглянув на Сонхва, который что-то быстро печатал в телефоне. — Стейк-ресторан, — ответил Сонхва, не поднимая глаз, отчего желудок Хонджуна сжался. — Я выбрал ресторан с отличной кухней, но очень простой. — Сонхва, — сказал Хонджун, выпрямляясь и разглядывая свою одежду. — Может, что-то поскормнее? Попроще так… — Там очень непринужденная атмосфера, — заверил его Сонхва, шевеля губами и продолжая кому-то писать. — Не волнуйся… — Сонхва, я не… — Хонджун одернул обтрепанные края своих штанов, чувствуя себя униженным, и его лицо вспыхнуло. — Я… я одет не для стейк-ресторана, каким бы обычным он ни был! Я в джинсах! На тебе костюм, — прошипел он. Пальцы Сонхва, наконец, замерли, и он спокойно поднял взгляд. Темно-карие глаза прошлись по Хонджуну сверху вниз — от его поношенных штанов до грязной и выцветшей джинсовой куртки, наконец, остановились на его лице и встретились с ним взглядом. Улыбка Сонхва стала теплее, и его глаза немного оттаяли. — Я думаю, ты выглядишь совершенно очаровательно, — сказал он, как будто это было очевидно, и вернулся к своему экрану. Хонджун не ожидал, что его лицо так потеплеет от этих слов. Ну, не от самих слов. А от того, как они были сказаны. Как будто Сонхва считал, что наряд Хонджуна идеально подходит для ситуации, независимо от того, что это было. Как будто Сонхва думал, что если бы он был в костюме, Хонджун был бы наравне с ним. — И я прошу прощения за то, что так официально одет, — продолжил Сонхва, наконец закрывая телефон. —Я был… — Выражение его лица изменилось. — Я как раз заканчивал встречу со своим… отцом, — осторожно произнес он. — Не успел. Хонджун поморщился. — Тебе… тебе не обязательно было все бросать, — слабым голосом произнес он. — Я мог подождать… — Я не торопился, — заверил его Сонхва, улыбаясь так, словно ему было приятно беспокойство Хонджуна, — Просто решил не переодеваться. Сонхва протянул руку, развязал галстук на шее и стянул его, положив на среднее сиденье между ними. Он расстегнул две верхние пуговицы, провел рукой по волосам, чтобы превратить их из тщательно причесанных в искусно взъерошенные. Это было чертовски несправедливо. Сонхва улыбнулся ему, тяжесть медленно уходила из его глаз, уступая место искренности. — Ну вот, — ласково сказал он. — Теперь мы одинаково непринужденны. Черт возьми, нет. Хонджун был одет как студент-искусствовед, только без халата — а он им и был. А Сонхва выглядел как гребаная модель, демонстрирующая сексуальность после долгого рабочего дня. Нет, они были далеко не одного уровня. Но Сонхва смотрел на Хонджуна так, словно действительно в это верил, и Хонджун просто быстро вздохнул и отвернулся, прежде чем его лицо снова запылало от смущения. — Это совершенно не так, — пробормотал он. Сонхва усмехнулся, легко и искренне. — Ну, если ты не захватил с собой запасную рубашку, боюсь, это все, что я могу сделать. Хочешь, я сниму пиджак? Хонджун повернулся к Сонхва, на мгновение забыв о чувстве вины, и одарил его равнодушным взглядом. — Сонхва, ты можешь носить мешок для мусора, но все равно никогда не будешь выглядеть обычно. Он выглядел одновременно обиженным и удивленным. — Это почему же? — спросил он, с любопытством склонив голову набок. Очаровательный. Хонджун приподнял бровь, гадая, прикидывается ли Сонхва дурачком или действительно не понимает. Он сильно подозревал последнее. — Потому что ты невероятно красив, ясно? — сказал Хонджун, почти смеясь. Сонхва, однако, слегка нахмурился, откидываясь на спинку стула. — Почему ты говоришь так, будто ты — нет? — медленно спросил он, словно действительно был сбит с толку. Ну, во-первых, Хонджун не был красавцем. В крайнем случае, его можно было бы считать симпатичным — так всегда говорила его мама. Но, возможно, если Хонджуна грамотно приодеть, он смог бы встать рядом Сонхва… Но Сонхва, казалось, сразу таким и родился. — Я не такой, как ты, — заверил его Хонджун. — Ты красивый, — твердо сказал Сонхва, нахмурившись в еще большем замешательстве. — Почему ты думаешь, что это не так? — У людей разный уровень привлекательности, Сонхва, — сказал он, тихо смеясь и глядя в окно. — Это неправда. — Значит, ты думаешь, что все, с кем мы видимся на обеде, такие же красивые, как Есан? — Хонджун со смехом бросил вызов. Выражение лица Сонхва стало еще более мрачным. — Они и не должны быть такими. — Вы все красивые, — объяснил Хонджун. — Но если ты выйдешь на улицу, то все будут смотреть только на одного человека. — Он с улыбкой указал на них обоих по очереди. — И между нами двумя это всегда будешь ты, Сонхва. Сонхва выглядел почти расстроенным этим заявлением, из-за чего Хонджун тоже нахмурился. — А какая разница, на кого все смотрят? — Сонхва искренне спросил, ласково глядя на Хонджуна. — Ты хочешь произвести на них впечатление? — Нет, но… — Если честно, они, скорее всего, смотрели бы на тебя, — сказал Сонхва, невинно глядя на Хонджуна. — Я одет, как и все остальные, в скучные костюмы. Ты смело демонстрируешь свою страсть и индивидуальность… Поэтому люди всегда будут смотреть на тебя. Хонджун на мгновение был ошеломлен таким… поэтичным высказыванием о том, как он одевается. Он оглядел себя и заметил прореху на внутренней стороне куртки. Смело демонстрируя свою страсть и индивидуальность… — Я думаю, что большинство людей скорее сочтут меня хулиганом, чем решат, что у меня есть страсть, — честно признался Хонджун. — Сомневаюсь, что большинство людей видят мир так, как ты, Сонхва. Ему было почти больно это говорить. Потому что Сонхва… был как ребенок. Невинный и искренний… не подозревающий о том, как устроен мир Хонджуна… и, похоже, полагающий, что большинство людей будут относиться к нему с такой же теплотой, как и он сам. Выражение его лица стало еще более мрачным… Он уставился на Хонджуна, как будто не мог понять, что тот говорит. — Я думаю, что я красив, не пойми меня неправильно, — твердо сказал Хонджун. — Я думаю, что я чертовски хорошо выгляжу в вещах, которые создаю, и я никогда не позволю кому-то указывать мне, что я должен носить, а что нет. Сонхва ждал подвоха. — Но, —пробормотал Хонджун, пожимая плечами, — я осознаю, что вокруг меня миллионы людей, которые кажутся широкой публике более привлекательными, чем я сам. И меня это устраивает. Мне все равно, кто считает меня красивым — все, что меня волнует, это то, что мне нравится, как я выгляжу. Хонджуну потребовалась большая часть его жизни, чтобы прийти к такому выводу. Что не имеет значения, был ли он самым привлекательным или тем, на кого обращали внимание. Было неважно, даже если он был тем самым «страшненьким» другом. Он смотрел в зеркало, и ему нравилось то, что он там видел. Это было единственное, что его волновало, когда он разобрался в себе и перестал скрывать тот факт, что ему нравится носить яркие цвета и дурацкие аксессуары. Сонхва все еще смотрел на него и переваривал, как будто переводил каждое слово, сказанное Хонджуном, строка за строкой. — Я… — Он заколебался. — Я не знаю, мне восхищаться… или попытаться еще раз убедить тебя в том, какой ты красивый. Губы Хонджуна скривились. — Только зря время потратишь. Я такой, какой есть, и мне все равно, знают об этом другие люди или нет. К такому выводу ему помогла прийти мама. И он был… счастлив. Однако Сонхва, казалось, все еще осознавал суть происходящего, когда машина остановилась и дверь со стороны Сонхва открылась. — Мы прибыли, — кисло должил Темные очки. Сонхва не сразу пошевелился, глядя на Хонджуна по-другому, потому что свет снаружи его подсвечивал. Как будто он восхищался Хонджуном. Хонджун быстро отвел взгляд. — Пошли, — сказал он, открывая свою дверь. — Нам еще есть о чем поговорить.

~~~~~~~~

Хотя ресторан, безусловно, не был самым дорогим из тех, что, как знал Хонджун, существовали в городе, он определенно был более модным, чем та забегаловка с курочкой, которую он часто посещал недалеко от кампуса. Он сидел молча, оглядывая столы, накрытые белыми скатертями, и бокалы для вина, которые Сонхва попросил убрать с их стола. Люди были одеты в строгие черные костюмы и красивые платья. С самого начала было ясно, что они здесь были самыми плохо одетыми людьми… но Хонджун почувствовал себя немного лучше, когда Сонхва снял пиджак, оставшись в одних брюках и небрежно застегнутой рубашке. Хонджун жестом пригласил Сонхва взять инициативу на себя, потому что большинство блюд в меню Хонджун даже не знал, как произносится. Официантка была милой, хотя и медленно поднимала на них глаза. Сонхва заказывал за них обоих, поглядывая на Хонджуна после каждого заявления, на что тот просто кивал в знак согласия. Им принесли маленькую корзиночку с хлебом и маслом, маленькие тарелки, с которых можно было есть, и заверили, что еда скоро будет готова. Когда Сонхва взял булочку и жестом предложил Хонджуну сделать то же самое, он внезапно вспомнил о том, почему они встретились раньше запланированного. Сонхва поднял взгляд, когда Хонджун не пошевелился, чтобы взять что-нибудь из еды, и медленно положил хлеб на тарелку, а выражение его лица стало серьезным. — Хочешь, чтобы мы сначала всё обсудили? — он тихо спросил. Хонджуна все еще немного подташнивало, и он кивнул. Сонхва легко кивнул, отодвигая свою маленькую тарелку и ставя локти на стол, опираясь на ладони. — Я не расстроен, что ты узнал, — тихо сказал Сонхва, переводя взгляд с Хонджуна на корзину с хлебом, чтобы не пялиться. — На самом деле, это был всего лишь эгоизм с моей стороны, когда я не хотел, чтобы ты знал. Хонджун сжал губы. Он не хотел перебивать. Но все же наклонился вперед. — Мне все равно не следовало слушать. Прости меня. Я была так категоричен с тобой в этом вопросе, а потом сделал то же самое. Сонхва пожал плечами. — Возможно, для тебя это предательство, но мне, честно говоря, все равно, что ты знаешь, Хонджун. — Это неправда, — тихо сказал Хонджун, сжимая пальцы. — Если бы это было правдой, ты бы не ходил вокруг да около, не упоминая о нем на каждом шагу. Это важно для тебя. Сонхва не стал спорить, кивнув, когда его взгляд на мгновение затуманился, и он вздохнул. — Это действительно важно, — тихо сказал он. — Но дело не в том, что я не хотел, чтобы ты знал, кто мой отец. Скорее, я не хотел, чтобы это что-то меняло. — Мне все равно, кто твой отец, — быстро сказал Хонджун, наклоняясь еще ближе и пристально глядя на него. — Честно говоря, это намного лучше, чем глава мафии, которого я себе уже напридумывал, учитывая, каким скрытным ты был. Сонхва усмехнулся, добродушно покачав головой, и поднял спокойные глаза на Хонджуна. — Давай начнем сначала, — сказал он, выпрямляясь и мягко улыбнувшись. — Мой отец — посол Пак, а моя мать считается его правой рукой. Они оба принимают активное участие во всех политических и внешнеполитических событиях в стране. Они готовят меня к тому, чтобы я мог заменить своего отца или работать с ним как ещё один посол. Что ж… не было ничего такого, чего бы Хонджун уже не предполагал… — Похоже, это довольно ответственная работа, — пробормотал он, осознавая, насколько тихо было в ресторане. Сонхва пожал плечами. — Это работа, которую я осваиваю на практике, поэтому большую часть своего времени я уделяю посещению встреч. Они требовательны и ожидают от меня многого, но я в состоянии это делать, так что это не доставляет неудобств. Для Хонджуна звучало так, будто доставляет, и еще каких, но он полагал, что не должен был об этом говорить. — Человек, которого ты так ласково назвал «Темные очки», является моим личным телохранителем, — продолжил Сонхва. — Ему поручено обеспечивать мою безопасность, поскольку дети политических лидеров всегда подвергаются большему риску быть похищенными с целью получения выкупа или просто убитыми. Хонджун чуть не поперхнулся собственной слюной от того, как небрежно Сонхва это произнес. Но Хонджун услышал это.… таким же тоном Есан говорил, что никому нет дела до того, что он хотел сказать. Возможно, когда-то этот факт невероятно тяготил Сонхва… но теперь просто стал частью его жизни. Хонджун понимающе промычал. — Это та… причина, по которой ты оказался бы в багажнике. Сонхва кивнул, и его губы дрогнули при воспоминании. — Хонджун, меня с рождения готовили к тому, чтобы я стал сыном посла, а затем и самим послом. Меня постоянно сопровождает личная охрана. — Не всегда, — нахмурился Хонджун. — Я уже видел тебя без Темных очков раньше. Когда мы встретились в переулке. Сонхва усмехнулся, покачав головой. — Он очень хорошо умеет сливаться с толпой. Но, да, он всегда рядом. Или, по крайней мере, находится так близко, чтобы я был в поле его зрения. Хонджун внезапно оглядел ресторан, предположив, что Темные очки ждут его в машине. — Он наблюдает из кухни, — сказал ему Сонхва, все еще тихо и сдержанно смеясь. — Не обращай на него внимания, ты привыкнешь к этому. — Он махнул рукой. — Но я вырос в условиях постоянной безопасности… и стены между мной и остальным миром. Хонджун слегка нахмурился, что-то сжалось у него в груди, когда Сонхва продолжил улыбаться ему. Казалось, что он смотрит на Хонджуна, чтобы не смотреть на что-то еще. Как будто краем глаза он замечал что-то, чего отчаянно не хотел замечать. — Я вырос, играя с другими детьми, — заверил его Сонхва. — И у меня было так много друзей, что я никогда не чувствовал себя одиноким. Когда Сонхва сделал маленький глоток воды, в воздухе отчетливо повисло очень большое «Но». — Однако, — тихо сказал он, — я был сыном одного из самых влиятельных послов в Корее. И родители детей, которые меня окружали, знали это. Как и люди, которые заботились обо мне. Каждый человек в моем окружении был и остается угрозой для меня. Так что, мне было позволено играть и взаимодействовать, как мне заблагорассудится… но… Казалось, он с трудом подбирал слова, Хонджун молча ждал, продолжая чувствовать легкую тошноту. — Ко мне стали относиться по-другому, — наконец сказал Сонхва, кивая с решительным видом. — Особенно по мере того, как я становился старше… людям вокруг меня разрешалось вести себя так, как им хочется, но при малейших признаках угрозы меня удаляли. Хонджун отхлебнул воды, чтобы хоть чем-то заняться. Сонхва усмехнулся. — И не имеет значения, насколько они хорошие друзья, это, как правило, портит настроение. Люди не боялись меня, нет, — заверил он его, — но… они знали, что я не такой, как все. И каждое их прикосновение и действие свидетельствовало об этом. Они колебались, даже не осознавая, как себя ведут. Желудок Хонджуна сжался, когда он с неприкрытой жалостью смотрел, как Сонхва рассказывает обо всех этих фактах, как о вещах, которые определенно причиняют ему боль… но на данный момент это просто стало частью жизни. — Они слишком хорошо осознавали, сколько охраны меня окружает, — просто сказал Сонхва. — Слишком одержимы мыслью, что я был кем-то важным. Как семейная реликвия, к которой боишься прикоснуться. Либо ты боишься его сломать, либо не хочешь к нему прикасаться. Хонджун мысленно вернулся к загадке, которой был Сонхва. Все эти десятки людей, окружавших его, но никогда не позволяющих себе долгого касания. Эта, казалось бы, невидимая грань между ним и остальными. То, как они прикасались к нему, а затем отступали. То, как Сонхва тепло улыбался им, но не решался прикоснуться в ответ. Атмосфера почти что уважения, которая была более плотной, чем атмосфера дружбы. Как и радиус безопасности вокруг президента, гарантирующий, что никто не подойдет слишком близко. Студенты МУС сами установили это, видя в Сонхва не равного, а кого-то более ценного. Того, кто был соткан из другой материи. И, может быть… может быть, если бы Хонджун знал, кем был отец Сонхва… может быть, он тоже относился бы к нему с такой же отстраненностью. Потому что Сонхва был важен. Не просто влиятельным или богатым… а занимающим важную должность, готовящимся стать кем-то, кто представляет значительную ценность для их страны. Не просто дизайнером или владельцем отеля. Он был другим. И, возможно, Сонхва говорил об этом спокойно, но Хонджун мог это видеть. Ту его часть, которая, несмотря на то, что принимала это, несла эту тяжкую ношу. — Прости, — Хонджун обнаружил, что тяжело дышит. — Это… Мне так жаль, — сказал он, не находя других слов. Ему было жаль. Жаль, что кому-то приходится всю жизнь жить с осознанием того, что он не такой, как все. Что его принимали, но в то же время избегали… Это было печально. И Хонджун всем сердцем сочувствовал ему. Он был удивлен, как глубока была боль. Сонхва внезапно улыбнулся, хотя его глаза были невероятно печальными. — Ты поступил в МУС, — тихо сказал он. — И смотрел на тебя на расстоянии — просто яркая вспышка среди моря людей, одетых в бутафорию. И снова эта поэтичность, но Хонджуну хватило ума не комментировать. Сонхва улыбнулся шире, и в его глазах зажегся тот самый огонек — восхищение и благодарность. — Ты шел через толпу людей, которые отвергали тебя… и ты игнорировал их. Тебя ничего не беспокоило, ты был так сосредоточен на своей жизни, на своем собственном выборе… Ничто из того, что они делали, никогда не меняло тебя. Хонджун не понимал, что в этом такого замечательного. Он просто жил своей жизнью — почему это было так впечатляюще? — Я смотрел на тебя издалека, и я… — Сонхва замолчал, сжав губы, словно пытаясь не сказать что-то не то. — Тебе было все равно, — тихо сказал он. — Тебе было все равно, кто эти люди, которые насмехались над тобой, кто их родители.… Для тебя не имело значения, что они были настолько выше тебя рангом… ты боролся и разговаривал с ними так, как будто они были ничем не лучше тебя. — Они не лучше меня, — сказал Хонджун, чувствуя, как у него перехватывает горло. — Они думают, что это так, но это не так. И то, что я это знаю, Сонхва, не впечатляет. — Это так, — настаивал Сонхва, и выражение его лица слегка исказилось. — Это так, Хонджун, потому что среди этих людей деньги и статус — это всё. Вот почему я самый популярный — вот почему нас с ребятами принимают, а не презирают. Потому что у нас есть то, что они считают важным. Но ты… тебя не волновали те вещи, которые, как мне говорили, были единственными важными вещами в моей жизни. Сонхва мягко покачал головой, ошеломленный. — Ты смотрел на нас и видел задир, а не богатеньких детишек. Ты противостоял им, невзирая на то, что они могли бы сделать тебе. Ты был бесстрашен, Хонджун… — Я не какой-то там герой, — твердо сказал Хонджун, поерзав на стуле, хотя его взгляд стал острее. — Ничто из этого не впечатляет, Сонхва. — Может, и не впечатляет, — согласился Сонхва. — Но это то, что выделяло тебя больше, чем твой выбор одежды или сексуальность, Хонджун. Это казалось нереальным. — Тот факт, что ты посмотрел на человека, который явно был сильнее тебя во всех отношениях… и послал его на хуй из-за того, что он тебе сказал, — улыбнулся Сонхва. — Никто никогда в моей жизни не посылал меня, кроме моих самых близких друзей. Тот, кто так далек от меня, никогда бы не рискнул так сделать. Это была просто жизнь. Это было просто то, что ты делал. Если кто-то толкал тебя, ты толкал в ответ. Если кто-то подходил слишком близко, ты отступал и шипел, пока они не останавливались. Это не заслуживало похвалы. Но… чем больше он думал об этом, тем больше понимал, что Сонхва и его друзья выделялись, потому что они не были такими мудаками, как остальные. И то Сонхва обратил на него внимание, обретало смысл, потому что Хонджун выделялся как человек, который не был связан их системой денег и власти. — Это было после того, как ты попытался пригласить меня на свидание, — пробормотал Хонджун, проводя пальцем по краю своего бокала. — Почему ты вообще пригласил? — Я уже сказал, — сказал Сонхва, посмеиваясь. — Потому что я видел тебя и слышал о том, что ты делал. Я видел тебя каждый день, когда ты шел в общежитие один… Я видел, как ты реагировал на происходящее, как ты себя вел… Как ты никогда не опускался до их уровня… Как гордо ты держался, несмотря на то, сколько раз они пытались тебя задеть… Сонхва замолчал, сглотнул и спокойно махнул рукой. — Я признаю… возможно, это было смело — то восхищение, которое я испытывал к тебе, попытаться превратить в романтику. Это было несправедливо с моей стороны и, оглядываясь назад, довольно самонадеянно, — Он поморщился. — Прости меня за это. Я думаю… Я просто не знал, как еще это показать. Когда ты отшил меня, я понял, что мог бы просто попытаться подружиться с тобой как обычно. Хонджуну не было бы стыдно за ту первую встречу… но он сожалел о гневе, который последовал за ней, несмотря на предоставленные ему доказательства того, что ему не нужно было этого чувствовать. — Но Хонджун… — Сонхва рассмеялся, — То, как ты обращался со мной… Он поморщился. — Ты… Ты обращался со мной… как с нормальным человеком, — тихо проговорил он. — Ты не знал, кто был моим отцом, и тебе было все равно. Ты давал мне отпор, угрожал и огрызался на меня… Ты разозлился и злился до тех пор, пока я не взял себя в руки… Ты заставлял меня отвечать за себя — и каждый раз ставил себя, свои собственные чувства выше моих. Хонджун перестал вздрагивать и посмотрел, прищурившись, пытаясь понять, критикуют его или хвалят. — Мне… жаль, — решился Хонджун. — У меня были некоторые… — Я не виню тебя, — быстро сказал Сонхва, резко покачав головой. — Нет, Хонджун, я… Сонхва издал тихий обессиленный вздох, как будто не был уверен, как заставить Хонджуна понять. — Хонджун, я никогда… всю свою жизнь ко мне относились нормально, — тихо объяснил Сонхва, положив руки на стол. — Я всегда был заключен в пузырь, а потом ты сказал мне отвалить и пузырь лопнул. Хонджун нервно рассмеялся. — И я… Хонджун, это… — Он пристально посмотрел на Хонджуна, в его глазах светился огонек. — Хонджун, находиться рядом с тобой — это невероятная свобода. Которой я думал не бывает, пока не встретил тебя. Что-то ударило Хонджуна в живот. Даже если он на самом деле не понимал… его тело знало, что это было нечто очень… очень важное. — Я не чувствую себя… другим рядом с тобой, — сказал Сонхва, почти не дыша. — Я чувствую себя… свободным. Как будто впервые кто-то видит меня, а не мою родословную. Оно… в этом не было ничего особенного. Для Хонджуна не было ничего особенного в том, что он относился к Сонхва так же, как к любому другому человеку. Но это было так… так поразительно, что для Сонхва… это было невероятно. Невообразимо. Как будто ему вручили то единственное, чего нельзя купить за деньги. То, что было так просто для Хонджуна, значило для Сонхва целый мир, и даже больше. Сонхва не понимал его мира. Но и Хонджун не понимал последствий того, что произошло с Сонхва. — Вот почему я так отчаянно хотел подружиться с тобой, — признался Сонхва. — Я был расстроен твоими предубеждениями насчет меня… более того, я хотел… Я хотел этой свободы. Черт, даже если бы ты отказался дружить со мной, я бы чувствовал себя свободнее, когда ты снова и снова ругался на меня… Он засмеялся, глядя на Хонджуна так, словно тот был чем-то невероятно особенным. Хонджун ошеломленно смотрел в ответ. — И я знаю, … для тебя это ничего не значит. И, вероятно, это кажется невероятно глупым, — согласился Сонхва. — Но… когда тебя видят… когда к тебе относятся как к нормальному человеку… Сонхва вздохнул, тихо опустив голову. — Я полагаю, этот ужин — благодарность тебе по двум причинам, — пробормотал Сонхва. — За то, что ты сохранил тайну Есана и Уена… и за то, что дал мне это. — Он влажно усмехнулся. — Видимо, ты был прав. У меня был скрытый мотив. У меня действительно было то, чего я хотел от тебя. Прости, что не смог сказать раньше. Прости, что сказал, будто у меня его нет. Но… спасибо, что дал мне это, несмотря ни на что.» Хонджун продолжал смотреть. И он задумался. Хонджун не был… ничем особенным. Он был просто человеком, который решил, что не будет терпеть ни от кого дерьма. Он не боялся этих людей, потому что страх делал их только сильнее. Они бы подумали, что могут его контролировать. Что могут заставить его плясать под их дудку. Но он не собирался никого развлекать. И первоначально… именно этого, по предположению Хонджуна, и хотел Сонхва, учитывая его серьезность. Он предположил, что это было искреннее желание познакомиться с Хонджуном… а не из-за того, что ему было скучно и он хотел найти новое занятие, чтобы скоротать время. Он даже… И не мог представить. — Я… не думал… — тяжело пробормотал Хонджун. Губы Сонхва дрогнули. — Я никогда не говорил тебе, — сказал он, словно моля о прощении. Его улыбка снова стала грустной. — Думаю, в конце концов, на самом деле это я обманул тебя. Я намеренно пытался что-то скрыть от тебя, потому что не хотел… чтобы ты относился ко мне по-другому. И мне жаль, Хонджун. Ты с самого начала заслуживал правды. Он заслуживал. Хонджун действительно заслуживал правды. Но… он смотрел на Сонхва, и в груди у него все сжалось от того, насколько виноватым тот выглядел. Хонджун сглотнул. — Ты заслуживал того, чтобы быть рядом с людьми, которые видели тебя таким, какой ты есть, — тихо сказал он, заставив Сонхва быстро поднять на него глаза. — Возможно, я не считаю то, что я сделал, чем-то особенным… но дело не в том, как ты оцениваешь свои действия. А в том, как их воспринимают другие. Внезапно появилась официантка, поставив перед ними две тарелки. Ни один из них не отвел взгляда друг от друга, когда он уходила, как будто она никогда и не появлялась. Хонджун пошевелился. — Я не буду относиться к тебе по-другому… если только ты сам этого не захочешь, — твердо сказал Хонджун. — Я не думаю, что ты лучше меня… более того, я не думаю, что кто-то другой лучше меня. Я не буду относиться к тебе иначе. Сонхва заметно сглотнул, выглядя почти испуганным. Хонджун медленно кивнул. — Но… Я бы не хотел, чтобы твой телохранитель остановил меня, если я тебе тресну или еще что-нибудь… Сонхва фыркнул, опустив голову, явно застигнутый врасплох этим заявлением, и быстро прикрыл рот рукой, когда несколько человек обернулись на громкий смех. Хонджун почувствовал, как его губы дрогнули, когда настроение Сонхва начало медленно подниматься. —Не волнуйся, — сказал Сонхва, все еще прикрываясь рукой. — Я отдал ему специальный приказ не трогать тебя. — Так вот почему он все время смотрит? — спросил он. Сонхва усмехнулся и кивнул. — Возможно. Вообще-то, ему никто не нравится. Включая меня. Он очень властный, а я столько раз порывался смыться на свободу, так что он всегда мной слегка недоволен. Несмотря на… все, что было сказано… Сонхва выглядел счастливым. Даже если он казался огорченным или усталым… он улыбнулся, и это выглядело искренне. Неудивительно, что Сонхва в последнее время был в таком напряжении. Хонджун замер, улыбка Сонхва внезапно исчезла. Хонджун внимательно смотрел на его лицо, но не видел никаких признаков стресса, кроме тяжести их предыдущего разговора. — Что? — тихо спросил тот, наклоняясь вперед и выглядя готовым перепрыгнуть через стол, если что-то пойдет не так. Хонджун наблюдал за своей мамой всю свою жизнь. И только когда он стал почти взрослым, он понял, как тяжело давила на нее работа, которую она выполняла. Она всегда улыбалась, всегда была собранной… Ему редко доводилось видеть, как она расстраивается, и он никогда не осознавал, сколько всего она вынесла, пока не стало слишком поздно в его жизни. Потому что он знал, что люди могут хорошо скрывать свое бремя, когда им этого очень хочется. — Я… — Хонджун заколебался, задаваясь вопросом, не прозвучит ли это слишком неожиданно, но, заметив, как Сонхва слегка приподнял бровь, продолжил. — Я считаю, что мы… быть друзьями, Сонхва, — тихо сказал он. — И даже если мы знаем друг друга не так уж долго… Я надеюсь, ты знаешь, что… если тебе когда-нибудь станет тяжело… Я помогу, чем смогу. Сонхва выглядел приятно удивленным внезапным предложением, удивление медленно переросло во что-то более теплое, и он благодарно улыбнулся. — Я надеюсь, ты знаешь, что я бы сделал то же самое, — сказал Сонхва, поджав губы и ласково глядя на него. — Но к чему ты это? Хонджун пожал плечами. — Ничего, просто… когда я… слушал, — сказал он, поморщившись. — Одна из девушек сказала, что ты выглядел очень напряженным, я этого не замечал, но она сказала, что у тебя очень плотное расписание, потому что она попросила тебя пойти с ней на вечеринку, а ты сказал, что у тебя встреча… Он перевел дыхание, увидев, что Сонхва выглядел слегка озадаченным. — Я просто говорю, — быстро сказал он. — Наверное, я недостаточно хорошо тебя знаю, чтобы понять, когда у тебя проблемы, но… Даже если я дерзок и не подаю виду… Но я всегда выслушаю, если ты захочешь поговорить. Может быть, богатые люди и могли позволить себе психотерапевтов, но Хонджун все равно должен был предложить. Сонхва все еще выглядел слегка озадаченным, а потом на его лице проявилось понимание, которое переросло в веселье. — Ох! О… — Он засмеялся, наклоняя голову и проводя рукой по волосам. — Это торжество, — сказал он, поднимая на меня сияющие глаза. — Соя пригласила меня, но я не хотел идти, поэтому сказал ей, что у моего отца в тот день встреча. Я часто использую это оправдание, если не могу найти другую причину, чтобы не ходить на такие мероприятия. Хонджун моргнул и замолчал. — Так… Ты не стрессуешь? Сонхва рассмеялся, покачав головой. — Возможно, я испытываю стресс, но не больше, чем кто-либо другой, — заверил он Хонджуна. — У меня бывают взлеты и падения, но беспокоиться не о чем. Люди думают, что мой график намного плотнее, чем есть на самом деле, из-за того, что я придумываю оправдания. Хонджун собирался ответственно заявить, насколько это нечестно, особенно если люди начинают беспокоиться за него… Но… Сонхва ясно дал понять, что между ним и этими людьми есть стена. Так что, скорее всего, девушка попросила его пойти только для галочки, или чтобы сказать, что у нее там есть кто-то влиятельный. Черт возьми, в таком случае, Хонджун не имел права, особенно когда он лгал, что его мама заставляла его заниматься домашними делами, чтобы не идти гулять по выходным. Он проурчал, глядя на Сонхва, который тихо улыбнулся в ответ. — Понятно… Что ж, в любом случае, я считаю тебя своим другом, Сонхва. Теплота в его глазах стала глубже, как у растения, пускающего корни, чтобы навсегда укрепиться в земле. — Я знаю, — сказал он тихо и удовлетворенно. — Я рад. Вот опять… как будто для него было честью иметь Хонджуна в друзьях. И, возможно, Хонджуну это показалось смешным… но не ему решать, что должна значить дружба для Сонхва. Он тихо улыбнулся в ответ, чувствуя себя немного спокойнее по поводу всего — от их дружбы до тайн, которые окружали Сонхва. — Нам нужно поесть, — внезапно сказал Сонхва, прерывая зрительный контакт и опуская взгляд в тарелку. — Было бы стыдно прийти в хорошее место и дать еде остыть. Хонджун промычал что-то в знак согласия, беря в руки столовые приборы (прекрасно понимая, что это, вероятно, самый вкусный стейк в его жизни), но взглянул на Сонхва. — Спасибо, — сказал он после паузы. Сонхва остановился, не донеся кусок до рта, и выглядел смущенным. — За то, что… Не сдался, — засмеялся Хонджун, смущенный такой формулировкой. — Я имею в виду… Я знаю, что вел себя как придурок, но ты продолжал настаивать, и хотя я был уверен, что пожалею об этом… — Он искренне улыбнулся, от чего защемило сердце. — Не думаю, что я осознавал, насколько я был одинок, пока у меня снова не появились друзья. Выражение лица Сонхва стало почти убитым горем, и это было последнее, что Хонджун хотел, чтобы он почувствовал. — Всё не так серьезно, — засмеялся он, качая головой. — но… когда я приехал сюда, я был настроен на то, чтобы просто поступить, отучиться, и уйти. В планах не было места для друзей. И, может быть, это временно или вроде того, но… Я действительно рад, что вы пригласили меня к себе. Удрученное выражение лица Сонхва постепенно сменилось довольным, как будто для него было честью иметь возможность сделать это для Хонджуна. — Это было несложно, — заверил его Сонхва, дожевав кусочек. — Ты просто как магнит, Хонджун. На это Хонджун фыркнул — возможно, слишком громко, но это было так смешно. — Может быть, только если у окружающих такой же полюс, — усмехнулся он. Но Сонхва покачал головой, даже не улыбнувшись шутке. — Смотри на себя как хочешь, — спокойно сказал он, откусывая еще кусочек. — Всегда будут люди, которые отвергают твое общество… и те, кто ему рад. — Он поднял взгляд, и в его глазах было что-то почти понимающее. — Я всегда буду рад, Хонджун. Если бы Хонджун думал хуже о Сонхва… возможно, он бы счел некоторые из его поэтических строк граничащими с флиртом. Но… он даже не особо задумывался над этим, а просто принял. Он произносил эти слова так же легко, как дышал, и Хонджуну нужно было перестать сопротивляться. — Ну, я тоже могу потерпеть твое общество, — сказал Хонджун, глядя в свою тарелку, прежде чем покраснеть или как-то опозориться. — Только не придавай этому большого значения, — проворчал он. Он почувствовал, как Сонхва улыбается через стол. Но Сонхва ничего не сказал, и когда Хонджун поднял взгляд, он практически сиял, уткнувшись в свою тарелку с едой, и выглядел так, словно пытался подавить свое ликование. Хонджун тихо рассмеялся и откусил кусочек. Это был… самый странный ужин, на котором когда-либо бывал Хонджун. Но также… и самый приятный за долгое время. И это не имело никакого отношения к еде.

~~~~~~~~

Сонхва не только довез Хонджуна до общежития, но и настоял на том, чтобы проводить его до двери. — Знаешь, если ты и дальше будешь таким милым, это может начать походить на свидание, — предупредил Хонджун со спокойной улыбкой, когда они поднимались по лестнице. — Вовсе нет, — добродушно заверил его Сонхва, посмеиваясь. — Я бы не хотел быть единственным таким, но… Я хорошо провел вечер, Хонджун. Он оглянулся, но Сонхва задумчиво смотрел себе под ноги. — Я… Мне понравилось говорить с тобой… и узнать тебя получше, — признался Сонхва. — Проводить с тобой время… было так весело, как никогда в жизни. — А как же остальные? — Хонджуну спросил, засунув руки в карманы, когда они поднялись на его этаж и пошли по коридору. — Это совсем другое, — мягко заверил его Сонхва. — У нас с ними есть что-то особенное. Но ты… ты совершенно другое, Хонджун, и это самый большой комплимент, который я могу тебе сделать. Хонджун усмехнулся про себя от такой формулировки, но это только разожгло искру веселья в его груди. — Я тоже хорошо провел время, — заверил его Хонджун. — Это было лучшее время… чем когда бы то ни было, особенно после всего, что случилось. — Он взглянул на Сонхва и искренне улыбнулся, позволив той теплоте вырваться наружу. — Спасибо за хороший вечер. Сонхва смотрел на него на мгновение, и они оба остановились перед дверью Хонджуна. Что-то похожее на удивление промелькнуло в его глазах, когда он всмотрелся в лицо Хонджуна. Что-то в глазах Сонхва, казалось, смягчилось и дало трещину. Хонджун помолчал, пытаясь решить, не будет ли странным спросить Сонхва, хочет ли он войти. Но что они могли делать? У Хонджуна не было развлечений. И они так долго просидели за ужином, что, вероятно, было уже поздно. Он кивнул Сонхва. — Ну, я… — Хонджун, — быстро сказал Сонхва, чтобы остановить его, но так и не прикоснувшись, когда Хонджун протянул руку к двери. Он остановился, с любопытством глядя на Сонхва, в то время как тот смотрел на него, снова выглядя почти испуганным — с примесью нервозности, теплоты и того света. Что-то в его глазах еще больше прояснилось. — Хонджун, я… Он снова замолчал, выглядя расстроенным, и Хонджун нахмурился, задаваясь вопросом, было ли что-то еще в его семье, что беспокоило его. Он полностью повернулся к Сонхва, всем своим видом выражая заинтересованность. Сонхва облизал губы, огляделся по сторонам и снова уставился на Хонджуна. — Я… Я ценю твою дружбу… очень, — быстро сказал он. — Я уже объяснил тебе, что значит для меня все, что ты сделал, и уже сейчас хочу сказать, что очень ценю тебя как друга. И снова это было сказано поэтичным языком, но на этот раз Хонджун не засмеялся. Только кивнул, недоумевая, к чему он клонит. Почему Сонхва вел себя так, будто думал, что Хонджун может уйти, несмотря на весь их разговор за ужином. — Я-я ценю тебя как друга и как человека, — заверил его Сонхва, как будто Хонджун дал понять, что сомневается. — И я бы никогда не сделал того, что было бы тебе неприятно, и я бы никогда не попытался получить ничего, что ты не предлагал добровольно. — Сонхва, о чем ты говоришь? — Хонджун смущенно умолял, начиная беспокоиться. — Я не очень… Ты к чему? — Я просто думаю, что будет честно, — твердо сказал Сонхва. — Это из-за твоей реакции в прошлый раз. Хонджун встретился взглядом с нервными глазами Сонхва, в которых почти не осталось теплоты, и только выражение лица говорило о том, что все может пойти не так. — Что именно? — тихо спросил он, готовясь к удару, который он не знал когда и как ожидать. — Я-я не хочу чтобы мы по-разному, — объяснил Сонхва. — И поэтому я думаю, будет правильно, если я скажу тебе, что… Несмотря на тот факт, что я общаюсь с тобой так же, как общался бы с любым своим другом… Я все еще нахожу тебя привлекательным, Хонджун. Ох. Хонджун молча стоял, пока Сонхва выдавливал из себя признание, ожидая гнева и хмурого взгляда и, возможно, требования никогда больше не разговаривать с Хонджуном.… Хонджун тоже такого ожидал. И, возможно… может быть, если бы он хуже думал о Сонхва… он бы это почувствовал. Но он смотрел на Сонхва, напуганный собственными эмоциями… и Хонджун знал, что это не его вина. Ты не можешь контролировать, кого находишь привлекательным, и Сонхва не виноват в том, что он поддался чувствам без причины — в 5-м классе Хонджун влюбился в парня, потому что тот дал ему карандаш. Сонхва ни в чем не виноват. И Хонджуну было стыдно за то, сколько времени ему потребовалось, чтобы осознать это. — Ничто из того, что я делал, никогда не было попыткой охмурить тебя или… или усыпить бдительность, — в отчаянии поклялся Сонхва. — Ужин, мои действия или слова по отношению к тебе, приглашение стать друзьями — ничто из этого не было сделано с намерением однажды убедить тебя испытывать ко мне больше чувств — поверь, Хонджун. Он выглядел таким испуганным. Боялся, что Хонджун не поверит ему и разорвет дружбу, которую только что обрели, и которая значила больше, чем казалось. Но… Хонджун не был сумасшедшим. На самом деле… он ощутил странный прилив благодарности. Что Сонхва пойдет на такой риск — даже если вся эта речь была ложью и это была уловка, чтобы заставить Хонджуна встречаться с ним — он рисковал тем, что Хонджун уйдет… все это для того, чтобы убедиться, что Хонджун знает, что Сонхва, в некотором смысле, все еще испытывает к нему влечение. И Хонджун ценил это. Эту честность. Этот риск. Именно это заставило его кивнуть. Это заставило его почти ободряюще улыбнуться. — Спасибо, что рассказал, — сказал Хонджун, рассеянно переступая с ноги на ногу. — Я… ценю это, Сонхва. Правда. — Сонхва все еще выглядел так, словно не дышал. — Я не злюсь, — тихо заверил он его, почти засмеявшись. — Я не могу винить тебя за то, что ты не можешь контролировать то, кого находишь привлекательным. И я действительно верю, что ты ничего не делал для того, чтобы обмануть меня. Сонхва, казалось, чуть не потерял сознание от облегчения, прижимая руку к груди. — Меня это не пугает, — заверил он Сонхва. — И я действительно ценю, что ты рассказал. Спасибо. Сонхва кивнул с таким видом, словно только что сбросил с плеч тяжелую ношу. — Но, — твердо сказал Хонджун, предупреждающе подняв палец, отчего Сонхва напрягся. — Это означает, что если ты соберешься сделать что-то романтическое… ты должен, черт возьми, сказать мне, Сонхва. Потому что границы между нами немного размыты. Мне нужно, чтобы ты дал мне понять, что имеешь ввиду нечто большее, даже если думаешь, что я разозлюсь. Потому что, видит бог, у Хонджуна была слабая социальная осведомленность — он был недостаточно умен, чтобы просто сказать об этом. При виде выражения лица Сонхва губы Хонджуна слегка изогнулись в усмешке. Боже, прошло много времени с тех пор, как разговоры о свиданиях и прочем не были для него странным бременем. Боже, прошло всего несколько недель с тех пор, как разговоры о свидании с Сонхва закончились криками. Но Сонхва быстро кивнул. — Конечно. И… И я бы не стал… Я бы не стал… Его голос затих. Он облизал губы, все еще пристально глядя на Хонджуна, нервничая. — Что? Спросил Хонджун, обеспокоенно моргая, потому что Сонхва снова выглядел расстроенным. — Я… — Сонхва в отчаянии вздохнул, потирая лицо. — Ну, я клянусь, обычно я так не делаю, но… но раз уж мы заговорили, и теперь я думаю, и мне жаль… — Что? — повторил Хонджун, не переживая о том, что тот собирался сказать. Это… Это было неприятное чувство в его груди… видеть Сонхва таким расстроенным. Особенно из-за чего-то подобного. Он не знал, было ли это из-за того, что парень был таким открытым, и ему было больно осознавать, что что-то действительно так сильно расстраивает его, или это было потому, что ему просто… Сонхва ему нравился. У Сонхва была притягательная личность, к нему хотелось тянуться — о чем Хонджун знал не понаслышке, потому что он так злился на него, когда встретил, однако, сейчас мы здесь. Он сказал Сонхва сказать ему, если что-то пойдет не так. Сонхва опустил руки, выглядя искренне расстроенным. — Ну, ты только что просил предупреждать, если я соберусь сделать что-то романтическое, и, клянусь, я не делаю этого постоянно, но мы разговаривали, и я смотрел на тебя, и мне очень захотелось поцеловать тебя на мгновение… Несмотря на то, что Хонджун собрался с духом, ему все равно было не по себе от услышанного. — Забудь, что я сказал, — тут же продолжил Сонхва. — Я не собираюсь… Я бы никогда, Хонджун… Это не… Я бы не… — Я знаю, — сказал Хонджун, слегка онемев от этих слов, но понимая, что ему нужно как-то объяснить Сонхва, что он не расстроен. Каким-то образом, это было по-другому — услышать, что Сонхва все еще влюблен в него, и узнать, что тот испытывает желание поцеловать его. Более того, его грудь вздымалась, когда он осознавал, что Сонхва уважал все границы, которые он устанавливал. Покорно ожидая. Сразу сказал Хонджуну, что у него была мысль, которая не была платонической. Хонджун искренне верил всем сердцем, что Сонхва никогда бы не попытался манипулировать Хонджуном. Если Сонхва был способен на такое, то он делал это с самого начала, то Хонджун уже зашел слишком далеко. Но он предпочел верить, что это не так. А Хонджун смотрел на Сонхва… и попытался по-новому взглянуть на него. — Прости меня, — сказал Сонхва, на глазах у него были слезы. — Мне правда жаль… Я не пытаюсь… Я пойду, я… — Подожди, — тихо сказал Хонджун, когда Сонхва повернулся, чтобы уйти, заставив его замереть и нервно оглянуться. Хонджун посмотрел на Сонхва. По-настоящему посмотрел на него. В самый первый раз, когда он увидел Сонхва… он был слишком взволнован, чтобы испытывать много эмоций, но Сонхва искренне похвалил работу Хонджуна, и поэтому он подумал, что тот неплохой человек. Но когда они встретились в следующий раз, чем дольше продолжался разговор, тем больше Хонджун понимал, что Сонхва принадлежит к высшему классу. Тот, у кого никогда не могло быть намерений по отношению к Хонджуну, кроме как использовать его для личной выгоды или развлечения. Отношения с Хонджуном никогда не могли быть серьезными для Сонхва, потому что Хонджун ничего не мог дать ему — ни внешности, ни богатства, ни характера. Ничто из этого не принесло бы ему пользы, и, следовательно, Сонхва не мог быть серьезным. Но потом они стали друзьями. И единственная причина, по которой Хонджун позволил им дружить, заключалась в том, что он увидел, насколько Сонхва был абсолютно искренним. Каким серьезным, открытым и откровенным он был во всем, что делал. Как сильно он ничего не скрывал — даже то, что пытался. Хонджун думал о Сонхва лучше, чем о ком-либо до этого. Черт, Сонхва относился к Хонджуну как к другу лучше, чем некоторые из его бывших парней. И он смотрел на Хонджуна… Смотрел на него… так на Хонджуна еще никто не смотрел. — Я… — Хонджун колебался, его сердце практически замерло в груди. — Сонхва, я… — тихо сказал он. — Хочу сказать, я был так резок, отвергая тебя раньше, потому что думал, что ты мудак, — объяснил он. — И мне жаль, что я был… — Хонджун, прекрати, — твердо сказал Сонхва. — Я не… я не пытаюсь вызвать у тебя чувство вины или что-то в этом роде… — Я так не думаю, — заверил его Хонджун. — Но… я имею в виду, я не знаю… — Хонджун… — Я хочу сказать, — выпалил Хонджун, сжимая пальцы, — что я даю тебе шанс. Я действительно не знаю, правильно ли начинать сейчас отношения… — Хонджун… — Ты милый, Сонхва, — сказал Хонджун быстро, опасаясь, что может заколебаться, если позволит себе остановиться. — Ты действительно чертовски милый — ты, наверное, лучший человек, которого я встречал за последние годы, и я… я… Я не знаю, — признался он. — но… я хочу сказать, что… отношения с тобой не так уж… невозможны, как я сказал вначале, понимаешь? Сонхва печально посмотрел на Хонджуна. — Я не… Тогда я правда так думал, — твердо сказал Хонджун. — Но я узнал тебя получше, и, может, я все еще не хочу отношений, но я просто… Я не знаю, Сонхва. — Хонджун даже не был уверен, что понимает, что хотел сказать. Он все еще не был уверен, что хочет встречаться с Сонхва, но чем дольше он смотрел на него, тем больше вспоминал все, что тот говорил раньше. Отговорки, которые он придумывал, чтобы удержать Сонхва на расстоянии… которые даже не были правдой. Если у Хонджуна было время на друзей, разве у него не нашлось бы времени на парня? Хотел ли он, чтобы Сонхва был парнем? У Хонджуна и раньше были случайные связи — это не был конец света. Сонхва все еще молча смотрел на него, разрываясь между теплотой и грустью. — Хонджун, — тихо сказал он. — Нет. Я… я не позволю тебе делать то, против чего ты был так сильно раньше. Я не собираюсь вызывать у тебя чувство вины… — Я бы так не поступил ни с тобой, ни со мной, — резко и твердо сказал Хонджун. — Я всего лишь хочу сказать, что… — О чем ты, Хонджун? — Сонхва прервал его, сглотнув. — Я… Если ты собираешься что-то сказать — скажи мне точно, чего ты хочешь. Потому что теперь ты сбил меня с толку, и я не… Я не знаю, чего ты хочешь… — он замолчал, как будто не было ничего хуже, чем не знать, чего хочет Хонджун. Ну, Хонджун тоже не знал, чего он хочет. — Я не хочу делать что-то не так, — слабым голосом произнес Сонхва, его глаза затуманились. — Я не хочу причинять тебе боль — это последнее, что я когда-либо хотел бы сделать, Хонджун… — Я хочу провести тест, — наконец выдавил из себя Хонджун. — Никаких условий, никаких обязательств. Просто… тест. Сонхва плотно сжал губы, снова занервничав. — Какой тест? Поцелуй? Подержимся за руки? Или встреча с родителями? Хонджун выдавил из себя слабый смешок и почувствовал облегчение, когда Сонхва, казалось, тоже сбросил часть своей тяжести. — Почему бы и нет, — сказал он, беспомощно пожимая плечами, чувствуя легкое головокружение от выброса адреналина и от того, насколько чертовски спонтанным он был. — Поцелуй звучит заманчиво. Хонджун наблюдал, как у Сонхва неуверенно дрогнула челюсть. — Неужели… Хонджун поморщился, и воздушный шар в его груди сдулся. — Просить об этом — совсем по-скотски? В смысле, я нравлюсь тебе, и не хочу чтобы ты думал, что я играюсь. Сонхва тихо улыбнулся, и в его глазах появилось тепло. — Я не хрустальный, Хонджун, — усмехнулся он. — Я не сломаюсь только потому, что ты немного злой. — Нет, тебе нравится, когда я злой, — пробормотал Хонджун себе под нос, чтобы скрыть, как сильно забилось его сердце. Сонхва тихо рассмеялся, кивая. — Мне нравится, когда ты относишься ко мне нормально. — Ну, тогда я тебя нормально поцелую, — пообещал Хонджун. — А если попытаешься с языком, дам по яйцам, как любому парню, который пытался так сделать. Сонхва, казалось, разрывался между приступом смеха и ужасом. — Без языка, — сказал он, задыхаясь. — Понял. Хонджун не мог поверить, что делает это. Но Сонхва стоял неподвижно, явно ожидая, что он сделает первый шаг. Хонджун решительно шагнул вперед, стараясь не показывать, как ослабли его колени. Это совершенно не имело никакого отношения к тому, насколько привлекательным был Сонхва вблизи. Это не имело никакого отношения к тому, как блестели его глаза в свете ламп в холле или как он нервно облизывал губы, быстро высовывая язык. Это было все равно, что держать руку над лампой. Что-то слишком яркое и теплое, чтобы быть удобным, но не… неприятное. — Почему ты передумал? — тихо спросил Сонхва, расстояние между ними внезапно значительно сократилось, когда он сам шагнул вперед. — Раньше ты был засранцем, — сказал Хонджун пересохшим ртом. — Теперь не такой. — И это все, что требовалось? — Сонхва усмехнулся, когда Хонджун сделал последний шаг, который сблизил их достаточно сильно. — Не быть мудаком? Хонджуну хотелось рассмеяться, но все, что он мог сделать, это ответить честно. — Да. У меня не слишком высокие требования. Сонхва тихо рассмеялся, и Хонджуну стало гораздо лучше видно, как сверкнули в улыбке его зубы и как он слегка прикрыл глаза. — И это никак не связано с тем, что ты внезапно узнал, что моя семья — одна из самых влиятельных в стране? — Сонхва застенчиво спросил, явно шутя, когда одна из его рук потянулась к Хонджуну. Хонджун не отстранился, когда рука Сонхва мягко обхватила его локоть. Действительно… по-настоящему нежно. Скорее, это была ласка, чем объятие. Его сердце слегка екнуло, и Хонджун задержал дыхание, чтобы успокоиться. — Честно говоря, я бы, наверное, положил на тебя глаз быстрее, если бы у тебя не было такого богатства и власти, — тихо пробормотал Хонджун. Сонхва приподнял идеальную бровь, его добрые глаза сверкали от смущения и нервозности. — Почему? — По тем же причинам, что и раньше, — признался Хонджун. На лице Сонхва промелькнуло что-то понимающее. — И… — Он заставил себя посмотреть Сонхва прямо в глаза. — И… Я сочувствую тебе, — признался он. — То, через что тебе пришлось пройти… из-за этой власти и богатства. Хватка на его локте дрогнула, заставив Хонджуна опустить взгляд, но оставалась такой же нежной, как и всегда. Когда Хонджун снова поднял глаза на Сонхва… по его щекам текли слезы. Сердце Хонджуна замерло в груди, когда он в шоке смотрел на это. Сонхва даже не пошевелился, чтобы вытереть их. Он просто смотрел на Хонджуна, и тот, хоть убей, не мог сказать, были ли это слезы горя или радости — слишком сильно смешались эмоции в глазах Сонхва. — Почему… Хонджун инстинктивно попытался шагнуть вперед, но места больше не было — его грудь лишь слегка соприкоснулась с грудью Сонхва, когда тот медленно покачал головой. — Прости, — тихо прошептал он, улыбаясь сквозь слезы, повисшие на ресницах. Он сглотнул, его глаза были словно кристаллы. — Можно я поцелую тебя, Хонджун? — слабо прохрипел он. Это был такой ожидаемый вопрос, но он все равно заставил Хонджуна почувствовать, что у него внезапно отказали легкие, и он почти запаниковал. У Хонджуна на самом деле не было… серьезных отношений. У него были увлечения и случайные связи (и некоторые, на первый взгляд, не такие уж случайные), но ни одна из них… ни одна из них не была очень глубокой. Ему нравились ребята, ему нравилось проводить с ними время, но в большинстве случаев они расставались из-за взаимного понимания того, что что-то не получается. Хонджун всегда думал, что он просто найдет какого-нибудь парня, который был бы достаточно мил, чтобы они могли быть совместимы, кто не был бы придурком, кто поддерживал бы творчество Хонджуна, кто нравился бы его маме, кто не был бы бездельником. Хонджун никогда не утверждал, что у него высокие стандарты. Или, скорее, … у него всегда были очень реалистичные стандарты. Он никогда в жизни не ожидал встретить кого-то из разряда тех фантастических парней, которые ставят тебя на первое место и приходят в восторг, когда ты возвращаешься домой, и становятся счастливыми, просто видя тебя, и… и которые смотрят на тебя, даже когда ты ведешь себя немного стервозно… и все равно улыбаются тебе. Он никогда не ожидал, что у него появится парень, который приложит все возможные усилия, чтобы окружить Хонджуна комфортом и сделать счастливым, который… который будет переполнен эмоциями от того, что Хонджун просто был самим собой. Кто-то, кто думал, что Хонджуну достаточно просто быть самим собой — злым, саркастичным и все остальное… Кто-то, кто просто думал, что ему достаточно быть самим собой. Но он смотрел на Сонхва… на кого-то, кто был добрым и искренним… который увидел Хонджуна издалека и решил, что он хороший человек. Который уважал каждое его желание, который подружился с ним и был практически идеален. Тот, кому причинили боль. Чье сердце радовалось, когда Хонджун разговаривал с ним как с обычным человеком, а не просто как с сыном посла. Который плакал… когда кто-то выражал самую искреннюю симпатию и сопереживание. Кто-то вроде него… каким-то образом обратил внимание на Хонджуна и назвал его лучшим из всех возможных вариантов. Хонджун уже пришел к выводу, что богатство не означает лучшую жизнь. Есан, Уен, Сонхва — они все доказали это. И Хонджун вспомнил, как они оба признавались, что, возможно, они… были немного более одиноки, чем думали. — Да, — Хонджуну каким-то образом удалось не дышать. — Конечно… Он пристально смотрел в глаза Сонхва. Губы Сонхва дрогнули в ответ на довольно жалкое разрешение. Хонджун раньше уже целовался горячо (или даже чуть более, чем горячо). Пару раз он заходил чуть дальше этого, но в основном его поцелуи сводились к рассеянным прикосновениям. Большую часть времени, проведенного дома, они играли в видеоигры и перекусывали. На самом деле поцелуи были не настолько распространены, чтобы выходить за рамки чего-то быстрого или целомудренного. Обычно они были случайными и немного небрежными. Так что у Хонджуна перехватило горло, когда нежная рука Сонхва легла на его плечо и притянула его ближе, так осторожно, что Хонджун даже не понял, что они стали ближе, пока губы Сонхва медленно не прижались к его губам. Было ли это искренним страхом, что Хонджун набросится на него, если Сонхва не будет осторожен, или дело было просто в том, как Сонхва целовался… это не было похоже ни на один поцелуй, который был у Хонджуна раньше. Другие его парни не были… они не стеснялись. Но они учились в средней и старшей школе. Это были случайные отношения, и было странно, если ты пытался быть слишком романтичным. Они съеживались от медленных и глубоких поцелуев, которыми обменивались некоторые из них. Это был всего лишь поцелуй — они не должны были воспринимать это так серьезно. Они были просто двумя целующимися парнями — почему они придавали этому такое значение? Хонджун никогда не… никогда еще его не целовали так нежно. Никогда не целовали так осторожно. Он практически застыл в объятиях Сонхва, когда его вторая рука, теплая и нежная, легла на бедро Хонджуна. Его губы были мягкими (у Хонджуна они обычно были потрескавшимися), и они были теплыми, и они… Хонджун почувствовал, как что-то подкатывает к горлу. Что-то, что было опасно близко к слезам, и только страх прервать поцелуй удерживал его от того, чтобы оттолкнуть Сонхва. Его глаза были закрыты. Большой палец Сонхва прошелся по изгибу локтя Хонджуна, словно легкое дуновение ветра, просто провел и затем исчез. Хонджун чувствовал, что щеки Сонхва были слегка влажными. Сонхва приостановил свои нежные движения, просто прижавшись губами к губам Хонджуна, как будто думал, что должен отстраниться, но не мог себя заставить. Почему Хонджуну захотелось заплакать?.. Он с трудом сглотнул, слишком напуганный, чтобы пошевелиться — или разрушить что-то между ними, или разрушить плотину в своих глазах. Медленно… Сонхва снова начал целовать его, еще медленнее, почти не двигаясь, явно ожидая, что Хонджун отстранится. Хонджун не мог открыть глаза. Не встретив сопротивления, Сонхва продолжил — теплые губы очень осторожно накрывали губы Хонджуна. Сонхва целовал так, как говорил. Искренне, открыто, тепло и… серьезно. Он был полностью сосредоточен и внимателен. Как будто… как будто в этот момент во всем мире не было никого, кроме Хонджуна. Никто… Никто никогда… не заставлял Хонджуна чувствовать себя так. Как будто… Как будто это было не просто мимолетное увлечение, способ выплеснуть свою подростковую энергию. Как будто это было что-то… что-то особенное… Сонхва хотел этого. Он хотел этого с Хонджуном — и хотел этого с самого начала. У Хонджуна были парни, которые целовались с ним, и он им нравился… Хонджун никогда не… никогда до конца не понимал, на что это похоже… искренне думать, что кто-то его любит. Он всегда думал, что это не так уж серьезно. Сонхва вел себя так, словно все было именно так серьезно. Как будто целовать Хонджуна было тщательно охраняемой привилегией. Как будто целовать его было… были чем-то особенным. Сонхва поцеловал его не беспечно и не случайно. У Хонджуна никогда не перехватывало дыхание, когда он целовался. Но с тех пор, как губы Сонхва прижались к его губам, он, казалось, не мог вздохнуть. Его рука дернулась вперед, прижавшись к груди Сонхвы, пальцы вцепились в ткань, когда он осознал разницу в их росте, и он слегка откинул голову назад, когда это движение приблизило его к нему. Сонхва… был особенным человеком. Романтично это было или нет… Хонджун не мог отрицать, что Сонхва заставлял его чувствовать себя так, как никто другой никогда не чувствовал. Казалось, прошли часы, прежде чем губы Сонхва оторвались от его губ — словно сорвали печать, которая внезапно позволила легким Хонджуна вдохнуть воздух. Хонджун почувствовал, как покраснел, и внезапно осознал, как сильно бьется его сердце, его пальцы, вцепившиеся в рубашку Сонхва, слегка дрожали. Лицо Сонхва все еще было близко к его лицу. Он снова, казалось, разрывался между смехом и слезами, глядя на Хонджуна. Так можно смотреть на то, от чего собираешься отказаться. Рука Сонхва соскользнула с его бедра, отчего ночь внезапно показалась намного холоднее. Хонджун судорожно сглотнул и быстро поднес руку к своей груди, отпуская Сонхва. — Это был… хороший тест? — спросил Сонхва хриплым голосом, медленно отпуская локоть Хонджуна. Хонджун не смог бы заговорить, даже если бы захотел, его горло сжалось, а язык онемел во рту, и он мог только смотреть на Сонхву. Сонхва улыбнулся, когда он не ответил, и этот огонек засиял в его глазах. Этот свет… который действовал так, как будто Хонджун делал что-то удивительное, просто стоя там. От этого у Хонджуна внезапно все внутри перевернулось. — Сонхва… — Я не… — начал Сонхва, но тут же оборвал себя, отводя взгляд и выглядя нерешительным. — Увидимся позже, Хонджун, — быстро сказал он, отступая на шаг. Хонджун понял, что это означало: «Не отвечай пока». Честно говоря, Хонджун не мог сказать, каким будет его ответ. Какой ответ он должен был дать? Сонхва развернулся и, не оглядываясь, бросился обратно к лестнице, прижав кулаки к бокам. — Сонхва. Он замер, резко обернувшись, несмотря на то, что не хотел, чтобы Хонджун что-то говорил. Хонджун смотрел на него, его сердце все еще билось где-то в горле. — Хорошей дороги, — хрипло сказал он. Сонхва некоторое время смотрел на него, а затем тихо улыбнулся. Отсюда казалось, что по щекам потекли слезы, но Хонджун не был уверен. Он ушел, ничего не сказав в ответ. Хонджун стоял там слишком долго, пытаясь дышать ровно и уставившись на то место, где только что стоял Сонхва. Он медленно прижал руку к сердцу, разрываясь между желанием проклясть его и вырвать. Хонджун не сжалился, ничего такого. Он не поэтому дал Сонхва шанс. Он увидел Сонхва таким, каким он был на самом деле: человеком, достаточно добрым и благородным, чтобы ставить комфорт Хонджуна выше своего собственного. Хонджун был уверен, что это просто докажет, что между ними все еще что-то не ладится. Но все, что сделал этот поцелуй — это каким-то образом более внятно передал Хонджуну все те многозначительные взгляды, прикосновения, любезности, теплоту, благодарность. Все, с чем Сонхва когда-либо смотрел на него… все, что Сонхва когда-либо чувствовал… теперь носится по кровеносной системе Хонджуна. Никто… Никто никогда не… заставлял Хонджуна чувствовать, что им дорожат. Как будто он ничего не хотел, кроме как обнять Хонджуна. Особенно. За то, что он был самим собой. Он задохнулся, когда его глаза наполнились слезами. Это было… действительно приятное чувство. И это пугало его так же сильно, как и успокаивало.