Poor Boys With Rich Hearts

Хонджун шел в кабинет, когда чья-то рука схватила его и быстро развернула. Он широко раскрыл глаза, а затем помрачнел, когда понял, что это была незнакомая девушка. — Какого черта! — рявкнул он, когда она развернула его. Внезапно перед лицом оказался телефон. — Что это за херня, Стипендия? — прорычала она. Хонджун оттолкнул ее, но заметил, что экран ее телефона был открыт на каком-то желтушном сайте, который Хонджун всегда видел на скриншотах мемов. Однако на этот раз он увидел фотографию, на которой они с Сонхва сидят в ресторане, оба улыбаются друг другу, наклоняясь друг к другу во время разговора. Снимок был слегка зернистым, скорее всего, сделан с телефона, но у Хонджуна скрутило живот. — Как, черт возьми, тебя угораздило поужинать с Пак Сонхва? — прошипела она. — Какого хрена… Кем ты, черт возьми, себя возомнил? Хонджун все еще не мог прийти в себя от увиденного, но отпрянул от нее, когда она снова попыталась подойти к нему, свирепо глядя на него. — Не твое нахер дело, — огрызнулся он, развернулся на каблуках и бросился прочь, чувствуя на спине ее пристальный взгляд и гадая, не собирается ли она его преследовать. Хонджун почти задался вопросом, кто, черт возьми, сделал такое фото прошлой ночью- Но, с другой стороны, Сонхва, по-видимому, был известной фигурой среди студентов и, возможно, даже среди бизнес-лидеров, которые знали его отца (а таких, вероятно, было немало). Любой мог увидеть его за ужином наедине с кем-то другим и сделать свои предположения. Хонджун чувствовал это. Люди пялились на него. Он не поднимал головы, торопясь быстрее пройти по коридору. — Эй, Стипендия! — крикнул какой-то парень, но Хонджун не остановился. — Эй! Он двинулся вперед быстрее, гадая, что, черт возьми, ему теперь делать. Внезапно чья-то рука обхватила его за плечи и потащила по другому коридору, в который он никогда не заходил, так как там не было занятий. Его затащили в небольшую нишу, где стояла скамейка. Он оттолкнул человека, но его запястье было крепко схвачено, когда Хонджун повернул голову, чтобы укусить Он замер. — Сан, — сказал он, широко раскрыв глаза. Тот болезненно улыбнулся ему, настороженно оглядывая зал. —Привет, — тихо сказал он. — Мы видели желтую прессу утром. Хонджун резко выдохнул. — Какого хрена происходит? — спросил он. — Это было не сраное свидание или что-то такое. — Отец Сонхва уже взял ситуацию под контроль, — заверил его Сан с мрачным выражением лица. — Не прошло и получаса, как новость была снята. У людей всегда есть доказательства. — Отлично, — фыркнул Хонджун, проводя грубой рукой по волосам. — Охуенно-здорово, — он зашипел сильнее, в нем закипал гнев. — Я пошел на одну гребаную прогулку с другом, и это… — Мы позаботимся об этом, — твердо пообещал ему Сан. — Никто тебя и пальцем не тронет, мы оградим тебя от них, не волнуйся». Хонджун медленно опустил руку, пристально глядя на Сана. — Что случилось с тем, что ты не можешь разозлить людей, с которыми работают твои родители? — медленно спросил он. Сан сделал неопределенный жест руками. — Все изменилось, — сказал он извиняющимся тоном. — Теперь это не просто смотреть издалека или поддерживать дружеские отношения. — Он строго посмотрел на Хонджуна. — Теперь ты один из нас, Хонджун. Мы тебя прикроем. Мы должны были с самого начала… Но теперь мы тебя прикроем. Хонджун не понял, почему они вдруг передумали, но медленно кивнул. Сан улыбнулся и прищелкнул языком. — А теперь пошли. Сан шел плечом к плечу с Хонджуном, когда они возвращались в зал. Хонджун чувствовал, что на него смотрят все больше людей. Не только из-за того, что случилось с Сонхва, но и из-за того, что теперь он шел с Саном, который смотрел на всех, кто пытался приблизиться к ним. — Сан, какого черта… Люди почти предательски уставились на Сана, когда он вел Хонджуна по коридору. Потому что, насколько всем было известно, популярные ребята никогда даже не смотрели на Хонджуна. Что бы почувствовали люди, узнав, что Хонджун обедал с ними уже несколько недель? Хонджун почувствовал смутное чувство вины. — А как насчет компаний твоих родителей? — пробормотал он. — Одно дело нападать на тебя, потому что ты студент-стипендиат, — спокойно объяснил Сан. — И совсем другое — нападать на тебя, потому что тебя видели с кем-то вроде Сонхва. Компании заключают союзы, и они не могут разорвать их только потому, что какого-то парня видели с сыном посла. На самом деле, большинство из них, вероятно, посоветуют своим детям прекратить это, прежде чем они начнут создавать проблемы с послом. Хм. У Хонджуна скрутило живот при мысли о том, что кто-то мог увидеть его и Сонхва возле общежития. — Вот, — сказал Сан, когда они вошли в класс. — Не волнуйся, Есан присмотрит за тобой». Он коротко улыбнулся Хонджуну, прежде чем отправиться в свой кабинет, как только Хонджун вошел внутрь. Он двигался быстро, даже не потрудившись заметить убийственные взгляды, устремленные на него сбоку. — Хонджун. Он взглянул на Есана, натянуто улыбаясь, и сел. Есан спокойно смотрел на него. — Прости, — тихо сказал он. — Это, наверное, последнее, чего ты хотел. Хонджун почувствовал, как люди вокруг него заколебались, словно темная волна, заметив, что Есан заговорил с ним. — Я полагаю, это рискованно — быть твоим другом, да? — он усмехнулся. Эти люди хотели, чтобы он боялся. Они хотели, чтобы он съежился и отступил. Он не будет плясать под их дудку. Есан поморщился. — Семья Сонхва возьмет ситуацию под контроль. У тебя нет никаких проблем. Они просто слишком привязаны к нему. Хонджун рискнул бросить случайный взгляд через плечо и увидел, что все в классе смотрят на него с ненавистью. — Я не думаю, что злятся только те, кто связан с Сонхва, — беспечно сказал он, хотя ему было интересно, носят ли богатые люди оружие. Есан внезапно протянул руку, положил ее на плечо Хонджуна и успокаивающе сжал. Хонджун быстро взглянул на него, пораженный внезапным прикосновением, но Есан улыбнулся — сдержанно, но все равно шире, чем он когда-либо видел на занятиях. — Что ты… — Обозначаем нашу территорию, — просто сказал Есан, и в его глазах вспыхнули веселые искорки. — Теперь ты наш друг, Хонджун. А это значит, что остальные должны с этим смириться. Хонджун не смог удержаться от того, чтобы не фыркнуть в ответ на дерзкие высказывания. — А как насчет… — Он помнил, что сказал Сан, но… — А как насчет того, чтобы разозлить не тех людей? — Спросил Хонджун. — За моей спиной много недовольных людей, и они не будут в восторге от демонстрации такого броманса, — сказал он, указывая на руку Есана, которая тут же убралась. Есан пожал плечами. — Они не могут разрушить наши деловые отношения из-за того, что у кого-то появился друг. — Его губы снова скривились. — Но мы можем разрушить их — за нападение на близкого друга по необоснованным причинам. Хонджун уставился на него, слегка напуганный таким мрачным заявлением, которое заставило Есана рассмеяться. — Я только что… одновременно стал самым ненавидимым и защищаемым человеком тут? — спросил Хонджун, чувствуя, что у него перехватывает дыхание. Есан тихо засмеялся, и Хонджун услышал, как у него за спиной сломался карандаш. — Думаю, да. Не этого ты ожидал, когда согласился сидеть с нами? — Есан говорит, — прошипел кто-то. — Со сраным Стипендией? — Вообще-то, нет, — ошеломленно ответил Хонджун, открывая свой блокнот и игнорируя перешептывания. — Не волнуйся, — успокоил Есан. — К концу недели отец Сонхва все уладит. Ты будешь нравиться им не больше, чем сейчас, но они перестанут так открыто это выражать. — Есан никогда не разговаривает, — прошептал кто-то. — О чем они там говорят? — Я не знаю… я не слышу… Хонджун хмыкнул, как ни странно, его их гнев не особо беспокоил. Он просто был взбешен тем, что что-то между ним и Сонхва вызвало такую вспышку ненависти. Он был взбешен тем, что личный момент оказался на главной странице сайта светской хроники. У Хонджуна кровь застыла в жилах. Что бы сделали эти люди, если бы узнали, что они с Сонхва целовались? Мысль об этом вернула волну паники, которая не давала Хонджуну уснуть большую часть ночи. Он не паниковал и не сожалел о содеянном, но… Послушайте. После дальнейших размышлений и оценок Сонхва, Хонджун решил, что он действительно чертовски хороший человек, который… который поразительно сильно заботился о Хонджуне… Который действительно заботился о Хонджуне. Помимо физического влечения. На самом деле, физическое влечение, казалось, стояло в самом конце списка. И теперь Хонджун был в противоречии, потому что был уверен, что иметь Сонхва в качестве парня, вероятно, было бы лучшим и худшим решением в его жизни. Потому что, с одной стороны, до того, как произошел поцелуй, Сонхва умел заставить Хонджуна почувствовать, что он что-то значит. Как будто он был важен не для мира, а для Сонхва. У Хонджуна было достаточно уверенности в себе, чтобы знать свое место в мире и то, чего он хотел добиться. Он осознавал свою значимость. Но быть важным для кого-то — это совсем другое дело. И Сонхва заставил его почувствовать, как теплый чай разливается по его желудку. Сонхва смотрел на Хонджуна так, словно тот был солнцем, выглянувшим после нескольких дней дождя. Но, с другой стороны, было совершенно ясно (и сейчас это стало еще более очевидным), что знакомство с Сонхва влекло за собой много чего. Он принадлежал к другому классу, у него были другие обязанности, очевидно, люди взбунтовались бы, если бы что-то случилось, и, вероятно, у него было бы очень мало времени для Хонджуна. Черт, может быть, ему придется расстаться с ним после учебы, потому что он пойдет на настоящую работу к своему отцу. Сонхва не был мудаком-манипулятором, каким Хонджун изначально его себе представлял. Но он все равно был тем, кто пришел с эмоциональным и физическим багажом, от которого Хонджун не смог бы избавиться. Ох, кого, черт возьми, он обманывал. Хонджун уже ознакомился с большей частью (если не со всем) багажа Сонхва. Он знал, что жаждет человеческого общения в чистом виде, он хотел, чтобы к нему относились как к человеку, а не как к кукле, он хотел, чтобы кто-нибудь посмотрел на него и увидел Сонхва, а не сына посла. Возможно, было что-то большее. Вероятно, так оно и было. Но и у Хонджуна был свой багаж. Было бы нечестно использовать это как удар по Сонхва, когда на самом деле они были не более чем частью того, что сделало его тем, кем он был. Когда Хонджун встал, уходя с английского, Есан встал рядом с ним и пошел с ним рядом, удивляя Хонджуна. Хонджун наблюдал за тем, как класс смотрел на него с того места, где они обычно толпились вокруг Есана. — Есан-и, — с обиженным видом позвала девочка. Есан бросил на них мимолетный взгляд, прежде чем выйти из класса вместе с Хонджуном. Он проводил его на занятия по скетчингу, стоя в дверях, чтобы люди могли видеть, как он общается с Хонджуном, прежде чем помахать ему на прощание. Весь день Хонджуна превратился в демонстрацию силы, его маленькой компании друзей. Он вошел в кабинет скетчинга, сопровождаемый вопросами о том, кем он, черт возьми, себя считает, и, когда сел, почувствовал, что люди начинают придвигаться ближе, и очень отчетливо услышал несколько ехидных комментариев. — с Есаном, — прошипела девушка. — И Саном! Я не могу в это поверить — как такие замечательные люди, как они, могли спутаться со Стипендией? — Может, он им денег должен, — хихикнул парень, прикрывая рот руками. — Как будто он вообще может позволить себе что-то купить, — надменно фыркнула она. — А вдруг он расплачивается кое-чем другим? — Ни в коем случае! — воскликнула девушка. — Сонхва никогда бы так не унизился. Он бы так не стал забирать долг. — Как Есан или Сан могли так поступить!» — выругался один парень. — Боже, меня просто бесит, когда я вижу их вместе. Девушка засмеялась в ладоши. — Ребята, а вдруг Стипендию взяли только потому, что он отсосал директору или типа того. Раздался хор вздохов, приколов и охов, когда они все пихали друг друга. Хонджун уставился в свой листок и не двигался. В его груди не было гнева. Ни ярости, ни возмущения, ни каких-либо эмоций, которые заставили бы его вскочить на ноги и спросить, в чем их проблема. Он просто смотрел с застывшим выражением лица, но чувствовал странное оцепенение. Они всегда так думали? Или это только сейчас пришло им в голову? Что единственная причина, по которой Хонджун мог чего-то стоить, заключалась в том, что… Стул рядом с ним отодвинулся, и кто-то сел. Оглянувшись, Хонджун мысленно помолился. Юнхо одарил его извиняющейся улыбкой и поставил сумку на пол. Люди в комнате начали ахать и перешептываться. — Даже Юнхо? — ахнула девушка, в шоке прикрыв рот рукой. Хонджун посмотрел на Юнхо, а затем тихо улыбнулся. Это было приятно… иметь того, кто прикроет спину. Не быть одиноким. Не то, чтобы он ожидал, что ребята бросят его, но он был потрясен тем, с каким рвением они были готовы поддержать его, хотя они не так уж давно были знакомы. — Юнхо, какого черта, чувак? — рявкнул один из парней на весь класс. — Серьезно? С этим сраным Стипендией? — Мистер Гун, — резко сказала профессор Янг, входя в класс с холодным взглядом. — Если ты не сядешь и не перестанешь орать на весь класс, я тебя выгоню. Мистер Гун свирепо посмотрел на Хонджуна, но Юнхо бесстрашно смотрел на него, непреклонный в своем решении. — Наговорились? — Спросила профессор Янг, тяжело опуская учебники на стол и обводя взглядом класс. Никто не ответил, либо молча переглядываясь, либо опустив взгляды вниз. — Тогда мы начнем работу над проектами, выполненными в цвете. Доставайте карандаши, а я принесу бумагу. Все принялись за работу, Юнхо и Хонджун обменялись быстрыми взглядами. Губы Хонджуна благодарно изогнулись. — Сонхва рассказал нам о том… что произошло, когда он тебя провожал, — пробормотал Юнхо так тихо, что даже Хонджун едва расслышал его. Но его желудок все равно сжался — как от страха, что они узнали, так и от напоминания о том, чем они с Сонхва занимались. Юнхо посмотрел на него тяжелым, полным сочувствия взглядом. — Мы с тобой, — пообещал он. — Что бы тебе ни понадобилось… или что бы ты ни решил. И Хонджун… Хонджун поверил ему. — Приступим к работе, джентльмены, — сказала профессор Янг, проходя мимо них, но когда Хонджун взглянул на нее, она, казалось, была почти довольна. — Я разрешаю пересесть, но не отвлекайтесь, понятно? — тихо сказала она. Юнхо улыбнулся, когда Хонджун скривился. — Да, мэм. Профессор Янг бросила быстрый взгляд на Хонджуна, заговорщицки подмигнув, прежде чем продолжить. Хонджун тихо выдохнул, доставая цветные карандаши, и посмотрел на чистый лист бумаги. — Одолжишь мне синий? — прошептал Юнхо. Хонджун повернулся к нему с откровенно раздраженным взглядом. Юнхо покраснел и смущенно улыбнулся. — Мой сточился! — прошептал он, умоляюще глядя. Хонджун был так раздражен и занят, покачивая головой и передавая синий карандаш… что забыл о том, что ему нужно было идти на обед. ~~~~~~~~ Что, черт возьми, он должен был делать? Я пойду во дворе поем, — сказал ему Юнхо, ободряюще улыбаясь. Должно быть, паника Хонджуна была заметна, потому что Юнхо тихо улыбнулся, что было редкостью, учитывая его натуру быть таким ярким и шумным. — Я давно знаю Сонхва, — успокаивающе сказал Юнхо. — И ты никогда не найдешь кого-то добрее. Тебе не нужно ни о чем беспокоиться. Просто… будь честен с ним, хорошо? Он заслуживает правды от тебя — неважно, чем это закончится. — Я бы не стал ему врать, — быстро сказал Хонджун, глядя в дальний конец коридора на Темные очки, стоящего у двери. Улыбка Юнхо стала еще ярче. Глубже. — Я знаю, — сказал он, прежде чем повернуться и уйти, оставив Хонджуна, быстро идущего по коридору. Он просто подошел бы и дал Сонхва свой ответ после их небольшого теста. Только в тот момент, когда он открыл дверь и вошел внутрь, Хонджун осознал, что на самом деле у него нет ответа. Что ответить? Каждый раз, когда он думал о поцелуе, в его голове возникала полная неразбериха. В комнате не было никого, кроме Сонхва, который сидел за столом в одиночестве, который повернулся, чтобы посмотреть, кто вошел. У Хонджуна нихуя не было ответа. Он был не против встречаться с Сонхва? Возможно! Но он нихера не знал — был один поцелуй, от которого Хонджуну пиздец как хотелось плакать, но что, если… что, если… Хонджун был напуган. Потому что это было почти похоже на уступку. Как будто он так твердо стоял на своем, а потом, при малейшей симпатии со стороны Сонхва, сдался и согласился. Но это было не так. Ничего подобного не было — Сонхва был милым. Он был заботливым и добрым — и все эти качества были в нем ещё до того, как появилось влечение. Но Хонджун не знал, возможно ли встречаться с Сонхва просто так. Казалось, что ситуация потребует от него с головой окунуться во что-то, к чему он, возможно, не готов. Что, если он облажается? Что, если Сонхва передумает? Что, если Хонджун позволит себе влюбиться еще глубже, но затем Сонхва отстранится? Что, если это причинит боль — Прости. Хонджун постарался унять свою панику и полностью сосредоточиться на Сонхва. Сонхва выглядел измученным, уставшим и отчаявшимся. — Мне так жаль, Хонджун, — быстро сказал он, вставая. — Я… я не думал… В ресторане не было газетчиков и репортеров, как обычно… Простые люди обычно нас не беспокоят, но я должен был догадаться… — Он вздохнул, грубо проводя рукой по волосам. — Я должен был знать, что появление с кем-то новым привлечет чье-то внимание. Сонхва выглядел разочарованным собой. Паника Хонджуна все еще пыталась заглушить его извинения, но он сдержался. — …Я не хотел, чтобы это случилось, — искренне продолжал он, умоляя Хонджуна понять. — Я… я не хотел втягивать тебя в это, а теперь все так запуталось, что понадобятся недели, чтобы всё пришло в норму, и все потому, что я пытался быть галантным и глупым… — Сонхва, — твердо прервал его Хонджун, хотя его собственный голос странным эхом отдавался в голове. Сонхва быстро вскинул взгляд, распахнув остекленевшие глаза. — Все в порядке, — серьезно сказал он. — Не то чтобы люди могли ненавидеть меня ещё больше. И хочешь честно? Для меня чертовски забавно наблюдать, как все эти люди пытаются скрыть свою зависть за гневом. Но я, блин, знаю, что они просто злы на тебя из-за того, что ты видишь их насквозь и знаешь, что не стоит обращать на них внимания. Сонхва с трудом сглотнул. Всё еще было не по себе… видеть Сонхва таким расстроенным. — Да, это отстой, — сказал Хонджун, пожимая плечами. — Но это не убьет меня, Сонхва. Это даже почти забавно. Я был застигнут врасплох, потому что не ожидал этого, но сейчас я под надежной защитой ребят — никто даже не приблизится ко мне. Сонхва выглядел так, словно все еще ждал удара. Слов о том, что, несмотря на все это, Хонджун злится, его жизнь разрушена, и он уезжает. Сонхва продолжал выглядеть так, будто ждал, что Хонджун уйдет. Сердце Хонджуна сжалось — быстро и резко. Сонхва нервно облизал губы. — Прости, — повторил он. — Этого… этого не должно было случиться. И того, что было перед твоей дверью, тоже не было… — Ты имеешь в виду поцелуй? — Спросил Хонджун, сам удивляясь своей прямоте. Он не ожидал, что Сонхва так сильно покраснеет от этого. И что Сонхва будет выглядеть таким огорченным. Как будто он обременял Хонджуна самым худшим из возможных способов. И Хонджун… одновременно почувствовал, как что-то внутри него смягчилось и затвердело одновременно. Он смотрел на Сонхва… который смотрел взволнованно. И это было не из-за того, что переступил черту, не из-за того, что думал, что поступил неправильно. — Сонхва, — тихо сказал Хонджун. Хонджуну было знакомо это лицо. Он смотрел… Он никогда не думал увидеть такое выражение на лице Сонхва. — Сонхва, — повторил он, когда Сонхва отвел взгляд, словно собираясь с духом. — Разве я ухожу? — спросил он, разводя руки в стороны и демонстрируя, что его ноги твердо стоят на земле. Страх Сонхва слегка сменился замешательством. — Разве кричу? — мягко спросил он. — Собираюсь тебя бросить? Сонхва сглатывает — выражение его лица напряженное, но в глазах светится едва заметный огонек, который почти похож на надежду. Хонджун опустил руки. — Я не уйду, Сонхва, — твердо сказал он. — Поверь мне, я дам тебе знать в тот момент, когда ты совершишь ошибку, достаточно серьезную для того, чтобы я ушел, и повторюсь — для того, чтобы это произошло, потребуется довольно хреновое событие. Сонхва продолжал стоять неподвижно. Как ребенок, который все еще ждет, когда спор прекратится, чтобы понять, когда можно будет спокойно высказаться. — А знаешь почему? — спросил Хонджун, делая шаг вперед. — Потому что ты чертовски хороший человек, Сонхва. Я не знал этого раньше, когда так кричал и ругался на тебя. Но ты чертовски хороший человек, и теперь, когда я это знаю, мне придется сильно напрячься, чтобы не простить тебя. Потому что любая твоя ошибка — это всего лишь ошибка. Сонхва сжал кулаки и с трудом сглотнул, стиснув челюсти, словно ожидая удара. — Ты не просил делать то фото, — настаивал Хонджун. — Ты сделал все, что мог, чтобы моя жизнь была легче — вот что делаешь. Хонджун никогда бы не подумал, что у такого человека, как Сонхва — красивого, умного, популярного, богатого — может быть что-то вроде низкой самооценки. Ну, ладно. Может, и не из-за низкой самооценки. Хонджун не думал, что дело в этом. Это больше похоже на врожденный страх перед обществом. Как будто он пристально смотрел на Хонджуна и ждал момента, когда тот уйдет. Как будто смотрел на единственного человека, который не относился к нему по-другому… и ждал, когда он это изменится. Сонхва, казалось, боялся того момента, когда Хонджун решит, что ему скучно. Что он больше не хочет играть в эту игру. То же самое, что Хонджун думал про Сонхва. То же самое чувство заставляло его колебаться. Видеть это в ком-то вроде Сонхва… это было неприятное чувство. — Я знаю, что вел себя как придурок, — начал оправдываться Хонджун. — Я защищался, но это прекратилось, когда я стал твоим другом. Теперь я связан с тобой, Сонхва. Как друг, парень или ещё что-то… Я сделал свой выбор. Глаза Сонхва расширились, а рот приоткрылся. — Ч-что значит «парень»? — слабым голосом спросил он. Возможно, это было потому, что Сонхва казался таким эмоционально уязвимым в тот момент. Возможно, это было осознание того, что их страхи были одинаковыми. Может быть, дело было в том, что Хонджуну просто… было хорошо с ним. Теперь, когда он стоял лицом к лицу с Сонхва… глядя на него, слушая его, понимая, насколько… как сильно Сонхва заботился о Хонджуне, даже не в романтическом плане. — Ты не мудак, Сонхва, — сказал Хонджун на удивление уверенным голосом. — Ты хороший. И ты… Кровь Хонджуна забурлила при мысли о том, как Сонхва обнимал его во время их короткого (а может, и не такого уж короткого) поцелуя. По его рукам пробежали мурашки, когда он сглотнул. — Ты заботишься о людях, — уверенно сказал он. — Тебе небезразлично, какой человек на самом деле. И я не понимал этого раньше. Но ты… ты более приземленный человек, чем я думал. И более чувствительный, чем я думал. Сонхва был как ребенок. Он ничего не знал о мире Хонджуна и, скорее всего, непреднамеренно причинил бы боль Хонджуну из-за своего невежества. Но он был как ребенок. Он так хотел и был готов учиться. Хотел узнать о Хонджуне, о том, кем он был, откуда пришел, и обо всем, что могло бы заставить его чувствовать себя комфортно и улыбаться. Хонджун не мог придумать причину, чтобы отказаться от такого. Нет. Хонджун не хотел отказываться от этого. Потому что, несмотря на то, что он был не уверен в оценках, деньгах и своем будущем… К черту все это — может, он хотел быть безрассудным и счастливым хоть раз в жизни. По-настоящему счастливым, а не просто довольствоваться тем, что жизнь не такая уж и дерьмовая. Он избавился от той части себя, которая чувствовала вину за то, что легкомысленно относилась к своей жизни. Но «легкомысленный» для кого-то вроде Хонджуна все равно оставался «идеальной моделью общества» для всех остальных. Итак, он посмотрел на Сонхва… который за считанные секунды заставил Хонджуна почувствовать себя центром гребаной вселенной… и позволил себе в кои-то веки сказать «да пошло оно все». Он достиг этого момента… и просто сказал «да пошло оно все». — Я готов рискнуть, Сонхва, — тихо сказал он. — И это не потому, что ты богат, красив или из-за твоей семьи… (Честно говоря, Хонджун даже не подозревал, какие преимущества дает то, что он сын посла.) —- …но потому что… — Он слегка выдохнул, наблюдая, как выражение лица Сонхва медленно избавляется от мрачной нервозности, которая была на нем раньше. — Потому что… ты заставляешь меня искренне верить… что тебе не наплевать на… Нет, нет, это было слишком буднично. Поступки Сонхва были сродни его речи — поэтичной, осторожной, деликатной и совершенно уникальной для него. — Ты заставляешь меня чувствовать, что я тебе небезразличен, — поспешно сказал Хонджун, наконец-то опустив глаза, прежде чем встретиться взглядом с Сонхва. — Как… как человек. Не как парень или как тот, с кем ты собираешься трахаться — ты заставил меня доверять тебе, Сонхва. И именно поэтому я говорю это. Он скользнул ногой по полу, кроссовок заскрипел по кафелю. — Я готов… попробовать с тобой, Сонхва, — признался он. — Я напуган, я не уверен и абсолютно точно позже нам придется поговорить о том, чего мы ожидаем от этого, но… — Он сделал паузу и поднял глаза. — Ты убедил меня, что оно того стоит. С лица Сонхва ушли отстатки страха и нервозности, оставив лишь потрясение. — Ты… ты хочешь… Сонхва лихорадочно вглядывался в лицо Хонджуна, словно пытаясь увидеть гнев или ложь. — Я сделал это не для того, чтобы заставить тебя передумать, — быстро начал он. — Я знаю, — сказал Хонджун, и, увидев искреннее беспокойство, сияющее в глазах Сонхва, у него слегка сжалось сердце. — Сонхва, я знаю, — заверил он его более твердо и пылко. — Ничто из того, что ты делал, не заставило бы меня пойти с тобой на свидание, если бы я этого не хотел, ты мне веришь? Сонхва на мгновение замолчал, искренне обдумывая это, прежде чем медленно кивнул. — Тогда поверь мне, если я скажу, что это не потому, что поцелуй показался мне горячим, — сказал Хонджун, едва сдерживая смех. — И не потому что ты манипулировал мной так, что я посчитал привлекательным. Сонхва выдавил из себя слабый смешок, который быстро угас. — Поверь мне, Сонхва, я бы не стал этого делать только потому, что ты поцеловал меня. — Он указал на себя. — Если бы я думал, что ты пытаешься манипулировать мной, на тебя бы обрушилось 90 фунтов ярости — а я разве нападаю? Сонхва снова рассмеялся, медленно покачав головой. — Ну, что? — Хонджун беспомощно развел руками. — Я не знаю, что еще сказать, Сонхва. Я готов попробовать, если ты все еще за. — Я сражен, — сказал Сонхва на удивление мягким голосом, глядя на Хонджуна. И снова в его глазах появился тот свет. Как будто он не мог поверить, что это происходит на самом деле — не от волнения. Но от чего-то теплого. — Полностью сражен… — Сонхва, затаив дыхание, рассмеялся. Хонджун почувствовал, как в животе у него поселяется смесь тепла и нервозности, и немного растерялся, не зная, что делать. — Что ж, тогда решено, — сказал он, проходя мимо Сонхва, не глядя на него. — А теперь обедать, я голоден. Это было самое странное соглашение, в котором Хонджун когда-либо участвовал. В большинстве случаев это были простые вопросы и ответы на них… Но опять же, ни один из парней, с которыми встречался Хонджун, никогда не был таким… искренним, как Сонхва. Обычно эмоциональным в отношениях был Хонджун — даже если он не говорил много из того, что чувствовал, он показывал это действиями — но, похоже, эмоциональный диапазон Сонхва намного превосходил любого из его других бывших. Честно… Хонджун почувствовал некоторое облегчение. Потому что слишком часто его бывшие парни подшучивали над ним за эмоциональность или прилипчивость. Как будто это плохо, что Хонджун, втягивался быстрее, чем они. Хонджун чувствовал себя немного идиотом, так серьезно относясь к отношениям в средней школе. Сонхва выглядел так, будто он относился к этому очень серьезно. Сонхва сидел на рядом с Хонджуном и они не смотрели друг на друга. Они ели молча… но не неловко. Как будто они оба согласились, что им нечего сказать, и не собирались настаивать. Хонджун на самом деле не почувствовал никакой разницы, но это было нормально. Он был уверен, что позже до него дойдет. Пока не прозвенел звонок, они не разговаривали — Хонджун готовился уходить, лишь слегка помахав рукой и пообещав увидеться позже. — Хонджун. Он оглянулся, и в животе у него все перевернулось, несмотря на то, что ничего не происходило. Сонхва поджал губы, нервно сжимая руки. — Ты все еще свободен в эту среду? — спросил он, пытаясь говорить непринужденно. Черт возьми, он что, уже собирался назначить свидание? Но Хонджун кивнул. — Но мне нужно поработать над эссе и закончить кое-какие рисунки. Сонхва на мгновение заколебался. — Ты не… Будет время прогуляться? Может быть, снова поужинае? В более уединенном месте, — быстро сказал он, поморщившись при воспоминании о фотографии, которая просочилась в сеть. Хонджун задумался над этим. Он вспомнил свое расписание, качая головой из стороны в сторону. — Я не знаю», — сказал он наконец. — Возможно, мне в этот день нужно будет заниматься. — Хорошо, — сказал Сонхва, понимающе кивая и мягко улыбаясь. — Просто подумал, что должен спросить… — Но, — быстро сказал Хонджун, удивив даже самого себя. Он заколебался, отголоски того, что было, не выходили у него из головы. Но Сонхва предложил первым. Это не было навязчивостью. Прояви инициативу, черт возьми. — Но, — сказал он, — если хочешь… Я имею в виду, это, наверное, глупо, но может ты захочешь просто потусоваться у меня… Наверное, я мог бы одновременно заниматься? Мы могли бы приготовить ужин. У меня, конечно, продуктов немного, и ты наверняка такое обычно не ешь… — Звучит заманчиво, — перебил Сонхва, его лицо расплылось в такой яркой улыбке, что Хонджун почти подумал, что он над ним смеется. Но Сонхва приподнялся на цыпочки, выглядя взволнованным. — Звучит идеально, — повторил он. — Не беспокойся о готовке, мы могли бы заказать доставку? — Осторожно спросил он, деликатно глядя на Хонджуна. Это… было довольно много парней… когда кто-то в последний раз так же хотел пообщаться с Хонджуном. Обычно, с самого начала, это было непринужденно. Больше похоже на тусовки, чем на свидания (с дополнительными… более неплатоническими действиями…) Но Хонджун нервничал из-за того, что его сердце слегка подпрыгнуло. — Конечно. Можем решить, когда придешь? — предложил он. Сонхва кивнул, поджав губы, пытаясь подавить улыбку. — Думаю, звучит как прекрасная идея. Хонджун улыбнулся и побежал так быстро, как только мог. ~~~~~~~ Уен сидел рядом с ним на уроке дизайна. Еще больше людей смотрели на него и шипели угрозы. Уен искренне улыбнулся, когда они приступили к работе, слегка подтолкнув Хонджуна своей ногой, а потом замолчал. Это был первый раз, когда Хонджун увидел, что Уен оставался на месте и работал весь урок, не вставая, чтобы побегать. В тот вечер он пришел на работу, и его даже не волновало, насколько он устал или как сильно болели его ноги после первых нескольких часов. Каким-то образом, в тот день, когда вся его жизнь должна была считаться разрушенной… Хонджун считал этот день одним из лучших в своей жизни. ~~~~~~~~ Хотя непристойные выкрики ненависти и возмущения утихли в течение пары дней, яростные взгляды никуда не делись. И Хонджун был не единственным, кто подвергался нападкам. Когда во вторник он зашел на урок английского, то обнаружил трех человек, стоящих вокруг стола Есана. — Серьезно, — прошипел один из парней. — Что у него есть на вас, ребята? Вам не обязательно с ним общаться … он что-то знает о Сонхва? Вы так его защищаете или типа того? Хонджун остановился в дверях, сжимая в одной руке сумку, а Есан уставился на них тусклыми глазами, явно не собираясь отвечать. — Есан, — ласково сказала одна девушка, протягивая ему руку. — Ты можешь поговорить с нами. Мы твои друзья. Мы не хотим, чтобы ты общался не с теми людьми… Прежде чем она успела коснуться его руки, Есан отдернул ее, выражение его лица не изменилось, он даже не взглянул на нее. Девушка ахнула от такого явного, внезапного и неожиданного отказа и сжала свою руку так, словно он обжег ее. Даже Хонджун вздрогнул от такого решительного отказа, он не привык видеть это от кого-то вроде Есана. Есан перевел взгляд на стоящего в дверях Хонджуна, и что-то в его лице на мгновение смягчилось. — Хонджун, — поприветствовал он, и в его глазах отразилось несомненное удовольствие от отвращения и возмущения на лицах троих людей, когда они посмотрели на Хонджуна, прошедшего вперед. Он проигнорировал их, как будто их здесь и не было, поприветствовав Есана в ответ. Все трое бросились прочь, как будто дальнейшее пребывание рядом с ним могло привести к тому, что они устроят сцену, которую не могли себе позволить. — Ты уверен, что это не повредит вашим деловым отношениям? — Хонджун не смог удержаться от вопроса. Ему просто нужно было быть… абсолютно уверенным, что он не разрушает жизни этих людей. Есан фыркнул, выглядя слегка удивленным. — Это они плохие бизнесмены. Главное в бизнесе — нравиться всем и действовать, когда это необходимо. Они просто очень плохие актеры. Я говорил тебе, их родители не могут разорвать контракты только потому, что их дети злятся на сокурсников. Хонджун промычал что-то невнятное. — Во всяком случае, в ближайшую неделю родители вправят им мозги, — заверил его Есан, опираясь на его руку (Хонджуну хотелось посмеяться над тем, что он выглядел будто на фотосессии). — Это не разорвет контракты, но никто не хочет вражды между деловыми партнерами. Или чтобы их дети выставляли свою компанию в дурном свете, нападая на сотрудника другой компании. — Он спокойно улыбнулся. — И если дети создают проблемы на пустом месте… их родители будут недовольны. Хотя это было уже десятое заверение, Хонджун почувствовал себя лучше и смог сосредоточиться на уроке. Впервые все собрались пообедать в классе, чтобы обеспечить себе немного уединения — дополнительные парты были отодвинуты. Точно так же, как Хонджун узнал за обедом, все остальные были загнаны в угол своими «друзьями», которые требовали что-нибудь рассказать о том, шантажировал ли их Хонджун, обслуживал ли их, или это был тщательно продуманный розыгрыш, в котором они хотели поучаствовать. — Сонхва вообще приходится хуже всех, — заверил Сан Хонджуна, когда тот поморщился, услышав, как одноклассник Сана угрожал отказаться от сделки — блефовал, по словам ребят. Хонджун уже и забыл, что Сонхва был частью ситуации. Он быстро повернулся к Сонхва, который сердито посмотрел на Сана за то, что тот его выдал. Выражение лица Сонхва смягчилось и стало ободряющим, стоило ему взглянуть на Хонджуна. — Он говорит так, будто на меня напала толпа — на самом деле, все не так плохо, — твердо сказал он. — У меня очень большой круг друзей благодаря моему отцу, — объяснил он. Хонджун медленно кивнул, забыв о своем жареном рисе. — Моя семья не такая, как у них, — сказал он, обводя жестом остальных. — Люди не могут подходить и предъявлять мне требования, иначе с их стороны было бы очень глупо пытаться. Это просто означает, что они прибегают к более… коварным методам, чтобы заставить меня признать, что что-то происходит. — Они усилили свою игру в «мы друзья», — объяснил Уен, закатывая глаза. — В этой школе для нас все только деловые партнеры, за исключением людей в этом зале. Нам насрать на разрыв связей с ними, пока они, блядь, не научатся себя вести». — Ты думаешь, они это сделают? — Спросил Хонджун, все еще глядя на Сонхва. —Я же говорил тебе, — тихо объяснил Есан, облокотившись на стол. — Все дело в актерском мастерстве. Их родители заставят их вести себя хорошо, и они либо научатся лгать, чтобы принять тебя как одного из нас, либо будут по-прежнему отрезаны от нас. Но они будут придерживаться первого. — Никто никогда на самом деле не примет тебя, — предупредил его Юнхо, и на его лице отразилась смесь мрачности и жалости. — Но как только они научатся правильно лгать, все может вернуться на круги своя. — Кстати, о том, что все возвращается на круги своя, — сказал Чонхо, наконец отрываясь от учебника и пристально глядя на Хонджуна, метнув взгляд на Сонхва. — Как ты справился… беседа удалась? Сонхва и Хонджун сидели за разными столами, хотя и рядом друг с другом. Они переглянулись и на мгновение встретились взглядами. Если честно… Хонджун не почувствовал особой разницы. Он не чувствовал себя обязанным, от него не ожидали, что он будет вести себя по-другому с Сонхва. Так оно и было. Он просто… вел себя как обычно. Надеялся ли Сонхва на большее расположение или нет, он не знал. Но они не торопились, ясно? Сутки всего прошли. Хонджуну потребовалось несколько секунд, чтобы понять, что Сонхва ждет от него ответа. Чтобы он сам решил, о чем говорить друзьям, а о чем умолчать. Хонджун… задержал взгляд, с трудом сглатывая, странно тронутый этим жестом. Сонхва совершил много грандиозных и вызывающе неприятных поступков… но также и множество мелочей. Вещи, которые ты бы не стал делать… если бы не был искренним. — Всё решили, — сказал Хонджун, все еще пристально глядя на Сонхва, чтобы проверить его реакцию, которая немного смягчилась, когда Хонджун заговорил. — Мы собираемся… — Он взглянул на шестерых других терпеливо ожидающих. — Мы собираемся попробовать, — уверенно сказал он. — Да! — Бля! Хонджун наблюдал, как Есан вскочил со стула и ударил кулаком по воздуху, а Уен ударился лицом о стол. — Да ладно! —простонал Уен, пока Есан сиял от восторга — это, безусловно, было самым ярким проявлением эмоций, которое Хонджун когда-либо видел от него. — Ты не мог подождать еще пару недель? — спросил Уен. — Ты был так решительно настроен не встречаться с ним! Тебе не кажется, что ты пиздец торопишься? — Нихрена подобного! — воскликнул Есан, садясь обратно и торжествующе улыбаясь Уену. — Я же говорил тебе — я сразу знал, что они долго не продержатся. Плати. — Вы, ребята, ставили на нас? — Сонхва ахнул, сверкнув глазами. — Только мы ставили деньги, — вздохнул Уен, неохотно доставая свой кошелек. — Остальные испугались. — Я принял ставку, — сказал Сан, глубокомысленно кивая. — Каковы ставки? — спросил Сонхва. — Я ставил на то, что вы, ребята, будете вместе в течение недели после того, как Сонхва сказал, что собирается пригласить Хонджуна на благодарственный ужин, — сказал Есан, не испытывая ни капли стыда и забирая наличные. — Я думал, у тебя больше выдержки, — фыркнул Уен, глядя на Хонджуна так, словно это была его вина. — Ты влюбился в него чтоли? Как и все тут? Да ладно, ты же ему по яйцам зарядить хотел! — Я просто вижу истину предназначений, — самодовольно сказал Есан, откидываясь на спинку стула. Сонхва взглянул на Хонджуна. И хотя выражение его лица было сдержанным, Хонджун понял, что он пытается понять, не расстроило ли это Хонджуна. Но Хонджун рассмеялся. Искренний, веселый, радостный смех, вырвался из его груди. Это заставило его закрыть глаза и склонить голову, когда его плечи затряслись под тяжестью взглядов всех присутствующих в комнате, но он все равно смеялся. — Вы, ребята, охренеть смешные, — выдавил он, резко качая головой. — Сраное пари? Неужели богачам делать нечего? Хонджун не чувствовал никакого предательства. Даже смутного раздражения. Это просто… было похоже на то, что делают друзья. Заключали пари (правда, редко на реальные деньги) и пытались выяснить, кто первый совершит какую-нибудь глупость. Он смеялся, потому что это было забавно. И когда он обернулся, Сонхва с облегчением вздохнул и тихо улыбнулся. — Придурки, — пробормотал Сонхва, отворачиваясь. Хонджун посмотрел на Уена и Есана, которые выглядели довольными собой и без угрызений совести пожимали плечами. Каким-то образом в те дни, которые должны были стать концом его жизни, настроение Хонджуна поднялось, хотя он и не осознавал, как низко оно было раньше. Он был искренне… счастлив. ~~~~~~~~ Хонджун рисовал, когда в его общежитии раздался громкий звонок в дверь, на мгновение заглушивший звуки музыки. Он тут же вскочил на ноги, сердце его подпрыгнуло, когда он проверил свой телефон. Неужели уже пять? — Иду! — крикнул он, бросаясь через холл и скользя в носках по кафелю, спеша к двери. Сонхва выглядел пораженным тем, с какой силой та открылась, он подпрыгнул и прижал что-то к груди. Сонхва был одет так небрежно, как Хонджун никогда еще не видел — в темные джинсы и большой белый свитер, который выглядел, вероятно, очень мягким и дизайнерским. Его волосы были распущены, а не уложены, а в руках он сжимал небольшой букет цветов. Не какая-то экстравагантная дюжина роз, а нечто похожее на маленький букетик полевых цветов — разных форм, размеров и расцветок, и ни одна из них не подходила друг другу. У Хонджуна перехватило дыхание. Это… Прошло много времени с тех пор, как… Может быть, даже в первый раз в жизни… когда Хонджуна был… нравился кто-то. Когда он почувствовал что-то, когда увидел. Он научился не вкладываться в людей, потому что они никогда не собирались вкладываться в него. Но лицо Сонхва заметно просветлело, когда он увидел Хонджуна. Это вызвало еще больше эмоций в груди Хонджуна. Это было не возбуждение. Не похоть, не исступление, не радость и даже не настоящее счастье. И он действительно не думал, что это связано только с тем фактом, что Сонхва был, безусловно, самым привлекательным человеком, который когда-либо проявлял интерес к Хонджуну. Это было что-то пугающее и сбивающее с толку, и это держало легкие Хонджуна в заложниках. Сонхва с любопытством смотрел на него. — Можно … Могу я войти?» — почтительно спросил он, подергивая губами. Хонджун мысленно дал себе пощечину. — Да, — быстро сказал он, отступая в сторону и жестом приглашая его войти. Сонхва тепло улыбнулся, медленно входя, как будто это был его первый визит, осматриваясь по сторонам, восхищаясь отсутствием декора… Хонджун в оцепенении закрыл дверь, и замирая, увидев протянутый букет. — Я… Я хотел уже не брать их, — объяснил Сонхва. На этот раз он не выглядел таким испуганным. Просто нервничал. Ерзал, как будто хотел, чтобы они понравились Хонджуну. Казалось, он не боялся, что Хонджун уйдет. Просто такая нервозность, которая возникает, когда идешь на свидание с кем-то, кто тебе нравится. Это было действительно чертовски мило. — Но шел мимо витрины и увидел их, и они…— он взглянул на них, облизывая губы. — Они просто… они очень напомнили мне тебя, и они были не очень дорогие, так что я… Я захотел взять их. Для тебя. Сонхва нервно улыбнулся, и Хонджун почувствовал тот же комок в горле, как от их поцелуя. Тот, от которого почти хотелось плакать. Но это заставило Хонджуна медленно протянуть руку, осторожно взять букет и посмотреть на то, что кто-то мог бы счесть довольно уродливым набором цветов… Он подумал, что в этом есть что-то особенное. И он, возможно, слишком долго смотрел на них, чувствуя, как сжимается грудь. Не тот факт, что Сонхва купил ему это, заставил его сжаться в груди… просто… мысль о том, что Сонхва увидел их и подумал о… Никто не делал ничего для Хонджуна впервые, кроме его мамы. Хонджун не мог винить своих бывших — типичные отношения старшеклассников. Ничего серьезного. Хонджун просто каждый раз позволял себе слишком сильно и слишком быстро проникаться чувствами. Но это и означало, что Хонджун не привык к мелочам, которые Сонхва, казалось, мог преподносить бесконечно. Мелочи, которые он говорил, и то, как он смотрел на Хонджуна, и такие простые вещи, как покупка цветов. Хонджун с трудом сглотнул. Это все было так стремительно… И так незнакомо. Это было прекрасно, но все внутри него говорило ему быть осторожным… Он не знал почему. Он не чувствовал опасности. Он не чувствовал себя в опасности. Он чувствовал… Он что-то чувствовал. Но было еще слишком рано давать этому название. — Они такие красивые, — наконец сказал Хонджун, нежно проводя рукой по нежным лепесткам. — Спасибо… тебе, — выдавил он, одарив Сонхва улыбкой. И было несправедливо, что такая легкая улыбка со стороны Хонджуна вызвала ослепительную улыбку Сонхва, который выглядел искренне довольным тем, что они понравились Хонджуну. Хонджун спешно отвернулся и пошел искать банку, чтобы поставить букет. — Я помешал тебе рисовать? — Спросил Сонхва, неловко стоя в дверях кухни. — А? — Хонджун, что-то напевая, взял старую банку из-под краски. — Как ты понял? — спросил он, ставя в нее цветы. Они были немного разномастными. Несовпадающими. Но все равно премиленькими. У Хонджуна потеплело в груди при мысли о том, что они напомнили Сонхва о нем. — У тебя тут… — Когда он замолчал, Хонджун заозирался, и Сонхва со смешком указал на свою щеку. Хонджун провел рукой по щеке, и на пальце остался оранжевый след. — Ой. Хонджун уже давно перестал стесняться того, что пачкался краской. Это стало своего рода его фирменным знаком. — Ну что ж, — сказал Хонджун, когда они оба встали. — Я написал уже много, но мне нужно ещё немного времени, чтобы закончить. Если ты проголодался, мы можем… — Я в порядке, — заверил его Сонхва. — Ты можешь закончить свою работу, а потом мы что-нибудь закажем? — предложил он, с любопытством наклонив голову. Никакого давления. Никакой неуклюжей тягости свиданий… Хонджун с готовностью кивнул. — Конечно. Это быстро. И вот так Сонхва стал первым человеком, который когда-либо входил в особенное пространство Хонджуна. Даже дома мама с уважением относилась к небольшой полоске скотча на полу его комнаты, отделяющей его художественный уголок, где непонятно было, что мусор, а что — произведение искусства. Но Сонхва сел на пол (решительно отказавшись от предложения Хонджуна принести ему стул). И в первый раз… У Хонджуна был кто-то, кто присутствовал при создании картины. — Это неудобно же? — С любопытством спросил Сонхва, машинально следя за мазками кисти Хонджуна. — Сидеть вот так на полу? Ему было нормально: он стоял на коленях или сидел на полу, а холст был прислонен к стене под углом. — Нет, — рассеянно ответил он, аккуратно покрывая синей краской зелёную. — Я привык. — Какая здесь база? — Цвет. — Как достигается? Хонджун усмехнулся, слегка размазывая краску пальцем. — Обычно я могу не отвечать на этот вопрос, пока не отдам рисунок на проверку. — Считай это репетицией. — Теплый и холодный, — буркнул Хонджун. — Все теплые оттенки кладутся резко, а холодные — плавно. Видишь? — Он указал на разные мазки. — Круто, — сказал Сонхва, и Хонджун услышал, как он придвинулся ближе. — Так вот почему твоя одежда вся разрисована? — Угу. — Специально красишь? — Иногда. Большинство случайно наляпал. Последовало короткое молчание, когда Хонджун откинулся назад, чтобы окинуть взглядом картину целиком. Это было… в общем-то, весело. Сонхва задавал вопросы, которые не действовали Хонджуну на нервы, и не казалось, что он оценивает работу Хонджуна. Пессимистичная натура Хонджуна не могла не задаться вопросом, когда же это прекратится. — Мне нравится. — Что? — Спросил Хонджун, не оборачиваясь, набирая на кисть коричневую краску. — Твоя раскрашенная одежда, — сказал Сонхва, и когда Хонджун посмотрел на него, тот сидел, скрестив ноги и опустив ладони на голени, почти взволнованный. — Она мне понравилась сразу, как увидел. Стиль тебе подходит. Хонджун усмехнулся, подгибая под себя ноги и резко проводя кистью. — Ну, сначала я крепко получал от мамы каждую неделю. Она не могла отстирать краску, а я не мог перестать пачкаться. В общем, мы оба перестали пытаться. — Однажды моя мама целую неделю ругала меня за то, что я прыгнул с дерева и порвал штаны, — с улыбкой сообщил ему Сонхва. Хонджун помолчал, глядя недоверчиво, и рассмеялся. — Ты часто прыгал с деревьев? — спросил он, ощущая, как ещё один лучик света освещает Сонхва, позволяя узнать его лучше. Света становилось все больше и больше, показывая все больше и больше частей его личности. Он не скрывал их, но нужно было немножко света, чтобы увидеть их получше и понять. — Я мог мастерски скрываться, — пробормотал Сонхва, скривившись и выпятив губы. — Но после того раза больше не рисковал. Оно того не стоило. — Она тебя наказала? — Жестко, — рассмеялся Сонхва. — Неделю ничего нельзя было, только в школу и домой. — Сколько тебе было лет? — Спросил Хонджун, ухмыляясь этой истории. — Пять. Его брови поползли вверх. — Это кажется довольно суровым наказанием для пятилетнего ребенка, — заметил он без особого удивления. Когда он был маленьким, мама и за худшее его просто шлепала. Но Сонхва пожал плечами. — Меня воспитывали довольно строго. Я знал, что, если меня поймают, у меня будут неприятности, — усмехнулся он. — Но в тот раз оно того стоило. Хонджун взглянул на него, но Сонхва улыбался в ответ, глаза его были полны ностальгии, поэтому он тоже улыбнулся и вернулся к своей картине. Они разговаривали. Просто разговаривали, и когда Хонджун сообщил, что почти закончил, Сонхва предложил сразу заказать еду. — Где хочешь заказать? — спросил Хонджун, отряхивая руки. Сонхва молчал, и когда Хонджун посмотрел на него, тот хмурился в глубокой задумчивости. — Я всегда хотел попробовать ттокпокки, — сказал он серьезно, как будто это было тщательно обдуманным решением. Хонджун вскинулся. — Подожди, ты никогда не пробовал ттокпокки? — спросил он, вставая с колен. Он покачал головой. — Не из доставки, — сказал он, пожимая плечами. — Наш домашний повар иногда готовит, но я никогда не пробовал те, что дешевые. Всегда было интересно. И Хонджун изо всех сил старался не заострять внимание на том, какой же жизнью он жил, если никогда не пробовал ттокпокки быстрого приготовления. Но, с другой стороны, Сонхва никогда не пробовал чипсы и клубничный рулет, так что, возможно, это не было такой уж сенсацией. И… Что ж, в глазах Сонхва читалось нетерпение попробовать, а Хонджун всегда ненавидел, когда люди унижали кого-то из-за того, что им действительно нравилось. Так что Хонджун не стал ругать его за незнание. Он улыбнулся, разделяя волнение Сонхва. — Острое любишь? Сонхва моргнул. — Хм. Ну, не особо… — Тогда погнали, — хихикнул Хонджун, хватая свой телефон. — Закажем то, что мне нравится, а если тебе не понравится, мы дозакажем, хорошо? Когда он поднял взгляд, Сонхва уставился на него, слегка приоткрыв рот, как будто его внимание было полностью поглощено чем-то. Этот свет, сияющий в его глазах. — Да, — тихо сказал Сонхва, тепло и нежно улыбаясь. — Думаю, мне понравится. ~~~~~~~~ — Кажется, я умираю. Хонджун засмеялся, когда Сонхва прикрыл рот руками. — Ты не умираешь… — Я язык не чувствую! — воскликнул он, с отчаянием глядя на Хонджуна. — Почему так больно? Что они туда добавили? — Приправы, — сказал Хонджун, откусывая еще кусочек, и рассмеялся, возможно, немного жестоко. — Не так уж и остро, закуси вот редисочкой. Сонхва, словно его предали, откусил кусочек и придвинул к себе упаковку с пельменями. — Это мне, — заявил он. — Поскольку все остальное, что ты заказал — отравлено. — Это не отрава, большой ты ребенок, — засмеялся Хонджун, бросая в него палочкой для еды. — Это вкусно и к тому же дешево. Ты же сам хотел попробовать. — Неприятный опыт, — пробормотал он, делая большой глоток колы, чтобы хоть немного избавиться от остроты, — Ты пытаешься убить меня. Я сделал все, чтобы ты согласился пойти со мной на свидание, а ты пытаешься меня убить… Хонджун рассмеялся, ему было комфортно. Хотелось испугаться того, насколько комфортно он чувствовал себя с Сонхва, но он был слишком увлечен искренним смехом и вкусной едой. Хонджун был счастлив и доволен, подшучивая над Сонхва, который реагировал как ребенок. Поэтому он наклонился, смеясь, толкая парня на пол рядом со столом. Сонхва возмущенно вскрикнул, и чего Хонджун никак не ожидал, так это того, что тот сядет на место и толкнет Хонджуна в ответ. — Ты придурок… Хонджун получил подушкой в лицо, и, пытаясь откинуть её, схватил — теперь оружие было у него. Он усмехнулся и кинул её обратно в Сонхва. Волосы Сонхва растрепались, когда он убрал подушку от лица. Пытаясь защищаться, он поднял руки, но подушек больше не было. Началась война. И сдаваться было нельзя. Хонджун встал на колени, выставив подушку перед собой как барьер, и прижался всем телом к Сонхва. Он вспомнил время, когда у него было столько друзей, что они по всей комнате летали и воинственно орали. В старших классах это вроде как прекратилось. Все уже выросли, а Хонджун всегда был слишком занят. Было приятно делать это снова, даже если это было по-детски. Несмотря на то, что вес его тела, возможно, был невелик, этого было достаточно, чтобы Сонхва завалился назад — он схватил Хонджуна, чтобы не удариться головой — обе руки обхватили Хонджуна за талию, а Хонджун торжествующе сидел у него на коленях. — Ты тяжелый, — выдохнул Сонхва, делая вид, что задыхается. Хонджун бросил на него равнодушный взгляд и закрыл лицо подушкой. Ткань приглушала смех Сонхва, он размахивал руками, пытаясь оттолкнуть Хонджуна. Хонджун смутно представлял, что сделал бы Темные очки, увидев, как он пытается задушить сына посла. Его хватка на подушке внезапно ослабла, а выражение лица на мгновение изменилось. Он задумался, играл ли кто-нибудь из друзей Сонхва так с ним… Или они слишком боялись быть наказанными? Может быть, по логике вещей, Хонджуну тоже следовало бы бояться того, что может случиться, но… Но это было не так. Потому что это был всего лишь Сонхва. А Сонхва был всего лишь добрым человеком, которого в данный момент нужно было задушить. Но его кратковременного замешательства оказалось достаточно, чтобы Сонхва убрал подушку с лица, обнажив раскрасневшиеся щеки и волосы, которые на этот раз не были стильными — его глаза горели жаждой мести, а губы растянулись в ослепительной улыбке. На мгновение Хонджун был ошеломлен внешним видом, который заставил Сонхва выглядеть более… ну, более человечным что ли. Беззаботный и невинный. Подушка тут же вырвалась из рук Хонджуна, а затем тело Сонхва упало на него плашмя, будто кита в воду бросили. — Боже! Сонхва безудержно смеялся над пыхтением пихающегося Хонджуна, когда Сонхва быстро убрал подушку; словно играя в прятки, тот выглядывал из-за ее края с такой беззаботной непринужденностью. Глаза Сонхва сверкали, он тяжело дышал, глядя на Хонджуна сверху вниз. — Я бы очень хотел поцеловать тебя еще раз, — сказал он, слегка запыхавшись. Что было несправедливо, потому что именно у Хонджуна были раздавлены легкие, и это заявление только заставило его замереть всем телом — как будто сработал инстинкт: бей или бегства. Улыбка Сонхва слегка померкла, но не от разочарования. Скорее, это было похоже на превращение яркого солнечного света в тихое тепло, когда он смотрел на Хонджуна сверху вниз, все еще сжимая руками подушку перед собой. — Прости, если я слишком прямолинеен, — тихо сказал Сонхва, хотя в его голосе не было сожаления, когда его взгляд скользнул по лицу Хонджуна. — Или если это… разрушило момент. Но… Я обещал сказать тебе, когда у меня возникнут подобные мысли. Хонджун снова застыл, но пришел в себя гораздо быстрее, чем в первый раз. — Почему? — пробормотал он, глядя на Сонхва снизу вверх и ощущая его вес на своих ногах. Хонджун ожидал, что Сонхва задумается над этим, пожмет плечами или просто рассмеется… но губы Сонхва слегка сжались, как будто он пытался снова сдержать улыбку. — Потому что ты делаешь меня… очень счастливым, — тихо прошептал Сонхва, как будто это был секрет только для них двоих. И эти слова ударили Хонджуна в грудь сильнее, чем заявление о желании поцелуя. Почему Сонхва мог открыто говорить о подобных вещах? Почему ему было так легко признаваться в таком ни с того, ни с сего? Не то, чтобы Хонджун не чувствовал этого — ну, или не отрицал. Но мозг и эмоции Хонджуна работали по-другому. Когда он смотрел на Сонхва, он не видел в нем всего, чего был лишен. Он просто смотрел на него и видел того, кто, вероятно, подходил ему, и кого-то, кому он, возможно, мог бы подойти. Никаких витиеватых выражений, никакой поэзии… Это не означало, что Хонджун испытывал меньше чувств к Сонхва, но он просто не выражал это таким образом. Честно говоря, причина, по которой Хонджун застыл так надолго, заключалась в том, что ему слишком понравилась эта идея. Он тоже этого хотел. И это пугало его, потому что, даже если Сонхва был инициатором, Хонджун боялся сказать «да» и показаться нуждающимся или слишком нетерпеливым… Несмотря на то, что он во всём был более сдержанным, он все еще боялся, что совершает ошибку, соглашаясь с ним. Таким Хонджун был всегда. Тем, кто многого хотел, но боялся попросить о чем-либо. Сонхва отличался от многих его прежних бойфрендов. Черт возьми, от всех. Первое и самое главное: было совершенно очевидно, что Сонхва хотел серьезных отношений, чего не хотел ни один из его других парней. Второе: было очевидно, что Сонхва увидел в Хонджуне что-то, что сделало его по-настоящему, бесспорно счастливым. И в-третьих, было ясно, что какие бы чувства Сонхва ни испытывал к Хонджуну, они были глубиной в миллион километров, несмотря на то, что появились недавно. Сонхва заботился и испытывал глубокие и искренние чувства — и все к Хонджуну. Никто и никогда не чувствовал такого к Хонджуну. И от того, что Сонхва был другим, Хонджун начал понимать, что тоже хотел быть… другим. В их первую встречу Хонджун допустил логичную, но критическую ошибку: он сделал предположение о мотивах и характере Сонхва, основываясь на рассказах других людей. И он ошибся. Сонхва доказал, что он ошибся. Хонджун и раньше был серьезен, когда чуть не сломался перед Сонхва: он не хотел быть тем, кто злится и ожесточается. Он не хотел вступать в отношения, в которых он боялся показать, что на самом деле чувствует. Было ясно, что Сонхва не хотел сдерживать свои эмоции… и мысль о том, что Хонджуну тоже не нужно было этого делать, была так пленительна. Хонджун тоже хотел быть другим. Не таким, как раньше — и как человек, и как парень. Итак, Сонхва склонился над ним и попросил поцеловать его… потому что Хонджун сделал его счастливым. (Хонджун снова почувствовал давление в горле, пытаясь сглотнуть.) Это было… наверное, самое душераздирающее, что говорили Хонджуну. Но Хонджун подавил ту часть себя, которая говорила оттолкнуть или ещё помучить Сонхва. — Тогда… Не понимаю, почему бы и нет, — сказал он, и чем дольше он смотрел в лицо Сонхва, тем более хриплым и неуверенным становился его голос. Сонхва, всегда смотрел на него так, что Хонджуну хотелось отвести взгляд. Как будто он смотрел прямо внутрь — как будто видел каждую клеточку, каждую мысль, каждый уголок его тела и разума… И он все еще улыбался. Все еще светился, как будто не мог поверить, что такой человек, как Хонджун, на самом деле существует. Как будто — несмотря на то, что он был во всех отношениях ниже — Сонхва видел в нем что-то вроде недостижимого сокровища, и всё ещё не мог поверить, что нашёл. Никто никогда так не смотрел на Хонджуна. Сонхва коснулся рукой головы Хонджуна, медленно склоняясь, и Хонджун заставил себя не задерживать дыхание. Другой рукой он убрал подушку между ними и медленно коснулся подбородка Хонджуна. Но Сонхва остановился в нескольких сантиметрах от его лица — его широко раскрытые глаза были так близко, что казалось, в них заключены целые галактики, как будто он приглашал Хонджуна посмотреть и увидеть каждую клеточку, мысль и уголок его души… Хонджун пока не знал, как это сделать. — Ты хочешь со мной встречаться? — Сонхва спросил тихо, словно это был их общий секрет. В его глазах не было ни страха, ни нервозности, ни неуверенности. Они были по-прежнему теплыми и яркими, но почти игривыми, как будто ему показалось забавным, что Хонджун, возможно, пытается солгать. Хонджун, однако, был шокирован вопросом. — Я же говорил, — сказал он так же тихо. — Я бы не согласился, если бы не хотел. Губы Сонхва слегка скривились, выражение его лица было спокойным. — Попросишь меня поцеловать тебя? — спросил он. — Чтобы я знал, что не принуждаю… Хонджун, возможно, был раздражен всеми этими этапами, которые Сонхва хотел пройти… Но все, что он чувствовал, это то, как сдавливает в груди от осознания, что Сонхва так отчаянно пытается убедить Хонджуна в том, что он этого хочет. Что не чувствует давления, что знает, что может уйти, если захочет… Это казалось Хонджуну тривиальными и очевидными вещами, но с точки зрения Сонхва все выглядело так, что, проклинающий его на чем свет стоит, Хонджун внезапно изменил свое мнение и согласился попробовать отношения. Сонхва нужно было подтверждение, что он не был слишком требовательным, слишком нетерпеливым… Что он ни к чему не принуждал Хонджуна. У Хонджуна защемило в груди, когда он сглотнул. — Сонхва… Поцелуешь меня? Прошло всего мгновение между вопросом Хонджуна и тем, как губы Сонхва накрыли его — тепло, нежно и решительно. Рука Сонхва легла на подбородок Хонджуна, и тот рефлекторно, держась изо всех сил, поднял руки — одну на талию Сонхва, а другой крепко сжал его плечо. Боже, у Хонджуна никогда не кружилась голова во время поцелуя, особенно такого, который был не более чем нежным касанием, но это было… Хонджун почувствовал себя ребенком. Не понимающим, как устроен реальный мир, и все еще ищущим своего прекрасного принца среди придурков. Ждал идеального. Хонджун убедил себя, что идеального не существует. Такова была реальная жизнь. Не было мгновенной искры, не было электрического поцелуя, не было ощущения безопасности в их объятиях, будто созданных специально для тебя. И были ли это просто эмоции или нет, Хонджун нежно притянул Сонхва ближе, потому что с ним он чувствовал себя в безопасности. И весь его прошлый опыт кричал о том, чтобы он не доверял этому, но впервые в жизни он позволил себе рискнуть. И он позволил себе почувствовать тяжесть тела Сонхва, прижатого к нему, и нежные руки, держащие его так, словно опасаясь, что могут оставить синяки, и тот факт, что Сонхва пах каким-то хвойным одеколоном, и то, как он целовал Хонджуна, так медленно и нежно… Как будто в мире не было ничего лучше — ничего, чему мог бы научить его отец дипломат, ничего, что мог бы дать университет — ничего лучше, чем целовать Хонджуна. Будто это было все, что он когда-либо хотел сделать. И впервые в жизни Хонджун позволил себе поддаться желанию. Он всегда сдерживал свои желания. Дома было туго с деньгами, его мысли были сосредоточены на учебе, а сердце уже было слишком израненым, и его легко было разбить. Он привык откладывать в сторону свои желания. Особенно те, которые были связаны с риском. Именно поэтому отношения оставались случайными. Но Хонджун почувствовал, как что-то сдавило ему горло, и он притянул Сонхва ближе, пока весь вес его тела не оказался почти на нем. Другой рукой Хонджун запутался в волосах Сонхва на затылке. Черт возьми, у него были такие мягкие волосы. Его переполняло столько чувств, что у кружилась голова. Сонхва внезапно отстранился, и Хонджун даже не понял, что не дышал, пока они оба не выдохнули друг другу в рот, касаясь грудью при каждом вдохе. Сонхва смотрел тяжело, но сияюще, и Хонджун даже не хотел знать, как растрёпано он выглядел. Но взгляд Сонхва быстро скользил по лицу Хонджуна, словно он не мог оторвать от него взгляда. Он тихо рассмеялся, прищурив глаза и тихо улыбнувшись. — С тобой… Пальцы Хонджуна нервно вцепились в волосы. — С тобой я очень счастлив, Хонджун, — хрипло прошептал он. — Счастливее, чем когда-либо… за долгое время. Сонхва сказал это так, как будто придавал этому факту большое значение… как будто не было большего подарка, который он мог бы ему преподнести. — Мы всего несколько недель знакомы, — сказал Хонджун, и эта его часть на мгновение взяла верх. — А встречаемся всего дня три. Сонхва тихо рассмеялся. — Разве ты еще не разобрался в своих чувствах ко мне? — Спросил Сонхва. — Разве еще не понял, несчастен или нет?» Хонджун фыркнул, потому что, возможно, ему было, что возразить, но он проглотил рвущийся наружу сарказм. Он посмотрел в глаза Сонхва и словно оцепенел. — Я… Я тоже счастлив, — тихо сказал он, не ожидая, что выражение лица Сонхва потеплеет. — Не… Не только с тобой… со всеми, — признался он. — Я… Я скучал по друзьям. Губы Сонхва изогнулись в улыбке. — Я что, просто друг? — спросил он. Хонджун рассмеялся, легко толкнув его в грудь. — Ну, обычно я не позволяю друзьям прижимать меня к полу и целоваться, но для тебя я сделаю исключение. Сонхва усмехнулся, опустив голову, и Хонджун ожидал прикосновения к своим губам. Но вместо этого он просто нежно поцеловал его в щеку, а потом сел, потянув Хонджуна за собой, отчего у того закружилась голова от резкой смены положения. — Еда остынет, — тихо сказал Сонхва, потянув Хонджуна за руку. Они сели рядом, и Хонджун попытался успокоиться. Сонхва не отпустил его руку, и когда Хонджун опустил взгляд, длинные пальцы были переплетены с его маленькими. Сонхва этого не замечал. Хонджун спрятал улыбку, подцепил палочками еду и быстро откусил кусочек. Никто… никогда не заставлял его чувствовать себя так, как Сонхва. И так, как это делал Сонхва. ~~~~~~~ — Ты идешь ко мне, — сказал Уен в пятницу на занятии по дизайну. Хонджун отложил цветной карандаш и взглянул на него. — Чего? — спросил он, опуская голову и пристально глядя на него. — Идешь ко мне после школы, — сказал Уен, не отрываясь, — Все остальные идут. Ты тоже. — Зачем? Что мы будем делать? — нахмурившись, спросил Хонджун. Уен повернулся, не менее озадаченно сдвинув брови. —Тусоваться? — В каком смысле? — Есть? Играть? Разговаривать? — недоуменно переспросил Уен. — Как обычно с друзьями. Ты же знаешь что это, сам рассказывал. — Нет, я знаю, — сказал Хонджун, махнув рукой. — Но почему я иду? Уен некоторое время смотрел на Хонджуна как на сумасшедшего. — Потому что… мы друзья? И Сонхва сказал, что у тебя нет работы до завтрашнего вечера? И ты отшельник, которому нужно взаимодействие с людьми, помимо сучек, которые пялятся тут на тебя? Что из этого тебя смущает? Ладно, возможно, Хонджун все еще привыкал ко всему этому. Но это была не его вина. Заводить друзей всегда трудно, потому что у всех разные границы. У Хонджуна было несколько «друзей» с работы, с которыми он иногда болтал и жаловался во время пересменки. Но он никогда бы не осмелился встретиться с ними вне работы. Так и здесь, он не знал, были ли они просто друзьями с учебы или… кем бы они ни были. —Всё равно без разницы, смущен ли ты сейчас, — сказал Уен, возвращаясь к своему проекту. — Ты просто выйдешь за мной после урока, и мы поедем ко мне домой. — И как долго это будет? — Спросил Хонджун. — Я не знаю? Пару часов? Несколько? Никого задерживать не буду, — рассеянно ответил ему Уен. — Так что ты не засидишься до часу ночи, не переживай. Хонджун все еще беспокоился из-за отсутствия информации. Особенно из-за того, каким был дом Уена. Он не знал, были ли у этих семей большие дома, особняки или поместья. Но Хонджун знал, что, сколько бы ни стоил этот дом, ему не следовало даже входить в него. Другая его часть напряглась, испытывая что-то похожее на возбуждение. Прошло много времени с тех пор, как он в последний раз тусовался. Другая его часть сжималась от страха. “ — Мне нужно заниматься, — предупредил его Хонджун. — Так что мне нужно будет успеть. Уен прервался и пристально посмотрел на него. — Ты действительно думаешь, что этот час занятий как-то повлияет на экзамен, который у тебя через неделю? Хонджун прищурился. — Да, так я и думаю. Уен вздохнул, закатил глаза и сочувственно улыбнулся. — Удачи тогда. Все может принять довольно дикий оборот. — Как это — «дикий»? — Спросил Хонджун, чувствуя, как у него внутри все переворачивается. — Почему только сейчас это говоришь? Я бы заранее подготовился. — К тусовке необязательно готовиться, Хонджун, — вздохнул Уен, поддразнивая. — Но в любом случае, мы вообще этого не планировали, потому что Сонхва собирался встретиться со своим отцом. Но сегодня утром всё отменилось, потому что у его отца назначена более серьезная встреча. — А ты не устраиваешь тусовку, если все не могут прийти? — Спросил Хонджун, думая, что это на самом деле довольно мило. —Нет, — сообщил Уен. — Но Сонхва, как правило, единственный, кто не может прийти, поэтому мы стараемся организовывать встречи так, чтобы он мог ненадолго прийти. Хонджун на мгновение замолчал. — Хм, — всё, что он сказал в ответ. Существовал стереотип, который преследовал Хонджуна всю его жизнь, о человеке, «который ни разу в жизни не работал». И Хонджун был абсолютно уверен, что половина людей в этой школе, возможно, никогда этого не делали. Но, возможно, именно это отличало Сонхва — и его друзей. Занятие, казалось, тянулось дольше, чем обычно, но в то же время закончилось слишком быстро, когда Уен взял свою сумку и, улыбаясь, спросил Хонджуна, готов ли он. Сердитые взгляды класса провожали их, когда они с Уеном вышли вместе. Остальные последовали за ними по коридору. Через двор. В течение недели Хонджун научился игнорировать их, но сегодня шепотки за спиной были резче — вероятно, потому, что это был первый раз, когда Хонджун собирался уйти вместе с кем-то. Они подошли к небольшой веренице машин, забиравших студентов после занятий. Некоторые из них были спортивными и яркими, некоторые — простыми черными машинами, а некоторые — лимузинами. Уен подвел Хонджуна к лимузину, возле которого стоял мужчина в форме. Хонджун пытался просто не обращать внимания на некоторые вещи, а не разглядывать их. Он так экономил много времени — просто принимая всё здесь как факт. Мужчина открыл перед ними дверь, Хонджун тихо поблагодарил его, садясь следом за Уеном. Он на мгновение остановился, увидев, что Есан уже сидит чуть подальше. Здесь было два ряда сидений друг напротив друга, и окно, отделявшее водителя. Уен забрался внутрь и сразу же сел рядом с Есаном, жестом приглашая Хонджуна сесть напротив них. — Садись, хён! — поторопил он, когда Хонджун затормозил. Он сел напротив них и дверь за ним закрылась. Есан улыбнулся. — Значит, ему удалось тебя уломать? — спросил он удивленно. — Как будто у меня был выбор, — добродушно пробормотал Хонджун. Уен рассмеялся и потянулся через Есана, чтобы нажать кнопку. — Тебя если спрашивать, ты сто лет будешь думать. Затемненное окно за спиной Хонджуна поднялось. — Это да, но всё-таки, — фыркнул он, ухмыляясь. Хотя он отчетливо видел, как закрылось окно, все равно чуть не задохнулся, когда Уен наклонился и быстро поцеловал Есана. Это было чертовски шокирующе по двум причинам: Хонджун никогда не видел, чтобы кто-то из них делал что-то романтичное, будто даже забыл, что между ними что-то есть, а еще они были на публике. Ну, так или иначе. — Как прошла съемка? — Спросил Уен, устраиваясь рядом с Есаном — их плечи и бедра были прижаты друг к другу — намного ближе, чем минуту назад. — Скучно, — вздохнул Есан, откидывая голову. — Никогда не занимайся модельным бизнесом, Хонджун, — твердо сказал он ему. — Не слушай, кто говорит обратное. Кучка высокомерных людей, которые говорят тебе, что делать, а ты просто сидишь, сложа руки. Очень долго сидишь. Это ад. — Бедный малыш, — усмехнулся Уен, положив голову Есану на плечо, и, протянув руку, переплетая пальцы. — Не сомневаюсь, ты был несчастен, когда десятки людей говорили тебе, какой ты красивый. Уен этого видеть не мог, но Хонджун заметил, как Есан опустил глаза и бросил предупреждающий взгляд на Уена, который выглядел довольным собой. — Не переживай, — усмехнулся Уен, на этот раз немного серьезнее. — Можешь выбрать, во что мы сначала будем играть. — Его большой палец начал медленно поглаживать тыльную сторону ладони Есана. — Расслабься, красавчик. Лицо Есана приобрело тот же оттенок едва заметного румянца, когда он грубо толкнулся головой о голову Уена, на что тот взвизгнул. Хонджуну ничего не оставалось, как наблюдать за взаимодействием этих двоих, которое было совсем не таким, как он ожидал. Он повернулся к окошку водителя, понимая, что они не стали бы этого делать, если бы не были уверены, но такие откровенные проявления, выходящие за рамки платонических отношений, вызывали у него паранойю. — Все в порядке, — он услышал голос Есана и повернулся. Они уже перестали драться, Уен просто обвился вокруг Есана и положил голову ему на плечо, обхватив обеими руками, тихонько играя с его пальцами. Возможно, самым поразительным было то, насколько раздражающими и дразнящими были их перепалки, когда их объятия были такими нежными… успокаивающими. — Оно звуконепроницаемо, а с другой стороны затонировано, так что он вообще ничего не видит, — объяснил Есан. — Мы здесь в безопасности, не переживай. — Он улыбнулся. И это было немного… трогательно. — Честно говоря, я как-то забыл, что вы, ребята, близки, — нервно усмехнулся Хонджун. — Обычно по вам и не скажешь. Уен ухмыльнулся. — Годы тренировок. Но это начинает раздражать, — фыркнул он. — В кампусе мы не рискуем — слишком много людей, камер и прочего дерьма. Можем позволить себе что-то вроде этого только в машине, но обычно ждем, пока приедем домой, чтобы расслабиться в одной из наших комнат. Хонджун даже не успел открыть рот, чтобы задать свой воп рос, как Есан ответил на него. — Мы всегда друг у друга дома, — сказал он, кивая. — Родители поощряют это. Мы заняты и поддерживаем хорошие отношения. Уен усмехнулся, сжимая руку парня. — Очень хорошие, — пошутил он, получив на это пинок от Есана. Все знания об отношениях у Хонджуна ограничивались отношениями с поцелуями без секса в старших классах, и его отцом, который жестоко обращался с его матерью и бросил ее. Глядя на Есана и Уена… которые явно очень заботились друг о друге, но на публике могли только друг другу глотки затыкать… им нечего было доказывать. Их отношения были абсолютно не показными. Им не нужно было ничего доказывать, показывать… достаточно было просто быть друг с другом. Хотя они и не вели себя как совершенно разные люди… Хонджун видел, как эти двое расслабились. Что улыбка Уена стала чуть более нежной, а не яркой. Что взгляды Есана стали чуть более нежными. Что даже когда они шутили о том, чтобы вышвырнуть друг друга из машины, их руки были крепко сжаты, как будто они не хотели отпускать друг друга. — Вы… хорошо смотритесь вместе, — сказал Хонджун, тихо улыбаясь. Это обнадеживало больше, чем что-либо другое… видеть, что двое людей могут быть такими. Любить друг друга просто ради самих себя. Не напоказ. Никакой лжи. Никакой показухи. Есан и Уен выглядели удивленными, а затем и смущенными этим заявлением. — Заткнись, — засмеялся Уен, качая головой. — Подожди, скоро вы с Сонхва тоже будете на этом этапе. Хонджун слегка поперхнулся, но покачал головой. — Ты понятия не имеешь, на каком мы с Сонхва этапе. — Он поцеловал тебя дважды… — Ты об этом попросил… — Ты пытался убить его острой едой… — Ты много раз говорил ему, что тебя не волнует, кто его семья… — Он рассказывал? — Спросил Хонджун, и его желудок сжался, а сердце остановилось. — Восхищенно, — сказал Есан. — Как школьница, — добавил Уен, ухмыляясь. — Разве можно его винить? — засмеялся он. — Он втрескался по уши, и ты… Выражение лица Уена внезапно слегка посерьезнело, Хонджун пытался сосредоточиться на этом, а не на явном признании того, что Сонхва «втрескался по уши». — Ты ему подходишь, — закончил Есан за Уена, кивая. — Я думаю, ты тот, кто ему нужен. Хонджун моргнул. — Откуда ты знаешь, кто ему нужен? Они выпрямились и посмотрели друг на друга. — Ему нужен тот, кто его видит, — наконец ответил Уен. — Кто-то, кому все равно, кто он такой. Ты на него с подушкой кинулся. Большинство людей испугались бы ареста за государственную измену или типа того. Хонджун поморщился. —Ну, такая мысль приходила мне в голову, но… — Но ты все равно это сделал, — закончил Есан. — Слушай, Хонджун… Каждый раз, когда Хонджун думал, что наконец понял Сонхва, случалось что-то ещё. Но, похоже, все понемногу вставало на свои места. — Сонхва хочет, чтобы с ним обращались нормально, — твердо сказал он. — Он не обижается на своего отца или его карьеру, но большую часть своей жизни он провел в одиночестве. — Мы говорили об этом, — кивнул Хонджун. — Тогда ты один из немногих, — строго сказал ему Уен. — Ты умный, ты знаешь, что Сонхва, вероятно, самый приятный человек, которого ты когда-либо встречал… Он никогда не жалуется. И он, конечно, не собирается требовать, чтобы люди относились к нему нормально. — Они бы и не стали, даже если бы он попросил, — раздраженно фыркнул Есан. — Дело в том, — продолжал Уен, — что Сонхва на самом деле чертовски влюблен в тебя. Сердце Хонджуна екнуло. — Так что, если ты причинишь ему боль… мы причиним боль тебе, — сказал он, сверкнув глазами. Несмотря на то, что Уен был серьезен, он рассмеялся. —Не волнуйся, — сказал Хонджун, глядя в окно. — Я гораздо больше боюсь того, что Сонхва может причинить боль мне. Даже не подозревая об этом. ~~~~~~~~ Дом Уена можно было почти назвать особняком. У него была просторная лужайка, длинная подъездная дорожка и ворота из кованого железа, окруженные декоративным кустарником. — Мои родители дома не выставляют богатство напоказ, — объяснил Уен, когда они подошли ближе к дому, и они с Есаном отошли на приличное расстояние. — Однако я бы не стал трогать все, что видишь из ткани, если, конечно, у тебя не завалялась парочка миллионов. Он игриво подмигнул, и Хонджун рассмеялся, хотя и не думал, что он шутит. Мужчина открыл дверь, и они поднялись по ступенькам. Рядом стояла женщина в такой же униформе. — Несколько ваших друзей уже прибыли, — сказала она Уену, кланяясь, когда они вошли. — Спасибо, — сказал он, улыбаясь, когда они поставили свои сумки на столик у двери. — Пойдем, я уверен, что Чонхо уже выпил всю газировку из холодильника. — Родители не разрешают ему есть сахар, — сказал Есан, на мгновение выглядя по-настоящему расстроенным. — Он и сам его не очень любит, но безалкогольные напитки — его тайная страсть. Дом был просторным и современным, и Хонджуну захотелось поговорить с тем, кто его проектировал. В нем не было кричащих цветовых решений или дизайна, но все это сливалось в эклектичную статику — казалось, что элементы декора как сливаются в одно целое, так и выделяются. Уен рассмеялся. — Нравится? — спросил он, когда они поднимались по лестнице шириной с комнату. Хонджун запрокинул голову и уставился на нежно-фиолетовую отделку верхних стен. — Да, — сказал он, слегка задыхаясь. — Я бы убил за то, чтобы познакомиться с дизайнером этого места. Цветовая гамма здесь невероятная, — пробормотал он. Есан фыркнул и поймал Хонджуна за руку, когда тот чуть не споткнулся на последней ступеньке. — Уверен, мама Уена была бы рада это обсудить, — усмехнулся он. Хонджун удивленно посмотрел на Уена. — Твоя мама сама его спроектировала? Уен по-кошачьи гордо приосанился, как будто сам это проектировал. — Сама, — с гордостью сказал он. — Она работает в сфере моды, но дизайн интерьера — ее хобби. Если она вернется домой пораньше, может быть, ты сможешь поговорить с ней об этом. Она меняет его каждые пару лет. Мысль о встрече с родителями его друзей…. Пугала. Тем более, что это была женщина, из-за которой… Уен скрывал свои отношения. Однако ни Есан, ни Уен не говорили о своих родителях с презрением. Может быть, раздражение, но… не похоже, чтобы их родители были ужасными людьми. Возможно, просто принимающими глупые решения. Уен распахнул дверь и вбежал внутрь. — Руки прочь от печенья, сучка! Есан закатил глаза (нежный изгиб его губ скрывал раздражение) и втащил Хонджуна внутрь, закрыв за ними дверь. Все, кроме Сонхва, уже собрались в комнате, которая выглядела так, словно была одновременно спальней и игровой комнатой. В одном углу стояла огромная кровать, окруженная развлекательной системой. Две стены были заняты экранами, компьютерами и игровыми устройствами, в одной части был диван, а в другой — несколько мягких подушек. — Срань господня, — сказал Хонджун дрожащим от недоверчивого смеха голосом. — Это только потому, что мы здесь чаще всего бываем, — объяснил Есан, когда Уен плюхнулся на диван, где Юнхо и Минги вместе играли в какую-то игру. — Он не притрагивается к половине этих вещей, если нет кого-то, кто мог бы поиграть с ним. Хонджун внимательно посмотрел на него. — Разве ты обычно не с ним? Есан согласно посмотрел на него. — Да. Но я не очень увлекаюсь большинством видеоигр. Мне нравятся только некоторые. — Тогда чем ты занимаешься в свободное время? — заинтригованный, спросил Хонджун. Уен и Есан казались двумя полными противоположностями — даже когда Есан немного раскрывался в присутствии своих друзей. Было непонятно, почему они так любили друг друга. Есан пожал плечами. — У меня есть свои места в этом доме, которые мне нравятся. Обычно мы просто валяемся в комнате и болтаем. Немного обнимаемся… И многое другое… Когда Есан взглянул на Хонджуна с ухмылкой на лице, Хонджун вскрикнул с видом оскорбленной невинности и резко хлопнул его по руке. — Ничего не хочу ничего знать… — Хонджун! — прокричал Юнхо через всю комнату, сталкивая Минги с дивана. — Умеешь играть в Call of Duty? — спросил он, когда Минги с пола обиженно заскулил. — Минги — отстой, а Чонхо не будет играть. Чонхо сидел на полу с банкой кока-колы в руке и смотрел на экран загрузки. Хонджун поколебался, но кивнул. — Ну, не прям… Пару раз играл у друга в гостях… — Даже так лучше, чем Минги, — взмолился Юнхо, пихая Минги ногой в попытке забрать джойстик. — Это просто игра, — фыркнул тот, раздраженно выпятив губы. — Не все могут быть идеальными… — Минги, ты действительно в этом полный отстой, — пробормотал Чонхо, держа соломинку во рту. — Так, засранцы! — взорвался Минги, всплеснув руками. — Чего вы ко мне прицепились? — Потому что Сонхва еще не пришел, — сказал Сан, откидываясь на спинку дивана. — Когда придет? — Спросил Чонхо, откидываясь назад, пока Хонджун занимал место Минги на (очень удобном) диване. — Скоро будет, — сказал Уен, зажатый между Юнхо и Хонджуном. — Передай мне печенье. Следующие 45 минут… Хонджун веселился. Сильнее, чем ожидал. Не то чтобы он думал, что это будет неприятно, но казалось, что будет неловко. Но когда ему удалось убить Юнхо и получить дохрена очков, Юнхо, не колеблясь, перепрыгнул через Уена и попытался задушить Хонджуна. И Хонджун, игнорируя Уена на своем пути, скатился с дивана в стиле ниндзя. Но предательский говнюк Сан удерживал Хонджуна, пока Юнхо не свалился на него вместе с Уеном. Хонджун и подумать не мог, что эти богатенькие дети окажутся такими крепкими, но хитрый и юркий Хонджун выскользнул из-под Уена, зовущего Есана на помощь. Есан лишь улыбался и ел печенье, несколько крошек прилипли к уголку его рта, а на губе остался след шоколада. — Я и не подозревал, что меня пригласили на матч по рестлингу… Хонджун поднял голову и увидел, как Сонхва входит в комнату, нежно улыбаясь и закрывая за собой дверь. — Извините, — сказал он в ответ на приветствия. — Увлекся разговором по телефону. Его взгляд скользнул по ним всем, остановившись на Хонджуне — Юнхо держал его руку, а Сан сидел на ноге. Он рассмеялся, и в его смехе было что-то искреннее и глубокое. —Веселишься? —, спросил он, пытаясь не смеяться. Хонджун сдул прядь волос с глаз. — Я укрощаю животных — разве похоже, что мне весело? Сонхва усмехнулся, снимая черное пальто и бросая его на комод рядом с собой. — Да, вполне похоже. Хонджун уперся свободной ногой в плечо Сана и оттолкнул его назад. (Есть подозрение, что Сан просто отпустил его, потому что, очевидно, в надирании задниц был профи.) Он вырвался от Юнхо и вскочил, перепрыгнув Уена, пытающегося его схватить. Он добрался до смеющегося Сонхва, тяжело дыша и выставив того перед собой. Противники анализировали, как поступить в сложившейся ситуации. — Я что, всего лишь щит? — он усмехнулся, отводя одну руку назад и касаясь Хонджуна, словно защищая. Уен жестом указал Сану на что-то, и Хонджун почувствовал, как гордость поднимается в его груди при мысли о том, что он может победить. — Если защитишь, я тебя поцелую, — сказал ему Хонджун, ухмыляясь, когда Сонхва оглянулся на него, будто не верил, что тот серьезно. Хонджун был серьезен. И не только… Не только чтобы победить. Однако он не планировал, что Сонхва развернется, поднимет Хонджуна, и перекинет через плечо, как мешок с картошкой. Крик, который он издал, вероятно, разнесся по всему дому, но все в комнате уже покатывались по полу от смеха, пока Сонхва нес бьющегося в конвульсиях Хонджуна к кровати в углу комнаты. — Сонхва! — кричал он, вцепившись парню в грудь и пиная ногами в попытках освободиться. — Сонхва! Сонхва, стой… Хонджуна швырнули на кровать, словно пушинку, и он снова завопил. Сонхва повернулся к их друзьям, которые всё ещё не могли успокоиться. — Дам каждому что попросите, если оставите его в покое. — Ой, да похрен, — выдавил Сан, схватившись за живот. — Боже мой! Этот писк… — Как будто на мышь наступили, — выдохнул Уен, хихикая. — Есан… Есан, ты слышал? Есан, прикрывая рукой сдержанный смех, кивнул. Лицо Хонджуна вспыхнуло, когда он посмотрел на Сонхва, который повернулся к нему с теплой улыбкой. — Считай, что ты в безопасности, — спокойно сказал он. Хонджун скрестил руки на груди. — Ну, тогда ты мудак, а я не хочу целовать мудака. Сонхва изобразил обиду, приложив руку к груди. — И это после того, что я сделал, чтобы защитить тебя. Может, мне тебя обратно к акулам выкинуть? — Я тебе хер оторву, — пригрозил Хонджун. — И в узелок завяжу. Посмотрим, как тогда заговоришь. Тот хмыкнул, а Сан пребывал в шоке от такой угрозы. Сонхва, ухмыляясь, встал коленями на кровать. — А я могу получить приветственный поцелуй? — вежливо спросил он, положив руки на колени. Хонджуна так и подмывало столкнуть его на пол. Но Сонхва был одет в черную водолазку с высоким воротом, а его волосы были слегка распущены, это выглядело так мило. Да и похрен, Хонджун немного скучал по нему. Прошло много времени с тех пор, как Хонджун по-настоящему скучал по кому-то. — Хорошо, — фыркнул он, приподнимаясь на коленях. — Но только потому что иначе ты заплачешь. — Это все, что нужно, чтобы получать поцелуи? — Сонхва усмехнулся, протянул руку и нежно взял Хонджуна за руку. — Заплакать? Хонджун не стал показывать, как сильно забилось его сердце от нежного прикосновения к его руке. — Не плачь, — взмолился он. — Я впадаю в панику, когда люди плачут. И если я так разволнуюсь, то не смогу тебя поцеловать. Сонхва улыбнулся, посмеиваясь, тепло в его глазах пронзило грудь Хонджуна, словно тепловая лампа, грея изнутри. Он легонько потянул Хонджуна за руку, поднимая, и нежно поцеловал. Это был легкий поцелуй, но он длился ровно столько, чтобы что-то теплое пробежало в крови, прежде чем Сонхва отстранился, практически сияя. Хонджун все еще не мог смириться с тем фактом, что, по-видимому, именно из-за него Сонхва выглядел таким. — Привет, — застенчиво сказал Сонхва. — Придурок, — ответил Хонджун, отчего Есан прыснул в ладонь. — Как по-гейски, — крикнул Сан. — Прекращайте там целоваться и давайте думать, чем займемся, раз все собрались. — Мне и здесь хорошо, — сказал Сонхва, плюхаясь на кровать рядом с Хонджуном и улыбаясь ему. — А ты бы чего хотел? Хонджун перевел взгляд с кровати, на диван с ребятами, наблюдая за ними. Все они улыбались. Уен и Есан обменялись взглядами и ухмылками. Сан выглядел довольным. Гордость велела Хонджуну пойти к остальным, потому что было бы странно, если бы он захотел остаться с Сонхва так скоро после начала их отношений. И именно эта причина заставила Хонджуна успокоиться и откинуться на подушки рядом с Сонхва. — Кровать Уена удобная, — решил он. — Скажи же? — кокетливо спросил Есан, просто чтобы Чонхо запустил в него подушкой. — Держи себя в руках, хен, — предупредил Чонхо, когда Есан запустил подушкой в Уена просто так, чтобы подразнить. — Может кино посмотрим? — предложил Юнхо. — Раз уж все так комфортно устроились. — Он приподнял бровь, глядя на Сонхва и Хонджуна. — Сонхва, хочешь посмотреть фильм? — с любопытством спросил Уен. — Или сыграем? — Меня все устраивает, — заверил его Сонхва. — Но фильм звучит неплохо. Я сегодня слегка перенапрягся. Хонджун, которому нравилось быть мудаком, с жалостью похлопал Сонхва по животу. — Мне так жаль. Я знаю, что в последнее время ты работаешь на износ. Сонхва задохнулся от неподдельного шока, когда Хонджун хихикнул — его смех оборвался из-за того, что Сонхва навалился на него всем телом и практически придавил к кровати. Остальные готовились, пока Хонджун возился под Сонхва, который обвил Хонджуна руками и ногами, как осьминог. Честно говоря, он… не ожидал, что здесь будет так беззаботно. Что эти ребята окажутся такими же глупыми и шебутными, какими были его старые друзья. Голова Сонхва оказалась рядом с головой Хонджуна, который звал на помощь. — Я рад, что ты пришел, — прошептал Сонхва, слегка понизив голос от искренности, и крепче обнял Хонджуна. — Боялся не придешь. Хонджун подавил в себе желание съязвить. Сонхва время от времени заслуживал чего-то настоящего. — Я рад, что пришел, — признался Хонджун, обнимая уставшего Сонхва, — Рад, что смог оторваться от работы. Сонхва какое-то время молчал, продолжая прижимать Хонджуна к земле своим весом. Он ожидал, что Сонхва сразу встанет, но он просто медленно вздохнул, а затем тихо выдохнул, слегка расслабляясь. И, может быть, это было немного самонадеянно, но это было похоже на те времена, когда он приходил домой из школы и валился в свою постель, расслабляясь в комфорте после долгого дня, окруженный знакомым запахом и ощущением дома. Хонджун почувствовал комок в горле при мысли о том, что Сонхва это чувствует рядом с ним. Как будто он скучал по Хонджуну. Как будто встреча с Хонджуном сделала его день лучше. Хонджун не оттолкнул его, даже когда стало слишком жарко, чтобы дышать. — Так, всё! — раздался голос Сана, — Хватит! Быстро разлепились! Если Уен и Есан должны держать себя в руках, то и вы тоже. Подъем! Сонхва рассмеялся, скатился с Хонджуна и сел, а остальные начали забираться на кровать. Хонджун… После этого Хонджун тоже почувствовал себя немного лучше. Какой бы суетливой и хаотичной ни была эта компания, Хонджун чувствовал, как что-то расцветает в его груди в минуты уютного молчания, которые были у них с Сонхва. Хонджун отодвинулся в угол вместе с Сонхва, пока они все вместе пытались усесться на двуспальной кровати так, чтобы всем было видно телевизор, в который Минги вставлял диск. Сан запер дверь, выключил свет и запрыгнул на кровать. В приглушенном свете было видно, как на другой стороне кровати Уен уже сидел на коленях Есана, обняв его и сцепив руки в замок. Хонджун почти ожидал, что Есан оттолкнет его, но он просто прислонился спиной к стене, притянув Уена ближе, чтобы он мог положить голову на плечо Есана. Уен улыбнулся, и прошептал что-то Есану на ухо, отчего тот рассмеялся, наклонился и тихо поцеловал его. Они оба улыбнулись после поцелуя, который все остальные предпочли не заметить и на этот раз не кричать, чтобы они убирались в номер. Возможно, потому что это их комната. И те редкие моменты, когда они могли позволить себе это. Даже отстранившись, они продолжали смотреть друг на друга — Уен со звездами в глазах, а Есан с чем-то тяжелым и теплым, и шептаться о чем-то, чего Хонджун не мог расслышать. Уен переплел их пальцы, и Есан поцеловал Уена в шею, когда тот повернулся, устраиваясь поудобнее, словно это был его второй дом. Есан прислонился головой к голове Уена, когда началась реклама. Зрелище было потрясающим.… Хонджун не знал, чувствовал ли он себя счастливым или растерянным каждый раз, когда смотрел на них. И то, и другое. Что-то трогательное и в то же время вызывающее благоговейный трепет, длящееся уже так давно, с подросткового возраста. И все в тайне. Хонджун прислонился спиной к углу стены, Сонхва прижался к нему с одной стороны. Ноги Сана были у него на коленях, Минги лежал у него на ногах, а Юнхо теснился с другой стороны. Хонджун слегка подвинулся, чтобы устроиться поудобнее и освободить Юнхо побольше места. Сонхва обвил руками плечи Хонджуна и притянул его к себе, когда тот подвинулся. Хонджун вздрогнул на мгновение, взглянув на мягко улыбнувшегося Сонхва. — Это не слишком близко? — тихо спросил тот, когда на экране появилось меню, и Чонхо принялся листать его. Хонджун на мгновение задумался о том, чтобы отодвинуться от Сонхва, пока они будут смотреть фильм… и не увидел причин для этого. Часть его устала быть робким. Часть его кричала, чтобы он нахрен притормозил. И пока что Сонхва делал все, чтобы первая часть побеждала. — Все в порядке, — прошептал в ответ Хонджун. — Если начнется клаустрофобия, я скажу. Сонхва, казалось, был доволен этим, он кивнул, продолжая обнимать Хонджуна. Они сидели так, что Хонджуну, наверное, было бы удобнее положить голову на плечо Сонхва. Он колебался до тех пор, пока не началась заставка, задержал дыхание и мягко опустил голову на плечо Сонхва. Сонхва на мгновение замер, а потом сел поудобнее. — Ты… Не против? — Прошептал Хонджун. Сонхва согласно промычал, звук отдавался в его груди, а пальцы легли на талию Хонджуна, нежно обнимая. Это давление в его груди усилилось от нежного прикосновения — они были так близко, но так непринужденно. Это было приятно. Именно это и пугало Хонджуна. Быть с Сонхва было по-настоящему приятно. Он сосредоточил большую часть своего внимания на тепле от руки Сонхва и тех местах, где их тела соприкались. Время от времени Сонхва лениво поглаживал большим пальцем бедро Хонджуна. Хонджун не знал, случалось ли когда-нибудь, чтобы такая поза не привела к чему-то более жаркому. С каждой следующей сценой фильма Хонджун все больше растворялся в руках Сонхва, позволяя своим напряженным мышцам расслабиться. Он продолжал поглядывать на Уена и Есана, которые то спокойно сидели и смотрели фильм, то тихо целовались — пальцы Уена крепко сжимали руку Есана, а Есан слегка прижимался к Уену, словно защищая от всего мира. Они вели себя тихо — большинство окружающих даже не смотрели в их сторону. Их прикосновения и поцелуи не предназначались никому, кроме друг друга. Они не хвастались… Не притворялись… Они были тайной. Примерно на середине фильма Сонхва опустил голову так, что его щека прижалась к макушке Хонджуна. Тихий шепот, спрашивающий, все ли в порядке, и Хонджун устраивающийся поудобнее, чувствующий себя комфортно в этом коконе тепла. Примерно на середине фильма голова Сонхва сильнее надавила на Хонджуна, и он поднял глаза, не понимая, что случилось. Он услышал лишь тихий вздох Сонхва, но Уен оглянулся на звук и ухмыльнулся. — Дедушка устал, — хихикнул он, похлопав Есана по плечу и кивнув головой в сторону Сонхва. Есан усмехнулся, и Сан весело оглянулся на Сонхва. — Вот почему он хотел посмотреть фильм, — прошептал он. — Он просто хотел поспать. О, он уснул. — Спасти тебя оттуда? — предложил Сан. — Нет, — быстро и тихо сказал Хонджун, — все в порядке. Не буди его. Все хорошо. Так и было. Хонджуну было удобно — он просто надеялся, что у Сонхва не защемит шею. Сан усмехнулся. — Мило, — усмехнулся он, устраиваясь поудобнее. — Но он спит крепко, так что дай нам знать, если станет тяжело. Хонджун согласно прогудел, теперь прекрасно понимая, что Сонхва заснул рядом с ним. То, как его рука все еще покоилась на бедре, то, как выровнялось его дыхание, то, как тело стало чуть тяжелее, прижимаясь к телу Хонджуна… Хонджун внезапно осознал, что слышит сердцебиение Сонхва. Медленное, ровное и сильное… Хонджун сглотнул. Это было действительно… действительно чертовски мило. Раньше с ним такого не случалось. А ещё он не думал, что чувствовал бы себя достаточно комфортно, если бы это было кто-то другое. Но с Сонхва все иначе. И Хонджун не мог не испугаться. Но он попытался отбросить эти мысли, закрыв глаза и сосредоточившись на сердцебиении Сонхва, его дыхании и весе… Это успокаивало. Умиротворяло. И почему-то осознание того, что Сонхва спокойно спит, успокаивало Хонджуна. Ему нравился Сонхва. Очень. Он нравился Сонхва. Очень. И почему-то это пугало сильнее. ~~~~~~~~~ — Мама? Привет… Я просто… хотел поговорить с тобой кое о ком. Все хорошо! Это просто… Я познакомился с одним парнем… И я думаю, что он мне нравится… Он мне очень нравится… — У Хонджуна слишком большое сердце, — любила повторять его мама. Он влюблялся слишком легко, и раньше ему это причиняло боль — из-за случайных связей, которые ни к чему не вели. Он не знал, что с ним будет, если он испортит отношения, в которых он был так счастлив, полон надежд… И в которых впервые его нетерпеливость и надежда были взаимны. Он крепко прижал телефон к уху и закрыл глаза, слушая успокаивающий мамин голос. — Он мне нравится, мам, — признался он тихим шепотом, словно готовясь к худшему. — Он мне нравится… очень. Я… я боюсь, мам. Хонджун не хотел увидеть, чем это закончится. Ни для него, ни для Сонхва. Но если не существует идеальных людей, то и идеальных концовок. Что означало, что они с Сонхва, вероятно, разобьются и сгорят. Он не хотел этого. — Я… Я хочу быть счастливым, мам, — с болью прошептал он. — Но еще… Еще я хочу, чтобы он был счастлив. Что, если я слишком сильно переживаю? Что, если я просто безответственный? Что, если я глупый? Мама тихо и сочувственно произнесла. — Хонджун… Милый, никогда не бывает глупо желать кому-то счастья. Если что-то случится и тебе будет больно… ты поймешь, уходить или нет. Потому что не всегда решение в том, чтобы уйти. Хонджун не хотел, чтобы кто-то из них уходил. Но разве был другой исход? Ему было страшно. Но страх и отчаянная надежда смешивались в его груди, создавая торнадо из неизбежных последствий и его непоколебимой веры в Сонхва. Он должен был верить в то, что сказал Сонхва. Он должен был верить, что они оба решат не уходить. Хонджун впервые в жизни захотел идти вместе.