Poor Boys With Rich Hearts

Телефонный звонок оторвал Хонджуна от рисунка. Взглянув на экран, он увидел имя тети, и на мгновение решил просто проигнорировать. Но если он не отвечал, она звонила маме и часами разглагольствовала о бестолковом сыне, а Хонджун такого маме не желал. Он ответил. — Да, тетя? — Пацан, ты когда в последний раз матери звонил? — пронзительно спросила она. — Ты вообще знаешь, что происходит в твоем доме? Нет? Тебя вообще не волнует, что может случиться с твоей бедной матерью? — Тетя, что случилось? — перебил Хонджун, не поддаваясь панике. Его тетя никогда бы не позвонила ему в случае крайней необходимости. — Не перебивай! — злобно рявкнула она, как стервятник, заметивший добычу. — Твоя мама упала сегодня утром! Хонджун вздохнул, разочарованно кладя голову на руку. — Мне мама утром написала про это, тетя, — спокойно сказал он. — Она споткнулась на последней ступеньке, спускаясь на работу. Она не пострадала, даже синяка не осталось. Просто над этим посмеялась. — А что будет в следующий раз? — зарыдала тетя. — Что, если в следующий раз ей она головой ударится? Или сломает руку? И она не сможет взять телефон? Кто ее найдет? Никто! А если пропадет — никто не заметит ещё неделю! И все потому, что ты решил бросить ее ради дурацкой учебы… — Тетя, — наконец рявкнул Хонджун, сдерживая свой гнев. — Ты не заставишь меня чувствовать себя виноватым и возвращаться домой! Как ты думаешь, стоит ли отказываться от всего, что дала мне мама, чтобы приехать сюда? — он зашипел. — Она заплатила столько гребаных денег, чтобы я был здесь, — ты хочешь, чтобы я просто всё бросил? Обесценил её старания? — Что такое деньги по сравнению с жизнью твоей матери? — огрызнулась она. — А как же психическое состояние! Депрессия! Беспокойство! Это стало последней каплей. Хонджун чуть не кинул телефон, шипя так тихо, как только мог, будто проталкивая слова в щелочку. — Если бы тебе было не наплевать на психическое или физическое благополучие мамы, ты бы не позволила своему сраному брату сделать из неё боксерскую грушу, ты же знала, что происходит. Прежде чем Хонджун успел повесить трубку, его тетя выпалила в ответ: — Я пыталась загладить вину за то, что мой брат сделал с твоей матерью, — резко выпалила она. — Удержать тебя рядом с ней. Ты оставишь её, так же, как мой брат? — Да, потому что так поступают дети, — пробормотал он, чувствуя, как у него сжимается грудь. — Мы, блять, уходим, а потом пытаемся найти способ отплатить им за все то дерьмо, через которое они прошли ради нас. — Нет, семьи так не поступают. Ты нужен маме… — У меня занятия. До свидания, тетя. Хонджун повесил трубку, провел грубой рукой по волосам, испытывая желание долбануть по стене, но отвернулся. Чон Юнхо стоял прямо за ним с явно испуганным видом, кончиками пальцев держа красный карандаш. Красный карандаш Хонджуна, которым он только что рисовал. Наверное, уронил. Но Хонджун сердито посмотрел на него, засовывая телефон обратно в карман. — Вам что, совсем делать нечего, кроме как, бля, подслушивать чужие разговоры? — прошипел он, чувствуя, как горят глаза, повернулся и бросился прочь по коридору. — Хонджун, подожди! Он этого не сделал. Он потер глаза, снова чувствуя себя униженным. Сначала Сан услышал его разговор с мамой, он говорил об этом с Чонхо, этот блаженный Сонхва, которого Хонджун уже устал спускать с небес на землю, и теперь Юнхо, видимо, услышавший разговор. Он был удивлен, что его семья и финансовые проблемы не стали предметом обсуждения. Это было не их дело. Почему богатые люди не могут просто заниматься своими делами. Хонджун сидел за обедом и сдерживал слезы, вытирая горящие глаза и стараясь не привлекать к себе внимания, делая вид, что занимается. К концу занятий Хонджуну показалось, что он перегрелся. Усталость и тяжесть в теле, а также ощущение, что его голова стала слишком тяжелой. Он еле волочил ноги, тер лицо, глаза, запускал пальцы в волосы, которые, вероятно, были похожи на воронье гнездо. Он просто устал. Но ему нужно было прочитать еще три главы и закончить половину эссе. Он пересек внутренний двор и свернул на узкую тропинку, которая вела от внутреннего двора к общежитиям. С каждой стороны ее затеняли здания, образуя небольшую аллею. И только когда Хонджун скрылся в тени зданий, он понял, что кто-то находится прямо перед ним. Он поднял глаза и увидел Сонхва, стоящего на дорожке и сначала нервно смотрящего на Хонджуна, а затем обеспокоенно, увидев его внешний вид. — Хондж… — Не сейчас, Сонхва, — вздохнул он, проходя мимо него. — Я сейчас нихуя не настроен тебя развлекать, я устал… Нежная рука схватила его за плечо, разворачивая обратно, и усталого Хонджуна хватило только на то, чтобы раздраженно сузить глаза. Сонхва, однако, выглядел одновременно сердитым и обеспокоенным. — Что случилось? Кто-то что-то сделал? — резко спросил он. — Тебя кто-то обидел? Хонджун непонимающе смотрел на него. На искренние глаза и напряженное выражение лица, на то, как он нежно касался Хонджуна, на легкую злость из-за состояния Хонджуна. Он отбросил его руку. — А ты кто, мой защитник? — тихо спросил он, качая головой. — Ничего не случилось, Сонхва. Я устал, я иду домой. Он повернулся и сделал всего один шаг, прежде чем пальцы Сонхва снова коснулись его руки. — Подожди, Хонджун… — Ты что, блять, не понимаешь намеков? — взорвался Хонджун, резко разворачиваясь и практически отталкивая руку Сонхва, тот в шоке быстро отдернул ее. — Неужели все, что я тебе говорю, должно звучать угрожающе, чтобы ты понял? Я, блять, не шучу, Сонхва, Прекрати, блять, говорить со мной! Я уже дал тебе единственный ответ, который ты можешь получить! Отвали! Даже когда он кричал, Хонджун чувствовал, как слезы разочарования, гнева и усталости наворачиваются на глаза, заставляя его хотеть убежать, но он просто стоял там, пока Сонхва смотрел на него… Смотрел… почти обиженно. Как будто Хонджун перешел какую-то черту. Как будто он не ожидал, что Хонджун когда-нибудь скажет что-то подобное. Как будто хотел извиниться, но не знал как. — Я… Я просто хотел отдать тебе это, — тихо сказал Сонхва, достав что-то из кармана и протягивая. Кровь перестала бурлить, когда он уставился на это сквозь пелену и горячие слезы. Это был шоколадный батончик и записка, необычная открытка с письмом, приклеенная скотчем. Хонджун смотрел на нее и с трудом сглотнул, когда понял, что пытался сделать Сонхва. — Я… Хотел извиниться, — затараторил он, как будто боялся, что Хонджун снова начнет кричать. — За тот случай в круглосуточном. Прости, что не понял тебя. Мне жаль, что мы поссорились. Я хотел чтобы ты знал, что даже если мы ничего не решим… Я не злюсь. Он продолжал протягивать шоколадку. — Я сначала хотел купить цветы и всякое такое, но… Подумал, тебе бы это не понравилось, — Сонхва попытался рассмеяться, но смех быстро угас. — Я… Я полагаю, что это тебе тоже не очень понравилось… — Он смотрел на подарок, словно раздумывая, не убрать ли его обратно в карман. Хонджун почувствовал, как слезы текут по его щекам, когда он беспомощно смотрел на маленькое предложение мира. Глаза Сонхва расширились, когда он понял, что Хонджун плачет. — Хондж… — Черт, — прошипел Хонджун, прижимая ладони к глазам. — Черт, — он резко выругался, стиснув зубы. — Я не такой, — прошипел он Сонхва, чувствуя, как подступают новые жгучие слезы. — Я не… — Он резко втянул в себя воздух, когда Сонхва медленно шагнул вперед, открыв рот, словно собираясь что-то сказать. Хонджун всю свою жизнь был хорошим парнем и не делал ничего плохо. Но сейчас он чувствовал себя просто придурком с проблемами социального взаимодействия. — Я не… я не мудак, — резко воскликнул Хонджун, с силой закрывая глаза руками. — Я не из тех, кто постоянно кричит, огрызается и злится — я никогда не хотел быть таким… Он сделал несколько глубоких вдохов, которые были слишком короткими, пока Сонхва грустно смотрел на него. — Это дурацкое место, — выпалил он. — Это дурацкое место сделало меня параноиком, а эти люди превращают меня в того, кем я, блин, никогда не хотел быть… Он видел таких людей. Тех, кто ругался и срывался по пустякам. Хонджун никогда не хотел быть таким. И каким-то образом не бедность сделала его таким, а принадлежность к этому глупому высшему классу. Чья-то рука крепко, но нежно схватила его за плечо, ощутимо сжав, заставив Хонджуна резко поднять взгляд. Он, наверное, выглядел чертовски жалко, особенно по сравнению с Сонхва в его отглаженной рубашке, с небрежной укладкой, красивым лицом и глазами, которые не были опухшими и красными. Но выражение лица Сонхва было спокойным и он с таким странным сочувствием смотрел на Хонджуна. — Ты расстроен, — спокойно сказал он. — Я… — Казалось, он на мгновение растерялся, но затем снова обрел спокойствие. — Давай отведем тебя в твою комнату, хорошо? Хонджун сосредоточился на том, чтобы снова не заплакать, но ничего не ответил, и Сонхва медленно развернул его и повел по дорожке к общежитию. В дверях и лифте было тихо — Хонджун был настолько сосредоточен на том, чтобы сохранять спокойствие, что не задумался, было ли это неловко. И даже не стал спрашивать, почему Сонхва знал, какая комната его. Но Сонхва остановился у двери, наконец, медленно отпустил запястье Хонджуна и с беспокойством посмотрел на него, в то время как Хонджун старался не встречаться с ним взглядом. Он не чувствовал себя униженным. Просто чувствовал себя дерьмово. Все эти недели были чертовски напряженными. — А ты… хочешь, я останусь с тобой? — осторожно предложил Сонхва, когда Хонджун не пошевелился. — Просто пока ты не… — Нет, — сказал Хонджун, приходя в себя и пристально глядя на Сонхва. — Нет, ты не обязан, все в порядке, я… Почему… иногда ты бываешь милым… а иногда нет? Хонджун устало вздохнул, в глазах у него защипало. Это больше не было инстинктом самосохранения. Хонджун только что лишился своего единственного оправдания. Он не сражался с богатенькими придурками, он сражался со всеми подряд. Словно искал причины, чтобы их проклясть. Как будто просто хотел разозлиться. — Прости, — наконец выдавил он, уставившись себе под ноги и не поднимая головы. — Прости, что накричал на тебя.… Я не должен был так кричать, я просто… Просто у меня была дерьмовая неделя, и у меня кое-какие… семейные проблемы… Я пытаюсь с ними справиться. Вероятно, это было намного больше, чем Сонхва должен был знать. Но, черт возьми, уже все были в курсе его проблем, так что и он заслуживал знать. Особенно после того, как Хонджун чуть голову ему не оторвал за то, что тот предложил шоколадку. — Могу ли… Могу ли я чем-нибудь помочь? Хонджуну захотелось рассмеяться. Но он покачал головой. — Нет, ты ничем не сможешь помочь, — заверил он его, взглянув на напряженное выражение лица Сонхва. Хонджун еще мгновение смотрел на него, чувствуя себя странно оторванным от своего тела. — Почему ты так добр ко мне? — спросил он, немного горько рассмеявшись. — Почему ты вообще разговариваешь со мной? Сонхва, казалось, был удивлен этим вопросом, приподняв брови, но затем выражение его лица смягчилось до нейтрального. — Я знаю, что у тебя предвзятое мнение о таких людях, как я… из высшего класса, — добавил он, — Но не все такие, как те, кто смеется над тобой. — Пока что ты единственный такой, — тихо фыркнул Хонджун. — И то слегка подпортил свою репутацию, пока преследовал меня. Сонхва скорчил гримасу. — Я не преследовал, — попытался защититься он, прежде чем снова стать серьезным. — В любом случае… Я не испытываю к тебе ненависти, Хонджун. И даже если ты сбиваешь меня с толку и я на самом деле не понимаю твою точку зрения… Я могу понять, что такие люди, как я, вероятно, никогда не смогут полностью понять то, к чему ты стремишься. И твоя реакция вполне оправданна. Хонджун хотел возразить, но Сонхва его пресек. — Я знаю, почему ты защищаешься и не доверяешь мне, — заверил он. — Я знаю, почему ты замкнулся в себе… А ещё я думаю, что ты милый, — признался он. — И ты заинтриговал меня с того самого момента, как я увидел тебя. Хонджун попытался закатить глаза, момент был испорчен, но Сонхва продолжил быстро, твердо и уверенно. — Не спорь с тем, что по взгляду можно понять, хороший человек или нет, — настаивал Сонхва. — Взгляни на любого здесь и ты точно будешь знать, кто из них будет издеваться или игнорировать. Не говори мне, что это легкомысленно. Я подошел к тебе не только потому, что ты привлекательный или что-то в этом роде… — Люди могут притворяться, — твердо сказал Хонджун, и его взгляд стал жестче. — А люди вокруг только и делают, что притворяются так, как им выгодно. — Ты притворяешься? — Тихо спросил Сонхва, в его глазах светилось любопытство. Невинность. Губы Хонджуна сжались, и он слегка переступил с ноги на ногу. — Нет, — тихо сказал он. — Нет, я стараюсь никогда не притворяться. Сонхва сделал неопределенный жест рукой, как бы говоря, вот видишь. Выражение его лица слегка смягчилось. — Я понимаю, почему ты недоверчив… но я не желаю тебе ничего плохого, Хонджун. И Хонджун искренне верил в это. Сонхва был прав, Хонджун видел в его глазах искренность, даже пусть и с этой его чудной официальностью, будто разделяющей их. Но… Хонджун верил, что Сонхва был искренним человеком. Однако… он был рассеянным. — Да, я знаю, — пробормотал Хонджун. — В том-то и дело. Ты не желаешь мне ничего плохого, но это не значит, что этого не случится. — Ты о чем? — Спросил Сонхва, его глаза потемнели от замешательства. — Ты живешь в своем мире, Сонхва, — твердо сказал Хонджун. — А я живу в своем. Ты не знаешь правил моего мира — ты даже не осознавал, что поступаешь неправильно. Чего ты еще не знаешь? — произнес он с нажимом. — О скольких вещах из моего мира ты ничего не знаешь? Сонхва поморщился, а Хонджун мягко развел руками. — Ты кажешься действительно хорошим парнем, Сонхва, — твердо сказал он. — И я думаю, что ты милый. Но то, чего ты от меня хочешь… это никогда не произойдет. — Почему ты думаешь, что я от тебя чего-то хочу? — Внезапно спросил Сонхва, сильно нахмурившись. — Почему у меня должны быть скрытые мотивы? Хонджун хотел сказать «потому что у всех таких людей, как ты, они есть». Но это прозвучало бы слишком резко для тех тихих чувств, которые теплились в груди Хонджуна. — Ты чего-то хочешь, — сказал он вместо этого. — Будь то компания, секс, интрижка, просто развлечение — неважно. Ты здесь, чтобы что-то получить. И я не могу тебе этого дать. Сонхва на мгновение уставился на него, ероша волосы, но каким-то образом оставляя укладку безупречной. — Это не так… Разве не в этом заключаются взаимоотношения? — нерешительно спросил он. Что-то скрипнуло в здании, дверь Хонджуна оставалась плотно закрытой. — Когда заводишь друзей или просто с кем-то разговариваешь, разве это не всегда для того, чтобы что-то получить? — настаивал он. — Поднимать себе настроение общением с кем-то, или радоваться тому, что делаешь чей-то день лучше — это может быть эгоистично, но разве от этого становится хуже? Что ж… у него действительно была очень философская точка зрения. Но Хонджун едва не завалил философию в старшей школе. — Мне не нужно ничего, что ты бы мог дать, — тихо заверил его Хонджун, чувствуя, как неприятно сжимается его желудок. Сонхва опустил взгляд на плитку шоколада в руке и снова поднял его с легкой обидой в глазах. — Ты не думаешь, что я искренен, когда говорю, что хотел бы познакомиться с тобой поближе? — тихо спросил Сонхва. Хонджун резко втянул в себя воздух и задержал его, пока Сонхва смотрел на него щенячьим взглядом. — Я думаю, ты искренний, — заверил его Хонджун. — Но из этого ничего не выйдет. И, как я уже сказал, я сейчас эмоционально недоступен… — Ты говорил про свидания, — мягко перебил Сонхва. — Я просто хочу быть твоим другом, Хонджун. Быть его другом. Хонджуну захотелось рассмеяться. Нет, он не хотел заводить здесь друзей. Почему? Потому что… Ну, потому что они все были придурками. Ну, Сонхва не был придурком. Он был милым. Но они все равно не могли стать друзьями, потому что были слишком разными. Хотя в средней школе Хонджун дружил со спортсменом, который был полной его противоположностью. Однако он не хотел дружить с Сонхва, потому что… Ну, просто потому. — У меня нет времени на друзей, Сонхва, — настаивал он, более решительно, скрестив руки на груди, словно защищаясь. — У меня учёба и работа — у меня нет времени тусоваться. — А как насчет встреч на учёбе, — Сонхва искренне удивился. — Или обед? У тебя же не прям всё время уходит на учёбу. Любого другого человека на этой планете… Хонджун, возможно, уже отругал бы за настырность. Но Сонхва казался таким серьезным. Как будто он просто хотел провести с Хонджуном немного времени. Совсем капельку, для них обоих. Как будто Хонджун оказывал ему услугу, проводя с ним время. — Да, чтобы поддерживать успеваемость, я в основном занимаюсь, — заверил его Хонджун. — Сонхва, ты не можешь… — Пообедай со мной завтра. Он замолчал, уставившись на Сонхва, как на сумасшедшего. — Что? — Пообедай со мной завтра, — искренне попросил Сонхва. — Попробуй. В качестве испытания. Дай шанс, прежде чем говорить, что ничего не будет. Сказав, что этого никогда не произойдет, он сэкономил бы так много времени. Хонджун покачал головой. — Я не заинтересован в том, чтобы проводить свое единственное свободное время, сидя за столом с людьми, которые убить меня грозят, спасибо, я достаточно наслушался этого на уроках. — Я не обедаю со всеми, — заверил его Сонхва, и его глаза заблестели от перспективы аргументы оправданиям Хонджуна. — Я ем в кабинете в первом зале. Хонджун нахмурился. Насколько он знал, есть разрешалось только в кафетерии или во внутреннем дворе. — Почему? — недоверчиво уточнил он. Сонхва на мгновение выглядел почти виноватым, отводя взгляд, словно подыскивая слова в оправдание. — Я тоже хочу побыть один, — тихо признался Сонхва, поднимая взгляд. — Это… — Он пристально посмотрел на Хонджуна, словно оценивая, насколько можно ему доверять. Хонджун никогда бы не сказал этого вслух, но… если Сонхва раскроет ему секрет… он может быть уверен, что Хонджун сохранит его. Может, он и не горит желанием, но знает, как держать рот на замке. — На самом деле, я не очень дружу со многими, кого ты видишь вокруг меня, — тихо признался он, оглядываясь по сторонам, как будто кто-то из них мог услышать. — Это дети деловых партнеров, с которыми я должен быть вежливым. Не пойми меня неправильно, с ними приятно находиться рядом, — заверил он его. Он снова опустил взгляд в пол. Хонджун… ему было почти жаль его. — Но мне нравится, когда есть свободное время, — признался Сонхва. — Обед — единственное время, когда мне не нужно их развлекать. Хонджун сжал кулак, когда в его животе зашевелилась жалость. Он вспомнил, как его мама возвращалась из продуктового магазина… после десятичасовой смены, постоянно улыбаясь и оставаясь вежливой даже с теми, кто огрызался на нее. Ей никогда не позволялось проявлять негативные эмоции — и она могла приходить домой опустошенной и уставшей, но все еще пыталась улыбаться маленькому Хонджуну. Общение в обществе, особенно в соответствии со строгими правилами, было одной из самых утомительных вещей — Хонджун тоже это знал, он и сам работал в круглосуточном. Он склонил голову набок. — И ты хочешь, чтобы я нарушил твое уединение? — уточнил он. Губы Сонхва изогнулись, в них появилось что-то теплое и искреннее. — Думаю, я был бы не против, если бы ты отнял у меня немного времени, — тихо проговорил. — Но мы можем считать это моим испытательным сроком, если ты согласишься. Хонджун устал. Он и так пробыл здесь дольше, чем хотел. И, честно говоря, даже если гордость подсказывала ему продолжать отказываться… Всё-таки, Сонхва не был таким уж ужасным, обед длился чуть больше часа, а Хонджун был не настолько вежлив, чтобы не уйти, если вдруг станет дискомфортно. И вообще, если согласие означало, что он сможет сейчас вздремнуть перед домашним заданием, так и быть. Он вздохнул, опуская руки на грудь. — Ладно, — пробормотал он, опустив голову. — Я попробую. Когда он поднял взгляд, Сонхва выглядел довольным, а глаза сияли ярче эмоций на лице, будто он тщательно скрывал свое волнение. Выражение лица смягчилось. — Спасибо, что дал мне шанс, — снова честно сказал он, как будто Хонджун оказывал ему услугу. Хонджун отвернулся, заканчивая разговор. — Как скажешь. Увидимся завтра за обедом, — он открыл дверь. — Хонджун. Он оглянулся еще раз, Сонхва смотрел на плитку шоколада в руке Хонджуна. — Этот конверт, — объяснил Сонхва, поморщившись. — Это приглашение на вечеринку, которая состоится в зрительном зале в эти выходные в честь осеннего фестиваля, — сказал он. — Я… Я приклеил его, если ты захочешь пойти, но… Просто не обращай на это внимания, — бубнил он. — Тебе такое наверное не очень нравится… Приходи, если хочешь, но… Ты не обязан. Хонджун взглянул на конверт и вздохнул. — Да, вечеринки — это не совсем моё. Но за шоколадку спасибо, — пробормотал он, не глядя в глаза Сонхва. Он закрыл дверь, не сказав больше ни слова. Как ни странно, в конце разговора он был гораздо менее раздражен, чем казалось должен быть. ~~~~~~~~ Хонджун не смотрел на Есана весь урок, но он чувствовал, что Есан смотрит на него краем глаза. Он старательно рисовал, но все равно чувствовал, что Юнхо (он проверил, притворившись, что роется в рюкзаке) смотрит на него, нахмурив брови. Подошло время обеда — желудок Хонджуна был странно спокоен, несмотря на то, что должно было произойти. Наверное, он еще не осознал. И… на самом деле… он не слишком этого боялся. Гораздо больше беспокоило то, что Сонхва казался по-настоящему хорошим парнем… но Хонджун просто не мог рисковать, общаясь с кем-либо из присутствующих. Не то чтобы он даже думал о том, чтобы встречаться с Сонхва, потому что ни в коем случае — с ним все было слишком странно. Но даже просто иметь его в качестве друга уже казалось, потребует больше усилий и хлопот, чем Хонджун был способен приложить. Но, несмотря на это, Хонджун вздохнул, взял свой маленький пакет с ланчем и пошел прочь из кафетерия по первому коридору. Насколько он знал, это были специальные кабинеты, рассчитанные всего на несколько человек. Однако экскурсовод упоминал что-то о том, что здесь слишком много учеников, чтобы пользоваться такими маленькими комнатами. Стоя там, он понял, что Сонхва не сказал, в каком именно кабинете он будет. Однако замешательство было не единственной причиной, по которой он застыл, разглядывая несколько дверей и увидев мужчину в черном костюме, стоящего у одной из них. Он повернулся, как только Хонджун вошел в пустой холл, темные очки скрывали большую часть недовольного выражения его лица. Хонджун замер, на мгновение испугавшись, что у него могут быть неприятности из-за того, что он оказался там, где ему не полагалось быть. Но мужчина выпрямился. — Вы Ким Хонджун? — спросил он глубоким и раскатистым голосом. Хонджун чуть было не стал отрицать это и не убежал. Но он сглотнул и осторожно шагнул вперед. — Эм… да, — ответил он, взглянув на мужчину. «Я… Сонхва… Один парень пригласил меня пообедать здесь… но я не уверен…» — Ваш паспорт, — быстро сказал мужчина, протягивая руку. Хонджун вздрогнул и заморгал. — Мой… Мой паспорт? — спросил он. — Зачем вам… Дверь внезапно распахнулась, и мужчина с раздраженным видом отступил в сторону. Появилось лицо Сонхва, он улыбнулся Хонджуну, а затем раздраженно посмотрел на мужчину. — Я же сказал тебе, просто впусти его, — пробормотал он. Он повернулся к Хонджуну, широко улыбаясь. — Входи, не потерялся? Хонджун шагнул вперед, глядя на мужчину, который мрачно наблюдал за ним, когда он подошел к Сонхва. Чья-то рука уперлась ему в грудь, заставляя отступить на шаг. — При себе что-то имеется? — спросил мужчина. Хонджун на мгновение растерялся, пытаясь понять, говорил ли он про оружие. Сонхва оттолкнул руку мужчины, свирепо глядя на него. — Нет у него ничего, — резко сказал он. — Лучше следи за тем, чтобы тут никто не ходил. Мужчина выглядел раздраженным, но Сонхва втащил Хонджуна внутрь, прежде чем его снова смогли остановить, захлопнул дверь и демонстративно запер ее. — Извини, — пробормотал Сонхва, выглядя раздраженным. — Я сказал ему просто впустить тебя, когда ты придешь, а он развыпендривался. Сердце Хонджуна забилось немного быстрее, когда он, нахмурившись, посмотрел на дверь. — Ты так ценишь свое одиночество, что у тебя вооруженный охранник у двери? Сонхва поморщился. — Э-э, ну… Наверное, если хочешь так думать, то да, — сказал он, потирая шею. — Он просто… следит за тем, чтобы никто не попытался войти и побеспокоить нас. Он нахмурился еще сильнее, поворачиваясь, чтобы взглянуть на Сонхва. — Нас? — Однако, обернувшись, он заметил в комнате еще четверых человек. За партами, расставленными по кругу, сидели Есан, Юнхо, Уен и Чонхо — все они держали подносы с едой (У Чонхо ещё и учебник был), и все они молча смотрели на него с разной степенью безразличия и настороженности. Внутреннее чутье Хонджуна сразу же подсказывало, что его подставили. Это был розыгрыш, подстава или что-то такое, чтобы поставить его в неловкое положение перед ними. Но никто не смеялся. Или не ухмылялся. Или не выглядел выжидающе. Они почти со страхом смотрели на Хонджуна, как будто это он вторгся в их личное пространство. Хонджун медленно повернулся, чтобы посмотреть на Сонхва, который собирался с духом, и выражение его лица было извиняющимся и нерешительным. — Тут, — медленно произнес Хонджун, — довольно многолюдно для уединения… — Прости, — тихо сказал Сонхва, стараясь говорить так, чтобы остальные не слышали. — Прости, я боялся, что ты откажешь, если узнаешь, что они тут будут. — Значит, ты соврал? — Рявкнул Хонджун, даже не пытаясь вежливо понизить голос. — Я… я не хотел, чтобы ты отказывал из-за своих неправильных представлений, — поспешно сказал Сонхва, сцепляя руки в замок. — Я знаю, что ты всех здесь ненавидишь, но эти люди не ненавидят тебя, Хонджун, — сказал он почти в отчаянии. — Они другие, не как все остальные здесь. Откуда Сонхва мог знать о том, какие здесь люди? В лучшем случае, они были искренне добры к нему из-за того, кем он был, а в худшем — он был одурачен их глупой игрой и подлизыванием. — Люди, с которыми ты каждый день обнимаешься и прощаешься, — тихо сказал Хонджун, — смотрят на меня так, словно я в мусорке живу. Прости, если я не верю тебе на слово. — Ты думаешь, мы этого не видим? Хонджун обернулся на внезапный голос и увидел, что Юнхо смотрит на него с тем же странным выражением, что и несколько недель назад — извиняющимся, как будто он хотел еще что-то сказать, но не мог заставить себя. — Ты думаешь, мы не видим, что они так относятся к тебе только потому что ты не такой, как все? — проговорил Юнхо твердым голосом, но явно не собирался нападать. — Мы знаем, что одной рукой они пожимают тебе руку, а другой дают пощечину. Мы видим их истинное лицо, Хонджун, мы не невежественны. Плечи Хонджуна приподнялись от гнева, закипающего в крови. — И ты не видишь в этом проблемы? — тихо спросил он. — Видеть все, что происходит, и ничего не делать, чтобы это остановить? Последовала долгая пауза — теперь все они смотрели на него чуть серьезнее, на лицах было написано либо глубокое сожаление, либо почти тихий гнев, направленный на него. — Мы не так уж хорошо тебя знаем, — наконец сказал Уен таким серьезным голосом, какого Хонджун никогда не слышал. — И ты нас не знаешь. Тебе будет неприятно это слышать, но у тебя гораздо больше свободы, чем у любого из нас, Хонджун. Было странно слышать, как они произносят его имя. Обращаются напрямую, не относясь как к декорации. Как будто они видели его так же хорошо, как и он их. — Может, мы и выше классом, — согласился Уен, кивая. — Но у тебя есть свобода, которой нет ни у кого из нас, и это свобода делать и говорить все, что ты думаешь. Хонджун усмехнулся, прищелкнув языком от нелепости этого. — У каждого есть свобода поступать правильно, — сказал он, сверкнув глазами. — Все вы точно знаете, что они делают — вы могли бы остановить их, если бы захотели. Они бы вас послушали. Но вы предпочитаете ничего не делать. — Мы свободны физически, — сказал Чонхо, кивая с мрачным выражением лица. — Но последствия наших действий распространяются гораздо дальше, твоих. Твои действия влияют только на тебя. Возможно, на твою семью. Наши действия могут распространяться на компании-мультимиллионеры. Прежде чем Хонджун успел возразить, Юнхо заговорил снова, быстро добавив: — Мы не можем рисковать и разозлить не того человека, — твердо сказал он. — Мы представляем бренды наших семей — мы еще не работаем в компаниях, но все мы как одна их бесконечная международная реклама. — Мы заключаем больше сделок, чем наши родители когда-либо заключили бы, — добавил Уен. — И когда мы наживаем врагов, наши семьи теряют клиентов, и это потеря для всей компании, Хонджун. Все сходится на этом… Хонджун хотел возразить. Сказать, что они не должны бояться последствий правильных поступков. — Ты ведь знаешь, каково это, — пробормотал Чонхо. — Нести груз ожиданий? Бояться отказаться от этого? Возможно, наши последствия кажутся тебе недостаточно серьезными… Но, для нас исключение из этого заведения — наименьшая из проблем. Кажется глупым беспокоиться об этом по сравнению со всем остальным. Все зависит от точки зрения. Хонджун уставился на него, крепко сжимая в кулаке свой обед. Гордость подсказывала ему продолжать спор. Но он подавил это желание. Он испытал это на себе, верно? Вынужден признать тот факт, что… они были из разных миров. И разные вещи имели для них значение. Разные вещи были важны. С их стороны было неправильно считать проблемы Хонджуна глупыми. И… со стороны Хонджуна было неправильно судить их, основываясь на том, какие последствия для них считались ужасными. Он сглотнул, глядя на них в растерянности. Немного нервно улыбаясь, Сонхва нежно коснулся его руки, заставив обернуться. — Останешься поесть? Обед почти закончился. Хонджун оглянулся на остальных, задаваясь вопросом, захотят ли они, чтобы с ними общался кто-то вроде него. Юнхо указал на единственный пустой стол в их маленьком кругу, явно предназначенный для Хонджуна, и почти смущенно улыбнулся. Остальные не сделали ни единого движения, чтобы помешать ему сесть, и Уен приподнял уголок губ, когда Чонхо вернулся к чтению. Есан все это время молчал, продолжая лишь пассивно смотреть с любопытством. Хонджун уставился на их изысканные суши и блюда из риса, бросив взгляд на свой рассыпавшийся пакет с кимбапом и остатками кимчи от мамы. — Пожалуйста? — добавил Сонхва, выглядя искренне обеспокоенным тем, что Хонджун уйдет. И если бы не его уязвленная гордость, он мог бы так и поступить. Но с осознанием того, что… возможно, у всех них были предубеждения… Он вздохнул, подошел к пустому столу и напряженно сел за него. Сонхва сел за соседний стол, на котором его уже ждал поднос, и тихо улыбнулся. Хонджун, ни на кого не глядя, распаковывал свой ланч. — Это ты приготовил? — раздался голос Юнхо, перегнувшись через стол, чтобы посмотреть, что там у него. Хонджун чуть не спрятал свою еду. Его не смущало, что он ест это, но не хотелось быть цирковой обезьянкой. Но Юнхо смотрел с неподдельным интересом — Чонхо оторвался от своей книги, чтобы тоже взглянуть. Хонджун с усилием перевел дыхание, чтобы подавить накатывающий гнев. Сонхва показался мне по-настоящему хорошим человеком. И на самом деле… Есан на самом деле не сделал ничего, что могло бы его разозлить, а Юнхо казался совершенно невинным, Уен просто озорничал, а Чонхо выглядел как обычный тихий ребенок без навыков общения. Никто из них… Не выглядел и не вёл себя так же, как те придурки, которые их окружали. И действительно, тот факт, что они позволили Хонджуну быть здесь, был достаточным доказательством того, что они, по крайней мере, были лучше, чем большинство в этом заведении. Поэтому он подавил свой гнев. Он не хотел все время злиться. Он устал злиться. Его мама всегда называла его счастливым ребенком — тем, кто просто бегает, не жалея сил, и улыбается в ответ. Он не хотел, чтобы мир превратил его в одного из тех, кто злится без повода. Поэтому он промолчал, выражение его лица было нейтральным, но не сердитым, когда он кивнул. — Да. Просто из того, что оставалось в холодильнике. — Ты сам готовишь? — спросил Уен, тоже наклоняясь, чтобы поближе рассмотреть маленький контейнер с кимчи. — Кимчи готовила мама, а кимбап — я, — объяснил Хонджун. Они продолжали смотреть друг на друга. Его мама всегда готовила самый лучший кимбап. Он был далеко не милашка, он сглотнул и сделал то же самое предложение, которое всегда делал в начальной школе: — Хочешь… Хочешь попробовать? — предложил он. Он ожидал, что они поморщатся, вежливо отказываясь от простой еды, но Юнхо взял салфетку, положил на нее два суши и протянул ему. — Вот, поменяемся, — сказал он, выглядя взволнованным. Хонджун даже не попытался отказаться, просто пожал плечами и переложил им несколько кусочков — примерно половину того, что он принес. Взамен получил четыре суши, рисовый шарик, немного салата и печенье. Хонджун не менялся обедами с начальной школы. — У этого блюда другой вкус, чем у того, к которому я привык, — заметил Уен с набитым ртом, выглядя смущенным. — Что за мясо? — То, которое по скидке, — сказал Хонджун, пожимая плечами. — Вроде просто говядина. Он молил Бога, чтобы никто из этих людей не попытался подать на него в суд за пищевое отравление. — Так вкусно! — сказал Юнхо. — Наш шеф-повар всегда готовит это блюдо пресным, но тут столько соли! — Он сказал это так, словно не мог сказать большего комплимента. Хонджун нервно усмехнулся, заметив, что Сонхва внимательно наблюдает за ним, даже не прикоснувшись к обеду. Хонджун повернулся к нему, удивленно приподняв бровь. Сонхва мягко улыбнулся. — Они не слишком напирают? — он тихо спросил. — Я могу попросить их отвалить. Хонджун фыркнул, бросив на Сонхва взгляд, выражавший сомнение в его сообразительности. — Ты думаешь, я бы сам нахуй не послал? Сонхва выглядел удивленным. — Нет, я просто… Я просто не хочу, чтобы тебе было неудобно… Хонджун рассмеялся, качая головой. Было почти — почти, совсем почти — мило видеть, каким озабоченным казался Сонхва. Видеть, как кто-то, занимающий столь высокое положение, волнуется о таком, как Хонджун… Эта мысль проскользнула, но была быстро отброшена, Хонджун многозначительно глянул на Сонхва. — Я справлюсь, не волнуйся, — проурчал он. Хонджун отвернулся и принялся за еду (демонстративно не издавая ни звука, какими бы чертовски нежными и вкусными ни были суши, которые он ел). — Ты уже начал писать эссе по дизайну? — Спросил Уен, отрываясь от общей беседы и глядя на Хонджуна. Он кивнул. — Осталось только ссылки указать. — Оно же только через неделю, — скривился Уен. — И что? — Хонджун приподнял бровь. Уен взглянул на Есана. — Прям твой типаж, — пробормотал он. — Я тоже рано заканчиваю, — твердо сказал Чонхо, выглядя обиженным. — Так тебе иначе старший брат жопу надерет, — хихикнул Уен. — А этим просто нравится. Хонджун взглянул на Есана, который все еще просто смотрел на него. — Как у тебя с тестом по английскому? — спросил он. Есан пожал плечами. — Получил тройку. Но сдал. — Он бросил пронцательный взгляд на Хонджуна. — Спорю, у тебя пятерка. Несмотря на то, что он был прав, Хонджун почувствовал, как нервы напряглись. — Почему ты так говоришь? — Твой конспект, — сказал Есан, беря последнее печенье и откусывая. — Ты, наверное, единственный в этом классе, у кого впрямь все хорошо с успеваемостью. — Я в этом сильно сомневаюсь, — фыркнул Хонджун. — Я слышал, как многие говорили о том, чтобы пойти к репетиторам. Я не единственный, у кого все хорошо с учебой. — Они говорят о том, что им нужны репетиторы, — поправил Есан. — Если их родители не будут настаивать на этом, никто из них не пойдет. Хонджун нахмурился. — Не верю, что они не могут себе этого позволить. — А, и тут возникает проблема классового неравенства, — усмехнулся Уен. — Любой, кто может позволить себе ресурсы, слишком ленив, чтобы ими пользоваться. Богатые люди ленивы, чувак. — Вряд ли у кого-то из нас будущее зависит от того, насколько хорошо он учится, — сказал Юнхо, пожимая плечами. — В отличие от тебя, который должен хорошо учиться, если хочет удержаться тут. Судя по всему, ты будешь лучшим выпускником. — Ну, если Сонхва будет лучшей выпускницей, — хихикнул Чонхо, глядя на друга. Хонджун взглянул и обнаружил, что Сонхва пристально смотрит на Чонхо. Его выражение лица смягчилось, стоило ему почувствовать взгляд Хонджуна. — Твои родители недовольны твоими оценками? — спросил он. Сонхва плотно сжал губы, выглядя немного смущенным. Как будто его внезапно загнали в угол. «Скорее работа, которая меня ждет, требует того, чтобы я не был идиотом, — сказал он с натянуто улыбаясь. Выражение лица Хонджуна слегка изменилось от такой реакции. — Работа, о которой ты не хочешь, чтобы я знал? Сонхва поморщился. — Не то чтобы я не хотел, чтобы ты знал, просто… — Он заколебался, и Хонджуну… снова стало его жаль. Однако… независимо от того, что сделала семья Сонхва… Хонджун знал, как выглядит желание сохранить что-то в тайне. — Я понимаю, — сказал он, кивая. — В любом случае, это неважно. Ты же не знаешь, чем занимается моя мама. Так что, всё честно. — Эм… Сонхва открыл рот, чтобы заговорить, но первым заговорил Юнхо, выглядевший взволнованным. Хонджун не был уверен, обращался ли он к нему. — Эм, кстати, про… В тот день, когда Донхун испортил твой рисунок? Я… я должен был остановить его, но, клянусь, я не имею к этому никакого отношения. Я пытался сказать ему, чтобы он ничего не делал, но… Его голос оборвался, когда Хонджун вопросительно посмотрел на него. Юнхо оглянулся по сторонам, и Хонджун нахмурился. — Тебя действительно так сильно волнует, что я думаю? — А тебя бы не волновало? — Не задумываясь, спросил Юнхо. — Если бы кто-то подумал о тебе что-то плохое? В точку. Хонджун поморщился от очередного дерзкого ответа самому себе. — И я действительно собирался вернуть тебе карандаш, — быстро продолжил Юнхо, выглядя так, словно давно ждал возможности высказаться. — Я не слышал всего разговора, просто… Только немного. Я просто… не подумал уйти. Хотел вернуть твой карандаш. О, точно. Тот случай. Хонджун чувствовал внутреннюю борьбу. Часть его, которая хотела снова разозлиться… и часть, которая так устала злиться. Он вздохнул, рассеянно потирая щеку. — Неважно, — пробормотал он. — Это не так уж и важно. Мне плевать, кто узнает — я этого не стыжусь. У кого не было проблем в семье? Если кому-то есть что сказать, Хонджун открыт к диалогу. Но Юнхо все еще нервно оглядывался по сторонам. Как будто было что-то еще, что не отпускало его. Хонджун приподнял бровь, не в силах вспомнить что ещё могло произойти. Юнхо облизал губы. — Так… Это правда было? — спросил он тихо, несмотря на то, что все слушали. — Я про… Твоего отца. Хонджун забыл, что это проскользнуло в диалоге, думая только о том, как наорать на тетю, которая вела себя как сволочь. Его желудок сжался, он на мгновение замер, пытаясь снова сориентироваться. Хонджун просто не привык, чтобы об этом говорили другие. Тем более здесь. В окружении пяти незнакомцев. Он сомкнул челюсть — невозмутимо и непримиримо. — Да, — сказал он, наблюдая, как Есан и Уен обменялись слегка смущенными взглядами, чувствуя, как взгляд Сонхва прожигает его щеку. Юнхо напрягся, выглядя пораженным. Хонджун обиженно откинулся на спинку сиденья. — Это он о том, что мой отец два года издевался над мамой, пока не ушел от нас. Все пятеро застыли на месте — без драматических вздохов или слезящихся глаз. Просто молчаливые, тяжелые взгляды, осознающие тяжесть ситуации. — Их брак начал рушиться, когда мама забеременела мной, — сказал он, с трудом выговаривая слова. — Он начал её бить после моего рождения. Ушел, когда мне было четыре. Я даже не помню его, и, честно говоря, не очень хочется. Хонджун никогда не проявлял интереса к знакомству со своим отцом — неважно, сколько раз его мама говорила, что поймет, если он захочет его узнать. Ему не хотелось встречаться с кем-то, кто мог бы так поступить с другим человеком. Хонджун оглядел их мрачные лица. — Я не переживаю, что он ушел, — заверил он их. — И моя мама отпустила это. — Она одна тебя вырастила? — Сонхва осторожно задал вопрос. Хонджун кивнул, чувствуя, как подергиваются его губы. — Мы просто вместе взрослели. Это было очень мило. Потому что, как бы плохо все ни складывалось… она всегда была с ним. — А ты… — Вопрос Чонхо был прерван звонком, разнесшимся по всему комплексу, заставив Хонджуна, потерявшего счет времени, вздрогнуть. Он быстро собрал свои вещи, остальные собрали мусор и подносы. Сонхва мягко коснулся локтя Хонджуна, чтобы привлечь его внимание, и мрачное выражение его лица стало более приветливым. — Ты можешь приходить когда захочешь, — тихо предложил он. — И мы не будем поднимать темы, о которых ты не хочешь говорить. Хонджун, честно говоря, не планировал пока, но кивнул, желая побыстрее попасть на следующее занятие. — Конечно. Может быть. Мы с вами… Он оглянулся на этих людей, которые не присутствовали в его жизни, а были где-то на фоне, но внезапно оказались рядом, узнав о самом сокровенном моменте его жизни. Жизнь — забавная штука, да? — Мы с вами увидимся позже, ребята, — сказал он, пытаясь улыбнуться. Это было неловко и натянуто. Юнхо и Уен пожали ему руку, Есан просто кивнул, а Чонхо слегка помахал рукой. Хонджун не убежал, хотя очень хотелось.

~~~~~~~~

У Хонджуна сейчас была только одна цель: доучиться и найти работу с достаточным доходом, чтобы заботиться о своей маме. Обо всем, что угрожало этому (будь то его тетя или оценки), нужно было позаботиться. И прямо сейчас друзья были тем, что определенно могло бы этому помешать. Хонджун был общительным человеком. Он был немного неловким, но у него всегда было много друзей, которым нравилось тусоваться, шутить, быть в курсе всего, что происходит в его жизни. Ему этого не хватало. Он скучал по присутствию кого-то в его жизни. Скучал ощущению, что ты не одинок в этом мире. Мама была в нескольких часах езды, все друзья разъехались, и у Хонджуна не осталось ничего, кроме школьных заданий и придурков, которые отнимали время. Но… Но Сонхва был милым. И остальные ребята были милыми. Возможно, они работали на немного разных волнах, но за один обеденный перерыв Хонджун открыл ту часть себя, которую он упорно пытался запереть. Он устал от одиночества. В дурацком общежитии, где слишком много места и нечем его заполнить. В универе, где сотни студентов, но не с кем пообщаться. В его собственной голове, где царило одиночество и страх остаться мелкой сошкой, и ничто, кроме еще большей тьмы, не могло это развеять. Хонджун позвонил маме, просто чтобы услышать знакомый голос и попросил ее просто рассказать о том, как прошел день. Она знала, что что-то не так, но не стала давить на него. Только когда они уже почти прощались, Хонджуну откашлялся. — Кое-кто здесь, — хрипло произнес он. — Несколько ребят с занятий… Предложили мне обедать с ними. — Угу, — согласно протянула она, побуждая продолжить рассказ. — Я не знаю, что делать, мам, — вздохнул он, сворачиваясь калачиком на кровати и прижимая телефон к уху. — Я… Я думаю, они хорошие люди, но что, если это не так? Что, если мои оценки начнут снижаться? Что, если дела пойдут еще хуже… — Милый, — ласково сказала она, как делала всегда, когда он начинал разглагольствовать обо всех ужасных вещах, которые могли произойти в любой момент. — Я никогда не встречала человека, который лучше разбирался бы в людях, чем ты, — успокаивающе пробормотала она. — Если ты думаешь, что они хорошие люди… Думаю, нет причин переживать. Хонджун так устал от одиночества. Но он боялся того, что может случиться. — И всегда помни, — твердо сказала она теплым голосом. — Один звонок, и к следующему утру у тебя на пороге будут головы пятерых парней, родной. Хонджун рассмеялся, чувствуя, как на глаза наворачиваются слезы, но он не подал виду. — Один из них — тот парень-сталкер, о котором я тебе рассказывал, — усмехнулся он. — Это тот? — выдохнула она, и он практически увидел, как она схватилась за грудь. — Тот, кто хотел пригласить тебя на свидание? Он утвердительно проурчал. — Послушай-ка, молодой человек, — шутливо сказала она, — я одобрила друзей, а не бойфренда. Он тихо рассмеялся, и в груди у него что-то сжалось. — Не волнуйся, ничего не будет, — заверил он ее. — Если у меня нет времени на друзей, то на парня и подавно. Он фыркнул. — К тому же, здесь есть миллион других людей, которые подходят ему намного больше, чем я. — Скажешь это еще раз, и я приеду и отлуплю тебя лопаткой для риса, — яростно сказала она прямо в трубку. — Если кто-нибудь там намекнет, что мой ребенок менее достоин, чем они… — Он так не думает, мам, — усмехнулся Хонджун, слегка откидываясь на спинку кровати. — Он… на самом деле, кажется, думает, что я… особенный, я думаю. Он говорит загадками, но… Я думаю, он действительно заинтересован во мне… — Ты собираешься дать ему шанс? — спросила она с любопытством и некоторой надеждой в голосе. Она тоже устала от одиночества Хонджуна. — Вряд ли. Даже если он говорит искренне… Я не думаю, что хочу сейчас отношений. — Не хочешь сейчас отношений? — медленно спросила она. — Или не думаешь, что сможешь смириться, если это плохо закончится? Хонджун почувствовал знакомый укол в грудь, когда она попала в точку, и поморщился. — И то, и другое, — сказал он вместо того, чтобы попытаться защититься. — У меня сейчас слишком много дел, на которых нужно сосредоточиться, мама. — Я знаю, знаю, — проговорила она, — Но у тебя был тот парень — как его зовут? Янгхун? Ты сдал все вступительные экзамены в старшую школу, пока встречался с ним. — Она продолжила, не давая ему сказать. — Все, что я хочу сказать, милый, это то, что ты справляешься лучше, чем думаешь. Я просто не хочу, чтобы ты думал, что сидишь там как на привязи. Хонджун слабо рассмеялся, уронив голову на колени. — Я не на привязи, мама. Я просто… Она молчала, терпеливо ожидая. — Я просто… хочу убедиться, что знаю, во что ввязываюсь.

~~~~~~~

Хонджун… Не пошел на обед в кабинет. Было странно идти туда на следующий день, поэтому он передумал, проходя через кафетерий. — Хонджун. Он обернулся, не ожидая, что кто-то с ним заговорит. Сан смотрел на него, стоя с подносом. Хонджун был поражен, увидев его так близко, но Сан нерешительно улыбнулся — совсем не так, как обычно. И совсем не похоже на выражение его лица, когда Хонджун поймал его на том, что он подслушивает их разговор. — Что? — спросил он, раздраженный рефлекторно, поморщившись от того, как резко это прозвучало. Сан указал на дверь в первый коридор. — Ты… не собираешься присоединиться к нам в кабинете? — осторожно спросил он. Он нахмурился. — Ты тоже ешь с ними? — Мы с Минги оба едим, — заверил его Сан. — Мы бываем там не так часто, но… Я подумал, что мог бы пойти, раз они сказали, что ты можешь прийти. — Почему ты хочешь, чтобы я пошел? — Спросил Хонджун, стараясь казаться любопытным, а не агрессивным. Сан оглянулся на столики с парнями и девушками, которые обычно звали его. — Объясню в кабинете, ладно? — предложил он, скривившись и надеясь, что Хонджун согласится. Хонджун колебался. Легко растеряться среди тех, кто не похож на тебя. Но… он искренне верил, что никто из них не хотел причинить ему вреда. Он тихо вздохнул. — Хорошо, — пробормотал он. — Всё равно мне надо еще главу прочитать. Улыбка Сана стала еще ярче — все еще не такая яркая, как в толпе, но на этот раз она казалась… глубже. Не более искренней, но… как будто за этим скрывалось что-то большее. Они прошли через двери в первый холл, и Сан остановился, не обращая внимания на мужчину в костюме, стоящего за дверью. — Я хотел извиниться, — быстро сказал он. — За тот случай, когда услышал твой разговор. Ох. — Я не хотел останавливаться, — твердо сказал Сан. — И я не пытался подслушивать, но я слышал, как ты с кем-то разговаривал, и ты был таким счастливым… — Он заколебался. — но… ты называл того человека «мама», и я… я хотел убедиться, что не ослышался. Я… я никогда не слышал, чтобы кто-то… так разговаривал со своими мамами. Мне стало интересно. Хонджун знал, что его отношения с мамой были немного более неформальными, чем принято. Его друзья всегда завидовали тому, что у Хонджуна «классная мама». Он просто… думал о ней как о «маме». Хонджун подавил в себе желание разозлиться из-за того, что тот пялился. Но Сан, похоже, был искренен. — Да какая разница, — тихо вздохнул он. — Если стоишь посреди улицы и орешь в трубку, не удивляйся, что люди могут услышать. Я наверное так же поступил бы. Хонджун поморщился, осознав, что, возможно, ему нужно перестать воспринимать каждое действие этих людей как личное оскорбление. Сан кивнул. — И всё же прости. Очевидно разговор был личный, и мне не следовало совать свой нос. Хонджун чуть не проглотил язык, когда Сан поклонился ему в знак извинения. — Не-не-делай этого, — быстро сказал Хонджун, поднимая Сана с колен, и тот удивленно уставился на него. — Послушай, — твердо сказал он. — Я принимаю твои извинения. Я слишком остро отреагировал, а ты подслушивал. Мы оба совершили ошибки, так что давай просто… двигаться дальше, хорошо? Сан все еще выглядел удивленным таким легким прощением, но медленно кивнул. — Да… ладно. Хонджун твердо кивнул и продолжил свой путь, немного сбитый с толку всем этим взаимодействием, но… он снова был странно удивлен тем, что Юнхо или Сан потрудились извиниться. И немного недоумевал, почему они так долго ждали, и так было понятно, что они сожалеют. Хонджун крепче сжал свой обед. Он предполагал, что остальная школа не обрадуется, если мистер Популярность извинится перед стипендиатом… Мужчина в темных очках все еще смотрел на Хонджуна, но Сан полностью проигнорировал его, пропуская Хонджуна внутрь и закрывая за ними дверь. Удивительно, но там сидели только Сонхва, Уен и Есан. — А где остальные? — осторожно спросил он, делая шаг вперед вместе с Саном. — Где-то в другом месте, — ответил Уен, пожав плечами. — Мы не всегда едим здесь. Только когда захочется. — Сонхва всегда здесь, — усмехнулся Сан, садясь по другую сторону от Уена. — Так что мы составляем ему компанию. — Он состроил милую рожицу Сонхва, который закатил глаза. — Остальным не нужно личное пространство? — Спросил Хонджун, неловко усмехаясь, не зная, как именно с ними шутить. — Не-а, — хмыкнул Уен. — Мы просто хотим убедиться, что Сонхва не чувствует себя слишком одиноко. — Он тоже поддразнивающе глянул на Сонхва, а тот бросил в него кусочком брокколи, попав в лоб. Хонджун фыркнул на бешеный вопль Уена. Он резко остановился, услышав незнакомый смешок. Оглянулся, увидев Есана, который щурился и прикрывал лицо рукой, когда смеялся вместе со всеми. Тот потянулся, чтобы поднять брокколи с пола и положить ее на стол Уена. Он слегка усмехнулся, погладил Уена по голове и обнял его. Хонджун оторвал взгляд от незнакомого зрелища, зная, что самое худшее, что можно сделать, когда кто-то тихий проявляет активность — это пялиться на него. Но, черт возьми, он не думал, что когда-либо видел, как Есан улыбается, не говоря уже о том, чтобы так смеяться. — Не волнуйся, — прошептал Сонхва Хонджуну, его голос заглушал смех ребят, — Для нас это тоже редкость, — заверил он его, с нежностью взглянув на Есана. Уен оттолкнул руку Есана, но тот поймал его ладонь и дразняще сжал, прежде чем отпустить. Он смутно помнил, как эти люди говорили о том, что Есан и Уен знали друг друга с детства. Они, должно быть, были близки. Хонджун отвернулся и занялся своим обедом. — А где же тогда остальные проводят личное время? — Дома, — ответили все трое одновременно, Уен все еще пристально смотрел на Сонхва. Хонджун с любопытством взглянул на Сонхва, слегка нахмурившись. — «Покой нам только снится»? — догадался он. Сонхва пожал плечами. — Мои родители хотят, чтобы я был хорошо подготовлен, поэтому я часто сопровождаю их на работу. У меня есть немного времени для себя, но… здесь все по-другому. Мне нравится этот класс. — Он улыбнулся Хонджуну. За этой улыбкой что-то скрывалось. Хонджун, хоть убей, не понимал, что за этим скрывается, но, вероятно, это было связано с тем, что он не хотел, чтобы Хонджун знал о своих родителях. Серьезно, что он хотел сохранить в секрете? — А остальные из вас не работают со своими родителями? — С любопытством спросил Хонджун, пристально глядя на Есана, который (пока смотрел в сторону) снова принял скучающее выражение лица. — Ты не всегда ходишь на съемки во время занятий? — Моя семья владеет модельной компанией, так что формально я работаю на них, — пробормотал он. — Мне очень редко приходится заниматься такими скучными вещами, как организация встреч. В основном это просто сидеть и красиво выглядеть. Я не считаю это работой. — У тебя это хорошо получается, — хихикнул Уен, чем заслужил сердитый взгляд Есана, на который тот просто показал ему язык. — Что? Ты всегда сидишь и выглядишь прекрасно, красавчик. Хонджун был поражен, когда Есан, сверкая глазами, хлопнул Уена по затылку. — Я говорил тебе, перестань называть меня так, — пробормотал он, и на мгновение Хонджуну стало интересно, не перешел ли Уен черту. Но затем Уен поднял голову, озорно улыбаясь, и Хонджун заметил слабый румянец на щеках Есана, который явно не был вызван гневом. Хм. — А как насчет тебя, Хонджун? — Голос Сонхва отвлек его почти настойчиво. Он отвел взгляд от двух других и увидел, что Сонхва улыбается почти болезненно. — Ты когда-нибудь работал со своей матерью? — спросил он натянуто. Хонджун нахмурился, задаваясь вопросом, не пытается ли он отвлечь внимание от этих двоих, которые, похоже, были готовы затеять кошачью драку. Но он медленно покачал головой. — Нет.… Первый магазин, в котором я работал, был комиссионкой, и владелица знала маму много лет, так что она поручилась за меня. После этого я был предоставлен сам себе. Я нечасто видел ее, она работала, я разве что заходил поздороваться после школы. Сонхва промурлыкал, выглядя заинтересованным по большей причине, чем просто для того, чтобы привлечь его внимание. — Как давно ты работаешь? — Сколько себя помню, — ответил он, пожимая плечами. — Нам нужны были деньги. — Он быстро продолжил, пока его не начали жалеть. — А что насчет остальных? — Большинство из нас воспитываются с рождения, — усмехнулся Сан. — Мне было четыре, когда мой дядя впервые швырнул меня через всю комнату, чтобы преподать урок. Хонджун поморщился, но Сан только усмехнулся. — Не волнуйся, мне было восемь, когда я впервые его ударил, так что я отомстил. Итак… Сан был опасен. Несмотря на это, Хонджун считал, что это довольно круто. — Есан сидел смирно и выглядел симпатичным с шести лет, — сообщил Уен, уклоняясь от удара, который Есан направил на него. — А Уен был самой большой занозой в заднице с тех пор, как его мать уронила на него швейную машинку, когда ему было восемь, — раздраженно сказал он. Глаза Хонджуна расширились, прежде чем Уен впился в него взглядом. — Не роняла она! — возмутился он. — Тебя там не было! — Мне-то не ври, ты потом неделями жаловался на шишку, — монотонно произнес Есан. — И точными твоими словами были «эта сучка уронила на меня швейную машинку». — Это не… — Ребята, — процедил Сонхва сквозь зубы, привлекая к себе внимание обоих. Он очень выразительно указал глазами на Хонджуна — почти предупреждающе. Они оба отвернулись друг от друга, держа руки на коленях. — Ну, и вот, — спокойно сказал Уен. — Что это было? — Спросил Хонджун, переводя взгляд с одного на другого, словно защищаясь. — Я не собираюсь вызывать полицию на его маму за то, что она уронила что-то на него, когда он был ребенком… — Дело не в этом, — быстро сказал Сонхва, улыбаясь чуть искреннее, а глаза его заблестели. — Но они знают друг друга слишком долго, и если ты позволишь им продолжать, то внезапно узнаешь о них гораздо больше, чем тебе бы хотелось. Определенно, казалось, что они были из тех друзей, которые знают друг о друге все, так что Хонджун в этом не сомневался. Он лениво мурылкал что-то себе под нос, доставая учебник по искусству, чтобы начать читать главу, остальные что-то обсуждали между собой. Хонджун слышал, как они говорили о делах своих родителей (кроме Сонхва) и школьных занятиях, а также о том, как провести вместе выходные, если у них совпадут планы. — Ну, я пойду посмотрю, не сожрали ли там Минги, — сказал Сан, вставая со своим пустым подносом. Хонджун поднял взгляд, и Сан улыбнулся ему. — Увидимся, Хонджун, — кивнул он, помахав остальным на прощание. Хонджун молча помахал в ответ, следя за его движением, пока дверь за ним не закрылась. — Что-то не так? — спросил Сонхва, наклоняясь, чтобы посмотреть на Хонджуна, и нахмурив брови в тихом беспокойстве. — Все здесь терпят меня только потому, что ты пригласил? — спросил он, поворачиваясь к Сонхва. — Или что? Потому что некоторые ведут себя так, как будто обращали на меня внимание и раньше. — Обращали. Сонхва колебался с ответом, но Уен выпалил это с другого конца круга, озорно улыбаясь. — Что ты имеешь в виду? — Спросил Хонджун. — Во-первых, на тебя невозможно не обратить внимания, — усмехнулся Уен, опершись локтями о стол. — Не только потому, что ты студент-стипендиат, но и потому что чертовски впечатляет, насколько тебе поебать. Хонджун моргнул. — Мне поебать. Он не знал, почему стал защищаться. — Ты угрожал заразить девушку вирусом, — сообщил Уен, воодушевленно раскачиваясь на стуле. — Ты наорал на Есана, Сана и Юнхо, а также на десятки других студентов, которым ты устно и про себя сказал отвалить, потому что они тебе мешали. И из всех людей ты угрожал полицией именно Сонхва… Уен выглядел так, будто это было самой забавной частью всего происходящего, но Сонхва предупреждающе прищурился, заставляя Хонджуна переводить взгляд с одного на другого. — Ты не красишь здания из баллончика и не таскаешь с собой заточку, — проговорил Уен, выглядя удивленным. — Но с первого момента, как ты вошел сюда, ты ясно дал понять, что не потерпишь оскорблений. А для таких студентов как здесь, хуже всего, когда кто-то, не имеющий статуса, дает им отпор. Потому что они к этому не привыкли. — Они угрожают, а тебе все равно, — тихо добавил Есан, пожимая плечами. — Это выводит их из себя еще больше. На это интересно смотреть. — Мы этим не кичимся, но знаем, что самые популярные здесь, — спокойно сказал Сонхва, когда Хонджун взглянул на него. Он пожал плечами. — Имидж — это все для нас. А тебя он не волнует, и, следовательно, у них нет ничего против тебя. Это делает тебя особенным. — Честно говоря, я удивлен, что никто не бросился на тебя с кулаками за то, что ты накричал на Есана, — хихикнул Уен, выглядя так, будто это было самое веселое, что он видел за долгое время. — Большинство этих девушек так психуют, если ты на него даже как-то не так посмотришь. Есан снова шлепнул его, выглядя раздраженным. Хонджун нахмурился. — Тебе и вправду нравится, что все эти люди окружают тебя? — спросил он Есана конкретно, но это был своего рода общий вопрос, адресованный им всем. Губы Есана слегка сжались. — Не совсем, — медленно произнес он. — Но в любом случае, мне плевать. Хонджун хмыкнул, ему было интересно узнать, что творится в голове Есана, когда они его обступают. — Не хочу показаться придурком, но мне всегда было интересно, почему они так настойчиво лезут, если ты никогда не смотришь на них и не разговариваешь с ними. Последовало короткое молчание — короткое, но достаточно долгое, чтобы Хонджун понял, что он что-то сказал… может быть, бесчувственный? Может быть, он поднял тему, которую не стоило? Однако выражение лиц ни у кого не изменилось — ни свирепых, ни кислых взглядов, направленных на него в ответ на его слова. Есан просто кивнул после паузы. — Да, — сказал он, как будто на этом все и закончилось. Хонджун не был уверен, к чему он подобрался, но, получив явное предупреждение, отступил. — Ты закончил работу над… Внезапно открылась дверь и Сонхва обернулся быстрее всех, увидев, как заглядывает мужчина в солнцезащитных очках. — Звонит отец, — сказал он ровным голосом. — У меня обед, — ответил Сонхва слегка напряженным голосом. Хонджун лишь дважды видел, как Сонхва почти полностью терял любезный тон. Только два раза, когда его неловкая или чопорная вежливость, искренняя забота и доброта исчезали, сменяясь недовольством или расстройством. И оба раза это было в адрес мужчины в очках. Но Сонхва сказал, что его работой было не впускать людей. Сонхва не понравилось, что он вошел? Это что-то личное? — Его не волнует, — сообщил человек в темных очках. — Это быстро, у него совещание. Сонхва поджал губы, явно раздумывая, стоит ли ему пойти и ответить на звонок. Он бросил взгляд на Хонджуна, словно проверяя его реакцию на все это, прежде чем тихо вздохнуть и встать. — Иду, — тяжело произнес он, как будто действительно сожалея о том, что ему приходится уходить. Он виновато улыбнулся Хонджуну, и в его глазах снова появилась теплота. — Прости, что ухожу так быстро. Это, наверное, до конца обеда затянется, так что увидимся, хорошо? Хонджун хотел сказать, что они же не друзья, но. Поздно пить Боржоми, когда почки отвалились… Он был здесь уже дважды, он поддерживал непринужденные беседы, даже если они были странными и непривычно размеренными, и действительно… он уже подумывал о том, чтобы прийти и завтра. Поэтому он сжал губы и медленно кивнул. — Да, — сказал он, и его голос звучал как-то странно, — Да, увидимся позже. Сонхва улыбнулся еще раз с сожалением, прежде чем собрать свои вещи и выйти из кабинета. И Хонджун терпеть не мог делать что-то за спиной, но он наблюдал, как Сонхва напряженно уходит — более напряженно, чем он хоть раз видел до этого, наблюдая за Сонхва. Хонджун оглянулся на Есана и Уена, те сидели с одинаково серыми лицами. — Он… Сонхва не похож на своего отца? — Хонджун спросил очень… очень осторожно. Уен с любопытством наклонил голову. —Тебе не кажется, что этот вопрос надо ему задавать? Хонджун поморщился, но Уен приподнял бровь, явно ожидая ответа. — Сонхва, похоже, не хочет, чтобы я знал, чем занимается его семья, — твердо сказал Хонджун. — И я не против. Не думаю, что у этого есть какая-то серьезная причина, но… Мне любопытно, — сказал он, беспомощно пожимая плечами. Уен усмехнулся, снова выглядя довольным, и его глаза загорелись совсем по-ребячески. — Я немного рискую, соглашаясь на всю эту затею с дружбой, — объяснил Хонджун, перебирая пальцами. — Блин, я соглашался на дружбу с одним, а получил ещё пятерых в подарок, но это неважно. Уен фыркнул, губы Есана дернулись. — Дело в том, что в вашей маленькой компании явно много мин, — осторожно сказал он. — И я не хочу давить на больное. Я пару раз спрашивал Сонхва о его семье, но если это тема, от которой мне лучше держаться подальше, я хочу знать. Сонхва не похож на человека, который скажет мне отвалить, поэтому я спрашиваю тебя… На мгновение воцарилось молчание. Ни один из них не изменился в лице. Уен внезапно улыбнулся. — Ты мне нравишься, — сказал он так, словно только что нашел симпатичную собачку в зоомагазине и был абсолютно уверен, что хочет забрать ее домой. Хонджун моргнул. — Эм… — У Сонхва прекрасные отношения с семьей, — сказал Уен, как будто этого было достаточно, чтобы рассказать историю. — Ему приходится быть немного более преданным своему делу, чем нам, и еще кое-чем, что с этим связано, но он не возражает. Просто когда дела застают его врасплох, это немного неудобно. — О, — пробормотал Хонджун, взглянув на дверь. — Понятно… Значит, ему просто не нравится парень в очках? Уен фыркнул, а Есан скривил губы. — Ли просто приносит плохие новости, — заверил его Есан. — Хотя может быть тем еще засранцем, даже если просто выполняет свою работу. Он не плохой, просто такой характер. Хонджун медленно кивнул. Он понимал. У многих людей были сложные отношения с родителями. Все нормально, пока случайно не ткнешь пальцем в синяк. Уен ухмыльнулся. — Тебе бы… Внезапно прозвенел звонок, пугая Хонджуна, и он подпрыгнул, удивляясь, как так быстро пролетело время. Он начал собирать учебники (которых не так уж много прочитал), когда Уен быстро встал. — Я должен встретиться с профессором Ю перед следующим занятием, — сказал он, улыбаясь Хонджуну. — Увидимся позже. Хонджун поднял голову и помахал Уену. Уен прошел мимо стола Есана, положил руку ему на плечо и сжал его с сияющей улыбкой. — Увидимся позже, — сказал он уходя. Хонджун наблюдал, как его рука продолжает касаться плеча Есана, задерживаясь на нем, пока он быстрым движением не опустил ее. Хонджун замер, когда Есан повернулся, чтобы посмотреть на Уена, и кивнул. — Пока, — сказал он, и его губы снова дрогнули, когда Уен вышел из комнаты. Хонджун никогда не был из тех, кто делает поспешные выводы, но… — О, — тихо сказал он, садясь. За эти два дня все встало на свои места, открывая общую картину. Есан взглянул на него и нахмурился, увидев явно удивленное выражение лица Хонджуна. Хонджун сел. — Так… вы с Уеном, типа… того? Он заметил, как Есан незаметно напрягся. — Ты о чем? — сухо спросил он. Это была отважная попытка вести себя непринужденно, но Хонджун… Хонджун вырос в месте, которое представляло собой странную смесь свободы и заточения. Он видел пары любого типа, и его принимали без вопросов. Но ещё видел другую сторону этого, мучительную. Он прекрасно знал, каково это — прятаться. И он мог бы действительно поверить в игру Есана, если бы не был так уверен, что те поддразнивания, которые он видел, и их реакция на все это. Сонхва напомнил им о присутствии Хонджуна — постороннего. Это… и легкая искорка страха в глазах Есана. Хонджун на мгновение замер, словно пытаясь не спугнуть прыгающую по земле птицу. Ему посчастливилось испытывать подобный страх лишь в течение очень короткого периода своей жизни. Но он достаточно насмотрелся на других учеников в своей старой школе. — Я никому не скажу, — твердо сказал он, глядя на Есана. Есан… который, возможно, был немного отстраненным и холодным, но который никогда не делал Хонджуну ничего плохого. Но даже если бы он плюнул ему в лицо… Хонджун бы не стал бы использовать такое, чтобы отомстить. У него немного сжалось в груди, когда Есан крепко сжал пальцы на крышке стола, оглядываясь по сторонам, словно мучительно осознавая свое одиночество — никто не мог ему помочь или отвлечь. — Слушай, — резко сказал Хонджун, собирая свои учебники, потому что у него все еще были занятия. — Не мне тебя судить, я встречался только с парнями. Губы Есана сжались, выражение лица стало бледным и каменным. — И, может, мы не так хорошо знакомы, — заверил его Хонджун, — Но… поверь мне, Есан, я бы никогда не попытался использовать что-то подобное против тебя. Это такой пиздец, что даже половине студентов здесь не пожелал бы. Казалось, тот пытался исчезнуть одной лишь силой мысли, и Хонджун почувствовал еще один укол сожаления в груди. — Я никому не скажу, — сказал он твердо и почти свирепо посмотрел на Есана, показывая, как жестко он требовал, чтобы тот это понял. — Это не мое дело. Если хочешь, я забуду, что вообще что-то говорил. Но… даже если ты ничего обо мне не знаешь, Есан, можешь быть уверен, я заберу это с собой в могилу. Он встал, заставив Есана напрячься, и закинул сумку на плечо. — Я не знаю, в какой ситуации ты находишься, — сдержанно признался Хонджун. — И я думаю, что это хреново, что тебе приходится скрывать что-то подобное. Но я знаю, что никто не скрывает этого без веской причины. Так что, мне жаль, — тяжело сказал он. — И я надеюсь, ты понимаешь, что я говорю искренне. Он ушел, потому что до следующего урока оставалось совсем немного времени, но он пожалел об этом. С каждым новым занятием Хонджуну все больше и больше приходилось сталкиваться с необычным фактом. Тот факт, что только потому, что ты был богат и влиятелен… не означал, что у тебя была свобода. Или, возможно, любая свобода, которая действительно имела значение. Уена не было на занятии, и Хонджун искренне не знал, было ли это из-за того, что он только что выяснил. Он вернулся домой с чувством тошноты — отчасти от беспокойства, отчасти от отвращения. Он же… не сделал ничего плохого, заговорив об этом, верно? Конечно, через несколько минут после того, как убедился, что можно говорить о семье Сонхва, он просто растоптал потенциально опасные скрытые отношения Есана. Отличная идея. Он был рассеян, пытаясь начать работу над «негативным пространством», сидя перед холстом, с кисти которого капала черная краска. Слишком рассредоточен, чтобы заниматься творчеством, и начал наносить полуслучайные мазки, пытаясь понять, какую форму он хотел бы получить. Однако у него был шанс расстроиться из-за отсутствия вдохновения всего дважды — он просидел перед картиной всего час — а потом в дверь позвонили. Этот звук разнесся по пустому помещению, заставив Хонджуна подпрыгнуть и лихорадочно оглядеться по сторонам, пытаясь вспомнить, заказывал ли он что-то. Это кто-то из администрации? Может, какой-то обход? Он быстро встал и кинулся к двери, даже забыв положить кисть. Быстро открыл, уже извиняясь за то, что заставил ждать. На него смотрел Сонхва. И Уен С Есаном. Хонджун застыл, все еще держа руку на двери, и ткнул себе в грудь кисточкой, ставя еще одно пятно краски на и без того заляпанной футболке. Блин, неужели они собирались что-то сделать с ним за то, что он сказал? С ними больше никого не было, и они не выглядели особенно сердитыми… На самом деле, выражение лица Сонхва было тяжелым, но в глазах мелькнул какой-то огонек, когда он посмотрел на Хонджуна. — Они, э-э… рассказали мне о том, что ты сказал, — сказал Сонхва, виновато поморщившись. — Ты… не возражаешь, если мы войдем? Хонджун уже собирался спросить, какого черта они здесь делают… но в то же время он осознал, насколько важным было все это дело. Он заглянул за спину Сонхва на Есана и Уена, стоящих плечом к плечу. И, возможно, они и не касались друг друга, но Уен смотрел на Хонджуна взглядом, который определенно можно было интерпретировать как защищающий. Он смотрел с вызовом, словно провоцируя. Хонджун медленно отступил в сторону. — Конечно, — тихо сказал он, жестом приглашая их войти. Сонхва вздохнул с облегчением. — Спасибо. Прости, что мы без предупреждения, просто… — Все в порядке, — сказал Хонджун, на минуту забыв о своей домашней работе. — У меня есть время. Хотите чего-нибудь? У меня есть чай… — Не беспокойся, — быстро сказал Сонхва, мягко улыбнувшись. — Было бы неплохо просто воды. Он посмотрел на Есана и Уена, но они избегали его взгляда. Почему Сонхва был здесь? Пришел выступить посредником? Или просто единственный, кто знал, где живет Хонджун? Хонджун справился с замешательством, и пошел за стаканами воды. Остальные с комфортом расположились в гостиной на трехместном диване и оглядывали пустое пространство. Он поставил бокалы на кофейный столик, усаживаясь на пол. Сонхва тут же встал. — Садись… — Сиди, — сказал Хонджун, прищурившись. Богач или нет, но гостям не позволено сидеть на полу. Сонхва быстро сел, явно застигнутый врасплох таким резким приказом. Он посмотрел на Есана и Уена, которые сидели близко друг к другу. Выражение его лица смягчилось при виде их подавленных лиц. — Я никому не собираюсь рассказывать, — честно повторил он. — Мы верим тебе, — сказал Уен, впервые заговорив и подняв глаза, в которых смешались нервозность и вызов. — Но… мы решили, что ты, по крайней мере, заслуживаешь объяснений. — Не нужно, — твердо сказал Хонджун. — Это не мое дело… — Мы не стыдимся, — сказал Есан таким свирепым голосом, какого Хонджун никогда не слышал, когда он вскинул голову и многозначительно посмотрел на Хонджуна. — И нам не неудобно… — Что бы ты ни чувствовал, ты мне ничего не должен, — твердо сказал Хонджун. — Не знаю, как у вас там принято, но там, откуда я родом, не используют такое против людей. Последовала короткая пауза, Есан с трудом сглотнул, его рука потянулась к Уену. Уен крепко схватил его и сжал. — Мы понимаем, — тихо сказал Сонхва, привлекая внимание Хонджуна. — Это был выбор Есана и Уена — рассказать тебе. Это не плата, они просто так решили. — А ты почему здесь? — Спокойно спросил Хонджун. — Моральная поддержка, — сказал Сонхва, криво улыбаясь. — Кроме того, я был единственным, кто смог быстро прийти. Хонджун медленно кивнул, оглядываясь на двух других и вглядываясь в их застывшие лица. Он вздохнул. — Ладно, — сказал он наконец. — Рассказывайте. — Никто не должен знать, что мы встречаемся, — без предисловий заявил Уен, и выражение его лица стало суровым. — Ни слова даже в шутку. Никаких намеков на то, что мы больше, чем друзья детства. — Это правда? — спросил Хонджун. — Вы так давно знаете друг друга? — Наши родители — партнеры по бизнесу в сфере одежды и модельного бизнеса, — тихо объяснил Есан, уставившись на свои колени. — Мы познакомились, когда были совсем маленькими, и мы просто… всегда рядом. Наши родители поощряли это — по сути, это обеспечивало будущие отношения между компаниями. — Нам известно, что родители думают про геев, — сказал Уен, посмеиваясь. — О, они не возражают — каждый имеет право на свой собственный образ жизни, — он откровенно насмехался. — Только если это не касается их детей. Тех, кто, как предполагается, должны возглавить компанию, жениться и завести детей, чтобы передать им управление компанией. — Когда ты находишься рядом с кем-то так долго… — Есан говорил осторожно, словно с трудом подбирал каждое слово. — Когда это твой единственный настоящий друг и тот, кто так много для тебя значит… чертовски сложно не влюбиться в него. — Он горько рассмеялся. Хонджун видел, как Уен крепче сжал его руку, а челюсть напряглась. — Мы некоторое время ходили вокруг да около, — сказал Уен, крепче переплетая их пальцы. — Это было ужасно. Нам было по тринадцать, я поцеловал его, и мы избегали друг друга четыре месяца… Настала очередь Есана сжать его руку, слегка поморщившись от явно неприятного воспоминания. — Мы немного пострадали, — пробормотал Есан, — но в конце концов… начинаешь просто думать… «Пошло оно к черту», понимаешь? — спросил он, глядя на Хонджуна так, словно искал в нем поддержки. Хонджун медленно кивнул, чувствуя, как внутри у него все переворачивается от гнева и несправедливости. — Так что… мы сказали, пошло оно к черту, — продолжил Есан с недовольным видом. — Мы начали встречаться, когда нам было по пятнадцать. Наши родители знают, что мы лучшие друзья — они не задаются вопросом, почему мы постоянно вместе, и позволяют нам оставаться наедине, не вызывая подозрений. Хонджун нахмурился, указывая на Сонхва. — Как остальные узнали?» — Мы знали некоторых из них как друзей и деловых партнеров, — объяснил Уен. — Со временем мы сблизились, и рассказали им только после того, как узнали их достаточно хорошо, чтобы быть уверенными, что они нас не выдадут. — Итак, — успокаивающе сказал Сонхва, дотрагиваясь рукой до руки Есана. — Ты понимаешь, почему это было немного страшно, что кто-то, кого они знали всего несколько дней, вдруг раскрыл их секрет. Не то, чтобы это имело значение, но Хонджун все равно спросил, нахмурившись. — Что произойдет, если ваши родители узнают? Они оба резко вдохнули, Уен медленно выдохнул, как будто не хотел думать об этом. — Помимо того, что они, вероятно, разорвут отношения между компаниями и никогда больше не позволят нам сотрудничать друг с другом? Вероятно, будут ограждать нас друг от друга… — Однажды, во время моего бунтарского периода, мама пригрозила перевезти нас в Китай, — пробормотал Есан. — Так что, возможно, мы бы переехали, если бы до этого дошло. Хонджун понимающе кивнул. — И вы не можете позволить остальным узнать об этом, потому что они начнут болтать. — Да, а некоторые из них — настоящие гомофобные суки, — фыркнул Уен. — Но, да, в основном, это первая часть. Многие находятся под давлением родителей, вынуждающих их заводить детей, так что особо не пооткровенничаешь. Хонджун снова нахмурился, взглянув на Сонхва. — Тогда почему ты пригласил меня на свидание? Ты совсем не скрывал этого — что насчет негативной реакции? Хонджун сразу понял, что это как-то связано с родителями Сонхва, потому что тот бросил на него нервный взгляд, явно пытаясь придумать, как бы это сформулировать, не выдав себя. Что тут нахер происходит? —Мои родители не возражают, — сказал он наконец. — Учитывая их профессию, было бы немного вопиющим проявлять нетерпимость. В принципе, я волен поступать так, как считаю нужным, при условии, что это не уличный преступник. — А ещё его семья защищает от слухов, — сказал Уен, тихо посмеиваясь. — Сонхва — ребенок не самых влиятельных родителей, что есть в МУС… Но почти. Хонджун с любопытством и недоумением посмотрел на Сонхва, который поморщился. — Популярность почти напрямую связана с тем, насколько влиятельны твои родители, — объяснил Есан, чувствуя, что его уже не так тошнит. — В основном. Как, например, у меня, Юнхо и некоторых других, это потому что мы выглядим симпатично, а не из-за родителей. Хонджун молча кивнул. — Понятно… — У богатых людей было так много правил… но отличий от любого другого университета в этом было не так уж много. Чем больше он общался с этими людьми, тем больше вопросов возникало в его голове. А именно, связанных с Сонхва. — В любом случае, — сказал Уен, качая головой, как будто весь предыдущий разговор был бессмысленным. — Мы можем быть уверены, что ты не проболтаешься? — спросил он, серьезно глядя на Хонджуна, снова разрываясь между страхом и отвагой. Хонджун быстро кивнул. — Я никому не скажу ни слова. — Он усмехнулся. — Как будто кто-то станет слушать, даже если я что-то скажу. Они скорее подумают, что я пытаюсь тебя оклеветать или типа того. Есан слегка улыбнулся, когда Уен усмехнулся, и они снова пожали друг другу руки. Сонхва вздохнул с облегчением. Но, помимо этого, он выглядел… Хонджун мельком взглянул на него, но тут же перевел взгляд обратно на Сонхва, который спокойно улыбался ему. Тепло. Нежно. В этом было что-то почти обожающее. Что-то благодарное. Хонджун выпрямился, открыв рот, чтобы спросить Сонхва, какого черта он делает. — Мы отняли у тебя достаточно времени, — сказал Есан, вставая рядом с Уеном и отвлекая внимание Хонджуна от Сонхва. — Мы… увидимся завтра на занятиях? — Он неловко улыбнулся. Почему-то после такой короткой встречи все узнали слишком много о каждом человеке в этой комнате. Хонджун встал, и Сонхва встал вместе с ними. Коротко попрощавшись, они ушли, оставив Хонджуна одного в его квартире с высыхающей кистью и гораздо большим количеством информации, чем он рассчитывал тут получить. Несмотря на… все, что произошло с людьми в этом университете… Хонджун почувствовал прилив желания оберегать тайну, которую он теперь хранил. Возможно, они были чванливыми и мало что знали о том, откуда он родом, но если и было что-то, что связывало Хонджуна с остальными этими людьми, так это это. Возможно, у них были деньги, за которые можно было купить и заставить замолчать любого, кто попытается что-либо предпринять. Но у Хонджуна этого не было. Что у него было, так это скрытая проблема с отношением к себе и готовность пустить в ход кулаки, защищая кого-то другого. (Джехен из младших классов мог это подтвердить). Если бы Уен и Есан просили сделать так, чтобы никто не узнал — никто не узнает. Может, они и не были большими друзьями, но и не нужно было, это и так имело первостепенную важность. Ты не просто защищаешь друзей от такого. Он вернулся к своей картине, не вдохновленный и гораздо более загруженный, чем раньше. Но каким-то образом… как ни странно, стало легче.

~~~~~~~~

Сонхва снова явился в круглосуточный. Хонджун был шокирован, увидев его, но не особо удивлен визитом. Он даже не удосужился изобразить удивление, когда показался Сонхва — неуверенный, что ему можно войти. Он толкнул дверь и с гримасой просунул голову внутрь, ожидая, что Хонджун её откусит. Хонджун фыркнул — отчасти из-за его поведения, отчасти из-за смущения за свои предыдущие выходки. — Я не собираюсь кричать на тебя, — заверил он Сонхва, вертя ручку между пальцами. — Иди, бери свои закуски. Сонхва с благодарным видом выпрямился и вошел внутрь. Если задуматься, это даже забавно — как кто-то вроде Сонхва… популярный, богатый и (теперь он понял) сын кого-то явно очень важного… крался в магазин, почти съежившись от страха перед тощим студентом-стипендиатом, который был почти на голову ниже его. Хонджун мог бы назвать это приливом сил, если бы это не было скорее забавно, чем вдохновляюще. Сонхва взял только клубничный рулет, который Хонджун рекомендовал в прошлый раз, и с нежной улыбкой поставил его на прилавок. — Спасибо, — честно сказал он, пока Хонджун пробивал покупку. Хонджун, возможно, отмахнулся бы но заметил, с какой искренностью, почти затаив дыхание, звучал его тон. Сонхва смотрел… теми же глазами, что и раньше. Теплые и нежные, но в них сквозило что-то гораздо более глубокое. Почти так же смотрела на него его мама во время окончания средней школы. Не совсем. Было похоже, что Сонхва не мог поверить в свою удачу, что Хонджун действительно существует перед ним. Хонджун замолчал, забыв о мигающей иконке на экране, и уставился на Сонхва, его брови поползли вниз. — Правда, — искренне сказал Сонхва. — Имею ввиду… Я очень рад, что ты так стараешься сохранить секрет Уена и Есана. Это… Спасибо тебе, — повторил он, как будто не знал, как еще это сформулировать. Он был переполнен благодарностью за то, что казалось Хонджуну такой обычной вещью. Его глаза потеплели, в них появилось что-то почти светящееся, когда он посмотрел на Хонджуна. Если Хонджун… Если бы Хонджун хуже думал о Сонхва, можно было подумать, что Сонхва все еще пытается флиртовать. Все еще смотрит на Хонджуна как на потенциального партнера для отношений, а не с дружеской благодарностью. Именно таким взглядом Сонхва смотрел на Хонджуна. И хотя Хонджун смотрел на него в замешательстве, его грудь сжалась от теплого взгляда, исходящего от человека, у которого на самом деле не было причин благодарить его. Те эмоции, которые приходят вместе с чувством гордости за то, что ты что-то сделал… даже если это не кажется чем-то особенным. Хонджун просто пожал плечами. — Слушай, я уже говорил — это нельзя использовать ни против кого, — сказал он, нажимая на экран, чтобы продолжить покупку. — Даже если бы ко мне подошел самый большой мудак в университете, я бы так не поступил. — Тогда ты один из немногих. Хонджун снова замолчал, глядя на Сонхва как на сумасшедшего. Конечно, не все здесь были такими мелочными. — Наверное, прозвучит банально, — заверил его Сонхва, выражение его лица слегка посерьезнело, хотя и сохранило прежнюю жизнерадостность. — Но во всем университете есть шесть человек, которым доверили хранить тайну, не сомневаясь, что её не будут использовать для личной выгоды. До сегодняшнего дня было пять… Он многозначительно посмотрел на Хонджуна. Хонджун быстро отвел взгляд, потянувшись за карточкой, которую протянул Сонхва. — Да, ну… очевидно, у людей из высшего и низшего класса это общая черта, — пробормотал он, возвращая карточку. — У них гора с плеч свалилась, — твердо сказал ему Сонхва. — И ты был честен с ними, чтобы они чувствовали себя в безопасности. Я боялся, что они проведут недели в ожидании подвоха… Хонджун медленно перестал нажимать на кнопки. Сонхва признался, что ему нравился Хонджун. По взгляду, он решил, что Хонджун — тот, кто ему интересен. Хонджун иногда думал об этом. Кто-то такой милый, честный, богатый, популярный и влиятельный, как Сонхва… каким-то образом все еще продолжал искать возможность побыть в компании Хонджуна, как бы Хонджун ни упирался… просто чтобы провести с ним время? Чтобы узнать его получше? — Могу я как-нибудь угостить тебя ужином? Хонджун видимо не заметил, как изменилось его выражение лица, потому что Сонхва быстро поднял руку, глядя умоляюще. — Это не свидание! — быстро сказал он, махнув рукой. — Клянусь, я не использую это как способ сблизиться с тобой или что-то подобное. Хонджун постарался придать своему лицу менее оборонительное выражение, потому что Сонхва выглядел испуганным из-за возможного недопонимания. Отсутствие гнева успокоило Сонхва. — Я просто… Люди, с которыми ты познакомился… много значат для меня, — тихо сказал он. — И ты сделал то, что… что, независимо от твоего мнения по этому поводу, было чем-то потрясающим… И я, хоть убей, не могу придумать другого способа, чтобы попытаться выразить… свою благодарность. Он поморщился, как будто думал о том, что его план пошел наперекосяк, и Хонджун… Хонджун не испытывал ненависти к Сонхва. Он не был зол, он не был раздражен… Черт возьми, наблюдать за ним (объективно и без оглядки на ошибки прошлого) было почти приятно. Забавный. Он был таким чертовски серьезным, и Хонджун не знал, плохо ли это — хотеть посмеяться вместе с ним… Но прошло уже много времени с тех пор, как у него был кто-то, кого он мог бы считать другом… и Сонхва приложил немало усилий, чтобы убедить Хонджуна в том, что он — надежный выбор. — Если есть другие варианты, я с радостью, — быстро сказал Сонхва. — Я просто… я не знаю… что тебе нравится или что тебе купить… Хонджун тихо вздохнул, чувствуя, как его губы подергиваются, несмотря на здравый смысл. — Тебе не нужно меня благодарить… — Я хочу, — быстро сказал Сонхва, вцепившись пальцами в стойку. Хонджун не сомневался. Он тихо рассмеялся. Даже и не думал, что Сонхва пытается коварством заманить его на ужин. Хонджун взглянул на маленький рулетик, который тот покупал и тихо вздохнул. — Ладно, — спокойно сказал он. — Я позволю тебе угостить меня ужином. Глаза Сонхва засверкали, как будто он только что выиграл в чертову лотерею. Вот опять, как будто для него не было ничего приятнее возможности провести время с Хонджуном. И, что поразительно, Хонджуна это не смутило. Это было что-то слишком чистое. Слишком искреннее. — Только не что-то странное, — сказал Хонджун, сверкнув глазами. — Не собираюсь выряжаться. Я свободен в это воскресенье, а на следующей неделе в понедельник, среду и пятницу после занятий и домашки. Сонхва кивнул, поджав губы. — Я уточню, когда свободен, — сказал он, протягивая руку. — Могу я дать тебе свой номер телефона? Добавив, что не пытается получить хитростью его номер, но Хонджун это и так понимал по глазам. В этом Сонхва был прав. В какой-то степени можно было определить, когда кто-то притворяется. И либо Сонхва был самым искренним человеком, которого Хонджун когда-либо встречал, либо он зря тратил время здесь — давно должен был быть в Голливуде. Хонджун, впервые с момента приезда в МУС, решил выдать кому-то кредит доверия. — Мог просто на обеде сказать, — сообщил ему Хонджун, доставая свой телефон. Сонхва не запаниковал — скорее, он тепло улыбнулся. — Это не обязательно, — тихо заверил он. —Но я думаю, что это было бы неплохо, мы не так часто видимся. Хонджун раздраженно протянул свой телефон. Сонхва долго набирал текст, заставляя Хонджуна хмуриться. Как раз в тот момент, когда он собирался спросить, что делает Сонхва, ему вернули телефон. — Я позволил себе добавить номера и всех остальных, — с усмешкой сказал ему Сонхва. — На всякий случай. Мало ли что, на будущее. Тепло перешло в радостное возбуждение, и Хонджун даже не смог разозлиться эту инициативность, а просто кивнул, тихо хмыкнув. Сонхва уже отходил в сторону, почти подпрыгивая на носках. — Увидимся завтра за обедом, — сказал он, слегка помахав рукой. — Я постараюсь написать, когда освобожусь! Хонджун, не задумываясь, помахал рукой на прощание. Звякнул колокольчик над дверью, и Сонхва снова растворился в ночи. Почему-то с новыми номерами телефон казался тяжелее. За всю свою жизнь у Хонджуна никогда не было такого друга, как Сонхва. Кто-то настолько строгий, сдержанный, скрытный, но при этом искренний, добрый, искренний, яркий. Это было очаровательно. Хонджуну начинал нравиться заведенный ими порядок. Он искренне надеялся, что это не окажется ошибкой.